Старые псы, новые трюки

            Семь джинговских шагов в ширину, десять в длину.       Свет и воздух попадали через небольшое решётчатое окошко, размером не больше двух кулаков. Решётка была тонкой, и на улицу через неё, кажется, выглядывать было вполне реально. По крайней мере, других причин у Джинги не отлипать от неё Рьюга не видела.       Это всё слишком болезненно отзывалось неприятными воспоминаниями о произошедшем, но именно они заставляли делать всё, лишь бы снова не отключиться. Рьюга осторожно ковыряла бинты на ноге, стараясь балансировать между ощущением боли и неосторожным движением, которое могло бы сбить повязку, и наблюдала за тем, как Джинга то подходит к этому своеобразному окну, то отходит от него, то наваливается на дверь, то тут же отскакивает.       Тонконогий, резвый и с торчащими волосами — он сейчас до боли напоминал косулю, и его шаги глухим эхом разносились по их камере.       Иногда он подходил к ней.       Присаживался на корты, трогал лоб тыльной стороной ладони, но спрашивать про самочувствие после вполне понятного жеста, призывающего помалкивать, не решался, только кивал и продолжал метаться из угла в угол, чёрт знает чего пытаясь достичь.       Его чрезмерная активность не столько утомляла, сколько успокаивала, потому что без неё подобное заключение в контейнере вызывало чувство дежавю, и Рьюга предпочла бы действительно расковырять бинты и истечь кровью, чем снова погружаться в это место под жёлтым небом.       Контейнер не был чёрным — и на том спасибо. А из росписи на стенах единственное, что она случайно обнаружила — какие-то цифры. Отзеркаленные, возможно, выбитые с той, внешней, стороны.       — Знаешь, — Джинга снова опустился рядом с ней и заговорил шёпотом. Рьюга вопросительно дёрнула головой, — есть у меня подозрение, что им волчок дороже пленником.       — Ты о чём?.. — не поняла она, и Джинга указал на окошко.       — Людей там ни разу не было, — он прищурился. — Что-то вроде небольшого палаточного городка вижу, а вот людей — вообще нет. Ещё, тут рядом есть и другие похожие контейнеры… или что это, я так до конца и не понял, честно говоря… И ни у одного из них людей нет. Могу предположить, что в целом народу не так уж и много, или они в основном в одном месте сконцентрированы, так что…       — К сути, — Рьюга повела бровью. Весь его рассказ смешался в одну шумную кучу, вычленить из которого хоть что-то сейчас у неё не получалось.       Джинга прервался на полуслове, кивнул и сделал глубокий вдох:       — Людей вокруг нет, никакой активности за всё это время я честно не заметил. Скорее всего, люди есть, но собраны не здесь. И… если получится открыть двери изнутри, у нас есть все шансы отсюда выбраться.       — Шансы?       — Как получится, но сидеть здесь я не сильно хочу. Ты тоже? — Рьюга ничего ему не ответила, только кивнула и попыталась сесть на колени, чтобы из этого положения встать на ноги. — Не вставай…       — Тебя одного не хватит, чтобы дверь вскрыть, — прошипела она. Опираться на ногу было слишком больно, и пришлось несколько долгих секунд привыкать к этим ощущениям, терпя и расплывающиеся перед глазами тёмные пятна, и сильную дрожь, волной пробежавшую по всему тело. — Пошли.       — Меня хватит… — Джинга попытался возразить, но Рьюга жестом сказала ему закрыть рот, и он недовольно поджал губы, раздражённо щурясь. — Рьюга…       — Меня раздражает это состояние беспомощности, — Рьюга фыркнула и проковыляла к двери, стараясь как можно слабее наступать на ногу. Хромать ей категорически не нравилось, но выбора особо не было, и не хотелось думать, что начнётся, если им вдруг придётся бежать. — Так что хотя бы дверь дай вскрыть мне.       — В тебе на две дырки больше, чем должно быть в норме, ты истекаешь кровью, тебя только перевязали, никак не зашивая и не заливая клеем, так что пожалуйста, Рьюга, прекрати вести себя как упрямая дура и не дёргайся без надобности!.. — если бы Джинга мог прикрикнуть, кажется, он бы это сделал, однако таковой возможности не было, поэтому всё это он прошипел громким шёпотом. Рьюга остановилась, опираясь о стену, и глянула на него из-за плеча с кривой усмешкой: смело. — Сядь, пожалуйста, и сиди. Я всё сделаю.       — Упрямая дура?       — А разве не так? — вскинулся он. Рьюга только пожала плечами. — Сядь!..       Рьюга скрыла тихий смешок за вздохом и стекла на пол, переводя дыхание. Оставаться в неподвижном состоянии было куда менее болезненно и намного проще, однако её раздражала подобная недееспособность. Правда в словах Джинги определённо была, но соглашаться с этим не хотелось вот вообще.       — Клей? — она зацепилась за первое, что пришло в голову. Наверное, лучше уж пусть перевяжут и оставят, чем будут заливать что-то такое в рану.       — Медицинский, — Джинга пожал плечами и вздохнул. — Помогает, на самом деле, интересная штуковина.       — Медицинский клей… — повторила Рьюга, пытаясь это представить, лишь бы отвлечься. Как бы оно не называлось, всё равно «клей в рану» звучало слишком… странно, что ли. Неправильно.       Джинга сделал резкий вдох и с силой приложился о металлическую дверцу плечом, ещё раз и ещё, и со стороны это напоминало бьющееся в стекло насекомое. Может, он и не был настолько худощаво-слабым, насколько казался внешне, однако одних только его усилий точно не хватит, чтобы сдвинуть дверь.       По спине прошёл неприятный холод.       Рьюга снова поднялась на ноги, выжидая несколько секунд, чтобы привыкнуть к ощущениям, и упёрлась руками в дверь, пытаясь толкнуть её вперёд.       После этого она-таки поддалась, и на секунду в показавшемся зазоре мелькнула металлическая перекладина, которая, очевидно, и служила замком. Рьюга кивком указала на неё Джинге и всё также движением головы объяснилась: она держит дверь, он пытается сбить металлическую палку, потому что толщины его руки как раз хватит. Джинга медленно кивнул и, снова ударившись в дверь, тесно прижался к металлической поверхности, высовывая руку наружу.       Дверь оказалась достаточно тяжёлой, однако ощутимо легче той, в каменной коробке. Рьюга поморщилась, пытаясь отогнать воспоминания об этом: это было просто сном, не более того. Даже если в подобную версию почти не верилось, менее правдивой она от этого не становилась — просто сон. Фантазия. Полёт сознания. Не более того. Надо было перестать отвлекаться на это, потому что если потеряет ощущение реальности и расслабится, был неиллюзорный шанс оставить Джингу без руки. А этого точно не хотелось никому из них.       Нога болела сильнее туловища. Может, потому что приходилось постоянно её напрягать и также постоянно на неё опираться, потому что на одной ноге делать всё это было, к сожалению, невозможно. Рьюга прикусила губу, стараясь не думать и об этом тоже, и сильнее уперлась в дверь, расширяя зазор настолько, насколько это было возможно с перекладиной поперёк.       Джинга тихо выругался себе под нос, вытягиваясь ещё сильнее, и через непродолжительное, но по ощущениям невероятно долгое время непонятной возни дверь так резко подалась вперёд, что Рьюга потеряла равновесие и упала на колени, упираясь руками в землю. Металлическая палка лежала перед ней, а сам контейнер — или кузов, или чем это по факту было — находился на какой-то травянистой поляне и был частично скрыт крупными кустам.       — Задвинули подальше, как какой-то мусор, — прошипела она и отмахнулась от попыток Джинги помочь ей подняться.       — Не думаю, что убивать кого-то было у них в планах, — прошептал он и сделал несколько шагов вперёд, тут же опускаясь на корты, прячась за кустами. — Закрыть двери, вернуть всё на место и тихо убираться отсюда.       — Император, — Рьюга прищурилась, касаясь рукой того места, где была кобура. Весь этот путь был проделан не для того, чтобы он в итоге оказался в руках какой-то безумной суки с пистолетом.       Для того, чтобы закрыть дверь, особых усилий не потребовалось: Рьюга упёрлась в неё спиной, ногами отталкиваясь от земли и толкая её в обратном направлении, а Джинга с дрожащими коленями вернул на место перекладину, и теперь со стороны всё выглядело так, словно ничего и не произошло.       Джинга довольно потёр ладони, однако после одного рьюгиного взгляда помрачнел и со вздохом снова опустила на корты.       — Император, — повторил он и из-за плеча глянул на лагерь. Белые тенты были натянуты намного выше, чем обычный походы вариант, и больше напоминали невысокие дома, нежели обычные палатки. Людей всё ещё видно не было. — Сначала найдём, как отсюда выбраться, а затем я сам его найду… Не спорь.       — Я и не собиралась, — Рьюга поморщилась. Вообще-то, нет. Вообще-то, собиралась. И, покачав головой, указала большим пальцем за контейнер. — В обход.       — Пошли, — Джинга прищурился и чуть привстал, помогая подняться на ноги и Рьюге. Вот здесь, однако, она правда не собиралась спорить и тихо проследовала за ним, одной рукой опираясь о стенку контейнера и то и дело поглядывая за спину.       Её откровенно напрягало, что не было никакой охраны или чего-то в этом духе. Или Рейна была настолько идиоткой, что не стала никого ставить, или что-то ещё… Может, из-за состояния Рьюги — в целом, в теории, может, так оно и было: если так подумать, то правда: насколько далеко в подстреленном виде можно уползти. Рьюга поморщилась: ну сейчас же они куда-то ползут. Причём вполне резво, и она почти привыкла к боли к ноге.       Джинга вернётся за Императором в одиночку…       Эта мысль выбила сильнее, чем очередное неосторожное движение, после которого стрельнуло уже не в бедре, а в боку. Рьюга с тихим шипением свободной рукой обхватила себя за талию и сипло выдохнула через нос, мнимо полагая, что чем сильнее она зажмёт рану, тем скорее та перестанет болеть. Главное, что повязка не была влажной.       Если раны откроются, тогда они действительно далеко не уйдут, и кровью она истечёт раньше, чем они успеют придумать, что вообще делать… Рьюга покачала голой, снова с силой закусывая губу. Надо было собраться с мыслями и думать о чём-то одном, реализуемом и в меру простом.       Например, обдумать путь, по которому они будут отсюда выбираться.       Местность не казалась знакомой, однако наличие деревьев и кустов относительно ослабляло им задачу. К тому же, всё это находилось на небольшой возвышенности, и, в теории, необходимо было только спуститься вниз незамеченными, а там уже, скорее всего, удастся уйти втихую.       Но это при самом идеальном сценарии. Даже не так — не просто идеальном, а идеальнейшем, и Рьюга, на самом деле, слабо верила, что всё получится именно так. Скорее всего, им всё-таки придётся побегать: сложно представить, что все в этом палаточном городке окажутся вот настолько слепыми, что не заметят крадущиеся вдоль белых тканев стен фигуры… Именно.       Отпускать Джингу в одиночку ей не то чтобы не хотелось — скорее, наоборот. Не так: ей не хотелось оставаться за бортом и просто ждать, пока он сам всё решит, потому что беспомощность её раздражала. Хотелось в одиночку всё провернуть: до этого же она столько раз справлялась сама, а сейчас полагаться на кого-то было так… неправильно.       Император — её волчок, и забрать его должна она.       Снова.       Как Рьюга и думала, это всё действительно находилось на возвышенности. Ниже шёл крутой склон, ведущий к небольшому коридору между высокими, отвесными холмами, и пейзаж чем-то напоминал тот, где они уже проходили… Если это вообще был не он же. Однако — она присмотрелась, пытаясь высмотреть знакомые детали, — вроде, нет — возможно, где-то недалеко, с другой стороны или что-то похожее, но не тот же самый.       Сверху сложно было сказать, куда именно вёл этот коридор и возможно ли в нём скрыться. То, что он был отвесным, наводило на мысли о том, как устроить небольшой — или не очень небольшой — обвал, и Рьюга покосилась на шедшего впереди Джингу. Волчок был только у него, и финальное решение в любом случае было за ним…       Волчок был только у…       Она заметила, что его ремень тоже отсутствовал, и картина начала немного складываться: то есть, забрать он стремился не только Императора, но и очевидно Пегаса. И после этого открытия, наверное, уверенность в том, чтобы единолично забрать волчок, должна была пошатнуться, однако Рьюга тряхнула головой: они могут пойти вдвоём, чтобы затем разделиться.       Дорога начала медленно, но ощутимо идти под наклоном, и вскоре пришлось не на прямых ногах спускаться, а почти сидя, цепляясь за ветки, корни, высокую жёсткую траву и камни. Руки неприлично сильно дрожали, что не могло не выводить из себя ко всему остальному, что раздражало не меньше, и эту дрожь унять не получалось. Никак. Рьюга сделала глубокий вздох, смахивая с лица волосы, и продолжила ползти вниз: полусидя нога болела меньше, а сорваться и упасть вниз — не смертельно, но с определённым риском травмироваться — ей не сильно хотелось. К тому же, подобное точно закончится тем, что повязки-таки собьются, так что приходилось особенно крепко держаться, спускаясь так осторожно, как никогда до этого.       Склон длился бесконечно долго, и когда наконец-то показалась земля, Рьюга едва ли не подалась вперёд, вовремя вспомнив, что с прошлой резвостью ей сейчас не спуститься. Пришлось продолжать с небывалой аккуратностью метаться от выступа к выступу, и когда они наконец-то спустились, подняться на ноги у неё не получилось.       Тело просто не слушалось — было тяжёлым, почти неподъёмным, а накатившая с новой силой волна слабости не позволила даже рукой повести, чтобы упереться в землю. Рьюга так и замерла, сидя на коленях и с трудом переводя дух, потому что дышать оказалось так же сложно, как и просто поднять голову. Единственное, что у неё получилось — тихо чертыхнуться, да и только. Даже не ударить по земле — поднять руку было нереально.       Джинга осторожно подполз к ней, перекидывая её руку через своё плечо, и на дрожащих ногах выпрямился, помогая встать и Рьюге тоже. Она только прикусила губу: это было больно. Очень больно, и боль только усилилась, когда пришлось передвигать ногами. Рьюга пыталась делать это не столько решительно, сколько твёрдо, чтобы не уходить совсем уж в немощь, и это определённо было не самым умным её решением. Какой смысл от гордости, если она даже головой вертеть не могла нормально, не говоря уже обо всём остальном.       Джинга явно переоценил свои силы и шёл медленно, очевидно с усилием стараясь не дрожать. Рьюга прищурилась, пытаясь хоть как-то выпрямиться, а не висеть полумёртвым грузом у него на плече. И это почти получилось, но как только она почувствовала небольшой прилив сил, он резко опустился на колени и помог ей сесть прямо.       Они прошли, казалось, всего с десяток метров, но теперь над ними возвышались деревья, и, вероятнее всего, увидеть их сверху было бы затруднительно — через густую листву даже солнце почти не пробивалось.       — Сиди здесь, — Джинга опустился на корты рядом с ней и тяжело выдохнул, растирая шрам на переносице. Рьюга уже открыла рот, чтобы возразить, но он резко выставил перед собой дрожащую руку и жестом попросил ничего не говорить. — Пожалуйста. Ты сама видишь, в каком ты состоянии. К тому же, — он запрокинул голову и посмотрел ей в лицо, — мы должны были забрать его вместе, так что теперь моя очередь с ним разбираться.       — Пегас… — Рьюга с выдохом опустила голову. Не хотелось признавать его правоту, однако выбора у неё особо не было, как и возможности хотя бы на ноги подняться.       — Конечно, — Джинга криво и как-то нервно улыбнулся. — Оставайся тут, умоляю.       На последнее слово он сделал сильный акцент, и Рьюга слабо кивнула: как знаешь, делай уже, что хочешь. У неё сейчас не было ни выбора, ни сил, и с отвратительным ощущением пришлось согласиться: да, придётся остаться здесь, ожидая и надеясь только на него.       — Ладно, — процедила Рьюга, сжимая и разжимая кулаки. Сейчас это было единственным, что у неё получалось.       — Я… — Джинга обессиленно уронил голову.       Его колотило не слабее Рьюги, и она придирчиво сощурилась: как далеко он-то сможет в таком состоянии уйти и насколько удачной в целом получится эта вылазка. Может, именно поэтому он и скакал, как сайгак, по контейнеру: минутная слабость — и вот он сидит, сжавшись в комок, и дрожит то ли от нервов, то ли от усталости, то ли из-за всего вместе и чего-то ещё сверху. Рьюга с трудом приподняла руку и положила ему на макушку. Джинга дёрнулся.       — Дух хотя бы переведи, — она вскинула бровь, пытаясь звучать уверенно. Голос дрожал — говорить было трудно, если не сказать больно, и подобные усилия закончились странным, сводящим ощущением в горле. — Оно никуда не денется.       — Странно слышать это от тебя, — Джинга мрачно хмыкнул, но не отстранился. Рьюга со вздохом закатила глаза, качая головой. — Но спасибо. Правда.       За что он её поблагодарил, она не поняла.       Сидеть в таком положении становилось сложновато, но в итоге Джинга сам взял её за запястье и сам же опустил её руку. А затем осторожно приблизился и уткнулся лбом ей в плечо, делая глубокий, сиплый вдох. Рьюга поджала губы: пусть делает, что хочет, конечно, но прикосновения ощущались не столько нестерпимо больно, сколько просто неприятно, поэтому хотелось надеяться, что в он долго так не просидит.       Как, собственно, и получилось: и минуты, кажется, не прошло, как Джинга с шумным выдохом выпрямился, вскакивая на ноги, и встряхнул руками, снова просияв. Устало и не так активно, как обычно это выглядело, однако хотя бы немного, но к прежнему настрою он всё-таки вернулся.       — Жду тут, — Рьюга криво усмехнулась и с трудом сдержала подступивший кашель. В глазах неприятно резануло от того, как резко он поцарапал горло, но Джинга, хотелось надеяться, этого не заметил.       — Я быстро, — он широко, но вымученно улыбнулся, уверенно показывая кулак, и на негнущихся ногах развернулся, исчезая в тени листвы деревьев и кустов.       Рьюга осталась наедине и смогла откашляться лишь через несколько невероятно мучительных, долгих секунд, без особого удивления обнаруживая на ладони алые капли. Пришлось несколько раз сплюнуть, лишь бы избавиться от отвратительного привкуса во рту, но ничего из этого не вышло. Немного подумав, она осторожно проверила повязки: бинты всё ещё не были влажными, что не могло не обнадёживать, но как долго это продлится, вызывало только вопросы. Пули, получается, остались внутри, и как оно всё будет заживать с металлом внутри, заставляло задуматься: Рьюга искренне не понимала — даже не представляла, — что могло произойти при таких условиях, и, если на чистоту, думать об этом решительно не хотелось.       Пришлось хлопнуть себя по щекам: мир вокруг снова начинал расплываться, и Рьюга честно была готова хоть самостоятельно раны расковырять, лишь бы не терять сознание. Расковырять раны, ударить себя намного сильнее, чем следовало бы, и чёрт знает что ещё — задним умом она понимала, что это, наоборот, только усугубит ситуацию, но сейчас это казалось единственным верным решением.       Лучше уж кровью истечь, чем снова оказаться лицом к лицу с…       Рьюга прикусила губу: а если получится так, что подобные махинации только приведут её к новой встрече с Эго? То есть, если она истечёт кровью и… умрёт, получается, то где она окажется? Снова в пустоте? Или под жёлтым небом, под пристальным взором чёрного солнца, среди кучи лестниц и безликих статуй?       Она судорожно сглотнула, морщась от привкуса крови: терять сознание нельзя, умирать — тем более. Хотя бы по той причине, что Император только-только попал к ней в руки, и проделать такой путь ради того, чтобы откинуться чёрт знает где из-за маленьких кусочков металла в теле?       Правда? Извольте.       Рьюга фыркнула.       Усилий стоило приподнять руку, чтобы хотя бы протереть переносицу и смахнуть с висков капли пота.       Умирать в таком месте, на природе, по крайней мере, было многим приятнее, чем где-то там, внизу, в храме, среди кучи мумий, лицом в непонятной жиже.       Она сильно, до крови, прикусила губу: надо было отогнать эти мысли. Никакой смерти, никакого смирения с подобным исходом. Ей просто необходимо немого отдохнуть, собираясь с силами, чтобы продолжить путь, как только Джинга вернётся. Самостоятельно, своим шагом — без его подставленного плеча, без его постоянной помощи.       Достаточно было того факта, что он в одиночку отправился за волчками.       Рьюга раздражённо прищурилась, с силой сжимая точку между большим и указательным пальцами. Кисть руки дёрнулась, пальцы на несколько секунд отнялись и не чувствовались вовсе. Хотелось, чтобы это ощущение охватило всё тело: чтобы не было больше этой сковывающей боли. До неправильного сильной, от которой в глазах темнело при каждом неосторожном движении.       Рьюга слизнула в губ выступившие капли крови и повертела головой: уже терпимее.       Боль не отступала, Рьюга просто начинала к ней привыкать, и спустя ещё пару минут ровного, успокаивающего дыхания у неё получилось даже сменить положение, поджимая ноги под себя. Руки тоже начинали слушаться, их получилось свободно согнуть, запястьями получилось покрутить. Резких движений всё ещё лучше было бы не совершать, но двигаться получалось куда свободнее, что не могло не радовать.       Она выдохнула и осторожно приподнялась, крепко держась за низко растущую ветку. Колени сильно дрожали, ноги ощущались ватными и едва слушались, однако она смогла встать, и сейчас это было достаточно большим достижением.       Потребовалось ещё немного времени, чтобы не просто подняться, а уверенно и крепко продержаться на ровных ногах, игнорируя текучее, болезненное ощущение в бедре.       Следующей целью стало выстоять без дополнительной опоры. Рьюга отпустила ветку, но продолжала придерживаться о ствол дерева, и рельефная кора сильно царапала кожу, вызывая отвратительные ассоциации и вместе с этим отрезвляя: не сдаваться, не терять концентрации — иначе окажется… там.       Опять.       Она снова потёрла переносицу и шумно выдохнула, отстраняясь. Пришлось-таки помогать себе ладонью, упираясь в ствол до момента нахождения точки баланса, однако это тоже наконец вышло, и Рьюга сделала глубокий вздох, вышагивая сначала вперёд, затем — назад и в стороны. Тело всё ещё ныло — особенно сильно вокруг перевязанных мест, — но теперь ощущалось намного легче, чем несколько минут назад.       Легче и послушнее… Рьюга обхватила себя руками, наклоняясь вперёд, чтобы отдышаться. Если игнорировать постоянно пульсирующее в висках ощущение, в целом, ей стало намного лучше, и хотелось надеяться, что у неё получится справиться не только с ходьбой на длинные — только длинные — расстояния, но и с бегом… Даже не если — когда придётся бежать.       Она вытянула шею и попыталась прислушаться, но кроме завываний ветра и шума растительности ничего больше слышно не было. И это напрягало, потому что всё-таки хотелось знать, что происходит наверху и как там успехи у Хагане. С другой стороны, если было относительно тихо, значит, шло всё достаточно хорошо — хотелось в это верить, по крайней мере.       Может, именно это её в ситуации, когда пришлось на него полагаться, её и раздражало: сейчас всё было в его руках. Только в его — а она осталась в стороне, выжидая результатов. И надеяться на чужие силы… Это было неправильно, странно и слишком выводило из себя. Так сильно, что Рьюга несдержанно ударила кулаком по стволу дерева: это то единственное, кроме ожидания, что она сейчас могла сделать.       Она глубоко вздохнула.       Вдох — выдох.       Вдох — выдох.       Вдох — выдох.       Джинга не был беспомощным щенком и вполне ловко, быстро передвигался, так что с тем, чтобы скрытно что-то забрать и всё так же скрытно вернуться обратно, у него не должно было возникнуть никаких проблем. Это и в его интересах тоже — Пегаса, в конечном итоге, тоже забрали.       Рьюга потёрла бровь, опускаясь на корты, и уткнулась лбом в колени, снова предпринимая попытку услышать, что происходило наверху.       И опять абсолютно ничего, кроме завывания ветра и шума листвы. Где-то недалеко, может быть, шевелилось какое-то мелкое животное, но на этом всё — ничего больше. Она тяжело вздохнула, оглядываясь по сторонам: землистые, отвесные склоны, с которых при каждом дуновении ветра сыпались мелкие камни и комья рыхлой земли. Вокруг — деревья. Много деревьев.       При должном усилии, один-два точных рывков волчка — и это всё вместе соберётся в достаточных толщины и высоты стену, отрезая путь с той стороны, откуда они пришли. А сам холм казался вполне продолжительным, чтобы у них было время на манёвр и возможность скрыться в этих естественных природных коридорах.       Рьюга прищурилась, проводя пальцем в воздухе.       Надо было стоя там, наверху, попытаться разглядеть, как шла эта холмистая местность и можно ли было завернуть в сторону, чтобы не идти по прямой. Разбираться с этим по факту казалось скорее опасным, нежели просто нецелесообразным мероприятием, однако вариантов особо не было, так что пришлось примириться с мыслью, что им придётся соображать на ходу. Причём не факт, что какой-то соседний коридор-таки найдётся.       Она прочертила линию на земле.       Прямая линия — то, где они сейчас находились. Торчащая в сторону, небольшая и кривая — то место, которое им в идеале должно было попасться. А ещё лучше, чтобы это не было тупиком, и от этого места растянулись бы ещё тонкие линии коридорчиков.       Странная получалась схема. Странная — и напоминающая скорее муравейник какой-то или ветку дерева, а не теоретическую карту местности, которая ещё не факт, что окажется действительной.       Рьюга обессиленно уронила голову, одним движением ладони стирая всё нарисованное.       Ей судорожно хотелось чем-то себя занять, лишь бы не сидеть в мучительном ожидании.       Занять — и не думать ни о боли, ни о жёлтом небе, ни об Эго, ни о…       Она с силой прикусила губу, сбивая успевшую образоваться корку.       Сколько прошло времени, Рьюга не понимала. Ни сколько прошло времени, ни сколько уже отсутствует Джинга. По собственным ощущениям казалось, что слишком долго, но как это было по факту, ей никто не скажет, её собственное ощущение времени размылось ещё когда они в контейнере сидели. Казалось, что прошло по меньшей мере несколько часов, но она задним умом понимала, что, вероятнее всего, даже час ещё закончиться не успел.       Рьюга сипло выдохнула, растирая виски.       Если Джинга не вернётся, то что тогда?       Очевидно, что она пойдёт сама.       Далеко уйти ей не удастся в таком случае — тут сколько ни храбрись, с очевидным спорить смысла нет, — однако она хотя бы попытается что-то сделать. Хоть что-нибудь.       Её пристрелят.       Джингу тоже пристрелили.       Рьюга ударила себя по лицу. С такой силой, что на несколько долгих секунд в глазах почернело.       Что началось-то вообще, откуда подобные мысли и настолько упаднический настрой… Она снова отвесила себе пощёчину. И ещё раз. Искусанная губа снова сильно закровила, по подбородку потекла кровь, во рту появился тот самый отвратительный вкус.       Рьюга не могла успокоить дрожь. В руках, во всём теле — её буквально колотило, и точно сказать, по какой причине, у неё не получалось: причин было слишком много. В одну кучу смешалось всё: и постоянная боль, и собственное немощное состояние, и осознание серьёзности всей ситуации, и возможный тупик, и встреча с Эго, и… волнение? За Джингу? Вероятнее всего?       Она сглотнула: опасения были не за то, получится ли у него забрать волчки или нет, а за факт его целостности — они уже убедились, что Рейна не с пустыми руками, и если Рьюгу так скосило из-за пары пуль, то что будет с ним? Тем более, если ранят в те же места? Или ещё серьёзнее?       Рьюга снова, в чёрт знает какой раз, ударила себя по щеке, окончательно сбивая корку ещё и с разбитой скулы. Теперь кровь потекла и по щеке тоже, и Рьюга сипло втянула носом воздух, опять утыкаясь лбом в колени.       Надо было успокоиться.       Дыхание уже не помогало, но она упрямо продолжала это делать, надеясь на то, что хотя бы дрожь унять это должно было. И, вроде как, оно действительно помогло — совсем немного, едва ощутимо, но хотя бы руки престали подрагивать.       Сколько, чёрт возьми, прошло времени?..       Рьюга прищурилась, осторожно надавливая себе на живот. Из-за подобных действий сильно ныло в боку, что слегка отвлекало. Главное — не перестараться.       Вот выберутся они отсюда, из этого коридора. А дальше?       К Рьюто? По уже знакомому маршруту? Если вообще выйдут на знакомую тропу.       Наверное, если с ним пересечься не удастся, придётся искать какую-нибудь дорогу и голосовать.       Рьюгу скрутило от отвращения, когда она представила, как покажется в подобном виде какому-то незнакомому человеку.       Она ещё была готова терпеть постоянное беспокойство от Джинги, но от кого-то незнакомого? Да чёрта с два, намного проще было дойти пешком или… Рьюга прищурилась: или что? Найти старуху? Похвастаться ей, что да — Император найден!.. Не без потерь конечно — и показать тугие повязки, — а затем выслушивать от неё… Что-то.       Рьюга поёжилась, вспомнив о Хиотсукеру, и с кривой усмешкой — искренней, наконец-то — мысленно согласилась, что лучше уж всё-таки потерять сознание в чьей-либо машине, чем в таком, бесспорно жалком виде представать перед ней.       Зато Император.       Почти в её руках.       Её снова скрутило, по горлу прошёл спазм, и она не смогла сдержаться, сплёвывая на землю. Остатки риса, слюна и кровь. Много крови. Особых познаний в человеческой анатомии не требовалось, чтобы понять, что это явно не было хорошо.       Рьюга раздражённо прищурилась, вытирая уголки рта тыльной стороной ладони.       Как долго она вообще протянет?       Хотелось, конечно, заикнуться, что от того, что кровь идёт там, внутри, ничего такого происходить и не должно — кровь же и в так в норме должна быть внутри организма, — однако что-то явно было не так, иначе бы в таких количествах её не рвало.       Глаз нервно задёргался.       От раздражения? Возможно. А может, и от накатывающей, настоящей паники, которую Рьюга изо всех сил пыталась задушить ещё в зародыше. Сначала они отсюда, каждый на своих ногах, выберутся, а потом уже можно падать в параличе из-за потери контроля над эмоциями.       Сердце бешено стучало в висках, и Рьюга с сильным запозданием поняла, что ей тяжело снова подняться на ноги. Не от боли — перед глазами всё расплывалось, и она припала плечом к дереву, с трудом переводя дыхание. Во рту пересохло, на языке до сих пор стоял вкус крови, опять выступил холодный пот. Тут уже не в эмоциях было дело, а в общем состоянии, и это оказалось на порядок хуже, чем просто приступ паники.       Рьюга вздрогнула от неожиданности, услышав… грохот?..       Громкий звук прореза тишину, и на ноги она поднялась на чистом рефлексе. Её тут же накренило в сторону, но она быстро схватилась за всё ту же ветку, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чём-то. Слишком невовремя её окатило всем этим, и надо было судорожно и как можно быстрее прийти в себя. От резкого движения по горлу снова прошёл спазм, но в этот раз у неё получилось стерпеть.       Среди деревьев мелькнул рыжий огонёк.       Джинга так неожиданно возник перед глазами, что Рьюга не сразу осознала, что ей не мерещится. Потрёпанный, с двумя болтавшимися на талии поясами, но живой и относительно целый; запыхавшийся и сильно чем-то встревоженный, и Рьюга без слов поняла, что надо делать.       Может, в голову что-то ударило — адреналин или что, — но несмотря на жгучую боль и всевозможные опасения, она-таки смогла побежать, причём достаточно быстро, обгоняя Хагане, отчего пришлось придержать его за запястье. Внутри всё горело со страшной силой, и она почти ничего перед собой не видела, только знала, что надо двигаться вперёд. Ноги казались неподъёмно-тяжёлыми, но каким-то чудом слушались, и Рьюге хотелось, чтобы это помешательство длилось как можно дольше.       На периферии что-то блеснуло, Рьюга в последний момент слегка попятилась, придерживая и Джингу тоже, и воздух перед ними прорезал волчок, обламывая ветки на кустах и оставляя на стволах деревьев глубокие царапины. Несколько секунд выжидания — и она снова рванула вперёд, продолжая придерживать Джингу за запястье, хотя и своими ногами он работал прекрасно.       Надо было оторваться, выйти за пределы перелеска, и понадеяться, что Джинга поймёт, как следует поступить. Даже если ему не сильно хотелось кого-то случайно покалечить обвалом, выбора у них особо не было: преградить дорогу сейчас было многим разумнее, чем до бесконечности бежать, пытаясь взять измором; очевидно, что в нынешнем состоянии они оба проиграют.       Джинга поравнялся с ней нога в ногу. Рьюга краем глаза отметила, что он держится за кобуру с лаунчером, похоже, в любом момент готовый пустить Пегаса в дело. Они на мгновение пересеклись взглядом, Рьюга дёрнула головой в сторону отвесного края, и Джинга также дёргано кивнул: всё-таки, к какому-то взаимопониманию они пришли.       Рьюга судорожно сглотнула: во рту пересохло, дышать было сложно, и пришлось собрать все усилия, чтобы продолжить бежать.       Деревья начинали редеть, перелесок приближался к концу.       Джинга резко остановился, разворачиваясь на пятках, и в одно неуловимое движение запустил Пегаса, мрачно смотря перед собой.       Преследователей оказалось пятеро. Все в одинаковой форме, больше напоминавшей какие-то научно-учёные комбинезоны, с очками, закрывающими пол-лица, и настолько неотличимые друг от друга, что на мгновение показалось, что это в глазах троится.       Пегас с громким металлическим лязгом пересёкся с их волчками, откидывая те в сторону, и круто подался в сторону, задевая рыхлую, землистую поверхность склона; несколько крупных камей обвалилось, а сверху посыпались мелкие комья вперемешку с сухими корнями и мелкими ветками. Лишь на пару секунд Рьюга уловила силуэт пегаса — в полный рост, с широко раскинутыми крыльями, он задними ногами бил по склонам и сбивал стволы деревьев, — но далеко не сразу поняла, что что-то здесь было не так. Пегас всегда помнился ей небесного-голубого цвета. И волчок, и его свечение — приятный, успокаивающий, тихий цвет.       Однако сейчас…       Она сделала несколько шагов назад, отчаянно пытаясь найти, за что можно было ухватиться: после такой пробежки сил не осталось, и ей с огромным усилием давалось оставаться в сознании. Ноги уже не слушалась, если спасительный остров опоры не найдётся в ближайшие пару мгновений, она просто упадёт без сил.       Пегас светился красным.       Алая искра бешено металась из стороны в сторону, продолжая с силой ударяться о склоны и обваливать деревья.       Рьюга схватилась за тонкую ветку мелкого деревца и сплюнула подступившую к горлу кровь. Опять. В висках бешено стучало, и у неё едва получалось о чём-то думать. Она оставила попытки уследить за Пегасом, сфокусировавшись целиком на Джинге — уж он-то точно стоял на месте. Стоял согнувшись, закрыв лицо руками, и сильно вздрагивал, объятый едва заметной, но такой же алой, как и Пегас, аурой.       Рьюга нервно сглотнула. Эта картина отзывалась в глубине сознания каким-то далёким, почти забывшимся воспоминанием, и почему-то от этого сделалось ещё больше не по себе, чем было. Немного помедлив, собираясь с силами, она сделала несколько шагов навстречу Джинге, пытаясь сохранить равновесие, и дёрнула его в сторону, насколько хватило сил, когда алая искра с неконтролируемо бросилась в их сторону.       Предплечье обожгло. Сильно. Нитки из задетого волчком джинговского шарфа разлетелись в стороны.       Пегас сделал широкую петлю и снова понёсся к уже достаточной высоты образовавшейся стене. Поцарапал ствол дерева, ударился о крупный торчащий камень, содрал листву с мелкого куста, снова отлетел в дерево, и опять — в их сторону.       Рьюга шагнула вперёд, толкая перед собой и Джингу тоже, и у неё за спиной пролетел такой огромный ком концентрированной в одном небольшом кусочке металла силы, что на мгновение, но стало страшно. По-настоящему страшно, и спину тоже сильно обожгло. Затем ещё раз и ещё — Пегас метался из стороны в сторону, норовя задеть и их тоже.       Рьюга крепко держалась за плечи Джинги: сейчас он был единственной опорой. Руки едва слушались, из-за поднявшегося ветра не слышно было даже собственных мыслей, а волчок пролетал в опасной близости к ним, сколько бы они не отходили.       Она чертыхнулась, опуская голову. И удивлённо вскинула брови, обнаружив, что сильнее всего красным светилась кобура на поясе.       Тот самый кожаный карман, где лежал Император.       Руки дрожали слишком сильно.       Вот уж никогда она бы и не подумала, что будет истекать холодным потом, пытаясь просто открыть небольшой металлический замок, простецкий по своему механизму, только чтобы достать волчок.       Свой волчок — который сейчас казался невозможно далёким и чужим, словно она впервые его видела.       Вполне возможно, на самом деле, что так оно и было — в действии-то да, правда впервые.       Император горел огнём.       Джинга что-то шептал себе под нос, но разобрать, что он там бормочет, Рьюга не смогла, только несильно несколько раз коснулась его виска тыльной стороной ладони, пытаясь привлечь внимание. Ладони от лица он не убрал, его продолжало трясти, и, кажется, Пегаса метало по этой же причине.       Император упал на ладонь, и Рьюгу передёрнуло: она держала в ладони раскалённый кусок металла, с шипением впившийся ей в кожу. И тут же на плечи обрушилась такая тяжесть, что всё то, что она испытывала до этого момента, показалось просто неприятным неудобством.       Рьюга попятилась, едва в состоянии устоять на ногах, и обессиленно согнулась: внутри всё перекручивало, вдоль спины, вдоль конечностей пробегали разряды молний, ей одновременно было и ужасно холодно, и невозможно жарко. Вокруг всё расплывалось, земля из-под ног медленно уходила, но почему-то Рьюга отчётливо понимала: если она сейчас упадёт на колени — проиграет.       И себе, и, главное, Императору.       Она крепче сжала ладонь, с трудом понимая, что то, что она изначально приняла за ожог, на самом деле являлось глубоким порезом, и алые струи стекали вдоль предплечья, пачкая в том числе и Императора. Может…       Совсем мимолётная, почти случайная мысль: может, именно это ему и нужно было.       Нечто, что она не могла увидеть, давило ей на спину, заставляя сгибаться всё сильнее, и она, закусив губу, попыталась выпрямиться; даже пошевелиться под этой тяжестью оказалось слишком сложно, и ей показалось, что прошло чересчур много времени, прежде чем получилось слегка расправить плечи.       Не хотелось думать о том, что могло случиться, если вдруг Рьюга так и не сможет подчинить Императора своей воле.       Или не подчинить — сейчас надо было его хотя бы успокоить.       Снова пролетевший слишком быстро Пегас заставил сдавленно вскрикнуть: за эти несколько долгих секунд Рьюга успела забыть, что он всё ещё тут, всё ещё летает, всё ещё оставляет глубокие порезы на всём, мимо чего промчится.       С раздражённым шипением, она сжала руку ещё сильнее, острые края Императора вошли глубже, кисть отнималась, пальцы немели. Рьюга прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на собственных руках, — и… что ей надо было делать? Думать было сложно, сознание затухало слишком быстро, и она не нашла ничего лучшего, чем продолжать попытки выпрямиться.       Сколько это продолжалось, Рьюга не знала и не понимала в принципе. Казалось, что слишком долго. Но в действительности, скорее всего — не больше нескольких секунд. Мучительных и болезненных, но секунд. Она сдавленно чертыхнулась, переставляя ноги: колени дрожали, постоянно хотелось просто упасть и…       Сдаться? Да чёрта с два.       Сжать ладонь ещё сильнее, не оставив на Императоре трещин, она не могла.       Рьюга повела головой, пытаясь хотя бы в периферии увидеть, что именно возвышалось над всем происходящим, заставляя её опускаться всё ниже и ниже к земле: ничего. Над ней, за ней — ничего не было. Никакой чёткой фигуры, лишь алый туман, расплывающийся и слабо светящийся изнутри.       Туман, а тяжёлый до невозможного.       Она сипло выдохнула, рывков передвигая ногу, чтобы принять более устойчивое, твёрдое положение: не для того весь этот путь был проделан, чтобы сейчас сдаться под влиянием красного дымка; не для того, чтобы сейчас — здесь, когда уже всё решилось — истечь кровью из-за куска железа. И явно не для того, чтобы первая за столько веков встреча хоть с кем-то из родных — с кем-то из той, прошлой, далёкой жизни — закончилась подобный образом.       Рьюга закусила губу, медленно, но верно выпрямляясь.       На чистой упрямости — двигаться было сложно, но, тем не менее, тяжесть на плечах постепенно отступала, а красный туман, казалось, начал рассеиваться.       Единственное, что она сейчас перед собой видела — развивающийся, порванный в нескольких местах, торчащий нитками белый шарф. Слишком сильно он выделялся, светясь на тёмном фоне.       Одно яркое пятно.       И рыжие волосы.       Рьюга покачнулась, с большим усилием сохраняя равновесие, и снова согнулась: спина чертовски сильно, адски горела, и дрожь пробила с новой силой. Настолько неконтролируемая, что начало казаться, что ещё пара секунд — и всё.       Всё…       Она приподняла голову.       Пегас лежал у ног Джинги, всё ещё светясь слабым красным светом — да и туман целиком не ушёл, — однако, главное, что лежал. Лежал — а не носился из стороны в сторону, неуправляемый и…       Рьюга скривилась: не хотелось говорить «пугающий», бывало и хуже. Но именно что от Пегаса она подобного не ожидала, но, видимо, таковым было влияние Императора. Опять же, бывало и хуже. И могло быть хуже, хотя…       Голова снова закружилась, она неловко попятилась, судорожно пытаясь найти баланс, и выгнулась: прямо встать у неё не вышло.       Потребовалось дольше времени, чем у них было в такой ситуации, чтобы осознать, что эта короткая вспышка закончилась. Короткая — но усугубившая положение до невозможного: она чувствовала, как футболка прилипла к телу, как по штанине расползается влажное пятно, и, скосив взгляд, без удивления обнаружила, что бинты на ноге пропитались кровью.       На боку, вероятнее всего, тоже.       И новые порезы — на спине.       Рьюга судорожно вдохнула, медленно выдохнула. Затем ещё раз и ещё — дрожь не унималась, её снова колотило изнутри. На этот раз многим хуже, чем до этого.       Выдохнула — и медленно протянула руку, дёрганным движением стукая Джингу по виску, наконец-то всё-таки привлекая его внимание. Он с потерянным видом, с абсолютно пустым взглядом уставился на неё, и Рьюга большим пальцем указала в сторону.       — Не знаю, сколько времени ты выиграл… — во рту так сильно пересохло, что говорить было просто-напросто невыносимо. — Но лучше убраться отсюда.       Джинга медленно кивнул.       Его трясло не слабее Рьюги, на что она только мрачно хмыкнула.       Он осторожно поднял Пегаса, отряхнул его от щепок, пыли и шматков грязи. Приятный голубой цвет сейчас казался серым, словно бы выцветшим.       Рьюга наклонила голову: сложно. Сложно и очень больно.       Наклонила — и жестом указала Джинге идти вперёд. Вот что-что, а её спину ему сейчас видеть не стоило. По крайней мере, пока они отсюда не уберутся. Однако, кажется, он сейчас был настолько растерян, что не замети даже продолжающее расти кровавое пятно на её штанине.       Как далеко получится уйти в таком виде…       Рьюга медленно покачала головой, осторожно делая шаг. И тут же сжала зубы, сдерживая шипение: это было не просто сложно и больно, а невозможно мучительно, однако оставаться здесь им нельзя. Как и сдаваться. Ни сейчас, ни вообще.       Она хрустнула шеей и начала вышагивать под ритм собственного дыхания — это мнимо помогало справиться с перетекающим по телу ощущением, из-за которого хотелось только лечь и медленно дожидаться неизбежного…       Если бы у неё сейчас были силы поднять руку, она бы снова ударила себя по лицу за подобные мысли.       Они шли медленно.       Джинга плёлся впереди, Рьюга прихрамывала за ним, то и дело оглядываясь по сторонам, пытаясь отвлечься хоть на что-нибудь, лишь бы не зацикливаться на действительности. В таком состоянии она явно далеко уйти не сможет, и эта мысль, казалось, была намного больнее, чем всё, что происходило с телом в настоящий момент. Даже губу прикусывать уже не было смысла: на ней живого места не осталось, а крови и так предостаточно.       Рьюга ориентировалась только на рыжие волосы и белый шарф: оно было путеводным огоньком, за которым она следовала, не видя больше ничего вокруг. Кажется, пару раз она споткнулась о торчащие корни и поцарапала руки о камни, которые так и не заметила, но какая сейчас разница — всё это потерялось, всё это понималось уже после.       Они прошли, казалось, не очень много, но вроде бы достаточно, чтобы оказаться в каком-то ином землистом коридоре, потерявшись среди холмов. Когда этот туннель закончится — большая загадка, и Рьюга как-то очень не к месту подумала, что оно всё напоминало огромную могилу.       Джинга остановился и медленно, то ли нерешительно, то ли с опаской повернулся к ней и уставился так, словно впервые её увидел.       — Ты…       — Иди вперёд, — процедила Рьюга. Не хватало только его паники, а она точно случится, если он повнимательнее присмотрится, чего вот вообще не хотелось. Джинга открыло было рот, но Рьюга громким шёпотом — на большее она сейчас была не способна — его перебила: — Иди. Вперёд.       Джинга поджал губы. Наверное.       Честно говоря, его лицо Рьюга едва ли видела. Знала, где оно должно быть — под рыжими волосами, над шарфом, — но именно детали и выражения… Ей хотелось покачать головой: прискорбно было это признавать, но вот именно его лицо сейчас как раз увидеть хотелось, чтобы запомнить не только шарф и волосы. И синюю полоску банданы, возможно, но она сливалась одновременно и с лицом, и с волосами, и немного терялась.       Горло снова свело спазмом, и на этот раз сдерживаться сил просто не осталось.       Рьюга пошатнулась, в последний раз предпринимая слабую, ни к чему не приведшую попытку устоять на ногах, и упала на колени, упираясь руками в землю. Джинга оказался рядом быстрее, чем она успела осознать происходящее, и подхватил её за плечи, неосторожно поведя рукой вдоль спины. Рьюга сильно вздрогнула, вроде, зашипев от боли: от его прикосновений перед глазами рассыпались искры; соображать и понимать что-либо стало ещё сложнее.       — Когда это… — если бы он не шептал прямо у неё над ухом, наверное, Рьюга этого и не услышала бы. И лучше бы правда не слышала, потому что то, как Джинга замолчал, кажется, наконец-таки осознав произошедшее, был громче любого его крика. — Рьюга…       — Забей, — она с трудом фыркнула, сглатывая снова подступившую к горлу смесь желчи и крови. Отвратительно.       — В каком смысле «забей»?! — он действительно сорвался, и Рьюга поёжилась: орал прямо в ухо. — Рьюга, ты…       — От того, что ты кричишь… — Рьюга прищурилась, с трудом отстраняясь и усаживаясь настолько прямо, насколько была в состоянии, — от того, что ты кричишь, оно лучше не станет.       Джинга поперхнулся воздухом и резко замер, уставившись на собственные ладони. Рьюга догадывалась, как оно выглядит, и может быть, если бы у неё были на это силы, даже слабо посочувствовала бы: он вряд ли хоть раз до этого сталкивался с тем, что руки оказались целиком покрыты кровью. Не звериной кровью, не рыбьей — кровью другого человека, сидящего прямо перед тобой.       — Оно… — Джинга сипло вдохнул через нос. Голос у него дрожал так сильно, что, казалось, он был готов расплакаться. Но держался, за что Рьюга вполне по-настоящему была даже благодарна: вот только чужих истерик сейчас не хватало.       Когда она отключится, пусть делает что хочет. Хоть разносит тут всё к чёртовой матери.       Джинга резко потряс головой и принялся ощупывать бёдра Рьюги, стараясь не касаться покрытой кровью области. Рьюга слабо повела бровью:       — Ты что…       — Ты убирала это в карман, я помню, ты убирала… — сбивчиво шептал он и резко откинулся назад, достав из кармана её брюк что-то маленькое. Рьюга так и не рассмотрела, что именно. — Немного осталось, совсем немного…       — Я знаю, — мрачно хмыкнула Рьюга, и Джинга бросил на неё такой взгляд, что она всё-таки не сдержалась и усмехнулась в голос.       — Надо кровь остановить, надо перевязать… — он шумно выдохнул, потянувшись к шарфу, и теперь уже Рьюга убийство прищурилась, отчего Хагане одёрнул руку. — Что?..       — Шарф не трогай, — процедила она. — Хочешь перевязать — использую футболку.       — Какая разница, чем перевязывать?! — Джинга снова сорвался на крик.       — Большая! — также громко ответила Рьюга и тут же поперхнулась, резко съежившись, чтобы откашляться. И повторила сипло, едва слышно: — Не трогай шарф…       Джинга положил руку ей на затылок и лбом прижал её к своему плечу.       — Ты можешь не упрямиться хотя бы в такой момент?..       — Пробуду упрямой дурой до самой смерти, — Рьюга сдавленно посмеялась. Умирать здесь она, на самом деле, не собиралась, но трудно было отрицать, что к этому всё и шло, поэтому накатывающая темнота с полным бессилием — в сознании оставаться было всё тяжелее и тяжелее — уже не столько пугала, сколько просто казалась неизбежным.       — Никакой смерти. Не разрешаю, — Джинга прошипел это настолько надорванным, дрожащим голосом, что тут уж без сомнений: едва сдерживался.       Рьюга из последних сил сжала Императора: по крайней мере, цели они достигли. Вдвоём или не вдвоём — сейчас уже без разницы, если волчок у неё. Даже в подобном положении… Не хотелось снова оказаться там, с Эго.       Мысль была настолько ясной, что казалась единственной оставшейся.       И по-настоящему сбывшейся, потому что вместо песочного цвета купала Рьюга оказалась по иссиня-чёрным, покрытым сотнями ярких звёзд, небом.