Незаконченная история Лили Поттер

      – Гарри, у меня к тебе дело, – обратилась Лили за завтраком, вытирая ручки Тедди, заляпанные кашей. Мальчика подняли рано утром, насильно кормили завтраком, чему он всячески противился и капризничал, мотая головой и фыркая на взрослых.       – Мгм? – раздалось со дна кофейной чашки.       – Нельзя ли передать в Азкабан обычный блокнот и ручку?       Гарри уставился на мать с немым вопросом, но женщина спокойно выдержала взгляд, усмиряя Теда.       – Мам, он и так пишет записки, а если мы туда еще и посылки будем отправлять, мистера Уизли выгонят взашей из Министерства.       Тедди будто поддакнул крестному, крикнув что-то на понятном ему одному языке, и схватился грязной ручкой за волосы Лили.       – Понимаешь, – серьезно сказала она и повернулась к сыну, – Кингсли разрешил ему взять с собой одну вещь. Обычная магловская картинка, ничего больше. И тут Северус написал мне, что она пропала. Я знаю, его это очень поддерживало...       – Не помню Шнейпа таким шентиментальным, – буркнул Гарри, дожевывая бутерброд. – Может, это стража отобрала. Мы в эти дела не лезем.       Лили проворчала что-то под нос и отправила ложку с кашей прямо Теду в рот. Ей не хотелось злить Снейпа, зная, как он не любит разглашать тайны, но вчерашний разговор дал ей надежду, и поэтому она хотела быть честным с сыном. После недолгой заминки материнские чувства все же взяли верх. Она кивнула головой в сторону стола, где в углу одиноко лежал дневник, до этой минуты никем не замеченный.       – Возьми.       Гарри повертел дневник в руках, попытался открыть, но страницы будто приклеились намертво. Старинная магия не позволила юноше проникнуть в тайны фолианта, и он лишь ошарашенно рассматривал черную кожаную книжицу, пока мать объясняла ее секреты. Внезапно парня осенило, и он бросил дневник на стол, брезгливо отодвигаясь.       – А если это крестраж? – спросил Гарри, с испугом впиваясь глазами в лицо матери, которая говорила хоть и немного сбивчиво, но спокойно и уверенно. – Ты ведь помнишь про дневник Тома Реддла, который мы нашли на втором курсе?       – Ох, что ты, – быстро ответила Лили, хватаясь за кожаную обложку. – Я нашла в одной книжке, как это делается. Это магия на основе Протеевых чар. Он как-то успел связать нас этим дневником, и в любом месте я или он получим через него сообщение.       – Опять что-то темное... – сморщился сын и, едва покраснев, прибавил. – Значит, Снейп получал твои письма на магловской картинке?       – Да, – чуть помедлила она с ответом и принялась усиленно оттирать ладошки Теда, который вдоволь наигрался кашей, как пластилином. Гарри нахмурился – такой поворот ему явно не понравился. Но выразительный и просящий взгляд матери заставил его смягчиться. Он вздохнул и через силу выдавил:       – Ладно. Узнаю, что можно сделать, – отодвинул от себя тарелку парень и молча кивнул на Теда. Лили поняла, что время пришло, охнула, поцеловала мальчонку, который лучезарно улыбнулся в ответ, и, скрепя сердце, передала на руки Гарри. – Не переживай, – успокоил ее сын. – Уизли о нем хорошо позаботятся.       Когда вдвоем они уже собирались выйти за порог, Лили засеменила в коридор с криком:       – Сынок! Я совсем забыла! Дадли хотел навестить меня. Он не дозвонился и прислал утром сову, что взял билеты до Лондона на завтра. Но он еще не знает, что я здесь.       – Чего? – взревел Гарри, так что очки подпрыгнули на носу. – Дадли. Собрался. К тебе?       На что Лили лишь кивнула в ответ. Парень напрягся: семейство Дурслей за все годы стояло поперек горла, и это мгновенно отпечаталось на удивленном лице. Но его мать с некоторых пор проявляла к племяннику сочувствие и жалость, что никак не укладывалось в голове Гарри.       – Тебе не кажется, что ты слишком...э-э-э...добра к тем, кто этого не заслуживает? – как можно мягче спросил юноша. – Не знаю, что ты в нем нашла, но, кроме занозы в заднице и слабоумия, там ничего нет.       – Сын, если отец и мать не сумели его воспитать, как надо, то за дело возьмется тетка. Определим его к Уизли – у Молли всегда найдется работа.       Гарри хохотнул и крепче стиснул Теда.       – Дадли и работа! Вот уж я бы поглядел на это! Опасно ему находиться среди нас: он только кулаками умеет махать. Джордж сведет его с ума, – и он рассмеялся, будто представил, как рыжий Уизли может позабавиться с нелепым громилой Дэ.       – Если человек не безнадежен, у него должен быть шанс, – мягко возразила Лили. – Я не хочу, чтобы этот парень превратился в бесформенное подобие своего отца, – и она тут же переменилась в лице, видя как маленький Люпин изо всех сил тянет свои ручки. Гарри открыл было рот, чтобы поспорить, но в кармане засвистело. Он быстро вытащил вредноскоп, настороженно повертел в руках и, будто про себя, рассеянно пробормотал:       – Да что с ним такое? Четвертый день подряд. Может, он тоже против моего кузена, – и, нахлобучив крестнику шапку на сиреневые волосы, он распрощался с тревожной матерью, наглухо запечатав дверь заклинанием.       Безвылазная жизнь на Флит-стрит быстро наскучила Лили, несмотря на предостережения и частых гостей. Гарри неустанно следил за матерью и то и дело обрывал ее робкие попытки выйти из дома. Они уже успели поспорить, однако теперь эти споры несли не враждебность, как тогда в «Норе» и в Коукворте, а заботу и обеспокоенность. Если бы кто-то незнакомый увидел их общение, то с трудом признал бы в них мать и сына.       – Гарри повзрослел, – посетовала как-то Лили миссис Уизли, когда та зашла проведать ее, – а я даже не знала, каким он был в детстве.       – О, поверь, милая, таким же, только ниже ростом, – засмеялась женщина, и лучистые морщинки, расходившиеся по лицу выдавали в ней искренность и доброту. – Его тяга искать проблемы себе на голову не исчезнет никогда. Правда, во время твоего отъезда Артур серьезно с ним поговорил. Уж не знаю, о чем они беседовали, но он стал задумываться о словах, – и она быстро взглянула на Лили. – Лучше бы запретил ему появляться в Хогвартсе, а то Джинни скоро совсем бросит учебу и превратится в полуночника. Девчонка потеряла страх! Хоть бы додумалась надевать мантию-невидимку что ли...       – Мы с Джеймсом так же слонялись на последнем курсе, – хихикнула Лили и слегка потупила голову. – Я поговорю с Гарри.       На лице Уизли тут же показалась тень безнадежности, и она только отмахнулась, допивая чай.       – Я уже пробовала – это бесполезно. Мои дети сошли с ума, как мартовские коты. У всех на уме одна любовь. Рон вообще надумал жениться! Уж как я просила его подождать, но ни в какую! С тех пор, как Гермиона работает в мракоборческом центре, он только об этом и думает, – Молли всплеснула руками, тряхнула головой, так что от веселости не осталось и следа, и помрачнела. Пальцы тут же начали ковырять на старой скатерти выцветшие с годами вышитые цветы.       – Ревнует, – тихо вставила Лили, согревая руки о чашку.       – Это я вижу, – прицокнула она, отставив от себя чай. – Но можно же иметь хоть каплю терпения! Вчера заявил мне, что на Рождественских каникулах мы устраиваем помолвку! Каково, а! И это когда Мальсибер гуляет на свободе!       При упоминании Мальсибера Лили передернулась, отчего Молли тут же встала и заговорила быстрее. Она ходила по кухне, бренчала посудой и ворчала на безрассудного сына. Впрочем, Лили заметила, что попадало не только Рону. Из рассказа миссис Уизли было ясно: она не одобряла рвение, с которым Грейнджер приступила к работе. Девушка пропадала сутками, а дома без умолку трещала о своих рейдах, отчетах и слежкой за теми, кто был хоть как-то связан с Пожирателями.       – Не будет этой свадьбы! Не будет! – кипятилась Молли, следя, как в кастрюльке варится еда. – Пусть встанет на ноги, научится жить своим умом, а потом уж женится на ком хочет! Я и так потеряла одного ребенка, – и тут она шмыгнула носом, оттого что невольно наступила себе на больное.       Впоследствии миссис Уизли пришлось смириться с упрямым сыном. Помолвку назначили сразу после Рождества. Тогда никто не предполагал, какой катастрофой она обернется.

***

      Все это время оба семейства жили будто на пороховой бочке. Мальсибер ловко обходил все ловушки, выставленные мракоборцами, и на каждом рейде они поспевали только к пепелищу. Он до того разошелся в своей мести, что однажды Министерству пришлось убирать последствия жуткого колдовства – прямо на Тауэрском мосту огромными красными несмываемыми чернилами было выведено слово «грязнокровка». Для маглов выдали правдоподобное объяснение, но Кингсли тут же поспешил к своему бывшему начальнику – премьер-министру – и признался, что дело серьезное. В это же время на Гарри Поттера было совершено покушение – трое в черных плащах едва не лишили его жизни, но он успел вовремя отбиться, так что теперь мракоборец работал безвылазно в Министерстве, а домой возвращался исключительно по специальной каминной сети. Ужасу Лили не было предела. Из тревожных рассказов сына женщина узнала, что Пожиратель, сколотивший банду, разрушил Охранные Чары в Коукворте и начисто снес дом Снейпа. Впрочем, Гарри умолчал, что и там он успел оставить зловещее сообщение.       События неслись один за другим, как в плохих магловских фильмах, принося лишь бесконечную нервотрепку и усталость. Лили казалось, что, даже не покидая дома, она продолжает вслепую ходить по краю обрыва, рискуя угодить в бесконечную пропасть. Каждый день сердце падало в пятки, когда ее драгоценный сын исчезал в зеленом пламени камина, а в голове с тревожным стуком пульс отсчитывал часы и минуты до возвращения. И всякий раз, видя уставшего, недовольного и задумчивого Гарри, пытавшегося храбриться перед ней, Лили лишь молча собирала ужин и отворачивалась, дабы не показывать предательских слез.       Чтобы сохранить поплывший разум, женщине приходилось наведываться к целителям в больницу святого Мунго. Каждая вылазка представляла собой целую операцию. Постоянная тревога и страх неотступно следовали по пятам в виде кошмарных видений, мучивших иногда ночи напролет. Лили не раз предлагали стереть память, но она отказывалась, хотя жить с таким грузом было невероятно тяжело. Альма, чувствовавшая страх матери, тоже вела себя беспокойно.       – Алиса, видимо, вам скоро придется подвинуться, – пожаловалась как-то Лили своей подруге в один из визитов. Правда, Алиса не очень-то поняла смысл слов и только неуверенно погладила женщину по голове.       Вот уж кто с аппетитом накинулся на работу в этих непростых буднях – так это корреспонденты «Пророка». Они безуспешно пытались выведать, где живут Поттеры и даже где прячут маленького Теда, закидывали министра просьбами посетить Азкабан и шныряли во всех углах Министерства, налаживая мосты. Наконец, Кингсли это порядком надоело, и в одно декабрьское утро ни одна сова не принесла своим подписчикам свежий номер. Скандал вышел ужасный. Недовольные волшебники закидали Министерство письмами и даже громовещателями, требуя вернуть газету. «Мы живем как слепые лунные тельцы, имейте совесть!», «Верните мне 10 сиклей за объявление!», «Это произвол! Я остался без турнирной таблицы по квиддичу!» – такие обращения пачками влетали в кабинет министра Бруствера.       Чем ярче наряжались лондонские улицы в ожидании Рождества, тем тоскливее становилось в домах Уизли и Поттеров. До праздника оставались считанные дни, студенты Хогвартса уже отправляли домой сов, готовясь к встрече с родителями, но преступник по-прежнему разгуливал на свободе, и становилось все очевиднее, что это Рождество запомнится надолго.       – Надеюсь, мы останемся целыми после помолвки, – шелестела оберточной бумагой миссис Уизли, заворачивая подарки на пару с Лили. – В прошлый раз свадьба Билла и Флер закончилась погромом – еле ноги унесли. Хорошо, что Гермиона уговорила Рона не шиковать – посидим тихо и по-семейному.       – Мне можно прийти поздравить? – спросила Лили.       – Не знаю, – неуверенно ответила она. – Если Министерство обеспечит нужную защиту, то, конечно, приходите оба. Но вообще, – она вздохнула, еще раз взглянула на Лили, и в этом взоре отразилась вся ее усталость, – нечего там глядеть. Помолвка как помолвка.       – Разве ты не рада? – Лили удивленно взметнула брови, на что женщина только фыркнула и покачала головой.       – Нет. Не рада, – отрезала миссис Уизли. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Она пропадает сутками на работе, он Министерство бросил, работает с Джорджем и ревнует ее к каждому столбу. У них в этом центре столько мужчин – вот он и бесится, как бы не увели, – она помедлила, разглаживая обертку, будто что-то припоминая. – Пока они искали крестражи весь год, у них троих там чего-то произошло, но нам не говорят. Сначала все было тихо, а потом, как только сдали ЖАБА, пошли разборки. Так что наш дом теперь ходит ходуном.       Лили ничего не ответила и принялась усиленно завязывать бантик на новой коробке. Вместе с домовихой женщины, перебрасываясь ничего не значащими фразами, заворачивали подарки для близких, однако настроение было отнюдь не праздничное. В сером убежище, кроме кипы разноцветной бумаги, стопки свитеров и всяких безделушек, предназначавшимся многочисленным Уизли, не было ничего, что хоть как-то напоминало о Рождестве: ни густого запаха хвои, ни забавных украшений, ни ароматных пирогов и вкусных блюд – так захотела сама хозяйка. Вернее, желания не было.       В окне напротив раздался осторожный стук – белоснежная сова с запиской в клюве весело мотала головой и просилась внутрь. Лили подошла, быстро распахнула ставни, и птица влетела в дом, тут же усаживаясь к ней на плечо. Женщина потрепала ее за холку и развернула торчащую в лапках записку.       «Сделай то, о чем тебя просил».       Лили сжала крошечный пергамент и задумалась. Рыжие волосы, еще пуще горевшие в тусклых лучах солнца, закрыли лицо, на котором отразилась нерешительность. Вот уже несколько раз он настойчиво обращался к ней с просьбой, но она безрассудно медлила – не могла собраться с духом. Дважды пережившая Волан-де-Морта, вооруженная одной только надеждой Лили и сейчас надеялась, что все обязательно закончится.