После пробуждения Солнца

7 января 1093 года после пробуждения Солнца Дворец Правителя Лазурной Долины, город Изабелум В просторной роскошной зале, где каждый предмет мебели, картину или настенный барельеф можно было смело назвать произведением искусства, на огромном, стоявшем на пьедестале кресле восседал Правитель Кристин Нил. Немолодой мужчина с землистым, испещрённым сеткой морщин лицом ещё не совсем утратил былую привлекательность, однако выглядел болезненно. Его белые одежды, нескромно украшенные серебряной вышивкой и драгоценными камнями, струились до пола; руки украшали многочисленные перстни и браслеты, а на голове блестела массивная корона. — Вы ни на что не годны! Бездельники и дармоеды! Как такое могло произойти?! Где была ваша хвалёная осведомлённость? Это вы лишили меня наследника, последнего наследника. Это по вашей вине произошла эта трагедия, — гневно сокрушался Кристиан. Ему хотелось рычать от злости и отчаяния, но он уже не мог, не хватало сил. В ногах Кристиана сидела пышногрудая девица в неприлично откровенном шёлковом наряде, увешанная всевозможными золотыми цепочками, ожерельями и браслетами. Томно прикрыв глаза, она посасывала пальцы на руке Правителя с таким видом, будто это самое аппетитное лакомство на земле, и абсолютно не обращала внимания на двух стоящих рядом мужчин, вытянувшихся по струнке. — Мы виноваты, ваше величество, — смиренным тоном произнёс высокий худощавый мужчина в светло-сером расшитом сюртуке, на лацканах которого с обеих сторон красовался государственный герб с изображением лазурных колосьев пшеницы. — Клер была послушной и благочестивой, она никогда не проявляла вольнодумства, всегда была скромна и податлива. Но она предала меня, своего господина, она… — От волнения Кристиан начал задыхаться. Девица, вскочив на ноги, в отчаянии схватила его ладонями за щёки и что-то взволновано зашептала, а когда к Правителю вернулась концентрация, дыхание пришло в норму, горячо поцеловала его пересохшие губы и снова грациозно скользнула на своё место, ластясь к ногам Правителя, словно кошка. Кристиан несколько раз тяжело вздохнул. Его лицо перекосило гневом, и, посмотрев на Советников, он заявил: — Она затаила на меня злобу за своего ребёнка, которого сама же не выносила! Но причём тут я? Где справедливость?! Я хочу, чтобы она была наказана за содеянное! Да покарают её боги, а мы должны им в этом помочь, — твёрдо заключил он и откинулся на спинку кресла, расслабившись. Слова и эмоции давались Правителю с трудом, и как только он закончил говорить, ему стало легче. Его взгляд стал блуждающим и расфокусированным, а морщинки на лице разгладились. — Мы вас поняли, ваше величество, — склонил голову мужчина в сюртуке. — Ваше величество, наше дело богоугодное. Изменница непременно ответит за свершённый страшный грех, — произнёс ещё один участник беседы — невысокий, чуть полноватый мужчина, облачённый в серую монашескую рясу, на груди которой красовался тот же самый государственный герб. Кристиан в ответ ничего не сказал, лишь небрежно махнул кистью в жесте «можете быть свободны». Оба собеседника поспешно вышли из залы, а стражники с каменными лицами затворили за ними широкие двери.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

— Какого демона, Ганс? Это слишком рискованно, — нервно процедил сквозь зубы мужчина в рясе. Двое советников стояли в узком тёмном коридоре. Грубые каменные стены подземелья были покрыты перламутровым мхом и влагой, под ногами шуршали мелкие камни разрушенных напольных плит. — Заткнись и перестань причитать, святоша, — фыркнул мужчина в сюртуке. — Если нас поймают, нам точно не сносить головы. — Первосвященник тревожно озирался по сторонам, перебирая пальцами деревянные чётки. Ганс стиснул зубы и, глядя на бегающий взгляд коллеги, прошипел: — Если ты будешь помалкивать, то не поймают. — Ты знаешь, что я нем как рыба. Зачем мы тут? Пристально посмотрев на священнослужителя, Ганс перевёл красноречивый взгляд на каменную кладку стены. — Я нашёл кое-что, Норман. — Что ты нашёл? Кол на свою задницу? — глаза Нормана прищурились, превратившись в узкие щели. — Успокойся и соберись. Ты — единственный во дворце, кому я могу доверять, ты это знаешь. Или ты забыл, что нас с тобой связывает? — Нет, не забыл. Но ты ведёшь себя слишком безрассудно. Ганс раздражённо закатил глаза. — Тут никого нет. Никто не патрулирует эту зону. Для всех это просто заброшенное подземелье дворца. Древние ходы и лазы, и только. — Тогда что мы тут делаем? — Наконец-то вопрос по теме! Посмотри на это. — Мужчина ткнул пальцем в стену и сделал два широких круговых движения обеими руками, выводя знак бесконечности. Каменная кладка поплыла и размылась, точно растворяясь в воздухе, а вместо неё нарисовалась металлическая дверь, в центре которой красовался круглый выступ магического замка, испещрённый какими-то причудливыми символами. — Что это за хрень? — ошарашенно воскликнул Норман. — Я не знаю наверняка, но судя по тому, что Правитель регулярно посещает это место, — это его тайник или что-то вроде того. — Ты следил? Ты что, самоубийца? — взвизгнул священнослужитель. — Я был осторожен, не паникуй. Норман обречённо склонил голову. — Ладно, допустим. И что с того, что это тайник? — А то, что в нём могут быть очень ценные для нашего дела вещи! — Отлично, ты молодец. — Откинув голову, мужчина крепко зажмурился, а потом выпрямился и, глянув на товарища, прозорливо сообщил: — Ты его, конечно, не открыл — он запечатан бог весть какой магией, и ты считаешь, что я помогу его вскрыть. — Мы могли бы что-то придумать. Я и ты, — вкрадчиво произнёс Ганс. — Да шакала лысого! Ты думаешь, Кристиан настолько туп, чтобы хранить свои секреты без надёжной защиты? Учитывая, что это очень старое крыло, этот тайник, скорее всего, родовой и простая магия на него не сработает, — раздражённо ответил священник. — Вот именно для этого я позвал тебя, — заявил Ганс. — И откуда у тебя такая уверенность во мне? — недовольно покачал головой Норман, но решил всё же внимательно изучить находку. Склонившись к двери, он погладил рукой дверь и замочный выступ, а потом напряжённо прищурился, словно пытаясь проникнуть взором куда-то внутрь металла. Закончив осмотр, он отошёл и с сожалением констатировал: — Даже объединив силы, у нас не получится открыть его, хотя, если не переживать о целостности замка и последующем нашем разоблачении, вполне можем попробовать его сломать, но не факт, что это откроет дверь. Ганс скривился. — Умеешь ты порадовать, Норм. — Я говорю как есть. Это замок создан с помощью кровно-родовой магии. Её адептов больше нет. Совсем нет. Однажды я уже искал. Я пороюсь в архивах и попробую найти магический ритуал, с помощью которого такие замки изготавливались, это поможет нам понять структуру заклинания. Маловероятно, но я не исключаю — каким-то образом, нам удастся, обойти эту магию и, не разрушив, пробраться внутрь, однако боюсь, потребуются ещё маги, и лучше такие же сильные, как мы сами. — Нет, никого привлекать мы не будем, — возразил Ганс. — Совсем умом двинулся? — Ну, тогда без вариантов, — пожал плечами священнослужитель. — Ты же сам чувствуешь, какой тут заслон. Нужно вложить бездну энергии, чтобы отодвинуть его, не сломать, и при этом не оставить следов вскрытия. — Ищи способ, Норм, мы не можем просто так отступить. — Ох… я, кажется, понял… — мужчина в рясе уставился на Ганса, скрестив на груди руки. — Ты всё пытаешься найти информацию о Сумеречном Ущелье? Ты думаешь, что там что-то есть? — Да, угадал! Хоть кто-то из нас занят реально важными делами, — ощетинился Ганс и многозначительно отвернулся, а после недолгой паузы продолжил: — Нас окружают трусы, они нами правят, они отдают нам приказы, от них зависят наши жизни, Норман. И не только наши, а всех жителей Триединства. Эти идиоты предпочли принять кабальный мир, и за пять веков ничего не изменилось. Никто ничего не делает с этим. Мы погрязли в вечной грызне. На границах наших союзных государств постоянно умирают люди. Какое к чёрту Триединство? Мы не становимся сильнее, а только растрачиваем силы попусту, ослабляя себя. И это словно всех устраивает, — в отчаянии развёл руками он. Норман с силой потёр виски, словно его мучила нестерпимая мигрень. — Ты знаешь, что они сильнее, и если Кацу Мин тогда принял это решение, значит, у него были веские на то основания. — Да, я понимаю. Но, боги, пять веков! За это время можно было что-то придумать, найти слабые стороны врага, изучить его вдоль и поперёк, но ведь мы и дальше Весёлого города продвинуться не смогли. Нам нужна информация. От самого Императора мы не получим больше, чем он нам уже дал, но здесь мы можем узнать что-то ещё. — Ганс указал пальцем на дверь. — Не поверю, что у Правителя Лазурной Долины нет никаких сведений о Сумеречном Ущелье. Первосвященник задумался. — В твоих словах есть логика. Хоть Правители Лазурной Долины и Вечноцветущего Бора не встречались лично с Дарианом Морелли, судя по исторической хронике, Император Мин с ними виделся позже и наверняка тогда-то и рассказал об ультиматуме Дариана. Он же должен был предоставить им какие-то сведения о том, что враг силён и шутить с ним не стоит. Иначе с чего бы им заключать союзный договор? Что-то да должно остаться, какие-то стенограммы тайных собраний, протоколы, хоть что-нибудь. Должны же Правители передавать своим преемникам что-то, что заставляет их по сей день сохранять Триединство и останавливает от попыток сунуться в Сумеречное Ущелье. — Именно. А сейчас вообще ситуация могла кардинально измениться — что если Сумеречное Ущелье уже не то? Дариан давно мёртв. Ими правит какая-то странная баба. — Ты думаешь… — Я думаю, что это нужно проверить. Есть вероятность, что объединив усилия, у нас получится им что-то противопоставить. И если мы не сделаем это в скором времени, в какой-то момент может оказаться слишком поздно. Всегда помни принцип: если речь идёт о власти — или ты или тебя, — уверенно заключил Ганс. Норман в сомнении свёл брови. — Но они всё это время не вели себя агрессивно. — Они никак себя не вели. В любом случае это не повод расслабляться. Власти много никогда не бывает, Норм. Я уверен, если бы прославленный Дариан обладал достаточной силой, он бы не мир заключал, а захватил бы всю территорию Долины жизни. Император был слишком наивен, когда поверил в весь этот бред про мирное сосуществование трёх государств. Дариану было выгодно, чтобы мы были разобщены, чтобы появилось Триединство, а не один сильный противник, поглотивший все государства, а ведь к этому всё шло. Вот так и живём. Оба замолчали. Через несколько мгновений тишину нарушил Норман: — Ладно, я подумаю… Что со сбежавшей наложницей делать будем? — А есть варианты? — Она направляется в Вечноцветущий Бор, хочет там укрыться. Это так предсказуемо. Предлагаю сделать так, чтобы её следы там и потерялись, — хладнокровно вскинул подбородок первосвященник. Ганс одобрительно кивнул. — Да, это будет разумно. Но всё должно выглядеть так, будто это не заказ Кристиана, и уж тем более ничего не должно указывать на нас, а слухи о причастности Правителя можно пустить позже, хотя тут и так очевидная связь. Он совсем теряет голову. — Предлагаю нанять кого-то из местных. Думаю, стоит поговорить с Катриной. У этой женщины большая агентурная сеть. Найдёт кого-нибудь. — Хорошо, я оставляю это на тебя. А у меня завтра приём, и куча всего не подготовлено. — Да, за это не переживай. Я договорюсь. Хоть она и стерва, но пока не подводила ни разу, — согласился Норман. Мужчины медленно и осторожно направились к выходу из дворцовых катакомб. — Пальцы в рот такой не клади, а то останешься и без пальцев, и без руки, — предостерегающе заметил Ганс. — И без жизни, — добавил священнослужитель.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

— Не вижу твоего умоляющего взгляда! — Высокая женщина в длинном, расшитом цветами красном ханьфу сидела в маленькой келье монастыря Святого Вольфа Объединителя всех верующих и, иронично изогнув брови, смотрела на первосвященника. — Катрина! — обиженно воскликнул Норман. — Не получала я такого поручения от Правителя, а я подчиняюсь только ему. — Она делала вид, что неумолима, и уже полчаса отбивалась от настойчивых просьб взять на себя очередное грязное дельце. Катрина осознавала, что в конце концов она согласится, но уж очень ей хотелось помотать нервы этому поганцу в рясе. — Глубокоуважаемая госпожа, не сочтите за дерзость, прошу позволить обратиться к вам за помощью, — картинно вскинув руки в молитвенном жесте и запрокинув голову, Норман подобострастно смотрел на женщину снизу вверх. Она ухмыльнулась, оценивая его игру. Тот тут же выпрямился и уже на полном серьёзе добавил: — Пожалуйста. — Мой милый, Норман, да ничего ты без меня не можешь. Как же твои вездесущие приспешники, они что, не в силах завалить девку и парочку мужиков из её сопровождения? — с холодной усмешкой промурлыкала женщина. — Катрина, ты же знаешь, рисковать не хочу. Не дай бог что-то пойдёт не так, куда ниточки приведут? Твои люди из местных для такой роли подойдут гораздо больше. К тому же, помнишь, я всегда плачу услугой за услугу, — хитро улыбнулся Норман. — Хорошо, я решу твою проблему. И когда всё будет закончено — дам знать, — смягчилась Катрина и вышла из кельи. Когда она шла по широкой монастырской площади, думала о том, что в этом мире давно не осталось ничего святого и чистого. Одна лишь грязь и гниль. Окинув взглядом строгие ровные стены зданий монастыря, она не увидела в них ни лаконичной красоты, ни благородного духа воздержания и отказа от излишеств. В её голове вспыхивали кровавые сцены прошлого — пытки и казни вероотступников и провинившихся монахов, но самыми яркими были воспоминания о бойне в Великий день примирения, когда сторонники старой веры напали на монастырь и вырезали подчистую всех монахов, а священнослужителей распяли и развесили тела прямо на этих стенах. Катрина не относила себя ни к одной из сторон и не верила ни в одного из богов. Тогда она отстранённо и немного брезгливо наблюдала за происходящим и размышляла о том, что существуй хоть один бог на самом деле, он давно бы стёр человечество с лица земли, не оставив ни единого шанса случайно выжившим продолжить существование, и уж тем более обзавестись магическими способностями. Мир для неё был слишком огромен и жесток. Да и не мир это вовсе, — считала она, — а какая-то злая насмешка вселенной, которую люди почему-то так назвали. Безумцы! Её настоящим и добрым миром была её сводная сестра Элиза. Где была Элиза, там и был мир. А когда её не стало, Катрина перестала видеть смысл хоть в чём-то, кроме мести. От женщины осталась только одна телесная оболочка, холодная, равнодушная ко всему живому и жаждущая расплаты за гибель сестры. Остальные люди её не интересовали. Она потешалась над их безуспешными попытками управлять своей жизнью, что-то решать, кого-то спасать и бороться за какие-то идеалы. Её огромный жизненный опыт лишал любых сомнений: судьба не оставит шанса никому. Она обязательно нанесёт неожиданный удар и, когда никчёмный маленький человек, со всеми своими жалкими мечтами и идеалами, будет лежать, истекая кровью и корчась от боли, подойдёт и ласково шепнёт на ухо, что это была только прелюдия.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

11 января 1093 года после пробуждения Солнца Деревня Звенящие Ручьи, Вечноцветущий Бор Клер и её спутники ехали верхом по небольшой пыльной улице маленькой невзрачной деревеньки. Судя по всему, людей здесь проживало немного, большинство домов выглядели заброшенными, не было домашних птиц, которые вольготно прогуливались по территории любой из ранее встреченных ею деревень, не слышны были и голоса детворы. — Такое бывает, — сказал один из мужчин, сопровождавших Клер. — Почвы перестали плодоносить, обмелел приток реки, или ещё какая напасть, и люди вынуждены покидать родные места. Нет, уезжают, конечно, самые молодые, активные, но тем не менее с ними и уходит вся жизнь. Закон природы, хочешь выжить — двигайся. К тому же времена такие, везде не спокойно, наверняка даже здесь. — И всё же не сравнивай с Лазурной Долиной. В Лазурной Долине не может быть спокойно, никогда… — Девушка замолчала, о чём-то задумавшись, но вскоре продолжила: — Ты много путешествовал, Кид. Я завидую тебе. Я могла бы тоже, если бы… — она грустно опустила глаза, — но я оказалась дурой. — Эй, сестра, прекращай, — одёрнул её другой мужчина. — Мы договорились больше никогда не вспоминать это. Тем более мы тут всё же не совсем одни, — он наклонился в её сторону и тихо прошептал, — даже тут могут быть уши. Женщина потупила взгляд. — Мы можем остановиться на ночлег в любом пустующем доме, я думаю, местные не будут против, — предложил Кид. — Я тоже так считаю, — согласился брат. Они медленно ехали, пока не поравнялись с невысокой девушкой в гарусном, песочного цвета платке и стареньком, но аккуратно выглаженном длинном сарафане. Увидев остановившихся путников, она смутилась, спрятав взгляд, и спешно повернула в ближний проулок. — Уважаемая, прошу нас простить, — крикнул ей вдогонку Кид, — не подскажете, где тут можно переночевать? Девушка остановилась, но не обернулась. — В любом заброшенном доме — выбирайте, какой понравится. — Скажи, пожалуйста, почему здесь так мало людей. Что-то случилось? — Я не знаю, когда я сюда приехала, тут так и было, — монотонным голосом ответила она, всё так же стоя к путникам спиной. — А слухи… — Простите, мне нужно идти. Понадобятся целебные травы — мой дом предпоследний с восточной стороны, более не могу вам ничем помочь, — произнеся последнюю фразу, девушка поспешила скрыться. — Странная какая-то, в платке… — Может быть, болеет чем-то. Но этот цвет глаз, видели? Зелёный — очень редкий, — удивлённо заметила Клер. — Ладно, поехали, найдём себе место для ночлега. На деревню опускалась ночь. Близость реки наполняла воздух приятным свежим запахом прибрежных трав и влажного песка. Его хотелось вдыхать полной грудью. Они были уже далеко от Изабелума и, переправившись на западный берег Купера, пересекли границу Лазурной Долины, поэтому напряжение, сопровождавшее их, медленно развеивалось. Нет, они понимали, что всё ещё не в безопасности, в их положении полная безопасность будет недостижима, даже когда они прибудут в Минори, — а этот город славился отсутствием преступности и безупречной работой правоохранителей. Однако любому человеку невозможно бояться слишком долго, к опасности либо привыкаешь, либо сходишь с ума. И то и другое не благоприятствует выживанию. Домик для ночлега отыскался очень быстро, как и еда, которую они купили у одного из немногочисленных деревенских жителей. Мужчина оказался намного словоохотливее зеленоглазой девушки и рассказал путникам, что деревня опустела около сорока лет назад, после войны, когда торговый путь сместился севернее и торговцы стали редкими гостями этих мест. — Остались старики да дураки, — добродушно рассмеялся мужчина. На вопрос о девушке в платке мужчина лишь пожал плечами и сказал, что она травница и живёт тут уже достаточно давно, добавив: — Девочка она тихая, неразговорчивая, держится особняком. Подозреваю, что у неё… ну, это самое… не всё в порядке с… — Он покрутил пальцем у виска, демонстрируя, где именно у неё не в порядке. — Но этот факт нисколько не мешает местным парням ухлестывать за ней, правда, в ответ они получают только тумаки да оплеухи. Когда, попрощавшись с временными соседями, мужчина ушёл, путники расслабились, неторопливо переговариваясь, поели и вскоре легли спать. Они не подозревали, что под их окном всё это время, притаившись, сидела девушка с зелёными глазами, и чем дольше она их слушала, тем беспокойнее становилось у неё на душе. Из их разговоров она поняла, кто они, откуда и куда направляются, и самое главное — от кого бегут. Никогда за свою жизнь она не ощущала себя так близко к тому, чего боялась больше всего на свете. От осознания происходящего её мысли стали хаотично метаться, к горлу подступил липкий ком, а всё тело сковало предчувствием недоброго. Чтобы взять себя в руки и убраться подальше от злополучных путников, ей пришлось собрать все остатки самообладания. Уже добравшись до дома, девушка пришла к неутешительному выводу: ей действительно придётся на время укрыться в лесу, благо недавно она отыскала недалеко, у лысой сопки, заброшенную избушку и на случай непредвиденных обстоятельств уже навела там порядок.