Кватлинги. Ловушка для шельмы

      — Посмотрел бы я на лица ребят в чьей комнате мы оказались бы, — усмехнулся Кёниль. Эран передразнил его. — Разве путешествия во времени не твоя фишка? Надо было додуматься такое ляпнуть!       Сын директора следом за наследником Мин приземлился на диван в комнате отдыха общежития. Девушки продолжали стоять на месте. Обе удивлённо оглядывались. В привычно уютной комнате стало…       — Жутко, — прошептала Хару.       — Круть! — на лицо Канны налезла восторженная улыбка.       Комната отдыха была практически безлюдной. С потолка свисала паутина, вся мебель была ей опутана. По углам и по столам кучками, друг на друге красовались тыквы с вырезанными жуткими физиономиями. На диване рядом с Кёнилем и Эраном сидел скелет в мантии, а у камина находился макет разрытой могилы. По обе стороны двери, словно стражники, стояли манекены зомби.       По спине Хару пробежали мурашки, и она поёжилась.       — У вашего отца день рождения в хэллоуин? — настороженно поинтересовалась она.       Канна промычала в согласии и потянулась к вазе с конфетами на столе. Стоило ей взять один леденец как из вазы в разные стороны расползлись каменные, стеклянные, деревянные и пластмассовые пауки. Девушка взвизгнула и отпрянула, выронив леденец на пол.       — Кто вообще додумался с помощью своей силы оживить этих тварей?! — пропищала дочь директора.       Эран отвлёкся от спора с Кёнилем и усмехнулся.       — Ты разве не любишь всяких чудиков?       — Не этих же! — возразила Канна.       С дальнего конца комнаты отдыха послышались восторженные и радостные возгласы. Канна, Кёниль, Эран и Хару обернулись.       Несколько ребят обнимали и хлопали по спине именинника — парня со смуглой кожей, грубоватыми чертами лица и коротко подстриженнымии волосами. От объятий последнего у Джунхо сползли очки и ему пришлось их поправить.       — Ты готов? — спросил последний парень. Джунхо кивнул.       Канна с Кёнилем переглянулись, а Хару с открытым ртом наблюдала как её собственный молодой отец треплет по волосам будущего директора академии Аями.       Эран хихикнул на вид обоих парней Ли в ханбоках, а потом, став серьёзным, предупредил девчонок не привлекать внимания, иначе фильтр восприятия спадёт, а им лишнее внимание в прошлом, в такой день, не нужно. Кёниль, не раз путешествующий с наследником Мин, уже знал эти правила.       — Всё пройдёт отлично, — улыбнулся Джунхо. — Церемония проще некуда. По твоему опыту знаю, — он пихнул Ёнга в плечо.       — Не зазнавайся, — Ёнг гордо поднял голову. — Лучше моей церемонии уже не будет! Она прошла идеально, потому что я идеален!       — Сегодня всё твоё хвастовство останется в прошлом! Я переплюну тебя, — «иначе ты мне это не забудешь и будешь припоминать всю оставшуюся жизнь и злорадствовать» — этого Джунхо не озвучил. Он сделал короткие вдох и выдох, собираясь с духом.       — Увидимся на вечеринке после всего! — улыбнулась одна из девушек в компании. Эран почти инстинктивно спрятался за спину Кёниля, узнав в ней свою матушку.       Когда в комнате отдыха остался один Джунхо (не считая четвёрки из будущего) он подошёл к зеркалу, проверяя свой внешний вид, и бубня под нос, что всё пройдёт гладко и он не подведёт своих родителей.       — А он смешной, — чуть слышно прокомментировал Эран. Он стоял, облокотившись на спинку дивана и сложив на груди руки, наблюдая за отцом Канны и Кёниля.       — Он переживает, — Канна и сама начала переживать за него. Её ждало на рассвете такое же волнение, а соперживать она умела лучше всего. Тем более родному человеку.       — Видимо не зря, — Кёниль натянуто улыбнулся и повернулся к Хару. Наследница ему в ответ улыбнулась уже более открыто, ведь она знала, как именно пройдёт церемония.       Все четверо одновременно посмотрели на Джунхо, что стоял перед зеркалом, рассматривая ленточку в своей руке.       Боковым зрением Хару заметила движение и осторожно посмотрела на угол дивана. Одновременно с этим на неё «смотрел» пустыми глазницами скелет. Хару в ужасе подёргала Кёниля за рукав толстовки и тыкнула пальцем на скелет, что, поднеся костлявый палец ко рту, изобразил жест тишины.       — Какой мудак додумался использовать свою силу для оживления грёбанного скелета?! — возмущалась Хару.       Все четверо шли следом за Джунхо по лесной тропинке к древу. Тут и там они замечали тыквы-фонарики с вырезанными жуткими лицами.       — Я тоже самое сказала о пауках! — Канна покивала, соглашаясь с возмущениями наследницы.       Парни одновременно шикнули на девушек и те притихли.       Погода выдалась действительно хэллоуинская. Рассвет только зарождался, но небо было хмуро от туч, дул сильный холодный ветер, что срывал с деревьев пожелтевшие листья и разносил их по округе. Под ногами сплошная лесная грязь и Хару с отвращением хлюпала по ней в светлых кроссовках, проклиная погоду.       Тропинка была узкая, а потому на ней особо не разгуляешься. Ребята шли друг за другом. Первым шёл Кёниль, Канна то и дело выглядывала из-за его спины, смотря на молодого отца, что ёжился в одном только ханбоке. Сверху слегка капало, хотя никто не был уверен дождь это или утренняя роса с деревьев. Эран шёл последним, стараясь наступать на самые сухие участки тропинки, проверенные идущими впереди ребятами.       У древа предков было около десяти человек. Считать людей из прошлого, хоть они и являлись родственниками, никто не стал. Что Канна с Кёнилем, что Хару, взглядами сразу же зацепились за знакомые лица. Молодые, некоторые едва различимые сквозь пелену памяти и прошедшего времени, но всё же знакомые.       «Такие молодые… и такие живые» — Канна перевела взгляд от бабушки с дедушкой на брата. Кёниль стоял не менее погружённый в свои мысли. Пока их отец под сильными порывами ветра медленно подходил к древу, ребята застыли, увидев таких родных, воспитавших их людей. Канна осознала, что дико соскучилась по объятиям бабушки. Таким тёплым и уютным…       Хару осматривала людей по другую сторону — свою семью, едва ли узнавая и половину родственников. Вот дед Шихёк, молодой отец в идеальном ханбоке, а по обе стороны от него кто? Хару не знала толком своих деда с бабкой по линии отца и подозревала, что это они. Та самая крепкая сильная любовь Ли Сонмина и Чон Сонхи, что пережила одобрение Аями, как выяснится позже только для того, чтобы на свет появилось избранное дитя — Ёнг.       Про самого именинника, и даже про собственного отца, Хару позабыла. Она всматривалась в глаза женщине, что могла стать для неё бабушкой, что могла стать матерью для её отца. Всматривалась, пытаясь понять играет ли она уже сейчас. Эта женщина стала самым ненавистным человеком для отца. Эта женщина предала клан, семью, мужа. «Догадывается ли дедушка Сонмин о том, что его жена совсем скоро совершит самое ужасное предтальство в истории клана Ли?»       И вроде Хару впервые вживую увидела бабушку, предателя, и не должна к ней предвзято относится, но всё, что произошло по её вине… То, кем стал её отец… Эта женщина забрала у неё бабушку, у деда жену, у Ёнга мать, по её вине прервалось столько жизней… Хару возненавидела женщину, что видела впервые.       Эран прибыл за приключениями, за чем-то интересным. Ему было не на кого засматриваться, потому он смотрел на именниника. Если церемония посвящения действительно прошла неудачно, то посещение её было правильным решением. Эран придерживался политики, что должен быть везде, где происходит что-то интересное, что хоть на дюйм отклоняется от того как должно быть. Иногда он правда сам становится виновником этих отклонений, но почти всегда это получается случайно.       Раскат грома разнёсся по лесу Шиями. В вспышке молнии вдруг стали видны все свидетели церемонии — Гианы, Кодама, Инугами и прочие местные «жители». Из леса раздался протяжный вой, подхватываемый десятками других. Деревья скрипели от ветра, что срывал осенние листья и кружил их в жутком хороводе над древом предков.       Только на этом древе листья колыхались, но прочно держались на ветвях. Казалось бы… но с каждым шагом, что Джунхо делал к дереву, листья с него начинали сыпаться всё обильней, но не уносились ветром, а падали дождём вокруг парня. Эран с любопытством наблюдал как фонарики, висящие на стоящих вдоль тропинки тотемах, загорались, когда Джунхо проходил мимо.       Уже что-то о подобных ритуалах наследник Мин знал. «Основная проблема нашего клана заключается в том, что мы должны знать всё, чего касается наш клан, а он касается истории каждого клана в стране, каждой семьи, каждого статуса и человека» — жаловался как-то раз он матери, утопая в море информации о культуре шаманизма и принципах этой веры. Глава Мин Гаён тогда немного расширила его понимание этого вопроса: «Мы должны знать всё, что знают они и мы должны знать всё, чего они не знают, чего они не должны знать и что они скрывают. Любая тайна любого клана нам известна, как бы они не старались скрыть её. Однако, мы лишь наблюдатели и не должны вмешиваться в дела всех прочих».       Потому Эран знает культуру и атмосферу жизни клана Ли, не понимая её и не принимая. У него своя вера — вера в великого Хроноса, а поклонение духам значило опуститься на уровень ниже. Несмотря на это, Эран знал, что происходит, что должно произойти, как оно должно произойти и знал каждую деталь ритуала от происхождения и значения, до принципа действия. Жаль только ему открывалось чуть меньше, чем клану Ли…       Хару, Кёниль и Канна как заворожённые смотрели на Аями, что вышел будто из древа предков, из небольшого окошка в стволе дерева. Джунхо шёл ему навстречу. Ветер трепал его ханбок. Парня трясло от волнения и от пробирающего до костей холода.       Эран осторожно стал обходить древо вокруг, присматриваясь к онгонам — вместилищам душ умерших предков семей Ли. Фигурки из дерева, шерсти, меха, кожи, металла и ткани располагались вокруг древа и на его ветвях, в его корнях и даже привязанные к стволу. Каждая уникальная, но значения или владельца хотя бы одного из онгонов наследник Мин не знал.       Стук бубна наполнил всё вокруг. Ветер словно завывал под него, подпевал под ритмичные удары, самому шаману, что нараспев произносил заклинания.       Новая, самая яркая вспышка молнии, раскат грома, резкий порыв ветра с листями и пылью, и послышался сдавленный грубый мальчишеский стон. Бубен стих, а четвёрка из будущего задержала дыхание. Обе семьи в растерянности смотрели на Джунхо, что стоял на каменной плитке у древа, напротив Аями, и потерянно оглядывался, ища поддержки.       Ветер трепал ленточки на ветвях древа предков, листья с него перестали сыпаться, Аями остановился, а Кёниль и Хару с ужасом осознали, что руки будущего директора академии пусты. Наследница прикрыла рот ладонью, а Кёниль нервничая начал потирать шею, чуть ли не царапая её ногтями.       — Ты не готов! — прогремело в головах ребят.       Несколько горящих фонариков погасли, будто их задул кто-то незримый.       Джунхо отступил от Аями, что лишь выдохнул клубы пара из ноздрей и уселся на землю, склонив голову, наблюдая за растерянным парнем.       Канна выглядела не менее растерянней отца. Она посмотрела на брата с немым вопросом, но Кёниль уже оглядывал округу, не обращая ни на что внимания.       Кто-то будто поставил все звуки на паузу. Больше не завывал ветер, не скрипели деревья, не выли Инугами. В тишине раздался голос:       — Он потерял её!       — Что происходит? — Эран повернулся к Кёнилю, но тот его не слышал, не слушал. Ли сорвался с места и побежал по ветру в лес. Эран подошёл к Хару. Наследница подняла на него голубые глаза.       — Он потерял ленточку, — чуть слышно произнесла она.       Тут Канна поняла куда побежал её брат. Церемония вот-вот будет сорвана если… если не вернуть ленточку отцу. Канна бросилась следом за Кёнилем в лес.       Хару поёжилась от холодного ветра. Они стояли в стороне от древа, от площадки вокруг него, в стороне от людей. Эран стянул с себя толстовку, акуратно надевая её на плечи Хару.       — Спасибо, — поблагодарила наследница, мягко улыбнувшись.       Оба некоторое время смотрели на суету у древа. Взрослые то и дело бродили вокруг, но никто не старался исправить ситуацию, они обсуждали. Между собой они решали, что будет дальше с церемонией, с Джунхо, с древом этим утром.       — Отец рассказывал, что это была единственная сорванная церемония посвящения за всю историю существования этой традиции, — Хару наблюдала за Джунхо, что стоял у древа, всматриваясь в фигурку сэвэна за стеклом. Совсем не шевелился, когда вокруг происходила вся эта возня. Наследница кивнула на мужчину и женщину, стоявших чуть в стороне. — Это родители Джунхо. Тогда это был великий позор для всего рода управляющей академией семьи.       — По высокомерным взглядам этих двоих сразу видно, что с этого дня на их сыне клеймо бесчестья.       Оба какое-то время наблюдали за происходящим. Аями, будто заскучав, улёгся в корнях древа, лишь иногда приоткрывая один глаз и за всеми поглядывая.       — Действительно вышла запоминающаяся церемония, — Ёнг подошёл к древу и остановился рядом с Джунхо. Они переглянулись, и Ёнг выдавил самодовольную ухмылку. — Прям исторически запоминающееся событие!       Хару наблюдала за ними издалека.       — Пошёл ты! — Джунхо толкнул Ёнга и, соскочив с невысоких ступенек, отправился в лес.       — Куда ты собрался? — послышался грозный бас Ли Джисона, но Джунхо отцу не ответил. Останавливать его тоже никто не стал.       — Пошли, — Эран взял Хару за руку и потащил в сторону леса.       — Куда?! — девушка упёрлась. — Мы не пошли даже Канну с Кёнилем искать! Сейчас хэллоуин и как тебе, наверное, известно грань между мирами о-о-очень тонкая. В этом лесу хватает своих тварей, а сегодня ещё и из загробного мира повылазят разные!       — Хару! — Эран взял обе её руки в свои ладони. — Мы здесь чтобы узнать, что пережил директор Джунхо на своей церемонии в своё пятнадцатилетие! И он уходит! — Мин указал рукой на лес. — Нам нужно не потерять его из виду!       — Ужасный день рождения, согласна, — Хару отрицательно мотала головой. — На окраине этого леса ещё мой отец. Хоть и маленький, но я уверена он и в детстве притягивал к себе всю нечисть. Они все тут! Они все у границы леса, и мы собираемся туда идти? Ты серьёзно?!       — Да! — Эран не собирался сдаваться.       С каждой минутой, проведённой в чаще леса, становилось светлее. Солнце поднималось всё выше, а Хару с Эраном всё шли по пятам Джунхо, что рыскал по кустам и под камнями в поиске утерянной ленточки. Из всего приключения Хару радовало только то, что компанию им составляли Кодама, что хоть и немного, но освещали тропинку под ногами, намекая своим присутствием, что опасностей по близости нет.       Джунхо осторожно ступал по мягкому мху. Красная ленточка на фоне красных листьев, устилающих землю. Это казалось невозможным. Несмотря на это, парень продолжал бродить по лесу. Он просто не мог всё так оставить, он должен всё исправить! Не может он опозорить так свою семью и стать единственным кто не пройдёт эту церемонию!       Очередное красное пятно под поваленным деревом оказалось всего лишь листком. Раздосадованно Джунхо пнул ствол, а после сел на него, взъерошивая волосы.       — Тоже мне «не готов»! — парень потёр лицо ладонями и запрокинул голову, смотря на кроны деревьев. — Этот дух должен мне подчиняться, а не решать кто из нас кому не подходит! Фонарики же загорелись… хоть и не все…       Хару с Эраном остановились чуть поодаль. Наследник Мин наблюдал из-за дерева, а Хару больше интересовала повылазившая нечисть и она настороженно оглядывалась, держась поближе к Эрану, точнее буквально держась за плечо парня.       Ребята старались ступать как можно мягче и смотрели под ноги чтобы не наступить на валяющиеся ветки. Лишний хруст и Джунхо обязательно бы оглянулся, а фильтр восприятия штука тонкая.       Настолько тонкая, что может разрушиться из-за мелочи, выбивающейся из привычного мировозрения. Например, девушка на дереве. «Что?» — Джунхо чуть со ствола не свалился. Ему в глаза с ветки дерева кто-то смотрел.       Становилось туманно. Причём довольно быстро. Хару вцепилась в плечо Эрана сильнее.       — Что ты делаешь? — прошипел Мин.       — Боюсь! — чуть слышно ответила девушка.       Туман тонкими струйками петлял меж деревьев, становился гуще, опутывая ребят. Несмотря на разгорающийся рассвет, всё потускнело, будто цвета начали выкачивать из реальности.       — Кто ты? — задал вопрос Джунхо, всё так же смотря наверх. — Что ты делаешь на дереве?       Вот Хару с Эраном лучше бы не знали ответа на первый вопрос. С земли все трое смотрели на вцепившуюся в ветку Канну. Девушка, обнимая дерево, выглядела не живее лица в тумане среди деревьев.       Хару встряхнула головой и посмотрела туда, где, как ей показалось, она кого-то видела. Пусто.       — Меня пугает этот туман, — шепнула наследница.       Совсем тихо, но Канна будто услышала.       — Это не туман… — пропищала она с дерева.       Джунхо начал оглядываться.       — Это существо с дерева говорит правду! Правду! — послышался голос из тумана.       Хару, Эран и Джунхо отпрянули, когда из белой пелены показалась морда обезьяны. Сатори запрыгнул на ствол дерева, где сидел Джунхо.       — Копать-хоронить! Оно нашло меня! — вновь заголосила обезьяна, тыкая пальцем на девушку с дерева.       — Вы знакомы? — крикнул Эран, светясь улыбкой.       Хару дёрнула его за руку.       — А как же фильтр восприятия? — сквозь зубы спросила она.       — Ты серьёзно? — удивился Мин. — Мы в самом жутком лесу на хэллоуин, в тумане-который-не-туман, следим за будущим директором академии вокруг которого прыгает обезьяна, озвучивающая мысли, а на дереве висит Канна! К чёрту фильтр восприятия!       Джунхо вскочил на ноги, удивлённо таращась на ребят.       — Вы ещё кто такие?! Давно вы тут?       Сатори, растерявшись чьи мысли озвучивать, начал озвучивать по куску от каждого, превращая свой вопль во что-то нелогичное, несвязное и бредовое, вырывая по слову из мыслей каждого из ребят.       — С самого начала, — пожала Хару плечами, игнорируя названного обезьяньего гостя.       Джунхо нахмурился.       — Этого ему говорить было не обязательно, — Эран почесал нос, отводя взгляд в сторону.       Туман сгущался всё больше и Эран обратил бы на это внимание если бы не Хару.       — Сам сказал к чёрту фильтр! Давай на все правила забьём!       — Ага, и расскажем сразу кто мы такие, откуда и зачем тут!       — Я бы послушал, — вмешался в спор Джунхо.       — Замолчи! — в голос крикнули девчонки.       На несколько секунд воцарилась тишина. Даже Сатори замолк. Из леса снова послышался хруст веток. Сатори заметался по бревну просто вопя. Хару снова вцепилась в руку Эрана, а после из белого полотна показалось знакомое веснушчатое лицо.       Кёниль не обратил внимания на повисшую паузу среди ребят. Зато Хару обратила внимание на его потрёпанный вид и… палку?       — Убью! Убью! — завопил Сатори и кинулся прочь от Кёниля, что уже был в паре шагов и замахивался для удара. — Так его! Так его! — вопил Сатори, бегая кругами вокруг поваленного дерева.       Джунхо начала злить сложившаяся ситуация.       — А ну заткнулись и успокоились! — рявкнул он.       Кёниль остановился, Сатори замер, а все остальные перевели внимание с чудно́й погони на будущего директора.       — Злой какой! Злой какой! — чуть слышно озвучил последнюю мысль Сатори, запрыгивая на ствол дерева. Канна проводила существо взглядом.       Джунхо потёр переносицу и сел на ствол поваленного дерева, требуя объяснений.       — Давайте сначала спустим её, — Хару указала рукой на дерево с Канной. С тех пор как начал сгущаться туман, она не отпускала наследника Мин.       На момент, когда переполох закончился, дальше небольшой полянки, где всё происходило, ничего не было видно. Плотная белая пелена укутала всё вокруг, от чего Хару стало не по себе. Её беспокойство начинало передаваться и остальным, ведь из-за плотной кроны деревьев не было видно рассветного солнца.       Джунхо подошёл к дереву ища опору и возможность зацепиться, чтобы подняться. Ствол был абсолютно гладким. Джунхо несколько раз обошёл его вокруг, а потом озадаченно уставился на девушку, вцепившуюся в ветку.       — Как, во имя Аями, ты там оказалась?       — Мне было страшно, — пропищала Канна.       Хару с тревогой осмотрелась по сторонам, не видя никого, кроме ребят и плотного тумана.       — Всё нормально, — робко произнесла наследница. — Кёниль прогнал ту обезьяну.       В её тихом голосе было крайне мало уверенности.       — Поднимается ветер, — заметил Джунхо. — Там опасно. Спускайся.       Канна помотала головой, сильнее обнимая ветку.       — Но ветра нет, — возразил Кёниль.       Все ребята стали оглядываться. Ни единого дуновения. Туман был неподвижен. Хару осторожно взглянула наверх, где верхушки деревьев гнулись под порывами ветра, порывами, трепавшими волосы Канны. Наследница инстиктивно обратилась к тому, кто должен быть самым мудрым в их компании — Джунхо:       — Как часто бывают такие природные аномалии?       — Никогда, — ответил Эран, не отводя взгляда от Канны.       Хару прижалась к наследнику Мин сильнее.       — Не пугай её, — Кёниль отбросил палку. — Это просто туман.       — Это не туман! — истерично заявила Канна. — Вы её не видите? Вы психи раз всё ещё позволяете ей вас окутывать! Она вокруг вас! Вы в ней!       Хару пискнула и сжала руку Эрана. Наследник Мин почувствовал её дрожь и приобнял, успокаивая.       Парни внизу стали оглядываться, стараясь увидеть то, что видела с высоты Канна.       — Знак клана Мин? — Эран прищурился на иероглиф в тумане. Остальные тоже стали вглядываться.       Хару приоткрыла один глаз, а потом зажмурилась, вновь утыкаясь в плечо Эрана.       — Дурак! Там знак клана Ли.       Эран с оскорблённым видом смотрел в макушку наследницы.       — Я могу узнать знак своего клана.       — А я знак своего клана с рождения ношу на своём теле, — пробубнила Хару в чужое плечо.       Эран закатил глаза, ведь они все с рождения носят опознавательные знаки.       — Успокойтесь, — вмешался Кёниль. — Там два знака, так что не спорьте.       — Один единственный и тот знак академии Аями, — вариант Джунхо притянул внимание ребят.       Канна с высоты поглядывала на ребят, отчётливо видя другое — старуху, практически скелета, сотканную из тумана, кружащую вокруг поляны в собственном белом полотне. Волосы старухи будто от ветра колыхались, но туманная сущность была неизменной. Впалыми глазами она наблюдала за спорящими ребятами, а туманные костлявые руки её тянулись всё ближе к ним.       «Туман…» — Джунхо судорожно перебирал мысли. Прогулка по лесу Шиями в хэллоуин сама по себе идея не из лучших, а уж в такой день тем более. «Туманный дух, символы, – Джунхо всё озирался, пытаясь вспомнить. — Почему-то каждый видит свой символ. Символ своего клана, своей семьи, своего… — И тут вдруг до него дошло. — Символ своего народа!»       Живя в лесу, населённым мифическими тварями, хочешь не хочешь, но выучишь их. Для того, чтобы знать как с ними бороться. Джунхо по роду был причастен к миру мифического и мистического, а потому знал о нечисти много. Очень много. Вера шаманизма не меньше обязывала знать виды загробной жизни.       — Это Сульдэ, — себе под нос озвучил догадку Джунхо. Прочие ребята начали сужать их небольшой круг, прижимаясь спинами друг к другу, оглядывая туман, что их окружал. Джунхо развернулся лицом к ребятам: — Это просто Сульдэ.       Сверху послышался хруст и копошение. Эран бросил туда мимолётный взгляд, после чего снова вернул внимание к Хару, что за его спину пряталась. Джунхо и Кёниль с тревогой смотрели как Канна пыталась слезть на землю.       — Не бросай меня, главное, — обратилась она к Кёнилю, ища на что ногу поставить у гладкого ствола дерева. — Я сейчас спущусь к тебе.       — Осторожно там, — попросил Джунхо, начав оглядываться в поисках силуэта души, что их окутала белым туманом. — Это просто Сульдэ. Не спеши. Она не…       Не успел закончить свою мысль Джунхо как сзади послышался хруст и треск дерева, а после — глухой удар и сдавленный стон.       Все обернулись, но в этот же момент поднявшийся ввысь туман накрыл ребят гигантской костлявой рукой. Девчонки зажмурились, Эран прижал Хару к себе, а Кёниль прикрылся руками. Только Джунхо остался спокойным.       Когда девчонки открыли глаза и Кёниль помог сестре подняться на ноги, туман начал рассеиваться. В повисшей тишине он осмотрел царапины на руках Канны. Оба немало удивились, когда за считанные секунды всё зажило, а боль будто рукой сняло. Зато Канна поведала всем, что именно видела с той ветки.       — Говорил же, что бояться нечего, — заключил Джунхо, осматривая здоровые руки девочки. — После твоего рассказа я могу сказать со сто процентной уверенностью, что это был Сульдэ. Неудивительно, что именно сегодня он появился, ведь день подходчщий как никогда, а проход ещё и открыт практически нараспашку! Когда же ещё могла объявиться одна из душ человека, связанная с его жизненной и духовной силой? Вот тебе и дух-хранитель народа… Именно поэтому каждый и видел свой символ, ведь он воплощается в знамени народа, а в нашем случае — в символе клана. Потому и твои раны зажили так быстро. Считай предки поделились энергией жизненной и духовной. Вот только… — Он снова сел на поваленное дерево и потёр лицо руками. — Кажется, даже его присутствие не поможет мне.       Канна подошла к отцу и протянула красную ленточку.       — Пришлось за неё немного повоевать, но твоя церемония ещё сможет пройти удачно, — немного неуверенно она улыбнулась. Джунхо расцвёл, а Канна завязала ленточку вокруг его запястья. — Не теряй больше.       Хару заметила в тени, меж деревьев, Аями, что наблюдал за ними, а после просто растворился во тьме.       Из леса вышли довольно бодро, но Джунхо засомневался, оказавшись на открытом пространстве. Он обернулся и посмотрел в чащу, где в тени стояло четверо незнакомых ребят, таких странных и чудны́х. Младшая из них, что ещё недавно поразила Джунхо своей чистотой, что не должна присутствовать в ком-то из клана Ли, кивнула ему, даря надежду, что ещё ничего не кончено.       Джунхо сделал глубокий вдох и повернулся, собираясь ступить к древу и пройти церемонию как подобает наследнику семьи Ли, но… удар и по венам его начала разливаться ярость.       — Где тебя Аями носил?! — крикнул Ёнг. — Тебя уже искать хотели! Струсил значит? Так проваливай обратно в лес!       Стоило Джунхо выпрямиться, как Ёнг толкнул его.       — Хватит уже! — разозлился Джунхо, хватая наследника за ворот ханбока. — Раз так переживал, то мог бы и поискать! Сам струсил в лес соваться!       Канна и Хару в замешательстве переглянулись. Их отцы, молодые и разгорячённые яро кричали друг другу в лица ругательства. Вот-вот подерутся. Один вопрос на двоих: «Как их взаимоотношения с этого переросли в дружбу?»       Взрослые, собравшиеся на церемонию, уже обратили внимание на эту перепалку. Со стороны наблюдали, не вмешиваясь.       — Думай с кем говоришь недонаследник! — Ёнг тоже вцепился в ворот ханбока Джунхо. — Я духами и предками принят был, а тебя отверг Аями, и ты не прошёл церемонию!       — Я пройду её, — прошипел Джунхо в самое лицо Ёнга.       Позади собравшихся послышался стук и перезвон. Поднялся ветер, и земля завибрировала. Взрослые обернулись на шамана.       После очередного удара посохом о каменную плитку, от места, где стоял духовный наставник, к дерущимся ребятам поползла трещина, что расширилась меж ребятами, заставляя обоих отступить.       Порыв ветра, вызванный шаманом, растрепал чёрные смольные волосы Ёнга и встревожил ленточку, привязанную к запястью Джунхо.       — Успокоились? — к недовольным парням подошёл Ли Джисон — отец Джунхо и нынешний директор академии Аями. — А теперь вернёмся к тому, на чём остановились.       Ёнг и Джунхо несколько секунд прожигали друг друга взглядами, а после разошлись в разные стороны. Наследник главенствующей семьи занял место подле отца и матери, а Джунхо снова встал у основания тропинки, ведущей к древу.       Фонарики, висящие на тотемах, слегка покачивались от ветра. Красные листья уже были озарены первыми лучами рассветного солнца. У подножия древа снова появился Аями. Взгляд его жёлтых глаз прожигал в Джунхо неуверенность, но парень всё же сделал первый шаг по каменной плитке, поросшей мхом.       Листья с древа снова начали падать дождём, а фонарики на тотемах загораться. Джунхо вдруг подумалось, что все фигурки онгонов следят за каждым его шагом. Он чувствовал затылком пристальный хмурый взгляд отца, презренный взгляд Ёнга и взгляд матери, полный надежды. В этот раз он не подведёт их!       — О-ой, — протянула чуть слышно Хару. — Это не хорошо. Не к добру это. Ой, не к добру.       — О чём ты? — Канна встревоженно переводила взгляд с наследницы на молодого отца, что уже привязывал ленточку к одной из ветвей древа.       Кёниль наклонился к сестре и указал в сторону горящих фонариков на тотемах.       — Видишь их? — спросил парень. — Не все фонарики горят, а значит не все качества откликнулись духам в отце. А это вероятность того, что церемонию он всё же провалит.       — Что ещё за экзамен фонариками?! — перепугалась Канна.       — На рассвете тебя ждёт такой же, — с улыбкой на самое ухо ей произнёс Эран.       Хару, в кое-то веки, отпустила его и пихнула в плечо, прошипев, что это вообще-то серьёзно.       Привязав ленточку, Джунхо отступил на шаг от древа. Ему дышать было тяжело от волнения, а Аями смотрел на него своими жёлтыми глазами.       — Ты не готов, — вновь послышалось в головах, собравшихся Ли.       Сама собой ленточка отвязалась и упала на землю. У Джунхо сердце удар пропустило. Позади взрослые уже шептались, а самому парню казалось, что он видит презренные взгляды предков и ехидный злорадный смех тех, что когда-то прошли церемонию. Он обернулся.       Несколько горящих огоньков начинали понемногу тухнуть и парню показалось, что вместе с ними тает его будущее, прошлое и надежды. «Ну уж нет!» — решил он и горящими яростью и уверенностью глазами повернулся к Аями.       — Я готов! — выкрикнул Джунхо, но Аями остался непреклонен и неподвижен. — Не тебе решать когда я готов стать истинным наследником! Ты должен мне подчиняться!       Аями даже не моргнул.       Тогда Джунхо в ярости разбил стеклянную дверцу в стволе семейного древа и достал сэвэна — фигурку, сдерживающую истинную мощь духа Аями, фигурку, благодаря которой власть над покровителем становится практически безоговорочной.       В руках шамана. Ведь только он мог совладать с мощью и истинной сущностью сэвэна. Ритуальная фигурка, вырезанная по велению предка шамана, подчинялась именно ему. Он-то знал, как обращаться с такой ценной вещицей, не подвергая окружающих опасности, но только не Джунхо, только не пятнадцатилетний мальчишка, что умудрился единственный в роду обоих семей Ли завалить церемонию посвящения…       Не просто так в клане Ли есть три важных человека — глава рода, управляющего замком, что привели Аями в клан Ли; глава самого клана, что дал добро на этот союз; и шаман, что позволил этому союзу существовать без серьёзных последствий для контролирующих духа людей.       Основная мощь духа Аями была запечатана шаманом в сэвэне, а остатки его силы распределялись между главами двух семей. Иногда даже этой части силы было не выдержать. А сам дух то и дело ждал момента освободить свою мощь и скинуть оковы договора.       Такова сущность его. Он сам дал добро на этот союз, но теперь, когда его мощь неоспорима, когда вера в него, что поддерживает его жизненную энергию, непоколебима, он мог существовать свободно, как когда-то давно, ещё до первого союза с людьми. Он ждал момент, а потому, когда Джунхо, сжимая тотем повернулся к собравшимся семьям, Аями с трепетом, не присущем духу, неживому по своей сути существу, поднялся, встав подле мальчишки.       Джунхо же, дрожащими руками сжимал деревянную фигурку и тяжело дышал. Фонарики, что пару секунд назад вот-вот были готовы погаснуть вновь разгорелись пламенем, зажглись даже те, что не горели до этого.       Главы обоих семей кинулись было к мальчишке, но тот выставил вперёд руку с сэвэном.       — Нет! — предупредил он. Глава Ли и его собственный отец остановились. Шутить с мощью, запечатанной в сэвэне не стоило. Тут даже кольцо проигрывает по значимости. Даже ребята из будущего стояли перепуганные не на шутку. Канна с ужасом осознавала, что творит её отец. Практически предательство. — Я знаю своё место в этом клане! Я не собираюсь отдавать его! Этот дух был призван моей семьёй и должен ей подчиняться! Однажды настанет моя очередь властвовать над ним и сейчас я не собираюсь отступать от начертанного мне пути! Я пройду чёртову церемонию!       Джунхо всё кричал, в ярости оглядывая присутствующих, что даже шаман не осмеливался подойти ближе к мальчишке.       — Хочешь показать, что готов к власти над самым сильным покровителем? — Ёнг вышел вперёд. Он прошёл мимо отца, мимо директора академии Аями, не струсив как взрослые подходил всё ближе. — По головам готов идти ради достижения своей цели? — будущий глава клана только усмехнулся. — Не лучше ли сдаться и оставить всю власть мне?       Канна в изумлении перевела взгляд с парней у древа на Хару. Та стояла не меньше поражённая происходящим.       Ёнг подошёл почти вплотную к Джунхо и крепко сжал запястье того, давая шанс одуматься и оставить сэвэна, не нагнетать ещё больше и не портить отношения с семьями в такой день, но Джунхо не разжал пальцев. Глаза в глаза они смотрели друг другу, а потом один из псов, что сидел у ног шамана, выхватил из руки Джунхо фигурку и вернулся к хозяину.       Ёнг отпустил руку друга и обернулся. Взрослые значительно расслабились, когда ритуальная статуэтка оказалась в положенных ей руках шамана. Несмотря на дерзость поступка Джунхо, Ёнг проигнорировал разъярённый взгляд Ли Джисона и посчитал горящие фонарики.       Листья с древа снова падали дождём, а Аями выдохнул клубы пара из ноздрей. Ленточка порывом ветра подлетела ближе к ногам парней, и они оба опустили взгляды на неё. С покусанных псом пальцев Джунхо, на каменную плитку капала алая кровь.       — Кажется тебя приняли, — мрачно усмехнулся Ёнг и, хлопнув Джунхо по спине, спустился по невысоким ступеням от древа.       Воцарилась тишина. Члены обоих семей молча наблюдали за будущим директором академии Аями, пока он сам в волнении переводил взгляд от тотема к тотему. Ему вдруг показалось, что глаза всех вырезанных из дерева и камня существ, смотрят прямо на него. Новый порыв ветра будто подгонял его к древу, манил снова поднять ленточку.       Джунхо повернулся к шаману. Мальчишка, что стоял рядом с мужчиной, кивнул ему, давая духовное разрешение на вторую попытку.       Солнце встало ещё не полностью. Не всё ещё потеряно. Церемония ещё может пройти удачно.       Канна, Хару, Эран и Кёниль из тени, со смешанными чувствами, смотрели как Ли Джунхо вновь обвязывает ленточку вокруг ветви семейного древа. На этот раз она держалась крепко, и будущий директор вдруг перевёл взгляд на ребят из будущего.       Бубен стих.       — А ну иди теперь сюда, паршивец, — послышался грубый бас Ли Джисона. Джунхо посмотрел на разъярённого отца, что широким шагом приближался к нему.       Канна прикрыла глаза от испуга, а Хару рот ладонью, но перед Джунхо вдруг из ниоткуда возникло два человека.       — Матушка? — чуть слышно произнёс Эран. Девчонки сначала на младшего Мина посмотрели, а потом на его мать.       Считанные секунды, за которые испуганный, растерявший всю уверенность Джунхо, смотрел на приближающегося злого отца, госпожа Гаён, бросившая на четвёрку из будущего гневный взгляд и третий незнакомец, что лишь прикоснулся к виску Джунхо двумя пальцами и тот упал на землю, потеряв сознание.       Госпожа Гаён с другим человеком пропали. Несколько взрослых из этого времени бросились к Джунхо, что без чувств лежал на холодном камне у семейного древа Ли. А Эран, не моргая, в ужасе отступил на шаг назад.       — Мы возвращаемся, — чуть слышно пробубнил он.       — С днём рождения! — дружно крикнули ребята, поднимая стаканы с соком. — С хэллоуином!       Зазвенели стаканы и дружная компания, смеясь, отпили свои напитки.       Столовая общежития замка Аями пестрила украшениями к хэллоуину и дню рождения будущего директора академии. За самым большим столом расположилась семья Джунхо и близкие друзья, в основном наследники великой пятёрки.       Сам именинник, с гримом под жутковатую тыкву сидел в окружении друзей. Немного поникший, хоть и старался поймать волну веселья.       Из музыкального центра девяностых годов послышалась традиционно-хэллоуинская песня и многие студенты, что собрались по случаю вечеринки, вышли на освобождённый центр столовой для танцев. Некоторые из компании наследников тоже вышли на произвольный танцпол.       Гигантская столовая пестрила яркими тыквами-фонариками, различными жуткими манекенами мертвечины, а по углам, потолку и стенам среди искусственной паутины ползали оживлённые искусственные пауки. Пространство вокруг освещали лишь парящие свечи, а за большими окнами уже царил мрак, в котором, именно в этот день, можно было заметить реальную нечисть, проход для которой был открыт в мир живых.       Джунхо ковырял вилкой свой торт, когда Ёнг, отвлёкся от красивой танцующей в зале девушки, и обратил внимание на именинника.       — Всё ещё плохо? — поинтересовался он. — Это твой день рождения, ты прошёл церемонию, хоть и нечестно, а теперь мы на вечеринке. Врач сказал, что тебе должно стать лучше после того обморока.       — Всё нормально, — успокоил друга Джунхо.       На самом же деле ему не давала покоя появившаяся пропасть в воспоминаниях. Совершенно позабыл, что произошло в лесу Шиями, когда он отправился искать свою ленточку. Вроде как нашёл её на дереве, но что-то не сходилось и чего-то не хватало.       — Привет, — из размышлений Джунхо вытащил голос девочки, что подошла к нему, протягивая подарок. Ни в замке, ни в городе Шиями, её парень никогда не видел, да и в академии она не училась. Скорее всего пришла на вечеринку, как и многие дети из близ лежащего города клана Ли. Она была младше самого Джунхо, на вид лет двенадцать. — С днём рождения!       Джунхо принял подарок и, развязав ленточку, заглянул в коробку. Ёнг тоже наклонился, рассматривая деревянную фигурку оленя.       — Один из лучших экземпляров моей коллекции! — похвасталась девочка. — Пусть теперь он будет твоим. Его подарил мне мой папа, после поездки за границу.       — Спасибо? — Джунхо не очень-то любил подобные вещи и не понимал зачем ему эта статуэтка. Он поднял взгляд на девочку и вдруг завис, узнавая в незнакомке серые глаза, светлые волосы и усыпанное веснушками лицо. — Мы знакомы?       Спросил даже для себя неожиданно. Ёнг с любопытством наблюдал.       Девочка отрицательно помотала головой.       — Но, — Джунхо отложил коробку с подарком и наклонился ближе к девочке. — Мы уже общались. Где-то… — он начал перебирать свои мысли, и кое-что всё же откопал там. — У тебя ещё брат есть. Худой и высокий, кажется…       — Что вы? — удивилась девочка. — Мой братик ещё даже не родился!       Джунхо нахмурился. Он точно знал, что у этой девчонки есть старший брат, так почему же она врёт ему?       — Хуан, дорогая, — послышался женский голос. Девочка обернулась к идущей женщине. Беременной, как отметил Джунхо. Причём срок восьмой-девятый. — Мы с папой тебя повсюду ищем. Пошли, малышка.       Они ушли, оставив Джунхо в ещё большем замешательстве.

***

      — Ой-ой, — Эран запустил руку в волосы и отступил.       Все четверо уже вернулись в своё время.       — Осознал всю свою тупость? — сдержанно спросила Хару, разведя руками.       Канна только губы поджала.       — Нас ждут проблемы от матушки Мин? — поинтересовался Кёниль.       Хару возмущённо взглянула на Канну. В её взгляде отчётливо читалось: «Они шутят?»       — Как ты это понял?! — в удивлении Эрана сарказма было больше, чем нечисти в лесу, что окружал ребят.       Ночной лес. Самый опасный в стране, если не в мире. И Эран вернул всех четверых в ночь. Хару еле сдерживалась, чтобы не присоединиться к недавним шуткам Кёниля о том, что Мин не думает о том куда перемещается. Перемещается во времени, но не в пространстве…       — По её взгляду в нашу сторону? — неуверенно предположил Ли. Он покачал головой, прикидывая будущий разговор с главой Мин.       Хару старалась сдержаться, чтобы не стукнуть обоих парней. Они стояли в лесу, кишащем хищниками и мифическими тварями. Тут даже Аями не поможет…       — Так! — Канна почесала бровь, всё обдумывая. — Мы вроде историю не меняли! Церемония прошла всё так же неудачно, как и должна была.       — Да, — Мин кивнул. — Но мы привлекли внимание, и я уверен, что о-о-очень прочно въелись в память вашему отцу, что аж матушке с Эриком пришлось прибыть из будущего, чтобы всё исправить!       — Но она просто отключила Джунхо… — не поняла Хару.       — Эрик как я, только круче. Он и матушка, как и мы, переместились, скрываясь под фильтром восприятия. Благо нам не положено вмешиваться в историю, а потому дана способность прятаться от чужих глаз и стирать себя из памяти тех, кто нас запомнил.       — Жестокая побочка у этой процедуры, — заметила Хару.       — Жестокость будет, когда матушка отлупит меня излюбленным жёлтым полотенцем!       — О-о-о! — протянул Кёниль. — Она такой шанс не упустит!       — Особо не радуйся. Тебе тоже прилетит!       Все четверо несколько секунд молчали.       — Разберёмся с этим позже? Уже ночь, а на рассвете троим из нас опять тусить здесь, — заметила Канна. — Нужно поспать. Хотя бы пару часиков…       — И я о том же! — Хару всплеснула руками. — Мы посреди леса ночью! До замка переться как раз до рассвета!       — Наш дом неподалёку, — Кёниль взглянул на сестру, ждал одобрения этой идеи. Канна поджала губы. — И… там нет никого. Ну, почти…       «Ещё бы там кто-то был…» — подумала Хару, когда спустя несколько минут все четверо вышли к озеру на другой стороне которого стоял большой серый особняк. В самой чаще, не видимый из-за деревьев, а к нему вела лишь одна дорога, и та почти заросшая.       Свет горел лишь в нескольких окнах и казалось, что особняк вовсе нежилой. Ребята поднялись по ступеням к массивным деревянным дверям. Канна и Кёниль, будто сговорившись, заглянули в боковые арочные окна, где из признаков жизни только тусклый свет.       — Никого, — шепнул Кёниль и провёл рукой по фигурному деревянному орнаменту Аями на двери, после чего та открылась.       Эран прошёл в холл особняка как к себе домой, стянул обувь и ногой отодвинул к ногам деревянной статуи женщины у входа. Канна и Кёниль сделали так же. Хару же, скептически оглядывая тёмный интерьер, стояла в дверях. Ей вдруг захотелось укутаться в толстовку Эрана.       Неожиданно, статуя, что стояла по левую сторону, наклонилась, вежливо протягивая руку. Хару вздрогнула.       — Ж-живая? — чуть слышно пробормотала наследница. — Что она хочет?       Канна улыбнулась.       — Пальто, — пояснил Кёниль. — Ну… точнее толстовку… Верхнюю одежду.       — Кто додумался? — тяжело дыша спросила Хару. Ей уже начало надоедать, что вокруг живёт всё, что жить не должно. — Я не хочу отдавать ей кофту.       Кёниль осторожно коснулся статуи. Деревянная женщина повернула пустые глаза на хозяина. Ли покачал головой, а статуя вновь встала ровно и замерла, будто и не шевелилась вовсе.       — Наш отец не очень-то любит людей, — начала рассказывать Канна, приглашая Хару пройти следом за Эраном по коридору. — Какой-то там урок в школе его надоумил оживить себе прислугу и вот у нас беспристрастные слуги, верные и… неживые…       Хару осторожно ступала по красному ковру в выделенных ей домашних серых тапочках. «Спасибо хоть не бордовые» — Понемногу девушку начинало раздражать, что всё, чего касается эта семья автоматически ассоциируется или становится красным\бордовым.       Эран шёл первым, следом Канна и Хару, а Кёниль позади. За окнами глубокая ночь, а в доме царила тишина.       — Вашим… слугам нужен свет? — поинтересовалась наследница, вспомнив, что некоторые окна с улицы выглядели так, будто тут кто-то действительно живёт. — И… все статуи в вашем доме живые?       — Нет, — спокойно ответила Канна, будто у каждого дома прислугу составляли куклы. — Всё-таки живой персонал тоже имеется. В частности, на людях тут уборка и готовка.       — И цветы, — напомнил Кёниль. Канна кивнула.       Цветов в доме было действительно много. В каждом углу, в каждом коридоре и у каждого окна стояли горшки с зеленью, сильно выделяющейся на фоне серых стен с деревянными элементами. Цветы и красные шторы были единственными более-менее яркими элементами дома.       Пока шли до гостиной, Хару оглядывалась и удивляясь как можно жить в таком мрачном месте. Массивная мебель и дерево буквально повсюду, да ещё и причудливо изогнутые линии и расписные или резные орнаменты везде, где только можно, давили на её сознание.       — Английский стиль? — попробовала угадать наследница.       — Почти, — кивнул Кёниль. — Вперемешку с модерном или по-другому ар-нуво.       — Основательность преобладает, — заметил Эран.       — Мы уже говорили на эту тему! — Кёниль вскинул брови. — Это ваш клан в дворцах живёт, так что не придирайся к моему дому.       — Монументальности дофига, — гнул своё Мин.       — Ты сам живёшь в доме с мраморными колоннами!       Хару промолчала, что и в этом доме имелись колонны. Снаружи так самые большие и пафосные.       — Вообще, — шепнула Канна Хару. — Очень декоративный и сложный стиль интерьера. Для каждой детали были наняты профессиональные люди.       В гостиной все четверо буквально попадали на замшевые бордовые диваны. Хару рассматривала золотистые узоры на сером потолке, когда вдруг послышался хриплый голос:       — Младшие господин и госпожа дома?       — Доброй ночи, — в голос поздоровались Канна и Кёниль.       Хару взглянула на немолодого мужчину в очках, с усами и зализанными седыми волосами. Он же, по-домашнему в рубашке и джинсах, но уважительно поклонился сначала хозяевам дома, а потом и наследнику Мин и Хару.       — На кануне такого события вы не в замке с отцом и матерью? Мне поставить чай?       Дворецкий говорил медленно, делая длинные паузы между словами. Кёниль вдруг вспомнил тренера в бассейне академии: «парочка тормознутых».       — Нет, спасибо, — отозвался Кёниль. — Лучше подготовь гостям спальни.       На удивление Хару, Эран нашёл гостевую комнату очень быстро. Она и не подозревала как часто наследник Мин бывал в этом доме. Пришло время задуматься, ведь как сказал сам Эран: уже восемь лет он приглядывает за Кёнилем как нянька.       Парни первые поднялись на второй этаж, а Хару, Канна и дворецкий шли спокойно следом. Поднимаясь по лестнице из тёмного дерева, Хару, не сводя взгляда с щуплой спины дворецкого, идущего впереди, дёрнула Канну за рукав.       — Я не нашла у него опознавательных знаков, — шепнула наследница.       — Со не из клана, — пояснила Канна. Хару даже зажмурилась, но мужчина никак не отреагировал на упоминание своего имени. — Он из семьи Им. Их семья вроде как должна нашему роду, поэтому раз в поколение глава нашей семьи отбирает самого талантливого, смелого, уважаемого, сильного, ну и так далее… Ну и забирает его служить нам.       — Но, — Хару скептически взглянула на идущего впереди мужчину. — «Улыбчивый»? Серьёзно?       Мужчина не был похож на очень позитивного человека, да и не улыбнулся ни разу с того момента как они все поприветствовали друг друга.       — Судьба злодейка, — пожала Канна плечами.       Второй этаж занимали семь комнат и кабинет Джунхо. По центру здания, под куполообразной крышей как раз-таки располагались комната хозяев дома — Хуан и Джунхо — и кабинет, разделены они были только коридором, который по обе стороны упирался в двери детей — Канны и Кёниля. Между комнат детей и кабинетом со спальней располагались четыре маленькие комнатушки — две гостевые и две, выделенные прислуге, живой прислуге, людям, что было немного странно для Хару, ведь кроме Со она больше никого в большом доме не заметила.       Оставшись одной в комнате чужого дома, Хару чувствовала себя неуютно. Успокаивало отсутствие скульптур хотя бы в гостевой комнате. Хару не доверяла им в этих стенах. Мало ли какая окажется живой…       Так или иначе комната была оборудована неплохо — большая кровать, шкаф для одежды и с книгами, туалетный столик, журнальный столик с креслом, письменный стол и стул, даже телевизор стоял на комоде. В целом, всё та же тёмная атмосфера, интерьер под дерево, продолжали давить на, и без того уставшую, голову.       Канна разбудила наследницу, когда солнце ещё не встало. В целом они поспали, не даст Аями соврать, часа четыре. На вешалке у шкафа уже висел церемониальный ханбок, привезённый из академии.       — Кто? Когда? Как? — Хару даже растерялась, когда Канна указала ей на него.       — Со вчера связался с отцом, — пояснила Канна. — Он привёз мой ханбок и Кёниля, а Дживон… А Дживон привёз ваш ханбок и… господина Мёнхёка и господина Дохёна.       — Они тут? — ужаснулась Хару. — Стой! Не зови их так! И меня не зови госпожой! Так они тут?       — Внизу на завтраке, — проигнорировала Канна просьбу наследницы.       — А отец? — напряглась Хару.       — Обе семьи здесь.