Мы встретимся через века

После завтрака Эмили сразу же устремилась в сад, как и просил старшего брата. Воздух там пьянил благоуханием цветущих растений и деревьев. Весна властно и щедро проявляла своё присутствие, её дыхание ощущалось в каждом уголке сада. Бредя по извилистым тропинкам, девушка не могла избавиться от назойливых мыслей о Николасе. Она старалась отвлечься, но его образы неотступно возвращались, разрывая душу на части. Скользя по саду, юная художница почти незаметно для себя оказалась у дверей гостевого дома, где недавно проживал молодой человек. Взойдя по ступеням и распахнув дверь, она перешагнула порог гостиной. Осматривая комнату, она почувствовала, как воздух всё ещё пропитан ароматом его одеколона. Эмили осторожно прикоснулась к изящной крохотной фигурке, стоявшей на полке у окна. Это была одна из вещей Николаса, которую он забыл, уезжая в спешке. Тонкий фарфор угадывался под пальцами, и юная художница ощутила, как холодок пробежал по её лицу — напоминание о том, какой он был внимательный к мелочам, как дорожил каждым моментом. Эта статуэтка, казалось, хранила в себе кусочек его души. Оставленный здесь, в этом доме, в её сердце. Утреннее солнце серебрило полированные поверхности мебели, играя в отблесках, как детские улыбки. Аромат цветущих яблонь врывался через приоткрытое окно и переплетался с нежными нотами его одеколона, образуя симфонию весенней надежды и щемящей тоски. Эмили вдруг ощутила, как сердце её наполнилось сладкой грустью и тоской по былым разговорам и прогулкам, по тем вечерним часам, когда они вместе подолгу бродили под звёздами. Незримый импульс словно подтолкнул её, и она решила выйти на улицу. Как только её нога пересекла порог, взгляд тут же упал на кусты роз, возле которых сидел её маленький защитник — Мисти. — Привет! Ты снова пришёл, — заговорила девушка с котом, опускаясь на ступени крыльца. Мисти внимательно следил за юной художницей, не двигаясь с места. Её взгляд излучал тепло и нежность. Она протянула руку, чтобы погладить пушистого друга, который всегда находился рядом, когда она нуждалась в тихой поддержке. Мисти слегка замурлыкал, словно выражая согласие с её мыслями и чувствами, которые Эмили не могла озвучить. В его янтарных глазах девушка видела спокойствие и мудрость, не свойственные обычным кошачьим. Они казались понимающими её душу лучше, чем кто-либо другой, и это дарило ей чувство безопасности и уверенности. Природа вокруг будто замерла, придавая моменту особую значимость, словно весь мир ждал, чтобы разгадать очередную загадку её внутреннего мира. Ветер ласково трепал её волосы, и Эмили почувствовала еле уловимый аромат лесной свежести и цветущих трав, которые всегда вдохновляли её на новые художественные свершения. Юная художница знала, что именно здесь, в окружении спокойного и безмятежного сада, могла забывать о всем плохом. - Меня брат выставил на улицу, заявив, что мне нужно развеяться, – пожаловалась Эмили, обращаясь к коту. – Составь мне компанию, – с этими словами она обратилась к Мисти и, поднявшись со ступеней, направилась вглубь сада. Не оборачиваясь, девушка знала, что её верный защитник следует за ней. Мягкий ветерок нежно трепал волосы Эмили, а солнце, теплыми лучами проникающее сквозь листву деревьев, играло на земле весёлыми пятнами. Она любила этот сад, укрытый от посторонних глаз, с его извилистыми тропинками. Здесь всегда можно было найти тихое местечко для раздумий и встреч с самой собой. Мисти с любопытством осматривался вокруг, следуя за девушкой. Пройдя едва ли не весь сад, юная художница замерла возле величавой старой липы, раскинувшей свои массивные ветви, подобно защитному покрову. Старый садовник всегда утверждал, что деревья — это хранители времени, и, если внимать их древним шепотам, можно услышать рассказы о прошлом. Эмили приложила ладонь к шершавой коре. И закрыв глаза, почувствовала лёгкие, словно дыхание, вибрации, которые передавали ей историю давно ушедших лет. Мисти, уютно устроившись у её ног и прищурив глаза, словно тоже внимательно внимая этим древним шепотам. Девушка была очарована атмосферой, которую создавали звуки старого сада. Это было не просто шуршание листьев под ветром или пение птиц; это был целый оркестр природы, рассказывающий свою интригующую историю. Она попыталась представить себе, какими были времена, когда эта липа была ещё молодой, с тонкими ветвями, тянущимися к солнцу. Возможно, под её сенью когда-то укрывались влюблённые пары или дети прятались во время игр. А может быть, она видела важные исторические события, свидетелем которых никто уже не может быть, кроме неё. Кот негромко мурлыкал и потёрся о ногу Эмили, как бы напоминая, что пора возвращаться к реальности. Но юная художница не спешила разрывать эту мистическую связь с прошлым. Её воображение уже рисовало картины ушедших эпох: даму в изящном платье на прогулке. Старого джентльмена, читающего книгу на деревянной скамейке, а может, и юного художника, пытающегося запечатлеть этот же образ на своём холсте. С каждым мгновением Эмили чувствовала, как корни дерева, подобно нитям времени, проникают в её сознание. Переплетая её собственные истории с теми, что скрыты в его памяти. Девушка раскрыла глаза и вновь обратила взгляд на величественную липу. Блекнущий солнечный свет окрасил ее листву в золотистые тона, создавая загадочную и почти священную атмосферу. Она улыбнулась, осознавая, что этот сад — не просто тихое убежище, а портал в иной мир. Поднявшись на ноги, Эмили поспешила к главному дому, намереваясь немедля укрыться в своей мастерской. В мастерской, словно стая ласточек, стремительно и грациозно витали разноцветные полотна. Девушка приблизилась к мольберту, на который был установлен пустой холст — пространство ожидания, полное возможностей. Не задумываясь, юная художница начала водить кистью по холсту, с каждым мазком погружаясь в транс, в котором теряла контроль над собой. Каждое движение её руки, на первый взгляд, могло казаться беспорядочным, не имеющим логики. Но это была лишь иллюзия, доступная лишь обывателю. Для юной художницы это был космос, в который она вливала свои чувства и мысли, отображая их на холсте. Она захватывала мелькание света и теней, перенося их в свой творческий мир, воплощая внутренние образы, которые только и ждали своего часа. Волшебство её работы заключалось в умении видеть сквозь повседневность, извлекая из неё суть, придавая телесность тому, что обычно оставалось незамеченным. И в этом порыве, в вихре красок и эмоций, девушка обретала свою истинную сущность, позволяя искусству стать неотъемлемой частью её сердца. - Эмили! Эмили, ты меня слышишь? - взывает её старший брат, тряся её за плечо. - Что? Мет что ты тут делаешь? - спрашивает девушка, приходя в себя из глубокого транса. - Это я хотел знать, что происходит с тобой. Я уже несколько минут пытаюсь до тебя докричаться, а ты на меня не реагировала. - Прости, я не слышала. Я пыталась воссоздать образ в голове и так увлеклась, - виновато отвечала юная художница. - Я так и подумал. Ты влетела в дом, словно кто-то гнался за тобой. Когда заглянул в мастерскую, ты так увлечённо рисовала, что не стал отвлекать. Но сейчас тётушка зовёт обедать. - Хорошо, сейчас приду, - отвечала Эмили с лёгкой улыбкой. - Только давай не задерживайся, - добавляет старший брат, выходя из мастерской, оставляя за собой тишину, напоённую творческим вдохновением. Как только Мет покинул комнату, девушка вновь углубилась в свою работу. На холсте, в самом сердце композиции, два дерева: одно, могучее и крепкое, гнулось под натиском ураганного ветра. Тогда как другое, утонченное, лежало поверженным рядом. Склоняясь к земле под очередными порывами, старое дерево протягивало свои ветви, словно с мольбой к павшему, прося не оставить его в одиночестве, но силы его угасали. На горизонте возвышался густой черный лес, неподвластный разгулу ветра, сколько бы тот ни бушевал. По мрачному небу плыли тяжёлые тучи, гонимые в тайну неизвестности. Краски, ещё не успевшие высохнуть, придавали изображению сияние и живость, словно сама природа пронизывала холст неподдельной силой жизни. Каждое движение кисти, каждая капля цвета становились жизнеутверждающим гимном, дыханием, способным вернуть к жизни даже упавшее дерево, взывающее к своему сотоварищу. Эмили чувствовала, как её творчество освещает мрак, превращая страдания в красоту, а одиночество — в глубокое соединение с природой. В этот момент девушка ощутила, как мир вокруг неё замедляется. Каждое движение кисти становилось не просто жестом, а ритуалом воссоединения с окружающей жизнью. Ураганный ветер словно накрывал её, но девушка игнорировала его силу, погружаясь в свой мир. Вдохновение переполняло её, и с каждым мазком она стремилась показать, что даже в самых трудных условиях можно найти красоту. Свет, пробивавшийся сквозь облака, играл на поверхности холста, подчеркивая каждый изгиб формы, каждую тень. Девушка вспомнила, как много раз её собственное сердце чувствовало ту же борьбу, что и деревья на её картине. Эмили искала способ передать эту эмоцию другим, показать, что даже в моменты отчаяния есть надежда. Завершая последнюю деталь, юная художница добавила пару ярких штрихов, словно напоминание, что жизнь продолжается. И хотя одно дерево покоилось на земле, другое, могучее, не сдавалось. Оно стояло, бросая вызов стихии, как сама художница. В этом было искреннее отражение её духа, стремящегося к свету даже в самом тёмном уголке. Девушка сделала шаг назад, позволяя взгляду охватить целостную картину. Она ощутила, как каждое движение, каждая линия на холсте соединяли её с миром, даря ощущение единства. Вокруг неё бушевала буря, но здесь, в этом пространстве творчества, она чувствовала себя в безопасности. Отложив кисть, Эмили покинула мастерскую, не замечая, как мимо неё проскользнул кот. Он, обдумывая увиденное, внимательно окинул взглядом новейшее творение своей хозяйки. Перед ним было полотно, глубоко отражавшее её внутренние терзания и мечты, но Мисти, напротив, ощутил лишь тревогу: он зашипел, отступив на шаг назад. Эта картина, не имевшая аналогов в её ранних работах, внушала ему страх, как будто на холсте запечатлелись черные тайны и зловещие предзнаменования. Кот никогда ранее не сталкивался с подобным искусством — в нём дышала неведомая ему напряженность, богатая эмоциональным возбуждением и загадкой. Словно кто-то открыл ему дверь в неизвестный мир, в котором не было места ни успокоению, ни безопасности. Взгляд Мисти метнулся между яркими цветами и резкими тенями, под которыми таились неопределенные чувства, ставшие криком души юной художницы.