Verba magistri

      Гарри с чувством дежавю вошёл в кабинет вслед за Реддлом. Профессор подготовился: чёрная рубашка с расширяющимися книзу рукавами и узкими манжетами выглядела слишком элегантно для повседневной. Пальцы его из-за такого контраста казались совсем фарфоровыми. Внутри совершенно ничего не изменилось: тот же порядок, те же книги, те же артефакты. Реддл протянул ему череп-банку с порохом. Гарри уточнил:       — Куда направляемся?       — В поместье Малфоев.       Гарри опешил.       — Малфоев?       — Да, я так и сказал. Мне повторить?       — Нет, просто… — Гарри, прижав банку с порохом, наблюдал, как профессор кутается в свою длинную мантию и ищет шляпу. Отчего-то ему это показалось забавным: слабо верилось, что сам Том Реддл мог забыть, куда её положил. — Неожиданно.       Хотя куда уж там. Гарри окончательно уверился, что вся слизеринская компашка чистокровных, как не раз выражался Флимонт, создали вокруг него свиту. Если раньше ему в это хоть и верилось, но с трудом, сейчас же это казалось до ужаса очевидным. Не один Гарри пал жертвой обаяния Реддла.       Они взяли по горстке пороха. Реддл приглашающе кивнул. С мыслью: «Надеюсь, я не стану нежданным гостем», Гарри первым ступил в камин.       — Поместье Малфоев!       Взметнулось зелёное пламя, и Гарри унесло в вихре каминной аппарации.       В этот раз он сумел выйти вполне сносно — никуда не улетел, не споткнулся и не упал. Он оказался в огромном зале, кажется, предназначенным для балов. Высокие колонны подпирали расписной потолок — какие-то сцены из истории магии, битвы и волшебные существа. Пол устилал ковёр, где-то наверху, среди перекрытий и кессонов, свисали люстры. Волшебные, разумеется — ни одна обычная свеча не дала бы столько света. Роскошно, почти что слишком — род Поттеров же обычно отличался вкусом, и сам Гарри на своё обиталище никогда не жаловался. Когда он чуть отступил, давая места для манёвра Реддлу, взгляд его зацепился за совершенно безвкусный (главное не сказать вслух) гобелен с гербом рода. Так и есть, он не ошибся. Они прибыли прямиком в поместье Малфоев.       «Всё чудесатее и чудесатее», — только и успел подумать Гарри, прежде чем перед ним возник домовик в тоге. На белой ткани сиял всё тот же герб, уши у существа были большими и обвислыми — явный признак старости, а на пальцах белели старые ожоги. Наверняка бедняга ослушался хозяина и сам себя… Гарри поморщился. Он этого никогда не понимал, да и их домовики подобным самовредительством не занимались.       — Господин Реддл, господин Поттер, — почти пропело существо совсем не подходящим для внешнего вида голосом. — Добро пожаловать в поместье Малфоев. Проходите в малую гостиную, вас ожидают.       Он исчез прежде, чем Гарри успел шевельнуться. Ему на плечо легла чужая рука и слегка подтолкнула в нужную сторону.       — Следуй за мной, веди себя естественно и ничего не бойся, — последнее, кажется, Реддл произнёс в шутку. Глядя на темнеющие в вышине сцены баталий, в каких-то местах выглядевшие совсем унылыми, Гарри не мог быть уверен.       Дверь открылась перед ними, беззвучно и неспешно. Малая гостиная — что было совершенно логично — не предназначалась для больших званых обедов на много персон, но всё равно была просторной и светлой — куда приятнее того холла, в который они прибыли. Мрамор и дорогое, едва ли не пахнущее новизной дерево окружили Гарри, хотя он мог поставить что угодно на то, что этот длинный стол с закруглёнными углами старше него самого на несколько поколений. А ещё за ним сидели люди — лица в основном узнаваемые. Они на секунду замолчали, стоило Реддлу войти, но тут же оживились нестройными и вполне дружелюбными приветствиями. Гарри нацепил на лицо самое спокойное и уверенное из своих выражений и перетерпел те несколько секунд томительной неловкости, когда тебя оглядывает с ног до головы целая толпа. Оценивает, рассчитывает, анализирует — ему не в новинку было оказываться в компании взрослых чистокровных магов, но то было давно, в детстве. Теперь же он фактически оказался в этой среде на равных с остальными, и уже не выйдет, как раньше, тихонечко сбежать через чёрный ход во двор и гулять там, пока взрослые выполнят все свои социальные ритуалы. Он зачем-то был нужен здесь, был нужен Реддлу. А ему был нужен Альфард — Гарри приметил его среди всех, как только вошёл, поэтому свою роль он собирался отыграть сполна. Несколько магов не оставляли простора для воображения: Абраксас Малфой на правах хозяина восседал с противоположной стороны стола, невозможно было не узнать его лощёные платиновые волосы. По обе руки от него разместились Лестрейндж и какой-то высокий рыжеволосый маг с аккуратной бородой. Очки в тонкой золотой оправе и твидовая мантия делали его похожим на профессора университета, не меньше. Ребелиус приветливо ему махнул — Гарри был рад, что среди всех этих людей было хотя бы одно условно-дружественное лицо, а вот веснушчатые щёки незнакомца породили в нём некоторые подозрения. Ещё двоих он точно где-то видел, но память отказывалась выдавать хоть что-то полезное, а вот последний маг, хмуро свёдший густые брови к переносице и всем своим видом выказывающий недоброжелательность, ему был незнаком.       — Не думаю, что наследник Поттеров нуждается в представлении, все вы в какой-то мере с ним знакомы, — Реддл положил руку на плечо Гарри, прибавив уверенности последнему, — но всё же: представляю вам моего самого талантливого ученика, Гарри Поттера.       От такой неожиданной похвалы сердце удивлённо подскочило к горлу. Обычно Реддл скупился на такое, а здесь, в присутствии других людей… С другой стороны, талант ученика во многом говорит о его учителе. Гарри удивился бы не меньше остальных, если бы Реддл возился с кем-то очевидно бесперспективным. Профессор тем временем продолжал:       — Гарри, это мои коллеги и единомышленники. Абраксас Малфой, любезно пригласивший нас в свой дом. С Ребелиусом и Альфардом ты уже знаком, — Лестрейндж хмыкнул, а Блэк будто бы только сейчас заметил, что некто по подозрительно знакомой фамилии прервал его непрекращающийся мыслительный процесс. — Игнатиус Пруэтт собственной персоной, Эреб Нотт и Кассиус Розье тебе, возможно, тоже знакомы, а вон тот всем вечно недовольный человек — Антонин Долохов, русский некромант.       Гарри не успел отойти от шока — подозрения оказались не беспочвенны — это действительно был Пруэтт, — как удивился снова. В Долохове его поразило не столько его происхождение — мало ли, по каким делам его могло занести в Британию, сколько род занятий. Некромагия была редким даром, и даром опасным. В высшем магическом обществе уже проходили слухи о том, что работу с умершими хотят приравнять к разряду запрещённого колдовства. Гарри мог понять людей, которые её боялись, но всё равно считал их идиотами — в отличие от тёмных ритуалов способность к некромагии не была выбором, а появлялась у некоторых родов случайно. Хоть и считалось, что Блэки тоже могут быть носителями этого дара, вживую до сегодняшнего дня Гарри некромантов не видел. Признаться, он не разочаровался: Долохов производил впечатление человека, с которым лучше не спорить. Виной тому были то ли широченные плечи, то ли убийственно-спокойное выражение покрытого рытвинами лица, то ли шрам, грубо пересекавший губу и заканчивавшийся где-то у линии подбородка, то ли полностью чёрное облачение — мантия на нём была непривычного кроя, с вышивкой — таких в Англии не носили.       Гарри проморгал момент, когда его пригласили сесть. Он чуть затормозил — из двух незанятых мест одно было по правую руку от Реддла, предсказуемо сидящего во главе стола, другое — между Долоховым и Розье. Гарри, конечно, был взбудоражен встречей с некромантом — нечасто выпадает возможность даже увидеть их, но к такому близкому соседству пока готов не был. Вряд ли у него хватило бы выдержки сидеть спокойно, до кучи чувствуя мощную мёртвую ауру от живого человека.       Альфард, что-то тихо шепнувший Долохову на ухо, кажется, такой проблемы не испытывал.       Поначалу Гарри опасался, что в его присутствии разговор за столом не склеится — он сразу понял, что эти маги тут не схемы вышивок обсуждать собрались, но, как оказалось, зря. По столу, подчиняясь магии домовиков, разлетелись фарфоровые чайники, перед самим Гарри возникла чашка с крохотной ложечкой и сахарница. Пока он сосредоточенно помешивал свой чай, Малфой взмахом палочки материализовал несколько аккуратных папок. Гарри вслушивался, но ничего полезного для себя не услышал, хотя и старался запомнить — что-то о бюджете Министерства, последних тратах, закупках того, чего в итоге не оказалось, на сотни галлеонов… Действительно, ничего интересного, да и рассказывал Малфой сухо и только по делу.       Постепенно Гарри расслабился и немного осмелел. Он пристальнее рассмотрел всех «коллег и единомышленников» Реддла, но кроме очевидного — фамильных перстней — никаких интересных деталей не увидел. К самому профессору он оборачивался, только если тот говорил — не хотелось выглядеть потерянным посреди Косой Аллеи первокурсником, но, как назло, тот отвечал редко и по большей части слушал. Внимательно, надо сказать — как будто кого-то в самом деле интересовал распил бюджета Министерством.       — Это касательно нынешнего положения казны, — закончил Малфой с таким видом, словно купил на аукционе Кохинур и ни капли не обеднел. — В остальном…       — В остальном это сейчас совершенно неважно, и я понятия не имею, почему мы вообще так долго обсуждаем бюджет, — грубо вклинился Лестрейндж. — Тем более то, что было ещё при Спенсер-Муне.       Малфой поморщился, как будто на его праздничный торт села муха, но ничего не ответил. Взгляды магов сошлись на Реддле, воцарилась тишина — Гарри резко прекратил звенеть ложкой по фарфоровым стенкам чашки, настолько ему стало неуютно.       Профессор поднял голову, которую подпирал до этого кулаком, и задумчиво потёр пальцем губу.       — Потому что это показатель. Вы смогли отследить, куда именно ушли средства?       Кислая мина Малфоя была ему ответом. Реддл покивал своим мыслям. В целом, он выглядел больше задумчивым, чем раздражённым, но Гарри знал — обманываться нельзя. Он ещё не вполне вник в происходящее, но уже понимал — что-то в планах Реддла (какими бы они ни были) пошло не так.       — Но мы ведь и так знаем… — начал было Лестрейндж, но сник под быстрым взглядом Реддла.       — Знаем, — обманчиво-спокойно ответил профессор. — Именно поэтому я безвылазно торчу в Хогвартсе.       — Что по этому поводу думает старик? — спросил Розье. Гарри незаметно оглядел его — он всё не мог понять, кем именно приходится Кассиус Энтони, но что-то общее определённо у них было: то ли разрез глаз, то ли тонкие, чуть выпяченные губы. Определённо родственники.       — Как обычно — делает вид, что держится в стороне, а сам плетёт подковёрные интриги, я прав? — вместо Реддла ответил Нотт.       — Что-то вроде, — расплывчато сказал Реддл и поиграл в воздухе пальцами. — Насколько я понимаю, официально Орден никто не распускал.       — И чем же они, позвольте спросить, занимаются? — подал голос Альфард.       Его интонации были так похожи на интонации матери Гарри. Он вспомнил о ней и рвано вздохнул. Что бы она сказала, узнай, во что её единственный сын успел вляпаться?       «Если бы я ещё сам понимал», — невесело подумал Гарри, чувствуя себя донельзя глупо.       К счастью, глупцом он не был. Гарри старательно ловил каждую брошенную фразу, каждое слово. Значит, Орден… Орден Феникса, созданный Дамблдором для борьбы с Гриндевальдом и впрямь в какой-то момент пропал из поля зрения. Гарри никогда не задумывался, что с ним стало — ему, по правде говоря, было совершенно плевать. Но если не плевать Реддлу — значит, было в этом что-то важное. Против кого мог бороться Дамблдор? Ответ очевиден. Считать его простым стариком и сбрасывать со счетов было недальновидно, а думать, что один только Гарри со своей компанией сложил два и два — совсем наивно.       Оставалось только понять, в какой точке находился Реддл.       — Разумеется, в Министерстве у него есть свои люди. С его любовью ко всем тварям дрожащим я не удивлюсь, если все эти добропорядочные подданые британского министерства у него под колпаком.       — Остынь, Эреб, Дамблдор сейчас не главная наша проблема.       — Могу сказать, что организация сейчас у них хуже некуда. Те, кто сидит в Министерстве, вынуждены молчать — а иначе на нескольких информаторов у Альбуса станет меньше, — заметил Игнатиус. Гарри как мог пытался скрыть свою заинтересованность — ещё бы, дядя Фабиана и Гидеона собственной персоной, с которым они были в прекрасных отношениях, но, выходит, совершенно ничего не знали о том, в каком обществе он проводит время на самом деле. Он был так на них похож — вплоть до манер и голоса, и всё же от такого человека Гарри не стал бы ждать потока искромётных шуток.       Снова поднялся шум, если, конечно, разговоры взрослых магов высшего общества можно так назвать. Гарри чувствовал себя как на квиддичном матче — знай себе верти головой в разные стороны, пока «игроки» перекидываются словами, словно квоффлом, да старайся ничего не упустить. Как назло, самый важный из них молчал — впрочем, молчал и Долохов, хмуро постукивая пальцами по своей чашке.       — Он полезен, — стоило Реддлу открыть рот, как остальные замолчали. Гарри их понимал. — Как бы мне не хотелось этого не признавать, наш шитый белыми нитками план держится на его снисхождении.       — Как быстро мы потеряем и это, если он узнает некоторые детали, о которых мы так тактично умолчали? — фыркнул Лестрейндж.       — Думаю, он уже знает, — задумчиво ответил Реддл и сухо улыбнулся на невысказанный вопрос. — Ему нет смысла вмешиваться, пока грязная работа делается чужими руками.       Гарри даже шевелиться перестал — настолько боялся спугнуть момент. Не сказать, что он что-то понимал, но, возможно, Флимонт будет куда более осведомлён. Некие «информаторы Дамблдора» его совсем не удивили — куда удивительнее было бы, если бы их не было. Образ витающего в облаках директора был правдоподобен, но Гарри не обманывался — иметь столько влияния в магическом мире и победить чёртова Гриндевальда могло быть под силу только очень могущественному и очень хитрому волшебнику.       Долго греть уши Гарри не пришлось. Малфой стрельнул на него глазами и едва заметно изменился в лице.       — Думаю, пора бы уже дать мистеру Поттеру хоть какие-то ответы, за которыми он сюда пришёл, — предложил он.       Гарри сглотнул, когда воцарилась тишина и на него устремились все взгляды. Все — даже тот сверлящий, упиравшийся прямо в висок и точно принадлежавший Реддлу.       — Больше всего меня волнует, конечно же, безопасность студентов Хогвартса, — после секундной заминки начал Гарри. Его голос звучал уверенно и даже чуть лениво, хотя внутри всё сжалось в напряжении. — Директор утверждает, что нет места надёжнее школы, и я склонен ему поверить — но меня так же не могут не волновать изменения в нашей учебной программе. Это… чревато.       Мерлин, от такой напряжённой работы мозга в попытке формулировать мысли как можно более витиевато этот самый мозг грозился полезть через уши!       — Гарри, студенты Хогвартса сейчас как раз в том самом прекрасном возрасте, когда критического мышления нет никакого, — пояснил ему Альфард. Гарри вперился в него взглядом, стараясь выглядеть как можно более дружелюбно — с ним ему ещё предстояло поговорить отдельно. — Благословенный, благословенный возраст! Конечно, Министерство не хочет бездарно растрачивать такую прекрасную возможность.       — Но это не объясняет…       — Это объясняет всё и даже больше, — сказал Реддл.       — Профессор Реддл, это…       Гарри прервал тихий, едва слышный смешок. Он запнулся, вскинул голову, но среди присутствующих ни на одном лице не дрогнула даже тень улыбки. Гарри продолжил:       — В чём резон настолько выборочно подавать нам знания? Разве не логично, что как минимум семикурсники почуют что-то неладное? Слишком топорно, слишком заметно… — Гарри в панике попытался понять, а может ли он фамильярничать в таком кругу, и на всякий случай прибавил: — …сэр.       Не успел он закончить, как вдруг это случилось опять. Кажется, на этот раз едва слышный выдох через нос принадлежал Лестрейнджу, но Гарри не мог сказать точнее. Он вновь подобрался, не понимая, что смешного в нём или его словах могли найти. В какой-то мере это было даже обидно — Гарри, значит, тут из шкуры вон лезет, а над ним смеются!       Позор.       — Гарри, — осторожно начал Реддл. Гарри готов был поклясться, что губы у него едва заметно — смущённо — дёрнулись. Он продолжил тихо, создавая иллюзию того, что никто их не слышит. — Мы, кажется, этого не обговаривали, но всем будет проще, если в… неформальной обстановке ты будешь звать меня по имени.       — По имени? — тупо повторил Гарри. До него не сразу дошло, что вообще Реддл ему предлагает.       Смешок, замаскированный под кашель, донёсся со стороны Розье.       — Ну что вы, профессор, не стоит, — пробормотал он в свою чашку и покосился на Нотта. Маги едва заметно ухмыльнулись.       — Если ты вдруг забыл, — громко встрял Лестрейндж, — нашего профессора зовут Том!       Почему-то именно его сказанное в который раз «профессор» насмешило присутствующих сильнее всего. Даже Долохов, который как будто улыбаться и вовсе не умел, дёрнул уголком губ. Возможно, всё дело было в притягательной харизме Лестрейнджа или его колком, но дружелюбном тоне — Гарри не мог сказать. Он в принципе ничего в тот момент сказать не мог, настолько это было неожиданно. В груди отчего-то стало горячо-горячо, на щеках расплылся предательский румянец. Вот так просто? За эти несколько месяцев Гарри настолько привык произносить это «профессор» сотней разных интонаций, а в периоды особого реддловского благодушия — прибавлять издевательское «сэр», что как-то и не задумывался, что у этого «сэра» есть и имя, причём самое тривиальное. В разговорах — Реддл, в мыслях — Реддл. Это создавало хоть какую-то видимость границ, которые Гарри пытался выстроить, отделяло его от него. А теперь — пожалуйста, он одним махом, одним словом их разрушил.       Том.       И почему, чёрт возьми, именно сейчас?       С трудом держа невозмутимое лицо, Гарри пытался подбирать слова так, чтобы ни в коем случае не обращаться к Реддлу… Тому? напрямую. Нет, нет и ещё раз нет — к такому он пока не был готов и не мог быть уверен, что голос не даст петуха в самый ненужный момент. Гарри подошёл слишком близко к ответам на свои вопросы и не мог позволить себе стушеваться только из-за того, что его картина мира пошатнулась в один миг.       — Мы смогли сопоставить кое-какие факты, но так и не поняли, что происходит с разумными — и не очень — магическими существами. Кентавры, вампиры, даже тролли — они, кажется, разбегаются от чего-то здесь, в сердце магической Британии?       — «Мы» — это кто? — поинтересовался Малфой.       «Мерлин, эти слизеринцы хоть раз могут ответить на вопрос нормально?», — подумал Гарри. За него успел сказать Реддл:       — «Мы» — это, видимо Гарри и его вечная компания в лице Фабиана и Гидеона Пруэттов, — он пересёкся нечитаемыми взглядами с Игнатиусом, — Данбара, Рэйнольс…       — Майкла Монтгомери, — встрял Гарри, не желая передавать инициативу. Нет уж, он договорит! — Если я понял правильно, Арес — тот самый, который сейчас находится по правую руку от Руквуда, его брат. Они в довольно… натянутых отношениях, но он всё равно предупредил его — нас всех. Вампиры уходят вглубь страны — такого ведь не было никогда, верно?       — Сразу видно, кто проспал весь курс истории, — фыркнул Альфард. — Между прочим, массовые миграции наблюдали и сто лет назад, и раньше. Вампиры всегда старались держаться в стороне от любых человеческих конфликтов.       Гарри неловко кашлянул. Не то чтобы Альфард был неправ — история по праву занимала лидирующую позицию в списке его антипатий, но всё же «проспал» — слишком грубо сказано!       — Избавь нас от своего занудства, Ал.       — Это не занудство, Ребелиус, это факты!       — Мы поддерживаем связь с главами нескольких кланов, — игнорируя Альфарда пояснил Лестрейндж для Гарри. Он забавно сложил ладони вместе и качал ими в такт своим словам. — Не все, разумеется, готовы сотрудничать с магами, но всё же мы знаем, что «массовая миграция» — некоторое преувеличение. Самые древние особи гнёзд не покидали.       — Они просто не могут их бросить, — добавил Малфой, скучающе помешивая сахар в чае. — И не хотят. А зачем? — он жеманно фыркнул. — Люди рождаются и умирают, вампиры существуют всегда.       — Да, вот только они всё равно наделали шуму. Даже школьники — и те в курсе!       — У некоторых школьников информаторы покруче, чем у Абраксаса, — качнул головой Нотт.       — Это всё «Битое Зеркало». Сложно пропустить первую полосу, — Гарри пожал плечами. — Только вот непонятно, стоит ли им верить — «разрыв многовековых соглашений с Министерством» звучало громко и броско, но с тех пор ничего не было слышно. Да и в «Пророке»…       — Конечно, не слышно, — фыркнул Игнатиус. От близнецов Гарри знал, что он занимает какой-то пост в Министерстве, что женат на Лукреции Блэк, что детей у него нет — и на этом всё. — Кого будет интересовать исчезновение Спенсер-Муна, если появится реальная угроза для простых магов.       — И магглов, — зачем-то добавил Гарри.       На секунду за столом повисла тишина, но потом Игнатиус продолжил:       — Гарри, «Пророк» отвечает определённой номенклатуре ровно настолько же, насколько и «Зеркало». Номер вышел в печать не просто так. Если быть честным, в последние десятилетия с ужесточением контроля над магическими существами особых проблем вампиры не доставляли.       — И всё же это лишняя шумиха. Волнения, слухи, — Реддл окинул взглядом всё собрание и задержался на Гарри, — вопросы. Всё то же самое происходит и с другими существами, просто о ком-то говорят меньше, о ком-то больше.       Гарри лихорадочно соображал, как задать свой вопрос. Никто, никто из присутствующих и словом не обмолвился о «новой политике» по отношению к разумным! Не могли же они не знать, если даже Флимонт был в курсе? Выходило так, что мнения разделились: дядя всерьёз волновался, что под удар попадут не только существа, но и полулюди заодно с магглами и магглорождёнными; Реддл же… никто из них не выглядел особо обеспокоенным.       Стоило отдать ему должное, в день памятного похода в Хогсмид (по ощущениям с того момента прошли годы) он не соврал — «Только молодняк». Так, кажется. У Гарри промелькнула мысль, что Реддл в принципе ему не врёт — недоговаривает, умалчивает или переводит тему, строго пресекает вопросы или шутливо откладывает их «на потом», но не лжёт.       — А вот что может создать проблемы — это если оборотни и вампиры пересекутся.       — Оборотни создадут проблемы, даже если пересекутся с пикси!       — Стоит лучше побеспокоиться о выходке троллей, — прервал зарождающийся между Игнатиусом и Лестрейнджем спор Реддл. — Они слишком неразумны для планирования.       — Но довольно понятливы для выполнения приказов, — неуверенно сказал Гарри.       — А ты и впрямь догадливый, Гарри, — карие глаза Лестрейнджа насмешливо сузились. Удивительное дело, но несмотря на едкие комментарии и нервные, резкие жесты именно он среди всей этой компании импонировал Гарри больше всего. — Сам додумался или кто подсказал?       — В книжке вычитал, — не удержался и фыркнул Гарри. Лестрейндж остро ухмыльнулся. — А ещё примерно там же прочёл о том, что Министерство планирует пересмотреть своё отношение к разумным существам.       Ухмыляться Лестрейндж не перестал, разве что дружелюбные морщинки в уголках его глаз разгладились. Гарри взгляда не отвёл, но иррационально порадовался, что их разделяет целый стол и несколько человек.       — Ты подозрительно хорошо осведомлён для школьника, — прервал их игру в гляделки Абраксас.       — Как верно заметил мистер Нотт, у некоторых школьников информаторы «покруче» ваших, — совершенно спокойно ответил ему Гарри.       Секундная тишина, затем… Раздались смешки, и напряжение немного рассеялось. Малфой насмешливо вздёрнул светлые брови, но ничего не сказал.       Молчал и Реддл.       — И что же конкретно ты вычитал в книжке? — как бы между прочим поинтересовался Игнатиус.       — Я надеялся, это вы мне скажете, — не сдавался Гарри.       Какое-то движение рядом привлекло его внимание. Гарри успел заметить, как Реддл откинулся в своём кресле и едва заметно махнул рукой. Только после этого Малфой, наконец, начал говорить по делу:       — Старая система устарела, причём уже давно. Постановления двухсотлетней давности уже не отвечают нынешним условиям — те же оборотни давно живут среди людей или создают собственные поселения. Только этим они нарушают закон, — Малфой качнул головой, — потому как формально им до сих пор разрешено селиться только в резервациях вдали от людей. Думаешь, стоит оставить всё как есть?       Гарри об этом не знал. Он в принципе мало интересовался правом, а в такие дебри не лез и подавно. Двухсотлетней давности? Наверняка таких законов там пруд пруди — и если это действительно так, то всю эту чехарду в высших кругах можно обставить даже очень благопристойно.       — Помощь ближнему своему, да? — хмыкнул Гарри.       — Постарайся не доверять нам не так заметно, — шепнул ему через весь стол Лестрейндж, к которому вернулось его привычная ироничность.       — Это не недоверие, — это именно оно, — я просто не могу понять…       — Ты ещё многого не понимаешь, — перебил его Альфард, но в его голосе не было и намёка на всегда приводившую Гарри в бешенство снисходительность. Словно в подтверждение он добавил: — И я сейчас не пытаюсь как-то принизить тебя, вовсе нет. Просто… — он замялся, — сейчас есть вещи поважнее магических существ. Вообще, забудь пока про них!       — Это мог бы быть дельный совет, если бы происходящее не несло угрозы всем, — стоял на своём Гарри. О, он мог быть очень упрямым, если хотел! — Кто будет дальше? Полулюди? Магглорождённые?       — Они будут, если ничего не поменять, — а вот Малфой, в отличие от Альфарда, на снисходительные нотки не поскупился. — Но начинать нужно не с этого.       — Так с чего же?       Гарри был близок к тому, чтобы потерять терпение, но вдруг случайно пересёкся взглядом с Долоховым. Он моментально остыл. За всё это время Долохов не произнёс ни слова, и, кажется, даже особо не вслушивался в происходящее. Но сейчас его почти бесцветные — то ли светло-серые, то ли зелёные — глаза едва ли не дырку прожигали на лбу у Гарри. Никакой агрессии — и всё же за шиворот будто вылили ушат холодной воды.       И вдруг Гарри понял.       — С Тёмного Лорда?       И если до этого моменты молчания почти сразу прерывались, после этих слов напряжение можно было ощутить едва ли не физически. Гарри понял, что попал в точку. Но как, во имя Морганы, они собирались?..       — Что тебе известно о Тёмном Лорде?       Тихие слова — зачем повышать голос, если в зале и так стоит звенящая тишина? — принадлежали Реддлу. Он так и сидел — расслабленно, закинув ногу на ногу, в одной руке — невесть откуда появившийся винный бокал, другая расслабленно свисала с подлокотника.       — Ничего сверх того, что писали в газетах, — Гарри заставил себя смотреть ему в глаза. Так некстати в голове сразу забилось навязчивое «Том, Том, Том», но он и бровью не повёл. — Кто-то говорит о подражателе Гриндевальда, кто-то так не считает.       — Не думаешь, что это он и есть?       — Мы с вами оба прекрасно знаем, — Гарри позволил себе холодно улыбнуться, — что Геллерт Гриндевальд мёртв.       Реддл сделал глоток из бокала и аккуратно поставил его на стол.       — Интересно… — пробормотал он. — Думаю, тебе стоит знать, что этот Тёмный Лорд — не подражатель и, я скажу тебе больше, даже не человек из Гончих Гриндевальда. Он сам по себе.       Гарри слышал стук своего сердца в ушах. И так по-глупому, совершенно наивно, глядя на Реддла сейчас — даже в окружении людей, в официальной обстановке, где, казалось, таким мыслям места быть не должно, Гарри подумал о том, какой же Том чертовски красивый.       — И это не один человек, — добавил Лестрейндж.       — Некая группа неравнодушных к его идеям людей, объединённая одним общим псевдонимом, — Розье даже не поднял головы.       Гарри окинул всех собравшихся внимательным взглядом. К нему в голову закралось нехорошее предчувствие. Очень, очень нехорошее.       — Вы же не хотите сказать, что…       Нет, это даже звучало глупо. Ему — Гарри чёртову Поттеру, не стали бы сообщать ничего такого просто так? Или нет?.. Или всё происходящее — не просто совпадение, закономерный вывод, а чья-то — и гадать не надо, чья — игра?       — Что вы…       — Мы — что? — с лёгкой улыбкой, которая в тот момент навевала куда больше ужаса, чем если бы вместо неё была зловещая ухмылка, поторопил его Реддл.       — Тёмный Лорд, — с трудом сказал Гарри. — Здесь. Сейчас.       Секундная тишина и…       Первым засмеялся Долохов. Гарри вздрогнул и завертел головой в полном непонимании происходящего — они все… Смеялись? Кто-то тихо, в кулак, кто-то, как Малфой, пытался сдерживаться — но они и правда смеялись.       — Простите, — впервые за вечер подал голос Долохов. Рычащие интонации только дополняли весь его образ. — Я не удержался.       — Гарри, извини за это, — Реддл потёр переносицу пальцем. Гарри не видел, но готов был поклясться, что он улыбается. — Ты просто кое о чём всем нам напомнил.       — Кое о ком, — тихо фыркнул Лестрейндж.       — Скорее уж кое-кого, — шепнул ему улыбающийся Игнатиус.       Гарри выдохнул и — он только сейчас понял, насколько был напряжён всё это время, — разжал побелевшие кулаки. Брюки на коленях помялись, и он досадливо поморщился. Происходящее напоминало какой-то сюр. Он со своими идиотскими подозрениями, они — взрослые люди, отчего-то развеселившиеся сильнее, чем третьекурсники от слова «членистоногие». Наверное, с того, как вытянулось лицо Гарри. Действительно, очень смешно! Прямо обхохочешься!       Улыбка Реддла чуть поугасла под внимательным взглядом Гарри. Он наклонил голову к плечу и сказал уверенно:       — Мы — не новый Тёмный Лорд.       — Но вы знаете, кто это?       Гарри не был уверен, что ему ответят. Напряжение ушло, осталась только какая-то опустошённость — на самом деле он успел перепугаться до чёртиков. И ради чего? Повеселить компашку Реддла и его самого? Ну, это у него отлично получилось.       Реддл помолчал и вновь удивил Гарри — обычно прямых ответов он не давал, но сегодняшний день и вправду был богат на сюрпризы:       — Знаем.       — Но сейчас тебе эта информация ни к чему — для твоей же безопасности, — быстро вклинился Лестрейндж.       — Я и не надеялся, — хмыкнул Гарри и откинулся на спинку кресла. «Сейчас, — подумал он. — Насколько далеко идут их планы?» — Если вы хотели довести меня до сердечного приступа — поздравляю, у вас почти получилось.       — Это называется «сопутствующий урон», — хмыкнул Альфард. — Лично я хотел посмотреть на будущее светило артефакторики.       Гарри вопросительно вздёрнул бровь.       — И как?       — Вижу все задатки, — мечтательно улыбнулся Альфард и, судя по всему, вновь ушёл куда-то в свои мысли.       За окном совсем стемнело. Высокие, изящные напольные часы за спиной Абраксаса показывали уже десять, и как только Гарри обратил на них внимание, раздался бой. Ровно десять ударов: бом, бом, бом, и все разговоры за столом прекратились.       — А у нас будет что-то вроде ужина? — Лестрейндж повернулся к Малфою и поиграл бровями.       Абраксас закатил глаза, но пальцами щёлкнул — и у стола тут же засуетились домовики. Сразу по полу заскрипели кресла, балконная дверь хлопнула пару раз — не только у школьников была привычка устраивать себе перекур. Гарри остался на месте, откинулся назад и, кажется, впервые за вечер позволил себе по-настоящему расслабиться.       Неужели всё?       Реддл даже не пошевелился.       — Кажется, Альфард отошёл туда, — сказал он как бы невзначай, не отрывая равнодушного взгляда от летающих над столом блюдец, и махнул рукой на одни из дверей.       Гарри намёк понял. Он приподнялся на своём месте, потом вспомнил кое-о чём и протянул:       — Э-э-э…       Глубокомысленно, Поттер, браво. К счастью, Реддл ровно в той же степени научился понимать все оттенки мычания, ворчания и бормотания Гарри, так что он просто вытянул руку вверх ладонью, и кубок — тот самый — соткался на ней прямо из воздуха. Гарри аккуратно забрал его, но никуда не пошёл — так и застыл.       — Спасибо.       Слышно было шорох скатерти и звон посуды да приглушённые разговоры за стеклянной дверью на балкон. Реддл со своим бокалом так и не расстался, но и не отпивал больше — просто задумчиво водил пальцем по краю.       — Вы ведь и сами можете сказать, кто его сделал. Вы знаете, кто меня отравил, — Гарри хмыкнул. Это был даже не вопрос — утверждение.       — Да, — всё так же задумчиво ответил Реддл.       Гарри поймал себя на мысли, что совсем не злится. Ему было попросту всё равно, даже не обидно — никак. Реддлу было нужно, чтобы Гарри оказался здесь, чтобы услышал всё то, о чём они говорили, и, кажется, чтобы остальные его увидели. Полнейшей наивностью было бы полагать, что только из любопытства, но Гарри даже отдалённо не представлял, зачем он здесь. Дело в их… Подобной магии? Но как это может помочь в борьбе (и в борьбе ли?) с Тёмным Лордом? То, что Гарри увидел и услышал сегодня, куда больше напоминало вечерние посиделки с друзьями, когда вам уже под тридцать, вы все — благородные наследники и давно уже семейные люди, а устраивать шумные вечеринки больше как-то не солидно. Конечно, время у него ещё было, но узнал ли он что-то потенциально новое? Вполне возможно.       Р-раз — в компании министерских людей и магов высшего общества Том Реддл — человек без имени и рода — по какой-то причине явно занимает лидерскую позицию. Серьёзно, ну кто ещё может взмахом руки просить (приказывать?) говорить Абраксаса чёрт возьми Малфоя?       Два — Флимонт был (как всегда) прав. Школьная компания Реддла не распалась, а лишь окрепла. Те, кто стояли с ним рядом — и немного позади — стали далеко не последними людьми в обществе. От Министерства до якобы независимой прессы, от банков до Магического научного сообщества, да даже Долохов, очевидно, имел какие-то полезные связи на родине — куда ни плюнь, попадёшь в кого-то, кто потом отчитается об этом плевке лично Реддлу. Кроме того — Гарри был уверен — далеко не вся его компания собралась сегодня в поместье Малфоев. Сколько ещё людей действует по его указке? А сам Гарри?..       Ещё был Дамблдор, оказывается, затеявший какую-то свою игру (хотя с этим у Гарри разбираться не было ни сил, ни желания, ни возможности — это птица точно не его полёта); были и реформы, проводимые прямо у него под носом, и перестановки кадров, и, конечно, Тёмный Лорд.       Что не вписывалось в картину — так это он.       Даже, вернее, «группа людей», да? Не было никакого смысла тихо и аккуратно — этому стоит отдать должное — что-то менять, если конечная цель перекликалась с целями Гриндевальда. Порабощение. Диктатура. Реформы — мимо. Отвлечь внимание магов от происходящего можно было сотней других способов или не делать этого вовсе — такое испокон веков проходило незамеченным, особенно когда касалось маленькой и не слишком-то жалуемой остальными группы. Гарри слабо верилось, что появление очередного Тёмного Лорда продиктовано именно этим.       Ему — им — что-то нужно. Что-то, чего не заполучить просто подписанием бумажки.       Гарри захотелось рассмеяться — весело, как на похоронах. Они заигрались в сыщиков и следователей. Копали, да не туда, обсуждали, да не то — и на самом деле изменить-то ничего не могли. Он зря втянул всех — от своих гриффиндорских друзей до слизеринских — в это болото. А всё потому, что… ну, потому что Реддл.       Главный виновник сегодняшнего «торжества», если его можно так назвать, так и сидел — молча и с таким сложным лицом, словно прямо сейчас мысленно вёл свою лучшую шахматную партию. Или составлял список дел для Тёмного Лорда. Тут уже совсем разрывалось всё — и разум, и сердце. Реддл ведь никогда ему не врал, верно? Да и зачем ему, по натуре расчётливому и всегда идущему на два шага впереди, настолько топорный и авантюрный план? Флимонт как-то сказал, что Реддл мог бы стать и Министром. Гарри считал, что он куда охотнее стал бы серым кардиналом — всемогущим, но незаметным. Тёмный Лорд — слишком громкое и обязывающее заявление. Ведь так?       Гарри гневно раздул ноздри. Больше всего его — пусть он в этом бы никому не признался — бесила эта неопределённость. Что-то глубоко внутри него отказывалось верить, что Реддл может быть причастен к происходящему в самом худшем из смыслов. Что-то ближе к поверхности (обычно люди называли это мозгами) — совсем наоборот. Он сделал пару глубоких вдохов — не помогло, разумеется, и процедил:       — Может, посмотришь на меня наконец, Том?       Из чистого упрямства, выпалил — как в воду нырнул. Ему же разрешили, верно?       Реддл и впрямь повернул к нему голову, и Гарри с удовлетворением отметил удивление в его глазах — явление поистине редкое. Переступить через себя — ставшую такой привычной субординацию, стоило только ради этого взгляда.       Взгляда — и ощущения на периферии мыслей, что что-то между ними неуловимо изменилось. Это слегка охладило его пыл — всё так же хотелось рвать и метать, но уже чуть меньше. Да и мог ли этот человек, в мягком свете десятков свечей выглядевший совсем юно для своих почти тридцати, со всем его изяществом и остротой ума быть тем, кто готов пройтись по головам тысяч людей ради эфемерной цели?       Мгновение, и удивление на лице Реддла сменилось лёгкой хитринкой.       — А знаешь, — всё так же задумчиво, но уже совсем не отстранённо сказал он, — мне нравится.       Гарри ничего не успел ответить.       По его руке с зажатым в ней кубком прошла лёгкая вибрация, и спустя секунду он растворился в воздухе. На ладони осталась заколка — простая металлическая шпилька, потемневшая от времени.       — Не успел, — без капли сожаления сказал Реддл. — Какая жалость.       Гарри медленно сжал руку в кулак. Края заколки впились ему в ладонь — не больно, но неприятно. Он опоздал на сколько? Минуту, две?       — Сначала ты говоришь узнать как можно скорее, кто меня отравил. Теперь ведь не скажешь, да? — настала очередь Гарри звучать отстранённо. Сказать по правде, он был в таком шоке, что сил на возмущение не осталось.       — Я знаю, и этого достаточно. — Том дёрнул плечами. — Обстоятельства… немного изменились.       «Зачем я дал ему кубок, — отчаянно подумалось Гарри. Он и забыл уже, что изначально так и хотел поступить. — Почему я не мог сразу найти Альфарда?»       Теперь заколка была бесполезна. У Гарри не возникло никаких сомнений, что она принадлежала Элис, но после развоплощения узнать, кто применил трансфигурацию, было невозможно. Вот так вот — фактически, за этим он сюда и пришёл, только вот сделать ничего не успел. Гарри покосился на Тома. Ни единого шанса что-то узнать, здравствуй очередное «потом расскажу». Неужели… неужели это был кто-то из родственников его соратников? А иначе зачем так резко давать заднюю и скрывать, кто это сделал? Мысль, что Том собирается разобраться во всём сам, едва не вызвала у Гарри нервный смех — наивности ему на сегодня было уже достаточно.       Продолжить разговор — допрос со стороны Гарри и мягкое увиливание Реддла — им не дали. Распахнулась балконная дверь, потянуло холодом и сигаретным дымом. В гостиной сразу стало шумно — среди магов шёл какой-то ожесточённый, но, кажется, несерьёзный спор. За всеми своими переживаниями Гарри и не заметил, как домовики управились со столом, и его глазам предстал ужин — почти как в Большом зале, только в меньшем размахе.       — Италия или Франция? — спросил Малфой, на пробу беря со стола бутылку.       — Италия, конечно, — за всех ответил Лестрейндж. — От твоего французского у меня зубы сводит!       — Сказал Лестре-е-ейндж, — шутливо растягивая гласные фыркнул Розье.       — Сказал Розье-е-ер, — колко парировал его Ребелиус.       — Шутки про Малфоя и Долохова будут? — скептично спросил Нотт. — Нет? Отлично. Дайте мне уже спокойно поесть, и я поеду на дежурство.       Том словно услышал мысли Гарри. Он наклонился к нему — никто вокруг даже не обратил на это внимания — и тихо проговорил в самое ухо:       — Эреб — Невыразимец, — горячий шёпот опалил щёку. — После того, как Руквуда повысили с одного из глав Отдела Тайн до исполняющего обязанности Министра, этот пост необходимо было занять кем-то талантливым.       Гарри медленно, чтобы не уткнуться в Реддла носом, повернул к нему голову и в том же тоне, шёпотом, спросил самое неочевидное:       — У Отдела Тайн что, несколько начальников?       Том усмехнулся, как будто Гарри сказал что-то смешное. Он мог задать сотню вопросов, но выбрал тот, на который действительно бы получил ответ — умно.       — Конечно. Только я тебе этого не говорил, это же тайна.       Гарри не отворачивался, Том не отодвигался, никто всё ещё на них не смотрел — разговор за столом шёл полным ходом, звенели столовые приборы и бокалы. Они вдвоём были словно под куполом, как это уже часто бывало. Только если раньше Гарри тушевался, то сейчас он был спокоен — сказалось напряжение последних дней и не только оно.       — Ты много чего мне не говоришь, — дёрнул он уголком губы.       Мерлин, как же это было… приятно? Разговаривать с Томом на равных, действительно на равных. Всего лишь имя, всего лишь одна из крохотных ступенек внутри высокой башни, но Гарри уже чувствовал, словно покорил весь мир. Это было так наивно — и он это понимал — но в то же время так воодушевляюще.       Момент, как назло, разрушил тот, с кем при любых других обстоятельствах Гарри был бы рад поговорить.       — Гарри, расскажи, пожалуйста, как там дела у моих остолопов, — Игнатиус отсалютовал ему бокалом и улыбнулся. — Их родители волнуются, что за первый семестр они не получили обычную норму предупредительных писем за подписью декана.       «Как ошпаренный» Гарри не отскочил. Напротив, он повернулся как ни в чём не бывало, спокойно, словно случайно заговорился со своим Мастером и совсем позабыл о гостях. Это стоило ему неимоверных усилий, но внутреннее чувство удовлетворения своей выдержкой стоило ещё больше.       — Всё прекрасно. После того, как мы организовали тайный и не вполне легальный клуб для практики заклинаний, Фабиану и Гидеону перестали быть интересны простые розыгрыши, — Гарри мило улыбнулся, а Игнатиус едва не подавился своим напитком.       — Это чревато уже не просто исключением, — заметил он, впрочем, не выглядя слишком рассерженным.       — О, я понимаю, — преувеличенно-серьёзно покивал Гарри. — Но всё в порядке — мы практикуемся под молчаливым попустительством Тома. И Дамблдора, как я понимаю.       На секунду у Гарри мелькнула мысль, что вот сейчас-то на него уставятся семь пар удивлённых глаз — как же так, имя, имя! Но всё это было лишь мимолётной и неоправдавшейся тревожной мыслишкой. Никто и бровью не повёл — Абраксас как нарезал ростбиф в тарелке тонкими ломтиками, так и не остановился. Остальные тоже — и Гарри заметил, что бутылка итальянского со стола уже исчезла.       — И как успехи? — спросил почему-то Долохов. Гарри не ожидал, что он вообще заговорит с ним, но быстро спохватился:       — Никакой запрещённой магии, если вы об этом. В начале года некоторые едва палочку в руках держали, сейчас же мы разработали целую систему дуэлей. — Гарри почесал нос. — Ну как — «мы», скорее старосты, на которых эту работу сгрузили.       Кажется, Реддл на него плохо влиял. Не то чтобы Гарри надеялся, что разговор хоть как-то заденет прошлое Тома, но по загоревшимся глазам Лестрейнджа понял, что попал в самую точку.       Хотя, возможно, во всём было виновато вино.       — Звучит как что-то о-о-очень знакомое, — оскалился Ребелиус. — «Том, я не могу найти расписание», «ой, Том, а ты сделал списки факультативов?», «Том, найди свободную аудиторию на втором этаже…»       — Это была неблагодарная работа, — Том скривился, — но полезная.       — Чем? — Лестрейндж фыркнул. — Отдельной ванной и кучей поклонниц?       Настала очередь Реддла ухмыляться.       — Добавь к этому Слизнорта и все его многочисленные связи, доступ в любую точку Хогвартса, возможность ходить по ночам по замку и, пожалуй, некоторое влияние на все факультеты — и получишь…       — Рецепт идеального Тома Реддла, — не дал ему закончить Лестрейндж. — В вакууме.       И совершенно неожиданно добавил:       — Гарри, почему твой бокал пуст?       Признаться честно, с ответом Гарри не нашёлся. Он успел только похлопать глазами, когда его кубок наполнился бордовой жидкостью. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что это не вишнёвый сок — пахло чем-то терпким и явно кислым, а стоило, наверное, дороже, чем весь гардероб Гарри вместе взятый.       — Спа… сибо? — растерянно сказал он.       — Тост! — бодро провозгласил Ребелиус. — Антонин? Том, хватит цедить эту бурду, в ней же ни капли алкоголя!       Реддл только закатил глаза. Долохов же выглядел человеком, наименее подходящим для пламенных речей, однако Гарри не стал заострять на этом внимание. Когда он поднялся, стало не до этого — настоящий великан мира людей. Вкупе с угрожающим внешним видом и тонким душком смерти впечатление создавалось самое зловещее.       Он откашлялся. За столом все притихли и подняли бокалы, даже Том, и Гарри последовал их примеру. Кажется, никого, кроме него, ничего не смущало.       — За то, чтобы наше дело процветало. За то, чтобы наши… — он на долю секунды замялся, — соперники получили то, что им причитается. За то, чтобы наша цель — высшая цель, была достигнута с наименьшим сопутствующим уроном. И, конечно, — он сделал пасс в сторону Гарри. Сверкнули его тусклые глаза, — за новые знакомства.       Гарри титаническим усилием воли заставил себя удержать этот взгляд. Его будто просветили насквозь и облили холодной водой одновременно. В тот момент ему казалось, что даже Реддл не обладает такой способностью — одним взмахом ресниц прибивать к полу. Он медленно поднёс кубок к губам и…       Он обхватил её за плечи. Её ресницы дрогнули в удивлении, губы, к которым он прижался — резко, почти болезненно — раскрылись от шока.       Чёрт.       Воспоминание промелькнуло моментально — и исчезло. Гарри осознал, что не может разогнуть пальцы — настолько сильно он вцепился в чёртов кубок. В прошлый раз, когда он выпил что-то, чего сам не наливал, всё закончилось очень и очень печально. Не ясно ему было только то, почему вдруг так резко подскочил пульс и к горлу подкатил ком, но он вдруг понял — он не будет, не сможет сделать ни единого глотка.       Никто на него не смотрел. Гарри сипло выдохнул, но рука, замершая у рта, всё никак не двигалась. Ещё пара секунд, и его поза наверняка вызвала бы вопросы, а какие к чёрту могут быть вопросы, когда пульс в ушах громче даже раскатистого смеха Лестрейнджа?       Всё закончилось так же быстро, как и началось. Медленно и осторожно чьи-то пальцы обхватили его за запястье и незаметно для остальных поставили кубок на стол, а после, вопреки ожиданиям, ощущение чужого касания не исчезло. Гарри опустил взгляд. Его рука покоилась на подлокотнике кресла, а рядом — такая непохожая, но до боли знакомая — Тома, лишь кончиком мизинца задевающая его.       Ничего вокруг Гарри больше не слышал и не видел. Его бросило в такой жар, что казалось, будто все органы готовы свариться тут же. Едва успела отступить предыдущая паника, как она же накатила с новой силой, только… другая. Горячая, терпкая, как вино, до которого он так и не добрался, и… приятная? Руку хотелось отдёрнуть, хотелось пошевелить пальцами и перевернуть ладонь, обхватить чужие пальцы целиком, провести по каждой выпирающей костяшке… Ничего из этого Гарри не сделал.       — Не пей, — тихо сказал Том, — если не хочешь.       Гарри поднял на него взгляд, упёршись куда-то в подбородок — ещё выше, и точно случился бы какой-нибудь сердечный приступ. Он знал, что у магглов это частое явление, и ему не к месту подумалось, что умереть от этого в комнате, полной магов, было бы самой ироничной и эффектной смертью — Долохов бы точно оценил. Ещё Гарри казалось, что на них все смотрят, но это не могло быть правдой — никому не могли быть заметны их руки под столом.       — Не хочешь выйти подышать? — едва заметные обеспокоенные нотки в голосе Тома заставили Гарри усомниться, что он так уж хорошо держит лицо.       — Было бы неплохо, — а вот с голосом всё было в порядке. Разве что чуть сипло — горло сдавило, но откашляться ему не позволило острое желание не привлекать внимания.       Реддл поднялся из-за стола, не давая комментариев, и кивком головы поманил Гарри за собой. Тот повторил его манёвр, и уже выходя на балкон краем уха услышал совершенно бессмысленное:       — Никому кроме меня не кажется, что это хреновая идея?       — Всем. Но мы тактично промолчим.       — Лестрейндж, следи за языком! Не наливайте ему больш…       Дверь за спиной Гарри закрылась. Он вдохнул морозный воздух пару раз и довольно быстро успокоился. Теперь, стоя на защищённом от ветра небольшом балконе, он смог наконец заметить, что вновь пошёл снег — под ногами его не было из-за отталкивающих чар, но перила, на которые Гарри опёрся, были припорошены. Он задумчиво вывел пальцами две закорючки, потом понял, что изобразил, и быстро сдул. Снежные хлопья подхватил порыв ветра и унёс в темноту.       «Совсем скоро весна, — отстранённо подумал он, — а потом и лето. И я больше никогда не увижу его».       — Как может преподаватель Хогвартса иметь такое влияние? — спросил Гарри первое, что пришло ему в голову, когда тишина неприлично затянулась.       Том отзеркалил его позу — опёрся на локти, и ответил, не задумываясь:       — Не важно, чем ты занимаешься, если твоё желание изменить мир настолько сильно, что тебя не остановить никакими преградами. — Он добавил тихо, словно не для Гарри вовсе: — Важно желание изменить мир…       — А что, — Гарри невесело фыркнул, — миру это настолько необходимо?       Том бросил скептичный взгляд.       — И это мне говоришь ты?       — Туше.       — Лучше скажи мне, — Том потёр друг об друга руки, пытаясь подобрать слова, — ты в порядке?       Вопрос поставил Гарри в тупик. В порядке ли он? Ну, он всё ещё дышит, ходит и пребывает — пока что — в здравом уме и трезвой памяти. Да, вокруг много чего творится, да, все они ходят словно под прицелом, да, он, возможно, прямо сейчас мечтает, чтобы к нему прикоснулся Тёмный Лорд… Но он в порядке. Полном, совершенном порядке.       — Нет, — выдохнул Гарри и упёрся лбом в свои сложенные руки. — Я совершенно точно уже на грани. И я никому не могу об этом рассказать.       Том не ответил, так что Гарри пришлось задрать голову — ради того, чтобы тут же сдуться под снисходительным взглядом.       — Мне же рассказал.       — Не всё, — упрямо процедил Гарри.       К снисходительности Тома добавилась ещё и улыбка. Как ни парадоксально, от этого Гарри стало легче — но Реддлу об этом было знать необязательно.       — Поделись же, что тебя гложет, мой юный друг.       А вот это уже была неприкрытая насмешка.       — Меня гложет то, — в тон ему ответил Гарри, — что вы… ты вполне можешь оказаться Тёмным Лордом. А я тут развесил уши, рот раскрыл и пальчиками держусь!       — Пальчиками держишься? — рассмеялся Реддл.       — Не съезжай с темы, — Гарри был уверен, что, если бы не минусовая температура, его щёки бы запылали.       Во взгляде Тома появилась непривычная мягкость — довольно обманчивая, как оказалось. Он осторожно накрыл ладонь Гарри своей и чуть сжал.       — Смотри, уже не пальчиками…       — Да что же это!..       Гарри резко выдернул руку, отлетел назад и… не смог сдержать смеха. Это всё было настолько нелепо, что загонять себя в очередной круг мрачных мыслей стало попросту невозможно. Том дёрнул губами, но сдержался, и Гарри попытался последовать его примеру. Вышло не то чтобы хорошо — они просто пялились друг на друга, улыбались и молчали. Гарри был уверен, что стоит ему открыть рот, он снова начнёт смеяться. Насчёт Реддла уверенности не было, но хотелось верить, что и ему сейчас вдруг стало настолько же легко.       — Я не могу рассказать друзьям о своих подозрениях, иначе мне придётся рассказать всё, — улыбка Гарри стала грустной. — Но если я промолчу, всё может стать ещё хуже и запутаннее.       — Тогда тебе остаётся только проверить, — пожал плечами Том. — Присоединяйся, и мы изменим мир.       Вот так просто, словно «менять мир» — это превратить спичку в иголку. Гарри сделал крохотный шажок вперёд.       — А если окажется, что за действия Тёмного Лорда ответственны вы?       Реддл откинулся на перила спиной и высокомерно приподнял бровь.       — Тогда разрешаю вызвать меня на дуэль.       — Я не продержусь и половины минуты, — Гарри фыркнул и подошёл ещё чуть ближе.       — Не узнаешь, пока не попробуешь, — и вновь эта мягкость, но, кажется, больше не было никакой обманчивости, никаких шуток — просто взгляд, не поддающийся никакому описанию. — И да, пока помню — ты ведь всё равно меня достанешь, верно? Тот кубок с приворотным зельем сделал человек, которого ты знаешь. Хорошо знаешь, я так думаю.       — Я знаю довольно много людей, — Гарри нахмурился. — Это круг поиска не сужает.       Вот теперь Реддл вошёл в амплуа профессора.       — И не должно. Считай, я говорю тебе об этом в качестве исключения. Не нужно никого самостоятельно искать, только зря всех переполошишь.       — И что, предлагаешь оставить всё как есть? — упрямо продолжил напирать Гарри — причём и в прямом, и в переносном смыслах, они с Томом почти соприкасались носками ботинок.       — Пока что — да. Потом это сыграет нам на руку.       — «Нам»? — поиграл бровями Гарри.       «О, Мерлин и Моргана, я что, флиртую с преподавателем?», — пронеслось в его голове.       — Нам, — качнул головой Том, как будто…       Как будто…       Как будто, чёрт возьми, отвечал.       На этом Гарри можно было вывозить — по кусочкам, не собирая. Он смутился, тут же почувствовал себя глупо и не знал, куда себя деть. К его счастью, Том эту заминку заметил — он махнул рукой, и Темпус в воздухе вывел время — уже перевалило за отбой.       — Предлагаю отправиться домой, — Том поймал взгляд Гарри, его ресницы чуть дрогнули, и он зачем-то исправился: — В Хогвартс. Для меня он всегда был домом.       Гарри не стал заострять на этом внимание, только спросил без надежды на успех:       — Расскажешь?       — Как-нибудь в другой раз.       Иного ответа ждать не стоило, но всё же это (едва ли) обещание воодушевило его. В полной уверенности, что этот «другой раз» наверняка будет, Гарри вошёл вслед за Реддлом обратно внутрь. Тёплый воздух согрел его, люди, сидящие за столом, уже не навевали столько опасливой подозрительности. Нотт уже куда-то исчез — видимо, на то самое дежурство в Отделе Тайн, Лестрейндж вновь сменил своё суетливо-бойкое настроение на глубокую задумчивость, Альфард слушал Игнатиуса со страдальческим (но, кажется, не всерьёз) видом. Долохов выглядел так, будто уснул, но его бесцветные глаза внимательно следили за тем, как Розье движением одного пальца незаметно подливает вино Абраксасу. Всё выглядело таким простым и таким сложным одновременно, таким нормальным и из ряда вон выходящим, что хотелось одного — просто завалиться на кровать и проспать до конца учебного года.              Том ему никогда не врал.       Ведь не врал же?