Verba magistri

      — Это что ещё за имя такое? — невесело улыбнулся Гарри.       Он всё надеялся, что Том вдруг хлопнут в ладоши и крикнет: «Купился!», но этого не произошло. Флимонт всё так же напряжённо вытянулся в кресле, Дамблдор всё так же нечитаемо наблюдал за развернувшимися в его кабинете действиями.       — Не имя, — Том дёрнул плечом. — То есть, не совсем. Это анаграмма моего имени. Ты прочти статью — там есть все ответы.       — Но если ты ответственен за всё, что происходит, то…       — Этого я не говорил, — Том устало опёрся на стену.       Треснуло либо что-то в душе Гарри, либо маска Реддла — а, может, и всё сразу. Треснуло ощутимо, со звуком, и спустя секунду Гарри понял — это была чайная чашка в руке Флимонта.       — Прошу прощения, — едва ли не прорычал он. — Что? Альбус, ты уж извини, нет никого во всей Англии, кому можно было бы доверять больше, чем тебе, но…       — Но ты всё равно хочешь оспорить мои решения, — закончил за него Дамблдор.       Тут-то Гарри и понял, как этот забавный старикашка мог быть директором магической школы. Тут он понял, почему Дамблдор победил Гриндевальда. Вся его напускная весёлость и чудаковатость — лишь фасад, маска, за которой скрывался… Ну, Гарри не увидел, но услышал — буквально на мгновение, всего в одной реплике — и видеть не хотел. Он шумно сглотнул. Глаза Дамблдора метнулись к нему и вновь потеплели.       — Кажется, вам с Томом очень нужно поговорить.       Гарри медленно кивнул. Он уже был готов к тому, что его вновь бросят в пучину неведения, что он вновь останется один — на краю обрыва, не имея ни грамма понимания, не имея ответов, но он почувствовал невероятное облегчение, когда понял, что ошибается. Им давали шанс. Дамблдор добавил с сожалением:       — У нас не так много времени, так что поторопитесь. Том, — он обратился к нему, — твои вещи вместе с подругой доставят домовики. Флимонт, — Дамблдор припечатал его взглядом к креслу, и не напрасно — тот уже приподнялся на месте и готов был сорваться с места… куда-нибудь, — останься, мне нужно кое-что с тобой обсудить.       Флимонт резко выдохнул и сел обратно в кресло. Гарри, не вполне понимая, чего от него хотят, последовал вслед за Реддлом на выход. Внутри у него всё скрутилось, отступившая было тревога вновь вернулась. Гарри уже не хотел никаких ответов — он просто хотел, чтобы всё пришло в норму, и желательно без его непосредственного участия.       Когда горгулья встала на место, пространство вокруг Гарри уже привычно заволокло пузырём заглушающего заклинания. Как показала практика, от вездесущего взгляда директора это бы не спасло, однако у стен были уши — и это стоило учитывать. Они с Реддлом замерли у окна на каком-то непривычно большом, даже почтительном расстоянии. Гарри хотелось что-то сделать — протянуть руку, например, но он сдержался. В его голове ещё ничего не уложилось, и он, признаться, урвал последние секунды, чтобы просто насладиться: насладиться прищуренными серыми глазами и разверзнувшейся в них грозе, насладиться изящными чертами лица и — Мерлин, когда он успел так исхудать? — искривлёнными в сожалеющей ухмылке губами, да даже… Даже просто — всем им, от привычного завитка волос на лбу до длинной чёрной мантии. Той самой, «не по моде», но сейчас это казалось Гарри таким смешным и незначительным, что больно было вспоминать дни, когда он в принципе обращал на это внимание.       — Я хотел, чтобы это произошло не так, — разрушил Том хрупкую тишину.       — Я боялся, что это произойдёт, — в тон ему ответил Гарри. — Но что-то тут нечисто, если Дамблдор до сих пор не перевязал тебя бантиком и не доставил в Азкабан.       Том отвёл взгляд. Гарри видел, как у него дрожат губы от сдерживаемой ярости, но всё ещё не мог понять, почему.       — На мне лежит Непреложный обет, — выдавил Том сквозь зубы, и глаза Гарри распахнулись в изумлении.       — Во-первых, — зло начал он, — как же вы все достали меня со своими «не могу рассказать, извини!», вы вообще сами себя слышите? Во-вторых… Как, чёрт возьми? Я не верю, что ты мог позволить…       — Мне было шестнадцать, и я упустил одну важную деталь, — Том потёр переносицу. — Веришь или нет, расплачиваюсь до сих пор.       — Ладно… Ладно, — Гарри сделал этот шаг, разделявший их, и, чуть помедлив, опустил свою руку на предплечье Тома. — Расскажи мне, что сможешь.       Реддл опустил взгляд на руку Гарри — надолго, так что в какой-то момент стало неуютно, но не сбросил её.       — Я просчитался. Узнал одну важную деталь нашего общего… проекта, когда было уже поздно. Она меня не устроила, но люди, с которыми я повязан, они… В какой-то момент мы начали преследовать разные цели, и их… — он остановился, подбирая слова, — их стремления перестали мне подходить. Они одержимы одной идеей. Все мы были, — добавил Том. — Прошло много времени, прежде чем… началось то, что началось. Мне пришлось обратиться к Дамблдору, пусть между нами и было всегда некоторое недоверие, — тут он дёрнул уголком губы от нахлынувших воспоминаний. — Да, Миртл в каком-то роде сыграла тут свою роль, но…       — Но ты оказался в Хогвартсе, — Гарри понимающе кивнул. Он начинал понимать. — Ты спрятался тут, верно?       Этого, кажется, говорить не стоило — взгляд Тома посуровел, и плечи его напряглись.       — Мне нужно было место, где меня не достанут, и возможность проводить свои исследования. Пришлось затаиться. И… если ты хочешь честности…       В любой другой ситуации Гарри бы победно вскинул кулаки. Впервые на его памяти Том выглядел не так уверенно, как обычно. Но ситуация была патовой, так что пришлось лишь отрывочно кивнуть.       — Я тут в том числе и из-за учеников.       — Собирал армию, ха-ха? — невесело улыбнулся Гарри.       — Присматривался, — Том настойчиво мотнул головой.       — И присмотрел меня.       — Присмотрел.       Они замолчали. Время утекало, но Гарри не мог заставить себя ничего сказать. Снова наступил… момент — так, кажется, люди это называли? Когда всё вокруг теряет значимость, когда остаётся только тихое дыхание и горячее прикосновение — руку он не убрал, и чувство дежавю захватило его с головой. Сколько их было, этих моментов? Неужели Том ничего не замечал? Но он просто не мог не заметить — но почему проигнорировал? Было ли дело только в моральных принципах не переходить границы субординации, или же?..       Гарри мог задать тысячу вопросов — и, кажется, действительно получить на них ответы. Он и собирался, но сначала хотел задать самый важный.       — Ты строил тут планы по захвату мира… Нет, не перебивай! — жестом остановил он Тома. — «Присматривал» учеников — я понял, у кого какой потенциал, у кого какая семья…       — У меня есть мечта, но я… — Том замолчал под пронзительным взглядом Гарри и с извиняющейся, но неискренней улыбкой сказал: — Продолжай.       — Так вот я… Какое место я занимаю в твоём плане?       Это был максимум, на который Гарри оказался способен. Кривая формулировка не могла передать того, что он имел в виду, но Гарри позволил себе понадеяться, что Том всё поймёт.       Кто я для тебя?       Ты чувствуешь то же, что и я?       Зачем на самом деле я тебе нужен?       Ты меня просто используешь?       Ты знал, как много стал для меня значить?       Том вздохнул и выпрямился. Гарри пожалел, что спросил.       — Ты… Сначала ты был просто шагом на пути к цели, просто… самородком среди прочих, — медленно начал Том. — А теперь я совершенно не знаю, что думаю.       Я понятия не имею, что я чувствую, и меня это пугает, потому что я не привык в принципе что-то чувствовать.       — Ты замечал? Это, — Гарри помахал рукой между ним и Томом. — Как электрический разряд, только хуже.       — Замечал… Сразу заметил, но… — Том прикрыл глаза на секунду. — Я не должен был… Мне просто нельзя привязываться к кому бы то ни было! Это опасно в первую очередь для тебя.       Гарри хмыкнул. Он ему не поверил.       — Для твоих планов, ты хотел сказать?       Реддл поморщился. Кажется, он слишком устал, чтобы быть убедительным.       — В любом случае, это было бы неправильно.       — Нет ничего более правильного, чем сама магия, — Гарри немного переиначил слова Флимонта, но так ему показалось нужным. Он мог собой гордится — взрослые, здравые мысли наконец-то посетили его голову.       — Из-за этой «магии» теперь и ты в опасности.       И Том, не думая ни мгновения, накрыл ладонью лицо Гарри.       О, это ощущалось, словно маленький взрыв внутри грудной клетки. Неожиданно и ярко, и так на своём месте, словно по-другому никогда и не было. Гарри всей душой хотел поддаться чувствам — и будь, что будет, но не успел: замер испуганной зверюшкой и лишь широко распахнул глаза. Том тем временем аккуратно провёл большим пальцем линию до края скулы и, нехотя, руку опустил чуть ниже, на плечо.       — Я и без этого всегда был в опасности, — шепнул Гарри. — Нашёл бы способ влезть, это я тебе точно говорю.       — Я старался держать тебя подальше от всего этого, но не вышло, — он остро усмехнулся. — Теперь всё, что остаётся — это остаться, прости за тавтологию, в Хогвартсе и не отсвечивать, пока я не разберусь.       — С чем разберёшься?       И пусть Гарри мог проигнорировать это желание спрятать его в чулан, словно маленькую хрупкую игрушку, он не мог не настоять на ответах, которые заслужил.       — С теми, кто меня подставил, — сквозь зубы прошипел Том.       — Ты сказал, что ты — Тёмный Лорд. Волдеморт, — последнее звучало чуждо и инородно, до мурашек по коже.       — Ох, Гарри, — устало ответил Том. — Когда я пойму, как снять этот чёртов обет без последствий…       — Это то, чем ты занимался в Албании? — высказал Гарри неожиданную догадку.       Том с явным намёком ответил:       — В том числе. Но в основном я искал способ уничтожить кое-что.       — Кое-что, что?..       — Что доставляет сейчас мне неприятности и, собственно, является причиной, по которой мне нужно было остаться в Хогвартсе. Рядом с Дамблдором. Мы пытались… неважно.       Если раньше Гарри казалось, что время утекает, то сейчас он отчётливо понял — оно вышло.       — Кому можно доверять?       Том ответил, не раздумывая:       — Всем, кто были в Малфой-мэноре в тот вечер. Дамблдору — но будь осторожен, старик всегда преследует свои цели. — Том помялся с секунду, — Твоему дяде.       — И моим друзьям, — полувопросительно добавил Гарри.       Том с сожалением посмотрел на него.       — Тут я тебе не советчик. Знаешь, я всегда руководствуюсь разумом, но ты — другое дело. Никогда бы не подумал, что скажу это, но… делай, что тебе подсказывает сердце. Ты удивительно точен в своих интуитивных порывах.       Несмотря на всю ситуацию, Гарри затопило гордостью. Том заметил, какими они были разными, как шли по жизни, имея разные цели и средства. Он заметил, но в кои-то веки признал: и Гарри мог быть прав.       — Когда мы увидимся?       Том поджал губы. Гарри понял, что не хочет слышать ответ, и попытался сгладить атмосферу:       — У меня там проект по артефакторике. Я же почти закончил, остались только полевые испытания…       — Проведи без меня, — Том слабо улыбнулся, — и постарайся никого не убить.       Повисло молчание. У Гарри в голове было одновременно и совершенно пусто, и не протолкнуться сквозь поток навязчивых мыслей. Почему он? Почему они? Что заставило?..       И вдруг он кое-что вспомнил.       — Ты… Помнишь тот день, когда мы были у Хагрида?       — Когда ты поцеловал малышку Элис? — насмешливо спросил Реддл.       Гарри смутился.       — Это была амортенция!       — Но это не отменяет того, что это был твой первый поцелуй, — продолжал подначивать Реддл.       Щёки у Гарри заалели. Он шумно выдохнул и постарался ответить спокойно:       — Я не о ней вообще!.. Я про Майкла…       — О, так он переключился с барсучонка? — Реддл фыркнул.       — Том, ты можешь сколько угодно пытаться перевести тему, но ты мне ответишь, и ответишь сейчас.       Улыбка медленно сползла с лица Тома, глаза опасно сверкнули. Ещё в них было что-то, чему Гарри пока дать названия не мог, но он был уверен — вряд ли кто-то ещё кроме него (ну и, быть может, Дамблдора) мог позволить себе такой тон в разговоре с Реддлом. И это его… завораживало?       — Ты сказал, — Гарри нахмурился, — что Арес связан с Тёмным лордом. А Майкл? Они же братья.       Реддл мотнул головой. Вновь на его лице возникло выражение борьбы, он тщательно подбирал слова и сжимал челюсти так плотно, что Гарри — неосознанно — ободряюще сжал его руку на своём плече.       — А ты сказал, что он «не мог рассказать»… Думаю, его тоже заставили молчать. По крайней мере, Монтгомери пытался тебя предупредить. Тебя могут попытаться выманить, так что не поддавайся.       — И что мне делать?       — Не высовываться.       Гарри широко ухмыльнулся.       — Ты же помнишь, что это не в моём стиле?       Кажется, это было всё. Вот так просто и закончилось то, что даже не началось — в холодном тёмном коридоре под дверью кабинета директора. Гарри отдал бы всё, чтобы вернуться в те сентябрьские деньки, а лучше — к Фортескью. Тогда его всего-то волновали далёкие воспоминания о Германии, редкие тревожные сны да мысли, чем он займётся после школы. Ничего, что выбивалось бы из жизни студента послевоенного времени. Никаких Тёмных лордов, опасностей и убийств, только тёплые отголоски уходящего лета, печальные воспоминания минувшего и радость новых знакомств.       С другой стороны…       Том ему чертовски не нравился. Он был — ладно, чего греха таить, и остался — высокомерным, заносчивым, саркастичным и отстранённым манипулятором, быть может, даже психопатом — кто ж его знал? Он раздражал одним своим видом, одним только звуком голоса и жестами. Но ведь… всё так быстро изменилось, правда? Вернуться назад значило всё потерять: совместные вечера, завуалированные шутки на грани оскорблений, прикосновения невзначай, сотни и сотни сказанных — и невысказанных — слов. Каждый момент, хороший и не очень, стоил всего. А вот стоило ли всё того, чтобы это потерять?       — Ты смотришь на меня так, как будто хочешь сделать что-то очень глупое, — едва слышно проговорил Реддл и вопреки своим словам пальцами приподнял подбородок Гарри.       Том был немного выше. Гарри всегда это замечал и злился — раньше, когда-то давно, в прошлой жизни. Сейчас же он придвинулся ближе, ещё ближе, пока они не прижались друг к другу так плотно, как никогда раньше, так, как никто бы не позволил. Но никого и не было рядом, кроме Тома — а уж ему «позволять» или «не позволять» что-то не могла ни одна живая душа. Да и Гарри было плевать — если это и вправду всё, то и последствий быть не могло.       Он думал об этом постоянно, даже во снах — смутных, смазанных и совершенно нереальных. В жизни оказалось лучше: теплее, ярче, а, главное, по-настоящему. То, что его разум просто не мог воспроизвести: теплое дыхание на щеках, рука, неуверенно скользнувшая ему между лопаток, прикосновение пальцев от губ и выше, выше, до самых волос. На их кончиках незримо искрилась магия, и её Гарри тоже чувствовал — снаружи, внутри, вокруг. Что-то очень тёмное, в другой жизни показавшееся бы ему чуждым, отталкивающим, теперь же совершенно привычное и привлекательное — такое, что дышать становилось трудно.       А, может, дыхание перехватило вовсе и не из-за магии.       Том вдруг резко и крепко прижал Гарри к себе, легко мазнув губами по уху. Гарри вздрогнул и опустил подбородок на его плечо — так ощущалось правильно. Он чувствовал запах ландышей, который теперь уже навсегда ассоциировался у него лишь с одним Томом. Одиночество. Они сулили одиночество. И как он раньше не замечал?..       Ткань мантии под руками у Гарри смялась. Он провёл ладонями вверх и вниз в успокаивающем жесте, хотя скорее успокоиться тут нужно было ему. Сердце у него билось так быстро, что — он был уверен — Том мог ощутить каждый удар.       — Так что там насчёт глупостей? — шепнул Гарри, наконец набравшись смелости.       — Уверен?       — Как никогда раньше.       Это была неправда — его просто разрывало от страха, предвкушения, адреналина и чёрт знает, чего ещё: всё смешалось в такой комок, что разобраться было невозможно. Гарри чувствовал дыхание на своей шее — так близко, так горячо, что поползли мурашки. Том чуть сместился, тёплое ощущение исчезло — чтобы возникнуть вновь прямо у его губ. Гарри заторможенно окинул взглядом его лицо: он всегда знал, что Реддл красивый — об этом говорили все вокруг, но быть таким следовало запретить на уровне закона…       — Витаешь в облаках? — Том тоже шептал.       — Думаю о том, какой ты…       Договорить Гарри не успел. Том мягко прикоснулся своими губами к его.       Что там Гарри говорил насчёт взрыва?       Магия вокруг них всколыхнулась — он почувствовал это каждой клеточкой тела. Она текла по венам мощным потоком, сплеталась и расходилась вновь. Как будто сложился паззл и всё вдруг встало на свои места. До этого момента Гарри понятия не имел, что чего-то не хватает. Что ж, не хватало ему Тома. И его губ, его рук, его объятий…       Даже сейчас его было недостаточно.       Что делать, Гарри не особо понимал, а потому просто поддался порыву: расслабился и позволил Тому вести. Это был короткий поцелуй — простой и спокойный, но значил он буквально всё. Сердце пустилось в пляс, кровь прилила к лицу, дыхание сбилось — Гарри совсем забыл, что нужно дышать.       — Мне пора, — выдохнул Том, чуть отстранившись.       Гарри растеряно прикоснулся к своим губам. Потом — вдруг резко всё стало можно! — к щеке Тома. Кажется, он никогда этого не делал. Не проводил большим пальцем по острой скуле, не касался волос, не... Отстранённо он подумал: «Действительно, он укладывает их магией». Так неуместно и глупо, но все трезвые мысли из его головы улетучились.       — Да, — вот и всё, на что его хватило.       В кабинет директора они вошли молча. Том выглядел так, как будто ничего не произошло: отстранённый, собранный и суровый. Насчёт себя Гарри не был уверен. Обманываться, что Дамблдор ничего не заметит, было глупо — но на него было плевать, старик показывал удивительно избирательное внимание к своим подопечным. А вот Флимонт… Он, конечно, всё знал, но давать лишних поводов к волнению не хотелось. Гарри попытался успокоиться, но получалось слабо. Он поправил, как смог, волосы, глядя на своё отражение в оконном стекле, и нервно одёрнул мантию.       — Том, — Дамблдор кивнул без тени улыбки. — Твой порт-ключ.       На столе перед ним лежала старая тетрадь. Обложка из чёрной кожи помутнела и треснула в нескольких местах, металлические уголки на ней потускнели от времени. Гарри бросил взгляд на Тома и едва не отшатнулся. Лицо у него застыло в подобии маски, в глазах плескалось что-то, чему не было названия. Про любого другого человека Гарри бы сказал: «Он в ужасе», но Том… Кажется, он был встревожен и испытывал боль.       — Где ты его нашёл? Я думал, что дневник утерян безвозвратно.       — В Хогвартсе от моего взгляда не ускользает ничто, — Дамблдор едва заметно наклонил голову, двусмысленно намекая. Гарри стало дурно от неловкости. — Я подумал, ты захочешь его вернуть.       — Ты всегда любил издеваться надо мной, правда? — невесело хмыкнул Том и подошёл к столу.       Он протянул руку, замер, обернулся через плечо и кивнул на прощание — обоим Поттерам.       — До встречи. Постарайтесь ни во что не вляпаться, — сказал он сразу всем, но Гарри понял, что адресовано это было только ему.       Том взял дневник в руки. Вспышка света, воронка магии — и он исчез.       Это был конец.       — Альбус, я приму к сведению, — сказал Флимонт. Гарри странно разозлился — дядя просто продолжил разговор так, как будто мир его племянника не пошатнулся только что! — Если позволишь…       — Идите, — Дамблдор махнул рукой.       Он выглядел уставшим и осунувшимся. Гарри не сомневался, что на завтраке директор будет всё так же бодр и чудаковат, как и всегда. Кто бы мог подумать, что он столь же искусный актёр, как и Том. А, быть может, он глотал бодрящие зелья как не в себя — кто ж его знал.       — Объясни мне нормально, что произошло, — нарушил Гарри молчание между ними, пока они спускались.       Флимонт отчего-то не воспользовался камином Дамблдора, а направился к Главному входу. Аппарировать можно было только за пределами школы, и прогулка предстояла неблизкая. Он был непривычно хмур, шагал резко и быстро, громко стуча каблуками по полу. Гарри решил проводить его немного — время близилось к ужину, и он должен был успеть.       — Ты всё и так прочитал.       — Да, но… — Гарри замялся. — Это же «Оракул». Сам говорил, им нельзя верить!       — Не так важно то, что мы им не верим, — сказал Флимонт, когда они вышли наружу, — как то, что им верят другие люди. На Тома начнётся настоящая охота. Быть может, Министерство и делает иногда глупые вещи, но Аврорский корпус Британии — один из сильнейших. У него нет шансов, если останется тут. Да и то… после Гриндевальда и его разбежавшихся Гончих экстрадиция стала особенно популярна.       — А что думаешь ты?       — А что сказал тебе сам Реддл? — Флимонт сощурился.       — Если бы я сам понимал, — Гарри вздохнул. — Как он может и быть, и не быть Тёмным лордом?       Солнце уже заходило за горизонт. Зима постепенно сдала позиции: птицы где-то вдалеке пели совсем по-весеннему, снег начинал подтаивать, хотя в школьной — пусть и тёплой — мантии ему было прохладно.       — Реддл мне не нравится, — признался Флимонт после некоторого молчания. — Никогда не нравился, на самом-то деле. В начале учебного года я пытался отнестись к нему как-то непредвзято, чтобы заранее не настраивать тебя против… Но лучше бы настроил. Хотя, честно признаться, обычно Дамблдор в людях не ошибается. Реддлу он верит. Видимо, придётся и мне поверить.       — У него есть группа приближённых людей — я рассказывал. Малфой, Блэк, Лестрейндж, Пруэтт, Нотт и Розье. А, ещё Долохов, но о нём я вообще никогда ничего не слышал. Том сказал, им можно доверять, — Гарри задумчиво пощёлкал языком, — это при условии, что самому Тому мы верим.       — А остальные? — Флимонт как-то подобрался.       — Ничего, — пожал плечами Гарри. — Только ты. Вы все так хотите, чтобы я держался подальше от «всего этого», что ничего толком не объясняете.       Говорить Флимонту про Непреложный обет Гарри отчего-то не стал. Не сейчас.       — Ладно, студент. Иди на ужин, — Флимонт остановился посреди широкой тропы, по которой к замку ездили кареты. — Не заблужусь.       — Но…       — Тебе и с твоей командой супергероев надо объясниться. Поторопись.       — Супер-кого? — Гарри хмыкнул, подавив обиду. Ему казалось, его просто отсылают.       — Не бери в голову, это магглы придумали, — Флимонт слабо улыбнулся.       Быть может, ему просто надо было подумать в одиночестве.       — До связи. Юфимии привет, — скомкано попрощался Гарри и неловко приобнял дядю. — Родителям тоже. Соври, что с моей учёбой всё в порядке.       — Непременно, — Флимонт крепче сжал его плечи и Гарри немного расслабился. По крайней мере, с его семьёй всё было хорошо.       Только на входе в Большой зал Гарри вспомнил, что не поделился ни с Томом, ни с Флимонтом своим сном. Он был… необычный. Слишком яркий, слишком настоящий. Умений сновидца у Гарри не было, но вдруг это что-то да значило? Матч со Слизерином и впрямь был на носу. В прошлом они едва не продули хаффлпафцам — сказалось состояние всех членов команды. Морин была в ярости, разгромной победы по её плану не получилось. Интересно, пошлют ли его подальше, если он попросит проверить трибуны? Или лучше взять Пруэттов и по-тихому пробраться туда втроём? Столько всего успело произойти. Гарри слабо представлял себе, что сможет сосредоточиться на игре. Ещё какое-то время назад квиддич был в приоритете, теперь же… По большому счёту ему было плевать. Это тревожило.       Теперь Том был далеко, а Флимонт… Что ж, на него столько сейчас навалилось, незачем грузить его ещё больше.       Перед тем как пройти к своему месту, Гарри замер и сделал несколько глубоких вдохов. На него смотрели со всех четырёх столов: все те, с кем они в свободное время размахивали палочками в подземельях Слизерина. Надо будет в ближайшее время научить — попытаться научить всех, кто точно сможет, заклинанию Патронуса. Пусть о дементорах ничего слышно не было, но, быть может, это будет полезно на сдаче ПАУК…       Дальше разворачиваться своим мыслям Гарри не позволил — не хватало ещё начать волноваться об экзаменах в довесок ко всему. Сдаст он, сдаст! Только готовиться начнёт немного позже, вот и всё.       — А где профессор Реддл?       — Ты не слышала?       — Как думаете, это правда?       — О, Мерлин и Моргана, а я ведь посылала ему валентинки!       Гарри игнорировал — пытался игнорировать все посторонние разговоры. Дамблдор не прогадал: слухи в Хогвартсе расходились моментально. Вот и теперь вся школа загудела: тем, кто ничего не слышал, недолго оставалось пребывать в неведении.       — Сейчас мы ничего не будем спрашивать, — негромко сказал Фабиан, стоило Гарри занять своё место.       — Потом, когда соберёмся в более тихом местечке, — добавил Гидеон.       Честер исподлобья посмотрел на них, оглянулся незаметно и бросил что-то на пол. Гарри опустил взгляд, пока тянулся за соком: два крохотных бумажных оленя юркнули под столами и разбежались. Одного погодя подхватил Лиам за столом Хаффлпафа, другого — слизеринцы в лице Мерулы. Когда они все сделали вид, что ничего такого в записках не видели и вообще с пола не поднимали — то есть не посмотрели в сторону стола гриффиндорцев, Гарри немного выдохнул. Конспирологи из них, конечно, были просто отличные — никто ни за что не догадался бы!       — А вы заметили, — ненавязчиво начал Фабиан, — что в нашей дружной компашке идёт перевес змеек? И ни одного ворона…       — Если ты хочешь притащить Скарлет, то мой ответ — нет, — отрезал Гарри. Их и так было слишком много!       — А что, подвижки намечаются в личной жизни? — хмыкнул сидящий рядом Бен. — Только попробуй привести её в нашу спальню — мигом отправишься намывать котлы!       Гарри вздрогнул. Он и забыл, что их могут услышать. Конечно, Бен вряд ли что-то понял — он вообще был на удивление тугодум, даром, что отличник. Но всё же стоило быть осторожнее.       Как будто Гарри и без этого не хватало постоянной тревоги.              — То есть ты хочешь сказать, что всё это время чёртову Защиту от тёмных искусств вёл подражатель Гриндевальда?       Гарри прикрыл глаза и выдохнул. У него и мысли не возникло, что друзья могут не поверить ему — то есть Тому. И вот теперь, спустя каких-то полчаса переливания из пустого в порожнее, он и сам начинал сомневаться.       А не обвели ли его вокруг пальца?       — Вообще, звучит логично. — Сьюзен, накручивая локон на палец, задумчиво закусила губу. — Очень по-слизерински.       Гарри попытался было возразить, но моментально сдулся:       — Да причём тут?.. А, неважно…       — Нет, давайте всё-таки восстановим хронологию!       Все шумно вздохнули.       — Гидеон, ты достал со своей хронологией! Ну что непонятного?       — А вот что!       Он спрыгнул с насиженного места, с парты, где до этого балансировал в позе «курица на жёрдочке», и принялся мерить шагами класс. За дверью слышны были голоса — ученики слонялись по коридорам, как рой встревоженных пчёл разнося вести. На этот раз Гарри решил не ломать голову и не привлекать лишнее внимание прятками в заброшенном крыле, так что они просто вломились в первый попавшийся класс и наложили заглушающие на дверь.       — Вот что мы имеем, — повторил Гидеон. — Юный Реддл здесь, в Хогвартсе, обретает репутацию лучшего ученика, прекрасного старосты и вообще завидного жениха, это раз. Тут же он попадает в компанию к «истинным» слизеринцам несмотря на то, что полукровка — это два…       — Попадает? — Мерула пожала плечами. — Как по мне, так он её основал.       Гидеон отмахивается:       — Пусть будет «основал». Три — это то, что среди них произошёл какой-то раскол. Четыре — что между ними состоялся магический договор, и после этого всё пошло по п…       — От того, что ты в десятый раз повторишь нам это, ничего не изменится, — нудно проговорил Майкл. — И они могли «договориться» раньше, до того, как рассорились.       Гарри бросил на него быстрый взгляд. Сейчас Майкл вёл себя как обычно, да и, чего греха таить, до сегодняшнего дня ничего особенного в его поведении не было. Разве что… Возможно, Гарри показалось, но в последнее время он всё реже замечал их с Лиамом вместе. С другой стороны, это было совсем не его дело. Зная характеры обоих, трудно было представить, что между ними всегда царили мир и понимание. «Нехорошо, — подумал Гарри, переводя взгляд с одного на другого. — В такой ситуации нам надо держаться вместе».       — Ну почему же, — Сьюзен пожала плечами. — Может, на одиннадцатый он прикусит язык и наконец-то заткнётся.       — Я твою белобрысую голову сейчас!..       — Не ссорьтесь, — умоляюще прервал их Гарри. — Давайте лучше подумаем, кого из его бывших «соратников» мы вообще знаем. Малфой, Блэк, Лестрейндж, Пруэтт, Нотт и Розье, — повторил он всё то же самое, что и дяде. — Допустим, они вне подозрений.       — Условно «хорошие», — бросил Гидеон.       Гарри кивнул, пусть это заключение и было спорно.       — Да. Флимонт упоминал Эйвери, Селвина, Мальсибера и Руквуда. И ещё есть… — он с опаской бросил взгляд на Майкла. — Арес. И Вальбурга. И Яксли.       — Условно «плохие», — добавил Фабиан.       — Допустим и это.       — Все как на подбор, — остро улыбнулась Сьюзен. — Сильнейшие, чистокровнейшие, известнейшие. Вы хоть представляете себе, сколько у этого клубка змей влияния в магическом мире?       Повисло напряжённое молчание. За дверью то появлялся, то стихал топот.       — Арес — ублюдок, — неожиданно сказал Майкл. Он сидел, сцепив пальцы, и смотрел в одну точку на полу невидящим взглядом. — Тут и допускать не надо.       — Что ты можешь о нём рассказать? — аккуратно спросил Гарри.       — Идёт по головам. Нарцисс. Трудоголик, — Майкл пожал плечами. — Такой же недолюбленный, как и большинство чистокровных. Надежда и опора всея рода Монтгомери, чёрт бы его побрал.       — Не слишком ли он молод, чтобы брататься с последователями Тёмного Лорда? — с сомнением протянула Мерула.       — Важной шишкой в Аврорате в двадцать четыре года он стал явно не за красивые глаза, — ответил ей Гидеон. — Игнатиусу, например, помогли с должностью, но ему всё равно пришлось горбатиться на Министерство несколько лет. А это всего лишь Отдел образования!       — О, так он в каком-то роде причастен к тому, что сейчас происходит в Хогвартсе? — уточнил Лиам без претензии, просто констатируя факт.       — Причастен-не причастен, это не важно, — просто сказал Гидеон. — Машина запущена, механизмы работают — вне зависимости от того, что делают винтики.       — Сейчас не об этом! — чуть раздражённо перебил их Гарри. — Времени мало. Из всех этих людей мы можем дотянуться только до Ареса.       — Зачем? Вот просто скажи, зачем?       Гарри посмотрел на Сьюзен. Открыл рот, закрыл, снова открыл… Дальше он план не продумал. Да и плана-то как такового и не было. И правда, что делать дальше? Ничего. Том был прав. Им стоило сидеть в Хогвартсе и не высовываться — так было лучше для всех. Пустить всё на самотёк, предоставив взрослым самим разбираться в том, что они же и натворили. В конце концов, был Дамблдор, а кроме него — сотни других волшебников, куда более опытных и знающих чуть больше, чем они, несколько излишне любопытных школьников.       — Это не поможет нам понять, кто дал Гарри ту чёртову амортенцию, — тихо сказал Майкл.       Гарри сощурился. Монтгомери не мог говорить прямо. Но что, если он мог намекать?       — Ладно, — кивнула Сьюзен. — Ладно. Майкл прав. Мы тычемся, как слепые котята, и ничем не помогаем. Давайте сосредоточимся на том, что у нас есть, а не на том, чего нет.       — У нас есть Элис, — Лиам невинно окинул взглядом всю компанию и пожал плечами. — А что? Может, пришла пора-таки спросить у неё самой?       — Вы что, придурки, до сих пор этого не сделали? — чуть ли не прошипела Мерула.       — Полегче, красотка! — осадил её Фабиан. — Первым же делом.       — Но она не захотела с нами разговаривать, — закончил Гидеон.       Мерула посмотрела на них как на идиотов.       — Иногда я забываю, что вы — дети. Никакого умения обращаться с женщинами, да?..       — Можно попробовать Веритасерум…       — Никаких зелий! — вставил Гарри, и Мерула сдулась под его возмущённым взглядом. — Как мы уже выяснили, это никогда не заканчивается хорошо.       Он подумал. Потом подумал ещё раз. С Элис нормально он так и не поговорил, недосказанность висела между ними двумя. На тренировках они едва ли перебрасывались парой слов (чем дико нервировали Морин), хотя в коридорах и гостиной нет-нет, да и пересекались.       — Я сам поговорю с ней.       — Вот это поступок настоящего мужчины, — одобрительно сказала Сьюзен, хотя Гарри готов был поклясться, что в её голосе слышалась издёвка. — Сначала бегать от бедной девочки, как от чумы, а потом заявиться и с порога начать выяснять отношения. Браво!       Лиам наморщился и спросил возмущённо:       — Я не понимаю, ты за кого вообще? Элис, вообще-то, чуть не убила Гарри!       — Но не специально ведь! Представьте, что она вообще ничего не знает. Как думаешь, приятно?       — Женская солидарность во всей красе. Сама-то ты не…       Дальнейшие споры прервал звон колокола — до отбоя оставалось два часа. Ребята замолчали и подобрались.       — Нам пора, — поставил точку Гарри. Впервые за весь вечер он улыбнулся. — Сегодня мы будем учиться вызывать Патронуса.       Да, было больно. Да, хотелось свернуться клубочком и тихо выть где-нибудь в ванной старост в глухом одиночестве. Да, хотелось рвать волосы на голове от собственного бессилия, бить стену кулаками, сломать что-нибудь… Но нельзя. Даже если Том никогда об этом не просил, даже если не говорил — Гарри знал, подспудно, знал каким-то шестым чувством: он нужен Реддлу.       А Реддл нужен был ему.