Незаконченная история Лили Поттер

      Вместе с вихрем снега незаметно пролетело Рождество – самое неспокойное, что было в семье Уизли. В «Норе» тайком собрались друзья и родственники Рона и Гермионы. Из Хогвартса на каникулы приехали Джинни и Полумна. Даже Дадли с боем прорвался, упорхнув от разъяренного Вернона, и ходил по комнатам с раскрытым ртом, озираясь на все и вся, как сумасшедший. Он еще никогда не видел, чтобы портреты двигались, еда шинковалась и варилась сама собой, все кругом прыгало, летало и кружилось по первому зову, а люди пропадали в воздухе и вырастали у него за спиной со зловещим «бу!».       Никто не показывал и носу из дома, так что снаружи нельзя было разглядеть, что внутри все готовились к празднику – только самые близкие за семейным столом. Молли, красная не то от жару на кухне, не то от неудовольствия, ловко левитировала посудой и что-то нашептывала Артуру, Джордж показывал Джинни и Полумне новые товары из магазина, но получалось как-то несмешно и безрадостно; Перси с кислым лицом сидел в углу за вращающейся елкой и ворчал, оттого что собралось много народу; Лили играла с Тедом, вокруг которого уже вилась звонкая Флер.       – Он такой душка, миссис Потте’г, – пропела она. – Ша’гман! И так любит, когда я пою. Ах, вот бы и у меня был такой же п’гелестный мальчик!       Тут же из угла в угол ходил всклокоченный Рон, который то и дело озирался по сторонам и каждые две минуты спрашивал Гермиону. Магловские крошечные часы, пристроившиеся на празднично украшенном столе, показывали четверть восьмого, и на окна уже спустилась холодная, неприветливая темнота, которая без единого проблеска поглотила колыхавшееся поле перед домом. Виновница торжества опаздывала на собственную помолвку. Будущий жених постоянно одергивал себя за новый костюм и ерошил причесанные волосы, отчего вид у него был совсем не праздничный. Своим напором он пугал Дадли, так что тот при виде нервного Уизли с визгом отскакивал подальше.       – Папа, Гарри, где она? – стонал Рон, хватаясь за красный галстук, как за спасительную веревку. – Рабочий день уже закончился!       Гарри только пожал плечами. Гермиона ушла из Центра раньше него.       – Сын, девушкам свойственно опаздывать – это нормально.       – Не нормально! – раздалось из-за спины сквозь бряканье тарелок. – Ты помнишь, чтобы я хоть раз опоздала на свидание? – угрожающе протянула миссис Уизли, с силой по-магловски помешивая варево. Артур только неопределенно развел руками и утешительно погладил женщину по плечу.       – Вот, папа! Ты будто не знаешь Гермиону! – мычал парень. – Да она скорее умрет, чем опоздает.       – РОН! – зашикали на него со всех концов. – Выбирай выражения!       Он угрюмо покосился на семейство и обиженно отвернулся в своих мыслях. Кислое лицо жениха было до того глупым, что Джинни, сидевшая напротив, едва сдерживала смех.       – Я говорила: ничего не выйдет, – тихо пробубнила Молли на ухо мужу, гремя половником. – Вот увидишь: мы еще хлебнем покрепче огневиски. И чем ты только думал, когда шел у него на поводу! Кажется, сама невеста не очень-то торопится. Конечно, очень удобно – все при деле: ужин можно спихнуть на меня, дом – на Джинни, даже праздник организуют парни! А она – просто красивая и жутко занятая.       – Дорогая, тише, – улыбаясь, сквозь зубы цедил Артур. – Не накаляй обстановку. Ты видишь, мальчик на взводе.       – У мальчика просто моторчик работает не в ту сторону! – прошипела миссис Уизли. – И если б не твое согласие, я бы промыла ему мозги как следует! А теперь, – она стукнула по кастрюльке со всей обидой и неудовольствием, накопившимся за эти дни, – наслаждайся плодами своих попустительских решений, господин заместитель министра!       С другого конца комнаты выплыла Полумна в сиреневом легком платье. Она тихонько взяла его за плечо и умиротворяюще сказала:       – Все в порядке, Рон, – скромно улыбнулась девушка, шелестя подолом платья. – Вот увидишь, твоя Золушка скоро прибудет на бал.       – Чего?!       – Золушка. Это такая сказка, мне ее читала мама в детстве. Старая магловская сказка. Золушка приходила на бал самая последняя, а, сбегая, потеряла туфельку. Принц по этой туфельке и нашел ее.       Парень замер посреди комнаты, всматриваясь в Полумну и словно силясь в ней отыскать что-то безумное, но девушка нимало не смутилась и только лишь ласково улыбалась в ответ.       – Чушь какая! – вырвался Рон, в который раз взбивая шевелюру на голове. – Полумна, нашла время! Иди лучше вытряхни своих мозгошмыгов, а то они не дают покоя ни тебе, ни нам. Не собираюсь я никого искать... – он на миг остановился, будто бы какая-то мысль щелкнула в его мозгу. – Ты что... Ты хочешь сказать, что она сбежала?       Утешение вышло так себе. Гарри, Билл и Флер прыснули от смеха, отчего тут же словили на себе разъяренный сверлящий взгляд.       – Чего смеетесь? – гнусавил парень, не обращая внимания на кулак, которым брат потрясывал в воздухе. – А ты чего ржешь? Почему пришел раньше ее? Вы разве не вместе работаете? – кричал жених на друга, но тот только неодобрительно покачал головой и принялся усиленно править дужки своих очков, явно обиженный таким тоном.       – Слушай! – подлетела грозная Джинни, закрывая собой пожимавшую плечами Полумну, и рывком ткнула брата в грудь, приводя в чувство. – Заткнись уже и сядь – только нервы мотаешь! Или помоги маме – она для вас весь день старалась, между прочим, – и она ловко схватив застывшую подругу, потянула ее за собой, ехидно шипя брату прямо в лицо, – Идиот!       Но тут мучения Рона наконец-то закончились, и в дверь ввалилась растрепанная и запыхавшаяся Гермиона. Ее волосы сбились в колтуны, сырая и заляпанная черная мантия развязалась и висела на честном слове, а выглядывавшее из-под нее белоснежное платье было безнадежно испачкано. Девушка первым делом увидела кувшин с водой, приманила к себе и принялась жадно пить. Эффект, который она произвела своим появлением был похож на тот, будто в дом залетела венгерская хвосторога. Никто не осмелился прервать молчание, и Грейнджер, упредив всех, вскинула свободную руку, как бы призывая подождать.       – Ты...где была? – совсем тихо спросил ошалелый Рон.       Гермиона откашлялась, вытерла рот рукавом и вместо приветствия или извинения, которого от нее кое-кто ждал, сказала то, от чего у всех волосы на голове зашевелились еще сильнее.       – Я знаю, где прячется Мальсибер.       Все, кто был посвящен в тему, вытаращили глаза. О помолвке тут же как-то подзабыли. Лили, сидевшая в углу вместе с Тедом, нервно сглотнула и опустила голову, рассматривая затоптанные узоры на ковре.       – Что? Где? Как? Откуда? – засыпал вопросами Гарри. Грейнджер набрала воздуха и выпалила на одном дыхании.       – Я встретила Драко Малфоя, – начала она, цыкая и кривляясь – ее явно беспокоила рука, но девушка стойко переносила, по-видимому, сильную боль. – Это долгая история, опустим наш разговор. В общем, он передал мне, что Мальсибера укрывает Люциус. Вынужденно. Мальсибер шантажирует его одной историей. Но это не главное. Малфой подслушал, как Скоуро говорил отцу, о каком-то козыре против Снейпа, и что он очень скоро приведет свой план в действие.       – Какой?! – хором прокричали Уизли. На секунду почудилось, будто между обитателями дома проскочил электрический разряд или, того хуже, взорвался котел с гремучей смесью. Гермиона прочистила горло и продолжила, спускаясь по стене. Ее рука неестественно изогнулась, девушка с трудом шевелила пальцами.       – Не знаю. Драко не понял.       – Потому что он придурок, которому ничего нельзя доверять! – психанул Гарри. – Гермиона, сколько раз я говорил, что это Малфой, но ты не слушала меня! Теперь, пожалуйста – получите и распишитесь! Надо скорее собирать отряд и выдвигаться в дом этих упырей, – и он было подался уже вперед, но глядя, как его подруга и соратница скользит по стене, на глазах белея и сливаясь с платьем, медленно пошел к ней. Рон, для которого происходящее, похоже, заволокло туманом, взвыл и схватился за голову. Такой помолвки он точно не ожидал.       – Поздно, Гарри, – слабо ответила Гермиона, отмахиваясь от его руки, – его там нет.       – Уж не за тобой ли он гнался? – вытянулся озабоченный Артур, все время внимательно слушавший и наблюдавший.       – Да. Он выследил Драко и напал на нас. Малфой сильно ранен – я отправила его в Мунго, а сама вот... – и она скинула мантию, которая прикрывала разодранное и окровавленное плечо. Женская часть дома вскрикнула и кинулась к ней.       – Ох, я говорила: ничего хорошего НЕ БУДЕТ! – взрывалась Молли, призывая свои аптечки. Флер и Джинни осторожно распарывали новое праздничное платье, которое так никто и не оценил, и колдовали палочками, чтобы рана затянулась. Гермиона, извиваясь, закусила губу, но терпела.       – Нет, это не поможет, – с силой выговорила она, и на бледном лбу выступили капельки пота. – Я пробовала экстракт бадьяна, контрзаклинания, но рана только уменьшилась и все. Это какое-то неизвестное заклятие, вполне возможно, Мальсибер его придумал сам...       Последние слова прозвучали совсем тихо. Силы девушки иссякли, и она закрыла глаза. Начался всеобщий переполох. Праздник был безнадежно испорчен. Маленький Тедди заплакал, и его нос превратился в слоновий хобот. Лили кинулась к ребенку и, хотя никто ее не слушал, дрожащим голосом крикнула:       – Я отнесу его в комнату.       С трудом переваливаясь с боку на бок, она схватила Теда и побрела в соседнюю спальню, предусмотрительно подготовленную для нее. Усадив и успокоив мальчика, она шумно опустилась на кровать и облокотилась на тумбочку. В голове все плыло и играло. Лили будто ощущала присутствие Мальсибера прямо здесь, в этом доме, отчего ее передергивало и вгоняло в дрожь. За стеной доносились громкие, несдержанные разговоры, срывающиеся на крик, и возня.       Она не сразу заметила, как рука обожглась обо что-то мягкое. Женщина отдернула ее и увидела, что дневник, на который она случайно оперлась и который так и не смогла уничтожить, раскалился, а, значит, ей пришло послание. Лили судорожно пролистала страницы, и на одной, чистой, заметила, как проявляются большие неровные строчки:       «Выходи за границу чар. Твой ненаглядный у меня. Если откроешь рот – я уничтожу всех, кто веселится на вашем идиотском празднике».       Дневник выпал из рук. Женщина, пораженная, точно громом и молнией, беззвучно сотрясалась. Она не кричала, не плакала, не билась – слова ушли куда-то далеко, превратившись в холод. Лили вросла в кровать и налилась свинцом, в глазах почернело, словно в комнате выключили свет.       «Он у него...Он у него...»       Она даже не пыталась сообразить, как Мальсибер разгадал их загадку. Не успела понять, как он смог похитить Северуса. В голове звенело только одно: он ВСЕ знает и убьет. Уничтожит Гарри, Уизли, маленького Теда и Северуса, которого она ждала каждый день и каждую минуту. И, чтобы этого не случилось, ей нужно чем-то пожертвовать.       Все повторяется.       Она не слышала, как Гермионе вызвали целителя, как метался Рон; не видела, как Артур отправил патронуса, а Гарри скрылся в камине; не заметила, как побледневший от вида крови Дадли, словно мешок, свалился в кресло, за которое она чуть не запнулась; как Флер, отправившая в стирку рваное помолвочное платье, о чем-то спросила ее. Она молча, еле переставляя ноги, подошла к двери, открыла ее, обдавая всех спасительным холодом, и, совершенно забыв о мантии, о себе и даже об Альме, колотившей ее изнутри, точно призрак, скрылась в поле.

***

      Ей казалось, что прямо сейчас мерзлая земля разверзнется под ногами и поглотит ее в пучину, где уже ждут Мальсибер, Волан-де-Морт и даже сам Дамблдор – люди, бесцеремонно распорядившиеся ее судьбой и искалечившие жизнь. Она бежала по заросшему полю, как по лабиринту, скрывавшему ее сухими длинными стеблями по самую макушку. Бежала вслепую, ведомая одним чутьем, не чувствуя ни холода, ни того как руки, шею и лицо царапают проклятые вездесущие заросли, путавшиеся в пучках медных волос; не видя этой чертовой границы чар, которую она должна пересечь ради самых дорогих людей.              И ради него.       Сейчас она неслась со всей возможной стремительностью к человеку – нет, к существу, которого так ненавидела, презирала, избегала и боялась. Существу, отравившему ее радость, отобравшему свободу. А ведь в другой жизни она могла так же лететь на всех парах к человеку, которого любила. Теперь любила. И все, что она могла сделать для него сейчас – обменять его жизнь на свое одинокое и скрытное существование, потому что в ее распоряжении осталось только это.       Колючие заросли остались позади, аккуратно посаженные природой по ровной границе, как раз той самой границе, что давала «Норе» относительное спокойствие – именно здесь, за пожухлым полем заканчивалось действие Фиделиуса, и теперь впереди, на фоне заснеженной в дали деревушки, дававшей слабые отблески, Лили разглядела развевавшееся на ветру одинокое пятно, которое, без сомнения, ждало ее. Она остановилась. В глазах прыгали черные точки под громкий стук сумасшедшего сердца. Внутри ныло и стонало, но страха не было. Осталась лишь последняя надежда, что Северус где-то рядом, что сейчас она увидит его живого, сверлящего ее тягучим взглядом и будто говорящим: «Зачем, Лили? Зачем!»       Шелестя подолом шелкового платья она сделала шаг. Другой. Третий.       Северус. Гарри. Тед.       Пятно развернулось и поплыло навстречу с зажженной волшебной палочкой.       – А-а-а! Зои Терп! Вот ты и пришла ко мне, – улыбнулся Мальсибер во весь беззубый рот, когда на расстоянии вытянутой руки колыхалась тень Лили. – Сама пришла!       Она посмотрела на него: закутанный в рваньё Мальсибер был худ и страшен, подобно дементору, обросшее лицо почернело от грязи и гнева. Пожиратель упивался собственной ловкостью. Вокруг них не было ни души, лишь ветер игрался кое-где не засыпанной снегом сухой травой.       – Где он? – тихо спросила Лили. В болезненно горящих глазах исчезала последняя надежда. Он расхохотался.       – Наверное, там же, где и вчера, – ответил Мальсибер, картинно пожимая плечами. – Глупая, глупая грязнокровка! Я с таким трудом выбрался из Азкабана, так неужели прикажешь мне отправиться туда снова, только чтобы выволочь твоего любовничка? Не-е-ет, мы поступим умнее: мне отдадут его за тебя! Прямо в руки! Твоего миленького Северуса и противного сыночка!       Только сейчас Лили начала понимать, как сильно обманулась. Ну, конечно! Будь у нее хоть капля хладнокровия, она бы вспомнила этот дешевый прием, которым пользовались во всех плохих магловских фильмах. Если разобраться – даже волшебники могут быть предсказуемы.       – Никто не пойдет на это, – дрожащим голосом вымолвила она.       – В моих руках ты и твой уродливый живот – что еще нужно! Они же все так трясутся за тебя, прячут, возят с места на место, носятся как с хрустальной куколкой, – скрипел и рисовался Пожиратель, обходя ее кругом. Он излучал злорадство и торжество. – Нет, они отдадут мне всех, сдадут самих себя в обмен на драгоценную Лили! – и он, полный сжигавшей его ненависти, плюнул ей под ноги.       По лицу Лили катились большие слезы. Она каждой клеточкой ощущала приближение конца. Настоящего конца. У нее больше не было ни Даров, ни волшебной палочки, ни тех, то мог бы в ту же секунду защитить ее. Но еще больше Лили боялась утянуть за собой всех, кто был ей так дорог.       – Оставь их в покое, – кое-как прошептала она. – Хочешь – убей меня, но их не тронь.       – И что толку? – выпрямился Мальсибер и завращал большими глазами, которые, как у безумцев, излучали нечеловеческое. – Что толку, Эванс? Это ты уничтожила моего Повелителя? Ты посадила меня в Азкабан? Ты разрушила все наши цели и планы? Ты всего лишь – ничтожная пешка, списанный игрок. Твой сын и твой Снейп, – он искривился, произнося их имена, – все испортили. Мальчишка, возомнивший себя Избранным, и гнусный предатель!       Он сжал ее за плечо и с отвращением рассматривал волосы, лицо, платье, подчеркивавшее полноту. Лили дрожала всем телом и прерывисто дышала. Внутри ее разливалась боль и ужас, где-то внизу начинало тянуть и ныть.       – Н-да, не доделал я тогда кое-что. Может быть, и дал бы тебе шанс...       Она скривилась, услышав грязный намек на ту проклятую врезавшуюся в память ночь, и собрав всю волю в кулак, толкнула его от себя и побежала. Но это была лишь слабая попытка. Мигом спину, как хлыстом, обожгло заклятие, и Лили тут же встала, как вкопанная. Мальсибер наслаждался ее беззащитностью, беспомощностью и безмолвием – Петрификус не давал ни единой возможности постоять за себя, и женщине, запертой внутри собственного тела, оставалось лишь наблюдать, как ее касаются мерзкие, опротивевшие руки, как надсмехается это упивающееся превосходством лицо, как Смерть, когда-то случайно подкинувшая ей свои Дары, откуда-то со стороны смотрит на легкую добычу.       «Пожалуйста, не надо, – думала она, трепеща внутри от каждого шага. – Не трогай... не трогай их. Я...я сделаю все, что...захочешь, только не трогай».       Он скорчил гримасу, будто его сейчас вырвет.       – Странная ты, Эванс, – презрительно ответил вдруг Мальсибер, будто читал ее мысли. – Ты в дюйме от смерти, а просишь за этих идиотов? Почему? Тебе не жалко выродка, что ты носишь?       Лили хотелось зажмуриться и избавиться от переполнявших ее внутри слез, но веки не дрогнули. Она стояла беспомощная, замерзшая, скованная по рукам и ногам. Мысли об Альме, которую она обрекла на гибель вместе с нею, больно ранили сердце.       «Тебе не...не понять. Ты не любил... никогда...»       Он разозлился и швырнул ее на землю, отчего она, как послушная кукла, упала лицом вниз.       – Ты смеешь еще указывать мне, грязнокровка! Ты – никто, пыль, пыль под ногами! Я растопчу вас всех и развею ваш прах в память о Темном Лорде! Я причиню твоим ненаглядным такую боль, что они будут умолять меня на коленях! – он наклонился к ней совсем близко и злорадно прошептал прямо над ухом. – Жаль, ты этого не увидишь.