Заклятые соседки

Из авто выскочила атлетического вида рослая шатенка с бритыми «ёлочкой» висками и в спортивном костюме с лампасами, в молодёжных кроссах и с грубыми кожаными браслетами на запястьях. Живо обогнув бампер, она с привычным рыцарским изыском распахнула правую дверцу подержанного Крайслера и небрежно бросила: — Это вообще не вопрос! Доставлю с ветерком! — Откуда у тебя тачка, Чернова? Напрокат взяла или спиз-з… украла? — сдвинув вверх изящно очертанную бровь, насмешливо проронила её спутница, усаживаясь в салон. — Обижаешь, сокровище! Моя тачка. — Проворно играясь зажигалкой меж пальцев, молодая шатенка хищно сверкнула глазами, всё ещё не веря, что девушка ей не снится. Задней мыслью мелькнуло: «Эта детка умеет матюгаться? А с виду такая… бесчувственная». Пожевав сигарету губами, шатенка передумала курить и быстро убрала её в пачку. «Кажется, эта фифа не курит. И мне не даст». — Ты банк ограбила? — недоверчиво хмыкнула оппонентка, поёжившись под неотступным, давящим взглядом Черновой. — Увы, нет. Всё в разы прозаичнее: заработала. — По-хозяйски развалившись на водительском сиденье, Чернова хлопнула дверцей и опустила стекло. В салон ворвался сырой и немного резкий, с привкусом близкой осени, густой августовский воздух, насыщенный зрелыми плодами и пропахший росой. Её капельки запутались в паутине стелящихся листьев медуницы и пышной хосты у оградки вдоль двора. — Между прочим, у меня неплохие гонорары с последних проектов. — Девушка самодовольно хмыкнула, оборачиваясь к своей пассажирке. — Да, кстати! В субботу я планирую обмывать покупку этой железной лошадки. Придёшь, соседка? — Думаю, нет, — без раздумий отозвалась та, с которой не сводила взора Чернова, та — ради которой она готова была подстроиться под любую просьбу или желание. — У меня другие планы на эти выхи. — Какие это? — нахальный прищур плутовских глаз Черновой с выжидательным любопытством вцепился в сидящую рядом девушку, надеясь поймать её взгляд. Только напрасно. — Мой парень попросил меня ничего не планировать на субботу, — поудобнее откинувшись на сиденье и защёлкнув ремень безопасности, певуче проворковала пассажирка, с заносчивой медлительностью взмахнув бархатными ресницами. — Он хочет познакомить со своей роднёй. — Нотки хвастовства перемешались с самодовольной, ленной улыбкой, когда спутница чиркнула по спортивной шатенке у руля остриями зрачков. — Вот как? Не завидую тебе, Ян… Скучное мероприятие. — Чернова повернула ключ в замке зажигания и ещё раз взглянула на собеседницу: — Если передумаешь — ну, ты знаешь… В любое время дня и ночи… Голос Яны хлестанул её вызывающей жёсткостью: — Не передумаю! Не надейся. Утреннее солнце заливало двор семиэтажки сонным, холодным куполом. Крайслер дёрнулся с обочины и, неумело заведённый, худо-бедно вырулил на трассу. Демонстративно зевнув, Чернова криво ухмыльнулась и бросила, словно невзначай: — Я пока хреново вожу, но это дело опыта… — Иии… давно ты за рулём? — нотки напряжения мелькнули не только в голосе, но и в лице пассажирки. — Меньше месяца. И то пару раз в неделю. — Послушай, может… лучше пешком? — Яна схватилась за поручень дверцы, желая остановить столь опрометчивый эксперимент, невзирая даже на то, что они влились в общий поток машин. — Не-е-ет, мы уже сели! И назад пути нет. Ничего не бойся, детка! — Чернова смотрела на дорогу, но в косых солнечных лучах, упавших на её лицо, отразился шельмовской оскал, на секунду блеснувший за тёмными, незнакомыми с помадой или блеском, губами. — Мамочки! — голос пассажирки истерично дрогнул, когда стрелка спидометра стремительно полетела вверх, а потом, незадолго до перекрёстка — так же быстро начала опускаться вниз, под воздействием скачкообразного торможения, будто они ехали не в машине по ровной петербургской трассе, а в раздолбанной карете по болотистым кочкам. Такая езда показалась очень опасной. — Мне уже страшно! Предупреждать надо, что водить не умеешь! — Девушка панически дёрнулась, озираясь по сторонам на дорогу, но ремень безопасности быстро укротил её двигательные способности. С трудом остужаясь, она судорожно выдохнула: — Я хочу выйти. — Поздно, моё сокровище. Наслаждайся! — миновав перекрёсток, Чернова вновь сменила передачу и резко прибавила скорость… — У тебя механика? — с неудовольствием подметила фифа, внимательно изучив салон. Девушка всячески старалась не думать о том, что Чернова — неопытный водитель, и в те секунды, когда не жмурилась от страха — в лобовое стекло старалась смотреть как можно реже. — Почему не автомат, так же проще? — Знаешь, я хочу научиться чувствовать авто, — Чернова хмыкнула, сведя брови у переносицы, — хотя пока не очень получается… — На мгновение она оторвалась от дороги и подмигнула своей красивой спутнице, крепче ухватившись за руль. — Но в любом случае это такой драйв, когда она тебя слушается, когда ты её начинаешь понимать всё больше и больше, и чувствовать. Да и расход топлива на механике всё-таки меньше. — И всё-таки ты сумасшедшая, Чернова! Её спутница — величаво-строгая, горделивая красавица с холодно-ироничными блёстками в глазах, с кольцами белокуро-льняных волос по плечам — утончённая, женственная, в солнечно-жёлтом, пышном и коротком платье с жаккардовым тиснением, в наброшенном поверх васильковом пиджаке и летних туфлях с бабочками, — вжалась в пассажирское кресло, а тронутое загаром лицо её побелело от напряжения. Она, Янита Петлицкая, была соседкой по лестничной клетке, и Чернова всегда — сколько себя помнила, испытывала к ней трепетные чувства, со временем переросшие в нечто большее — запретно-манящее. Эта девушка стала для неё — грубоватой и темпераментной мужланки с андрогинно-низким голосом и брутальными манерами, с сумасшедшинкой во взоре и поступках — едва ли не наваждением. Между ними всегда, ещё со школьной поры, звучала некая провокация, неугасающий по силе нервный накал. Непримиримые, заклятые подруги — это всё было о них. И не только это… Когда-то в детстве (лет в девять или десять), во дворе, на сиденье добротной старой скамейки с загнутой латунной спинкой, на одной из ясеневых досок Морисса Чернова выцарапала складным рыболовным ножом те самые каракули: «ты навсегда в моём сердце», и показала надпись своему адресату — насмешливой старшекласснице Яне Петлицкой. Увидев рукотворное убожество в виде сердечка, пронзённого стрелой, и обрисованное цветными маркерами, та лишь посмеялась над малолетней Мориссой и жестоко обозвала её «дурой». Но прошло много лет, та маленькая девочка выросла, окрепла, и никто больше не смел обозвать её дурой, ведь она экстерном защитила диплом инженера-проектировщика и уже получала второе высшее в сфере газо-энергетических коммуникаций, параллельно работая над значимым городским проектом в группе лучших инженеров Петербурга. С тех пор Чернова ни разу не намекала ей о своих чувствах, скрывая и самую важную деталь о себе. Мориссу всегда привлекали только девушки, и как ни пыталась она прислушиваться к голосу разума, ничего не могла с собой поделать. В сторону парней она даже не смотрела — ничего не ёкало в сердце. Но в качестве друзей мальчишки были идеальным вариантом. У Мориссы было много друзей-мужчин, причём разных возрастов. О своих радужных взглядах на жизнь Морисса обычно помалкивала, но те, кто нужно — всегда знали об этом. Все, кроме Яниты Петлицкой. Её Морисса оберегала от правды. Ничем не прикрытая, голая правда могла оттолкнуть, отворотить девушку и разбить хрупкое общение, что ещё оставалось им. — Нет, здесь прямо, не сворачивай! — с хрусталём в безгранично-нежном, хоть и слегка раздражённом голосе попросила Яна, разглядев замигавшую на приборной панели лампочку. — Только сбавь обороты, умоляю тебя! — Не дрейфь, солнце! Всё будет в лучшем виде! — Может, ты просто меня у подземки высадишь? — указывая взглядом на метро Маяковская — площадь Восстания, с надеждой заикнулась Петлицкая. Пропустив мимо ушей её просьбу, Морисса лукаво ухмыльнулась — птичка попалась в клетку. Вслух она сказала: — Расслабься, сокровище, и ни о чём не думай! — Пощёлкав радиостанции, она попыталась найди хоть что-то романтическое, и осталась довольна выбором. Из динамиков звучала зажигательная Леди Гага. Энергично двигая головой в такт музыки, Чернова дёрнула сцепление и первой рванула на зелёный и промчалась мимо метро, не оставляя ни единого шанса своей «заложнице» ускользнуть из салона в толпу. С непривычки уши заложило от грохота динамиков, и хотя пассажирка молчала, оцепенев от экстремальной поездки, Морисса сделала музыку тише, провела рукой по коротко остриженному, тёмному затылку; на секунду отвлекаясь от автострады, с тайным упоением прошлась глазами по Петлицкой. Её соседка, невзирая на раннее утро, благоухала жизненными соками и работоспособностью, за которой самой Мориссе было не угнаться, ведь она с трудом боролась с утренней сонливостью. От Яниты в любое время суток веяло юной свежестью и очарованием, хотя она и была на шесть лет старше. Мориссу восхищало в ней абсолютно всё, и она никак не могла насладиться теми редкими, случайными минутами близости, что удавалось провести вдвоём, пусть и урывками. Этим утром Яна впервые попросила подбросить её до работы. Чернова уже завела двигатель, когда в боковое стекло постучали. «Какого чёрта?!» — выругалась она, и тут же лицо её разошлось в трогательной, робкой улыбке, стоило внимательнее приглядеться к непрошеной гостье. Едва удалось унять дрожь в пальцах — настолько неожиданной и приятной показалась встреча — и Чернова, суетясь и бегая вокруг девушки, деловито пригласила её в салон. Теперь у неё была тачка, и хотелось верить, что поводов для встреч станет больше. Пока Чернова настраивала маршрут для навигатора, её спутница навзничь откинулась в кресле, зажмурившись и боясь шевельнуться. Дёрганая, не всегда уверенная езда в рваном темпе, где резкое торможение живо сменялось бахвальским, резвым набором скорости, — доводила её до мутного обморока. Янита вздрагивала на каждом повороте, мысленно вспоминая самые отборные нецензурные словечки, изо всех сил удерживаясь, чтобы не высказать Черновой, что о ней думает. Наконец, смирившись со своей адреналиновой участью, заносчивая красавица расцепила крепко сжатый, недовольно изогнутый рот и колюче подметила: — Ты сегодня ни свет ни заря, Чернова. Потянуло на подвиги? — девушка взглянула на экран смартфона: семь двадцать. — Мне кажется, или на тебя это не похоже? Ещё август, на учёбу вроде бы рановато, не? По радио началась какая-то болтовня, и Чернова крутанула ползунок громкости вниз, продолжая смотреть только вперёд, на дорогу. На перекрёстке собиралась небольшая пробка. — Да блин, не спалось что-то. Решила, раз уж всё равно сна нет, встать пораньше и поехать на объект. Нужно глянуть инженерное оборудование: уже запускать пробные теплосети должны. В сентябре сдаём помещение под заказ. — Тщетно Чернова пыталась подавить вновь напавшую зевоту. Как ни крути, а сегодня она не выспалась. И Янита заметила это. — А что не выспалась? — бросив насмешливый взгляд в её сторону, резонно осведомилась она. — Влюбилась, что ли? — Петлицкая залилась смехом — бесчувственным и коварным, царапающим грудь изнутри, будто острым скальпелем. Морисса не ответила и только до скрежета сомкнула зубы, чтобы не сказать какую-нибудь пошлость. Соседка точно издевалась над ней. Их общение — шероховатое, неловкое, неумелое, каждый раз сводилось к ещё большему тупику. Так повелось с детства — осталось так и теперь. «Маршрут окончен», — электронный голос привёл обеих в чувство. Янита, наконец, вздохнула с облегчением, её сосредоточенный на дороге взгляд смягчился, страхи отступили. Чернова злилась на неё, понимая, что девчонка опять ускользает. Бесполезное занятие — пытаться наладить хоть какой-нибудь контакт или найти зацепку, чтобы расположить к себе девушку. Она уже много чего перепробовала за те годы, что знала её — но за это время они даже не стали подругами. Припарковалась у самого шлагбаума перед высоким современным зданием, где работала Янита, и, набычившись, молча распахнула перед девушкой дверцу. Поднялся ветер, склоняя плакучие ветви глицинии, украшавшей площадку перед шлагбаумом, плетёной занавесью. Чернова подала руку своей спутнице, но та отклонила её отворотом головы. Заносчивая девушка перекинула сумку через локоть и, почти брезгливо поморщив носик, ступила из салона Крайслера на мягкую, вытоптанную тропинку, одёрнула васильковый пиджак. Перед тем как попрощаться, Чернова ещё раз её окликнула: — Так придёшь в гости в субботу? — Исключено, — торопясь избавиться от назойливого внимания, однозначно отрезала девушка, и голос её не дрогнул. Из окна автомобиля Морисса наблюдала, как точёная маленькая фигурка скрылась за крутящимися дверями Бизнес-центра.