Театр имени Катрины

Банк— это учреждение, где можно занять деньги, если есть способ убедить, что ты в них не нуждаешься. — Сожалею, сэр, но ваша кредитная история не позволяет выдать вам кредит в настоящий момент. Банкир в идеально выглаженной белой рубашке и галстуком с логотипом униформы сверил паспортные данные потенциального клиента. Стук клавиш от клавиатуры совпадал по частоте с сердечным ритмом некоего Николаса Кембла, пришедшего в банк за полчаса до закрытия. — Но я же не брал кредитов в последние несколько лет? И сумма, которую я прошу, не для машины или квартиры, а просто для обеспечения своей жизни. Банковский работник приготовился выдать стандартный вежливый ответ, текст которого заранее прикрепил стикером к рабочему столу, как памятку. Он мельком взглянул на клиента, и вдруг его раскосые глаза слегка прищурились, словно в узнавании. — Полагаю, вы находите это странным, — произнес банкир, удерживая зрительный контакт чуть дольше положенного, — если вам никогда раньше не нужно было занимать деньги и у вас нет долгов, вы считаете себя надежным для кредитования? Мне жаль, если я расстроил вас. Дело в том, что большинство кредиторов, в том числе и наш банк, должен видеть достаточный послужной список разумных заимствований — это помогает решить, сможете ли вы вернуть их вовремя. Как я могу видеть, вы не пользовались последние… пять лет кредитными картами? — Я не имел права. — Никсон лишь развел руками. Он видел, что до закрытия осталось лишь несколько минут. И этот факт делал его шансы на получение суммы не просто призрачными, а квантово-призрачными. — Сожалею, но больше ничем не могу вам помочь. По другую сторону стекла Никсон получил дежурную улыбку и вернул обратно свой паспорт. Он мог бы сказать, что внутри него все оборвалось, и мир вскоре должен прекратить свое существование от пятого всадника апокалипсиса. Или написать стихотворный монолог о несправедливости этого мира. Pour que tous ces chinois échouent dans leur Empire Céleste. — Что ж, в таком случае, благодарю за уделенное мне время. Однако в этот раз он побудет как Катрин. Только. один. раз. — Ждем вас снова в нашем банке. Никсон поднялся со своего места и стремительно покинул помещение, и не замечая знакомую женскую фигуру, что за две минуты до закрытия приблизилась к тому же самому сотруднику. ** Катрина обернулась, отметив расстройство на лице старшего брата, но окликнуть его не пожелала. Вместо этого она села прямо на рабочий стол банкира, вызвав у того раздраженный вздох. — Как жизнь, Нианзу? — Была лучше, пока ты не пришла. В подтверждение слов он нарочито громко отстукивал каждую букву на клавиатуре. — Я тоже тебя рада видеть. Хочешь вместе поужинать? — Мое сердце занято. — Уже? — воскликнула счастливо Катрина. — Я могу записать это в свои достижения в резюме? — Не тобой. — Так и знала. Но тут в паре кварталов открылось вчера бистро, где согласно моим данным есть хого. Этого хватит, чтобы твое холодное сердце вместило еще и меня? — Только Катрину. На всех троих у меня не хватит места. — Отлично. Ты… — Не плачу за такси, мы идем пешком. Это полезнее для здоровья. — … феноменальный клерк. Собирайся быстрее. И надеюсь, что у тебя есть хорошая прачечная для твоей белоснежной рубашки. — Не переживай, я достаточно получаю, чтобы оплачивать тебе еду и себе сеанс психотерапии после каждого похода с тобой куда-либо. — Сочту за комплимент. — Он им не был. — Я знаю. ** На улице дул холодный влажный ветер. Он поднимал листья, падающие на пыльный асфальт, и кружил их в своем ритме. Временами он играл с темными прядями Катрины, к ее легкому негодованию. От ее электронной сигареты привычно поднимался черничный дым. Нианзу шел рядом, демонстрируя свое безразличие ко всему окружающему. — На прошлой неделе виделась с Самантой. — У нее все хорошо? Да, дорогой Нианзу, ты истинный мизантроп. В зазеркальном мире. — Она ходила на йогу со щенками и интересовалась, почему ты до сих пор общаешься со мной. — И? — Мы пришли к выводу, что это из-за влияния трех китайских религий. — Вы были неправы. — Познал дзен буддизма? — Нет. — Тогда поведай мне, о гордость предков. — Во-первых, я давно уже их разочарование, о чем они с удовольствием пишут уже вторую неделю. Во-вторых, общаться с Катриной — все равно, что выиграть в лотерею… — Не верю. — Билет в психушку. — Вот теперь верю. — Катрина выдохнула очередную струю дыма прямиком в друга. — Но как банкир приличного банка, купивший собственную квартиру и путешествующий раз в квартал может быть разочарованием родственников? — Да очень просто. — Нианзу закатил глаза. — Любовь. — Нианзу умеет чувствовать? Это откровение дня. — Продолжай в том же духе, и я уменьшу процент твоего вклада. Не верю. Мог бы сделать так раньше, сделал бы, когда вез нас с Сэм с той рождественской вечеринки. А потом платил компенсацию за химчистку такси. — Так что с ней не так? Она радикальная феминистка? — Нет. — Атеистка? — Нет. — Не китаянка? — Нет. — Тогда в чем проблема? — Это не она. — Блять. — Именно. Но я в этом бессилен. А еще он в Китае и из-за работы не может приехать в Лондон. И это еще не самое кошмарное. — Родители? — Лишат меня наследства, если узнают. Я мог бы это пережить, но мне жаль потраченного времени на потенциальные разговоры с матерью о том, почему всякая любовь законна. — Сочувствую, правда. Родители обладают поразительной способностью воздействовать на нас, ничего притом не делая. Как вы познакомились? — Я поспорил с Сэм, что смогу найти ей идеального партнера. Зарегистрировался на сайте знакомств, начал общаться. И попал на него. Он мой чертов соулмейт, понимаешь?! Катрина подавилась дымом, скрывая нервный смех. — М-да, интернет-знакомства — тот еще способ наступить в дерьмо. — Ты тоже встретила там своего? Ты же всегда искала только секс, сколько я тебя знаю. — Искала секс, нашла брата. Почти история средневекового инцеста. — С этого места подробнее. К чести Нианзу, его голос изменился ровно настолько, чтобы можно было считать это обыкновенным вопросом. Как например, какая сегодня погода или любите ли вы бабочек. — Про инцест? Изучи историю Габсбургов. — Про брата. — А как же твой соулмейт? — Он в Китае, подождет десять минут. — Ну, если начать с конца, то ты сегодня отказал Никсону в кредите. — Никсон сокращенно от Николас. Николас Кэмбл… Я посчитал его твоим однофамильцем, ведь иначе бы ты про него хотя бы упомянула. За несколько лет нашей дружбы. — Прости? Если тебе станет легче, что Сэм узнала про него только на прошлой неделе. — Значит, у тебя были причины такого не делать. Что ж, мисс Кэмбл, вы смогли меня заинтересовать. — Неужели? — Исключительно из-за имени твоего брата. Я отказал Никсону в кредите. Так мог бы начинаться новый Уотергейтский скандал. — А начнется ужин в бистро. ** Хого Нианзу готовил молча. Подогрел до нужной температуры бульон, закинул туда отростки пшеницы и мясо, не забыв в одну из частей налить острый соус. За каждым добавленным ингредиентом у него всегда скрывалась определенная мысль. Катрина тихо наблюдала. Ни ей, ни Сэм Нианзу не позволял готовить блюда своей кухни. Он и и просто пробовать мало кому разрешал, но для двух подруг делал исключение. — Я честно хотел бы одобрить. Но не имею права, ты же знаешь. Катрина взяла палочки и сосредоточенно постаралась вытащить кусок говядины себе на тарелку. — Никсон — взрослый мальчик и справится сам. — Нет, ты не понимаешь, как тяжело после тюрьмы найти нормальную работу. — Нианзу надел фартук и закатал рукава своей рубашки. — И речь даже не в том, как она будет бить по твоей самооценке, а в том, чтобы она была подходящей по твоему профилю и тем более финансам. — Я чувствую скрытый подтекст в твоей незавершенной интонационно фразе. — справившись с третьей попытки с мясом, Катрина поймала настойчивый взгляд. Он означал всегда одно: призыв к действию. И в данном случае предложение могло быть лишь о… — Нет, нет и еще раз нет! Я не стану брать его к себе — и тем более, что я не имею права, я не в отделе кадров работаю. Слабое оправдание, и вы оба это знаете. — Взяла бы его стажером или простым администратором. В жизни не поверю, что вам не сыграет репутационно на руку какая-нибудь программа интеграции. Кто-то берет на работу беженцев, у кого-то недобор женских кадров, а вы устройте разовую интеграцию заключенных. — Я не собираюсь этого делать! Где гарантии, что он не совершит рецидив? Последнее, что мне надо — чтобы в моем офисе была транспортировка наркоты. — Ты Никсона давно видела? Я — меньше двух часов назад. У твоего брата чувство вины затапливает инстинкт самосохранения. Если бы мы играли в казино, я бы поставил все свои фишки на то, что он в жизни больше не притронется к подобному. И снял бы выигрыш. — А ты азартен. — А ты нервничаешь. Потому что я сейчас поймаю тебя на лжи самой себе. — Не понимаю, о чем ты. — Понимаешь. Ты боишься не рецидива, а того влияния, что Николас на тебя может оказать. А еще не поздно вернуть Нианзу обратно по гарантии? И вообще, вот почему нельзя общаться с людьми без навыков анализа. Как было бы проще. Да, Катрина, именно поэтому ты сбегаешь от них после первой же ночи. — На меня никто давно не имеет никакого влияния. — Боишься. — Нианзу! Я не хочу дополнительных проблем на работе, вот и все. — Ты не решаешь проблемы. — Прошу прощения? — Ты не решаешь проблемы. Ты вычеркиваешь их из жизни. — Не вижу разницы. — Приведу пример с твоей электронной отравой. В благородном порыве бросить курить ты выбрасываешь свой девайс в бурлящую реку. Для красоты картины не хватало бы, чтобы ее затянуло в водоворот, но драму оставим для сцены. Все вроде бы хорошо — нет сигареты, нет проблемы. Вот только зависимость осталась, и река теперь заражена. Воду, что ты оттуда будешь брать, придется процеживать через множественные фильтры, обеззараживать химическими реагентами — коротко говоря, платить кучу дополнительных денег и тратить время. Если же ты сдашь тот же самый гаджет на переработку или по меньшей мере должным образом ее утилизируешь, то отравленная вода таковой уже не будет. — Нианзу, где связь между Никсоном и загрязненной рекой? Никогда не любила уроки экологии. — Ты вычеркиваешь людей из своей жизни, потому что они не такие, как ты. Они вредят тебе в твоей картине мира, не встраиваются в матрицу. Но люди и не обязаны быть идеальными и оттого одинаковыми. Они будут проебываться чаще, чем того хотят, иметь отличные от твоих взгляды на жизни, кишеть недостатками. Однако это не значит, что они должны переставать быть близки тебе. По крайней мере, совсем. А что ты делаешь ты? Едва ты понимаешь, что придется раскрывать свой панцирь и возможно где-то уступить, то сразу собираешь вещи и чистишь историю браузера. Так счастливым не будешь. — Ты же умный. Думаешь, я это делаю от большого желания? — Думаю, что ты желаешь защитить себя таким образом. Скорее всего, подобное было уже давно, но обострилось в последние годы. Может быть, началось бессознательно, но затем стало осознанной привычкой, хуже курения. Вопрос лишь, от кого ты бежишь, Катрина. — Нет, Нианзу. Я желаю защитить их от себя, а себя — от большего разочарования в большинстве людей, чем сейчас. От грусти и лишней, ненужной боли. Пусть лучше человек будет на меня обижен, нежели я подпущу его к себе, раскрою свои иголки и сделаю ему больно. Я не выдержу очередных задетых чувств кого-то близкого мне. Поэтому стена здесь, стена там, и локомотив близости может на всех парах мчаться от меня прочь. — Боишься выйти из своего одномерного мира. — Ты меня вообще слушал? Вот у тебя вроде чистейшее лондонское произношение, а смысл фраз порой такой, словно ты изъясняешься на кокни, помноженный на мандаринский диалект. Ни черта не ясно. — Ты часто в последнее время стала сравнивать свою жизнь с шахматной партией, в которой ты всенепременно ведешь. Но шахматная доска двумерна. Добавляя свои ограничивающие установки, ты и вовсе приобретаешь одномерность — либо четкое да, либо такое же нет. Либо черное, либо белое. Но мы-то с тобой — существа из трехмерного мира. Если считать время отдельным измерением, то и вовсе четырехмерные. — И что ты предлагаешь? — Добавь на карту кости. В этой жизни самые значимые вещи определяются исключительно случайной комбинацией. — Давай сразу додекаэдры, чего мелочиться. — Не я это предложил. — Да ты издеваешься. — Я знаю, что твое guilty pleasure — играть каждую третью пятницу месяца в «Подземелья и Драконы». Со мной и Сэм. — До сих пор не понимаю, как вы это терпите. — Нам интересно посмотреть, чем кончится игра. ** Тринадцать лет назад — Pourquoi je ne peux pas faire ce que j'aime? Pourquoi ne m'aimes-tu que si je suis ton reflet! Кэти обращалась к матери, которая уже неделю устраивала ей игры во французского мима. За тем исключением, что бледный цвет лица был у Патрисии от природы. Подобная техника воспитания избиралась матерью уже не в первый раз — стоило Никсону или Кэти хоть ненамного отойти от сценария, как они получали холодную молчаливую стену вместо поддержки. — Девочка моя, это не так. — голос Иэна слышался словно из-под толщи воды. Такой же глухой, отстраненный, неживой. Отец преображался лишь на сцене, словно каждый костюм нес частицу эликсира жизни. Или при общении с любимой, когда они обсуждали дома бесталанность своих коллег. — Papa, tu es sérieux maintenant? J'ai proposé de jouer ce rôle en accord avec Dali, il disait qu'une nouvelle interprétation insuffle une nouvelle vie. Et ma mère a arrêté de me parler pendant une putain de semaine! Почему так? Почему всегда так! Может, мой аист ошибся адресом? И пять лет назад то же самое случилось с Никсоном? Послышался громкий хлопок двери, и рассерженная Кэти выскочила из гримерки. Или фейри похитили родителей вместо нас, и теперь мы расплачиваемся за то, что кельтская мифология перебрала с элем. Она свернула в фойе театра, пробежала вверх, потом один пролет лестниц в низ, задев кого-то плечом, не обратив на это никакого внимания, и оказалась в заветном кабинете, где всегда была дома. Тяжело дыша больше от гнева, чем от усталости, Кэти столкнулась с неодобрительным взглядом режиссера. В кресле напротив него сидел мужчина, но лица его было не видно. В руках он сжимал черные кожаные перчатки, которые были совершенно не по погоде для конца лета. Словно желал что-то прикрыть. Какая наивность — в этом театре стоит скрывать пороки отнюдь не внешние, а те, что прячутся за костюмами, как за ширмой от реальности. Эскапизм работает для зрителей, а вовсе не для актеров. — Сэр Кристофер, прошу прощения, у вас посетитель. — девочка все же смутилась, что помешала разговору, — Я зайду попозже. — Нет, маленькая Катрин, — тепло улыбнулся Дали, — просто подожди меня за дверью. Мы почти закончили. Кивнув, Кэти в то же мгновение скрылась из виду. Однако далеко от кабинета все же не отошла, желая узнать больше о таинственном госте. При всей своей привязанности они с братом давно выучили приемные часы Дали, чтобы не беспокоить его и не отвлекать от подобных встреч. Значит, этот мужчина пришёл либо по срочному делу, либо знал Дали лично. При всей обширности связей режиссёра он редко кого допускал к себе вне графика. Обычно это были редко приезжавшие дети, пара близких друзей и Кэти с Никсоном. Дети с семьями жили в Штатах и обычно заходили на Рождество. Среди близких друзей никто не носил перчатки в это время года. Так кто же ты? — Подслушиваешь? — послышался знакомый шепот. Кэти от неожиданности едва не врезалась головой в дверь. Резко выпрямившись, она нечаянно заехала затылком по подбородку брата. — Блять, Никсон! — Как нехорошо сквернословить в твоем возрасте. — прошипел он, потирая ушибленную часть лица. — Научил, чтобы нашу мать позлить, а теперь мне предъявляешь? Ты что вообще здесь забыл, почему ты не на свидании с той рыжей? — Она назвала меня курицей-наседкой, я ее — инфантильной дочерью мажоров. Нам с ней не по пути, так зачем время тратить? — Решил рассказать об этом Дали? — Предлагаешь родителям? Они уже начали с тобой разговаривать? — Отец начал. — И многое сказал? — Целых пять слов. — Да он идет на рекорд. Ты почему подслушиваешь? — Там какой-то personne в кабинете. — Незнакомый, в не приемные часы? — И я о том же! А теперь помолчи и дай послушать. Однако разговор режиссера с незнакомцем вскоре стих, и брат с сестрой услышали, как последний встал, скрипнув стулом. И сразу же приняли непринужденный вид, словно всю жизнь планировали рассматривать репродукцию сюрреалистической картины, что висела рядом. Дали вышел к Кэти и мягко спросил: — Моя дорогая Катрин, я весь в твоем распоряжении. — Сэр Кристофер, это какой-то… — Ну-ну, не стоит так выражаться о своих родителях. По крайней мере, когда нас могут услышать. Ах, Никсон, и ты здесь. Никто не в силах разлучить мою любимую пару! — Сэр Кристофер, мы с вами обсуждали ту роль Козетты. Вы наверняка помните. — Да, конечно. Ты предложила расширить ее, через диалог с Жаном Вальжаном. Чтобы она была не просто жертвой обстоятельств, а именно через злость на бедность и наивность матери она пришла бы к прощению и полному принятию себя. Ведь без этого она бы не встретила своего спасителя. Таким образом и современный зритель сделал бы выводы для себя. — Патрисия устроила за это мне неделю бойкота. — Как будто в первый раз. — пробормотал Никсон. — Но это был первый раз, когда я предложила роль! Неужели нельзя было хотя бы выслушать меня! — Я тебя внимательно слушаю, дорогая моя. И действительно, твоей маме не следовало тебя избегать подобным образом. Но вы ведь с братом достаточно умны, чтобы понимать, что родители не желают вам зла. — Иногда мне кажется, что желают. — Нет, ни один родитель не желает зла своему ребёнку умышленно. Просто кто-то не создан для роли родителя, ведь сам еще внутри подросток. — Почему же это именно они?! — Мы не выбираем родителей, ты сама предложила это, помнишь? — И уже жалею. — Ты все сделала верно. — Но если я все сделала верно, то почему тогда на меня обиделась собственная мама? Вы всегда говорили, что нужно быть автором собственной пьесы. И я хочу вам верить. Но как верить остальным? — А ты не верь. Верь лишь мне. Как я верю тебе. И в тебя. — Прошу прощения? — И Никсону. Но ему ты и так веришь больше, чем мне. — А в меня не верят? — А ты, молодой человек, должен был готовиться к сценическому слову, а не ходить на свидание. Тем более, что оно пошло не по плану. — Но вы же меня и такого любите? — Естественно. А теперь извините меня, мне нужно закончить диалог с нашим новым актером. Совсем скоро я вас познакомлю. — Когда же? — Наберись терпения, Катриона. В любви тебе оно очень понадобится. ** Никто не в силах разлучить мою любимую пару. Катрин фыркнула. Никто, кроме них самих. А вернее, кроме Никсона. Почему она на него злилась даже спустя пять лет? Да потому что не была готова ради него возвращаться в прошлое, вспоминать, снова учиться чувствовать что-то действительно глубокое. Ее все устраивает. Даже если схема далека от идеальной, она позволяет работать, путешествовать, пить кофе с друзьями. Все не так уж и плохо. Было. Чертов Никсон. Нианзу вчера спросил, а что бы сделал брат, если бы они с Катриной поменялись местами. И известный заранее ответ взбесил ее еще больше — ведь этот миролюбец первым делом побежал бы помогать. И неужели она будет хуже него? Ну уж нет, Никсон. В этой истории тебе не быть единственным положительным героем. Я слишком долго придумывала этот лор. Катрин постучалась в кабинет начальницы. Приемных часов на этот раз не было, однако было важно попасть в настроение. Именно поэтому время было послеобеденное, но не более, чем за два часа до конца рабочего дня. Так выходила золотая середина для новых предложений. — Мадам Джулия, можно? — Заходи, Катрин. Голос был спокойный, слегка усталый, но для момента как нельзя подходящий. Катрин зашла, сжимая в руках старые фотографии из портфолио Никсона. — У меня есть к вам предложение. Мы уже месяц ищем актера для съемки в рекламе. — Я знаю. — Но каждый раз проблема или в актере, или в запрашиваемом гонораре. Мне кажется, я нашла подходящего. Она протянула снимки начальнице, чтобы та внимательно с ними ознакомилась. — Выглядит неплохо. Я бы пригласила его для наших тестов. И где же ты его нашла? — мадам Джулия развернулась на кресле и посмотрела на Катрин поверх очков в роговой оправе. — Ох… — Катрин глубоко вздохнула. — Вы ведь всегда ценили меня за честность. — По крайней мере, уважала как сотрудника. В чем дело? — Это мой брат. Ее собеседница еще раз взглянула на фотографии Николаса, затем на Катрин и снова на Николаса. — Что ж, если он подойдет нам как актер, я не вижу в этом большой проблемы. — Это не все. Перед тем, как пригласить его, вы должны кое-что еще знать. Он только что вышел из-под заключения. — Что? — Мадам Джулия от удивления задела рукой очки, отчего они съехали под 90 градусов. Кэти, не хочу признавать, но это только твой ход. Надеюсь, ты скучала. — Однако, я ручаюсь за него не по праву младшей сестры, а как человек, который с ним работал и готов подтвердить его профессионализм. Я видела его игру в театре, отдельные спектакли с ним выделялись рецензентами и одно время в программе представлений его выделяли как выдающегося солиста. Он хороший актер и не подведет, если вы дадите ему шанс. — По какому преступлению его осудили? — Транспортировка наркотиков группы B. Он был лишь младшим членом группы, выполнявшим самую опасную часть. И в последний раз его могли специально подставить. — Кэти смотрела на старый снимок, стараясь не углубляться в думы о прошлом. — Впрочем, это возможно, лишняя информация. Важно то, что он не серьезный преступник и хочет вернуть все, как было. Достаточно. Теперь обратно в Замок через ров, к Катрионе. Начальница постукивала пальцами по столу в размышлениях. Катрин выжидала. — Ты готова гарантировать, что в моей компании не будет чего-то незаконного? — Да, мадам. Готова подписать договор, рекомендательное письмо и другие необходимые документы. — Этого не потребуется. Пока. — Так вы согласны? — Мы обе понимаем ценность квалифицированных работников. И в случае успеха сможем добавить пункт об инклюзивности и равных возможностях для каждого на наш сайт. Отдел кадров скажет нам спасибо. — Благодарю, мадам… — Но если что-то пойдет не так, о возможности повышения можешь забыть навсегда. — Я поняла вас, мадам. Если Никсон меня подведет во второй раз, я самолично отправлю его за решетку. И это не значит, что я его простила. — Тогда займись этим делом. Не в ущерб остальным проектам. — Разумеется, мадам. До встречи. ** Вновь оказавшись за дверью, Катрин в облегчении прикрыла глаза. Нианзу мог бы поперхнуться чаем в своем банке, но в том хого что-то было. И, подавляя совершенно неправильное тепло в груди, она сбросила Никсону адрес HR-менеджера. С одной лишь последующей фразой. Присылай резюме.