Незаконченная история Лили Поттер

      Еще до злополучной встречи, в день, когда Скоуро Мальсибер сбежал из Азкабана, в тюрьме произошла череда событий, о которых Лили да и многие посвященные не знали и не могли знать.       Северус Снейп сидел в тесной и сырой камере. Из всех вещей у него были лишь твердая койка с рваньем вместо постели, откидной стол на цепях, тюремная роба и детский портрет, который он берег пуще всего. Северус постоянно держал его при себе и каждый раз, когда грудь обжигало, бережно разворачивал листок и читал новое послание от Лили. Он в глубине зачерствелой и поломанной души, как умел, радовался всякой чепухе и новым известиям, которыми она его засыпала: распорядком дня, новыми обликами Теда, крупицами коуквортских слухов. Но главное – Снейп ежедневно ждал вестей о его еще не родившейся дочери.       Тот день, когда Лили написала, что у них будет ребенок, перевернул все в душе угрюмого узника и заставил по-настоящему испугаться. Он никогда не любил детей и не выносил их на дух – они казались ему вечно вопящими, глупыми, проблемными созданиями. Он даже не мог представить, что по ту сторону Азкабана, через Северное море, однажды в его доме поселится маленькая девочка, которая будет состоять из его плоти и крови и носить его фамилию. Он вспоминал маленькую Лили и даже Гарри, пытался представить, чем живут и интересуются дети, и всякий раз не мог поверить, что у него будет такой же ребенок.       Он назвал еще не появившуюся дочь Альмой – это имя тогда еще профессор Снейп услышал однажды в магловском квартале, когда незнакомая женщина подзывала к себе девочку, страшно похожую на Лили. Северус едва не потерял дал речи – он будто на минуту встретился со своим прошлым, но рыжая девочка махнула копной волос и пробежала мимо него, совершенно незаинтересованная черным угрюмым человеком.       Он не понимал и не испытывал отцовских чувств и боялся, что если судьба однажды предоставит ему шанс увидеться с дочерью, то не найдет подходящих для нее слов. Да и сможет ли он вообще когда-либо увидеть Альму – Северус не знал. А потому каждый раз с нетерпением и опаской ожидал писем Лили. Но в чем мужчина был уверен точно – его дочь будет совершенно не похожа на сына Джеймса. И никогда не повторит ошибок своего отца. Если вообще захочет называть его отцом.       В таких рассуждениях проходили его однообразные, молчаливые дни. Весь мир Северуса съежился до размеров тюремной камеры и потрепанной картинки. И, когда однажды его мысли прервало лязгание тяжелой двери, он нахмурился и вяло спросил стражника в красной мантии – цвет охраны Азкабана:       – Чего?       – Выходите, – скомандовал охранник.       Они двинулись по узким тюремным коридорам, которые едва-едва мерцали в тусклом свете. Руки Северуса были намертво связаны заклинанием. Он брел впереди, подгоняемый волшебной палочкой, поднятой наготове. Вдали, навстречу ему показалась еще одна красная мантия, которая, подобно дементору, плыла за добычей и неумолимо, шаг за шагом, приближалась к узнику. Лицо скрывал длинный капюшон, натянутый до подбородка. И когда летящий стражник и осужденный поравнялись, тот, что шел навстречу, сухо кивнул конвоиру, и бывший профессор заметил, как будто из-под капюшона ему едва заметно улыбнулись. Только в этой улыбке сквозило что-то дикое.       Оказалось, его вызвал Кингсли – он не оставлял намерений пересмотреть дело, но широкие связи Бертины всякий раз ломали его планы. Дело Снейпа особо, в отличие от других Пожирателей, стало хорошо известно магической Европе и Америке. Международная конфедерация магов даже опубликовала специальную ноту к Брустверу, в которой решительно выступала за суровое наказание бывшего директора. Но молодой министр, любезно принявший столь высокие документы, только хмыкнул и бросил их в камин.       И в этот день он явился в Азкабан, чтобы еще раз допросить Снейпа в надежде найти хоть какие-то детали. Но упрямый Северус замыкался всякий раз, когда дело как-то касалось Лили.       – Мистер Снейп, – устало сказал Бруствер, – я вас не понимаю. Почему не хотите мне помочь?       – Вы уже помогли, – ледяным тоном отозвался Северус. – На четверть века вперед.       Кингсли поджал губы и отвернулся.       – Вы же знаете: я никогда бы не отправил вас сюда. Но, может быть, то, что случилось, отчасти справедливо. Вряд ли вы сильно изменили мнение насчет Темной магии и маглорожденных. Понимаете? Но я все равно попробую вытащить вас.       – Понимаю. Не старайтесь – огня в вас много, да толку мало. Так что занимайтесь своими обязанностями и не суйтесь сюда с предложениями, пока вас не скинули с должности, – процедил Снейп. Министр шумно вздохнул и закатил глаза. Он ходил туда-сюда по комнате, спрятав руки в карманы мантии. У него оставался последний аргумент, к которому он не хотел прибегать.       – Северус, вы скоро станете отцом, – тот молча глянул исподлобья. – Вы хотите, чтобы ваш ребенок вырос без отца? Чтобы в него тыкали пальцем и кричали на каждом углу «это дочь Пожирателя Снейпа»? Подумайте, какое будущее ее ожидает среди волшебного сообщества, – Кингсли увидел, как Снейп стиснул зубы и побледнел.       – Лучше, если она никогда не будет знать своего отца, – медленно выговорил он. – Но если вы допустите, что мою дочь кто-то унизит таким способом, тогда вы – отвратительный министр.       Их разговор окончился ничем, и Снейп вновь отправился в свою камеру, плутая под конвоем палочки по углам и закоулкам. И когда его привели в одинокую берлогу и заперли, он выждал, а потом осторожно провел рукой под матрацом – в те редкие моменты, когда ему приходилось покидать камеру, он прятал рисунок в грязном тряпье. Рука скользнула по шершавой койке, но не нашла заветного листка. Еще раз – и снова ничего. Северус быстро соскочил, сорвал лохмотья и перетряхнул каждый дюйм. Но рисунка не было. В отчаяньи он обшарил каждый угол и каждую щель камеры, но так и не нашел мальчишку. Поняв, что его секрет раскрыт, мужчина бессильно опустился в куче тряпья, сжав ладони, и на лицо набежала черная тень.

***

      – Ну что, Эванс! Думала, мы больше не увидимся? Зря-я-я, – скрипел противный голос, будто скребли ножом по металлу. – Я пришел за тобой! Она дрожала всем телом, от одного вида этого острого лица с гнилыми зубами хотелось закричать или сойти с ума. Он облизнулся и наставил ей палочку в грудь, отчего у Лили перехватило дыхание. Перед глазами пронеслись лица Гарри, Северуса, Теда – все, кто был рядом, слились в один вихрь. Еще секунда – и все померкнет.       – Ава...       – НЕТ! – она выставила вперед руку, будто это смогло бы защитить ее от Непростительного заклятия...       Лили вскочила с кровати и нашарила в темноте ночник. Ее била дрожь, а по спине текла струйка холодного пота. По счастью, мерзкий тип растворился во сне, в котором, кроме них двоих, не было ни души – только ветер завывал в ночи, а с неба тускло смотрели холодные звезды. В животе беспокойно ворочалось и елозило, отчего женщина тут же приложила руку и принялась успокаивать.       – Тише, Альма, это сон. Просто страшный сон.       Она встала и наклонилась к Теду в кроватку, которая стояла вплотную рядом с ней – тесная комната не оставляла для каждого из них ни дюйма своего пространства. Теди мирно посапывал, теребя край одеяльца. Спать совершенно не хотелось – да и как, когда в тебя хотят швырнуть Авадой. Лили накинула мантию Северуса, ту самую, что он отдал при последней встрече, захватила дневник и тихонько спустилась в кухню. Маленький домик, как и вся волшебная и неволшебная Британия, спал глубоким сном. Часы отмерили полтретьего ночи.       «Может, это только мои страхи, – подумала она. – Ну-ка, Лили-Зои, прекрати тревожить людей по пустякам и трястись из-за какой-то ерунды! Он получил свое и будет гнить в Азкабане оставшуюся вечность».       Она встрепенулась и решила, что будет храброй, как и в двадцать лет. Запала хватило, чтобы заварить чаю. А потом Лили вспомнила, как в ее видениях всплывал Волан-де-Морт, уничтожающий самых дорогих ей людей, и вся решимость улетучилась в облачке чайного пара.       «Нет. Напишу. Вдруг в этом что-то есть», – успокоила себя женщина.       Ответ прилетел в то же утро, чего не бывало прежде, при том что женщина не отправила даже дежурной записки. Обычно Лили ждала вестей по меньшей мере дня два, иногда по неделе, но сегодня ее поразила та скорость, с которой сова влетела к ней в окно. В записке была одна лишь строчка, нацарапанная мелким кривым почерком:       «Мальчишке больше не пиши – потерялся».       Лили разочарованно придвинула к себе дневник, лежавший раскрытым на столе. Единственный надежный, пусть и односторонний канал связи оборвался. За это время она так привыкла писать сюда, представляла, как Северус это читает и ухмыляется ее ребячеству. Теперь волшебство, которое было женщине под силу, пропало.       Лениво водя ложкой по блюдцу, Лили обдумывала все, что, как стая пчел, роилось у нее в голове. Куда пропал мальчишка? Почему в последнее время так много писем и звонков? Зачем приезжали Хагрид и старуха-судья? Все эти настойчивые расспросы, предложения переехать, сновавшие министерские, которые должны охранять ее покой, добавили еще больше паники. На секунду возникло подобие мысли, но она тут же, испугавшись, отвергла ее.       Во время жизни в магловских кварталах, где люди привыкли рассчитывать только на собственные силы и не помышляли ни о каком волшебстве, все было гораздо проще: реальная, даже рациональная жизнь не требовала прислушиваться к собственным ощущениям и тайным чувствам. Фантазии всегда оставались лишь фантазиями и крайне редко сбывались. Теперь все было по-другому: нужно привыкать, что любое неосторожное видение, любое новое, еще не ведомое чувство было предвестником чего-то настоящего. Однако то, что для других всегда служило источником знаний, для Лили превратилось в дым – у нее не получалось мыслить как волшебница.       Входная дверь задрожала от энергичного стука. Женщина, стараясь ступать как можно тише, подкралась к маленькому оконцу в прихожей.       – Кто? – вкрадчиво спросила она.       – Мама, открой, это мы.       На узенькой дорожке, ведущей к дому, толпились Гарри, Гермиона, Артур и двое неизвестных в синих мантиях. От неожиданности женщина побледнела.       – Что случилось? – едва выговорила она.       – Э...Ничего, – замялся Гарри и принял добродушный вид. – Собирайся. Мы приехали за тобой.       Лили с недоверием оглядела каждого и так и осталась стоять в узком проеме, не давая никому пройти.       – Лили, будет лучше, если ты поживешь у нас на виду, – резонно вставил мистер Уизли.       – Да что, черт возьми, происходит? – сурово спросила она, откинула выбившиеся на лицо волосы и схватилась за мантию. – Кто-нибудь соизволит объяснить?       – Миссис Поттер, пожалуйста, поедемте с нами, – выпалила Гермиона, – пока он не нашел вас первым.       Гарри посмотрел на подругу и зашикал. Он весь как-то съежился, точно виноватый. Гермиона поняла, что сболтнула лишнего, и отвела глаза. Лили уставилась на озабоченную троицу, и мысль, кочевавшая до того бессловесным облаком, вдруг обрела имя.       – Кто ищет? – быстро сказала она. – М-мальсибер?       Три головы молча кивнули в ответ.       Моментально все вещи были уложены в старую, расшитую бисерную сумочку. Лили спихала туда чуть ли не полдома – все, к чему она успела прикипеть за это время. Маленький Тедди плакал на руках и никак не мог успокоиться – его пугала толпа. С сожалением женщина захлопнула двери старого коттеджа, который тут же скрылся под действием чар, все по очереди влезли в министерский автомобиль и тронулись в путь, покидая Коукворт. По дороге Лили задавала бесчисленное множество вопросов – ей хотелось знать все.       – Вы выследили его? Где он сейчас?       – Есть сведения, что в Литл-Рединге, – сказал Артур. – Сама понимаешь, это в семи милях от Коукворта. Мы наложили на Паучий тупик мощные чары – магия это позволяет, – но укрыть весь город от Мальсибера не сможем. И если ты...       – И если я выйду за пределы улицы – он меня найдет, – опередила женщина, отчего Артур только молча кивнул, подтверждая ее догадку.       – Кто-то еще пострадал?       – Две магловские семьи и Абботы – это волшебники. Есть жертвы, – отозвался Гарри. – Мы следим за всеми, кто хоть как-то был связан с Пожирателями. Но он ищет тебя в первую очередь. Нас обоих. Но я его не боюсь, – голос сына дрогнул на последних словах, и Гарри шумно вздохнул, устроив поудобнее Тедди на коленках.       – Он мстит за крах Пожирателей и Волан-де-Морта... – начала объяснять Гермиона.       – Не надо, – остановила Лили. – Я понимаю. Здесь много причин, к тому же у нас с ним личные счеты. Он хотел убить меня, но Северус помешал ему.       Ехали по мерзлой дороге, извивавшейся в увядшем поле. Природа уже давно отыграла мелодию жизни, сбросила все краски и заснула крепким сном. Зима, пришедшая в этот раз не по календарю, высветлила горизонт на много миль вперед. Лили обернулась: позади оставался полусонный городок, взволнованный недавней перепалкой. Женщина уехала, оставив зевак гадать, кто же она на самом деле.       – Стойте! – крикнула Гермиона. – Там кто-то есть!       Машина немедленно заглохла, и все, кроме Тедди, повернулись в сторону, где сидела Грейнджер. За ней, в боковом стекле виднелось бескрайнее поле, над которым висело темное дымное облако, а на снегу лежал, по-видимому, человек.       – Дамы, ни с места! – строго скомандовал Артур. – Гарри, Ригид, идем со мной. Перкиссон, вы остаетесь настороже.       Трое вышли из машины и быстро удалились в сторону дымки, наизготовку выставив палочки. Лили видела, как они подошли к лежащему, пару раз выстрелили заклинаниями, и, отлевитировав человека, направились обратно. Четыре темные точки приближались к дороге, и в машине четко разглядели, что рядом с мужчинами в воздухе плыла женщина в сером пальто.       Гарри обогнал мужчин и быстро открыл двери автомобиля.       – Мама, выйди, пожалуйста, – торопливо сказал он. – Надо убедиться.       Убеждаться было незачем. Лили еще на полпути поняла, что это Сьюзан. Она кивнула и зажала рот рукой. Слез не было, но зловещее убийство никак не вязалось с хохотушкой из Глазго. Никто, знавший Сьюзан, наверняка никогда бы не подумал, какая ужасная смерть ожидала ее.       – А Бертина? – спросила Гермиона, вставшая рядом.       – Хороший вопрос, – ответил Артур. – Вот что: я отправлюсь с ней в министерство, заодно узнаю о судье, а вы едете к поезду, как договаривались. Не спускать глаз с Лили, – приказал он синим мантиям.       Оставшаяся дорога стала еще тяжелее. В поезде Лили тихо спросила сына:       – Где мы будем жить, Гарри?       Он сделался задумчивым, будто этот вопрос уже давно вертелся в его голове.       – Вариантов немного, – перебила его Гермиона. – Мистер Уизли против, чтобы вы жили в «Норе» – Мальсибер хорошо знает это место. Они даже поссорились из-за этого с миссис Уизли, – наскоро проговорила девушка, чуть покраснев. – В дом Сириуса вы попасть не сможете – на нем слишком много чар, и мы не уверены, что он неизвестен оставшимся сочувствующим. Остаются поместье Тонксов, «Ракушка» Билла и Флер и убежище Дамблдора, о котором знаете только вы и мистер Снейп.       – Что ж, – пожала плечами Лили, – видимо, придется опять жить в этой тюрьме.       – Мама, почему ты не хочешь к Биллу? Они о вас позаботятся, – удивился Гарри. – Готовы принять хоть сегодня: места всем хватит. Дом под чарами Фиделиуса, а Билл – хранитель тайны, так что никто не сможет тебя обнаружить.       – Сынок, ты бы хотел подвергать опасности всех, кто тебя окружает? Зачем я им? И эта Флер не очень-то дружелюбна.       – Я же говорила! – вставила Гермиона. На лицо Гарри набежало хмурое облачко, и он, молча согласившись, кивнул. Тед, сидевший у него на коленках, бодро крикнул и от души стукнул крестного кулачком в челюсть. Все невольно засмеялись.       – Ребята, а вот Теду, пожалуй, нужно на время переехать – так он будет в большей безопасности, – вздохнула женщина и ласково посмотрела на мальчика.       – Мы думали об этом, – тихо сказал Гарри. – Боялись, что ты не захочешь расстаться.       И разговор из напряженного русла перетек в мирное. Последнее купе, которое они занимали, было выкуплено только для них и со всех сторон сокрыто всевозможными защитными заклинаниями. Лили, окруженная компанией, выдохнула и к концу поездки даже заливисто расхохоталась, как смеялась в школьные годы. Маленький Тедди играл шоколадными лягушками, и при каждом взвизгивании его волосы становились ярко-розовыми, отчего смеялись еще больше. На время вся компания, казалось, забыла о цели путешествия, с усилием изображая веселость, но утренние события крепко засели у каждого в голове и заставляли постоянно возвращаться к покинутому дому и полю, где Сьюзан встретила свою смерть.       Они прибыли на Флит-стрит, в убежище, по-прежнему открытое для Лили. Она нашла его таким же, как и тогда, весной, когда впервые переступила порог: здесь также валялись в хаосе вещи, оставленные ею в спешке и волнении, в воздухе парили порох и пыль, щекотавшие нос. Как странно: она вернулась в то время, когда считала Северуса негодяем и убийцей. Тогда Лили не могла даже представить, что полюбит его и будет носить его ребенка.       В дом, повеселевший от огня и Согревающих чар, медленно стекались бывшие орденцы. К неудовольствию Лили, явился и министр, которого женщина слабо поприветствовала сухим кивком. Он оглядел все углы и стены, долго копался в камине, чихая над пепелищем, и с любопытством изучал наложенную защиту.       – А неплохо! – крикнул он. – Магия Альбуса до сих пор надежна. Артур, думаю, этому дому вполне можно доверять. Но камин, – он провел рукой сверху, оставляя на пушистой полочке чистый след, – я бы запечатал или подключил к своему. Кто знает, кому вздумается забрести сюда по ошибке.       – Например, кому-нибудь из Малфоев, – хихикнул Гарри прямо над ухом Гермионы, которая тут же надулась и с силой наступила ему на ногу. – Ай! Полегче! Чего это они тебя так заботят? Вот я Рону расскажу, – заговорщически протянул парень.       – Прекрати обесценивать мою работу! – насупилась девушка. Тень миссис Уизли тут же показалась на ее лице, и Грейнджер покорно отступила, совсем тихо прибавив, чтобы слышали только они двое. – Мы еще поговорим.       – Итак, Лили, – сказал Кингсли, когда все уселись за стол. – Первое. Раз уж выбрала это место, никто, кроме нас, не должен знать, что ты здесь. Ни Рон, ни Перси, ни Билл – никто. Для общего блага, – и он обвел всех цепким взглядом. – Наложим заклятие доверия и выберем хранителя. Второе. Флетчли-Хопс жива. Она трансгрессировала без племянницы прямиком в Министерство. Между ними вышла размолвка в гостинице, и Сьюзан хлопнула дверью перед носом тетки. Для нее это тяжелый удар. И третье. Нам пока не удалось выяснить точно, но круг общения твоей приятельницы весьма сомнителен. В нем мы обнаружили по меньшей мере трех сочувствующих Пожирателям, один из них был ее парнем.       – Вот! Я не зря подумала, что это она привела метку в Глазго, – хлопнула Лили по столу.       – Может быть, и так.       – Милая, – отозвалась Молли, гремя чашками, – никуда не выходи в одиночку до тех пор, пока его не поймают. И никому, кроме нас, не открывай. Аберфорт отпустит для тебя Кики. Конечно, у меня уже приготовлена комната, но раз Министерство, – она особо подчеркнула это слово, – против, а к Биллу ты не хочешь, придется пережидать здесь, – миссис Уизли, пока говорила, холодно смотрела на мужа, показывая ему все знаки неудовольствия.       – Дорогая, давай не будем, – мягко сказал Артур. – Ты умная женщина и все понимаешь.       – А еще я понимаю, что Лили остается здесь совсем одна.       – Я останусь с мамой, – подхватил Гарри и поймал благодарный взгляд.       – Будь осторожен, – напутствовал Бруствер. – Остальное обсудим у меня. Наберитесь терпения – большего предложить не могу. А пока что, Молли, я не против отведать твой фирменный пирог.       Когда квартира была до блеска начищена и вымыта, вещи аккуратно разложены по местам, а на кухне лежала гора вкусной еды, компания ретировалась по домам, оставив Лили с детьми. Теда решено было отвезти завтрашним утром. Женщина, тяжело шаркая от усталости, свалилась в кресло у согревавшего камина. Она полулежала в своих мыслях, положив руку на живот. Ей не хотелось возвращаться сюда еще раз, но присутствие Гарри ободряло и успокаивало. Юноша сел рядом.       – Э-э... Все в порядке? – тихо спросил он.       – Да. Да, конечно, – тут же отозвалась она, выныривая из полудремы. – Просто задумалась.       Он смотрел на нее, и Лили только сейчас заметила, что сын наблюдает за животом. Разговор вертелся на языке.       – Может быть, тебе лучше поспать? Ты, наверное, устала за день.       – Ничего. Не волнуйся – мы прекрасно уживаемся, – и она тепло улыбнулась. – Хочешь потрогать? Она шевелится.       – Ну... э... давай, – он робко подошел к ней и аккуратно положил теплую ладонь. Девочка, словно почуяв незнакомца, пнула ножкой, отчего Гарри отпрыгнул, а Лили тихо засмеялась.       – Ее зовут Альма. Я думаю, вы подружитесь.       Он смутился и едва различимо пробормотал что-то бессвязное.       – Гарри, дорогой, – она схватила его за руку, – ты всегда для меня будешь первым и главным во всем. Я никого и никогда так не искала и не ждала, как тебя. И, если будет нужно, я без раздумий отдам за тебя жизнь снова и снова. Я очень горжусь тобой и люблю – просто помни об этом, – Лили говорила уверенно, но мягко, а лицо светилось присущей ей добротой, так что растроганный сын, наконец, обнял мать и растопил барьеры. Женщина потрепала черные непослушные волосы и тихо прибавила: – О Джеймсе я тоже помню. Он был бы безумно рад такому сыну. И дедушки, и бабушки – я уверена, все были бы от тебя без ума.       Улыбка на лице парня расплылась до ушей. Он крепче стиснул руку матери.       – И Северус об этом знает. Он примирится с тобой – вот увидишь.       – Думаешь? – неуверенно спросил Гарри.       – Иного пути нет. Иначе за плохое поведение один из вас будет жить в чулане, – спокойно сказала женщина и взметнула брови вверх.       – Ну, – нервно засмеялся Гарри, – свое я в чулане уже отжил, а вот Снейпу там очень даже нравилось... Ладно, – вздохнул он, видя, как мать начинает хмуриться, – я постараюсь, когда он выйдет. К тому же я обещал ему.       – Обещал?       – Да, было дело.       – Вот и умница. А теперь, – она повертела головой, разминая уставшую шею, – мне, и правда, надо поспать.       Он помог ей встать, и женщина, потирая спину, как уточка, раскачиваясь, пошла в комнату. Но, стоило ей только выйти за порог, как ее окликнул сын.       – Как думаешь, папа смог бы с ним помириться?       Лили обернулась.       – Да. Твой отец успел осознать свои ошибки. Вообще он был добрым, просто чересчур хулиганистым. Звание Мародёра, знаешь ли, накладывает отпечаток. Но потом, – она запнулась, не желая произносить вслух о смерти, – потом он изменился.       Юноша улыбнулся, и Лили ясно увидела в свете камина того самого молодого Джеймса, который чуть растеряно и мягко смотрел на нее. Она поняла, что он на верном пути.