Кватлинги. Ловушка для шельмы

      Слова «Завтра важный день» слышались в понедельник с разных уголков замка. Многие были взволнованны, особенно посвящённые. Этот день выделили подготовке. Привычный темп работы уже заранее портил всё расписание. Часть ответственности за организацию поручили Ли Сихвану. Мужчине пришлось начать рабочий день на несколько часов раньше.       — Сыльги! — окликнул он женщину. Та остановилась и Сихвану пришлось почти бегом нагнать её в коридоре. — Ты хотела выделить кабинет. Всё ещё планируешь?       Несколько секунд Сыльги растерянно хлопала ресницами. Сихван же говорил по телефону, что-то записывая в блокнот, уже изрядно потрепавшийся за это утро.       — Что значит не выходят на связь? — нахмурился мужчина. — Дживон, завтра должна присутствовать вся семья. Вся, — чётко повторил Сихван. Сыльги на затворках мыслей понимала, что минимум одному члену семьи будут не рады. Женщина ждала, когда Сихван вновь обратит на неё внимание. — На мне обязанностей не меньше. Подготовка ужина, заказ ханбока, кстати об этом, — Сихван переключился на второй входящий звонок. — Я вам дал эскизы и сделал заказ чуть ли не за полгода! Нет, ничего не поменялось! Девочке завтра нужен этот ханбок и вам лучше сшить его как подобает!       Сихван снова переключился на звонок Дживону.       — Я выделю свой кабинет, и сама всё украшу, — сообщила Сыльги в промежутке тишины между речами Сихвана. Тот кивнул, делая новую заметку. — Как никак завтра действительно важный день.       Сыльги улыбнулась и направилась к кабинету директора.       — Я надеюсь древо вы привели в порядок? — сурово спросил Сихван. — Без тебя знаю, что это твои обязанности. Не забудь про шамана. На тебе организация на месте непосредственно к церемонии, а на мне предподготовка и вечерний ужин. Кстати… Сыльги! — Сихван вновь окликнул женщину. Та снова остановилась. — Весь декор поручаю тебе как учителю по искусству.       Сихван дождался кивка и снова сделал запись. Сыльги же раздражённо вздохнула и закатила глаза, открывая двери кабинета.       — Рабочий день не начался, а в академии уже слишком шумно, — заметила женщина. Она прикрыла за собой дверь, но осталась стоять при входе. Мрачный Джунхо сидел в своём кресле, читая какие-то бумаги. — Дети ещё спят. Представляю, что будет днём твориться.       Джунхо закрыл папку и аккуратно положил на стол.       — Завтрашний день будет ещё тяжелее, — мужчина откинулся на спинку кресла. Сыльги поспешила обойти стол. Она встала за спиной директора и начала мять его плечи и шею, но мужчина раздражённо повёл плечом, скидывая её руки. — Завтра прилетает Хуан. Передай Сихвану внести в список пункт встретить её с аэропорта.       Женщина покорно покинула кабинет.

***

      — Завтра важный день! — взволнованная Канна подсела к столику брата и Эрана на завтраке. Оба парня холодно улыбнулись и переглянулись между собой. — Думаете что-то пойдёт не так?       Канна начала переживать.       — Не то чтобы… — начал неуверенно Кёниль, ковыряя палочками в своей тарелке.       Канна обратила внимание, что красных пятен на его бинтах стало куда меньше. Трещины на сухой коже начали заживать и кровь до сих пор шла только в местах сгиба пальцев. Канна не представляла наколько болезненные последствия вымачивания рук в соке ядовитого растения, только замечала, что брат уже третий день питается сплошным обезболом.       С самого собрания хранителей времени Кёнилю не давали покоя страшные слова о событиях, начертанных в одной из версий этого дня.       — Думаю всё пройдёт гладко, — Эран поспешил сгладить ситуацию. — Важный день. Взрослые люди основательно готовятся. Что может пойти не так?       Кёниль обжёг друга взглядом, но Канна этого не заметила.       — Отец организует всё в лучшем виде, — улыбнулась девушка. — Тебе ли не знать, брат?       Кёниль согласен был, что прошлые подобные церемонии проходили весьма успешно, вот только заслуга по большей части была Дживона. Мужчина не просто так стал правой рукой главы клана. Он отвечает за самое важное в клане, глава доверяет ему большую ответственность, даёт важнейшие поручения, а тот всегда всё выполняет чётко, успевая следить за расписанием своего господина.       — Мгм, — вяло подтвердил Кёниль, бросив палочки.       Даже таблетки не заглушали до конца причинённую отцом боль. Самое адское — уроки, где часами приходится ручку держать пальцами с ужасными кровавыми трещинами, делая между уроками всего десятиминутный перерыв на приём очередной таблетки и смену бинтов. Чёрт дёрнул одного из членов его семьи стать специалистом по ядам. Так или иначе теперь вся семья немного, но осведомлена о свойствах некоторых растений. Отец, кажется, специально запомнил эту чёртову plateado lagrima, чтобы применять свойства этого цветка для пыток. Ну, или в его случае для наказания за ту посиделку. Кёниль начинал задумываться, что название «серебристая слеза» дано растению не за цвет и форму цветка, а за те мучения, что приносит его сок, потому что плакать от боли очень хотелось.       — Ты будешь в том же ханбоке? — поинтересовалась девушка, выдёргивая Кёниля из размышлений. — Он красивый. Помню, как долго его подбирали и…       Канна осеклась, когда её со спины обняли чьи-то руки. Эран перестал жевать, смотря на гостя, а Кёниль смотрел на дрожь в собственных руках.       — Привет, мышонок, — над самым ухом девушки произнёс гость.       — Дарэн! — Канна начала спихивать с себя его руки.       Кёниль поднял взгляд и нахмурился на самодовольную улыбку младшего Ли, сжал кулаки и тут же пожалел об этом, когда почувствовал, как трещины расходятся на пальцах ещё больше. Ему совсем не нравилось, что теперь этот рыжий парень постоянно липнет к его сестре. Несмотря на это он не вмешивался в их отношения.       — Нам пора, — сдержанно сказал Кёниль Эрану.       Сам не доел и друга отвлёк от завтрака, но наследник Мин последовал за ним к выходу. Уже в коридоре Эран решил заговорить, видя раздражение и беспокойство сына директора.       — Тебя сейчас больше волнуют чужие отношения или завтрашний день?       На плечи Кёниля будто тяжесть каждого сегодня свалилась. Он почти слышал злобный мерзкий смех вселенной у самого уха.       — Завтра важный день для обеих семей, — вздохнул Кёниль. — Я бы не хотел, чтобы он закончился чьей-то смертью.       Эран прекрасно понимал смысл жертвы, последствия неправильного выбора, прекрасно понимал, что на кону стоит всё будущее. Его воспитывали по-другому. Он был готов принести любую жертву, если бы это помогло выполнить основную задачу его клана — вернуть историю в нужное русло. Однако, принесение жертвы может понести свои последствия для истории…       Как ни крути, но он сам прекрасно понимал, что ещё слишком юн и неопытен для принятия таких решений.       — Ты слышал матушку, — начал размышлять Мин. — Она против этой жертвы. Она не допустит этого и найдёт другое решение. На нашей стороне Хронос.       Кёниль согласно кивнул.

***

      Дживон смотрел как на блестящих наполированных буквах отражались мелькающие деревья за окном машины. Вроде и лес родной и сидения мягкие, но эта надпись на бардачке и рёв двигателя выводили из себя. Музыка тоже… И сам бы добрался до химчистки, но израсходовал почти все силы ещё до обеда пока выполнял тысячу и одно поручение господина по подготовке к завтрашнему дню и совету директоров Sonero.       На заднем сидении в чехле покоился чёрный костюм господина, и Дживон почти радовался, что скоро с восстановлением офиса будет покончено. Сегодня на собрании Ёнг обсудит с директорами основные аспекты строительства и даст поручения готовиться к восстановлению привычного хода работы. Последний рывок к спокойной жизни. Но сначала…

Bestia Aus Hass entfesselt Trachtest du nach Wut (Бестия! Освобождённая из ненависти, ты жаждешь гнева.)

      Сначала нужно перетерпеть завывания Дэна за рулём, которые он называет пением. Пародировать голос солиста немецкой металл группы у него мягко говоря получалось плохо. И песня-то… в название излюбленного BMW мужчины…

Bestia Die Welt am Abgrund Kannst du еs nicht sehen (Бестия! Мир на грани, разве ты не видишь?)

      «Бестия». Бесящее «имя» машины, выложенное блестящими буквами на бардачке, дисках, капоте, да в целом куда смогла дотянуться рука хозяина автомобиля.

Mit dir will ich untergеhen (Я хочу встретить гибель с тобой!)

      Дживон надеялся, что Дэниэль просто подпевает, а не намерен прям сейчас уйти на пару с любовью всей своей жизни. Не хотел становиться на пути этих двоих и быть третьим лишним в куче искорёженного металла где-нибудь на обочине леса.       К радости Дживона, до резиденции доехали живыми. Он расслабился только в привычной атмосфере, когда его господин, поправляя галстук, спросил:       — Что следующее по расписанию?       — После совета директоров примерка ханбока к завтрашнему дню, поездка до места строительства офиса, финальный отчёт Хуан о поездке в Италию и, — Дживон пошарил по карманам. — Шаман просил передать вам, чтобы вы научились читать знаки.       Он протянул главе обожжённый флаер. Ёнг прочитал написанное:

«Рекламодатель ищет молодых парня и девушку для съёмок в рекламе мороженного «месть»

Кастинг будет проходить в театральном кабинете 16 марта 18:00

Текст фразы для проб:

«Месть сладка»

Для ознакомления с прочим материалом советуем просмотреть видео на сайте изготовителя»

      В нижнем правом углу QR-код, часть которого отсутствовала из-за обгоревшего края бумаги.       — Что за знаки в детской рекламке кастинга? — нахмурился глава Ли. — Что ещё за мороженное «месть»?       Дживон одним лёгким движением включил рекламу с указанного сайта.       На экране молодая семья с яркими улыбками садилась за обеденный стол. Маленькая девочка, подбежав к отцу, потянула к нему ручки: «Папа, папа, — закричала девочка. — Скушаем мороженное?» Отец, мягко улыбнувшись, усадил ребёнка за стол: «Оставим месть на десерт, солнышко». Следующая реклама воспроизвелась автоматически.       Мужчина средних лет в поварском кителе, ярко улыбаясь, подавал на стол ресторана вазочку с разноцветными шариками десерта: «Месть — это блюдо, которое подаётся холодным»       — Я должен кому-то мстить? — Ёнг скептически поднял бровь, смотря на Дживона. Тот лишь пожал плечами. — Мне такой знак не нравится. Особенно после совета шамана о том, что я должен подвергнуть опасности своих детей…       — Возможно тут есть другой подтекст? — Дживон забрал флаер из рук господина. — Этот кастинг будет проводится в академии. Может что-то связанное с замком?       — С замком связаны мои дети, — Ёнг ушёл в размышления. — Вся соль в самой церемонии… Она будет завтра на рассвете, а значит всё обойдётся. Я прав?       Дживон вернул господину флаер.       — Вам виднее.       Ёнг начал расцветать.       — Именно, — он забрал из рук помощника бумаги для собрания директоров и вновь повернулся к зеркалу проверяя свой внешний вид. — Я всегда прав. А если я не прав, то я могу всё исправить. У меня всё ещё имеется моя сила. Подправить события для меня ничего не стоит. Да и с Гаён я в хороших отношениях. Да вообще, что случится? Шаман сказал, что на детях защита. Он поставил защиту, я велел быть им осторожнее, предупредил Джунхо и раз пятьсот перестраховался. И вообще я не могу ошибаться. Я ведь избранное дитя, герой войны. С меня между прочим вышел хороший стратег в те времена.       Дживон только глаза закатывал, пока глава не смотрел на него. Он слышал это сотни и сотни раз. Вроде пора привыкнуть, но… каждый раз всплывает очередной пункт, почему глава Ли лучший во всём.       — Только благодаря мне компания держалась всё это время на плаву и процветала. Sonerо стала лучшей компанией в стране благодаря тому, что именно я заправлял ею.       «В конечном итоге офис сгорел дотла…» — Дживон мысли не озвучил, а только вздохнул.

***

      Канна пропустила добрую половину уроков и впервые не услышала за это выговор от отца. При этом провела с ним достаточно времени, которое он не ворчал на неё, а прислушивался, помогал и уделял максимум внимания. Но хорошего понемногу…       — Почему мне нельзя с тобой? — Канна надула щёки. Свершилось чудо — её мама не просто не опоздала к обещанному времени прилёта, а прилетела на день раньше в Корею! Естественно, Канна, уже изрядно соскучившаяся за время её отсутствия, хотела увидеть её как можно быстрее.       Девушке пришлось приподняться на носочках, заглядывая в салон отцовского джипа. Джунхо же щёлкал на электронной панели, настраиваясь на новостной канал. Он не собирался больше часа до аэропорта ехать в полной тишине и своих всепоглощающих мыслях.       — Вы уже слышали новости из академии Аями? — женский голос из динамика с интригующими нотками.       Джунхо перестал щёлкать и напрягся. Новостей никаких не было, а сплетней не хотелось и подавно.       — Тот самый важный день для управляющей семьи? — послышался второй голос.       Джунхо нахмурился: «Журналистов ещё не хватало…» Вроде и понимал, что это неизбежно, но не в такое время у замка должен толпиться народ. Не упустить бы что-то важное в этом хаосе.       — Ох, нет-нет. Боюсь это уже давно обсуждается. Фирма мороженного «месть» выпустила заявление, что одна из учениц, а точнее — дочь самого Мин Ёнсу, будет сниматься в их новой рекламе. Сегодня в замке проходило слушанье и Мин Сохён выбрали, основываясь на её уже имеющемся опыте подобных съёмок.       Джунхо выдохнул.       — Пап, — вновь позвала Канна. Мужчина повернулся на пассажирское сидение и удивился тому, что не заметил, как дочь залезла в салон автомобиля. — Я тоже хочу встретить маму.       Джунхо посмотрел в большие глаза дочери полные надежды.       — Мин Ёнсу хороший бизнесмен. Построил свою автомобильную империю, можно сказать. У него лучшие автомобили, которые он сам же и продвигает. Он умеет находить лучшее в людях. Взять хотя бы его приёмную дочь — она и без его бизнеса имеет свою «славу», а он прибавил это к весьма яркой внешности и как итог получил прекрасную рекламу от собственного ребёнка.       — Пап, — уже отчаявшись вернуть былое внимание родителя позвала Канна.       Стоило Джунхо зацепиться за упоминание его замка по телевидению, и он начинал думать, как это может отразиться на репутации семейного бизнеса. Канна такой «фокус» давно уже начала понимать, но надеялась, что отец сейчас смотрит по-прежнему ей в глаза.       — Думаю он просто умеет находить везде свою выгоду. Пример тому — недавно заключённый договор с главой Ли. С директором Sonerо на переговоры не пойдёшь просто ради доброты душевной. Думаю, господин Ли и сам это понимает.       Джунхо снова собрал всё своё внимание из собственных мыслей на дочери.       — Иди в замок и продолжай готовиться к завтрашнему дню, репетировать. Не забудь проверить свой ханбок и, пожалуйста, не опозорь нашу семью завтра на церемонии.       — Все мы знаем, чем это закончится,— усмешка. — Ли Ёнг хороший стратег. Этот мужчина никогда не пошёл бы на договор, не будь он выгоден ему в первую очередь.       Канна снова потеряла всё внимание отца. Он снова приключился на статус и репутацию. Стало жутко обидно, что именно сегодня он так с ней поступает и девушка, сдерживая слёзы, вылезла из машины, хлопнув дверью.       — Ходят слухи, что согласился уже от безысходности.       — Боюсь Ли Ёнг не так прост. Его сложно загнать в такое положение.       Джунхо проводил дочь взглядом. Проследил как она заходит за ворота академии, проследил, чтобы охрана заперла эти ворота и только после этого он завёл двигатель и выехал по лесной дороге в сторону аэропорта.       — Однако офис сгорел.       — А уже сегодня, на данный момент, — уточнила ведущая. – было созвано собрание директоров, а на месте старого здания уже строится новое.       Не доехав даже до поворота в город Шиями, Джунхо немало удивился, и когда мимо него — на встречу, в сторону замка проехала красная старая, потрёпанная машина с тонированными окнами. Он гостей не ждал. Мужчина набрал номер в телефоне, но абонент оказался занят. Тогда Джунхо открыл список последних вызовов и набрал номер человека, который ему точно ответит.       — Я уехал из замка. Проследи за незванным гостем на красном Saehan Maepsy.       Канна просидела в беседке ещё какое-то время сквозь навернувшиеся слёзы обиды ругая отца. На улице было по-весеннему прохладно. «И почему отец не продлит ношение зимней формы хотя бы до середины марта?» — она сильнее укуталась в толстовку от спортивной формы.       «Весь день насмарку, — фыркнула девушка. — И что мне вообще репетировать?! Уж до древа я смогу дойти без неприятностей!» А потом она вспомнила, что иногда попросту стен не замечает, поджала губы и уткнулась лбом в сложенные на столике руки.       Со стороны послышались голоса, и Канна подняла голову. Один из охранников у ворот говорил с человеком на красной машине, который даже не удосужился выйти для проверки документов. Канна решила, что гость как-то связан с завтрашним днём. Ну, или посетитель к отцу. Возможно, родитель одного из учеников, но… в академию… и на такой… старой… машине? Верилось с трудом.       Канна уже думала подойти поближе и узнать в чём дело. Она же может считаться представителем отца или академии, если она его\её наследница? Наверное, может…       К гостю в красной машине уже подошла Ли Сыльги. «Что ж… — скривилась Канна. — Не так уж это важно и интересно». Учительница случайно пересеклась взглядами с девочкой и Канна отвернулась. Контактировать с женщиной совсем не хотелось.       Канна всем своим существом начала убеждать себя, что есть занятие интересней гостя у ворот. Гостя, видимо ожидаемого, раз ему всё-таки открыли ворота и пропустили на территорию замка.       «Нужно отвлечься», — решила девушка и достала из рюкзака дневник, открыв его на последней только начатой заполняться странице, где уже красовалась приклеенная вырезка из газеты с фотографией наследника Ли Мёнхёка держащего на руках своего питомца — пустынную лисицу-фенека.       Экзотический зверёк быстро обрёл популярность после посещения с хозяином одного из важных мероприятий, куда глава Ли частенько берёт с собой сына.       Канна решила изучить фенека подробнее, ведь ещё с детства её влекли и интересовали лисы — мифические, полярные, обычные, летучие, а теперь и пустынная заинтересовала.       И половины сайтов не успела изучить и переписать важную информацию в дневник, когда её отвлекла глава студенческого совета.       — Канна, — позвала её девушка.       — Наби, — Канна машинально закрыла дневник и подняла голову, не понимая где уже успела влипнуть в неприятности.       — Учитель Ли Сыльги хочет видеть тебя в своём кабинете, — сообщила Наби.       Канна надулась, медленно выдохнула и опустила голову на столик, стукнувшись о него лбом.       — Сейчас зайду.       Пока она шла до нужного кабинета, думала, как сильно только приехавшая мама «обрадуется» придуманной историей учителя по искусству. «Эта Ли Сыльги не могла всё не испортить!»       Не просто так Кёниль весь прошлый год жаловался на женщину. Теперь, кажется, ясна стала причина такого к нему (а теперь и к самой Канне) обращения — довольно интимные отношения с их собственным отцом! Посмотреть бы как на эту новость отреагирует мама, но рушить своими руками семью совсем не хотелось. Тем более на кануне важного дня.       Кабинет искусств был огромным. Можно сказать, две объединённые комнаты замка. Сразу при входе ты будто попадал в другое место. Хаос — то самое слово, способное описать царившую там обстановку. Творчество должно быть свободным, а потому строгости в этих стенах попросту не было.       В первом зале, при входе, криво и вразнобой стояло несколько рабочих столов, предназначенных в частности для гончарного дела, папье-маше или прочей грязной творческой работы. На удивление (хотя для Канны совсем нет) столы и пол вокруг них были чистыми, за исключением недоделанных работ и бумаг, заваливших всё вокруг — схем, черновиков и подложек для глины или гипса. Комоды-полки вдоль стен тоже были завалены материалами для работы, инструментами, незаконченными работами и бумагами.       Весь кабинет — свободная творческая зона. Стены были украшены скульптурными орнаментами, выполненными самими учениками академии. В нишах окон стояли уже законченные скульптуры, а сводчатый потолок был полон фресок, среди которых можно было разглядеть и выделить такие исторические события как: рождение избранного дитя клана Ли, Большой Временной Застой, война кватлингов или межклановая война. Вокруг этих фресок парили различные драконы и нимфы, нарисованные более мечтательными учениками.       Помещение было пусто, хоть по нему и разносились голоса. Канна прошла через помещение к арке, ведущей в соседний зал, заставленный мольбертами для рисования и обвешанный, казалось, сотнями картин, перекрывающих подростковые муралы. С этих картин смотрели десятки глаз глав кланов великой пятёрки или божественных глаз тринадцати богов-покровителей. К сожалению, Ли Сыльги не давала возможности обсудить и нормально рассмотреть эти картины.       Сама женщина по-деловому сидела в своём кресле за учительским столом. Единственный кусочек кабинета, выделяющийся в творческой атмосфере хаоса — чистый и аккуратный, вокруг которого даже пол был начищен до блеска. Напротив Ли Сыльги сидел незнакомец.       Канна остановилась под аркой и покашляла, привлекая внимание. Взрослые посмотрели на девочку.       — Проходи, — улыбнулась женщина. — Присаживайся.       Канна недоверчиво следила за тем, как мужчина встаёт со стула и отходит чуть в сторону, жестом приглашая её саму занять место. «С каких пор незнакомцы так услужливы к детям?» Канна продолжала стоять. Она не доверяла улыбке учителя по искусству, а мужчина ей и вовсе казался неправильным.       — Кхм, — мужчина неловко улыбнулся. — Я не кусаюсь.       Что-то в этих притворных улыбках заставило Канну напрячься. День шёл наперекосяк и не факт, что хуже уже некуда. Кто этот человек? Подходить к нему не хотелось, но требовательный взгляд Ли Сыльги заставил Канну занять предложенный ей стул.       Только она успела взглядом зацепиться за составленные в стороне коробки, как перед её глазами возник букет цветов, а голос незнакомца прозвучал у самого уха:       — С наступающим днём рождения, цветочек.       «Нет!»       У Канны начало гореть лицо. Пылать огнём.       «Не Может быть!»       Она сжала меж пальцев юбку.       «Это не может быть он!»       Тело пробила крупная дрожь и только сейчас пришло осознание, что именно эти цветы он дарит ей.       «Нет! Нет! Нет!»       Сердце колотилось как бешенное. Канна медленно повернула голову к Ли Сыльги.       — Всё хорошо, милая? — спросила женщина.       «Милая?» — почему она играет? На плечо легла мужская ладонь и Канна вскочила с места. Сыльги тоже поднялась с кресла.       — Ты чего? — женщина обошла стол и положила руки Канне на плечи.       «Ловушка. Это ловушка! Эта женщина хищник, загоняющий добычу. Меня!»       Мужчина стоял у арки. Совсем незнакомый Канне, но она знала кто он. Точнее, что это был он. «Бежать» — осознанная первая мысль. А незнакомец стоял напротив с букетом цветов. Обеспокоенный такой на него реакцией. Он вновь протянул букет, но Канна отступила, будто от огня.       — Будь вежлива, — попросила Сыльги девочку. — Этот человек просто хочет тебя поздравить.       «Убить! Он хочет убить!»       А незнакомец подошёл почти вплотную и протянул цветы Канне. Девочка чувствовала прикосновения нежных лепестков к её коже. Инстинктивно она взяла букет, но тут же отбросила его в сторону в ужасе таращась. К горлу подступил тошнота.       — Но… — незнакомец удивлялся. — Мне сказали, что тебя многое связывает с этими цветами…       «Прошлое… смерть… и ненависть»       Мужчина грустно осмотрел цветы на полу.       — Я так старался их вырастить, — грустно вздохнул он. — Тебе нечего бояться.       «Вырастить…» — ещё один звоночек. Канна начала мысленно звать отца. «Ну почему ты уехал именно сейчас?!»       В глазах всё плыло от слёз, коридоры были смазанными, а Канна всё бежала, глотая солёную воду. Она искала брата. «Он поймёт. Он защитит»       Реальность вернулась с первым глотком свежего воздуха. Канна остановилась, приводя дыхание в норму. Она так и не нашла Кёниля. Совсем не помнила, как оббежала весь замок. Лишь маленький отрывок в голове как она врезалась в учителя истории и мужчина обеспокоенно спрашивал, что случилось. Но она не могла рассказать… Ему не могла. Никому не могла. Но Кёниль понял бы… Понял бы без слов…       — Что ты устроила? — Канна вздрогнула, услышав голос Ли Сыльги за спиной. Женщина быстро приближалась к ней. — Ты знаешь кто этот человек?! Он чёртов журналист! Даже мои связи не остановят его от разгромной статьи! Подумай, что он теперь напишет о замке, директоре и тебе! Напишет, что у наследницы замка с головой не порядок! Думаешь твоему отцу это понравится? Всю академию подняла на уши! Завтра важный день, а ты решила, не изменяя себе, всё испортить?       Женщина тыкала на ворота, откуда выезжала красная машина.       — Твой отец будет в ярости! Ты позоришь его накануне такого дня!       — Это мой день! — закричала Канна, не выдержав. Её голос надорвался, но злобная тирада Сыльги прекратилась. Женщина возмущённо таращилась на дочь директора. — Это мой важный день! Только мой!       — Как ты смеешь повышать на меня голос?! — возмутилась женщина. — Об этом твой отец тоже узнает.       Но Канна уже не слушала.

***

      — Да она психованная! — заявил Ёнмин.       Хару только вздохнула. Мало ли, что могло произойти у дочери директора. По мнению Хару, Ёнмин с его силой должен к эмоциям людей относиться более трепетно. Да и вообще… за сплетни о ней, Мёнхёке или Дохёне в её клане давно бы серпентировали. Не положено было обсуждать слухи о главенствующей семье Ли. Всем бы такие правила…       — Накричать на журналиста! Ну, так говорят. Говорят, что она так сделала, — сам себя поправлял Пак. — Главное без особых причин! Говорят, он злой уехал, как чёрт! Учитель Сихван тоже злой был… Кто-то видел, как он выдворил того журналиста из замка.       Из-за угла показались довольные лица Кёниля и Эрана. Хару шикнула на Пака, ведь те шли навстречу. Когда все четверо поравнялись, Хару, игнорируя поклон Кёниля, обратилась к нему:       — Тебя сестра искала.       — Ага, — подтвердил Пак. — Бегала в слезах по замку и звала тебя. Накричала на журналюгу.       Кёниль с Эраном переглянулись. Их улыбки пропали, а у Кёниля сошла с лица краска.       — Где она?       — Не в замке, — пожал плечами Ёнмин.       Кёниль сорвался с места, а Хару повернулась к Эрану.       — Что происходит? — строго спросила она, на что Мин лишь плечами пожал. — Это из-за церемонии? Если она так переживает, то покажи ей кое-что.       Хару встала на носочки и приблизилась к уху Эрана, шепча что-то.       — Ха! — Мин усмехнулся. — Серьёзно?       Ёнмин с прищуром наблюдал за их перешептываниями.       — Мне отец рассказывал, — пожала плечами Хару. — Он бы не упустил возможности поглумиться над директором Джунхо.       — А год какой?       — Ему было пятнадцать. Дальше выясняй сам. Ты это умеешь.       Эран, светясь довольной улыбкой, слегка щёлкнул Хару по носу, собираясь уйти, но вдруг замер.       — Давай поговорим, — Сохён стояла почти вплотную к Эрану.       — Нет, спасибо. У меня дела. Иди своей дорогой.       Эран кивнул на Хару и Ёнмина, обозначая свои «дела». Взгляды девушек пересекись и Хару впервые ощутила на себе чей-то презрительный взгляд. Обычно это она так на всех смотрит. Или брат. Мёнхёк такой всегда, но не к ней, не к Хару.       — Я получила роль в рекламе, — сообщила Сохён. — Просто хочу, чтобы ты знал. Я снова сделаю это, если… — она на секунду замолчала, следя за реакцией Эрана. — Если бы ты только мог поговорить об этом с моим отцом…       Эран какое-то время молчал, а потом раздражённо выдохнул:       — Научись сама решать свои проблемы. Поговори с отцом, например. Я не ходячий статус наследника, я человек. Во мне есть кое-что ещё, поважнее.       — Ты меня к этому чему-то близко не подпускаешь! — разозлилась Сохён.       Оба разошлись в разные стороны коридора, оставив недоумевающих Ёнмина с Хару.       — Что ещё за съёмки? — спросил Пак. Хару пожала плечами.       Когда Хару вернулась к себе в комнату, то обнаружила, на удивление, спокойную Сохён, расхаживающую взад и вперёд по комнате, бубнящую себе что-то под нос.       Сначала Хару не придала этому значения, пока зачем-то не прислушалась.       — Месть сладка, месть сладка! — Сохён повторяла одну и ту же фразу раз за разом с разными эмоциями и меняя интонацию.       В вечерней тихой атмосфере комнаты, в приглушённом свете, бледная Сохён расхаживающая туда-сюда и повторяющая это взволновала Хару не на шутку. Приняв всё на свой счёт, Хару вышла из комнаты, набирая номер отца.       Ёнг трубку поднял не сразу и Хару постаралась сдержать накатившую волну раздражения.       — Папа! — вскрикнула, когда гудки прекратились. — Поговори с моей соседкой по комнате! Разрешаю ей угрожать и запугивать её семью!       — Кхм-кхм, — покашлял глава Ли и все голоса на заднем фоне сразу стихли. — Солнышко, я занят. Я на совещании. Поговори с братьями.       Ли Ёнг бросил трубку оставив Хару стоять в ступоре ещё несколько секунд. «Ладно» — раздражённо выдохнула Хару и злобно щёлкнула чехлом телефона.       После тщетных метаний от комнаты Мёнхёка к комнате Дохёна, до столовой и комнаты отдыха, Хару выяснила, что оба её брата «застряли» в замке, в спортивной секции.       Уже при входе туда слышались знакомые голоса. Мёнхёк зло ругался, а Дохён посмеивался в ответ. В частности, тут занимались парни, а потому чистота этим стенам только снилась. Хару аккуратно переступала через одежду на полу, разбросные полотенца, пустые и полные бутылки с водой. Шла осторожно, как по минному полю, задержав дыхание. В раздевалке пахло потом, вонючими носками и подростковыми гормонами. Проветривать полуподвальное помещение было трудновато, но рано или поздно все мирились с тошнотворным запахом.       Посреди просторного помещения располагался ринг, сейчас занятый наследниками Ли.       Какое-то время девушка молча наблюдала за боем братьев. Мёнхёк раз за разом мазал и получал удары от старшего, сдавленно ругаясь свозь капу. Когда старший схватил его за руку и перекинул через спину на ринг, близнецы одновременно зажмурились. Хару этот удар будто своей спиной почувствовала. Но, уловив момент тишины, она дала понять, что у этого избиения есть свидетель.       — Парни, — Дохён приятно удивился и, улыбнувшись, помахал сестре и подмигнул. — Мне нужна ваша помощь.       Но через секунду Дохён уже лежал спиной на полу ринга, а Мёнхёк отыгрывался за прошлый раунд. Они уже давно вышли за рамки правил бокса. Тут только один победитель будет. Любой ценой.       Хару зажмурилась, когда Дохён одним ловким переворотом поменял положение и ход боя. Теперь он был в удобном положении, нанося удар за ударом, которые Мёнхёк просто не успевал блокировать.       Как только на ринг упала первая капля крови, бой прекратился. Дохён встал и подал руку, помогая подняться младшему брату. Хару уже тянула Мёнхёку белое полотенце.       — Нужно разобраться с одной девицей. Поможете?       Мёнхёк кивнул, вытирая шею от пота и уже собирался покинуть ринг, как Дохён вновь повалил его. Старший выпрямился и достал изо рта капу.       — Прости, мы заняты. Запугай её бешеным псом, — Дохён кивнул на поднимающегося с пола Мёнхёка.       Младший мотнул головой приходя в себя и жестом велел Дохёну готовиться к бою. Старший вновь прикусил капу.       «Такое не прощается, братец,— послышалось в голове старшего. — Удар в спину? Как же низко!»       Бой снова начался, а три попытки привлечь внимание парней у Хару провалились.       Оказаться бы подальше от этой Сохён… Вот только как можно быть подальше от той, с кем живёшь в одной комнате? Ответ нагрянул неожиданно, в виде мило болтающих в стороне Ёнмина и Тэёна. Хару осенило, и она направилась к вышестоящему должностному лицу.       — Ты вообще головой думаешь? — Хару даже замедлилась, услышав злой крик директора Джунхо из кабинета. — Я велел проследить за ним, а не пускать его в замок! Он не был сюда приглашён! Доставку придумали для дебилов? С каких пор посыльными назначают грёбанных журналистов?       Хару невольно остановилась перед дверью в кабинет директора.       — Но, господин, — второй голос принадлежал Ли Сыльги. — Я могла бы понять, будь реальная причина для этих психов, но она просто неуправляемая! В ней играют гормоны или ещё хуже на её голове так отразились последние события с импарго!       Хару осторожно заглянула в приоткрытую дверь кабинета.       — Ещё слово в адрес психического здоровья моей дочери и тебя будут искать по кусочкам в лесу! — пригрозила Ли Хуан.       Наследница Ли постучала в дверь, привлекая внимание взрослых.       — Простите, директор Джунхо, — Хару прошла в кабинет. — Могу я проговорить с вами?       — Нет. — отрезал мужчина. — Я занят!       Хару рассердилась и покинула кабинет, хлопнув дверью в знак протеста. Сработавшая на эмоциях сила придала этому незначительному жесту яркую окраску, эхом разносящуюся по коридорам замка. «Меня убьют, а они все будут слишком заняты, чтобы заметить это!» — в сердцах выкрикнула девушка.       Выйдя на улицу, Хару почувствовала холод, пробирающий до мурашек и вдруг осознала, что ходила всё это время без кофты, ещё и с дурацкими узорами по всем рукам. Последнее воспоминание о толстовке — как она снимала её во время жаркого спора с Ёнмином, чтобы огреть его ей. Тогда они долго гуляли по территории замка и засиделись в одной из беседок, споря кто из ребят в, только вернувшейся на сцену музыкальной группе, самый лучший, красивый и талантливый.       Девушке пришлось обойти каждую беседку на территории замка, прежде чем она заметила пропажу на периллах последней не проверенной беседки. Не успела она стащить кофту, как из ниоткуда поднялась Канна, перепугавшая Хару не на шутку.       — Простите, госпожа Ли, но… — Канна бросила взгляд на спортивную кофту в руке Хару. — это моё.       — Ч-что? — осеклась наследница. Она оглядела дочь директора, отметив яркие веснушки и красные глаз. «Плакала», — поняла Хару. — Что ты вообще тут делаешь?!       — Я… — Канна поправила волосы, что лезли ей в глаза и прилипали к мокрому от слёз лицу. — Я тут лежу… На лавке…       — Зачем ты тут лежишь? — нахмурившись вновь спросила Хару.       Канна замялась.       — Ну… Я просто… Не хочу никому мешать… Все заняты, а я, вроде как, привлекаю много внимания…       — Ты? — переспросила наследница. — Да я тебя даже не заметила!       — Такое тоже в порядке вещей, — Канна поджала губы и вновь опустила взгляд на кофту.       Хару мотнула головой и расправила спортивную толстовку. Размер и правда был… маленький… детский. Такой во всей академии только у Канны и был. Хару вернула кофту хозяйке. Обе несколько секунд молчали.       — Я, наверное, пойду, — Хару улыбнулась сжатыми губами, но только повернулась как замерла.       — Хару! — Канна посмотрела туда же, куда смотрела наследница. Ли Мёнхёк размеренным спокойным шагом шёл в их сторону.       Хару фыркнула и вдруг запрыгнула в беседку, устроившись напротив Канны. Она раскрыла дневник, лежавший на столе и начала листать его.       — Та-а-ак, что ты там мне рассказывала? — Канна растерялась, но Хару наклонилась ближе и процедила: — Подыграй мне! Я твоя госпожа! Выполняй!       Дочь директора выпрямилась и склонилась над дневником, листая к последней заполненной странице.       — Я люблю лис и сейчас вроде как изучаю фенека…       Тут Канна осознала, что у неё вклеена фотография Мёнхёка, но, к счастью, когда сам парень подошёл ближе, Хару начала листать страницы, притворно-заинтересованно их разглядывая.       — Хару, во имя Аями! Сколько можно звать тебя?! — рассердился наследник Ли. Канна ещё по шагам поняла это, когда расслабленная походка сменилась на твёрдую.       — А у меня тоже кое-что есть от лисы! — Хару достала из кармана тотем, вырезанный Дохёном и положила на столик перед Канной. Мёнхёк стоял, оперившись руками о стол, и Канна только сейчас заметила рисунки на руках близнецов.       — Хару! — сквозь зубы позвал Мёнхёк, но та его проигнорировала. Тогда наследник схватил лисий тотем и зашвырнул его за ограду территории замка. — Теперь ты будешь меня слушать? Ты что-то хотела?       — Уже ничего! — обиженно заявила наследница.       — Мне, наверное, лучше уйти, — Канна аккуратно стала подниматься с места.       — Сиди! — велела ей Хару.       — Я тут явно лишняя…       — Слушай, что тебе старшие по статусу велят делать!       И тут Хару осенило! Она поднялась с места и почти бегом направилась в сторону общежития. Канна проводила её растерянным взглядом. Мёнхёк ушёл следом.

***

      Медленно наступала ночь. На дверце шкафа висел приготовленный свеже сшитый ханбок. На рассвете Канна встанет перед древом предков, окружённая обеими семьями Ли, встанет лицом к лицу с Аями. Важнейшая церемония у обеих семей. Через этот обряд проходит каждый наследник по становлению его пятнадцатилетия. Пришла её очередь.       Из-за волнения, окутавшего как туман с головы до ног, Канна не могла уснуть. Лишь бы действительно семью не опозорить, ведь именно это она умеет делать лучше всего…       С другой стороны, именно этот день станет особенным, ведь соберётся вся семья и она будет в центре их внимания. Хоть так, ведь хорошей семьёй у них стать не получилось…       Инцидент с тем журналистом так же не отпускал сознание Канны. Брат, кажется, ей верит, но все остальные совсем нет. Их можно понять, но Канна уверена, что это был он. Так или иначе, но отец назначил ей внеплановый приём у психотерапевта, на удивление, не сказав при этом ни слова о том, что она его опозорила.       Мама. А мама лишь сказала, что виновата стресс и отправила её спать, мол завтра проведут время. А ведь больше полугода не общались, а после этого стресса хотелось бы побольше её тепла. Но, она никогда не верила в страх её или Кёниля, всегда верила только ему.       Отец сказал, что его проверили и у него есть алиби. Чёткое и подтверждённое. Бред какой-то. Канна верила своим чувствам, глазам и ушам. Не знает, как, но тот журналист однозначно был им. Был этим человеком.       Только она начала проваливаться в сон под равномерное щёлканье клавиш ноутбука под пальцами Ли Союль, как дверь в комнату распахнулась. Сон как рукой сняло. И Канна, и Союль удивлённо вытаращились на наследницу, стоящую в дверях с хитрой самодовольной ухмылкой.       — Ты, — Хару указала на Союль. — Съезжаешь! Теперь здесь живу я.       Через добрые два часа, которые Канна ошарашенно наблюдала за сборами Союль, Хару пришла собственной персоной. Несколько ребят из Ли выгрузили её вещи в зоне отдыха и наследница принялась разбирать их, причитая:       — Я не собираюсь жить с этой… психопаткой.       — Меня тоже ею считают, — аккуратно высказалась Канна.       — Ты хотя бы убить меня не хочешь! Я просила отца мне помочь и Мёнхёка с Дохёном, но они все, видите ли, заняты! Потом я решила поговорить с твоим отцом, ведь он директор и вроде как обещал помогать нам с трудностями, но он просто…       — Надутый павлин, — Канна надулась, будто это сказал вместо неё кто-то другой, и из шкафа сейчас выпрыгнет Ли Джунхо собственной персоной и обругает её за то, что она его позорит.       — Поэтому! — Хару вздохнула, беря несколько вешалок с одеждой и идя к шкафу. — Хочешь, что-то сделать хорошо — сделай это сам!       Канна молча за ней наблюдала. Закончив с разбором вещей, Хару упала на кровать и измученно промычала.       — Это будет просто ужасно!       — Что именно? — уточнила Канна. Хару кивнула в сторону шкафа. Канна оглядела висящий на дверце ханбок наследницы. — Красивый.       — Да, — согласилась Хару. — Вот только он с короткими рукавами, а значит будут видны эти дурацкие узоры!       — А они…       — Не смываются, — обречённо заявила Хару. — Всё пробовала уже!       Наследница начала рассматривать свои руки, а Канна со своей кровати пыталась придумать как помочь наследнице.       — Есть идея!       Девушки стояли у двери комнаты ребят. Стучали им уже трижды, но никто пока не открывал. Парни однозначно были там, что можно было понять по характерной ругани и шуму.       Открыли только с пятой попытки и в дверном проёме показалась жёлтая макушка Джунсу. Именно макушка. Богён встретил девушек удивлённым и растерянным взглядом, после чего отпустил друга и тот выпрямился.       — Вы чего тут, девчонки? — спросил Джунсу, за что сразу получил подзатыльник от Богёна.       — Больше вежливости к дамам, идиот, — процедил он и улыбнулся гостьям.       — Чем можем быть полезны? — поинтересовался Джунсу, снова чуть не получив подзатыльник за слишком наигранную вежливость и фальшь.       Хару смотрела на этот балаган с брезгливостью и настороженностью.       — Одолжи осветлитель, пожалуйста, — попросила Канна Джунсу.       Брезгливость Хару не покинула. Наследница с недоверием смотрела как Канна размешивает жижу в пластиковом стаканчике.       — Ты хочешь этим намазать мне руки? — уточнила Хару.       — В надежде, что она сведёт рисунки, — Канна поджала губы. — Можем этого и не делать.       Канна начала убирать стакан, но Хару запротестовала.       — Ну уж нет! — она вытянула руки. — Давай!       Следующие пол часа Канна повторяла узоры на руках наследницы, нанося поверх них осветлитель.       — Так, откуда они? — поинтересовалась Канна.       Хару замерла. Не могла же она сказать, что хотела поговорить с шаманом о бабочке, что считает саму Канну странной и подумывает о том, что её брат убийца…       — Дохён подшутил надо мной и Мёнхёком, — солгала Хару.       Снова воцарилась тишина.       — А ты из-за чего плакала сегодня?       — Это из-за церемонии, — солгала Канна. — Волнуюсь вот и всё.       Хару не подала виду, что раскусила такую очевидную ложь, полный бред, в который никто в здравом уме не поверит. Да и слухи совсем другие ходят…       — Эран разве не показал тебе? — нахмурилась Хару, решив поддерживать ложь.       — Что именно? — не поняла Канна.       — И брат не сказал?       — Что-то важное? – нахмурилась Канна.       — Звони им! Велела Хару. — Будем смотреть вместе!