Владыка-развоеватель

      Очередная книга летит в плетеную корзину – такую чужеродную здесь, в богатой и уютной библиотеке. Батрак, смирно ждущий рядом с корзиной недоуменно косится на такие дорогие книги и свитки, но молчит.       – Разве все так плохо? – Цутия обеспокоенно следит за тем, как хозяин берет очередную книгу и пролистывает в поиске опасной информации. – Может обратится к лекарю?       – Ты всем передала, что прикасаться к Ичиго запрещено? – Айзен с хлопком, от которого вздрагивает домоправительница, закрывает книгу и бросает в корзину.       – Она госпожа, вопросов не возникнет.       Капитан кивает и берет новый свиток. Рядом маячит родная реацу и Соуске удивлен. Он не думал, что Ичиго сегодня выйдет из собственной комнаты.       

ʙ ᴛинᴇ зᴀᴨуᴛᴀʙɯиᴄь ᴦᴩязной, ʍоᴩᴄᴋой, я бᴀᴩᴀхᴛᴀюᴄь ᴛᴇᴧоʍ боᴧьныʍ и ᴨодʙижныʍ. ᴋнижныʍ чᴇᴩʙёʍ, я добиᴩᴀюᴄь ᴨоᴧзᴋоʍ, ᴨᴩоᴄᴛо ᴨыᴛᴀяᴄь быᴛь здᴇᴄь нᴇᴧиɯниʍ. я ʙзʍыʙᴀю нᴀʙᴇᴩх, бьюᴄь о ᴋᴀʍуɯᴋи ʙниз, я ʙзᴧᴇᴛᴀю ᴋᴀᴋ ᴨᴛицᴀ, но ᴩᴀзбиʙᴀю ʙᴄᴇ ᴨᴧᴀʙниᴋи, я ᴨᴧыʙу ᴋᴀᴋ ᴩᴀᴋᴇᴛᴀ и ᴛуᴛ жᴇ ᴨᴀдᴀю ниц, я ʙᴄё ᴇщё зᴀ ᴛᴇчᴇниᴇʍ иᴧи ужᴇ ʙоᴨᴩᴇᴋи? ᴨоʍоᴦиᴛᴇ ʍнᴇ ᴄɯиᴛь из чᴇɯуи бᴩоню, ᴨоʍоᴦиᴛᴇ ʍнᴇ оᴄознᴀᴛь, чᴛо я ʙᴄё ᴇщё нужᴇн, ʙы нᴀ уху ʍою ʙᴄю ᴄʙᴀᴩиᴧи ᴩодню, у ʍᴇня ужᴇ и ᴄᴇᴩдцᴇ нᴀᴩужу, дуɯᴀ ʙᴄя нᴀᴩужу. ᴋᴀᴋоᴇ ᴄоᴧёноᴇ ʍоᴩᴇ, ᴋᴀᴋ щиᴨᴧюᴛ ᴄᴧёзы ᴦᴧᴀзᴀ, ᴋᴀᴋоᴇ ᴄинᴇᴇ нᴇбо, дᴀ ᴛоᴧьᴋо ʙижу ᴇᴦо я ᴄо днᴀ, ᴋᴀᴋᴀя ᴧᴀзуᴩнᴀя ᴦᴧᴀдь, ʍᴇня зᴀдуɯиᴧᴀ ᴧозᴀ, я ʙᴄё ᴨыᴛᴀюᴄь уᴨᴧыᴛь, нᴀд ᴦоᴧоʙой ᴦᴧубинᴀ.

ʟɪᴛᴛʟᴇsᴜɢᴀʀʙᴀʙʏ

      После завтрака она не вылезала из кровати, попросив оставить ее наедине с собой. Куталась в свои любимые одеяла, а в голове все никак не могла окончить ни одну мысль, не смыкая глаз. Силы снова покинули девочку, как только она осталась в уединении. И нет желания ни двигаться, ни моргать, ни дышать – это все слишком тяжело, требует слишком больших усилий от нее. Она чувствует себя своим собственным суррогатом – бестелесным, бесполезным. Неуместным. Слезы заливают пустые глазницы время от времени, когда мрак и хаос в голове накапливается, и их нужно выпустить, расчистить.       – “... и, убегая, химэ обронила капли своих слез. Они упали на стебли травы, отчего те покачнулись,” – бормочет старик очередную выдуманную сказку о принцессах и счастливых концах своим бархатным теплым голосом, а девочка слушает, тихонько всхлипывая и смотря пустым взглядом в стену. – “Капли обратились в бутоны ландыша. И только по рассыпанным бутонам ее жених смог найти принцессу. После они назвали своего первенца Сузуран, в честь цветка, а символом их клана стала ветка ландыша.”       Она сглатывает. Ее мечи стараются держать ее на плаву. Старик почти не замолкает, кутает ее в свой уютный тембр, а альбинос отбросил гордость и гладит своими ледяными руками ее воспаленный лихорадочный разум. А она не может. Просто не может очнуться, ее все тянет и тянет вниз разрушенная картина мира, и девочка не может противиться. Потому что, в отличие от выдуманных стариком сказок, Ад – это не счастливый конец.       – “Малышня, пошевелись хоть”, – мягко просит Хичиго, хотя голос его все еще лязгает металлом. – “Встань, походи”.       Ичиго в ответ на это лишь моргает – этого телодвижения будет достаточно. В нос бьет запах хвои от соседней подушки.       Тело снова ватное, но она “молодец”, как говорит старик. Медленно шагает на своих негнущихся ногах, хочет увидеть его. Он ей нужен. Ей плохо одной. Она видит вспышку лишь Его реацу, плывет к ней как моряк к маяку. По пути встречаются слуги, но Ичиго уже все равно – с ней все уже понятно, все написано на лице. Нет смысла оправдываться или притворяться, можно лишь смириться.       Девочка хочет к Нему, просто чтобы забыться хотя бы на чуть-чуть, чтобы Он согрел ее своими руками. Но в библиотеке шум, когда рыжая макушка выглядывает из-за двери.       – Я… – домоправительница поворачивается к юной госпоже, а последняя лишь опускает стеклянные глаза. – Извините.       Что происходит?       – За что ты извиняешься? – капитан хмурится, но голос его мягок, несмотря на настроение. Он поворачивается, а Цутия кланяется и уходит, кивая батраку. Мужчина подхватывает корзину уже полную книг. Айзен же успевает отправить последний свиток в корзину и подходит девочке.       – Ты так и не поспала? – ладонь ложится на хрупкое плечо.       – Я помешала, – не спрашивает, а утверждает рыжая риока, провожая взглядом подавленную старушку и озадаченного батрака, а после отвечает на второй вопрос. – И нет, поспать не получилось.       Библиотека немного опустела, и девочка обводит потухшим взором прорехи в некогда стройных рядах книг, пока горячая рука греет плечо.       – Что-то случилось?       – Как ты можешь помешать мне? – ладонь ложится на бледную щеку. Айзен гладит нежно, едва касаясь, будто боясь спугнуть. Впрочем, недалеко от правды. – Всего лишь нужны книги для работы. – врет мужчина с мягкой улыбкой.       – Я захотела к тебе, – девочка поднимает взгляд покрасневших глаз на Соуске, горячие пальцы гладят ее кожу, и это теплыми капельками воды орошает выгоревшие внутренности. – Я побуду тут?       – Конечно, – мужчина целует рыжую макушку. – Не хочешь почитать что-нибудь? Думаю, у меня найдется парочка занятных романов.       – Я… – может, и хочет, но у нее нет сил. – Я устала…       Ичиго упирается бледным лбом в грудь мужчины, почти что, облокачиваясь на него.       – Может приляжешь? – он ненавидит эти слова всей своей душой, но все равно сделать ничего не может. Лишь обнять за талию, поддержать и не дать упасть.       – Можно с тобой? – просит девочка и не поднимает взгляда. Руки Соуске приятно греют, а в его груди размеренно и медитативно стучит сердце, и Ичиго не хочет отстраняться.       – Хорошо, – Айзен заставляет себя улыбнуться и мягко подталкивает девочку к дивану. И сам же ступает следом, беря в руки первую попавшуюся книгу.       Она послушно ступает к уже опустевшему дивану, все еще осматривая кое-где прореженные полки, скорее бездумно и невольно. Пока мужчина укладывается, Ичиго смотрит на его спокойное лицо – она не знает, какое настоящее настроение Айзена, но выглядит он умиротворяюще. А когда он удобно устраивается и подзывает девочку к себе рукой, она сбрасывает тапочки на пол и ложится на капитана сверху, прижимаясь бледной щекой к его грудной клетке, а ладошками касаясь ребер.       Соуске касается рыжих волос и собирает их в сторону, чтобы случаем не зацепить.       Мужчина кладет сверху девочки руки и гладит свободной ладонью острые лопатки. В другой держит книгу.       – Если неудобно, можем пойти в спальню.       – Удобно, – она просто не хочет больше двигаться, у нее нет сил. Да и тепло мужчины согревает лучше любого одеяла, и на этом диванчике скорее ему будет тесно со своим ростом, нежели чем ей.       Айзен кивает и открывает книгу. Простенький сборник китайских легенд на языке оригинала. Соуске даже немного удивился своей находке. Не иначе Кьека оставила.       Мужская ладонь продолжила гладить узкую спину.       Девочка хотела бы уснуть, но глаза не хотят смыкаться. Какое-то время она наслаждалась пустотой в собственной голове, но во все еще несобранных и истерзанных ниточках мыслей мелькнула одна – целостная, но коротенькая.       – Соуске, почитай мне.       Пухлые губы тронула мягкая улыбка. Айзен перевернул страницу, чтобы начать новую историю и принялся переводить:       – “В древние времена Нефритовый Император, властитель небес и всего на них сущего, терзал себя любопытством к земным созданиям, о которых знал лишь понаслышке. Никогда не спускаясь на землю, он однажды призвал своего главного советника.       – Много лет я правлю небесами, – молвил Император…” – Излишне строго прочитал реплику императора Айзен. – “…но никогда не видел этих загадочных животных. Опиши мне их, покажи их облик и поведай об их повадках. Я хочу услышать их голоса и узнать, как они помогают людям.       Советник сообщил, что на земле тысячи различных существ. Одни из них бегают, другие летают…”       Голос мужчины приятной вуалью ложится на ее воспаленную рыжеволосую голову, пока пустой взгляд карамельных глаз устремлен в одну точку, но девочка старается вдумываться в слова, хоть и не всегда получается. Грудная клетка гудит под ней, и это приятной вибрацией отдается по всему телу.       – “...а третьи ползают. Много месяцев потребуется, чтобы собрать их всех. Неужели Император желает увидеть их всех?”       Мужчина продолжает читать, чувствуя, как холодная кожа девочки наконец стала теплой.       – “Нет, – ответил Нефритовый Император,” – Будто в подтверждение слов императора из легенды, Айзен чуть больше давит ладонью на спину девочки.       – “Отбери двенадцать самых необычных животных и приведи их ко мне, чтобы я мог оценить и распределить их по цвету и форме.       Советник задумался и решил начать с крысы, попросив её пригласить и её друга кота. Затем он отправил приглашения быку, тигру, кролику, дракону, змее, лошади, барану, обезьяне, петуху и собаке, велев им явиться к Императору на следующий день в шесть утра. Крыса, польщенная приглашением, поспешила поделиться новостью с котом.”       Горячая рука на спине дает ощущение безопасности, и девочка прижимается к Айзену крепче, переплетая свои ноги с его. Однако в голове вдруг начал нарастать шум двух голосов – ее занпакто переговариваются между собой, но зачем-то вынесли разговор ближе к ее сознанию.       – “Кот обрадовался, но опасался проспать, поэтому попросил крысу разбудить его вовремя. Однако ночью крыса задумалась о том, как прекрасно выглядит кот, и как некрасиво будет смотреться она рядом с ним...” – Айзен все продолжал читать, то как завистница-крыса расхваливала кота, как не разбудила кота. Как на место опоздавшего кота советник привел свинью, не такую изящную, но вовремя пришедшую. А крыса-завистница, испугавшись остаться незамеченной, запрыгнула на спину быка и принялась играть на флейте. Император был так восхищен её находчивостью, что отдал ей первое место.       – “Церемония завершилась, когда во дворец ворвался кот, умоляя Императора оценить его, но было слишком поздно: двенадцать животных уже были выбраны. Увидев крысу на первом месте, кот бросился на неё с намерением убить. С тех пор кот и крыса стали заклятыми врагами.”       И император в исполнении капитана все так же был строг, не захотел принимать опоздавшего кота.       Ичиго сперва не вслушивается в диалог своих мечей – ей хватает усилий, которые она затрачивает, чтобы сосредоточиться на легенде.       – Жалко кота, – вдруг тихо комментирует девочка, когда Соуске закончил. – Он сильнее крысы, ему стоило побороться за свою честь.       – Такова судьба незадачливого кота, – Айзен хотел бы сказать, что кот напоминает ему Тоусена. Тот тоже обивал пороги суда Совета 46, но стражники даже не пустили его на порог. Но вместо этого ответил:       – Легенда демонстрирует извечную идею о том, что не следует действовать вопреки преобладающему мнению или популярному мнению. Особенно если ты простой кот.       – Какая нехорошая идея… – бормочет рыжая, все сверля стеклянными немигающими глазами уголок пыльной полки. – Простой кот сильнее любой самой хитрой крысы, – вновь повторяет она свою мысль, – но кот должен хотеть защищать себя.       – Верно, кот имеет силу и может пойти против течения, – довольно кивает Айзен и перелистывает страницу, на новую легенду. Но следующая излишне мрачная и мужчина начал листать книгу, в поисках чего-то безобидного. Вот только пока шуршали странички, девочка надумала не нужный ей вопрос.       Она замолкает, еле заметно потершись щекой о гладкую ткань мужского кимоно. Но в какой-то момент к Ичиго обращаются напрямую. Голос старика. Какой-то подозрительно заинтересованный, и от него редко можно услышать подобный тон. И Куросаки выполняет его просьбу, осматривает полки с образовавшимися прорехами, которые доступны ее взору. Рыжие бровки хмурятся. Впервые после возвращения из Ада у нее в голове формируется довольно сносная логическая цепочка.       – Соуске, ты ведь убрал целые секции… – девочка не начинает загадками или ироничными фразами, у нее нет на это сил, – зачем тебе понадобились все эти книги?       Почему-то слова “про шинигами” застряли в горле комом, так и не найдя выхода.       – А, эти... – Соуске проследил за взглядом глаз из сердолика. Пустые полки библиотеки навевали тоску. Надо бы заполнить их чем-то безобидным. – Скоро выпадет возможность расширить дело, хочу основательно подготовится.       Она надумала себе что-то? Накрутила себя? Голова работает очень плохо, шестеренки трутся о друг друга и скрипят еле-еле.       “Нет, присмотрись”, – просит ее лязгающий голос.       Ичиго знает расположение секций, библиотека не такая уж и большая. И раз девочка знала приблизительно университетскую библиотеку, то эту подавно. Легко запомнила при поисках словарей. Он не просто ради “дела” это сделал. Или все же ее больной воспаленный разум подкидывает ей не менее больные идеи?       Рыжая упирается ладошками в крепкую грудь капитана и приподнимается, прогибаясь в пояснице, отчего руки мужчины сползают с ее лопаток. Осматривает то, что не было доступно взору, вертя головой.       – Почему именно эти книги? Почему так много?       – Я же сказал, хочу основательно подготовится, – Айзен мягко улыбается и гладит так удобно подставленную поясницу. Вторую руку с книгой положил на спинку дивана. – Или будешь пытать, пока не признаюсь, что многое не помню? – хитро щурится, смахивая все на шутку.       Занпакто снова подсказывают то, что она в своем состоянии сознательно, войдя в библиотеку, не заметила.       – Тогда почему все были как на иголках?       – На иголках? – притворно удивляется Айзен.       – Ну Соуске, – устало вздыхает девочка, опуская взгляд и смотря на мужчину сверху вниз.       Мужчина поднимает вопросительно бровь делая вид, что совершенно не понимает, о чем говорит девочка.       Ичиго долго смотрит в глаза Айзена потерянным взглядом и хмурит светлые бровки. Но в какой-то момент утомляется и вновь ложится на его теплую грудь, потираясь нежной щекой о ткань кимоно.       – Ты это сделал из-за меня? – спрашивает тихо-тихо и неуверенно.       – Все в порядке, – он сдаётся, возвращает ладонь на острые лопатки и гладит.       Она оказалась права. Забота ее мужчины теплой и нежной вуалью накрывает болящее хрупкое сердечко.       – Спасибо, Соуске… – выдыхает девочка. – Я ценю это.       Айзен выдыхает за ней. Неприятная тема ушла и можно расслабится.       – Не пора ли нам пообедать?       – Я не голодна, – Ичиго прижимается к Соуске крепче, как доверчивое дитя, словно стараясь влезть к нему под кожу, остаться там навсегда.       Айзен кивает, пока не настаивая.       – Тогда не хочешь поспать?       Девочка задумалась на какое-то время, пытаясь ворочать мозгами. И пришла к выводу, что спать не хочет – боится кошмаров, не хочет опускаться на дно своих страхов.       – Нет, – тихо шепчет. – Но я обещала снова высадить цветы на месте вытоптанных. Поможешь мне?       Мужчина вновь мягко улыбается и оставляет поцелуй на лбу.       – Конечно. Какие цветы хочешь посадить?       – Те же. Ландыши и жасмины, – лепечет рыжая риока, прикрывая уставшие глаза на мгновение, – и немного ирисов. Красиво смотрелось.       – Для ирисов и ландышей уже не сезон, не расцветут, а вот жасминами может успеем полюбоваться, – говорит Айзен и видит, как закрываются уставшие глаза. – Может все же сначала отдохнешь?       Девочка расстроилась насчет ландышей, пока пустой внутри поминает нехорошим словом офицера Хинамори.       – Боюсь засыпать, – честно признается Ичиго. – Лучше займемся цветами.       – Тогда пойдем, – Айзен дожидается, чтобы девочка встала и следом поднимается. Книга с легендами возвращается на место, а мужчина зовет прислугу. Девчушка торопливо кланяется и внимательно слушает хозяина, а уши ее алые – видно отчитала домоправительница.       – Идем, – капитан подает руку Ичиго.       Она подает прохладную ладошку мужчине, и они спускаются вниз. Спустя некоторое время, когда слуги подготовили им маленькие кустики жасмина, пара вышла во двор. Солнце в зените, светит ярко и радостно, но девочка его игнорирует и ни капли не наслаждается, как прежде. Цветы – лишь способ отвлечься, чтобы на время перестать видеть отвратительные картинки из реальности и снов.       – Ты занимался таким когда-нибудь? – спрашивает Ичиго, опускаясь на колени на мягкую траву около раскуроченной клумбы, не жалея домашнее кимоно.       – Цветами – нет, – Айзен наклоняется и начинает вырывать оставшиеся цветы, которые вряд ли оживут, освобождая место для новых.       – Тогда я покажу, как правильно, – девочка с глухим сожалением в глазах присоединяется к занятию Соуске, пока периодически проходящие мимо слуги иногда не могли сдержать удивленных взглядов. Занятая Цутия же, пару раз прошедшая мимо, скрыла мягкую улыбку на морщинистых губах. – У нас с мамой был садик перед клиникой и на заднем дворе дома. А потом… уже я учила сестер, – голос у Ичиго бесцветный, такая привычная боль не добавляет горечи к такой живой, новой и пульсирующей.       Пока они в четыре руки вырывали с корнем старые истоптанные растения, что больше не восстановятся, в голове риоки вновь водоворот мыслей, и самая малейшая из них часть – оформлена до конца. Ей тяжело. Видимо, из-за этого она чувствует себя так утомленно по большей части.       Когда клумба очистилась от ненужных сухих цветов, молодая служанка по просьбе сложила их на ткань из мешковины и унесла. Юная госпожа же взяла в руки мотыгу.       – Смотри, нам нужно прополоть землю, чтобы она пропускала к корням воздух, воду и удобрения, – у мотыги ручка короткая, поэтому риока не поднимается в полный рост, просто становится на коленях. Куросаки с усилием вонзает инструмент в землю, приподнимает плотный кусок грунта и разбивает его лезвием мотыги, но надолго ее не хватит. – Поможешь с этим?       Айзен наблюдает за девочкой и привычно улыбается. Иного сделать он не может. Только быть рядом, медитативно работать мотыгой, помогая высаживать цветы.       Кьека, смотрящая на них, фыркает и отворачивается. Занпакто будто хочет только показать, что “она же говорила”. Что девочка либо погубит, либо превратит в очередную жертву. И уколы вины в глупое сердце – лишь начало.       Но женщина смиренна. Она дала слово и держит. Даже если больно. К боли она привыкла.       Ичиго все же берет вторую мотыгу и немного помогает капитану, чтобы не бездельничать, но активно двигаться у нее физически не выходит. Через какое-то время относительно небольшая клумба становится полностью подготовленной, и девочка берется за небольшую садовую лопатку.       – Дальше мы делаем ямку, – солнце припекает янтарную макушку, но Куросаки чуть ранее отказалась от зонтика. – Не сильно широкую, но глубокую.       Риока сосредоточенно выкапывает легко поддающийся из-за прополки грунт и делает ямку глубиной в четыре-пять десятков сантиметров.       – Вот так, – рыжая поворачивается к Айзену, бесцветно глядя в чужие глаза, – и не делай их слишком близко, иначе кустики не смогут разрастись, – и продолжает делать следующие ямки, вдруг обрадовавшись новой складной мысли. – Соуске, мы ведь нашли еще одно дело, в котором ты не эксперт.       Мужчина тихо смеется и стирает выступивший пот. Да, цветы он еще не сажал. И все-таки лето в Сейретее жаркое. Зря они вышли в самое пекло.       – Что ж, попробуй еще что-нибудь найти, – Айзен возвращается к копанию лунок.       – Попробую, – девочка боковым зрением замечает, что мужчине не особо по вкусу летний зной, хотя для нее температура все еще очень теплая, но комфортная. – Если тебе жарко, можем сделать перерыв.       – Все в порядке, – Айзен улыбается заботе девочке. – Но если устала, то можем.       – Тогда что-то на голову надень, у тебя волосы темные, – девушка игнорирует предложение об отдыхе, ей стало чуть легче, когда она отвлеклась на приятное занятие, да еще и где она чему-то учит Соуске. И вот, рыжая делает последнюю лунку. – Теперь в каждую нужно засыпать немного песка и камней. Но я сделаю сама, а ты принеси воды, пожалуйста, – отсылает его Ичиго, просто чтобы капитан побыл в тени и остыл в прохладе поместья. – И не спеши.       Соуске смеется и подзывает служанку, что не решалась идти по двору мимо работающих господ.       – Принеси воды, – приказывает и жестом отправляет выполнять задание. – Я же взялся помогать, а ты меня отсылаешь.       Мужчина берет ведра с галькой и песком, и начинает понемногу высыпать в лунки.       – Потому что мне не жарко, а тебе – да, – Ичиго даже проявляет отчетливую эмоцию – недовольно, но по-доброму хмурится, потому что мужчина себя мучает жарой, а ей только этого не хватало. – Цветы не любят, когда кто-то страдает, сажая их.       – И кто же страдает? – галька громко бьется друг о друга и поднимает пыль в воздух.       – Ты, – девочка встает, видя подошедшую служанку с подносом, и, стряхнув с ладоней пыль и грязь, не обращает внимание на предложенный ей платок – от него не будет толка. – Спасибо, Хори, оставь поднос на крыльце в тени.       На подносе были две наполненные пиалы и полный кувшин с водой, и Ичиго отпивает из одной пару глотков и ставит обратно, а вторую берет с собой.       – Твое тело способно получить тепловой удар? – интересуется рыжая и подходит к выпрямившемуся мужчине вплотную. Она аккуратно подносит к его губам фарфоровую пиалу, чтобы тому не приходилось заморачиваться, выпускать ведро из рук и очищать их.       Прохладная вода касается губ и Айзен послушно пьет до дна.       – Ичиго, я точно не обгорю и не упаду в обморок, – несколько капель стекают с пухлых губ на шею и теряются в кимоно.       – Я запомнила, – в карамельных радужках неожиданно появляются искорки жизни, и девочка тянется и вытирает капельки воды с подбородка и шеи мужчины чистым рукавом. – Тогда я не буду тащить твое тело в тень, в случае чего. Хочешь еще?       Мужчина широко улыбается и смеется. Наконец-то в глазах из сердоликов девочки появилось их драгоценное сияние. Тусклое, но вернулось.       – Договорились. И да, хочу, – юркий язык пробегается по пухлым губам, стирая остатки влаги.       Морщинки у уголков карих глаз согревают скребящихся на душе котов. Ичиго отходит к крыльцу и наливает в фарфоровую посудинку порцию воды и возвращается. Она снова осторожно дает Айзену напиться.       – Еще? Или тебе совсем не жарко? – с безучастным лицом шутит риока, хотя бы на время отстраняясь от проблем.       – Ну... – мужчина хитро щурится. – может совсем немного.       Он ставит уже полупустые ведра и ловко снимает верхнюю часть кимоно, перевязывая рукава на поясе. Обнаженную спину тут же нагревает палящее солнце.       Девочка смотрит на алебастровую кожу, понимая, что, если бы не регенерация, Айзен обгорел бы за пару секунд. У самой уже нос со лбом красные и пекут.       – Во всех лунках есть песок? – спрашивает Ичиго, но все же сама одновременно осматривает ямки, убеждаясь, что да – во всех. – Все, теперь можно высаживать и засыпать грунтом.       Риока относит пиалу мужчины на крыльцо и возвращается. Вновь садится на колени и берет один из подготовленных молодых кустиков, не боясь испачкаться.       – Вот так, старайся не трогать корни, – она аккуратно помещает корневище в лунку и потихоньку подсыпает рыхлую землю лопаткой, – и обязательно нужно чуть утрамбовать.       – Не хочешь разбить сад? – Айзен садится рядом и берет кустик жасмина, что уже успел привянуть на палящем солнце. Мужчина осторожно размещает корневище в лунке и насыпает землю, не брезгуя работать руками.       Ичиго задумалась, занимаясь следующим кустиком, терпеливо и медленно присыпая корни землей.       – Хочу, – спустя время отвечает девочка, понимая, что и заняться ей будет чем, и будет польза поместью.       Айзен кивает и также берет новый кустик.       – Здесь или за городом?       – За городом? – переспрашивает рыжая риока, поворачиваясь к Соуске и щурясь из-за солнца.       – У меня есть несколько свободных участков земли за пределами города, – Айзен берет большой кусок земли и мнет, чтобы присыпать корни. – Также рядом с мастерскими есть свободное место, но почва там не подойдет под деревья и цветы.       Рыжие бровки в удивлении приподнимаются, а девочка возвращается к трамбовке грунта.       – Было бы замечательно, – искренне делится она. – Небольшие садики и там не помешают, чтобы пригодная почва насыщалась.       – Отлично, – кивает мужчина, – как надумаешь, позови Накаяму он все расскажет.       – Спасибо, – Ичиго вновь задерживает взгляд на капитане, а после снова принимается за начатое дело. А когда они довольно быстро управились с высадкой, девочка поднимается и берет в руки подготовленную слугами лейку, и та, кажется, весит целую тонну – все же риока до сих пор чувствует непомерную слабость, особенно после проделанной работы. – Теперь осталось полить, и все готово. С первым уроком садоводства, Соуске.       Куросаки бережно поливает новые кустики.       – Ты очень внимательный учитель, – мягко улыбается мужчина и подзывает служанок и пока девочка поливает цветы, вместе с ними убирает инструменты.       Как только Ичиго закончила поливать новых жителей несчастной клумбы, отставила лейку в сторону и уселась прямо на мягкую траву, она почувствовала, как вымоталась. Если чуть ранее она с трудом дошагала до библиотеки, то сейчас, хоть и с большой помощью Айзена, высадила растения. Хрупкие плечи ссутулились, что редко можно увидеть, а рыжеволосая голова опустилась, и девочка принялась стряхивать с себя пыль и грязь.       И все же, ей приятно было отвлечься. Никакие жасмины не перекроют те картинки, ту боль разочарования, отчаяния и усталости. Но, занимаясь делом рядом с Соуске, риока будто на время ожила, почувствовала важность – она учила того, кто, казалось, умеет и знает все в этой жизни.       Айзен смотрит на такую уставшую, но спокойную, девочку и не сдерживает вздоха облегчения. Истлевшие сердолики оказались для него таким же кошмаром, как и слова собственного занпакто.       Мужчина с улыбкой кивает на вялые от жары кустики:       – Если примутся, успеем увидеть цветение, – и садится рядом с Ичиго.       Девочка лишь кивает в ответ, не находя сил на то, чтобы что-то сказать. Ее золотистая в свете солнца голова обессилено падает на мужское плечо. Лучи припекают обгоревшее личико, и Ичиго прикрывает глаза.       Соуске наслаждается минутами покоя. На плечо приятно давит рыжая голова и через какое-то время он ловит себя на том, что слышит сонное сопение.       – Ичиго? – тихонько зовет он девочку и не получает ответа. И вправду уснула. Айзен подзывает жестом служанку и с ее помощью осторожно поднимает Ичиго на руки. Шепотом он приказывает девчушке подготовить ванну, и та убегает, сверкая пятками, пока сам капитан тихо идет по поместью в сторону покоев жасмина.       От усталости ее сознание просто отключилось, остановившись на состоянии между его потерей и обычным сном. Девочка не слышит никаких звуков, не ощущает чужих касаний, но и не видит никаких ужасающих картинок под веками.       И просыпается Ичиго, когда ее нежно будит Айзен. Ее усаживают в кресло в ванной комнате покоев жасмина, а пар с терпко-лавандовым ароматом уже распространился по помещению, клубится под самым потолком и проникает в легкие. Сонные непонимающие глаза хлопают рыжими ресницами.       – Соуске?       Грязное кимоно добровольно соскальзывает с хрупких плеч, подчиняясь мужским рукам.       – Все хорошо. – тихо, не беспокоя легкую дрему девочки. Айзен становится на колено и снимает гэта с девичьих ног.       Мутным даже после такого короткого сна взглядом девочка смотрит на каштановую шевелюру, намереваясь сказать, что справится сама, но рот больше не хочет шевелиться от утомления. С узких ступней снимают еще и таби, и рыжая риока неловко выпутывается из рукавов кимоно, и то повисает на талии.       Мужчина развязывает пояс, вешает на спинку кресла и поднимает девочку на руки. Горячая вода вызывает желание тут же выбраться, но Айзен укладывает девочку в ванну и берет ковш. Золотые волосы превращаются в медь от воды.       Ичиго, только почувствовав первые капельки на своей макушке, закрыла мокрыми ладошками свои веки, плотно прижимая, чтобы вода не попала в глаза. Горячая вода жжется на нежной коже, но даже после жаркой погоды девочке приятна эта температура.       Запах лаванды дразнит обоняние. Вода смывает пыль и течет по нежной, покрасневшей коже. Заметив солнечные ожоги, Айзен беззвучно активирует кайдо и берет мочалку. Душистое мыло быстро пенится на гладкой коже шеи, груди и плеч, покрывая ее небольшими завитками. От насыщенного запаха лаванды кружится голова.       Мужчина поочередно проходится мочалкой по рукам с усилием, оттирая грязь и пыль. Сделав несколько кругов, он переходит на нежную спину, убрав золотой шелк.       Горячая вода вновь усыпляет уставший разум, и у девочки перед глазами плывет, но она держится. Наблюдает мутновато-пустым взглядом за руками мужчины, что бережно, но тщательно отмывает с ее тела следы работы с клумбой.       Кожа ее от тепла воды и трения порозовела во всех местах, а вот красные следы от ожогов, пекущие от воздействия пара, почти перестали жечься из-за кидо, и от этого приятного ощущения Ичиго прикрывает глаза.       – Соуске, – лепечет на грани слышимости, – я могла бы сама…       – Все в порядке, – улыбается Айзен и смывает пену. Бамбуковый ковшик стучится о бортик ванны.       Мужчина заносит руку над полочкой со скляночками, читая этикетки и выбирает один из шампуней, становясь за спиной девочки. Пряный запах роз смешивается с лавандой. Он откладывает флакон и нежно прикасается к ее волосам, равномерно распределяет пену.       Обилие цветочных и мыльных запахов приятно щекочет рецепторы, держать голову становится все тяжелее и тяжелее, и риока облокачивается плечиком в боковую стенку ванны, с трудом удерживаясь от того, чтобы не положить голову на бортик. Тем временем заботливые пальцы мужчины массируют кожу головы и медные прядки, почти не дергая. Девочка даже забывается на какое-то время, и уголки ее чуть потемневших от пара губ еле заметно приподнимаются.       Соуске берется за ковш и начинает смывать пену. Пар смешался с запахом и знакомо пробирается в глотку, оседая на дне легких.       Он оставляет Ичиго в ванне и подходит к комоду, готовя полотенца и чистое кимоно.       – Ичиго, – тихо он зовет девочку и подает руку. – можешь встать?       Девочка не сразу открывает ранее прикрытые глаза, но тихо угукает и, обхватив горячими пальчиками поданную ладонь, почти неуклюже поднимается на ноги, ежась от перемены температур – все же вода намного горячее воздуха.       Полотенце тут же накрывает покатые плечи, впитывая влагу. Второе ложится на медные волосы. Айзен поднимает девочку на руки и вытаскивает из ванны. Отпускает уже на кресло и принимается вытирать полотенцем, тщательно стирая мелкие капельки воды, падающие с медных прядей.       Глаза у Ичиго снова закрыты, а персиковые губы сами растягиваются в слабую улыбку, пока мужчина заботливо и ласково собирает влагу с ее кожи и волос. Она снова забылась, воображая себя лишь игривым ребенком, набесившимся в песочнице, шутливо обруганным родителем за испачканные штанишки, но после отмытым дочиста. Будто нет никакой Ичиго Куросаки, побывавшей в самом эпицентре преисподней, будто нет истерзанного на куски сердца в груди. Кожа у нее вся румяная, пушистые ресницы слепила вода, а пальчики на ногах довольно поджимаются.       Айзен берет чистое кимоно и помогает надеть, слабо завязывая оби. На хрупкие плечи кладет сухое полотенце, чтобы мокрые волосы не намочили ткань.       Мужчина вновь берет девочку на руки и несет наверх, в спальню.       Она кладет голову на плечо Соуске, находясь все еще на грани сознания, но снова засыпая. Ее ручки безвольно висят вдоль туловища, а от покачивания костяшки ее пальцев периодически трутся о предплечья капитана – и только это напоминает ей, что она еще не в кровати, и не дает полностью провалиться в сон.       Приготовленная прислугой кровать принимает девочку в свои объятья. Мужчина осторожно кладет ее, поправляет одеяло и садится на край.       – Попробуй поспать, – также тихо, чтобы не разбудить.       – Приходи, – еле разборчиво шепчет девочка, не открывая глаз и почти сразу проваливается в сон, даже не завернувшись в одеяло как в кокон по привычке.