Незаконченная история Лили Поттер

      Последние дни Лондон топило дождями. Конечно, жители острова привычны к такой погоде, и не было в том ничего удивительного, но то, с какой силой бушевал по городу ветер, напрягало всех, кто хоть раз выглядывал из дому. Настоящий шторм окутал столицу Туманного Альбиона: ломал ветви деревьев и с корнем вырывал неокрепшие саженцы, стаскивал крыши с хлипких старых домиков; точно Пивз, громил мусорные баки, витрины магазинов и лавочек, игрался с электричеством в магловских домах и офисах, а небо – будто тоже было в сговоре – обрушило на город такое количество воды, что впору было плавать на лодках. Городские службы, как водится, впервые столкнулись с коллапсом и удивленно разводили руками, полицейские заботливо переводили через дорогу заблудших бабушек и сорванцов-детей, а телевидение на всех кнопках пульта взахлеб рассказывало о коварной стихии.       Буря обрушилась на головы ни в чем не повинных людей, выражая свое негодование. Но никто из простых жителей не знал, где они так успели проштрафиться перед небесной канцелярией, ведь, как известно, дождь – это чьи-то слезы, а шторм – чья-то боль.       Но были в Лондоне и те, кто понимающе качал головой, наблюдая за вывертами природы. Как правило, эти люди отпугивали прохожих странными нарядами и вообще полным неумением одеваться по-человечески, а так же непонятными аксессуарами в руках в виде деревянных палочек. Приличные лондонцы старались обходить таких субъектов по окружности с большим радиусом.       Лили Поттер была безразлична ко всему, что делалось в городе. Ее нимало не интересовали уличные реки, транспортные пробки, поваленные деревья и прочие капризы природы. Все, что происходило, было созвучно ее мятущейся и страдающей душе, которая второй раз в жизни молча оплакивала свою боль, а дождь только помогал ей в этом. Со времени приговора прошло почти две недели – две непростых недели, наполненных тоской, апатией и неизвестностью. Из крупиц, поставляемых женщине Артуром Уизли, она знала, что Снейп помещен где-то на средних этажах Азкабана в одиночной камере по соседству с Долорес Амбридж. Впрочем, на его одиночество это никак не влияло. Буквально на днях она сумела получить крохотный клочок бумаги, где было нацарапано всего несколько строк очень мелким почерком, в которых Северус просил ее ни о чем не беспокоиться и принимать от кошмаров двойные дозы Зелья без сновидений и Укрепляющего. А еще обратиться к целителям Мунго. В общем-то, только эта записка и вывела Лили из того транса и кошмара, в котором она плавала все дни после суда.       И сегодня она с утра сидела в маленькой перегороженной палате в Мунго и так же, как Алиса и Фрэнк, блуждала ничего не выражающим взглядом. Три пустых пары глаз глядели вникуда, но только в одной из них иногда вспыхивала бесконечная тоска и боль.       – Ребята, мне нечем вас обрадовать... – тихо говорила Лили, – будто дементоры высосали из меня всю радость. Артур собирает какие-то бумаги на повторное слушание, но эта мерзкая старуха рубит все на корню. Полная тюрьма Пожирателей, но она зубами вцепилась в одного Северуса, – она хмыкнула и постучала ложкой по тарелке с черничным пирогом – все трое с кислым видом заедали решение суда. – Знаете, я теперь ненавижу Дамблдора, – продолжила она, говоря сама себе. – Это он попросил его вернуться к Волан-де-Морту. Он мог просто дать ему защиту и спокойную жизнь, но нет! Это же слишком просто для такого гения, как Альбус! Страдать от проклятия не захотел, отправил моего сына черт знает куда и черт знает зачем, а теперь мирно почивает в своем портрете. Удобно, ничего не попишешь. Скажете, что я обязана ему жизнью? – невесело улыбнулась Лили. – Да. Жизнью без самой жизни. Интересно, знай он, что камень окажется у меня, отдал бы мне палочку?       Она поморщилась от воспоминаний. Перед ней на мгновение предстал Волан-де-Морт, скалящий зубы, но тут же растворился, и его сменил степенный старец, внимательно смотревший поверх очков-половинок.       – И мы его защищали, верили безоговорочно... - насупилась женщина, – А он был еще тот трус. Понял, что крышу сносит от власти – и сразу в кусты.       Она взяла Алису за руку и прижалась к ее худенькому плечу, шмыгая носом. Болезненная тишина воцарилась в маленькой палате, но где-то там отголосками долетало жужжание остальных больных. Алиса развернулась к Лили и посмотрела на нее с укором. Да, в этом пустом взгляде появился укор. В этот раз Поттер не стала никого звать на помощь и будить болезное царство – она поняла, что женщина ее услышала.       – Не одобряешь? – вздохнула Лили. – А мне что делать? Кто ответит за то, что случилось? – на этих словах Фрэнк издал тихий вопль, будто соглашаясь с подругой. – Вот смотри, твой муж со мной согласен.       Алиса ничего не ответила, только подняла к лицу Лили ладонь и коснулась ее лба, глаз, волос, будто все ей было в новинку.       – Ли-ли...Ли-ли... – отчетливо твердила она. Теплая рука сжала тоненькую худую ручку, перебирая тощие пальцы.       – Нет, хватит уже цепляться за прошлое, – подернулась женщина. – С Лили давно покончено.       – Ты Ли-ли, – медленно сказала Долгопупс, отрицательно качая головой.       Та выпрямилась и серьезно оглядела Алису. Это уже был не просто набор слов, а целое предложение, осознанный ответ на вопрос. Новая маленькая победа. Лили была рада ей, хоть и не согласна со смыслом.       – Ладно-ладно, – успокоила она, – для вас сделаю исключение. Честно говоря, я уже черт знает кто: мерзкая журналисточка Скиттер тут опубликовала мою биографию в «Пророке». Расходится как горячие пирожки. Пронюхала абсолютно все: где жила, чем занималась, в какой больнице лечилась. Я не читала – Артур отменил подписку. Зато теперь меня узнают на улицах – знаменитость как-никак. Шепчутся за спиной, – Лили сложила руки на колени, цепляя заусеницы на пальцах – знак нервозности. – Тяжело жить в волшебном мире. Тесно как-то. Раньше все было каким-то своим, понятным. А сейчас мне здесь нет места. Давит все. Оказывается, жить без магии гораздо спокойнее и честнее.       Она легонько потрепала Алису, похлопала Фрэнка по плечу и напоследок сказала:       – Вы не обидитесь, если я пропаду? Хочу съездить домой. Покажу Гарри, где жила. Я вернусь к вам – только мне нужно время…       Никто не ответил. В палате царило болезненное напряжение, иногда прерываемое странными звуками, несвязным бормотанием и проблесками света в сознании Алисы. Лили поняла, что время пришло – уж слишком тяжелой была атмосфера за шторкой, отделявшей Долгопусов от остальных больных. Она попрощалась с ними и направилась к выходу, но поняла, что оставляет после себя слишком гнетущее впечатление. И, чтобы хоть как-то развеселить их и себя, неловко посмеялась над дурацкой шуткой, которая пришла ей на ум:       – Не советую голосовать вам за Кингсли Бруствера на выборах в министерстве – он одевается, как павлин, да и вид у него такой напыщенный, будто сейчас лопнет.       Долгопупсы смысла не поняли, но состроили на прощание странные и смешные гримасы.

***

      Кингс-Кросс гудел и пускал в небо облачка черного дыма. Все платформы были до отказа забиты людьми, сновавшими туда-сюда. Дождь продолжал лить в огромные окна, несмотря на прогнозы синоптиков об улучшении погоды.       Обитатели «Норы» столпились около путей, куда должен был приехать поезд. Лили стояла в черном плаще, в котором когда-то сбегала из Рутерглена, и держала в руках небольшую сумку и чемоданчик с наборами для рисования – все ее скромное богатство. Гарри и вовсе стоял налегке – с маленьким саквояжем, любезно заколдованным Гермионой, и вмещавшим в себя уйму вещей: от метлы до вкуснейшей стряпни миссис Уизли. Он понуро смотрел на семью, ставшую ему родной, и особенно на Джинни, отворачивавшей печальное лицо.       – Ты хорошо подумала, милая? – в который раз спросила Молли. За это время она привязалась к Лили как к старшей дочери или к младшей сестре и чувствовала, что обязана ее опекать ото всех несчастий, но непослушная подопечная в один вечер устроила в доме тихий бунт, который и привел их на перрон.       – Да. Мне надо развеяться, – ответила Лили.       – Миссис Поттер, – Рон высунул голову из-за спины матери, – а мы можем к вам приехать? Без Гарри будет тоскливо.       – Э...да, – рассеянно ответила та. – Я позвоню. Если что – Гермиона покажет тебе, как пользоваться телефоном.       Гермиона кивнула в знак согласия и пристально посмотрела на Лили. Рон вздохнул и опустил голову.       – Да отпущу я Гарри, не переживайте! – нервно хихикнула женщина. – Не думаю, что он захочет жить в такой глуши.       – Но ведь Глазго – большой город! – возразила Гермиона, – и там наверняка живут волшебники.       Раздался грохот и протяжный долгий гул – поезд подходил к месту посадки, поглотив разговоры провожатых.       – Мальчики-то не успеют попрощаться! – всплеснула руками миссис Уизли. – Где их носит!       – Ничего. Передай от нас привет и наилучшие пожелания. Надеюсь, Артур получит место заместителя – он это заслужил. Хотя нет ничего хорошего в министерской работе.       Молли не ответила, лишь только кивнула головой, вежливо улыбнувшись. Первые пассажиры уже начали заходить в вагоны. Лили нетерпеливо следила за ними.       – Ну, ладно, – шмыгнула миссис Уизли, прикладывая к лицу платок, – вам пора.       Они стали прощаться, обнимая и целуя друг друга. Лили от души поблагодарила Молли за гостеприимство и за помощь, чем окончательно расстроила сердобольную женщину.       – Ну же, хватит. Ты - воинствующая Молли Уизли, героиня Второй магической, непотопляемый авторитет! – рассмеялась Лили. – И тебе, в отличие от меня, не надо ездить на поезде.       – Ах, бессердечная! – прижимала она крепко женщину. – Ведь мы же жили все вместе, а теперь расстаемся. И что-то мне подсказывает, – еще раз шмыгнула носом дама, – как раньше уже не будет.       – Кто знает, – уклончиво ответила Лили.       Она радушно обняла Рона и Гермиону, потрепав каждого за шевелюру, чмокнула в щеку Джорджа, отчего тот залился довольным румянцем, ласково погладила хмурую Джинни и уже направилась к вагону, как вдруг услышала крики. По перрону бежали растрепанные мужчины и громадная лохматая фигура, в которых волшебники мигом признали Артура, Перси и Хагрида, держащего в огромных руках какую-то клетку.       – Успели! Успели! – запыхавшись, хрипел Артур.       – Дорогой, в твоем возрасте вредно так быстро бегать, – удивилась Молли.       – В каком еще возрасте? – отмахнулся мужчина, держась за бок. – Лили, держи, это тебе. Из Азкабана.       Он протянул женщине вчетверо сложенный клочок пергамента, который та схватила чуть дрожащей рукой и сразу спрятала в карман.       – Спасибо.       – Только никому. Сама понимаешь – прямой канал связи стоит держать в секрете. Даже от министра, – он приложил к лицу руку так, чтобы его слова слышали только избранные.       Лили благодарно кивнула, но Молли лишь сурово покачала головой.       – Ох, не одобряю я такие фокусы, дорогой. Этот твой канал может тебя сдать Бертине в любой момент.       И пока супруги выясняли, насколько надежен новый источник набиравшего могущество Артура Уизли, в толпу втиснулся Хагрид, все это время скромно стоявший поодаль. Он по привычке пересчитал ребра Поттерам.       – Лили, – вставил Хагрид, едва отлипнув от Гарри, – это тебе подарок. У меня нет этой вашей магловской штуки...ну как ее там...да Мерлин! Ну, чтоб разговаривать друг с другом.       – Телефон, – рассмеялся Гарри.       – Точно. Телефон. И я, в общем, подумал: ты можешь писать мне, когда станет грустно и всякое такое, – он протянул клетку, в которой сидела белоснежная сова. Гарри поджал губы и тихо сказал:       – Точь-в-точь как моя Букля.       Женщина приоткрыла дверцу на изящной клетке, осторожно просунула руку и коснулась перышек птицы. На удивление та не испугалась, а любопытно уставилась и через мгновение потерлась клювом о палец.       – Признала. Спасибо, Хагрид, – поблагодарила Лили.       Все еще раз крепко обнялись сквозь слезы и под настойчивые гудки поезда. Лили отдала вещи сыну, вошла в тамбур и крикнула вдогонку:       – Буду ждать тебя в вагоне.       Она понимала, что пусть и на короткое время, но разлучает сына с любимой девушкой, и хотела, чтобы он попрощался с ней как следует. Лили была безумно благодарна ему за то, что он не устраивал никаких сцен, а добровольно согласился ехать вместе с ней, правда, с тем условием, что все равно вернется в свой мир. И она безоговорочно приняла это.       Но тут случилось маленькое происшествие. Не успела Лили зайти в вагон, как в дверях увидела семейство, катившее огромную тележку с багажом и спорившее на ходу:       – Вернон, дорогой, может все-таки не ехать? Можно подумать, там гребут фунты лопатой! Тебе хватает контрактов и с Лондоном.       – Тунья, ты ничего не понимаешь в бизнесе! – фыркнул мужчина, и его усы смешно заиграли на заплывшем лице. – Я сказал: еду, и это не обсуждается. Мы и так потеряли прорву времени, торча у этих...ну, у этих, – мужчина исказил лицо, будто говорил о чем-то противном.       – У волшебников, папа, – отозвался молодой парень, плетущийся позади. – И они неплохие. Дедалус так вообще добряк.       Глава семейства выронил из рук тележку и мгновенно затрясся, готовясь к извержению.       – ВОТ! Вот к чему привело общение с этими проходимцами! Ты слышала, Петунья! Он теперь на их стороне! Может, еще отправишься в гости к своей блудной тетке и ее несносному сынку? – верещал Вернон. – Чтобы больше я о них не слышал!       Пока мужчина изрыгал из себя гневную тираду, сколько крови выпили из него ненормальные, Петунья осторожно теребила его за толстое плечо, призывая остановиться, но тот ничего не замечал и вошел в раж, читая нотации высокому молодому парню, на котором одежда болталась не по размеру. Все трое шли по перрону и неожиданно поравнялись с Уизли и компанией. Те и другие безмолвно замерли.       Возникла немая сцена, как в старых комедиях. Вернон ошалел, увидя толпу «проходимцев» и растерял слова.       – Здравствуйте, мистер Дурсль! – дружелюбно сказал Артур, протягивая руку. Он был не прочь позабавиться. – А мы тут провожаем Гарри и Лили.       И только сейчас троица Дурслей заметила в тамбуре поезда женщину, отдаленно похожую на Петунью. Сестры смотрели друг на друга строгим взглядом, в котором читались все накопленные с годами претензии. Вернон хлопал глазами и, как филин, вращал огромной головой. Положение, как ни странно, спас Дадли.       – Вы миссис Поттер? – спросил он, но вышло как-то глупо. – А я Дадли, кузен Гарри, – он подошел к составу и протянул в проход загорелую руку. Лили с сомнением посмотрела на нее, но, заглянув в глаза парню и не найдя в них ни спеси, ни злости, осторожно ответила пожатием.       – Лили. Мать Гарри. И твоя тетя, – чуть слышно добавила она.       – Большой Дэ, тебя что заколдовали? Ты уменьшился вдвое, – смеясь, выкрикнул Гарри, отлипая от Джинни, за что тут же получил презрительный взгляд тети и дяди. Но сам Дадли, казалось, пропустил подкол мимо ушей.       – Я писал вам, – продолжил он. – Я...э...в общем... рад, что вы живы...       – Петунья, ты слышала? Наш сын уже ведет тайные переписки, – прорычал Вернон.       – Куда-то едете? – спросил стушевавшийся Дадли, почесывая затылок.       – Домой.       Он замялся. По лицу было видно, что парень хотел спросить что-то еще, но своей решительностью он уже превзошел самого себя, и запала не хватало, дабы довести дело до ума. Дадли неловко стрелял глазами то в Лили, то в Гарри, то в любопытных Уизли и молчал.       Поначалу при виде младшего Дурсля сердце Лили сморщилось. Она не забыла уклончивые ответы сына и рассказы миссис и мистера Уизли о том, как Гарри жил у родной тетки. Но что-то жалостливое сейчас сквозило в словах до смерти залюбленного, избалованного ребенка, который за год, видимо, прозрел и начал видеть дальше собственных родителей. Лили уже знала один жизненный пример, когда борьба добра и зла закончилась победой второго. И хотя Дадли не имел ничего общего с Северусом, но этот блуждающий и несколько глуповатый взгляд напомнил ей о нем.       Поезд невовремя издал предупредительный гудок, призывая пассажиров разбрестись по местам.       – Гарри! Принесли мой чемоданчик! – крикнула женщина.       Гарри подошел к двери и протянул маленький черный саквояж. Оба кузена обменялись неловким рукопожатием.       – Дадлик, милый, пойдем, мы опаздываем! – пропищала Петунья, на что Лили быстро шепнула несуразному долговязому парню. Она копошилась в чемоданчике в поисках карандаша и бумаги.       – Мам, пора, – сказал Гарри, поторапливая ее. Лили быстро нацарапала цифры и протянула листочек.       – Возьми. Это наш телефон. Звони, если захочешь.       И мать с сыном скрылись в вагоне под прощальный гудок.       – Ты серьезно хочешь с ним общаться? – с удивлением спросил Гарри, когда они заняли свои места и махали в окно утиравшим слезы Молли, Джинни и всем остальным. – Они этого не стоят.       – Они – нет. А ему надо дать шанс, – ответила Лили. – К тому же твоя мать недавно обзавелась магловской модной игрушкой.       Они оба захихикали, так что контролер, проверявший билеты, надменно прицокнул языком.       В окне замелькали улицы, дома, сменяясь зелеными островками далеких парков, промышленными зонами и деловыми кварталами. Поезд клокотал, набирал обороты и уносил Лили дальше от опротивевшего города. С каждой милей ей становилось легче дышать, будто она наконец-то сбрасывала с груди обвившие ее путы. Женщина достала из кармана записку, бережно развернула ее, удовлетворенно прочитала и так же бережно сложила обратно. Она улыбнулась собственным мыслям, согревавшим ей душу. Северус в записке хоть и не одобрил авантюру, но препятствовать не стал, а, значит, все должно получиться.       Мысли прервал Гарри.       – Ты уже думала, чем займешься в Глазго? – спросил он, с аппетитом налегая на кекс миссис Уизли. – Ну, я оумал, фто ты не еерошша оратно.       Лили не выдержала и заливисто засмеялась.       – Прожуй! – она легонько взъерошила волосы сына. – И кто сказал, что мы едем в Глазго?       Кусочек кекса выпал на пол. Гарри нетерпеливо сглотнул, захлопал глазами и потянулся за билетом.       – Эээ...я чего-то не знаю? Вот же: Лондон – Глазго, – читал он на крохотной бумажке. Она лукаво улыбнулась и подмигнула ему.       – Думай. Ты же у нас гений.       Гарри поперхнулся очередным куском. Лили заворчала и начала легонько хлопать его по спине, тут же отбирая пакет с едой.       – Мы едем в Коукворт? – наконец-то откашлялся юноша.       – Я знала, что ты умница! Только больше не жуй, когда разговариваешь.       – И что мы будем там делать? А жить где? – почесал затылок Гарри. Вместо ответа Лили достала записку и довольно помахала ей. – Не-е-ет! Мама! Только не это! – протянул парень и устало откинулся на спинку сиденья. Перспектива жить в Коукворте, да еще и в доме Снейпа, ему явно не понравилась.       – Разве ты не хочешь увидеть логово самого страшного преподавателя – грозы всех подземелий?       – У нас с ним настолько идеальные отношения, что даже его берлога будет надо мной издеваться, – буркнул Гарри.       – Вздор! – отмахнулась Лили. – Северус разрешил тебе погостить у него. В конце концов только ты сможешь открыть входную дверь.       Рот юноши открылся сам собой.       – Северус. Снейп. Разрешил. Мне. Жить. У него, – ошарашенно проговорил Поттер, останавливаясь после каждого слова и вращая глазами. – Он заболел? Ему отшибло память?       Лили хихикнула и смущенно улыбнулась. Она, как никто другой, знала истинную причину. Знал ее и Гарри, но удивление от того, что ненавистный профессор переступил через свой характер и сам позволил нелюбимому ученику посетить его дом, затмило все объяснения. Парень шумно выдохнул и потер шрам на лбу, но не от боли, а от замешательства.       Поезд привез их в самое сердце Англии. Контроллер уставился на них как на сумасшедших, когда понял, что два пассажира с билетами до Глазго первым классом за приличную цену сходят на захудалой, богом забытой станции, где, кроме тихой полуживой деревушки, нет ничего. Вдвоем они просидели до самых сумерек, когда старенькая электричка, идущая откуда-то с запада графства, остановилась у обшарпанного перрона. Два уставших и сонных путника схватили свои маленькие пожитки и втиснулись в пустой вагон, который пах ржавым железом и отвратительно дешевым пивом. Устроившись у окна, они снова тронулись в путь; мелькавшие хмурые в окне виды английских лесов и деревушек убаюкивали и заставляли глаза смыкаться. Гарри скоро сдался и заснул, но       Лили боялась пропустить остановку. Каждое деревце, каждый домик приближал ее к детству и к тому, что сейчас стало смыслом ее жизни.       – Гарри, сынок, проснись, – легонько трясла за плечо Лили, когда электричка остановилась, испуская клокот и не заметный в темноте дым. – Мы приехали.       – А? – протянул парень. – Что? Где мы?       – В Коукворте. Выходим.       Лили сгребла в охапку багаж и Гарри и вышла из электрички. Поезд грустно ухнул им на прощанье и тронулся дальше в ночь. Июньский ветер обдал лица холодом, заставляя проснуться.       – Идем, – коротко сказала она и взяла сына под локоть. Пути перерезали поле, укрытое росой и зарослями. От старой станции шла извилистая тропинка через, которая вела двоих к старому каменному мосту. Мать и сын взяли круто влево, перешли реку и очутились у покрытого ночью городка, сплошь усыпанного старыми почерневшими от фабричной пыли домиками. Вдали торчали трубы фабрики, такой же старой и опустевшей, как этот городишко.       – А это место ему идет, – на ходу отозвался Гарри, разглядывая безмолвные улицы.       – Не забывай, что я тоже здесь жила, – ответила мать. – Потом покажу тебе дом.       Они свернули на окраину и оказались в маленьком тупике, где стояло не больше десяти домишек. Ни в одном из них не горел свет. Женщина огляделась, сосчитала про себя до четырех, и ее взор упал на маленький двухэтажный коттедж, пустой и мрачный. Она подвела сына к двери и сказала:       – Достань палочку и направь на замок. Пароль: «Седой петух».       – Чего? Это что, Снейп себя так называл? - сострил Гарри, отчего мать нахмурилась.       – Перестань. Это мы в детстве заколдовали петуха, так что его перья поседели.       Юноша фыркнул, навел палочку, и мгновение спустя дом Снейпов открыл двери для путников.