Старые псы, новые трюки

Beyblade: Burst Beyblade Burst God Beyblade
Джен
В процессе
R
Старые псы, новые трюки
автор
Описание
АУ, где Бёрст происходит в той же вселенной, что и Металл, но на несколько лет позже. А всё началось с неподтверждённого слуха, который не взбудоражил, но определённо зацепил. Глупо было бы отказываться от хоть какого-то подобия разминки, верно? Вот и Тсуна допустила подобную мысль, не особо задумываясь над тем, что после полученной травмы едва-едва держалась на ногах, и жизнь стремительно скатилась в сплошной мрак... Мрак, решивший о себе напомнить - иронично, но явно некстати.
Примечания
кому нужен канон пусть аниме смотрят мы тут ради вайба (с) Эва достаточно хэдканонов, домыслов и теорий, но с базой на оригинальных скетчах и тех редких ЛОРных прояснений от Такафуми. вся движуха тут (https://t.me/tribius_art) и немного тут (https://vk.com/tribius_shitpost). и https://vk.com/mfbeyblade как небольшой бонус для руфд мфб в работе есть элементы фэнтези, но такой метки я не нашла. всё происходит в пост-каноне МФБ. обновы - по возможности, раз в месяц. если вам понравилось - дайте об этом знать, пожалуйста. лайком, отзывом или добавлением в сборник - как хотите. но хоть каким-то откликом.
Посвящение
Magic Star, Эва и Renna Vortex... и тем людям из закрытки, кому не плевать на эту работу, живу на фидбэке, спасибо огромное
Содержание Вперед

Запись #14

      Вспомнить, как давно Тсуна вообще была в подобном месте, оказалось… немножечко затруднительно. Потому что она и в «лучшие» времена нарочно сюда не захаживала, ограничиваясь тренировочным залом в здании WBBA и случайными уличными аренами, а после перелома — первого, — перестала посещать и вышеперечисленное. В бейклубы её скорее «таскали» и чисто за компанию, на поговорить; ну, или когда стояла конкретная задача: оттащить от рабочего компьютера.       Периоды этого бумажного завала всё ещё отзывались тупой болью в висках. Даже спустя столько лет.       Тсуна тряхнула головой.       — Прости, что? — она виновато покосилась на Джингу, чьи слова все те минуты казались если уж не белым шумом, то явно чем-то неразборчивым и странным; тарабарщиной, вникнуть в которую не получилось бы при всём желании. Хагане прикусил язык и растеряно вскинул бровь. — Извини, я… задумалась… Можешь повторить хотя бы последние две фразы?       Он сипло вздохнул и усмехнулся. Искренне, но как-то устало.       — Я спросил две вещи: как у вас с Киоей и когда ты успела руку во второй раз сломать?       Отори прищурилась: лучше бы не переспрашивала. К тому же, кажется, конкретно на эти два вопроса она уже отвечала, причём не так уж и давно. Но всё-таки.       — Никак и… — Тсуна прикусила язык, чтобы не повторяться, — с лестницы упала.       — У тебя как ни спроси, всё «никак», — протянул Джинга, помахав рукой. — О чём ни спроси, когда ни спроси — другого состояния не существует уже сколько? Три года?       — Ну, где-то так, да. Или на пару лет больше. С момента перелома, — согласилась она. — В любом случае, это… достаточно честные ответы. Не вижу смысла тебе врать и как-то увиливать.       — Мне? То есть другим — нормально? — Хагане присвистнул. Тсуна дёрнула бровью и прикусила внутреннюю часть щеки: не кивать же, соглашаясь с его словами. Хотя правда чистейшая. Просто дело в том, что слушать — и слышать — её не особо-то и хотелось. — Можешь не отвечать, я по лицу всё вижу.       Тсуна пристыженно отвела взгляд. Вроде ничего такого не происходило — они просто шли и разговаривали, — но в то же время казалось, что она сейчас или заплачет, или растечётся. Или всё вместе. Одновременно. Пришлось дёрнуть правым плечом и сфокусироваться на руке: болит. Сильно болит. Нестерпимо сильно болит.       — Я… немного не это имела в виду, — процедила Отори, глубоко вздыхая. Глаза всё равно намокли.       В лице Джинги сбивали только глаза. Вот казалось бы, самое что ни на есть нейтральное выражение лица, однако от пристального взгляда пробивала мелкая, но при этом неконтролируемая дрожь. И картина словно двоилась: у Тсуны как-то с трудом вязалось то, что этот взрослый юноша — всё тот же улыбчивый парнишка. За всё то время, что избегала встреч с ним, он не очень заметно, но слишком ощутимо вырос.       Она потёрла переносицу и покачала головой, пытаясь отмахнуться от неприятных мыслей.       — Ловлю на слове, — Хагане широко улыбнулся и чуть ли не вприпрыжку направился к двери.       Этот клуб явно был каким-то значимым; в ином же случае Джинга, скорее всего, предложил бы сходить в какое-то… ну явно менее потёртое временем место. Здание не казалось совсем уж заброшенным, скорее просто забытым: покрытые мутной плёнкой пыли и грязи стеклянные двери и окна, покосившаяся набок фасадная вывеска с едва читаемым «WBBA» — оно едва проглядывало сквозь тёмный налёт. Между «забытый» и «заброшенный» была конкретная разница, выражавшаяся в пока что целости стеклянных элементов и висящих замков.       Клуб прикрыли за ненадобностью: устаревшее здание определённо точно проигрывало дюжине новеньких парковых или более мобильных арен, которые за пару лет появились везде, где только можно. Как только система Бёрста сделалась более массовым явлением и привлекла новых игроков. Металлические не считались «устаревшими» или чем-то подобным, но арен для поединков теперь было ощутимо меньше. Даже в тренировочных центрах, соотношение было где-то один к четырём.       Тсуна это всё узнала ещё тогда, во время офисной работы. Да и Мадока от случая к случаю об этом говорила. Хотя после то ли шутки, то ли констатации факта про «сдачу металла», за чем последовал мрачный смех, конкретно этот аспект жизни Отори с ней больше не затрагивала.       — Погоди, а как? — она вскинула бровь, когда Джинга в полной уверенности направился в сторону, в обход здания, к чёрному входу. Главная дверь, очевидно, была заперта, но откуда-то у Хагане взялась уверенность, что чёрный ход можно будет вскрыть. Или как-то так. Тсуна не поняла.       — Через окно, тут есть открытое, — простодушно и весело ответил Джинга, и усилий стоило не вздохнуть. Ну, да. С кем ещё залезать в закрытое здание через щель. Не рыбу голыми руками ловить, но где-то близко к этому уровню. — Сможешь же?       — Если что, — не без иронии заметила Тсуна, — просто выломаю дверь.       Это было куда вероятнее, чем возможность пролезть через окно. От боли в руке кренило в одну сторону. От боли в ногах — в другой, к тому же приходилось прихрамывать, потому как прямо и спокойно идти не получалось ну вот вообще никак.       Джинга глянул на неё из-за плеча, и его взгляд ей не очень-то и понравился. Чужая жалость в принципе отдавала чем-то таким, от чего хотелось лезть на стену… или в петлю. Потому что так смотрели на подбитых животных, добить которых — великодушный жест, а не жестокость. Поэтому лучше самостоятельно всё сделать, а не ждать, пока это сделает кто-то или что-то извне.       — Тсуб, — осторожно начал он, повернувшись к ней лицом.       Обстановка сама по себе не вызывала никаких радостных чувств, а от подобного тона сделалось окончательно-таки паршиво.       — Пожалуйста, я хожу к врачу, даже получила рецепт на нужные лекарства и уже собрала вещи, — процедила Тсуна, чтобы скорее уж закрыть тему. — Не надо.       — Я останусь на столько, на сколько надо, пока тебе не станет лучше, — это было констатацией факта, а не предложением. Хагане говорил чётко, смотрел уверено — ничего против не сказать, никак его слова не оспорить. Просто согласиться.       Тсуна медленно кивнула.       — Как скажешь.       — Отлич…       — Только Рьюге это объясни, — и криво усмехнулась: непробиваемая решительность Джинги сменилась кислой неуверенностью за долю секунды. — Что остаёшься ещё на… неопределённый срок.       На самом деле, не очень-то и долго ждать придётся. Не отпускало непонятное, тревожное ожидание того, что всё закончится ну… достаточно скоро. Слишком скоро, чтобы пытаться как-то этому противодействовать. Просто смириться и ждать — в конце-то концов, хуже не станет, снизу вряд ли постучат.       Только Йами.       «Грубо».       Тсуну от выражения лица Джинги пробило на нервный смешок, который слишком быстро перетёк в неконтролируемое истерическое хихиканье. Очень уж яркий контраст получился, вот и не сдержалась. Да и выплеснуть всё скопившееся надо было, поэтому пришлось снова дёрнуть рукой.       Больно. Но определённо помогло.       — В любом случае… — на то, чтобы найтись с ответом, потребовалось где-то полторы-две минуты. — Я не могу тебя бросить. И ты это… надеюсь, знаешь.       — Знаю, — не очень уверено ответила Отори, тяжело сглотнув. Сплошное разочарование для всех. — Поэтому прошу тебя помочь кому-то, кто действительно в этом нуждается.       — То есть тебе? — Джинга дёрнул бровью.       Тсуна сипло выдохнула, протирая глаза. Сил не было пытаться его переубедить, разубедить или просто отвести.       — Так зачем мы сюда пришли, ещё раз? — самым наилучшим вариантом ей показалось сменить тему. Разговоров о том, как всё плохо, и так хватало.       — Вообще, — он почесал затылок, — я хотел дружеский матч провести, но вот смотрю на тебя и понимаю, что… Ух.       Отори чётко помнила две вещи: как взаправду думала, что умрёт от сердечного приступа, и с какой силой из носа фонтанировала кровь. Может, утрированно в отдельных аспектах, однако как бы то ни было, повторить ни того, ни другого как-то особо не хотелось.       В груди неприятно заныло.       — Ух, — повторила она и скосила взгляд на изрисованный гипс. — Я не уверена, что смогу даже держать нормально, не говоря уж и о запуске.       — Можно потренироваться, — попытался возразить Джинга, но они оба поняли, что попытка была чисто из отчаяния, и на самом деле он и сам сомневался этом. Тсуна мрачно хмыкнула. — И не делай так… Я зайду за тобой завтра, и мы вместе — если получится, то и с Киойей, и с Ю — пойдём смотреть турнир. Идёт?       — Конечно, — тут же согласилась она. И так собиралась это сделать, но если уж предложили… Почему бы и нет.       — И ещё кое-что, — он неловко потоптался на месте, ощупывая карманы на штанах и куртке. — Я сумку у тебя оставил, да?       — Ну видимо?       Определённо, стоило отдать Джинге должное. За пару минут этот пугающе серьёзный образ рассыпался, и перед ней снова стоял тот самый, знакомый уже столько лет парниша, неловко шлёпающий себя по груди и бёдрам в поиске… чего-то.       — Просто там осталось кое-что, что я тебе уже… полтора года отдать не могу. Мы всё пересечься не могли.       Это звучало как упрёк. Тсуна понимала, что вполне себе обоснованно, однако всё же понадеялась, что это случайно получилось.       — Что? — она дёрнула бровью. Очень незаметно они прошли мимо закрытого клуба и направились к оживлённой улицы. Отсюда до дома достаточно далеко, но, на самом деле, пройтись сейчас только на пользу пойдёт. — И да… Извини за такое.       — Да ладно тебе, — отмахнулся Джинга и хмыкнул. — Подарок на твой день рождения. Их даже два скопилось — за прошлый год и за этот — но у меня с собой только один, — он неловко посмеялся. Тсуна невольно приподняла уголки губ: ну вот нравилась ей его улыбка. Заряжает. — Я просто и не надеялся и в этот раз с тобой пресечься, думаю, мол, перед через кого-нибудь, а то оно всё лежит и лежит, как бы не потерять…       — Лежит и лежит… — протянула она и вспомнила кое-что важное. — С тобой… Хиома?.. Или как его… В общем, друг твой, из Комы, не связывался?       — Бумаги, да? — прищурился Хагане.       — Да, — кивнула Тсуна.       — Передал. Они в сумке. Заодно и их отдам.       — Они не мне нужны, а Рьюге, — поправила она и кивнула. — Отлично.       — Ну… — Джинга сдавленно посмеялся. — Может, это её задобрит.       — А где она, кстати? — Тсуну откровенно напрягала мысль о том, что Рьюгу оставили наедине с собой. Кента есть, да, но это не значит же, что она будет рядом всё время. А про Хикару заикаться и вовсе не стоило.       — Спит… — вполголоса протянул Хагане, потирая шрамик на носу. — Спит почти всё время и не ест практически. Наверное, к этому надо привыкнуть, но я не могу отмахнуться от мысли попробовать её потрогать… опять, потому что не до конца верю, что это по-настоящему, а не массовая галлюцинация.       — Я тоже, — честно призналась Тсуна. — И вроде понимаю, что да, взаправду всё — ладно мы с тобой, ладно мы с Хикару и Кентой, но в трезвости ума Ю я более чем уверена, а он её тоже видит, к тому же волосы от неё остались вполне… по-настоящему, да, — но всё равно не могу избавиться от ощущения нереальности. Стоило каких-то пару-тройку дней её не видеть — так всё, снова сомневаюсь во всём.       Как-то неожиданно в памяти всплыл образ того… мальчишки. Дожи. Как там его назвали? Такэхито? В любом случае неважно. Если в материальность Рьюги ещё как-то верилось — через силу и с трудом, но всё-таки, — то конкретно этот кусок памяти казался ложным. Плохой сон, галлюцинация или что-то в этом духе — даже если мальчик и настоящий, то ну вряд ли это… Дожи. Тот самый Дожи. Внешняя схожесть же ещё ничего не значит, верно?       — Что с глазами, кстати?       — Ты про…       — Про то, что ты выглядишь как Человек-Мотылёк.       — Как кто? — не поняла Тсуна. Но тут же тряхнула головой: знать контекст не очень-то и хотелось. Но догадалась, что речь шла всё-таки про бурые пятна на склерах. За всё время они успели стать чуточку меньше и выглядели уже не так пугающе, но в любом случае оно во всех смыслах бросалось в глаза. — Давление. У меня сердце болит последнее время. Понимаю, что от алкоголя и проблемного режима… даже не дня, а жизни, но всё-таки.       Ей хотелось добавить «старею», но она вовремя прикусила язык: опять же, Райо в её возрасте — и даже сильно старше — вполне себе мог и может задать фору тем, кто в два, а то и в три раза его моложе. Так что не стоило.       — Ну… с другой стороны, тебя тоже можно с мотыльком сравнить. И даже не с Человеком-Мотыльком, а вполне себе с существующим, потому что так же на свет летишь. Или не так?       — Да вполне так, — неуверенно согласилась Тсуна. — Ну, да: ты, Вальт… Ю?       — Киойа?       Отори кисло хмыкнула. Ну да, конечно, и это тоже.       Разговор с Татегами Йо-Йо предстоял достаточно напряжённый и тяжёлый. И он точно состоится, от него не увильнуть ни при каких усилиях. Так что… Если он тоже входит в категорию «света», то скорее был лампочкой, о стекло которой придётся долбиться до тех пор, пока не расшибётся кто-нибудь. Тсуна без энтузиазма прекрасно понимала: она.       — Ну… тоже.       — Вы с ним довольно сильно сблизились за последние несколько лет, да?       Тсуна прекрасно помнила все эти беззлобные колкости — и свои, и Ю — в адрес Киойи и Джинги по поводу их «крепкой мужской дружбы». На деле же — непонятки с первой влюблённостью и всё такое, главное, что разошлись в итоге на мирной, уже действительно ноте, без взаимных обид и прочего. Хотя ей до сих пор было интересно, как так получилось, что Татегами спустя время переключился на неё.       Дружили и дружили, всё хорошо же было. Относительно. А потом заикнулись про любовь, и всё пошло крахом.       — Если секс по дружбе входит в категорию «сблизились», то да, — протянула она.       — По дружбе? — Джинга лукаво хмыкнул. Тсуна косо на него посмотрела. — Извини-извини, но правда только по дружбе?       — Джинга, я слепая и не понимаю намёков, мне если прямо не сказать, до меня такое не дойдёт, — процедила она. — Поэтому даже если и не по дружбе уже, я «по контексту» догадываться не могу: это всё ещё догадки, а не факты. Когда он прямо скажет, что да как, тогда и можно сказать.       Надо было осечься. Потому что Отори даже под дулом пистолета не вспомнит всего того, что Татегами ей говорил. А он мог сказать. Правда мог. И это уже её косяк будет.       Но с другой стороны, словно это единственный вообще.       Что Киойа в ней вообще нашёл.       — Извини, — повторил Хагане, неловко усмехнувшись. — Но вы мило смотритесь вместе.       Сладенькая мечта какой-нибудь старшеклассницы и непонятная персонификация поломанной швабры рядом. Ну, да. Очень хорошая пара.       Вслух она этого говорить, естественно, не стала. Слишком саркастично даже для неё.       — Возможно, — Тсуна пожала плечами. — Но я всё ещё надеюсь услышать всё, что надо, от него, а не от тебя, если ты понимаешь, о чём я. Дружба-дружбой, но если что-то не так, пусть он мне об этом скажет.       Ей очень сильно хотелось себе врезать. Желательно — гипсом, чтобы потяжелее было. Потому как затупок тут как раз-таки она, и переводчик — или передатчик — тоже нужен был именно ей.       — Киойа меня… ни о чём не просил, если ты об этом, — Джинга нервно хмыкнул. — Поклянусь на чём хочешь: хоть на мизинчиках, хоть позволив вонзить в себя тысячу игл. Я просто… из интереса… вот.       — А, — она вскинула бровь. — Ладно, хорошо. Но разбираться конкретно с этим всем я честно планирую, когда разберусь с… этим, — и указала на висок. — У меня просто нет сил.       — Он понимает… — протянул Хагане и поспешно добавил: — Он об этом упоминал просто. Специально не сговаривались, просто доношу его слова… которые были мыслями вслух, насколько я понимаю, но всё же.       — Вот как, — Тсуна прикусила губу и медленно кивнула. — Спасибо за информацию.       — Да не за что, — хмыкнул он, складывая руки на затылке. — Не хочешь, как гипс снимут, сгонять куда-нибудь? Да хотя бы на рыбалку?       — Ты… уже второй, кто предлагает это, — мрачно посмеялась она и потёрла шею. — Тебе отвечу то же, что и в первый раз: если получится — то с большим удовольствием.       — А первый кто? — прищурился Джинга.       — Догадайся, — не без иронии ответила Тсуна и всё-таки потянулась потрепать его по волосам, в который раз поправляя съехавшую бандану. — Я бы предложила втроём поехать, но, кажется, намерения кардинально различаются. Хагане поперхнулся. Его щёки стали примерно под цвет волос: такие же рыже-красные.       — Тсуна!       Отори прыснула и рассмеялась. На этот раз очень даже искренне; на пару мгновений, но всё-таки стало по-настоящему легко и весело.       Очень нужный сейчас, очень драгоценный момент.

***

      Тсуна кивнула знакомому судье — тот безучастно и едва заметно дёрнул головой в ответ — и поправила край излюбленной красной куртки, натягивая край поглубже на гипс. Отсюда было достаточно хорошо слышно происходящее в нужном ей углу. К тому же, ей всё было прекрасно видно, а её — почти нет: очень уж удобным по расположению и архитектуре вышел коридор для персонала.       Вообще, места и так были в первых рядах, и, в принципе, вид открывался более чем нормальный, но ей важно было послушать происходящее. Или просто интересно — что бы то ни было, Тсуна в любом случае предпочла стоять в паре метров от компании.       Начало разговора она не застала, однако его продолжение — вполне. И глаз нервно дёргался от того, как Вакия подавал информацию. Да, говорил вещи правильные, которые особо и не оспоришь, но именно тон подачи, выбранные формулировки как-то… коробили, что ли. Всё то же самое, но слегка мягче? Прямолинейность — качество хорошее, однако к людям надо иметь подход. И что-то подсказывало, что Вакия на своих же словах про хладнокровие и погорит. Тсуна не могла чётко сформулировать, откуда возникло это ощущение; просто нутром чуяла — и всё тут.       Когда Ханами объявил о том, что каждая из команд определилась с участниками, Отори удивлённо дёрнула бровью: с Вакией и Шу более чем понятно, но Дайна… Ю как-то обмолвился — совсем недавно, буквально пару-тройку часов назад — что его дисквалифицировали. За жульничество на отборочных. Тсуна и думать об этом забыла, но, видимо, очень зря? Хотя, вот же — его имя в списке участников, он вполне спокойно сражается. Поэтому кто-то из них — она и Ю — как-то что-то недопонял или понял неправильно? Она покачала головой: потом уточнит всё у того же Ханами или к Хикару поднимется, она точно в курсе.       Вспомнив Хасаму, Тсуна на пару мгновений выглянула в зал, чтобы проверить, на месте ли та. Однако быстро поняла, что пустая затея: чёрта с два отсюда можно было что-либо разглядеть. Поэтому переключила внимание на что-то более приземлённое во всех смыслах: Вальт достал тетрадь со «своими стратегиями».       Она удивлённо дёрнула бровью: вот от кого, но именно от него такого не ожидала. И стало очень интересно, чего он там успел напридумывать, но — увы, нельзя. Её пустили сюда только с условием, что будет просто стоять и наблюдать. Не вмешиваясь и никак не взаимодействуя конкретно в этом зале с участниками. Строго, но вполне обоснованно, в программу наставничества Тсуна так и не вступила, чтобы иметь такие полномочия.       Но интересно же.       — Ладно, дружище, покажи им, что ты придумал, — судя по голосу, это был Ранатаро. Отори сделал полшага. Даже если так, хотя бы попытается краем глаза зацепить, что ж там такого Вальт соорудил.       — Та-да-а-а-ам! — восторженно воскликнул мальчишка.       Тсуна неловко попятилась вперёд, чуть не потеряв равновесие. Даже на пару мгновений выглянула из своего «укрытия», но тут же выпрямилась и сделала шаг назад. Судья бросил достаточно конкретный взгляд, это чувствовалось даже через очки. Не привлекать к себе внимание и не показываться. Да.       Однако общая реакция — даже если на слух — оказалась очень… понятной. Красноречивой. Но всё равно жалко, что не увидит это воочию — сейчас, по крайней мере… И тряхнула головой: на вопрос Вакии про портрет, Вальт очень радостно подтвердил — да, это Ксандер. Очень… прямая стратегия, ничего не скажешь. С чётко обозначенной целью, определённо. Ситуация с… рисунком?.. повеселила, но напрягло последовавшее за этим объяснение от Вакии.       Он прав. Это факт. Он прямолинейный. Это тоже факт. Он сильно напоминал Тсуне кого-то, но понять, кого именно, она так и не смогла. Но предчувствовала, что да — надо было приготовиться. К чему-то. Получилось ровно так, как Вакия и сказал: первым от противоположной команды вышел именно Ксандер.       Отори тяжело вздохнула и, развернувшись на пятках, направилась к выходу, вглубь коридора. Смотреть на бой с наиочевиднейшим исходом не очень хотелось — пропустит весь «смак», но зато вернётся к остальным и досмотрит остальные поединки уже в их компании. Отлучилась по паре дел, ага.       Однако с больной ногой быстро не походишь, поэтому к моменту, когда вышла на свет — в общий коридор, — краем уха услышала объявление результатов первого поединка. Ну, собственно, да, тут даже гадать не пришлось. Дело было вовсе не в том, что Вакия недостаточно силён. Скорее, Ксандер просто… Тсуна потёрла переносицу, вспоминаю список активных участников Лиги. Джинга, Киойа, Ю в первой тройке, дальше как-то туманно. Вот ситуация та же, с собой в качестве примера: если бросит вызов кому-то из них, вряд ли одолеет.       Проигрывать — нормально. Чувствовать себя плохо из-за этого — тоже; единичный проигрыш — не конец света, и это можно пережить, даже если это важный матч. Так психотерапевт говорил.       Тсуна снова вздохнула и оглянулась. Из рабочего коридора вышла в общий, «для всех». Пройтись немного дальше, чтобы дойти до входа в зал. А там уже сориентируется быстро, главное нужную дверь найти.       Поддержка друзей — важная в этот момент вещь.       Она остановилась у столба и прижалась спиной к стене. Ей видно, её — нет. Подслушивать нехорошо, да, тоже факт, но хотелось понаблюдать за этим со стороны. Потому что вслед за Вакией — буквально через полминуты — выскочил Рантаро, а уже за ним — Вальт; она просто не успела подойти. Хотела, но проморгала момент.       В своё время Тсуна не стены пинала, а табуретом била окна.       Неприятно заскребло на душе. Тёплая сцена, определённо — и слова Ранатро, и слова Вальта, и реакция Вакии на это всё. Но отзывалось слишком болезненно. Хотелось избавиться от этого чувства. Не забыть, а просто… больше не переживать такое.       В груди закололо неожиданно сильно. Прямо как в те разы.       — Вот любишь ты это дело, — процедила она шёпотом, продолжая косо за всем наблюдать.       Ответом послужило лаконичное «возможно». Тсуна была более чем уверена в том, что Йами криво улыбается.       Рантаро поднял на неё взгляд и кивнул, то ли здороваясь, то ли просто чтобы показать, что заметил. Отори растеряно кивнула в ответ и опустила голову, исступлённо протирая глаза. Надо бы ещё к Хикару подняться, спросить про ту рабочую поездку и получить аванс. Чтобы уж закрыть этот момент окончательно.

***

      Конкретной цели куда-то пойти не стояло, Тсуна просто хотела прогуляться. Сбежать и прогуляться — вот так будет правильнее сказать. Но соврала о том, что ей дурно, и ушла раньше положенного срока, ещё до окончания матча, потому как, по большому счёту, получила всё, что надо было: указание и часть суммы. Не очень много, но и не мало. В идеале, стоило бы отложить большую их часть и «шиковать» в конкретных рамках, но… Объяснить это непонятное, но при этом очень навязчивое желание не получалось. Просто очень хотелось. Забыть буквально обо всём. На пару-тройку часов. Обычно вне дома она такого старалась не делать. Или хотя бы не в одиночку, но почему-то не было желания ни позвать с собой кого-нибудь, ни распивать в полном одиночестве в комнате.       Люди вокруг. Должны быть.       Это всё, что требовалось.       Непонятно почему, но накатила удушающая тоска, от которой хотелось очень хотелось чуть ли не на стену лезть и выть во всю глотку. Действительно паршиво, раз даже разговор с Йами уже не казался чем-то из ряда вон.       «Как мило с твоей стороны».       Тсуна прикусила внутреннюю часть щеки: ан-нет.       Всё ещё не настолько плохо.       Однако кроме ироничных колкостей вокруг, действительно надо было отойти от всего этого. А в одиночку, потому что на одно «за» пригласить кого-то ещё находилось минимум три «против». Разные причины, понятные только ей, но парадоксальная ситуация получалась: вроде и одиноко, и хотелось просто посидеть рядом с кем-то, но в то же этот кто-то не должен быть знакомым или тем, с кем они ещё хоть когда-нибудь пересекутся.       Или вообще без собеседника, но с людьми вокруг.       Каша в голове. Неприятная резь в глазах.       Ну да, именно в таком состоянии надо искать не самый дорогой бар. Последствий конечно же не будет.       Тсуна сипло выдохнула, в который раз дёргая правым плечом, чтобы стрельнувшим в локте ощущением перебить… буквально всё. В идеале — и эту затею, потому что в глубине души понимала, что оно выйдет боком. Обязательно выйдет, и лучше сейчас развернуться и пойти в направлении не своего, конечно, но дома. Всё равно же сожительствовали некоторое время, у неё до сих пор остался дубликат ключей, и Ю никогда не был против таких вот внезапных визитов.       Улица сужалась, а людей становилось всё меньше. Обстановка Тсуне решительно не нравилась, но в этом были и свои плюсы: ценовой диапазон здешних баров более, чем устраивал, да и… вокруг… людей не очень много… Она потёрла переносицу: дойти уж и сесть, а там как пойдёт.       Вот поэтому так сильно хотелось выпить. Чтобы не думать, не сомневаться, не обдумывать всё по десять раз. Хотя бы чуть-чуть. Раз уже сама путается в потоке мыслей и желаний.       — Отори-сан, — голос прозвучал так неожиданно, что Тсуна дёрнулась в сторону, не сразу поняв, где находился говоривший. Где — и откуда вообще её знает. Но он действовал быстрее, чем до неё вообще что-либо доходило сейчас, поэтому сначала она почувствовала, как её приобняли за талию, а затем уже повернулась к мужчине. — Это ведь вы, да?       — Смотря кто спрашивает, — прищурилась Тсуна, делая пару шагов вперёд. Не только, чтобы избавиться от его руки, но и отойти на более или менее манёвренную дистанцию. — Можно обойтись и без таких формальностей, знаете ли.       Мужчина добродушно посмеялся. На вид — обычный клерк в возрастном диапазоне от тридцати до пятидесяти. Ощутимо ниже неё ростом — самый обычный японский офисный сотрудник. Что это вообще было.       — Прошу прощение, — он навеселе хмыкнул. — Однако сын Босса попросил передать вам приглашение встретиться.       — Сын Босса? — Тсуна дёрнула бровью. Необоснованная тревога так-то тоже была состояние почти что перманентным, но конкретно сейчас явно были причины нервничать.       Мужчина не ответил, продолжая улыбаться. Такой тип… «прислуги» ей не нравился сильнее всего: вечно улыбчивые, вечно спокойные, творят что вздумается и абсолютно бесполезно гадать, что там у них в голове происходит и чего можно ожидать.       — Вы можете быть знакомы.       — Можем, — осторожно ответила Отори. Сын Босса… в памяти всплывал только один такой, но этот вариант она подсознательно отметала: это было просто ложной памятью, разве нет? — Но смотря с кем.       — Если вы согласны, я вас провожу, — от улыбающейся маски — лицом это назвать не получалось вот вообще никак — с каждой секундой становилось всё более и более жутко. Тсуна вскинулась и даже не успела вопрос задать, как на него ответили: — Если нет, то разговор так же состоится, просто при иных обстоятельствах, менее комфортных для вас.       — Похищение, значит? — она мрачно усмехнулась, хотя ну вот вообще ничего забавного тут не было.       — Приглашение, — повторил мужчина. — Вы согласны или нет?       — Согласна, — быстро ответила Тсуна. Промедлила бы — начала бы обдумывать это всё и тянуть время, что конкретно в такой ситуации ну очень не кстати. — Только скажи, кто… организатор.       — Вы знакомы, — ответил клерк.       Хороший ответ, ничего не скажешь. Немного не на этот вопрос, однако, видимо, ничего больше выволочь не получится. Отори сипло выдохнула и медленно кивнула, мужчина, не переставая улыбаться, кивнул в ответ и встал рядом с ней. Намёк на то, чтобы идти нога в ногу, понят. Умно.       Тсуна искренне старалась абстрагироваться и не думать хотя бы о том, что физически не в состоянии не то чтобы отпор дать, а даже банально сбежать. Потому что с сильной — и заметной, что тоже удручало — хромотой шибко не побегаешь.       Паршиво.       Надо было всё-таки…       Она косо глянула на мужчину: тот смотрел перед собой. И шёл рядом с её правой рукой. То есть… То есть. Тсуна постаралась максимально непринуждённо сложить левую руку в карман куртки, словно так и надо. Тут лежал телефон. Как только дойдут до нужного места — а она догадывалась, куда её ведут, особо вариантов не наблюдалось — отправит геолокацию. И после этого останется только понадеяться, что намёк будет понятен, потому что в воду глядеть не надо было — и так понятно, что не выдастся возможности расписывать пояснения.       — Мы ведь идём в… — Отори с трудом вспомнила название единственного в этом районе дорогого бара. Он относительно неплохо запомнился как раз-таки из-за цен: в него заходит не очень-то и хотелось. Шибко дорого. — Верно?       — Верно, — подтвердил мужчина и косо на неё посмотрел. — Мой сын был вашим большим поклонником во времена активной вашей карьеры. При других обстоятельствах попросил бы для него автограф.       Тсуна не нашла, что ответить, и просто промолчала, кивнув чисто из вежливости. Вот как. Приятно такое слышать, конечно, но да — при других обстоятельствах. Определённо при других.       Всё ещё стоило искать плюсы: хотя бы одно её намерение окажется воплощённым в жизнь. Пускай таким образом. За тоской накатила полная апатия: ну, приглашение. Приглашение и приглашение, не похищение же — пускай и не стоило верить на слово. Оно не выглядело как угроза — или она нарочно игнорировала этот факт, — поэтому и волнение как-то отступило.       Бывало и сильно хуже. Определённо.       А сейчас как-то всё равно.

***

      Свою ошибку Тсуна поняла слишком поздно.       Тогда, когда уже успела присесть за указанный стол — стало очевидно, что долго сидеть с поджатыми ногами не выйдет — и выпила то, что обозвали чаем. Оно пахло как чай, выглядело как чай, изначально на вкус было тоже как чай. И по факту было чаем, чего уж тут. Просто с добавлением чего-то. Одна маленькая пиала — по высоте и в диаметре едва ли больше указательного пальца.       Но что-то было конкретно не так. Осталось только сообразить, что именно. Послевкусие-то непонятное осталось.       — Кудин. Обладает уникальным вкусовым свойством: сначала сильно горчит, но затем очень сладко растекается. Никогда такой не пробовала, судя по реакции, да?       Сердце ушло в пятки.       — Японский бар, китайский чай, — Тсуна старалась говорить твёрдо, не выдавая дрожь в голосе.       — Похвально, что ты знаешь, откуда оно родом. В древности его использовали как лечебный напиток. Тебе полезно будет такое попробовать.       Губы непроизвольно задрожали. Да, вариантов о «сыне Босса» особо не было, но снова видеть это лицо чувствовалось ударом поддых. Надо было встать и уйти. В тот же момент, как в небольшую комнатку — буквально квадрат два на два метра со столиком татами в центре. Стены — если таковые можно было так назвать — как в традиционном японском доме: плотный холст. С бесспорно красивыми пейзажами горы и леса, но всё-таки. А за фусумой отчётливо проглядывался силуэт.       Пока не закончат, её не выпустят. Судя по всему.       — Как… тебя вообще сюда впустили? — из всех возможных, Тсуна решила спросить именно это. Потому как ребёнку-то на вид лет шесть-семь, а уже в таких местах. Это, как минимум, незаконно.       — Примерно так же, как и тебе в японском баре подали традиционный китайский чай, — мальчик улыбнулся, отчего стало совсем дурно. — И не стоит делать такое лицо, у меня всего-то к тебе простой разговор.       — Простой разговор? — Отори вскинула бровь.       — Да, о котором ты вряд ли вспомнишь даже спустя несколько часов, поэтому давай поторопимся и всё обговорим прямо.       Она сдавленно посмеялась: было даже в какой-то мере смешно слышать всё это от ребёнка с настолько серьёзным и взрослым лицом, но в то же упоминание «нескольких часов» крайне напрягло. Если это правда и ей не показалось — всё очень плохо.       Потому что Тсуна пила Кудин. И послевкусие у того, конечно, было сладким, но не настолько приторным. Конечно можно было сослаться на разницу заварки и используемых побегов, однако теперь — после его слов — это было самым последним, о чём в таком положении думалось.       — Для чего? — вопрос был из чистого любопытства. Всё равно ничего другого не оставалось.       — Что именно?       — Этот… чай.       — Чтобы поговорить конкретно с тобой с глазу на глаз и быть уверенным в том, что это останется между нами. И если тебе больше нечего возразить, перейду к сути. Доктор Зиггурет крайне заинтересован одной твоей особенностью, а по достоверным источникам известно, что ты не особо-то и в восторге от соседства с этим.       «Нет».       — И что? — Тсуна равнодушно вскинула бровь. Тело как будто начало тяжелеть, и уже через пару минут сидеть прямо оказалось непосильной задачей. Пришлось слегка ссутулиться и наклонить голову набок. — Допустим, и?       — А вот. Если оно будет чересчур сильно тебе мешать, он настоятельно просит тебя обратиться к нему.       Тсуну пробивало на нервный смех. Очень сильный и громкий: какой-то уж слишком абсурдной была данная картина. Мальчишка в форме начальных классов, с очками в половину его до жути знакомого лица вёл серьёзные переговоры в приватной комнате бара. Ну что за анекдот.       — Допустим, — повторила она. — Но если нет? Если не докучает, и я не согласна идти к вашей шайке-лейке за… помощью?       — Тогда всё это окажется пустой тратой нашего времени и определённо не твоих средств на организацию всего этого, и я очень огорчусь.       — И?       — И распоряжусь, чтобы ты отработала хотя бы часть этих денег. Меня в какой-то мере поражает то состояние, до которого ты себя довела, поэтому оборвать и без того нелетающей пташке крылья будет проще простого.       — Вот же сукин сын, — Тсуна нахмурилась. Это было больше мыслями вслух, потому что лишний раз трясти перед глазами у этого нечто метафорической красной тряпкой — идея крайне неразумная и, как теперь выяснилась, опасная. Не для жизни, но всё-таки.       И по поводу состояния он был абсолютно прав, что злило ещё сильнее.       — Грубо, — это звучало так по-детски искренне и обиженно, что Отори сильно дёрнуло. — Почему ты говоришь такие плохие вещи?       — Чего?.. — она криво усмехнулась. Если прищурится, больше не сможет целиком открыть глаза, веки также стали чертовски тяжёлыми. И жарко. Безумно жарко с общим эффектом замедленной съёмки вокруг. Плохо, очень плохо.       — Отори-сенпай, с вами всё хорошо? — он поправил очки, вскинув брови в настолько естественном жесте, словно перед ней правда был ребёнок. — Вы выглядите очень плохо.       — Интересно, почему же, — процедила она, смотря на него исподлобья. — Придушу собственными руками, вот увидишь.       — Как чуть не придушила Тендо? — мальчик наклонил голову. От пронизывающего взгляда лиловых глаз стало дурно и страшно. — В твоём случае правильнее говорить «рукой», а не «руками». Она у тебя одна. -        Откуда ты… — говорить стало трудно. И не только из-за ухудшающегося посекундно состояния.       — Главное знать, как распорядиться имеющимися ресурсами. Остальное уже за малым, — хороший ответ. И на вопрос ответ, и ничего по существу не сказал. Тсуна сжала зубы. — И не злись ты так, в тебя это насильно никто не вливал, ты сама выпила. Правильно взрослые говорят: нельзя есть и пить что-то от незнакомцев, вдруг что случится. Тебя этому не учили? Это же ещё детский сад, — мальчик потянулся к ней, пару секунд поелозил ладошками по куртке и отодвинулся, довольно улыбаясь. Обычный ребёнок. Самый обычный ребёнок. — Вот, чтобы если ты вдруг одумаешься, могла связаться. Хочется надеяться, что ты не забудешь проверить карманы. А теперь желаю тебе хорошо провести вечер и не забыть расплатиться так, как сможешь.       Последнюю фразу Тсуна едва расслышала. В ушах поднялся звон, и она обессиленно сложила голову на стол. Надо было хотя бы восстановить дыхание, а потом уже думать над тем, как убраться отсюда. Однако — какие-то непонятные передвижения, отчего закружилась голова.       Вроде бы, её заставили сесть прямо и поддержали за талию. И что-то говорили про гипс и молодость, про сына и давнее обожание. Случайно получалось вычленять из тарабарщины более или менее понятные и знакомые слова. Грохот фусумы. Недовольное и громкое «чё?!» прямо над ухом. Снова передвижения, но на этот раз заставили встать на ноги и подставили плечо.       Картины перед глазами сменялись в бешеном темпе, и Тсуна только спустя полторы-две минуты осознала, что они с кем-то очень быстрым шагом направляются к выходу. В лицо ударил прохладный воздух, но насладиться им не удалось: буквально сразу же чуть ли не затолкали на заднее сидение и закрыли дверь.       Не одно, так другое.       Вместо воздуха по итогу по лицу прошлось что-то влажное и холодное. Рука. Чья-то мокрая рука.       — Пожалуйста, скажи, что ничего непоправимого не произошло.       Тсуна с огромным усилием несколько раз моргнула, чтобы попытаться сфокусировать взгляд.       — Я не знаю, — на удивление, говорить было несложно. Язык почти не заплетался, челюсть двигалась. Или просто так казалось.       Лица не разглядела, но по рыжим волосам поняла. Ю.       — Утром расскажешь, хорошо, — согласился он. — Хотя бы соображаешь?       Отори слабо хмыкнула. Ну, видимо. Что-то проклёвывалось.       Что вообще произошло.       — Нет, — она сдавленно посмеялась, тяжело качая головой. — Вообще нет.       Тендо несколько раз шумно вдохнул. Принюхивался.       — Вроде алкоголем не разит, не пьяна. Тогда что?       Тсуна пожала плечами и откинулась на спинку сидения. Последние несколько часов рассыпались, оставив после себя лишь непонятное опустошение. Было больно даже просто пытаться думать, ужасно сильно хотелось закрыть глаза и расслабиться.       — Я не знаю.       Ей показалось, что Ю не ожидал такого ответа. И растеряно сказал:       — Не спи. До дома несколько минут.       — Так быстро? — даже в таком состоянии очевидно, что как-то быстро они доехали.       — Ну, полчаса уже едем.       — Вот как.       Она поджала губы. В какой момент времени полчаса пролетели буквально за пару-тройку минут, обдумывать не хотелось. Потому что зачем лишняя головная боль и осознание собственной немощности в данный конкретный момент.       Главное — не начать смеяться. До истерики — два малюсеньких шажка.

***

      Пробила неконтролируемая паника. Стоило всё лишь лечь, как в ту же секунду возникло очень чёткое ощущение с достаточно яркой картинкой перед глазами: тонет. Она тонет. В чём-то очень холодном и вязком, и что-то очень решительно и упорно тянет её всё глубже и глубже; крепко сжимает под рёбрами, держит за плечи и щиколотки, не допуская даже попыток рыпаться.       На лоб тоже легла рука, но в отличии от дюжины других, эта была тёплой и мягкой.       — Раз это не алкоголь, а ты в таком состоянии, подозреваю куда более худший вариант, — Ю осторожно присел рядом, переместив ладонь со лба на щёку и размеренно водя большим пальцем вдоль. От такого жеста начало непонятно колотить изнутри. — Помнишь, что пила или ела? Или вообще ничего сейчас не скажешь?       — Может быть и скажу, но немного не то, что надо, — выдохнула Тсуна. Из-за тёплой руки пропала холодная и вязкая жидкость, осталась только непривычно мягкая кровать. Показалось.       — Рассказывай.       Она с трудом приоткрыла один глаз. И только для того, чтобы увидеть перед собой себя же. Несколько лет назад — пятен под глазами не было. Лицо — её. А вокруг — оболочка сморщенной лиловой кожи, словно это был неправильный, жуткий костюм.       Тсуну сильно дёрнуло. Не отпускало ощущение фальшивости или реплики: не Йами это делало. А перевозбуждённое непонятно чем сознание, уже возымевшее шаблон для подобных выходок. У Йами такое получалось определённо лучше, чем у самой Отори.       Удивительно, что никаких комментариев не последовало. Конкретно сейчас очень даже хотелось услышать этот голос.       Но, видимо, не судьба.       Она глубоко вздохнула и медленно, осторожно подбирая слова, начала говорить. Издалека, но подбираясь к сути — не было сил увиливать или как-то выкручиваться. И в какой-то момент даже потеряла контроль над тем, что говорит, просто рассказывала-рассказывала-рассказывала всё то, что накопилось на душе. Давно надо было это сделать, очень давно.       И почти не смотрела на Ю, в какой-то момент перейдя на шёпот. Чувство опустошения разрасталось с каждым сказанным словом, хотелось смеяться и плакать одновременно. Но сильнее всего — отключиться уже наконец-таки, и не мучить ни себя, ни уж тем более Ю.       По смазанным ощущениям происходящего вокруг, тот прилёг рядом и уткнулся лбом ей в шею, часто и шумно дыша.       Наверное, когда вернётся здравое восприятие реальности, ей будет сильно стыдно за всё сказанное. Потому что это было тем, что она предпочла бы и дальше держать в себе, выплеснув это в лучшем случае только на листы бумаги, которые после сожжёт.       Но, получилось так, как получилось.       Сказанного не воротишь, но стало совсем немного легче.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.