Сталь и лёд (Из тени…)

IV. Сонные зимние дни неторопливой чередой потянулись в Невидимый, постепенно приближая трепетно ожидаемую жителями Побережья весну. И вслед за ускользающими короткими днями и долгими синими вечерами, потянулись мечты, что согревали сердца Эсхель и Стэрны предчувствием перемен к лучшему и ожиданием счастья, не хуже дров, весело потрескивающих в печи. С той памятной беседы на кухне на Новую Надежду Эсхель частенько просила кеару Дил рассказать что-нибудь о Севере, который, возможно, и ей, рожденной на юге, однажды доведется увидеть. И Дил охотно, но весьма осторожно делилась с ней этим знанием, чтобы ни единым словом не обмолвиться о своем происхождении и прежней жизни – здесь, в Кади, ей по-прежнему нужно было оставаться бывшей королевской белошвейкой, дочерью Яры-вдовы, которой несладко пришлось во время мятежа. Так Эсхель узнала о Маллии – родине Богов Севера, о далеких Северо-западных землях, где до прихода Великой Стужи процветало одно из первых и самых могущественных государств Эннетхара – Нан-Рэннорн-Делейн, во времена своего расцвета звавшийся империей, что, расширяясь с запада на восток постепенно объединила все северные земли от моря до моря… и где нынче, говорят, не растет ни травинки и лишь каменистые пустоши, простираются до самой границы между мирами… пустоши, согласно преданиям, полные Призраков, вот уже более полутора тысяч лет стерегущих свои, покинутые жителями, обращенные в руины города… Узнала она и о Селейне, наследовавшем погибшему Древнему Западу, и о далеких северных лесах и Ледяном океане на самом краю света, о многолетних распрях меж Дейном и Селейном из-за Слайна (*старое название – Малый Селейн) – прежде королевства, а нынче княжества, разделенного на Северное и Южное по итогам этой борьбы… о Восточных степях, где издавна обитают дикие племена кочевников-хессов, о полуострове, позже превратившемся в остров, Наумэа и его гибели, о северо-востоке Ничейных земель и долине Харалуэта, и многое, многое другое. Вот только ни маллийскому, ни селейнскому языкам Дилленна, как и прежде, обучать ее не желала. «Не сейчас,- объясняла Дил воспитаннице,- не ровен час проговоришься где-нибудь, как ты уже раз это сделала – бед не оберемся! Будет еще время, научишься всему, чему пожелаешь.» Всё, на что сумела уговорить Эсхель обожаемую кеару – обучить ее азам слайнского диалекта, соединявшего в себе черты и северных и южных языков одновременно. - Ну хоть «да» и «нет» скажешь как будет по-селейнски?- не в силах сдержать любопытство, попросила однажды девушка восприемницу,- Или «Здравствуйте» и «до свидания»? Ты же сама говоришь, что слайнский на него похож! Ну так докажи мне! - Да и нет?- переспросила Дил и тут же рассмеялась,- К чему они тебе? Без доказательств не веришь? - Ну мало ли… вдруг как-нибудь пригодится?- отвечала Эсхель. Она и сама не знала – зачем они ей, эти слова? - Ох… Боги с тобой, ладно, уговорила,- Дил улыбнулась,- «Да» – «Aet» (ээт), «нет» - naer (нээр). Довольна? - Угу. До чего ж непохожи на наши! С необъяснимой убежденностью, что они непременно однажды ей пригодятся, Эсхель, запомнила эти два слова, единственные, которыми кеаре не жаль было с ней поделиться. «Должно быть она и впрямь настрадалась тогда, во время мятежа и после него, если даже лишнее слово на северном языке нынче произнести опасается.»- думала Эсхель, сама не зная того, насколько недалека была от истины. И незаметно пугающий, опасный и холодный Север перестал навевать на нее тот священный ужас, который устами Служителей по указу регента повсеместно проповедовался знати и простолюдинам, а страшные сказки и легенды про неистовых, злых и порочных северян и жестоких кровожадных хессов, которыми в Кадоре веками пугали непослушных детей, перестали казаться ей правдивыми былями, каковыми они являлись для большинства ее земляков. «Что мы, в сущности, знаем о них?- подумала она однажды, вспоминая предания и проповеди Служителей Всемилостивого, обличающих пороки «язычников, истинной веры не ведающих»,- Ничего-то мы не знаем, оттого и боимся! Это ж как во тьму глядеть, не пытаясь даже лучинку зажечь. Знать не хотим и тем еще больше сами себя пугаем! А и на Севере люди живут… и такие же, верно, как мы.» Остаток зимы промчался, звеня бубенцами стэрниной Веснушки. Промчался весело и оттого незаметно. Эсхель казалось, что именно этой зимой в их краях отчего-то не случилось ни извечной зимней тревожной тоски, ни нетерпеливого ожидания, когда же наконец растает снег, ни мучительно тянущихся серых пасмурных и влажных предвесенних дней. Не успела она оглянуться, как, возвратившись на крыльях ветров с Дальнего Юга, на дейнские земли вновь обрушилась весна. Новая весна явилась до срока – быстро и решительно отвоевав у зимы Побережье. Снег сошел, лед на Море вскрылся и даже ледоход начался куда раньше обычного – прежде, чем Эсхель успела отметить свое долгожданное семнадцатилетие. Впрочем, разлив, как и в прежние годы, задержался надолго – снег в горах начинал таять куда позже и переполненные бурные горные реки приносили свои беспокойные воды в Море, уже тогда, когда в Кадоре снега вовсе не оставалось. Эту новую весну, как и прежние свои кадорские весны, Эсхель, совсем уже взрослая, встречала, стоя на вершине утеса над Морем и глядя, как темные волны бьются о прибрежные камни, кроша оставшийся здесь, в тени утеса, запоздалый, не успевший растаять лед. Ее любимые валуны снова были скрыты разливом и ей оставалось только вздыхать: доведется ли ей еще посидеть на них летом или она и вправду вскоре отправится на Север вместе со Стэрной? «Кеара согласия еще не дала, она все улыбается, да отшучивается, но Стэрна-то и вправду считает, что почти уговорила ее…» - Ах, вот ты где!- Эсхель вздрогнула и обернулась, неожиданно услышав за спиной голос подруги – стоило только вспомнить о ней!- Мне пришлось поплутать, покуда я тебя отыскала.- запыхавшаяся от подъема в гору Стэрна подошла к ней,- Ох, и давно ж я здесь не была! Совсем позабыла как оно тут… даже дорогу, и ту я не сразу вспомнила. И почему я все эти годы с тобой сюда не ходила, а? С той, кажется, поры, как мы Петтину птицу выпустили… - Не знаю,- пожала плечами Эсхель,- я ведь звала тебя и не раз. И молчание, вызванное горьким воспоминанием, в то время как обе смотрели на разлившееся весеннее Море, грустным облачком окутав обеих, на минуту повисло между ними. - Тоска берет… вспоминать всё время, горевать… а толку что? Всё только мучить себя… ничего ж не изменишь… И кому легче от этого? И нам не легче… да и Петте, должно быть, тоже. Разве в радость ей было б на слезы наши глядеть с того света? Ох… Всё-то тут о ней напоминает… Оттого, верно, я сюда и не ходила с тобой.- заключила Стэрна, ответив на свой же, минуту назад, скорее себе самой, нежели подруге, заданный вопрос. - Красиво здесь…- заметила Эсхель, что и вправду приходила сюда не только для того, чтобы мучить себя воспоминаниями об утраченном. - Ну вот, полюбуюсь нынче этой нашей красотой с тобой вместе. Хотя б напоследок…- вздохнула Стэрна, стряхивая с себя, окутавшую обеих так некстати, печаль. И Эсхель тут же догадалась, что ее «напоследок» было ничто иное, как намек на скорый отъезд. - Новости есть?- Эсхель тут же смекнула, что едва ли подружка стала бы разыскивать ее здесь, не случись чего-то действительно важного,- Вы едете? Когда? - Точно еще не знаю, но очень, очень скоро. Но вот что знаю наверняка,- голос вдруг ее стал звонок и радостен,- так это то, что ты с нами едешь! - Да ну? Кеара…- робко начала было Эсхель, как Стэрна говаривала «старую свою песню», однако подруга перебила ее. - Не веришь? У кеары своей спроси! Всё решено уже. Про наш-то отъезд мне Эрни еще утром сказал. А что втроем поедем… - А я почему узнаю об этом последней?- Эсхель изумленно вскинула брови, не зная, радоваться ли ей нынче или печалиться? - Ну просто… Это решилось вот только что! Тетя Дил согласна, стало быть. Что и ты с нами тоже… И я, как только услыхала, сразу побежала искать тебя. А ты вон куда забралась! «Ах, Боги! Вот оно, кажется, и сбылось… мое прошлогоднее предчувствие…»- подумала Эсхель с грустью глядя на беспокойное нынче Море и серые тучи над серебристой волнующейся поверхностью вод. - Так странно… три снежных холодных зимы подряд… такие широкие и долгие разливы каждый год. Почему?- словно размышляя вслух, спросила она. Темные волны весеннего Моря, оставив ее вопрос без ответа, продолжали вылизывать затопленный берег, кроша и качая, выброшенный на камни и затаившийся в тени утеса лед. Сосны за спиной у обеих подруг продолжили о чем-то своем шептаться с дерзко треплющим их вечнозеленые кроны западным ветром. - Мир меняется. Ничего постоянного в нем нет. Это мы, смертные, еще привыкли к какому-то постоянству… потому что просто не поспеваем за переменами – живем-то всего ничего,- неожиданно, с несвойственной ей глубокой задумчивостью, заключила Стэрна и вздохнула,- А ты представь, каково Бессмертным? Ведь те из них, кому посчастливилось прожить подольше нашего, помнят мир совсем-совсем другим… это мы вот три зимы вспоминаем и уже кажется нам, будто что-то в мире что-то не так, будто нарушилось что-то, переменилось… а они? Вообрази-ка? Сколько эдаких зим да вёсен они навидались? Я, как об этом подумаю… - А ты откуда про Бессмертных знаешь?- поспешила с вопросом Эсхель и тут же с любопытством взглянула на подругу, удивленная ее словами, полными искреннего сочувствия к той части высшей знати, в жилах которой текла наиболее древняя, «благословенная» кровь. Взглянула и взор ее снова поманило к себе Море. Стэрна замолчала, чуть нахмурившись и будто раздумывая: сказать ли теперь или нет? Сомнения терзали ее… Однако от взгляда Эсхель, прикованного к границе между мирами, где встречались небо и Море, ее мучения пока ускользали. - Да, пожалуй, права ты… они и вправду видят на своем веку перемен побольше нашего…- продолжала Эсхель, однако подруга, внезапно решившись, не дослушала и перебила ее. - Эсхель… послушай… послушай меня… ох!- она вдруг замолчала на миг, не сразу отважившись на признание,- Ах, Боги! Ну ладно, я тебе расскажу, но только ты уж молчи и никому ни слова! Никому! Вообще никому! Никому-никому! Идет? Что упало в могилу, то из земли не поднимется!- закончила Стэрна взволнованную тираду старинной пословицей. Эсхель обернулась, пристально посмотрела на подругу и поспешно кивнула в ответ. - Эрни… ну… в общем…- запинаясь, шепотом, начала Стэрна,- из них он… из Бессмертных… Вот. - Да ну?!- прошептала Эсхель, чуть прищурив глаза, полные сомнения,- Откуда ты знаешь?! Она вспомнила беседу с кеарой на Новую Надежду и то, как ей самой ненароком в голову пришла эта мысль, тут же, впрочем, ею самой и отвергнутая: «Ну откуда в наших краях Бессмертным взяться?» - Он сам рассказал. - Это значит… - Это значит, что в жилах его течет королевская кровь. Благословенная!- многозначительно и важно добавила Стэрна. - Я знаю, что королевская… но ты-то… смертная!- не на шутку встревожилась Эсхель,- Даже если и не врет он тебе… - Да… Но ежели у нас будут дети, они хотя бы жить будут подольше.- практичность и способность Стэрны видеть хорошее, даже там, где его отродясь не бывало, порой удивляли Эсхель до того, что она терялась. - Погоди… но вы же не ровня. У него ж наверняка родня есть… и родня эта – к гадалке не ходи! – воспротивится! Кто ж ему позволит тебя в жены взять? С этой его благословенной кровью! - Мне довольно и того, что он меня любит.- счастливо улыбнулась Стэрна,- А что там родня – что мне за дело? Вон на севере, в Селейне король – и тот нынче смертный! И ничего. И наш-то, Куорр-регент – разве бессмертен? Хоть и знатного рода он, да Бессмертия, как видишь, не унаследовал! Да и какое это нынче имеет значение? Это ж в древности что-то значило. А теперь… - А что же он сам… что Эрни по этому поводу говорит?- обеспокоенная, спросила Эсхель. - Говорит, что Бессмертные только тем от смертных и отличаются, что в гробу лежат молоденькими, да свежими…- хихикнула Стэрна,- да и то не всегда. И что войны и хвори убивают их точно так же, как и всякого нашего смертного брата. И даже пуще смертных хворают и мрут они порой! А еще детей у многих из них нет… редкость у них – дети-то! И потому будущее за смертными… «А мы исчезнем или растворимся среди них…»- вот, что он говорит! - Грустно.- Эсхель в сомнениях прикусила губу, не найдя, что ответить на это. Вот и Бессмертным, как видно, несладко приходится… а кто из смертных о Бессмертии не мечтал? А в нем, на поверку, оказывается – тоже никакого особенного счастья и нет… Или же вовсе не в этом счастье? Ах, Боги! Но разве ж бывает так? Бессмертные – нечто недостижимое! Королей и их сродников народ видит лишь издали да на монетах… А тут, выходит, жених подруги, что всю зиму с ними провел, за одним столом едал и не брезговал, что на санях по льду замерзшего Моря катал их, да в Селль возил в праздники – один из них? Да ну?! Как такое возможно?! На ее глазах будто сбывалась сказка, однако она – мечтательница по природе, теперь отчего-то отказывалась в это поверить. С минуту обе растерянно молчали и смотрели на Море, его встревоженные ветром весенние воды и степенно плывущие на север низкие серые тучи, придававшие волнам оттенок то темной, то до блеска начищенной стали. Смотрели, словно прощаясь. Надолго ли? Навсегда ли? Стэрна тотчас же готова была покинуть Кадор без малейшего, как ей казалось, сожаления, но и у нее защемило в груди, при мысли о том, что, возможно, она стоит здесь в последний раз. Эсхель, сердце которой тоска грызла еще с прошлой весны, когда предчувствие неожиданно явилось к ней неведомо откуда, напротив, по-прежнему сомневалась в необходимости собственного отъезда… - Так кто же он, твой жених королевских кровей?- наконец нарушив молчание, спросила она подругу,- Какого роду-племени будет? - Он…- Стэрна снова понизила голос до шепота, несмотря на то, что обе одни стояли нынче на вершине утеса и подслушать их, кроме сосен да лиственниц, ветра и волн, было решительно некому,- поди сюда, я на ухо скажу. - Эрни Маллиец,- обдав ухо подруги щекочущим горячим дыханием, едва слышно прошептала Стэрна,- Племянник селейнского короля! - Брось!- не поверила Эсхель,- Ты шутить надо мной вздумала?- спросила она было, но читая в лице подруги непробиваемую, будто крепостная стена, убежденность, дала волю изумлению и сомнению разом,- Да ну?! Ого! Боги! Тот самый?! Удалец, что на турнире с нашими благородными бился? Про которого сам же нам зимой и рассказывал?- воскликнула Эсхель и глаза ее и без того большие, распахнулись еще шире. Маллия – теперь Эсхель знала это! – считай, что половина Селейна, а Эрни, стало быть, прямой потомок ее королей. И пусть Маллия и Селейн давно стали едины, наместниками селейнских правителей в Маллии обычно становились именно представители маллийского королевского рода. «Боги! Да разве ж возможно такое?! Здесь, в глуши нашей?!»- Эсхель ожидала какого угодно ответа: рассказа про знать –дальнюю родню, боковую ветвь королевского рода, но никак не того, что сообщила ей Стэрна. - Угу,- только и кивнула Стэрна, будто речь шла о каком-нибудь мельничьем сыне или, на худой конец, мелком землевладельце. - А что ж он в наших краях-то позабыл?! На турнир ехал и не доехал? Каким ветром принесло его?- спросила Эсхель, сомнения которой, одолев первоначальное изумление, теперь только росли: эта новость – поистине вселенского размаха, никак не желала поместиться в ее голове, да к тому же как тут было не вспомнить, что еще осенью Стэрна беспечно отмахивалась от ее вопросов относительно того, откуда примчался этот молодец во всеми Богами забытое селение, что даже от Тракта, от Новой дороги его, уж сто лет как, а то и все двести, отстроит на полкалхора?- Отчего один?! Без свиты! Да и как вообще его сюда пустили?! Как пробрался он…- она не договорила, ошарашенная, будто ожившая сказка, сойдя с книжных страниц, ворвалась, в ее бедный рыбацкий домик на Побережье, в никому неведомой глуши. «Выходит я с королевичем за одним столом сиживала… Ах, Боги! Да нет же, быть того не может!» - Вот этого, врать не стану, не знаю пока.- спокойно ответила Стэрна,- Тайком, должно быть, приехал. Он обещал перед самым отъездом всё-всё-всё рассказать. - Или соврать.- скрестив на груди руки, подытожила Эсхель, которую довод подруги ничуть не убедил,- Да он просто не придумал сразу, чего б еще этакого рассказать тебе и теперь, верно, выдумывает! - Нет! Он не врет! - Откуда тебе знать? - Ай, знаю… Эдак врать… Ну… не соврешь так! Уж больно много ему известно – что ни спроси, на всякую мелочь ответ есть! - А что ж он всего тебе не рассказал? Для чего отъезда-то ждать?- не без ехидства полюбопытствовала Эсхель. - Ах, какая же ты… не веришь? Ну не верь, коли тебе так хочется! Потом всё равно убедишься,- фыркнула Стэрна,- А хочешь и поспорим? Да только ты подумай прежде на что… с чем расстаться не жаль, проспоришь ведь! Доказательств у нее не было. А передать своими словами истинность поведанного женихом ей никак не удавалось. - Послушай, а что же братец его… Он-то кто тогда?- спросила Эсхель, вспомнив про родича подружкиного жениха, что любезно довез ее до дома прошлой осенью. - Брат его не родной, двоюродный. Кузен, значит.- облегченно вздохнув, ответила Стэрна: уж лучше отвечать на вопросы, чем пытаться донести до сомневающейся подруге свою веру в слова любимого: «Пусть уж лучше Эрни сам ей расскажет… раз мне это не дается!»- Эрни после смерти родителей воспитывала тетка – Миэлинн Лоэн. Принцесса, нынешнего короля сестрица. Рэн ее родной сын. - Погоди, но король-то смертный у них… значит… - Нет, ты не поняла. Это король смертный. Он старший сын прежнего короля – Тинтэля Муона. Тот по юности был женат на смертной, от нее у него родился сын – Роддо. А от второго брака, с принцессой Кетель – Миэлинн и сестры ее – Карья и Вейлерин. Вот Карья-то – мать Эрни, как раз была замужем за Маллийским наместником. Эсхель слушала Стэрну, как слушала бы, верно, сказителя на рыночной площади, не желая верить своим ушам. Голова кружилась. Вот так новости! Еще вчера кеара Дил рассказывала ей историю Севера, а тут, выходит, эта история сама к ним, на Побережье, пожаловала. Да тайно к тому же! Быть того не может! Однако все эти имена, часть из которых уже была немного знакома Эсхель по столичным новостям и слухам, шепотом обсуждаемым взрослыми, рассказам кеары и самого Эрни, Стэрна произносила столь легко и непринужденно, будто речь теперь шла о ее собственной семье… Тут и вправду было слишком много подробностей для лжи. Слишком… Да и к чему было так залихватски лгать, когда простушке с Побережья довольно было бы сказки о том, что жених ее – бедный дворянчик из Богами забытого местечка в Южном Слайне? Потрясенная рассказом подруги, Эсхель приложила холодные ладони к вспыхнувшим румянцем щекам. Нет, в это, определенно, нельзя… никак нельзя было поверить! Ложь это! Пусть цель этой лжи и неясна нынче… - Стэрна, постой…- сказала она настороженно, пытаясь, если и не переубедить подружку, то хотя бы посеять сомнения в душе той,- неужто ты не задумалась, хотя б на минуту, что всё это… ну… ложь? Сказка… Ты сама посуди… кто мы? И где мы? И кто они… и что им за дело до нас? Для чего принцу Маллийскому столько времени торчать тут, в нашей глуши? Подумай! Разве ж это не странно? Нешто не хватились бы его на родине, а? Как мог он целую зиму провести во всеми Богами позабытом Кади, будто дел иных у него не было? Да и брату его зачем было нужно сюда приезжать столько раз? И тоже в одиночестве, без свиты, без охраны… Где ты видела, чтобы кто-то из благородных один-одинешенек путешествовал? - Я видела,- уверенно ответила Стэрна,- у нас много таких останавливалось. - Таких? Таких ли?! Почем ты знаешь, что именно таких? - Ну-у-у…- протянула Стэрна,- не совсем, конечно… мелковаты мы для этаких-то, верно ты говоришь…- она вздохнула, нехотя признавая за подругой право на сомнение,- но других благородных видела я. Да и мало ли какая нужда людей по Тракту гонит? - Ладно, пусть так… Это бывает. Но чтобы принцы, родня королевская? И не дальняя даже! Да он подшутить над тобой вздумал, а ты вслед за ним надо мной смеешься! - Нет! Нет! Послушай! Рэн приезжал, как посланник короля. Ты ж видела его тогда, вспомни! Каков он был! Разодетый, не для трактира, для дворца разве… А уж почему один – того я не знаю. Какие-то тайные дела у него. Да и Эрни говорил как-то, что он всегда был такой – одиночка, сам по себе… Эрни… да говорю ж тебе, расскажет он всё! Он поклялся мне Богами своими, что расскажет! И тебе, стало быть, тоже, раз уж ты с нами едешь! Просто сейчас он не может. Понимаешь? Он обещание дал. Но как только получит известие… так и расскажет. Я ему верю. Ты – как хочешь. Можешь не верить! Только, пожалуйста, не говори никому, всеми Богами тебя заклинаю! Поклянись, сейчас же поклянись, что не скажешь! Эсхель молчала: «Посланник короля! Выходит, права я была, когда подумала, что он на самого, что ни на есть селла похож! Вот оно как! Сам посланник… королевских кровей… Благородный… домой привез меня… говорил со мной… касался…- она вспомнила, как впервые протянула ему руку, как он помог ей сесть в седло, как дорогой она проболталась…- на одной лошадке мы ехали… и не мудрено, что Рузи этакая ревность взяла! Ах, Боги, да где ж это видано?»- щеки ее отчего-то вспыхнули румянцем, будто было в этих воспоминаниях что-то постыдное. Ах, в какой же водоворот событий угодила ее подруга, если хотя бы часть рассказанного Стэрной – окажется правдой?! Сама угодила и ее за собой теперь тянет! «Да разве ж расскажешь кому такое?- подумала она в смятении,- На смех поднимут, а то тут же Служителя позовут, чтоб он молитвами бесов изгнал! Решат, что спятила, как с иными слабыми рассудком по весне случается! А после скрутят, да в Обитель к душевнобольным свезут!» - Да,- продолжала Стэрна,- тебе-то, упрямице недоверчивой, трудно будет в это поверить. Да и мне, знаешь ли, тоже нелегко было… Но я поверила. Не зря ж мне гадалка сказала: «Редко встретишь такие счастливые судьбы»! Вот. Видишь, как славно всё обернулось? Всё сбылось! Как есть – сбылось! - Но мое-то не сбылось.- привычно буркнула Эсхель… - Ой, брось… опять ты за свое. Раз уж мое сбылось, значит и твое сбудется. Тебе просто подождать надо. Только и всего… - Вот когда сбудется…- по правде сказать, Эсхель уже и сама не знала, хотела ли она, чтобы сбывалось предсказанное ей гадалкой Кеатринн, или нет? – уж больно противоречивым вышло это предсказание… И чем больше она думала о нем, тем больше у нее появлялось сомнений. Однако отыскать родную мать ей хотелось по-прежнему. - Тогда и поверишь?- не дав ей договорить, рассмеялась Стэрна. - Вот тогда и поверю.- примирительно заключила Эсхель. - Ты, стало быть, не поедешь теперь со мной?- спросила Стэрна и в голосе ее подруга расслышала зарождающуюся обиду и разочарование. - Куда, Стэрна?! В маленькое имение в Слайн? Или, может быть, в самую, что ни на есть, Маллию? Ты хоть знаешь, где это?! Как это далеко? Ежели твой жених не солгал тебе, и ежели у него сил достанет пренебречь волей родни, то ты, верно, знатной дамой сделаешься… а мне-то, простолюдинке без роду-племени, что при вас, при всех, делать? «Ежели такое у них там, на севере, вообще возможно…» - продолжила Эсхель мысленно, чтобы не огорчать лишний раз подругу, готовую вот-вот дать волю обиде. - А я? Я-то там зачем? А уж если, всё, что он тебе наговорил - ложь, то и подумать страшно, куда это нас завести может… - Ну куда ж я без тебя? Ты ж как сестра мне… Ну пожалуйста… Хотя б ко мне на свадьбу… Поехали, а?- взмолилась Стэрна,- Потом вернешься, коли захочешь… А может… тебе там понравится, да и останешься со мной? «Да как бы не угодить нам туда, откуда вообще нельзя воротиться …» - мрачно подумала Эсхель, нахмурившись. Ветер, усилившись, снова погнал волны на берег, будто решил, что нужно теперь, сию же минуту, разметать, притаившийся возле утеса, слишком медленно таявший, лед. - Постой… но как же он кеару мою уговорил? Тоже рассказал ей небылицы эти и она поверила?- усмехнулась Эсхель и во взгляде ее Стэрна прочла тревогу и насмешку одновременно,- Это ж… до чего ж ловко врать уметь нужно? Чтобы кеара Дил, да поверила… - Не знаю… Она же… северянка по отцу! И, должно быть, с его слов, всех этих королей, принцев да правителей знает наперечет. Поговори с ней, раз уж ты ни мне, ни Эрни не веришь! Раз уж мы для тебя вроде балаболов-зазывал ярмарочных!- сказала Стэрна уже не пытаясь скрыть рвущееся наружу негодование,- Разве отпустила б она тебя с проходимцем? Сама подумай! И если уж я в твоих глазах нынче дурочкой предстаю, то кеару-то твою дурочкой никак не назвать!- Стэрна зацепилась за эту мысль, как за последнюю надежду – лишь бы уговорить теперь недоверчивую строптивую подружку. - Нет, конечно.- нехотя согласилась с подругой Эсхель, однако всё рассказанное Стэрной по-прежнему не вызывало у нее доверия. - Вот видишь. Тетя Дил – женщина разумная, это все, все у нас признают, пусть и не слишком дружелюбна она, пусть и возгордившейся штучкой столичной ее иные почитают… но навряд ли она согласилась бы отпустить тебя с проходимцем, будь у нее хоть капля сомнения. Поговори с ней сама. Что она тебе скажет? Эсхель вздохнула: «Безумие какое-то… Тут любой торговец, да коробейник, ежели замуж девицу позовет – уже удача… Лавочник городской или какой ремесленник – настоящее счастье! Не рыбак, не крестьянин – и то ладно. А мелкий дворянчик с северных окраин и вовсе сказочный подарок судьбы. Но принц… Боги! Разве ж бывает такое?! В сказках да песнях только… Но на то они и сказки, что в них чего только ни случается… Вот и Стэрна, всегда такая основательная и рассудительная не по годам, расчетливая даже… и в сказки никогда не верившая… Вдруг поверила в…»- и новое воспоминание о путешествии в Селль вдруг прервало ход ее мыслей. - Выходит… и я тогда, ну прямо как в песне, с принцем на белом коне вернулась домой из Селля,- проговорила она негромко и вдруг расхохоталась,- Не увез, так хоть привез! Есть, что вспомнить! Жаль, только он не Черноглазый оказался! - Эсхель… ну будет ржать-то… Того и гляди кобылкой обернешься! (*поговорка, которой призывали к благоразумию «безумно смеющихся» - такой смех у верующих в Троицу считался греховным) Да, и Рэн не принц, кажется… ну, если я все поняла верно… - Как так? Братец у него принц, а он нет?- перестав смеяться спросила Эсхель, удивленно приподняв бровь. - Ну… да. У него титулов нет. Дядюшка вроде лишил его за что-то. Королевский посланник он и только-то. Служит дяде родному, как всякий иной благородный… - Да ну?- усомнилась Эсхель и в этом. Дело обрастало и вовсе уж странными подробностями, никак не укладывающимися в ее представления о лжи. «А про братца-то зачем лгать ему? Хотел бы солгать, королем каким-нибудь его сделал бы…» - Ой, ну, по правде сказать, не знаю я.- призналась Стэрна,- Да, он сын принцессы, племянник короля, посланник его и всё такое… но что у них там за дела... Одним Богам ведомо. Свои какие-то дела, семейные. - Ну вот,- снова рассмеялась Эсхель,- и тут мне не свезло! Вот оно, проклятое мое невезение! Видно, настоящие-то сказки не для меня. А уж я, дурочка, так в них верила в отличие от тебя!- она улыбнулась,- А видно, надо было смеяться над ними, как ты. Да вот только что-то ты нынче не смеешься, а мне смешно! - Ладно, брось насмехаться-то…- примирительно сказала Стэрна,- пойдем домой. Расскажешь потом, что тебе кеара твоя ответит? - Пойдем.- вздохнула Эсхель,- Расскажу, конечно, куда ж я от тебя денусь? Ты ж сама с расспросами пристанешь… Ты уж прости меня, да мне всё равно что-то не верится… Пусть сперва докажет! Слишком уж это… волшебно. Для нашей-то глуши. Сама посуди. Стэрна только вздохнула в ответ и обе подруги побежали по уводящей вниз с утеса каменистой тропе. За спиной Море, повинуясь ветру, продолжало крошить о берег тающий лед… *** Эсхель не взбежала – взлетела на крыльцо и широко распахнула дверь. - Я дома, кеара Дил!- крикнула она с порога, не успела еще и дверь за нею захлопнуться. Дилленна вышла из кухонки в сени, ей навстречу. - Стэрна сказала, что…- Эсхель осеклась, взглянув в лицо Дил в полутьме, царившей в сенях.- Что с тобой?! Что случилось?! Кеара… Ты отчего плачешь? - Ничего, детка. Всё хорошо.- Дил поспешно вытерла слезы и обняла Эсхель. - Но ты… ты же плачешь…- сбитая с толку, робко пробормотала Эсхель, тут же позабывшая о том удивительном и невероятном, что поведала ей подруга и чем еще минутой ранее она сама желала поделиться с кеарой… Поделиться, чтобы вызнать, правда ли это? - Нет, уже нет. И это не от горя, вовсе не от горя,- Дил улыбнулась,- поверь… Ты же хочешь поехать со Стэрной? - Я… Я не знаю…- Эсхель растерялась оттого, что кеара сама неожиданно возвратила ее к сомнениям за разрешением которых она и бежала нынче домой,- И да, и нет. Я поверить не могу… поверить в то, что всё это происходит с нами… Стэрна рассказала мне… Ты же знаешь, что она мне рассказала? Неужели, ты тоже поверила в эти россказни? Но почему? Слишком уж всё это на сказку похоже!- разом выплеснула она на Вторую Мать свои сомнения. - Это не россказни, детка. И уж тем более не сказка, хотя на нее, должно быть, и вправду похоже…- Дил вздохнула и улыбнулась,- Пойдем-ка на кухню… там и побеседуем. На кухне Дилленна зачерпнула кружкой воды из ведра и, сделав глоток, продолжала: - Сядь, Эсхель… сядь и выслушай меня. - Дай и мне воды…- попросила Эсхель, сердце которой, предчувствуя возможную тяжесть беседы, взволнованно припустило куда-то галопом. Дил протянула воспитаннице кружку. - Эрни сказал Стэрне правду.- негромко и спокойно сказала она, будто речь шла о чем-то будничном. - Откуда ты знаешь?! Тебе-то откуда это…- Эсхель, едва не поперхнувшись ледяной водой, с грохотом поставила кружку на стол и послушно уселась на лавку, исподлобья недоверчиво глядя на кеару. «Уж не спятили ли вы все тут часом? Или, может, мне сон дурной снится? Уж не мне ли в пору к вам Служителя пригласить?»- сказал Дил этот взгляд. - Оттуда же, откуда может знать это подруга его приемной матери. - Кто? Подруга? Это… кто… Это ты что ли? Ты?! Это ты?! Бо-о-о-оги! Самой принцессы…- Эсхель прижала ледяные ладони к пылающим от бега и волнения щекам – она вновь не верила собственным ушам, однако и не поверить теперь было невозможно. - Я… я была дружна с ними обеими. С принцессой Миэль и с Бере – будущей королевой Дейна. Мы сдружились еще до того, как отправились на юг, да так всю жизнь и дружим… Прости, Эсхель, я не могла тебе сразу этого рассказать. Так же, как и Эрни не мог до поры открыться Стэрне. Прости меня за ложь, в которой пришлось жить и тебе, и мне… Прости за тайны эти мои… - А как же дом наш… и родня, от которой ты его…- она не договорила и уставилась на кеару огромными удивленными глазами. - А вот это, дружок, и есть сказка, которой я потчевала всех… чтобы лишних вопросов не задавали. Я знала Кваббу, дочь хозяев этого дома… но мы, как ты, верно, уже догадываешься, не родня вовсе… - Но… почему вы решили открыться нам… именно теперь?- только и спросила Эсхель,- Почему еще зимой ты мне ничего не сказала… а ведь я спрашивала тебя еще тогда – не знакомы ли вы? А вы, стало быть, знакомы были! И значит я Эрни могла видеть здесь прежде… - Нет, не могла. Он приехал в Кади впервые. Да и я не узнала бы его, явись он сюда один, без брата. Ведь я и сама очень давно не видала его… со времен его детства, пожалуй. - А они… приехали сюда…- начала было Эсхель. - Чтобы вызволить меня, не успевшую уехать вовремя… ведь я и вправду искала свою дочь,- Дил тяжело вздохнула и замолчала,- в то время, как подруги мои тайно искали меня, затерявшуюся на Побережье и всеми силами старавшуюся ничем себя не выдать… - Но ты же… Ах, Боги! Ты же могла прежде мне рассказать! А нынче мне кажется, будто я с ума схожу… Отчего, отчего ты не рассказала мне? Ведь этак и тебе и мне легче стало бы… Почему ты молчала?! - Потому, что так у вас будет меньше возможностей проболтаться. Нынче я всё расскажу тебе… Но завтра же вы уедете. - Завтра?! Ну уж нет! Не-е-е-ет! Ну как же так?!- Эсхель спрятала лицо в ладони. Слезы вдруг подступили к глазам. «Как же так? Что же это? Неужто придется просто взять и бросить всё? И в неведомую даль отправиться? Вот так, внезапно? Не-е-ет…» - Это не обсуждается.- сказала Дил с той строгостью, какую редко видела с ее стороны Эсхель,- Эрни и без того слишком долго оставался здесь, рискуя и свободой, и жизнью ради своей любви и помощи мне, но теперь, когда и ты, и Стэрна знаете слишком много, а снег сошел и удивительные слухи о том, что здешняя селянка собралась замуж за знатного всё дальше ползут, промедление это становится слишком опасным… Свадьба хороший повод... Вы уедете вместе. Я уеду следом, чуть позже, чтобы не вызывать подозрений. Может быть, с семьей Стэрны, а может быть и одна – это уж мы решим после вашего отъезда. И осенью, на свадьбе мы с тобой встретимся снова. - А куда? Куда же мы должны уехать?- окончательно растерявшаяся, спросила Эсхель,- Ведь не в Слайн же… нет? - В Селейн. В Маллию. Эрни должен будет испросить королевского дозволения, чтобы жениться. Только после этого свадьба состоится… - На Север?! Во…- «вражьи земли…» хотела было добавить Эсхель, но вовремя придержала язык,- Туда?! Боги! Так далеко?! Надолго?- она нахмурилась и схватилась за голову, будто решила проверить, уж не жар ли у нее, не в горячечном ли бреду слышит она всё это? - Не знаю, моя хорошая. Стэрна, если выйдет замуж, едва ли возвратится сюда. А ты… как сама пожелаешь. - А как же ты? Как же ты выберешься отсюда? Как выберетесь все вы… ежели семья Стэрны тоже на Север отправится? - Я выберусь, об этом не беспокойся,- уверенно ответила Дил,- Все мы выберемся. Нам помогут друзья. Не переживай. Я больше не останусь здесь без помощи, которой долго, очень долго ждала… Но теперь, когда мои друзья знают, где я, тебе незачем волноваться. - Но… Ты же… тоже вернешься сюда потом? Ты ведь так и не отыскала свою семью? - Я нашла свою семью.- ответила Дил задумчиво и, помолчав, добавила,- Ты – моя семья. - И ты поэтому плакала?- тут же спросила Эсхель с некоторым сомнением,- Потому, что отпускаешь меня со Стэрной? Потому, что расстаемся мы? - Да… - тихо сказала она и добавила про себя: «И поэтому тоже.»- а еще потому, что наконец дождалась этого счастья… И возможности снова увидеть родные края… - Но ты же еще не нашла свою дочь… - Ох, Эсхель…- вздохнула Дил,- после свадьбы я вернусь и продолжу поиски.- ответила она будто нехотя, так, словно каждое слово давалось ей с трудом,- И ты, если захочешь, возвратишься вместе со мной… когда настанет более удобное для возвращения время. На минуту обе задумчиво замолчали… - Если завтра… мы уедем, мне, наверное, нужно вещи свои собрать?- неуверенно, решив, наконец, нарушить молчание, пробормотала Эсхель. И тяжелый вздох сорвался с ее губ. - Твои вещи собраны,- Дил снова стерла слезинку со щеки… «Давно уже собраны… ох, девочка моя, и куда же я тебя отпускаю? Куда вас обеих отпускаю я?» - Не плачь, кеара… не плачь больше… Всё будет хорошо. Расскажи мне лучше, что обещала,- неловко попыталась утешить Эсхель Вторую Мать. Но Дил и сама чувствовала, что голос Дочери Веры дрожит и звучит вовсе не так уверенно, как той хотелось бы… *** За окном, во внутреннем дворике истошно и хрипло заорал петух с наполовину вырванным соседской собакой хвостом. Заскрипела калитка и отец принялся бранить работника за какой-то проступок. Стэрна растерянно обернулась. - Вот глупая птица! Орет, будто душит его кто…- пробормотала она было, но взгляд ее снова уперся в кулон из селейнского серебра, лежащий теперь у нее на ладони. - Что это?- переспросила она жениха, будто прежде вовсе не расслышала его слов. - Кулон… тот, что на тебе был в тот день.- спокойно, чтобы не тревожить ее пуще прежнего, ответил Эрни и подумал: «Не каждый день вот так рушится привычный мир… бедная моя девочка…» - Погоди…- неуверенно сказала она, словно он нынче вздумал говорить с ней не по-кадорски, а на своем родном, неведомом ей, северном наречии,- Ты же сказал, что вы искали девочку, принцессу… - Да. Мы искали Аме… Принцессу Амелитт, дочь подруги моей матери, а с нею и вторую материну подругу… И если бы только мы одни! Обе пропали пятнадцать лет назад. И кто их только не искал! - Но… у нас же говорят, будто регент принцессу в Высокой башне запер… А зимой и вовсе стали поговаривать, будто померла она… - Говорят. Но на самом деле он не успел ее туда вывезти. Она была похищена. И следы ее затерялись где-то на Побережье.- задумчиво сказал он. - Так вот почему ее никто с тех пор и не видел!- догадалась Стэрна и подняла глаза, устремив на жениха чистый небесный взгляд, тот самый, что всякий раз заставлял его сердце биться чаще, а слова разлетаться стаей маленьких глупых птиц, лишая его, будто несмышленого юнца, дара речи. - Всё так. С тех самых пор поиски ее вели и мы, и люди регента и одним Богам ведомо, кто еще. - А это что?- снова спросила она, и ясность во взгляде ее снова сменилась растерянностью. События разворачивались слишком стремительно. Сперва жених, небогатый дворянин из Слайна, оказался никем иным, как принцем Маллийским, потом она сама – приемной дочерью, найденной на дороге, одним Богам ведомо где, а тут еще и пропавшая принцесса… Причем же тут принцесса? - Кулон.- повторил Эрни,- Кулон Бере, матери ее. - И он был на мне, когда меня нашли? - Да, но… - Б.М.К.- прочитала она, перебив его,- Это что значит? - Береальда Муэйенн-Кеаранте… так, должно быть. - Это… что ж… королева что ль?- недоверчиво спросила она, снова вскинув на него глаза,- Ох… - Да, это ее кулон. Матушка говорила, что Береальде при помолвке будущий муж его подарил. А ты…- он не договорил, не успел сказать… Внезапная догадка ударила ее, будто молния. - Ты что же, хочешь сказать, что я… я… ее дочь?! Он хотел сказать иное, совсем иное, однако Стэрна снова посмотрела ему в глаза столь пронзительным взглядом, что он на миг растерялся. В этом взгляде было изумление, недоверие, боль, радость, страх, любовь, всё одновременно… И этот миг замешательства дорого ему обошелся. - Солнце… постой, я сейчас…- он приготовился было всё объяснить ей, но она вдруг взвилась и стрелой вылетела за дверь. - Ма-а-а-а-ать! Ма-а-а-ма-а-а!- завопила Стэрна и, выскочив из комнаты жениха, вихрем помчалась вниз по лестнице, отчаянно топоча деревянными башмаками,- Ма-а-а-а-ма-а-а-а! - Солнце, постой!- только и успел крикнуть он ей вслед, однако Стэрна, потрясенная, захватившей теперь всё ее существо догадкой, его уже не услышала. - Черт…- пробормотал Эрни,- Этого еще не хватало!- и, поднявшись, бросился на поиски невесты. Стэрна нашла мать в чулане позади кухни, рыдающую и растрепанную. - Что всё это… что это значит? Мама! Мамочка! Да мама же…- она трясла рыдающую Ханту за плечо так, словно та никак не могла очнуться от тяжкого сна, однако Ханта, будто в забытьи, не в силах дать любимому дитяти ответ, продолжала рыдать,- Да что всё это значит, черт подери?! Мне-то ты можешь растолковать? - Я всё ему рассказала,- сквозь слезы, шмыгая носом, выдавила, наконец, из себя мать и вдруг, вскочив с лавки, заключила Стэрну в удушающе крепкие объятия,- Сокровище мое, сокровище-е-е-е, прости меня, я ему всё рассказала-а-а-а… Очаровательный… угодник бабий… подольстился, значит, подлец эдакий, чтоб ему! Засранец этот твой…- и она снова залилась слезами,- всё, всё из меня вытянул….а-а-а-а-а-а-а-а… всё-о-о-о… Ах… До-о-о-очка-а-а-а-а! - Мать, я ж здесь, я ж не померла, что ж ты так-то…- Стэрна принялась утирать матери слезы,- Да пусти… пусти, удушишь совсем! Расскажи и мне теперь… Чего такого ты ему рассказала? Чтоб эдак убиваться нынче… - Рассказала…- безвольно повторила за ней Ханта, и, выпустив дочь из объятий, снова грузно осела на лавку, тут же сгорбившись, будто полупустой мешок с овсом,- Как ехали мы… из Вары вот только выехали… и смотрю мертвые лежат… убитые все. Порубленные. Ой, Боги! Сколько их было… отродясь я разом столько мертвецов не видала, даже в Мор! Ведь снится мне это, до самой, до нынешней поры… нет-нет, да и приснится… Едем мы, стало быть… И вдруг плач детский. И… ты из кустов… выбежала. В крови вся, с головы до пят. Но целехонькая. Целехонькая! И ко мне, значит… и вцепилась, будто и вправду мать я тебе. Я, значит, спрашиваю: «Как тебя зовут, дитя?»- а ты давай реветь… только и разобрали, что «Стелена»… А уж потом в Храме Служитель рассказал, что имя такое есть. Древнее… Элестэрна… Стэрна… С не то с Севера, не то вовсе с Юга Дальнего пришло к нам, запамятовала я. Ох… До сих пор вижу… век не забы-ы-ы-ыть… Вцепилась в меня и ревешь. А в руке, значит, кулон этот… - Ты знаешь, что это? - Как же не знать-то? Серебро. Этот твой сказал... Ох, и умеет же он… В самую душу влез!- всхлипнула мать. - А ты знаешь, что кулон этот – самой королевы?! Знаешь? - Да откуда ж?- Ханта выкатила глаза, от удивления на миг даже позабыв про слезы,- Ох, ты ж… Ах, Боги!- шумно выдохнула она и снова принялась всхлипывать. - Так я, что же, дочь ее?- спросила Стэрна, скорее себя, чем мать. - А мне откуда знать?! Может и так… Ах, Боги! А может и не так! Я всегда, всегда знала, что не из простых ты. Слишком уж хороша ты для нашего брата… Хороша… От врожденного, видать, благородства! Ох… Оттого и учила я тебя читать да писать! Чтоб потом за Благородного по милости Богов тебя выдать. А тут и он как раз, мерзавец, льстец подвернулся! И вот нынче пришел он и говорит: нет ли говорит, в дочери твоей чего особенного? Я так и растерялась. Грешным делом подумала, может он изъян какой ищет, чтоб, значит… не сдержать обещанного и восвояси воротиться? Чего ж, говорю, особенного, ты в ней отыскать хочешь? Нешто мало тебе того, что имеется? Всем она хороша, говорю! А он давай выспрашивать… Ажно про дни крови спросил. И зачем только? А дней крови-то у тебя до сих пор и нет... Ты что ль сама ему рассказала? Стэрна, не понимая зачем мать с женихом обсуждала столь постыдное, вспыхнула, брезгливо поморщилась и отчаянно помотала головой. - Мать… ой, мать! Зачем?! Да кто ж с мужчинами говорит о таком?! Это и с подружкой не со всякой обсудишь! Мы вон только с Эсхель как-то раз… да и то…- она не договорила, чтобы случайно не выболтать матери и тайны подружки. - Я ведь… оттого тебя и просила никому не говорить о том, чтоб за изъян не приняли, да судачить не начали! А то как замуж-то идти с изъяном? Я выкручиваться давай, а он и говорит: «Ясно, мол, матушка..»- глаза сощурил и хи-и-итро так улыбнулся. А после давай расспрашивать, родная ль ты мне? А я и подумала: как не рассказать ему теперь? А вдруг ты из благородных? Да и кулон этот – вещица дорогая. Будь ты простушкой, откуда б ему у тебя взяться? И решилась я… Вам уезжать. Дай, думаю, расскажу ему правду! Самое время… И еще подумала… что это, глядишь, на судьбу твою повлияет… Не болтаются же кулоны драгоценные на неблагородных-то. Пусть уж он лучше думает, что благородная ты. Ежели он благословения к матушке просить поедет или еще куда к родне своей… чтоб знал, значит, что равная ты ему! Он выслушал… внима-а-а-ательно так… Посмотрел на меня глазами своими честными и вдруг говорит: «Я так и думал!»- и улыбнулся опять. Да ра-а-а-достно так! Будто только и ждал, что я ему именно это и скажу. А потом как кинется на меня! Обнял! Поцеловал в лоб и говорит: «Ты, матушка Ханта, великое дело сделала! Сироту спасла. За это Боги милостивы к тебе будут, ты даже не знаешь, до чего милостивы!» А я и говорю ему: «Нешто знаешь ты, чья она дочь?» А он: «Всему свое время, матушка… всему свое время!» И убежал, радостный, тебя искать… Ох, дочка! Может зря я это? А? Зря рассказала то? Так бы ты только моя была… А вдруг и впрямь знает он, чьих ты будешь? И отымут тебя у меня?! Ах, Боги! Как пить дать, отымут! Но чья б ты ни была, ты моя, моя-а-а-а-а, всё равно моя-а-а-а-а!!!- снова залилась слезами Ханта. - Твоя, твоя.- поспешила успокоить ее дочь,- И никого не надо мне, кроме тебя! Разве с тобой хоть одна мать сравнится? Да пусть даже самая разблагородная! Да хоть королева сама! Никогда не отрекусь я от вас с отцом… Да и не дамся никому, чтоб отняли… А что рассказала ты… да и хорошо… наверное… Вот только мне не верится… не могу… Ты только не томи, расскажи мне еще раз, подробно, как оно всё было-то?- теперь и Стэрне казалось, будто ей снится какой-то дурной сон… *** Эсхель, снова пригубила из кружки, и прохлада воды хлынула в глубь, за грудину, будто стремилась теперь остудить, успокоить ее нетерпеливое сердце. - Выходит, вы всё-таки были прежде знакомы…- не без торжества повторила она, глядя на восприемницу,- Ведь они… Бессмертные, небось? Взгляд ее, отражавший удовольствие от сознания собственной правоты, будто говорил Дил: «Вот видишь! Ты скрывала это, а я-то, я-то и прежде догадывалась!». - Ну конечно.- улыбнулась Дилленна,- А как иначе? Когда оба на моих глазах выросли… И они Бессмертные, верно. - А ты? Ты, выходит… тоже? Это… это сколько ж тебе лет?!- недоверчиво прищурилась Эсхель. - Много, Эсхель. Куда больше, чем мне и самой хотелось бы.- вздохнула Дил. - Значит и ты… Ты из Бессмертных?- будто желая удостовериться, что не ослышалась, снова спросила Эсхель, и в глазах ее зажглись искорки восторга,- Бо-о-ги! Бессмертные… Недосягаемые… Хранители памяти… Правители и знать, что в ближнем родстве с ними… И вот они – внезапно оказались так близко! Что можно рукой коснуться… Нет, она решительно не готова была вот так запросто в это поверить! Как если бы сказки вдруг ожили у нее на глазах, и Черноглазый Принц внезапно остановил могучего коня у ее калитки и попросил воды напиться… - Не совсем. В моих жилах течет смешанная кровь. И кровь Бессмертных, и кровь смертных… Пока старость меня минует, но что будет дальше, предсказать сложно. - Но жить-то ты будешь дольше? Ведь ты молода до сих пор!- восхищенная, прошептала Эсхель и тут же запнулась,- А матушка твоя, Яра, как же? Она тоже из них была? - Моя матушка…- вздохнув, отвечала Дил,- звалась иначе… Керэлинн ее имя. Она сошла в Невидимый, когда мне было тринадцать. В ту пору мы с отцом еще на севере жили. Это случилось в первый Великий Мор. - Но кто же тогда… нашел меня?- растерянно спросила Эсхель. - Я. Я нашла тебя. И я же взяла на воспитание, потеряв во время мятежа свою семью. Кроме рассказа о матушке,- Дил горько усмехнулась,- о Яре-вдове, родственнице Кваббы… всё прочее правда. Если бы я осталась здесь надолго… если бы все эти годы, с тех пор как взяла тебя к себе, я прожила здесь, во мне бы заподозрили ведьму или Бессмертную. Да к тому же я на северянку похожа. И только Богам ведомо, что со мной могли тогда сделать. Могли бросить в подвал без суда, убить могли, казнить могли… А я не могла допустить этого. Я искала дочь. Вот мне и пришлось, возвратившись сюда, выдать себя саму за дочь той самой Яры, чьим именем я назвалась, когда пришла сюда впервые. - А дом наш… куда делись его хозяева? Ведь твоя матушка…- Эсхель запнулась, растерянно улыбнулась и добавила,- ну… ты то есть… откуда ты знала, что не вернутся они? А что, если б они воротились, и сказали, что ты чужая им? Ведь не могла ты… Как же так вышло, что тут тебя приняли? За свою-то? За родню их? - Верно. Я говорила тебе, что знала Кваббу. И не просто так я пришла сюда… что в первый, что во второй раз. Я знала, что здесь никто не живет… и впредь едва ли поселится. Разве чужой кто дом займет. Но теперь, когда ты знаешь всё… я так скажу тебе. Не окажись здесь сыновья моей подруги, что узнали меня и предложили мне помощь, а один и вовсе влюбился в твою подругу, нам с тобой вскоре снова пришлось бы пуститься в путь – ведь я даже за эти пять лет, кажется, не слишком-то состарилась, так что даже Касья коситься на меня стала… А значит нам снова пришлось бы, сменив имена, искать себе другое пристанище. - Значит…- вдруг осознала Эсхель,- мы потому и переезжали всё время с места на место? - Всё так, детка. Теперь для тебя многое прояснится…- вздохнула Дил,- А мне, как ты верно подметила, станет легче. Ведь теперь мне не придется рассказывать тебе небылиц… а я так устала от этой лжи! Но я всё же попрошу тебя ни с кем, кроме тех, кто посвящен в наши тайны, никогда не говорить об этом. - Боги! Кеара…- Эсхель бросилась к восприемнице и обняла ее. - Ты прости меня, прости, что всё вот так, внезапно… Что не рассказала тебе обо всем обстоятельно… но рано или поздно я рассказала бы тебе… не отыщи нас сыновья Миэль, мне пришлось бы вскоре сделать это… но уж как вышло, так вышло…- сбивчиво прошептала Дил, одну за другой смахивая, слезы. После обе несколько минут просидели молча. Обдумывая и вспоминая. Волнуясь, печалясь и радуясь обрушившимся на них столь внезапно переменам. Наконец, Эсхель, задумчиво водившая пальчиком по годовым кольцам дерева, послужившего для изготовления столешницы, нарушила молчание. - Расскажи,- попросила она,- Кеара… расскажи, пожалуйста… Какие они? Бессмертные… Расскажи мне! - Такие же, как и все остальные.- устремив задумчивый взгляд на Дочь Веры, пожала плечами Дил. - Стэрна сказала, со слов Эрни, будто их отличие только в том, что в гробу они выглядят помоложе… Дил, наконец, рассмеялась. И Эсхель, восторженная и довольная тем, что ей удалось рассмешить керау, превратилась в слух. - Пожалуй, так и есть. Ведь большая часть бед этого мира не обходит их стороной. Разве что старости они не ведают. Или они просто не успевают дожить до нее? Мы этого не знаем. Мудрецы по сию пору спорят – что есть Бессмертие? Дар ли это? Или проклятие? И никто не знает ответа… Не смотри на меня так,- она грустно улыбнулась,- я тоже этого не знаю: что лучше? Состариться рядом с любимым или смотреть, как он стареет и угасает у тебя на глазах, а ты всё еще молода, молода, молода… Эсхель по-прежнему озадаченно смотрела на восприемницу. - У тебя в жизни так было, да?- сочувственно спросила она,- Тебе доводилось… переживать… смертных? - Нет. Но доводилось терять… любимых… до срока… прежде времени. - Кеара, миленькая…- взмолилась вдруг Эсхель,- ну скажи мне, что всё это сон, а? Пожалуйста! Скажи, что сон… Что шутка дурная… Что завтра я проснусь и всё будет по-прежнему, как у всех? - Нет, детка. Это не сон. Привыкай… Мир меняется. И порой внезапно. Рушится… выживает. Оживает…- покачала головой Дил, как вдруг громкий настойчивый стук в калитку заставил обеих переглянуться. - Я пойду взгляну, кто там,- сказала Дил, поднимаясь. Эсхель, задумчивая и растерянная осталась сидеть на кухне, ковыряя ногтем шероховатый край грубо сколоченного стола, отчего-то после надолго задержавшийся в ее памяти. Мгновение спустя на крыльце послышался топот деревянных башмаков, хлопнула дверь и в кухню влетела запыхавшаяся, растрепанная Стэрна. Дорожный плащ она придерживала рукой, не удосужившись даже завязать его как следовало. Ее длинные волнистые волосы, выбившись из полураспустившейся косы, теперь так и норовили вырваться и из-под съехавшего на бок чепца и светлым золотом хлынуть на плечи. - Что с тобой?!- спросила Эсхель, встревожившись: весь вид подруги, говорил ей теперь о том, что произошло что-то из ряда вон выходящее,- Что-то еще случилось?! Уж не пожар ли?- дала она волю самому страшному из всех возможных предположений. «Этого только не хватало…- успела подумать она, вновь окинув подругу взглядом,- И без того от новостей голова кругом, а у нее еще что-то… что даже не до приличий ей нынче… и «бесстыдницей» прослыть она не боится…» - Да! Нет! Нет никакого пожара! Нужно поговорить! Мне с тобой, да поскорее! Но только наедине… чтобы никто… Придумай что-нибудь… Ты знаешь какое-нибудь надежное место? - Пойдем ко мне. - Нет. Тетя Дилленна дома… - Может в кладовую? В летнюю кухню?- предложила Эсхель. - А никто туда не зайдет? - Да что случилось-то?!- спросила Эсхель удивленная эдакой таинственностью. - Завтра уезжаем…- выпалила Стэрна. - Я знаю.- ответила Эсхель, недоумевая. - И еще кое-что! Ты вот всё смеялась… «Сказка… сказка…» Сейчас я тебе ТАКУЮ сказку расскажу… Куда сказочней! Ах, Боги мои! Вот только где б нам потолковать-то?- Стэрна оглянулась, на ее лице застыла смесь торжества, досады, растерянности и страха одновременно. - Ну пойдем ко мне. Кеара подслушивать не станет… - Черт! А, ладно… Пойдем. Да… ты права, должно быть… уж за ней-то и прежде не водилось такого… И доверять ей можно… И что это нашло на меня? Ах, Боги, Боги! Ну пойдем же к тебе… скорее!- простонала Стэрна и обе подруги бросились в комнату Эсхель. Едва Эсхель успела закрыть дверь, как Стэрна перешла на шепот. Однако, она не в силах была совладать с охватившим ее волнением и оттого это был очень громкий шепот, так что Эсхель даже подумала, что мысль Стэрны об укромном месте и в самом деле не была лишена смысла. - Послушай,- зашептала Стэрна так быстро, что Эсхель едва успевала разбирать слова,- тут такое открылось… такое… представляешь… нет… ох, не могу я… не знаю даже, как тебе и сказать-то… в общем… слухи-то, слухи, что с зимы ходят… верны они! Пусть и отчасти… и никакой принцессы в Высокой башне нет! Эсхель в полном недоумении уставилась на подругу и плюхнулась на свежий тюфяк, что третьего дня они с кеарой уложили на ее кровать. И снова тоской в ее сердце отозвалось сознание скорого отъезда. - А принцесса-то наша причем тут?- спросила она, совершенно сбитая с толку,- Я уж было подумала, что это у тебя что-то стряслось. - Стряслось! Такое стряслось! Слушай! Ты дослушай сперва, умоляю…- взмолилась Стэрна и тут же продолжала,- Ее туда собирались отправить. Но не успели. Похитили ее. - Кто? Кого?- хлопая глазами наивно спросила Эсхель. - Принцессу! Да какая разница кто? Не знаю я… разве ж важно это нынче? Дослушай же, говорю! Словом, похитили ее. А после что-то произошло. - С кем? С ней? Или с теми, кто похитил? - Да, наверное… с теми, с кем она была. Их всех убили. А принцессу нашли потом… мои родители… И принцесса, кажется… это… это я и есть. Вот! Смотри! «Б.М.К.» - это кулон королевы. Ее самой, представляешь?! А я его нынче в руках держу! Он был на мне, когда меня нашли.- она помотала перед глазами ошарашенной подруги цепочкой с серебристым кулоном. Эсхель от удивления открыла было рот, но так и не нашла подходящих слов… «Час от часу не легче… Еще вчера мы были простыми девчонками с Побережья и тут вдруг… принцесса… Ах, Боги! Уж не ваши ли это шутки?» - Ты… шутишь? Может и я тоже королева какая-нибудь?- наконец, уж и вовсе недоверчиво выдавила она из себя. - Какие уж тут шутки… Безумный какой-то нынче день.- выдохнула Стэрна, стащила с головы чепец, дорасплела растрепавшуюся косу и ее прекрасные волосы золотистой волной хлынули на плечи,- Эрни зачем-то понадобилось разговорить мою мать… Он засомневался отчего-то… Решил вдруг, что я не простолюдинка. И мать… она созналась, представляешь?! Созналась что не их я дочь! Рыдает сидит теперь, аж боязно мне за нее. Она ему отдала кулон и одежду, в которой я в тот день была. Да ведь и это еще не всё. Эрни и Рэн знали, что никакой принцессы нет в Высокой Башне. Давно знали! - Откуда знали-то?- спросила Эсхель будто во сне, еще не успев толком осознать сказанного подругой. - Ой, не знаю… как-то узнали о том. Я после спрошу. Мне б вот тоже дослушать сперва его рассказ, а я подскочила и к матери скорей, узнавать, правда ли… А после к тебе вот… Эдак, не будь у меня тебя да матери… к кому бы я подалась? Так, может, и первому встречному поведала бы тайну-то! Как этакое-то в себе удержишь? Ох, да ведь Эрни меня ищет теперь, верно!- опомнилась вдруг Стэрна, стоило только помянуть в беседе жениха,- Ох… бежать мне надо… бежать скорей обратно! - Погоди... ты уж расскажи, что хотела, а после беги. Ничего я не понимаю из того, что ты говоришь. - А, ладно! Подождет он меня немножко… Слушай. Они знали и искали принцессу все эти годы по всему Побережью. По просьбе королевы... Матери ее… И тут выяснилось… Представляешь?!- Стэрна взяла подругу за плечи и с силой тряхнула,- Ты понимаешь, что это значит?! - Постой… постой… моя кеара Дил… она же… подруга… Она дружила с принцессой Миэль, теткой Эрни… приемной матерью его... и с самой королевой даже…- всё так же, как во сне, прошептала Эсхель. - Подруга?!- настал черед Стэрны изумляться услышанному,- Уж не та ли она подруга? О которой упоминал он…- пробормотала Стэрна себе под нос, не обратив внимания на растерянный взгляд Эсхель. - Да. Они были очень дружны когда-то в юности…- нерешительно продолжала Эсхель,- она мне только что рассказала. И тут же ты явилась. Она, принцесса Береальда и принцесса Миэлинн… Они вместе приехали сюда с севера… и она знает Эрни и Рэна с самого детства их. Оба на глазах у нее росли. Надо у нее спросить. Если она узнает кулон, значит… всё так и есть! - Так вот почему она ему сразу поверила… она не просто поверила… она знала!- заключила Стэрна,- Потому-то она и согласилась отпустить тебя! Не с чужим же отпускает! И песни свои на Новую Надежду они вдвоем пели, ты помнишь? - Помню… Давай-ка я схожу к ней и спрошу у нее?- предложила Эсхель и тут же вскочила. - Иди… или нет, погоди, не ходи… лучше давай… сюда ее позови что ль… - Сейчас,- Эсхель обернулась в дверях,- И как же мне теперь величать тебя? Ваше Высочество?- кажется, она уже почти перестала удивляться происходящему: события мчались столь бурным потоком, что осмысливать их уже не было ни сил, ни времени. - Да ну тебя! Давай, иди уже, зови…- потребовала Стэрна и улыбнулась, разжав кулак и снова бросив взгляд на лежащий в ее руке кулон. Выскользнув за дверь, в прохладу и сумрак сеней, Эсхель, к удивлению своему, не нашла кеару Дил, ни в комнате, ни на кухне, ни на крыльце. За калиткой, однако, слышались приглушенные голоса. Эсхель быстро сбежав с крыльца, бросилась к калитке. - Держись, Дил… Всеми Богами заклинаю тебя… Да, оставим пока всё, как есть. Так, пожалуй, будет даже лучше… Прости… нарочно мне б такое и в голову не пришло, а тут само как-то… Эсхель уедет с нами, а потом…- говоривший умолк. Эсхель узнала голос Эрни, однако не поняла ни слова, кроме уже знакомого ей «да», имени Второй Матери, да собственного имени оттого, что говорили они, как ей показалось, не то селейнском, не то на слайне, не то переходя с одного языка на другой? Кто ж их разберет, эти северные языки? - Кеара!- позвала она, чтобы никто даже ненароком подумать не мог, будто она вздумала подслушивать. Калитка скрипнула, отворившись. Дил и Эрни вошли во двор. - Стэрна с тобой поговорить хочет…- сообщила Эсхель восприемнице, вдруг заметив, что такая спокойная, сдержанная Дилленна, сейчас была бледна и снова чем-то не столько расстроена сколько взволнована. Завидев воспитанницу Дил скрестила на груди руки, однако от Эсхель не укрылось, что руки у кеары дрожали, а в глазах стояли слезы. - Так вот она где, моя беглянка! Так я и думал.- сказал, опередивший Дил и Эсхель, Эрни, поднимаясь по ступенькам крыльца. Не успел он войти в дом, как Стэрна, не утерпевшая и выскочившая из комнаты, бросилась к нему на шею… - Обними меня…- всхлипнула она,- это ж какое-то безумие, не пора ль мне Служителя позвать, чтоб бесов погнал? Сон дурацкий! Ну правда! Хоть ты скажи мне! Я же не сошла с ума, не сошла же? Ах, Боги! До чего же хорошо, что ты пришел…- пробормотала она и расплакалась,- Тетя Дилленна, вы мне нужны… очень. - Пойдемте в дом,- тихо сказала Дил. *** Эсхель проснулась когда сизый рассвет уже изгнал ночь на запад. Быстро одевшись, она вышла из комнаты и только теперь в приотворенную дверь кухни увидела, что Дилленна спит, уронив голову на руки, прямо за кухонным столом. «Не спала всю ночь?»- догадалась Эсхель и тут же с сочувствием подумала о том, что эту ночь ее кеара провела в хлопотах и тяжких раздумьях перед предстоящей разлукой. Тихо, чтобы не разбудить восприемницу, Эсхель выскользнула из дома во влажный утренний сумрак. «Уж пара-то часов у меня наверняка есть,- подумала она,- но едва ли больше…» Утро выдалось серым, дождливым и теплым. Туманная морось, оставшаяся от прошедшего ночью дождя, по-прежнему висела в воздухе и казалось, будто весь Видимый мир погрузился на дно морское и дышит нынче, как дышат рыбы – водой… Погрузился? Или же это Море его поглотило? «Будто Море само явилось сюда со мной попрощаться,- вздохнула Эсхель,- Когда еще увидимся?» Уезжать ей решительно не хотелось… Ветер в саду лениво трепал мокрые ветви стареньких яблонь с едва проклюнувшимися бархатистыми листочками и готовыми распуститься бутонами. С потемневших от влаги ветвей, при каждом движении, медленно, сонно, срывались вниз тяжелые прозрачные капли. Эсхель смотрела на них и чувствовала себя точно такой же… сонной, оторвавшейся от ветви, каплей, летящей вниз. «Как я… Куда я лечу? О, Боги!»- она тронула ветку и капли посыпались градом – и на нее, и мимо… Забрызганная водой, она по прежнему не желала поверить, что всё это – и низкий домик под соломенной крышей, и этот старый сад с яблонями, столпившимися вокруг их с кеарой жилища… всё, всё ей придется нынче оставить, ради долгого пути в неизвестность, на север… далекий, манящий и пугающий одновременно. Как ни старалась кеара взять на себя все заботы, чтобы дать Эсхель выспаться перед долгой дорогой, усилия эти оказались напрасны: нынче она не выспалась. Усталость и изумление – вот и всё, что осталось ей от неожиданно быстро утекшего в Невидимый вчерашнего безумного, заполошного дня. Да и как было выспаться после этакого? События, в миг перевернувшие весь привычный, неспешный ход их простой деревенской жизни – от лета до зимы, от зимы до лета, от праздника до праздника, от горя до радости и обратно – по-прежнему казались ей странным сном, который так хочется, проснувшись, смахнуть рукой, да не выйдет… Вот и капли, что щедро осыпали ее, сорвавшись с дрогнувшей под рукой яблоневой ветви, кажется, не смогли пробудить ее от этого сна… Она открыла калитку и не спеша пробрела к Морю. «До Зуба не пойду, далеко, хватятся… да и людно там, ежели еще не все наши вышли в Море… А так хотя б до берега дойти… попрощаться… с Морем.»- думала она, пробираясь, по хлябям весенних дорог. Людей отчего-то ей нынче видеть вовсе не хотелось. К ее радости, песчаный берег огромного озера в этот час уже обезлюдел. Последние лодки припозднившихся рыбаков едва угадывались вдали. Эсхель уселась на перевернутую полусгнившую деревянную лодку, утопила башмаки во взрытом ногами и днищами лодок мокром песке и горько вздохнула. «А что, если навсегда?»- подумала она вдруг и ей стало страшно от этой мысли. Море было темное, серые воды его, казалось, тревожились вместе с ней. Приглушенный мокрым песком звук шагов, столь неожиданный и ненужный в этот ранний час, заставил ее вздрогнуть и обернуться. - Эве.- сказал Рузи, усаживаясь рядом с ней. Эсхель только вздохнула. - Эве.- ответила она тихо, мысленно негодуя на тот ветер, что принес его нынче, нарушив то уединение, которого искала она для прощания с Морем. Он, по своему обыкновению, подвинулся ближе. - Что с тобой? - Так… ничего.- отстранившись, ответила она, глядя на темную, словно налитую свинцом, как и небо, воду. - Так уж и ничего?- усомнился он,- Ты что же, сюда в этакую рань пришла… просто так? Она молчала. - Эсхель, я завтра уезжаю в Вельес.- сообщил он, очевидно, желая впечатлить ее, однако в этот грустный час, час прощания с домом, а возможно и со всей своей прежней жизнью, ей вовсе не было дела до его поездок. Они редко виделись после Новой Надежды, но Эсхель знала, ему уже исполнилось восемнадцать, он – взрослый, и теперь часто ездит с отцом по торговым делам на Юг. Завидный жених… где он только не побывал на пути от Кади до Яры… И вот, кажется, только недавно вернулся, а снова едет куда-то… на юго-запад – в Вельес! Та еще даль… Но Север-то еще дальше… - Тебе привезти что-нибудь?- спросил он, как уже спрашивал ее прежде. «Опять он за свое...»- Эсхель промолчала, лишь отрицательно покачав головой. - Эсхель, послушай,- продолжал он, взяв ее за руку,- Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты за меня вышла… я всё для тебя сделаю, что хочешь проси… Через два месяца я вернусь и мы поженимся. Идет? Пойдешь ты за меня? Она почувствовала, как он положил что-то тяжелое в ее ладонь. Эсхель вздрогнула, будто только теперь очнулась от сна. На ладони ее лежало массивное золотое кольцо. Здесь, на побережье, таких не носили. Должно быть, Рузи привез его прежде откуда-то с Юга. - Что это?- спросила она, недоуменно взглянув на друга детства. Он посмотрел на нее с не меньшим удивлением. - Прости, я не слушала тебя.- честно призналась она. - Подарок мой…- растерянно сказал он. - Спасибо, но…- она покачала головой,- нет. Мне этого не нужно…- она вернула ему кольцо и только тогда он заметил, что в ее глазах стоят слезы.- Прости,- прошептала она и поспешно поднявшись побежала прочь от Моря, от него, от всей своей прежней жизни… Когда запыхавшаяся, она ввалилась в калитку, Вторая Мать, встревоженная, уже ждала ее на крыльце. - Кеара,- кинулась к ней Эсхель, дав волю слезам,- что же мне делать? Я не хочу… не хочу никуда уезжать… У меня такое чувство, будто я не вернусь сюда больше… - Ну же… не плачь, не плачь… Иногда нам приходится делать не то, что нам хочется… иногда это наш долг.- тихо сказала Дил, неожиданно напомнив Эсхель слова гадалки: «Всю жизнь будешь делать не то, что хочется…». Боги, до чего же грустным оказалось это ее пророчество… - Вам теперь действительно лучше уехать.- донесся до нее снова тихий голос восприемницы. - Им!- в отчаянии прорыдала Эсхель,- Им лучше! Не мне! - И тебе тоже. И даже мне… Знаешь, сколько лет я ждала этой возможности?- Дил вздохнула. Эсхель не нашла, что возразить, ей оставалось лишь молча всхлипывать, положив голову на плечо Дил. - Ну же, успокойся, довольно… Пойдем в дом. Времени совсем не осталось...- сказала Дил, увлекая воспитанницу в теплый сумрак, такого родного теперь дома, который той вот-вот предстояло покинуть. *** Около полудня Эрни, Стэрна, Ханта с мужем и сыновьями, Дилленна и Эсхель погрузились в повозку, запряженную двумя меринами приобретенными Эрни по случаю, и тронулись в сторону Кеси. Решено было навестить – тетушку Кеэссу, к которой Стэрна была очень привязана, и уже из Кеси, распрощавшись с родными, отправиться в долгое путешествие на Север. Для местных, деревенских Эрни оставался по-прежнему жителем Южного Слайна из селения Тэри. Тэри… Кто на Побережье мог знать, что где-то на севере два местечка носили это название? Что Тэри есть как в Южном, так и в Северном Слайне? И небогатый дворянский род, происходивший из этих мест, при разделе Слайнского королевства, тоже был разделен на две ветви, одна из которых присягнула на верность правителям Севера, а другая осталась верна властителям Юга… Никто здесь, в Восточном Кадоре, не знал этого и уж тем более – не задумывался об этом: так далеко отсюда лежали эти края... Селяне дивились, доселе не случавшемуся у них на глазах. Уже одно только то, что некий дворянчик увозит дочку трактирщицы, чтобы жениться на ней, было для них сродни ожившей сказке, в счастливом исходе которой все до единого сомневались. Эсхель уезжавшая вместе с подругой, невыспавшаяся и грустная, терзаемая сомнениями по поводу столь внезапного отъезда, молча следила за сборами и приготовлениями, но сама невольно старалась в них не участвовать, словно всем своим видом желала теперь показать близким: «Я не хочу никуда ехать... Но я еду. Потому, что всё, что я делаю, я делаю ради вас.» Как всем уже было известно, уезжала она для того, чтобы скрасить подруге одиночество в чужом краю, где и говорят-то на никому неведомом северном наречии. Да и помочь Стэрне с подготовкой к свадьбе тоже не помешает… Однако, убежденная кеарой в необходимости отъезда, Эсхель на самом деле толком не понимала зачем едет и так ли уж, в действительности, нужна будет подруге ее помощь на чужой северной земле? Семья Стэрны и Дил собирались приехать в Южный Слайн ближе к осени, к Дням Жатвы и Свадеб, как только пресловутые приготовления будут окончены. Это было то, что Ханта с гордостью рассказывала всякому, кто проявлял любопытство к судьбе ее дочери. И с особенным удовольствием и торжеством – каждому, кто так и не дождался вожделенного расставания Стэрны с женихом, и каждой, что отчаянно Стэрне завидовала! Перед самым отъездом Эрни, дабы избежать лишних слухов, пустил в ход всё свое обаяние, сумев убедить Ханту в том, что предполагаемое королевское происхождение Стэрны, едва ли может быть правдой – одним Богам ведомо в чье платье был наряжен найденный на дороге ребенок! Да и мало ли на свете похожих кулонов и богатых женщин с теми же инициалами? Да в конце концов, живет же принцесса в Высокой Башне… И даже мать ее, королева Береальда – ни разу не попыталась оспорить этого утверждения регента – а значит и говорить тут не о чем. Будь у бывшей королевы хоть доля сомнения в том, что в провинции Коллахар, где стоит замок Высокая Башня, нынче живет не ее дочь, а никому неизвестная самозванка, разве б она, призвав в свидетели короля Селейна и королеву Эшлейна, не возвратилась в страну и не попыталась, если и не вернуть власть, то сместить узурпатора? Ханта и в самом деле как будто воспряла духом после долгого разговора с будущим зятем. Ведь будь дочь принцессой, ее бы тут же отняли у простолюдинки, а саму Ханту даже на расстояние полета стрелы к любимому чаду больше не подпустили. Золота, верно, дали б, да, и серебра не пожалели, пожалуй… И катись на все четыре стороны… А эдак у нее оставалась надежда на то, что Стэрна по-прежнему останется любимой ее дочуркой… Ну разве что замуж выйдет… Но кто ж из дочерей замуж не выходил? И кто из матерей дочек замуж не отдавал? А всё же замуж выйти, не королевой стать! А уж будучи замужем – Ханта нынче была в том твердо уверена – от матери отрекаться Стэрна не станет… Вопреки рассуждениям матери, Стэрна, напротив, кажется, окончательно уверилась в собственной правоте. И несмотря на то, что пока ей приходилось помалкивать о предполагаемом высоком родстве, она царственно восседала в убогой повозке, будто привыкая к новому своему званию. По мысли ее, всё складывалось как нельзя лучше. Впереди ее ждала невероятная, счастливая, предсказанная гадалкой, судьба и даже то, что прежде тревожило ее, теперь отступило, схлынуло, как волна. Мир вокруг сиял, переливаясь всеми цветами радуги. Еще вчера она была деревенской девчонкой из никому неизвестного захолустья, а нынче собиралась выйти замуж за принца, одного из самых завидных женихов Эннетхара, за того, кого, как она считала, сама себе «намечтала» после знакомства с его равнодушным братом… Стэрна вспомнила, как впервые увидела Рэна в их гостинице. О, эта встреча ошеломила ее! И она непременно влюбилась бы, оправдывая материнские опасения, когда бы не то самое, каменное, непробиваемое, его равнодушие. Именно тогда она и призналась Эсхель, что обязательно намечтает себе такого же, но живого, веселого… Мальчишки, что умели ее рассмешить, всегда были ее слабостью. Таков был и Тови из Кеси – ее первая любовь и первое разочарование. Первый и, как она думала до встречи с братцем жениха, единственный, кто отчего-то не ответил ей взаимностью… Вот тогда-то она твердо решила для себя, что не станет больше напрасно вздыхать о тех, кто сам, добровольно, не идет сдаваться в ее прекрасные ручки. Нынче же Стэрне казалось, будто она сумела одержать победу над самой судьбой. Ей не только удалось вырваться из скучной, унылой, Богами забытой глуши, она не только собиралась замуж за любимого но, прежде всего, она сумела вдруг, в одночасье, из простушки с Побережья превратиться в принцессу, в равную ему, а значит, он больше не сможет бросить ее, натешившись, как до него поступали с простолюдинками многие благородные и Бессмертные. И вот теперь она, кажется, тоже Бессмертная! И жить она, непременно, будет долго. Долго и счастливо. А иначе и быть не может! Эсхель, напротив, покидавшая Кади с тяжелым сердцем в этот миг думала лишь о том, что безжалостный водоворот событий, стремительно закрутившийся вокруг дорогих ей людей, подхватил и тянет за собою, в темную, пугающую воронку неизвестности и ее саму. В отличии от подруги она, как была, так и осталась девчонкой с Побережья, по никому неведомой прихоти Богов оказавшейся в окружении «небожителей», к которым в обычной жизни ей не дано было бы даже приблизиться, но которые отчего-то в одночасье оказались ее близкими... Туманная атмосфера тайн и недомолвок, в которой она выросла, наконец, начала рассеиваться и это не могло не принести ей некоторого облегчения. Однако, с облегчением пришли и другие поводы для беспокойства. Кто я? Зачем я здесь? Куда я еду, если ехать никуда не хочу? И по-прежнему, занесенным над ее головой кинжалом, сверкал главный вопрос: родители… Кто они? Где они? Как их найти? И в каком таком обозе, шедшем из Столицы в Вару, нашла ее, одинокую и голодную, кеара? «Ваш путь друг к другу будет куда более извилист и долог, чем вы обе хотели бы…»- предсказала ей старая Кеатринн. И глядя на причитания Ханты, прощающейся со Стэрной за околицей Кеси, она не могла не думать и о своей родной матери… как не могла не поймать себя на поднимающемся со дна души греховном чувстве зависти, что заставляет и «Богов от людей отвращать лики свои», как учат Служители Всемилостивого: вот ведь, у Стэрны родители были всегда… пусть даже теперь они оказались приемными и это несколько уравняло ее, Эсхель, со Стэрной… Но они были! И Стэрна считала… да и по сей день считает их родными… Ах, если бы и кеара Дил тоже растила ее, как родную дочь! Ах, если б и ей, Эсхель, до поры не знать, что она приемная! «Может тогда и мне было бы куда спокойнее в этом своем незнании?» И пусть отношения с кеарой у нее всегда были теплыми, однако несмотря на тайны и паутину вынужденной лжи, окружавшую их, Дил всегда была честна с ней в этом вопросе и никогда не скрывала от воспитанницы, что Эсхель всего лишь ее Дочь Веры. А дочь… родную дочь свою она искала и, верно, будет искать всю жизнь. Стоило только Эсхель подумать об этом, как она тут же начинала чувствовать себя отверженной – родителями, потерявшими, а может и вовсе бросившими ее в том самом обозе, кеарой, ищущей родного ребенка, умершей Петтой, и вот теперь, наконец, Стэрной, с которой их окончательно, если еще и не разделила, то вскоре непременно разделит пропасть происхождения. И сколько бы Стэрна, способная во всем отыскать хорошее, со свойственным ей светлым взглядом на мир, ни убеждала ее в обратном, Эсхель не сомневалась – рано или поздно подруга покинет ее – по причине ли замужества или оттого, что поднимется на высоту своего предполагаемого положения в обществе – не важно! Важно лишь то, что в итоге она, Эсхель, снова останется совершенно одна. Да, должно быть, ей следовало бы отказаться… Остаться в Кади, отпустив кеару на родину, раз уж той так этого хотелось… И может быть и вправду когда-нибудь выйти замуж за Рузи, как знать? «Он такой верный»- сказала ей однажды Стэрна. Разве ж это плохо? Верный. И верующий… И вон он теперь какой… возмужавший, взрослый, объездивший полстраны… А она… даже доброго слова ему не сказала в последние два года с тех пор, как он начал докучать ей своей любовью… «Может быть я не права,- думала она, пока Дил обнимала ее на прощание и вытирала слезы – то свои, то ее,- может быть надо вернуться? Боги с ними, пусть они едут… А я? Я-то им там зачем?» - Кеара Дил,- прошептала она восприемнице,- а может… вернуться? Может… мне… - Нет, Эсхель, нет. Ты должна поехать. Я тоже не хочу расставаться, но…- она как будто что-то еще хотела добавить, но не решилась,- Нет. Мы с тобой увидимся осенью. Там, на моей родине, если на то будет воля Богов. - Если на то будет воля Богов…- тихим печальным эхом повторила за ней Эсхель. - Вот еще что… Чуть не забыла!- Дил протянула Эсхель маленький холщевый мешочек. - Что это?- спросила Эсхель. - Твой «клад»,- улыбнулась Дилленна, стараясь подбодрить воспитанницу,- я привела его в должный вид… насколько было возможно. Одного-то камня слева все равно нет. Пусть твоя находка будет тебе оберегом и хранит тебя в пути. А в будущем, как знать? Может ты и на свадьбу наденешь его?- добавила она, так и не уточнив, на чью именно – свадьбу воспитанницы или ее счастливой подруги? - Разве ж он хоть чего-то стоит?- с сомнением, спросила Эсхель,- Как ты думаешь?- воспоминание о находке, казалось, на мгновение, отвлекло ее от грустных мыслей. - Это – селейнское серебро… (*селейнское или белое серебро, серебро, палладий, платина и их сплавы – ценятся выше золота.) - Правда?- Эсхель изумленно приподняла бровь,- Неужели и мне хоть раз, хоть в чем-то да свезло…- она даже улыбнулась, кажется, впервые за весь этот долгий тяжелый день,- А что же камни? - Я не столь сильна в познаниях и о самоцветах судить не могу… Пусть кто-нибудь более сведущий взглянет,- перед дорогой она не отважилась открыть Эсхель всей правды: «Так девочке будет спокойнее. Чтобы к слезам Лелисы иных слез не добавилось…»- И вот еще что… там, внизу, под ожерельем твоим, в полотенце, лежит еще одна вещица. Отдашь ее Рэну, при встрече… это его... - Откуда ты знаешь, что я его увижу?- удивилась Эсхель, смутившись и в памяти ее снова ожило путешествие по ночному лесу и то, как ловко он заставил ее выдать свои знания, что старалась она держать в тайне. «А может…- вдруг догадалась она,- Он просто знал, чья я дочь? Или в тот миг смекнул? Ведь он и прежде бывал в Кади. И кеару видеть мог.» - Увидишь. Вы встретитесь после того, как минуете Стельн. - Стельн? Где Развилка? Там еще старая дорога уходит в горы? - Верно. Тракт уходит на север, а дорога поворачивает на восток, к горам. Там и увидитесь. Ну… теперь уж давай без слез… Чтобы и в дороге слез не было. (*южное поверье)- Дил обняла воспитанницу на прощание. - Тетя Дилленна,- Стэрна, распрощавшись со своей многочисленной родней, наконец подошла к ним,- Обнимемся… - Обнимемся…- Дил заключила было Стэрну в объятия, но отстранившись на мгновение и всё еще держа ее за плечи, смерила девушку взглядом, любуясь, словно только теперь разглядела насколько хороша стала эта соседская девчонка, выросшая у нее на глазах,- Боги! Какая же ты красавица!- она улыбнулась,- Сияешь от счастья… Будь счастлива, моя хорошая! Хорошей дороги!- и снова обняла Стэрну, куда крепче, чем в первый раз. - До встречи, сударыня… Дил. Всё будет хорошо, обещаю тебе.- с озорным, сдержанным смешком, сказал Эрни прежде чем, в свою очередь, по северному обычаю, дерзкому и греховному по здешним понятиям и потому несколько смутившему южан, обняться с Дилленной на прощание. - До встречи. Рэну привет. Скажи, что я еще сыграю с ним в Хоо по осени.- шепнула та ему на ухо и тут же громче добавила то, что приято было здесь, на юге, говорить в подобные минуты,- Хорошей дороги! Боги да хранят вас… - Хорошо, передам.- Эрни едва заметно подмигнул ей,- Пусть Боги хранят и тебя, Дил. И наши, и ваши.- добавил он и вскочил в седло. Стэрна последовала за ним. - Мне что-то боязно, кеара… Сама знаешь, наездница из меня неважнецкая.- посетовала Эсхель, будто извиняясь. - Не бойся. Мы тебе самую спокойную лошадку выбрали. Научишься еще. У тебя всё впереди. Будь осторожна в дороге и береги себя…- напутствовала ее Вторая Мать, помогая ей сесть в седло и в то же время раздумывая, каким обычаем Южного Слайна объяснить стэрниной родне свои прощальные объятия с их будущим зятем,- И не грусти, сама не заметишь, как время пролетит и мы снова будем вместе. Хорошей дороги, Эсхель! Боги да не оставят тебя! До встречи! - До встречи!- хором ответили ей все трое и пришпорили лошадей – двое торопливо и радостно, третья – нехотя и обреченно. Дилленна провожала их взглядом, покуда они не скрылись за поворотом дороги, убегающей к Прибрежному тракту. - Боги да благословят вас, дети…- подняв руку в прощальном, благословляющем жесте, прошептала она, с трудом сдерживая, подступившие теперь к глазам и комом вставшие в горле, слезы,- И наши,- добавила она и вовсе уж неразборчивым шепотом,- и ваши… и Севера и Юга. Едва троица путешественников скрылась из виду, так ни о чем и не спросив соседку, Ханта бросилась к Дил и, заключив ту в свои могучие объятия, вслед за нею, дала волю слезам. Ей тоже не верилось в то, что это, наконец, случилось… и она, и в самом деле, отпустила от себя единственное, горячо любимое свое дитя...