О метелях и их последствиях

      Поездка из дальней деревни в столицу — та ещё задачка. В особенности в такое время года, ведь вьюги бушуют куда чаще, и даже в повозке ехать рискованно, а отправляться пешком — и вовсе самоубийство. Валерии пришлось изрядно попотеть, чтобы найти человека, с которым ей по пути, и потратить еще больше времени на то, чтобы убедить его, оказавшегося ворчливым пожилым мужчиной, что ей туда действительно нужно и что мешать ему она не будет. С горем пополам, в немалой степени благодаря вежливости и уравновешенности девушки, он наконец сдался.              — Вам, молодежи, вечно в город надо, — буркнул он, но спорить больше не стал.              — Большое Вам спасибо, Вы меня буквально спасли и я, разумеется, в долгу не останусь, — Валерия благодарно улыбнулась и со смешком отметила выражение его лица, когда он ответил «будет Вам» и махнул рукой. Забавно, но все люди его возраста, которых она встречала, легко таяли, стоило лишь продемонстрировать уважение и уступчивость.              Откопав в дальних углах ящиков давным-давно припрятанную мору и захватив вещи, она достаточно удобно устроилась в повозке, стараясь занимать как можно меньше места и не отвлекать хозяина. Впрочем, тот, хоть и настаивал сначала, что не хочет лишней болтовни над ушами в пути, быстро разговорился сам. Валерия не слишком хорошо понимала, как ей себя вести, когда он пустился в рассуждения о политике, урожае, изменении нравов и в принципе обо всем, что приходило ему на ум. Но игнорировать человека, добродушно согласившегося взять ее прицепом, было некрасиво, и между односложными ответами она периодически старалась вставлять более развернутые фразы, чтобы показать, что она слушает.              — А молодежь-то вон какая сейчас, а! Никакого уважения, никаких дельных целей. Все бы им в город да развлекаться.              — Ну-у… В городе ведь и работать можно. В конце концов, там возможностей побольше, чем в деревне. Может, они еще придут к тихой и спокойной жизни.              — Вы не обессудьте, сударыня, я-то понимаю, что вы и сама молодая-то. Но у вас мыслей дельных побольше будет в голове-то, чем у этих пустомель.              От вопроса, о каких именно «пустомелях» он ведет речь, Валерия воздержалась.              — Все бы им ружье да на службу. Стариков оставляют, а сами уматывают. Все бы им достижения да повышения, молодежи-то. Вот взять хоть Алёшку моего-то — говорил ему, и рыбу здесь ловить можно, и охотиться, и в город иногда выезжать, коли уж повозка есть — не раздолье ли! Ан нет, ему в столицу нужно. Эх! — мужчина от души махнул рукой, заставив Валерию немножко дернуться от неожиданности. — Никакого спросу с него, пустоголового-то. А нам сиди да волнуйся здесь.              Теперь природа такого отношения к молодежи девушке стала более-менее понятна. Это было немного… грустно? Но в то же время, разве правильно ли было бы заставить сына оставить свои мечты ради душевного спокойствия родителей? Ответа у нее не было. На душе стало тоскливо.              — Еще и Фатуи эти треклятые. Налог на то, налог на сё… Шастают вечно повсюду, что делают — непонятно. Мутные типы, на дух не переношу их, Фатуи-то этих. Мерзавцы, — мужчина не на шутку разошелся и больше не боялся выражать свои мысли крепким словцом, наконец найдя благодарного слушателя в лице Валерии. Она старалась не спорить, периодически поддакивая или неоднозначно клоня головой из стороны в сторону.              — Я, по правде говоря, в экономике не очень сильна, — признавалась девушка, — и потому судить однозначно не могу… Но полагаю, что у всего есть свои причины. Да и Фатуи… Многие из них негодяи, конечно, но и хорошие люди там есть, — Валерия особой любви к Фатуи не питала, но она лично знала как минимум одного человека, который служил там на высокой должности и при этом сохранял самые невероятные качества.              — Ай, да молодая Вы еще! Вы, сударыня, учительница же?              — Бывшая.              — Ну вот то-то и оно! — мужчина снова махнул рукой. — Они все под Фатуи, школы-то.              Попыток возражать Валерия больше не предпринимала.       

***

      Дорога была долгой и выматывающей, но это только усилило положительные эмоции от момента, когда Валерия наконец вывалилась из повозки вместе с вещами и вдохнула морозный воздух, ступая на столичную мостовую. Повернувшись к извозчику, она еще раз от души его поблагодарила и протянула ему мешочек с морой, но он, к ее удивлению, не принял.              — Вы, сударыня, оставьте это. Мне в удовольствие было Вас подкинуть. Это Вам спасибо, что Вы всю дорогу слушали мои бредни-то, — и с легкой улыбкой приподняв ушанку над головой, словно в знак благодарности, он отправился в другой конец города. Валерия улыбнулась и кивнула ему вслед, пусть он уже и не видел этого. Когда она вернется в деревню, надо бы его навестить. Только ненадолго… еще одного монолога о политике и современных нравах она не перенесет.              Валерия оглянулась. Вот они, знакомые улицы: каменные дома с покрытыми льдом крышами, кованые фонари, периодически встречающиеся по пути украшенные витрины, выглядящие неуместно ярко в общем черно-серо-белом пейзаже. Смешанные чувства. Казалось бы, вот он, дом, где она провела все свое детство и огромную часть юности. И все-таки эмоции он вызывает… неоднозначные.              Дом Калины и Вячеслава совсем недалеко — спасибо тому мужчине, что настоял и довез ее чуть ли не до самого порога.              Несколько минут ходьбы, и вот Валерия уже стояла у входной двери знакомого дома. Вдох-выдох. Почему она волнуется? Надо просто постучать… верно. Раз-два-три.              Уже через секунду она услышала звонкий, сильный голос Калины.              — Вячеслав! Паршивец, ты же клялся, что больше не играешь в карты!              — Но я не играю!              — Тогда кто к нам сейчас стучит? Или ты и в нардах умудрился в долги залезть?              — Но Калина!..              — Слышать ничего не хочу! Сейчас же иди и разбирайся, я больше с твоими выбивателями долгов дела иметь не буду!              Издав тихий покорный вздох, Вячеслав, судя по звуку, смирился и направился к выходу.              Его размышления о том, стоит ли ему бежать, разговаривать или бить первым, прервались в тот же момент, когда он открыл дверь.              Валерия прикрыла рот рукой, безуспешно пытаясь скрыть смешок при виде растерянного Вячеслава, стоявшего перед ней с удивленным лицом и хлопавшего ресницами. Он, очевидно, готовился к встрече иного рода, и сейчас просто застыл на пороге, пытаясь осознать происходящее. Но уже через минуту молодой человек, тряхнув головой, засмеялся и порывисто обнял Валерию, все еще не говоря ни слова. Ее приезд был сюрпризом — но, разумеется, приятным.       Валерия с улыбкой взъерошила его уложенные волосы, пока он держал ее в объятиях. Рука зацепилась за одну из асимметричных сережек — девушка ойкнула, испугавшись, что могла ее вырвать, но он, кажется, и не заметил. Судя по всему, Вячеслав все-таки дал волю своей экстравагантности — Валерия отметила, что теперь он не стеснялся увешивать себя украшениями и даже дома одевался достаточно вычурно, притом по моде далеко не снежновской. Хотя, может, он только явился с какой-то встречи?.. Она расспросит позже. Пока она просто насладится долгожданным воссоединением.       Тем временем Калина, все еще находясь в доме, раздраженно притопывала ногой, ожидая брата. Ей хотелось, чтобы он учился решать проблемы сам. Может, отхватит тумаков и наконец за ум возьмется. Но сколько бы она ни напускала на себя строгость, сколько бы ни читала ему нотации и ни клялась отдать его на растерзание в следующий же раз, когда кто-то опять придет с намерением «побеседовать», скрыть не получалось — она беспокоилась. Выдержки хватило на три минуты. «Ну его в Бездну», — раздраженно пробурчала она себе под нос и твердым шагом пошла к выходу.       — Вячеслав, ты там живо… Ой!       Лицо Калины мгновенно озарилось улыбкой. Лишь завидев Валерию, она тут же забыла о своем намерении отчитать брата и бросилась в их сторону, бесцеремонно отпихнув его и порывисто обняв подругу. Валерия улыбалась, пока Калина сжимала ее до боли в ребрах и приговаривала.       — Ну неужто… Думали, что самим придется к тебе в глушь ехать! А ты соизволила все-таки! — Калина испустила счастливый смешок, жмурясь и не выпуская Валерию из рук ни на минуту, пока Вячеслав мялся в стороне, впрочем, тоже с улыбкой.              — Ты умеешь быть убедительной, Калина, — смеялась Валерия в ответ.              — Почему не прислала письма? Мы бы лучше подготовились.              Валерия фыркнула.              — И дошло бы оно к весне. Простите за спонтанность визита, но боюсь, что если бы я повременила, то вряд ли выбралась бы вообще — зима свирепствует, мне с трудом удалось договориться о поездке сейчас, а позже такой удачи могло и вовсе не случиться.              — …разумно. — наконец отпуская подругу, произнесла Калина. Тут же, словно вспомнив о чем-то, всплеснула руками. — Чего же мы на пороге-то стоим? Проходи скорее, устала, должно быть, с дороги. Вячеслав! Ну-ка забери ее сумки.              Вячеслав и рад был помочь. Мало того, что Валерия была и его подругой тоже — смена фокуса внимания сестры с его проступков на прибытие долгожданной гостьи была как нельзя кстати. Потому он тут же подхватил скудный багаж и направился в дом, пока Калина была увлечена воссоединением и не взялась читать ему нотации прямо перед общей приятельницей.

***

      В доме Соловьёвых всегда тепло и пахнет хвоей — привычка отца семейства срывать еловые ветки по пути с работы давала о себе знать, и даже сейчас, когда он бывал в командировках чаще, чем видел собственных детей, ваза с ароматными ветвями неизменно стояла на столе усилиями Калины и Вячеслава.              Валерия вдохнула полной грудью. Она скучала.              Пока полная энтузиазма Калина, усадив ее за стол, побежала ставить чайник, Валерия окинула взглядом комнату, в которой в свое время провела много вечеров. Почти ничего не изменилось. Она отметила, что, кажется, занавески заменили — прошлые были бледно-желтыми — и комплект стульев казался незнакомым. Должно быть, тот многострадальный табурет в конце концов все-таки сломался, и Соловьёвы решили не мелочиться и заменить весь набор сразу. В остальном все так же, как и во время ее последнего визита. Словно островок прошлого — даже фотографии на стене висят в том же порядке, что не совсем укладывается в голове, стоит лишь вспомнить, как непостоянен нрав Калины.              Из размышлений Валерию вырвал негромкий глухой стук опустившихся на стол дымящихся чашек и тарелки со сладостями и звонкий голос подруги, севшей напротив, подперев голову руками, и выжидающе глядящей на неё.       — Ну что, рассказывай!       Валерия посмотрела на нее с улыбкой. Ах, Калина-Калина. Так старается проявить внимание, хотя очевидно, что ее прямо-таки распирает от желания поделиться собственными новостями. У Валерии намерения ее мучить нет, потому она лишь качает головой.       — Из нас двоих именно я живу в глуши, проводя дни наедине с тетрадкой, а вот у тебя, судя по всему, событий поднакопилось. Вижу же, что хочешь рассказать. Как я могу не уступить право первого слова подруге?       Уговаривать не пришлось — Калина тут же ухмыльнулась и благодарно кивнула, в глазах заплясали озорные огоньки.       — Я даже не знаю, с чего начать, золотая моя…       — Давай с новостей про ателье. Ты писала, что выкупила здание, если я верно помню.       Калина радостно всплеснула руками.       — Именно! Я, признаться, до сих пор поверить не могу. Столько лет труда, и теперь у меня ключи на руках! — она заливисто рассмеялась. — Мы обязательно туда сходим, даже не пытайся отнекиваться! Я уже почти все обставила, а тебя впрягу помогать мне с украшениями к открытию.       — К открытию? — Валерия вопросительно приподняла бровь, отпивая из чашки. Неужели все уже действительно готово? Сомнений в способности Калины к организации подобного рода вещей не было, но стоит признаться — тот факт, что мастерская начнет работу в ближайшее время и новоиспеченная предпринимательница даже не упомянула об этом в письме, был неожиданным. — Так скоро?       — Ну разумеется, яхонтовая моя, — Калина посмотрела на Валерию так, словно она спросила самую очевидную вещь на свете. — Я и так много времени потратила, пытаясь отбить этот участок. Сейчас с документами все улажено, здание моё, работать я более чем в состоянии. Так чего тянуть? Тем более, ты так уместно приехала. Разделим эмоции от события! — Калина подмигнула подруге, откидывая назад длинную светлую косу.       — Я, разумеется, рада, — Валерия мягко улыбнулась и наклонила голову, стараясь впитать информацию. Она помнила, как они обсуждали эту мечту, когда им было по тринадцать. Время действительно летит. — Ты большая молодец, Калина. Я горжусь тобой… и горжусь, что ты моя подруга.       — Давай только без сентиментальностей, — девушка хихикнула. Она словно светилась изнутри. От недавней угрюмости, вызванной разговором с братом, не осталось и следа. Теперь, когда она делилась радостными новостями после воссоединения с подругой, ей казалось, что день не может стать лучше. А Вячеслав… что ж, куда он денется? Его можно отчитать и позже. — Открытие через шесть дней.       — Ох, — Валерия поставила чашку на стол с озадаченным видом. Она не планировала задерживаться так долго. Чем ближе Щедродень, тем сложнее ей будет выехать. Да и Тевкру она обещала скоро вернуться. — Незадача. Я уезжаю через четыре…       — Значит, останешься на неделю. — Калина невозмутимо отпила из своей чашки. — Ну будет тебе, яхонтовая моя, неужели твоя хижина без тебя не простоит еще пару денечков? Снежные лисы в твоей чаще не обидятся, не беспокойся. А вот я могу. — Калина приподняла бровь, шутливо намекая, что от этого предложения лучше не отказываться, прежде чем снова заговорить, уже более серьезным тоном. — Правда, Валерия. Я понимаю, что ты, должно быть, уже выстроила планы… слабо, впрочем, представляю, какие, но не столь важно… но мы так давно не виделись, а это открытие так много для меня значит. Ты ведь поддерживала меня все это время. Я бы невероятно, неизмеримо, безгранично оценила, если бы ты увидела это своими глазами. Ну пожалуйста, а? Я даже готова заранее найти тебе извозчика, чтобы ты не беспокоилась.       Валерия вздохнула и шутя закатила глаза.       — Я подумаю. — ее все еще одолевали сомнения, но сейчас сил размышлять об этом не было.       — Чудненько! — Калина вновь всплеснула руками с озорной улыбкой. О, она знала, как вить из подруги веревки, и бесстыдно этим пользовалась, когда ситуация того требовала. Не пройдет и двух дней, как «Я подумаю» превратится в «Уговорила, Калина» — и Валерия понимала это не хуже нее. — Тогда решено… Ну, вернее сказать, почти решено. А теперь дальше по новостям!       Слушать Калину, потягивая чай, было приятно и легко — куда легче, чем читать ее письма, в которых взгляд то и дело спотыкался о замысловатые обороты. Она говорила и говорила с неиссякаемым энтузиазмом, и Валерии казалось, словно они и не расставались. Калина прошлась по всем пунктам, которые упоминала в письме, пока что опустив лишь тему с «пушистым другом», и не забывала добавлять новые. Если она начинает болтать, то остановить ее сложно — но Валерия не возражает. Она любит слушать, а потому с интересом впитывает, пока Калина увлеченно щебечет про повышение по службе ее прелюбезного Григория, про перспективу скорого предложения и далекоидущие планы купить вместе дом, про новые книги из других стран, которые ее отец, Фёдор Николаевич, прислал ей из очередной командировки, и про частные заказы на пошив от его сослуживцев, которые дарят ей надежду быстро завоевать репутацию среди клиентов благодаря их отзывам. Валерия не забывает давать реакцию — и Калина улыбается. Им обеим не хватало этих разговоров.       — А что же Вячеслав? — спрашивает Валерия, когда у подруги, кажется, иссякает запас новостей. Мельком услышанный по приезде разговор о долгах вызвал у нее много вопросов.       — Ах, этот негодяй… — вздыхает она, взмахивая рукой. — Ну, ты и сама его видела. Расхаживает, как пижон, обвешиваясь безделушками, пишет свои стихи в стол и играет в азартные игры со своими оболтусами-друзьями по выходным. Наконец нашел себе какую-то работу, но подробностей отчего-то не раскрывает. Думаю, с этим щеголем тебе лучше поговорить самой — он по тебе тоже наверняка соскучился. Не знаю, правда, куда он запропастился, но коли не вечером, так к утру точно вернется. Он тебе еще кулебяку обещал, в конце концов. И как ему хватает совести уходить из дома, не предупредив гостью? — со смешком Калина отправляет в рот ломтик пастилы. Кажется, она не очень настроена разговаривать о Вячеславе — Валерия, понимая намек, плавно меняет тему.       — Полагаю, моя очередь рассказывать.       Калина внимательно слушает, когда Валерия обрисовывает ей свою жизнь на окраине деревни Морепесок. Девушка не слишком пускается в подробности — описывать вдумчиво и на бумаге ей проще, чем на ходу, — но все-таки старается предоставить нужное количество деталей, чтобы у подруги сложилось представление о днях сказочницы на границе леса. Валерия упоминает свои периодические вылазки за ягодами, несколько новых написанных ею сказок и, разумеется, с теплотой рассказывает про новых знакомых в лице Тевкра и его семьи.       — Думаю, я в некоторой степени пристрастилась к этой жизни.       Калина наигранно-трагично закатывает глаза.       — О нет. Теперь, когда ты вошла во вкус, ты окончательно превратишься в затворницу, оставив своих несчастных преданных друзей довольствоваться редкими весточками… и молитвами Царице о том, чтобы тебя не съел медведь в лесу, когда ты вновь полезешь туда в одиночку за ягодами, — последовавший за этим драматичный вздох лишь вызвал улыбку на лице Валерии. — И я в очередной раз убеждаюсь, что ты, неисправимая душа, даже в пустыне найдешь ребенка, чтобы опекать.       Девушки продолжают разговаривать. На душе у Валерии… тепло. Словно она снова окунается в те времена, когда вечер в доме Соловьёвых был для нее приятной обыденностью, в которой они с Калиной, Вячеславом, а иногда и их отцом усаживались за стол после долгого дня и просто беседовали. Проводить время здесь ей тогда было приятнее, чем у себя дома. Атмосфера отличалась, как и отношение к ней. У Соловьёвых она могла действительно расслабиться, и несмотря на воспитание, искушение злоупотребить гостеприимством и остаться подольше каждый раз было слишком сильным.       У нее осталось много приятных воспоминаний с тех дней.       — Как поживает Фёдор Николаевич? — мягко спрашивает Валерия, тут же замечая, как в глазах Калины сменяют друг друга самые разные эмоции.       — Ха! Опять укатил в Натлан, — с напускным пренебрежением отвечает девушка. — По какой-то очередной «сверхважной сверхсекретной миссии». Как ты понимаешь, письма мы получаем в лучшем случае раз в месяц… — Калина тут же маскирует вздох смешком. — Не то, чтобы меня тревожило. Пока он периодически дает знать, что жив и здоров, моя душа спокойна. У меня и самой дел по горло.       Мрачный вздох, который Калина тщательно пыталась скрыть, не ускользнул от внимания Валерии, и она грустно улыбнулась. Она прекрасно понимала — подруга очень тоскует по отцу, хоть и старается не показывать. Но что она может поделать? Долгом службы Фёдор Николаевич пренебречь не может, а частые разъезды — норма при его позиции в Фатуи. Его детям только и остается, что мириться и довольствоваться редкими письмами, подарками и теми счастливыми моментами, когда он ненадолго возвращается в Снежную.       Валерии, впрочем, приходится обходиться еще меньшим.              Фёдор Николаевич в свое время сделал для нее несоизмеримо много. За время ее дружбы с Калиной и Вячеславом их отец стал для нее куда ближе ее собственного дяди, и уважение и благодарность, которые она к нему испытывает, сложно описать словами. Валерии бы хотелось иметь возможность хотя бы порой с ним связываться — просто отправлять короткие весточки, давать знать, что она все еще о нем помнит и все еще заботится. Но она не является членом семьи, а потому даже будь у нее нужный адрес, ее письмо забраковали бы на первом же проверочном пункте. Старший Соловьёв заведовал слишком серьезными делами и вел слишком значительные миссии — он и его подчиненные получали ограниченное количество корреспонденции, адреса постоянно менялись, а распространение информации о местоположении было чревато последствиями. Потому наибольшее, на что могла рассчитывать Валерия — то, что Калина передаст от нее привет, когда будет писать отцу письмо. Впрочем… она была благодарна и за это.              Да хранит его Царица.

***

      За чаепитием и беседой время летело незаметно, и Калина опомнилась только спустя пару часов, вспоминая, что гостья, вообще-то, перенесла изматывающий путь и ей следует отдохнуть. Не то чтобы она чувствовала хоть самую малость ощутимые угрызения совести по этому поводу — скорее, просто решила пожалеть Валерию. Долгий разговор она считала справедливой ценой за, как ей нравилось выражаться, жестокое, холодное, бессердечное отношение к несчастной, так трепетно любящей ее подруге.       — Что ж, драгоценная моя, думаю, тебе все-таки следует отдохнуть немного. Я тебя в ближайшие несколько дней в покое оставлять не планирую, потому наслаждайся, пока я даю тебе такую возможность. Из новостей я тебе успела рассказать едва ли половину, так что готовься.       С озорным блеском в глазах Калина подмигивает, проводя Валерию в гостевую комнату — небольшое уютное помещение с вазочкой с хвоей на прикроватном столике и ковром на стене, где она уже не раз ночевала раньше. Валерии кажется, что она все еще может с закрытыми глазами по памяти вывести пальцем все узоры висящего над кроватью паласа.       — Не буду тебя пока что беспокоить, — продолжает щебетать Калина, — располагайся и расслабляйся. Когда отдохнешь как следует, дай знать… У нас на эту неделю ох какая насыщенная программа.       Валерия усмехается.       — Посвящать меня в подробности ты, разумеется, не планируешь.       — В наказание за то, что не писала первой и даже не привезла свой сборник сказок, чтобы дать мне почитать, — моментально парирует Калина с ухмылкой перед тем, как ее лицо смягчается. — Отдыхай.       С этими словами она аккуратно закрывает за собой дверь, и Валерия остается в комнате одна. Она снова вздыхает.       Так… непривычно снова быть здесь, пусть и совсем ненадолго.       Когда она переехала в деревню, она достаточно быстро смирилась с пребыванием в хижине в одиночестве. Оно ее не очень пугало — тогда ей было даже необходимо некоторое время побыть наедине с собой. С появлением Тевкра в ее жизни стало больше общения и событий, потому поводов жаловаться не осталось и вовсе. Но все-таки дни с прелестным ребенком и с подругой детства — это разные вещи, и оба способа провести время ей приятны. Полезно иногда менять роль старшего товарища и наставника на роль лучшей подруги. Порой энтузиазм Калины бывает утомительным, но сейчас, в состоянии эмоционального подъема, Валерия думает, что было бы мило, имей она возможность навещать Соловьёвых чаще.       Странно, правда, что Вячеслав словно сквозь землю провалился, как только она зашла в дом. Неужели действительно такой занятой? Это не было на него похоже. К тому же, услышанный утром обрывок разговора, пусть и казавшийся безобидным, пробудил в ней смутное нехорошее предчувствие. Но Калина сказала, что он должен в скором времени вернуться. Валерия искренне надеялась, что у нее будет возможность провести время и с ним тоже и обсудить этот вопрос напрямую. Каждый член семьи Соловьёвых занимал отдельное место в ее сердце, и ей хотелось бы получить максимум из этой поездки перед тем, как вновь покинуть столицу.       Лисица Калина обещала, что завтра куда-то ее поведет. А пока Валерия последует ее совету и отдохнет.