Заклятые соседки

Хрустальным перезвоном ударяясь о стекло, полилась горькая по трём стопкам. Нарядные квадратные тарелки с горячим ужином украсили крохотный столик в углу кухни, а мягкое ламповое освещение золотисто-алым сумраком осветило разрумяненные лица. После второй стопки Чернова не выдержала и звучно отложила нож и вилку. Голубцы, которыми она потчевала соседку и её подружку, получились сочными, а язык щекотала пикантная лаймово-перечная приправа. Чернова сидела сбоку от Яниты и некоторое время с улыбкой наблюдала, как девушка морщится, давясь содержимым чарки. Будничным тоном, но с всё возрастающим интересом она вопросила: — Поругались-то из-за чего? Встреча с родаками вообще состоялась? — Да, встреча началась нормально, но через полчаса там неожиданно появилась ещё не бывшая жена с ребёнком. Оказывается, мать Юрки её вызвала, когда увидела, что у нас всё серьёзно. Видно, хотела, чтобы мы вместе решали, как нам выпутываться из этого дерьма. — Представь, они даже не разведены! Девушка в сердцах всплеснула руками совсем рядом от лица Мориссы, и та, воспользовавшись моментом, перехватила её ладони и сжала в своих, будто пыталась утихомирить. Нежно поглаживая её узкие кисти, облагороженные золотыми кольцами, она неумело пыталась её успокоить: — С мужиками такое случается, сокровище. Не ты первая. — Да, я знаю! Но когда Юрка ко мне подкатывал год назад, он ни словом не намекнул, что несвободен! Да к тому же у них ребёнок, мальчик лет трёх-четырёх. Получается, он всех поставил в дурацкое положение. — Постой, я не понимаю! — в разговор неожиданно вклинилась Света Рыбкина, которая прекрасно знала Юрку и могла со стороны наблюдать за развитием отношений своей подруги и этого молодого человека. Девушка отлепила руки от подбородка и нервно забродила ими по столу, словно пытаясь перевести внимание от своей персоны, и в то же время жаждая этого. Испугавшись внимательного взгляда Мориссы, впервые брошенного в её сторону, она ещё сильнее зашуршала руками, сгребая хлебные крошки со стола, и резонно спросила: — Но зачем тогда ему было нужно знакомить тебя с родителями? Он что, не понимал, чем это может обернуться для всех? Янита горько усмехнулась: — Его родственники, видать, настолько привыкли к ничего не значащим интрижкам своего сынка, что и на сей раз готовы были проглотить, да что-то пошло не так… — Вот кобель! — не удержалась Чернова от реплики и слегка наклонилась вбок, ближе к девушке, деликатно сжимая её плечо. Впрочем, Яна не заметила эту уловку — она вся будто ушла в себя, заново переживая неприятное знакомство с женой своего парня. Голос Черновой вернул её в реальность: — Ян, ты только скажи, я разберусь с этим… Юркой. — Она едва сдерживалась, чтобы не повысить тон. Никто не смел обижать её хрупкую пташку, и уж тем более какой-то мужик. Морисса хорошо её знала, хотя они и не были подругами. Она знала, что сломить Яну было непросто. Но сейчас эта девчонка, с притаившейся грустью за ресницами, сидела перед ней и плакала. Решив, что хватит грустить, Чернова потащила девчонок в гостиную, усадила Яну напротив себя за столом, выдвинутым ближе к окну довольно просторного помещения с приглушённой неоновой подсветкой под потолком, прозрачными стеллажами с книгами и какими-то грамотами, низким диваном и мягким ворсистым ковром под ногами. Фоном включила лаунж-музыку, и верхние колонки ожили, разливаясь приятной, расслабляющей мелодией. Егор оказался смекалистее всех и сразу понял, в чём дело. Ведь когда выдавалась свободная минутка на работе, они с Мориссой уединялись в дальней курилке, и там начинались душещипательные беседы. Он, как зануда, вечно жужжал о бывшей жене Наталье, которую не хотел забывать, а она — об этой девушке, соседке по этажу, избегавшей любых контактов, даже самых невинных. Морисса уверяла, что эта девушка не в курсе её ориентации. Парень с трудом мог поверить в это, но знал, что в мире натуралов и не такое возможно. Одобрительно подмигнув Черновой, он ещё раз прошёлся взором по фигуристой и вместе с тем изумительно утончённой, блистательной цыпочке лет двадцати пяти или немногим старше, и убедился, что это и есть та единственная, о которой пела ему баллады подруга. Гоша наклонился к её уху и живо воскликнул: — Это ведь она? — Она, — вздохнула Чернова, не сводя пристального взгляда, наполненного невыносимой, мучительной жаждой, со своей соседки по лестничной площадке. Впрочем, девушка зависла в собственном смартфоне, и не могла оценить того, как пялится на неё Чернова. Разве что слюнки не текли ещё. — Как ты от нас такую красоту скрывала? Та махнула рукой, кривя рот в улыбке: — У неё жуткий характер, Гош. К тому же я была с Аллой, а она ревнива. Вся честная компания вдруг взбодрилась, и каждый хотел пригласить на танец новенькую — ту, что была в цикламеновом платье. Прочувствовать её энергетику, пощупать своими руками. Но она отказывала всем, без исключения. Когда к ней подошла Чернова и подала руку, опёршись второй на спинку её стула, девушка с удивлением заглянула в её глаза, вскидывая аккуратную соболиную бровь, и замотала головой, категорически противясь. — Сокровище, ну чё ты как маленькая?! Мы отдыхаем или как? — довольно невежливо заворчала она, стараясь утянуть девушку из-за стола. — Оставь меня, слышишь! — сурово зашипела на неё Петлицкая, сверкнув зрачками, и с силой высвободила свой локоть. Все, кто находились поблизости — да вообще все, — на несколько мгновений даже замерли. Дабы не портить приподнятое настроение собравшихся, Янита, заметно охмелевшая, но всё ещё без затруднений справлявшаяся с каждым движением, через полчаса после знакомства с новой компанией подошла к Свете, которую усадили в самый угол, практически возле настежь распахнутого окна, и, наклонившись, строго сказала: — Идём, Свет! Рыбкина, обычно беспрекословно следовавшая за своей красавицей-подругой, отрицательно завертела головой. — Янусь… ты иди, а я тут… Я позже. — Ты хочешь остаться, Света? Девчонка кивнула. — Прости, Янусь… — Нет-нет, всё хорошо, — Петлицкая похлопала девушку по плечу. — Отдыхай. Да, кстати… можешь пересесть на более удобное место — в центре стола. — Она указала взглядом, где сама сидела минуту назад, и улыбнулась. — Не нужно здесь ютиться, без угла останешься. Чернова не верила, что она уходит. Но понимала, что скандалить при всех и возвращать её не имеет смысла, тем более девчонка остро реагирует на любые попытки сблизиться и хоть о чём-то договориться. Стоило только закрыть за ней дверь, Чернова прильнула к глазку, наблюдая, как неприступная фифа вставляет ключ в замочную скважину двери от своей квартиры, располагавшейся почти напротив её собственной. Она вернулась в гостиную и тотчас столкнулась взглядом со Светой, которая, оказывается, осталась. Более того, она сидела на месте Яниты, прямо напротив. Узкий десертный столик не создавал той дистанции, о которой она сейчас мечтала, той дистанции, которая так её бодрила всего-то несколько минут назад… Рыбкина совсем была не во вкусе Черновой: маленькая и худосочная, с желтовато-белыми соломенными волосами, с томительным взглядом из-под сонных полуприкрытых век и с дрожащим, сбивчиво-торопливым голосом — таким, будто она сильно волнуется и пытается не показать этого, хотя выходит ещё более нелепо и странно. За весь вечер она не сводила взгляда с Мориссы, и это напрягало девушку. Даже Лизка и Верка заметили это, и со смехом и прибаутками толкали Чернову «наладить контакт». А она бесилась. Поскольку контакт ей удавалось наладить со всеми, кроме заносчивой, строптивой соседки…