Незаконченная история Лили Поттер

      Вот и все. Слова камнем упали на дно души и раздробили все внутри. Двадцать пять лет для человека, без которого война была бы проиграна. Двадцать пять лет для того, кто поставил на карту абсолютно все: жизнь, честь, свободу.       Лили сидела в коридоре, сокрытая мантией-невидимкой, и смотрела, как, осклабившись, волшебники обсуждают приговор. Довольные лица, естественно, поддерживали суд, самый справедливый и честный, потому что зло – всегда зло и должно быть наказано. Ей не хотелось вступать в перебранки, доказывать, кричать, хватать этих тупиц – она просто смотрела на все так, будто ее здесь нет да и вообще не существует. Будто ее поцеловал дементор, оставив только жалкую оболочку. Рядом с понурым видом толпились Уизли и тихонько перешептывались с Аберфортом и Минервой. Гарри исчез из зала сразу после ухода судебной процессии. И сейчас остальные будто ждали указаний, как им быть дальше.       Лили, погруженная в мысли, а точнее в отсутствие каких-либо мыслей, не сразу почувствовала, как рядом с ней втиснулась худенькая светловолосая девушка. Со стороны показалось бы, что девушка не в себе: она с печальным видом занесла руку в сторону и оставила безвольно висеть в воздухе. Впрочем, за Лавгудами уже прочно закрепилась слава чудиков, если не сказать сумасшедших.       – Мне очень жаль профессора, – тихо сказала Полумна. – Это непросто, когда тебе никто не верит.       До Лили не сразу дошел смысл ее слов, как и то, что они были обращены к ней.       – Спасибо, – хрипло выдавила она. – Ты очень славная. Я рада, что у Гарри есть такая подруга.       – А я рада, что у нас есть Вы, – она повернулась к ней и лучезарно улыбнулась. Тоненькая, почти детская ручка, лежала на невидимом плече.       Маленький толстяк просочился сквозь заполнивших собою все пространство людей, одернул Артура и вежливо позвал за собой. Под цоканья и ухмылки семейство перебралось наверх к лифтам и, растворившись под звук скрипучего железа, оказалось в кабинете Кингсли. Министр окинул их красноречивым взглядом и показал рукой на длинный диван, где уже сидел Гарри.       – Кингсли, – начал с порога Артур, – ты обещал его вытащить.       – Я и сам так думал, – ответил тот, измеряя шагами комнату. – Флетчли-Хопс обтяпала это дело за моей спиной. Вы думаете, я знал? О ее назначении мне любезно поведал «Пророк».       – Не с того вы начинаете свое служение на посту министра, – тихо сказала Лили.       – Бертина настаивала на пожизненном, – откровенно поведал Бруствер. – Этот срок – ее уступка за особые обстоятельства. Нас было двенадцать человек, кто голосовал против, но мы ничего не смогли.       Лили укоризненно посмотрела на него сквозь слезившиеся глаза.       – Я понимаю вас, – честно сказал Кингсли. – Мне очень жаль. Но люди не готовы. Для них есть только черное и белое – все боятся ошибиться. Это все, что я могу сделать, – он навел палочку на дверь в стене, которая открылась, впуская измученного и хмурого Снейпа.       Он молчал, наглухо запечатав эмоции внутри себя. Лили, Артур, Молли избегали его черных пустынных глаз, а Аберфорт только кряхтел, делая вид, что страдает больным горлом.       – Я вас оставлю. Но недолго, – промолвил Бруствер и осторожно закрыл за собой дверь.       Повисло неловкое молчание.       – Да, хреново ему придется с такими химерами, – еще раз откашлялся Аберфорт. – Выгнать бы их всех к дьяволу... Эх, какое наследство оставил мой братец – попробуй-ка разгреби.       – Северус, мы сделали все, что могли, – мягко сказал Артур. – Кингсли прав: народ не в состоянии выяснять.       – Конечно, – поддел Аберфорт, – куда ж проще – всех причастных под одну гребенку и в Азкабан. Че там выяснять – боятся они. Ненавидят и боятся. Вон Малфои отделались испугом да и только, а тут такой фокус не пройдет – надо показательный суд устроить, – и он, не договорив, махнул рукой.       Северус молчал, словно глядя внутрь себя. Интуитивно он все это знал, и сокрушения теперь были ни к чему – пустая трата времени. Конечно, он был глубоко разочарован, хотя и понимал, что шансов давалось немного, но все его мысли сейчас занимала рыжеволосая женщина, прятавшаяся за мужскими фигурами и тайком вытиравшая мантией слезы.       – Кингсли сказал, что можно попробовать подать повторное прошение, – вставил Гарри и словно подарил присутствующим надежду. Все с готовностью ухватились за эту мысль.       – Не надо ничего, – сдавленно, как из-под земли, ответил Снейп. – Это бессмысленно.       – Бессмысленно, профессор, было кидаться в авантюры Альбуса и подставлять себя с головой, – не согласился седой волшебник. – Не подстелить соломки – вот самая настоящая бессмыслица. Да ты даже противоядия не припас – что за шпион такой! Если б не старые слезы Фоукса – давно лежал бы на кладбище.       – Что ж, – невесело хмыкнул Снейп, – я скоро там окажусь.       От этих слов Лили и Молли охнули.       – Не смей так говорить, слышишь! – крикнула из-за спин Лили. – Не смей! Здесь люди за тебя борются, а тебе все равно.       – Мне не все равно, – ответил Снейп, – но если самого министра, как дурачка, обвели вокруг пальца, что можете сделать вы и тем более я?       – Тут он прав, – согласился Аберфорт.       – Мы подадим прошение, – не глядя возразил Гарри. – Министр наберет достаточно авторитета и сумеет вас освободить.       – Когда он придет к настоящей власти, дементоры с потрохами высосут из меня всю душу, – усмехнулся Снейп, – если, конечно, его не выпнут раньше, чем я попаду в Азкабан.       – Не высосут. Министр недавно протолкнул закон, запрещающий дементорам охранять Азкабан, – вставил Артур. – Теперь этим будут заниматься мракоборцы.       – Отлично, – буркнул Снейп. – Будем играть с ними в плюй-камни. Жаль, не довелось, Поттер, попросить пару ценных советов у вашего крестного.       – Хватит! – прервала его Лили. – Остановись!       Все замолчали. Гарри побледнел и отвернулся – было видно, что имя Сириуса, прозвучавшее в таком невыгодном свете, больно резануло по его сердцу. Колючий и острый Снейп, покорившийся судьбе, был совершенно несносен и тяжел для окружающих. Тишину, как всегда, разбавил Аберфорт своим едким, но точным замечанием:       – Вот что, молодежь, – начал он, – вы вроде мните себя великими волшебниками, спасателями мира, но ни черта не смыслите в жизни. Мой братец вас отмыл, обул, одел, сказал как надо и не надо, а потом исчез. Вы трое, – он окинул взглядом Лили, Северуса и Гарри, – привыкли жить по его указке: как скажет – так и будет. А своего ума не нажили. Ладно Гарри – он еще молод, может быть, чему и научится, но вы двое хуже маленьких детей. Вами крутили-вертели, держали на привязи, а теперь не знаете, кому вручить поводок. Начинайте уже думать своей головой – вдруг под старость лет поймете чего-то.       Он отмахнулся от удивленных слушателей, пробурчал что-то про коз и пустующий трактир и вышел, слегка кивнув на прощание. Молли многозначительно улыбнулась ему вслед.       – Мировой старик, – сказала она, проводив его взглядом. – Вот что, профессор, хотите или нет, но мы не позволим вам отсиживаться на курортах Азкабана. Я прослежу, чтобы Артур и Гарри хорошенько занялись этим вопросом, хоть вы и не всегда этого заслуживаете.       И она стрельнула в мужчин глазами, указывая им на дверь, отчего те попрощались со Снейпом и вышли вслед за миссис Уизли. В комнате остались только Лили и Северус. Какое-то время они смотрели друг на друга в звенящей, натянутой до пределов тишине, и не знали, с чего начать и стоит ли начинать вообще. Но молчание прервала Лили, будто прокрутив увиденное заново и найдя нужную зацепку.       – За что ты так груб с ними? – тихо спросила она, широко распахнув глаза и глядя прямо ему в лицо, отчего намагниченный взгляд никак не сочетался с ее словами. – Они приняли тебя, простили и пытались помочь. И будут помогать, пока ты не выйдешь из тюрьмы.       Он помолчал секунду, чтобы успеть наглядеться прекрасным изумрудным взором.       – Я сам не могу себя простить, – честно ответил Северус. – И не стоило петь мне оды в суде – только себя подставили.       Лили не выдержала и мигом сократила расстояние между ними. Она уперлась кулачками в его грудь, словно хотела стукнуть или толкнуть, но ее намерения тут же улетучились и уступили место вселенской грусти, отпечатавшейся на некогда изящном лице. Он попытался отстраниться, но она тут же схватила его за плечи и прижалась к нему изо всех сил.       – Не надо, Лили, – тихо сказал он, не отвечая на объятие. Его руки, как неживые, висели по швам. – Не жалей меня.       – Ты хотел, чтобы я ответила на твои чувства – я пришла. Что не так? – она уткнулась в его грудь и не поднимала глаз.       – Все. Мы всегда были по разные стороны, так что не стоит – живи своей жизнью. Теперь у тебя есть сын и целая армия рыжих Уизли.       – Придурок! Морщерогий кизляк! – она изо всех сил толкнула его. – Я пришла к тебе, стою как идиотка. А ты струсил...       – Я не струсил!       – А как это назвать? – раскраснелась Лили. – Ты хоть знаешь, сколько всего я передумала, сколько корила себя? Я пошла против Гарри, против этого стада баранов, которые на тебя таращились, как в цирке, против себя пошла! Думаешь, легко принять твои былые заслуги? Но теперь, когда я плюнула на все и переступила через прошлое, ты говоришь, чтоб я жила своей жизнью! А если я не могу без тебя! Не могу! Как мне жить дальше?       – Тебе придется, – в голосе Северуса пробежала дрожь.       – Дьявол, зачем ты появился в моей жизни? – всхлипывала Лили, вцепившись себе в волосы. – Перевернул все вверх дном, сломал, а теперь уходишь.       Он мягко взял ее лицо в руки и заглянул в зеленые глаза, пытаясь успокоить, но знал, что это бесполезно. Дорожки слез блестели на щеках в слабо освещенной комнате, рыжие, вечно растрепанные волосы, как пожар, разметались на голове и на плечах.       – Прости меня. Меньше всего я хотел причинить тебе боль. И я не ждал твоей благосклонности, – совсем тихо ответил Снейп.       Она схватила его за руку и склонилась над ней. Ледяная кожа обжигала губы. Женщина попыталась согреть ее своим дыханием.       – Такой холодный, а внутри горишь, – горько промолвила она, прижимая его ладонь к своей щеке.       Он не выдержал и крепко сжал Лили в объятьях. Медленно осыпал поцелуями лоб, глаза, губы, тусклый рубец на щеке... вдыхал медовый запах волос... вытирал беспрестанно бежавшие слезы... Она закрыла глаза и молчала, отдавшись в его власть. Лишь только сбивчивое дыхание и крепкая хватка на спине выдавали в ней сильнейшее волнение. В такую минуту они оба боялись нарушить невероятную тишину, ведь она жаждала этого последние дни, а он – всю жизнь.       – Сев, давай сбежим, – едва слышно, задыхаясь от поцелуев, прошептала Лили, – придумаем что-нибудь.       – Это невозможно, – выдохнул Снейп, касаясь губами ее шеи и зарываясь в густую рыжую прядь. – Мы в самом охраняемом месте Британии после Азкабана.       Он проскользнул к ямочке у ключицы. Руки крепко лежали на тонкой талии. Северус чувствовал, как Лили содрогается от каждого прикосновения.       – Ты же волшебник, – слабо возразила она и откинула назад голову. Ее разум терял остатки самообладания, готовясь к пожару.       – Они тоже. Не забывай...       Внезапно поцелуи прекратились, он отстранился, едва подавляя желание. Руки по-прежнему крепко держали Лили, а глаза лихорадочно горели, однако Северус изо всех сил боролся с самим собой. Она вопросительно посмотрела на него, желая продолжения, которое резко прервалось.       – Что-то не так? – растерянно спросила Лили.       – Мы в министерском кабинете, не стоит...       – Да к черту его! Провалитесь они всем министерством! Сейчас есть только мы, – в ее голосе сквозила страсть, – и у нас так мало времени.       – Я не хочу, чтобы ты потом страдала, – возразил Северус со всей горячностью, которой никто и никогда не слышал от него.       – Я уже страдаю – разве не видишь? – Лили обвила его шею. – Так пусть у нас останутся хотя бы эти воспоминания.       Она смотрела со всей страстностью, утопая в черных глазах. Поцеловала уголок тонких губ.       – Ты любишь меня?       – Всегда, – выдохнул он и пересек черту.

***

      – Ты знаешь, что у тебя красивая улыбка? – спросила Лили и игриво провела пальчиком по тонким губам. – Почему ты так редко улыбаешься?       – Потому что я улыбаюсь только тебе, – мягко сказал Снейп, целуя каждый дюйм ее лица. Он все никак не мог поверить, что касался такой родной, такой желанной женщины, которая отвечала ему взаимностью.       – Интересно, почему никто не идет? – спросила Лили, удобно устроившись в объятьях, скользя по расстегнутому сюртуку. – Хоть бы они забыли про нас.       – Думаю, кое-кто понял, чем мы тут занимаемся, и решил не совать нос, – хмыкнул Снейп.       Лили заливисто рассмеялась и уткнулась ему в грудь, быстро краснея. В кабинет действительно уже давно никто не заглядывал, и они устроились на диване, совершенно счастливые и безумно влюбленные, как два подростка. Лили приникла к Северусу, будто довольная кошка, ластясь и играя с хозяином, который ласково смотрел на нее.       – Боже, какие мы дураки! Столько времени потеряли! – тихим, но счастливым голосом отозвалась она. – Если бы не твой несносный характер...       – Если бы не твое упрямство и спесь, – протянул Снейп. – А вообще, если бы ты в школе хоть раз обратила на меня внимание, неприступная Лили Эванс, мы бы давно уже были женаты.       – Эй! – она легонько стукнула его. – Это я-то неприступная? Ты себя в зеркале когда-нибудь видел? К тебе ж не подобраться.       Он притворно удивился.       – Разве ты не помнишь, как я подарил тебе радужную лилию?       – Помню.       – А как поцеловал тебя на восьмом этаже у рыцарей?       Женщина хитро прищурилась, так что в изумрудах вспыхнули лукавые огоньки.       – Что-то не припомню такого. Наверное, тебе приснилось, – она изо всех сил пыталась говорить отстраненно и сдерживать смех.       Северус намек понял и, не говоря ни слова, накрыл ее губы своими, сливаясь с Лили в долгом, глубоком поцелуе, от которого у женщины перехватило дыхание, а на затылке побежали мурашки.       – А теперь? – буркнул он.       – Теперь запомню, – сбивчиво вдохнула она, сияя довольной улыбкой и еще крепче обнимая его.       Он уткнулся в макушку медовых волос. Оба помолчали – каждый о своем. Пока женщина просто наслаждалась его запахом и близостью, Снейп унесся в воспоминания. Вопрос, который мучил его с утра, снова завертелся в голове.       – Лили, – позвал Северус, и в голосе зазвенели нотки практически неуловимые неуверенности, – ты правда меня простила?       – Для директора Хогвартса ты слишком глуп, – съязвила она. – Вообще хоть что-то соображаешь в женщинах?       Он поморщился.       – Проще научить твоего сына варить зелья, чем разобраться в вашей ветреной природе.       Она деланно отстранилась и надула щеки.       – Ну, вот не можешь ты ни дня прожить, чтобы не покривляться и не сумничать! – Лили засмеялась, будто заливисто зазвенел колокольчик, и тут же с нежностью добавила. – Я тебя простила. Но! – она подняла палец и тут же стала серьезной. – С одним условием, что ты, Северус Снейп, больше не будешь цепляться к Гарри. И да, он не просто «мой сын», «мое чадо» или «Поттер» – у него есть имя.       Снейп закатил глаза и фыркнул.       – Ближайшие двадцать пять лет, к счастью, я его не увижу.       – Сев! – она нахмурилась. – Я сейчас разозлюсь.       Он сделал кислую мину, будто его принуждали съесть конфетки со вкусом ушной серы, но хорошенько подумав, выдавил.       – Хорошо. Будь по-твоему. Только обещание это бессмысленно...       – Помолчи! – Лили по-детски зажала ему рот ладошкой. – Просто помолчи. Тебе идет, когда ты молчишь и улыбаешься. Мы вытащим тебя – это я обещаю. И будем жить все вместе.       Снейп погладил ее по голове и ласково улыбнулся – той желанной улыбкой, предназначенной только для Лили. Провел рукой по щеке и с несвойственной ему нежностью, от которой отдавало каплей горечи, поцеловал ее в закрытые глаза.       – Мне жаль, что все так вышло, – осторожно отстраняясь, сказал он. – Я снова заставляю тебя ждать. Я пойму, если ты не захочешь. Лучше живи, как пожелаешь, обо мне не сожалей и не заботься, – последние слова дались ему особенно тяжело. В сердце Лили снова заворочалось что-то тяжелое. Пара фраз спустили с небес на землю и заставили вспомнить, что их ожидает. Глаза предательски защипало.       – Северус, хороший мой, перестань. Ты, правда, туго соображаешь. Как ты вообще додумался говорить такое женщине, которая полностью тебе отдалась? Я буду тебя ждать хоть целую жизнь, как ждал ты, как я ждала Гарри. Мы же знаем, что все возможно. Мне плевать на этот суд: мы вытащим тебя, даже если придется взорвать эту чертову тюрьму и выкрасть тебя, – она схватила его за плечи. – Да зачем ждать? Давай просто сбежим!       Он снова улыбнулся, но на этот раз как-то слишком печально.       – Оказывается, ты – большой наивный ребенок. Надеюсь, Уизли тебе помогут.       Женщина хотела возразить, но за дверью резко послышались голоса и нарочито долго раздавался стук. Кто-то снял Чары оглушения и медленно оповещал двоих о скором прибытии. Снейп нахмурился и быстро застегнул пуговицы на сюртуке. Лили спрыгнула с дивана и стыдливо укуталась в не по размеру длинную черную мантию, сокрывшую порванную в запале одежду. Радость быстро покинула ее – она побелела и задрожала. Сердце сжалось от боли и неминуемой разлуки. Чувствуя, как нервные клетки рассыпаются в прах, она вцепилась в руку Северуса, ища поддержки и пытаясь дать ему хоть толику уверенности. Но Снейп вытянулся тонкой струной и принял отстраненное выражение лица, за которым обрывались его мир и счастье.       Дверь отворилась, и Кингсли Бруствер сначала робко заглянул, а потом осторожно прошел в кабинет, стараясь не смотреть парочке в глаза. Он давно все понял и просто тянул время, чтобы эти двое могли выяснить отношения и...попрощаться.       – Северус, Лили, – мягко начал он, откашливаясь, – боюсь, у нас больше нет времени. Пора.       Лили прижалась к Снейпу и, что было сил, обхватила его руку. От ее игривости и детского счастья не осталось и следа. Он же молча ждал.       – Неужели это не может подождать хотя бы до завтра? – с надеждой спросила Лили. – Уже поздно. Добираться ночью по Северному морю опасно.       Кингсли ничего не ответил, лишь только отрицательно качнул головой.       – Вы здесь больше двух часов. Если Бертина пронюхает, что вы вдвоем столько времени сидите в моем кабинете, – он откашлялся в кулак и продолжил, – то Северусу не поздоровится, как и всем нам.       – Какой бред, – фыркнула Лили. – Нет, это сон какой-то. Вы сажаете человека, который всего себя отдал на борьбу с Волан-де-Мортом!              Она старалась говорить как можно спокойнее, но в горле уже стоял предательский ком. Еще немного – и начнет щипать глаза, и тогда уже не остановить поток слез. Северус мягко высвободился от ее рук и безмолвно ступил вперед, давая понять, что готов. Кингсли кивнул, взмахнул палочкой, и серебристое облачко вылетело через закрытую дверь к неизвестному адресату.       Все. Остались считанные мгновения.       Лили попыталась что-то сказать, но слова не шли на ум. Она просто стояла позади, оцепеневшая, и уставилась на дверь, которая вот-вот должна была открыться.       – Я могу...навещать...его? – с трудом выговорила женщина, изо всех сил борясь с дрожащим голосом и подступающими слезами, которые уже блестели на двух изумрудах. – В магловских тюрьмах это разрешено.       – Свидания разрешены только родственникам, – уклончиво ответил министр. – Мне очень жаль.       Больше незачем было удерживать в себе слезы. Лили закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Все это время Снейп стоял впереди нее и не смел повернуться. Он знал, что с ней происходит, но не мог вынести эту муку и успокоить ее. На прощание.       Она вытерла дорожки слез мантией и только теперь заметила, что это его мантия. Опомнившись, Лили сняла ее, совершенно забыв о порванном на груди платье, и робко подошла к Северусу.       – Возьми, это твоя, – с трудом вымолвила она.       Он наконец-то повернулся к ней, и, видя ее печальное и болезненное лицо, еще недавно светящееся от счастья, весь как-то съежился внутри и глухо, как из подземелья, ответил:       – Оставь у себя. У меня все равно ее отберут.       И заботливо закутал ее в черную ткань, стараясь не сталкиваться взглядом, бережно поправляя складки. В такой позе их застали мракоборцы, распахнувшие настежь дверь.       – Северус Снейп, прошу следовать за нами, – сухо буркнул волшебник в синем.       Лили всхлипнула и вцепилась в сюртук, сжимая одежду, что есть сил.       – Нет...Пожалуйста... Не уходи...Не надо...Не надо...       Он молча обнял ее и поцеловал в лоб. В последний раз. А затем отстранился и направился к мракоборцам. Кингсли, чувствовавший себя чужим в этой сцене, отошел к стене и старался не смотреть. Процессия из мантий вышла в коридор, сопровождая осужденного.       Ватные ноги едва удержали хрупкую и разом обессилевшую Лили. По телу пошел озноб. Она смотрела на уходящие фигуры и инстинктивно заворачивалась в одежду, блуждая по карманам и завязкам. Рука нащупала что-то маленькое. Быстро вынув из платья, Лили увидела в зажатом кулачке вчетверо сложенный лист бумаги. Она тут же опомнилась и бросилась в коридор.       – СТОЙТЕ! – кричала Лили, что есть мочи, уменьшавшимся вдаль фигурам и махала листком. – Подождите, прошу вас!       Кингсли жестом остановил конвой. Женщина догнала их. Она путалась в бесформенной ткани, растрепанных волосах и мыслях и, дрожа, протягивала Северусу сложенный пергамент, при этом жалобно смотря на тех, кто приговорил их к долгой разлуке. Слова тяжело давались ей, с трудом вылетая сквозь слезы и неровное дыхание.       – Можно п-передать...Прошу в-вас...Это простой магловский рисунок, – сбивчиво говорила Лили, – на...на память о-обо мне.       Мракоборец забрал из рук бумагу, развернул ее и увидел недвижимый портрет хмурого мальчишки.       – Вообще-то правилами не положено, – начал он, но не договорил, заметив одобрительный жест министра. – Ладно.       – Пожалуйста, вспоминай обо мне, – дрожащим тонким голосом твердила Лили. – Мы будем вместе, я обещаю...       – Лили... – только и всего мог выговорить Северус. В глазах стояли скупые слезы.       И мантии зашагали дальше, отделяя с каждым дюймом Лили и Северуса от несостоявшегося счастья, которое показалось на краткий миг и растворилось в темных коридорах. Она стояла посреди пустого этажа, окутанного полумраком. Растрепанная, отчаянная, брошенная – она не замечала никого и ничего, не видела ни цели, ни препятствий, ни толпившихся неподалеку чету Уизли и Гарри. Сейчас для нее все слилось в единый клубок хаоса и потеряло всякий смысл. Она обрела Северуса, только когда потеряла его – какая жестокая прихоть судьбы!       Лили сделала шаг вникуда. Другой. Третий. Полы длинной мантии запутались под ногами, и она упала, больно ударившись о каменную кладку. К ней поспешили поднять и утешить, но она упорно не давалась в руки и продолжала лежать на полу, громко рыдая то ли от боли, то ли от обиды, то ли от бессилия. Маленькая оплошность дала волю большим эмоциям, в которых женщина растворилась, как в пелене, укрывшей этот ненавистный и долгожданный день.       Она не слышала, как подошли еще двое. Грубое шарканье мужских ботинок сливалось со стуком маленьких каблучков, противно скрипящих. Они остановились совсем близко, и сухая пожилая женщина сурово и даже брезгливо окинула взглядом рыдающую Лили, гордо подняла голову, поджав тонкие губы, и, не выразив ни капли сочувствия, двинулась дальше вместе со своим спутником.       Это была Бертина Флетчли-Хопс – победительница схватки.