Зимний поцелуй

Величавая каменная набережная королевы Виктории, навсегда изменившая облик северного берега Темзы между Вестминстером и Темплом и известная лондонцам как просто Набережная, была совершенно пустынна. Даже старинные железные скамьи с причудливыми ручками в виде верблюдов и сфинксов, стоявшие через равные промежутки, пустовали. Городские огни тонули в тумане, в воздухе пахло зимней сыростью. Время было самое глухое – часа три ночи. Через несколько часов набережная станет центром необычайно прекрасного события – рассвета, и потому привлечёт большой поток туристов и местных жителей. Начнут сигналить, несясь вдаль, маггловские машины, бежать куда-то люди, разговаривающие по телефону. Шумно проснётся зимний Лондон. Под чугунным викторианским фонарным столбом, где вместо газового светильника теперь скрывалась современная лампа, одиноко стоял ещё нестарый длинноволосый человек в угольно-чёрном плаще и шляпе. Не обращая внимания на колючий ветер в лицо, он ждал. Ждал того, чью жизнь дважды поклялся беречь. Один раз, когда стал его воспреемником, а второй – когда дал обещание его матери, которое нельзя было преступить. Наконец в темноте послышались шаги. Увидев высокую фигуру в длинном пальто, ожидавший шагнул вперёд. Он протянул руку молодому человеку, подошедшему к гранитному парапету, и приобнял его за плечи. Драко улыбнулся, горячо обнимая его в ответ: – Здравствуй, крёстный, я очень рад тебя видеть здоровым и невредимым! – Я тоже очень рад видеть тебя. Ты стал совсем взрослым, – растроганно промолвил Снейп. Малфой во все глаза смотрел на него. Столько чувств сразу нахлынуло, что он совсем не знал, как себя вести. Драко просто стоял и обнимал крёстного. Снейп, живой и целый, снисходительно улыбался. Вопросы, как пчёлы, жужжали в голове, он так много хотел узнать, так много хотел спросить. Но больше всего Драко был доволен, что крёстный жив. Спустя столько лет, сам он немало понял, кое-что обдумал и в то же время многого не понимал. Теперь Снейп был здесь, он сам всё расскажет. Драко сам не понимал, что он ощущает от того, что Снейп всё это время был жив, и ни разу не дал о себе знать, или того, что он, видимо, узнал об этом последним: – Значит, мне тогда не померещилось. Дядя Северус, ты знаешь, что нельзя появляться вот так?! – И знаю, что нельзя так исчезать, но что поделать. На это воля богов. Так получилось. Смерть – довольно неудобная штука, даже притворная. Впрочем, смерть – вовсе не повод нарушать Непреложный Обет защищать тебя, который я дал твоей маме, – иронично развёл руками бывший директор Хогвартса. Эмоции бушевали в душе Драко: – Откуда ты в курсе всего? Где был всё это время? Как вообще выжил? И почему не дал о себе знать? Мы же... – Его голос сорвался, заставив его на мгновение замолчать. Но только на мгновение. – Мы похоронили тебя, дядя Северус. Я похоронил тебя. Ты можешь себе представить, как мне было больно? Как больно было Тео? Всем нам! Лицо Северуса помрачнело. Он надолго замолчал, о чём-то задумавшись, потом тяжело сглотнул и внезапно простёр руку, снова сжав кисть Малфоя. – Я всё понимаю, Драко, но поверь, мне было хуже. Потому что вы потеряли только меня, а я потерял всех вас. Последние годы наш факультет был моей семьёй. Но я подставился сам, оказавшись на проигравшей стороне. Я не мог подставить ещё и вас. Не хотел никем рисковать, учитывая послевоенные расследования и проверки всех на лояльность. Желание Снейпа оградить ближних от опасности было очень понятным для Драко и абсолютно вписывалось в характер крёстного, каким он его помнил. Но вопросы всё равно занозами сидели в голове: – Я так понимаю, ты не восстал из мёртвых, а каким-то образом уцелел в битве... – Можно и так сказать... Зная, что, скорее всего, доведётся столкнуться с Нагини, я почти приучил свой организм к летальной дозе её яда, и даже носил, невзирая на это, противоядие на основе бадьяна на шее, но немного не рассчитал и впал в подобие комы. Мой пульс замедлился, я почти не дышал. Так меня приняли за мёртвого и бросили. Очнулся я, когда меня выносили из горящей хижины большие руки. Хагрид нашёл и спас меня, в буквальном смысле нюхом учуяв, что я жив. Он разжал мне зубы и влил состав из бутылочки, а потом четыре месяца выхаживал. Помог встать на ноги. Тем, что я сейчас дышу и говорю, я обязан ему. Если бы не он, то мой холодный труп, даже избежав огня, уже либо висел бы на дереве, либо лежал под ним, растерзанный клыками оборотня, здесь одно из двух: кто меня обнаружил бы, Пожиратели или дамблдоровцы. – Я правда рад, что ты вернулся, крёстный, невероятно рад, – с волнением произнёс Драко. – Много откуда можно вернуться, крестник, ты даже не представляешь. И много кого встретить из тех, кого считаешь безнадёжно мёртвыми. – А потом? – А потом Хагрид, вопреки всем своим принципам, взял на себя смелость связаться с твоим отцом, справедливо решив, что если я числюсь мёртвым, то воскресать мне не стоит. Малфой отметил для себя, что лесничий и вправду совсем не так прост. – Понимаешь, – продолжал Снейп, – раньше он очень симпатизировал Дамблдору, но, по мере того, как Хагрид узнавал о нём всё новые и новые факты, особенно то, как он относился к преданным ему людям и как забавлялся их жизнями, отношение заметно изменилось. Когда он понял, что я у властолюбивого старца на крючке и тот манипулирует мной, то проникся сочувствием. Возможно, потому, что сам долгие годы был в подобном положении. Дамблдор прекрасно знал, что Хагрид невиновен, и при желании мог бы это доказать, но ему нравилось иметь у себя в зависимости большого, сильного и знающего полувеликана. Драко с отвращением сплюнул, услышав такое. После всего пережитого он ненавидел тех, кто упивается своей властью и контролем над другими, с наслаждением пробует эту власть на вкус и эксплуатирует зависимых людей, чувствуя своё сладкое превосходство над ними. – Да, Альбус впал в грех любоначалия, хоть и не хотел этого признавать, – мрачно подтвердил Снейп. – Он не был корыстлив, но посвятил свою жизнь не столько служению людям и высокой цели, сколько тому, чтобы удержать власть, подобно тому, как стяжатель помышляет лишь о том, как бы приумножить и удержать своё богатство. Продвинувшись в магии, но позабыв о совести и справедливости, он так сросся со своим начальственным положением, что не представлял себе жизни без него, и это породило у него весьма искажённое восприятие мира. А мы были для него муравьями, снующими под ногами... Твой отец помог мне выправить документы. Сильно подсобил и твой визави Поттер, сделав мне могилу-кенотаф и любезно перенеся мой портрет в директорскую. Славная могила, кстати. Я на ней не без удовольствия постоял. При упоминании сей надоевшей фамилии Малфой едва заметно скривился, повторив свой вопрос: – Так где ты скрывался всё это время? – В разных местах, Драко. Побродил среди магглов, побывал на островах магического мира, недоступных для них со времён их святого Брендана, пообщался с фейри или тем, что от них осталось, с последними фоморами и другими носителями давней мудрости. А после... Снейп не договорил. Малфой уловил знакомую нотку колебания, стоит ли посвящать кого-то ещё, и осторожно переспросил: – Что после? Почему ты пришёл сейчас? Северус взглянул на него серьёзно: – Как тебе сказать? Кое-кто напомнил мне, что у меня остался долг перед магическим миром, изложил, что тут у вас происходит, и предложил... вмешаться. Речь шла явно не об отце. Кто-то иной, более могущественный, кого крёстный не желал прямо назвать. Драко, быстро сопоставив некоторые факты, в том числе свои наблюдения в министерстве и намёки крёстного, стал вдруг кое-что понимать. То, о чём до этого только совсем смутно догадывался: – Министр Шеклболт – твоя работа, крёстный? Раньше у него не хватало некоторых фрагментов пазла. Но теперь, припомнив мелкие нюансы, казалось бы, разных событий последнего времени, которые ни за что не могли сложиться в единую картину, он уже был уверен, что между ними имеется взаимосвязь. Поэтому бесстрастный ответ не стал для него неожиданностью: – Пришлось... Но сперва я вникнул в дела министерства. Потому что с ними связана отставка Виллафби. Я вчера встречался с ним. Ллойд Виллафби – шестидесятипятилетний мелкий чиновник управления общих служб, весьма серьёзно относящийся к своим обязанностям... – Минутку, – перебил Драко, – кажется, я знаю его или, по крайней мере, слышал о нём. Год назад или что-то около того он давал показания перед Визенгамотом, заслушивавшим дело о перерасходовании государственных средств. – Правильно, тогда ему здорово влетело за это выступление. В наказание Виллафби поручили провести ревизию не то кафетериев министерства, не то каких-то других служб такого же уровня. Но месяц назад руководители его ведомства допустили серьезную ошибку. Лишили его очередной прибавки к зарплате. Виллафби написал на них служебную записку, где случайно затронул коррупционные схемы Кингсли. Она, в свою очередь, легла на стол Тесеусу Джонсу, который писал доклад. – Этот доклад пропал, отдел тайн его недавно разыскивал, – оживился Малфой. – Ох и шороху ж они навели! Даже нас допрашивали. Только вроде бы не нашли... – Ах искали, значит. Немудрено. И немудрено, что не нашли. Не тех допрашивали. Доклад стал добычей Кингсли. Он его просто выкрал под предлогом обхода кабинетов. Но не уничтожил сразу, решив изучить и выяснить, где прокололся. Он оббирал сограждан – честных и слабых, ещё не окрепших после войны. Все налоги, все государственные сборы он в полной мере переложил на плечи нищего народа. То, что попадало в казну министерства, не шло на благо Британии, а перераспределялось между министром и его сворой. Это был гнусный междусобойчик, игра в перераспределение в верхах, но через очередное ограбление народа. И через рэкет аристократов, которому потворствовала реформированная министром правоохранительная система. – Я не знал... – А что ты вообще знаешь?! – взорвался Снейп неожиданно даже для себя самого. – Ты знаешь, что мнимый добрячок Кингсли Шеклболт со своей полумаггловской командой и либеральными реформами просто проворовался? Чиновничий разбой – снизу доверху: он с приспешниками наверху грабили министерство, внизу – каждого отдельного человека. Дорвавшись до денег и возможностей, он старался не дать магической Британии, а отнять у неё, содрать с чистокровного аристократа три шкуры – всюду, где изловят его, как дичь, крупную или мелкую! Счёт шёл на миллионы галеонов. Глена Маккензи кое-что насторожило после случайно увиденного недописанного доклада Джонса, и он простодушно поделился наблюдением с начальником вашего отдела тайн Филеасом Говардом, который не был коррумпирован. Это едва не стоило им обоим жизни. Плешивый Кингсли вытянул с Тринадада юнца Забини, даже не поняв, насколько тот безумен и чего старается добиться. Он хотел сделать из него свою «собаку Баскервилей», способную убивать для него по приказу. Но ты молодец, справился с ним. Знал, что у тебя получится. – Просто я в тот раз случайно оказался проворнее, – тихо ответил Драко. Снейп пошатал головой: – Не проворнее, а тренированнее, – поправил он. – Однако плохо, что ты не вычислил его слежку и не ликвидировал его раньше. Я тебя чему учил? Что о враге нужно знать больше, чем тебе хотелось бы. – Там была Джинни! – Этого я, увы, предвидеть не мог. Но я рад, что ты успел её спасти, крестник. – А если бы не успел? – отозвался Малфой неожиданно холодно. Северус вздрогнул. Воспоминание о мёртвой молодой женщине обожгло его память. Он мысленно обнял её и заглянул в уже невидящие зелёные глаза, заполненные напоследок страхом и болью. Потом закрыл эти глаза, прикоснувшись пальцами к ещё тёплым векам, и помедлил несколько секунд, дав картине ночного Лондона успокоить себя. Он знал, что будет помнить о ней и связанных с ним событиях до конца своих дней, но не хотел, чтобы прошлое тревожило его именно сейчас. – Прости... Я был неправ. Надо было всё бросить и пойти с тобой. Я не простил бы себе, если бы с вами двумя что-то случилось! Драко помолчал, потом махнул рукой: – Ладно, что уж там... Живы мы. И целы. Обошлось... Голова шла кругом от услышанной информации. Видя перемену в лице Снейпа, он сменил тему разговора: – Как ни крути, Кингсли – тоже творение Дамблдора, как и... – Том Реддл? – грустно усмехнулся собеседник. – Понимаешь, Корнелиус Фадж, сам по себе человек далеко не глупый, боялся Дамблдора и обвинял его в заговоре – очевидно, когда-то старый Альбус и впрямь помышлял создать в Хогвартсе личную армию или партию. Но его лучший ученик оказался банальным психопатом, а потенциальная армия стала Пожирателями. Думаю, изначально он просто хотел перекроить магическое сообщество по своим лекалам с их помощью. – То есть Тём... Волдеморт – это такой инструмент Дамблдора по изменению мира? Снейп вздохнул: – Да, возможно, он – проект Альбуса, вышедший из-под контроля, как часто бывает. Обернувшийся против творца. Я много думал над этим. Драко замер, размышляя над его словами: – А мне иногда кажется, будто Дамблдор развлекался тем, что умышленно создавал тёмных магов, смотрел, что они творят, а потом героически обезвреживал их ради своей славы... Он сам его как-то подтолкнул к преступлениям, аккуратно нажав на какие-то болезненные места в его душе, как нажал на мои... – Мы этого никогда не узнаем, Драко, никогда. Правду нам не скажут. Хоть мы с тобой и видели какую-то её часть, – Северус, повернувшись, взглянул через плечо крестнику в лицо. – Зато мы можем задавать вопросы. Точнее, пробовать правильно сформулировать их. Они стояли плечом к плечу, рассматривая ночную Темзу. Малфой положил руки на парапет, глядя на чёрную ленту воды внизу, в которой отражались и сверкали огни большого города. Мозг разрывало от потрясений, входных даных и возникающих проблем: – Теперь, когда Шеклболта больше нет, политика изменится. – Она просто обязана, – сухо ответил Снейп. – И в отношении маггловского мира тоже? – горячо спросил Драко. – Крёстный, ты же знаешь, что иногда говорят? Что волшебники в прошлом сражались с магглами и проиграли. И именно поэтому всё так. – Этого не знаю. Даже если и так, меня в это никто не посвящал. Всё покрыто мраком. Но что тебя так беспокоит? Малфой обернулся на него: – Статут о секретности – это всё было хорошо двести, триста лет назад. Мы трусливо скрываемся от магглов. Мы тайно, по-тихому изымаем из их мира детей со способностями и прячем их от них. Знаешь, чем мы стали?! Лепрозорием! Снейп вздрогнул. В словах крестника была правда. – Драко, ты считаешь, что с этим можно что-то сделать? – Думаю, да. Нам категорически не хватает магического университета, где люди могли бы получать высшее образование по специальностям, в том числе необходимым неколдовским, после Хогвартса. Пока есть только платные курсы в Бристоле, но их мало. Наше министерство магии больше похоже на департамент какого-то маггловского учреждения, чем на полноценное правительство под эгидой Её величества, которым оно должно быть. Министр магии обо всём раболепно докладывает маггловскому премьеру. Словно тот, вооружённый маггловской физикой и прочей чепухой, может чем-то помочь. Он наших проблем даже понять неспособен! –Что поделаешь, сейчас в нашем обществе вообще модно преклонение перед миром магглов и презрение к нашим традициям... Вплоть до самоуничижения... Особенно со стороны тех, кто не провёл там детство, – во взгляде бывшего директора Хогвартса проскользнуло нечто, чему Драко не был готов дать определение. Но согласился с ним. – А потом мы удивляемся идеям всеобщего социального равенства, которые магглорождённые приносят оттуда и навязывают чистокровным волшебникам. Сами себя обесцениваем, – констатировал он, продолжая мысль крёстного. – А ты как думал? – грустно усмехнулся Северус Снейп. – По маггловским рецептам и под асплодисменты магглорождённых наши либералы пытаются вколотить маггловские нормы общественных отношений в мире многовековой и оправданной иерархии кланов, в сообществе, исторически не знавшем никакого народоправия просто потому, что общественный статус волшебника во многом зависит от древности его рода и накопленной этим родом мудрости... – Ну, магглы по отношению к нам – вообще иная цивилизация, недружественная и чуждая по своему устройству. Снейп отметил для себя, что крестник неплохо анализирует общее положение дел, явно много читает: – Да, как пример – их премьер-министр Чёрчилль, который, вступив в должность и узнав о магической части Британии, пришёл в ярость и потребовал сослать всех выродков, противоречащих законам науки, в концлагеря, но вовремя потерял власть. Ты должен был слыхать об этом. Отстранив его, твой покойный дед Абраксас приложил все усилия, однако, к сожалению, не смог спасти Британскую империю от распада и превращения в то, чем она стала сейчас. Зато он также помог убрать с поста дерзкого и неумного магглорождённого министра Лича. Теперь и нам с тобой пришлось сделать нечто подобное с Шеклболтом. – Шеклболт..., – хмыкнул Драко. – Он так много распинался о Хогвартсе как о твердыне либерализма, но чего там не было и нет, так это программы адаптации для магглорождённых и маггловоспитанных учеников. Обучения манерам, традициям, неписанным правилам поведения, бытовым чарам и так далее, то есть тому, что естественно для нас, потомственных волшебников. Ты никогда не думал, что нечто такое нужно? Чтобы они хоть немного понимали, что к чему и как себя вести в обществе? Снейп нахмурился и замыслился над словами крестника. В такие моменты он казался крайне серьёзным и порой даже пугающим человеком. Его чёрные глаза застыли на чём-то невидимом, а на лбу вдруг вырисовывались глубокие морщины, словно у старика. – Похоже, ты прав, – угрюмо сказал он. – Я как-то над этим во время преподавательства не задумывался. – Так никто не задумывался! – Малфой заметно воодушевился. – А ещё какой-то примитивный курс маггловедения, где даются устаревшие сведения, и нет ничего актуального: элементарной техники безопасности, правил дорожного движения, их денежных систем, как одеваться, как говорить, как пользоваться их устройствами, чтобы при необходимости не отличаться от магглов, чтобы не задавали лишних вопросов. И чтобы... эффективно управлять ими. Править... – Править? – Да, править, – твёрдо ответил Драко. – Не взирать со страхом на происходящее у них, а осуществлять разумное внешнее руководство над их правительствами и транснациональными корпорациями. Нам пора снова брать на себя ответственность за судьбы наших стран. Как в старину. Если мы справляемся с магическим миром и контролем над опасными знаниями, то управимся и с магглами, беспомощными в их невежестве! – Так это уже было! Это идеи Геллерта Грин-де-Вальда, и они в своё время были весьма привлекательны – «за чистоту крови», «выведем магов из тени», «нужна власть над магглами», «долой чужаков из исконно волшебного сообщества» и тому подобное, – заметил Снейп язвительно. Малфой откинул голову назад и фыркнул: – И чем так плоха позиция Грин-де-Вальда? Есть мир магглов у нас под боком, где есть ядерное оружие, убивающее тысячи людей за секунды, есть их вторая мировая война, в которой погибли десятки миллионов людей, примущественно мирное население. Соответственно, сообществу магов давно стоит задуматься над нашим хотя бы тайным доминированием над ними, ведь иначе когда-нибудь на нас свалится ядерная бомба, от которой не спасет магия, а наше сообщество, в свою очередь, попытаться уберечь от реформ неадекватных полумагглов! – И что, по-твоему, для этого следует делать? – взглянул вопросительно Снейп, как показалось Драко, без скепсиса. – Действовать, крёстный! Не молчать, не углубляться в пустые разговоры, а действовать. Профессор машинально почесал гладко выбритый подбородок. – Знаешь, я кое-чему научился у твоего отца. В том числе не предпринимать ничего, что называется, в лоб. Всё, что ты говоришь, правильно и даже очень разумно, но так мы мало чего добьёмся. Нужна другая тактика. Более тонкая. Драко повернулся к Темзе. Вскоре так же сделал Снейп, бессознательно повторяя его позу. – Общество расколото, – объяснил он. – Те, кто побывал в рядах Пожирателей и подвергся репрессиям, считают, что их древние идеалы попраны, а сами они – не всегда справедливо пострадавшая сторона. Победившие же заняли влиятельные общественные ниши, но не понимают, как управлять страной, и становятся лёгкой добычей для разных пустомельных кингсли. – Кажется, тут, в министерстве, полно таких. Северус пожал плечами: – Знаю. Надо понемного возвращать жизнь на круги своя. Нам ещё многое предстоит сделать, но, поскольку в Великобритании существуют различные фракции, мы не можем себе позволить пугать отталкивать людей, торопясь с консервативными переменами. Пока надо услышать обе стороны. Нам сперва нужен консенсус, чтобы внести хоть какие-то существенные изменения в жизнь страны в целом и вернуть то, что утрачено. – Что ты предлагаешь, крёстный? – Для начала нам понадобится кандидатура на пост министра. Человек уважаемый, репутация которого полностью устроит реформаторов, но сам он будет чистокровным и в целом верным традициям в быту. Как ты думаешь, кто бы это мог быть? – Даже не знаю, дядя Северус. – А как насчёт кандидатуры Артура, папы твоей Джинни? Драко задумался. Уизли-старший, отец нескольких героев войны, сам отличившийся в сражении за Хогвартс и многие годы проработавший в министерстве, по биографическим данным подходил идеально. Он засиделся в своём малозначительном отделе, вернувшись в него после войны и так и не дождавшись от новой власти обещанного повышения. Скорее всего, новые руководители представили на него отрицательную характеристику, из-за которой он не получил пост. Да и взгляды его, кажется, стали более умеренными и центристскими, потому что радикальную политику Шеклболта он как-то быстро перестал одобрять, почти с самого начала. – Она годится, – ответил Малфой. – Артур Уизли – человек рассудительный и, главное, катастрофически честный. Он будет жить впроголодь, но не возьмёт чужого. Кроме того, он справедлив. Снейп испытующе поглядел на крестника. – Я его знаю не настолько хорошо, как ты. Мне важно твоё мнение, пусть даже оно чуточку субъективно. – Ну, я не могу быть беспристрастным и непредвзятым! Он ко мне очень добр, местами незаслуженно. – Ничего. Его доброта и честность как раз категорически нужны Британии. Кроме того..., – Снейп замолчал, словно сам опасался озвучивать мысль, которая пришла ему в голову. – Что кроме того? – Нам надо вернуть в британскую политику такого сильного игрока, как твой отец. Только он может грамотно отстоять права старой аристократии. Думаю, что в тандеме с Артуром они будут уравновешивать друг друга и способствовать общенациональному примирению. Малфой хмыкнул: – Что потребуется от меня, дядя Северус? – Ровным счётом ничего, крестник, – быстро ответил тот. – Разве что, когда в семье Уизли возникнет разговор о том, стоит ли Артуру выдвигать свою кандидатуру, а он возникнет, ты должен аккуратно поддержать выдвижение и подвести его домочадцев к мысли, что это очень необходимо. – Но ведь так оно и есть? – настороженно осведомился юноша. – Да, так оно и есть. Это правда крайне необходимо. Ему ничего не будет угрожать, а тебе, Драко, нигде не придётся идти на компромисс с совестью. Если бы дела обстояли иначе, я никогда бы тебе этого не предложил. Использовать кого-то идёт вразрез с моими принципами и моим собственным опытом, ты это знаешь. Просто нужны люди, устойчивые к тлену, а таких всегда немного. Полагаю, что именно ваша фармацевтическая компания профинансирует первые шаги Артура в большой политике. Посуди сам: надо разобраться с офицерским корпусом аврората, понять, кто из них замешан в рэкете, а кто невиновен, проверить на служебное соответствие новоназначенных профессоров Хогвартса. Ну и, наконец, он чуть ли не единственный человек, который мог бы вернуть твоего отца на политическую арену. А потом, может быть, провести туда и тебя. – Ты что, и меня видишь в политике, крёстный? – А почему бы и нет, Драко? Через несколько лет – вполне. Ты умён, образован, амбициозен. Вон сколько идей ты только что выдвинул! С тобой в наши ряды потянутся финансисты, предприниматели, фабриканты британского магического мира. Крестник, ты – будущее нашей консервативной партии, «молодая кровь», генератор решений по привлечению молодёжи и молодых семей. Никто не посмеет заявить, что за твоей политической деятельностью стоят твой отец или твоя мать. Они стояли, наблюдая, как над безмятежными предрассветными водами Темзы вереницей плывут обрывки пелены тумана. Вдоль гордой реки на восток, в сторону доков. – Ты думаешь когда-нибудь объявиться в живых, дядя Северус? – Да... Нет! Не знаю. Постепенно жизнь научила меня позитивному фатализму. Или точнее сказать, по жизни я – позитивный фаталист. А это означает лишь то, что я просто научился доверять своей судьбе, которая, несомненно, мудрее меня и которая ведёт меня по жизни. Значит, почему-то не суждено мне было тогда воскресать. А может даже, и не нужно вовсе. Возможно, судьба уберегла меня от каких-то неприятностей. – Жаль, мне тебя сильно не хватало все эти годы. В голосе Драко снова прозвучало нечто такое, что пробило беспристрасность его старшего собеседника. – Ну, пока я не планирую воскресать, но подумаю над этим, – ответил тот поспешно, чтобы скрыть волнение. – Кстати о воскрешении, это правда, что ты где-то отыскал Фреда Уизли? Весь Лондон об этом гудит! Малфой замялся: – Ну, так получилось. Случайно... – Ты столь уверен, что случайно? – Уста Снейпа тронула ироничная улыбка. – Это тоже судьба, не иначе. Ладно, расскажи, что ты применил. Драко принялся излагать последовательность своих действий. Снейп слушал, одобрительно кивая, время от времени приподнимая брови и задавая небольшие уточняющие вопросы. Потом похвалил крестника, за то, что тот оказался способным и памятливым учеником: – Я же говорю, твои личностные характеристики, с наблюдательностью включительно, оказались для этого подходящими, вот что важно. А близнецы Уизли.., – замыслился бывший преподаватель. – Жаль, что этих двух шалопаев тогда не распределили на Слизерин. Я бы им наперёд выставил высшие баллы, под клятвенное обещание, даже присягу, что они не будут распыляться на недостойные выходки. Драко, на твоём месте я бы присмотрелся к ним как к потенциальным сотрудникам твоей компании. Они неплохие зельевары, с нестандартным мышлением. Может, хватит им растрачивать свои способности на детские забавки? – А это мысль, – озадаченно протянул Малфой. – Вот только... Ну, эту идею надо повертеть. – Поверти, поверти, настоятельно тебе советую. Ты ничего не потеряешь. Драко засмеялся в ответ на эти увещевания, понимая, что в них есть смысл. Завязалась оживлённная беседа о зельеварении и современных подходах к нему. Как когда-то в Мэноре, только сейчас разница в возрасте не то чтобы пропала, но ощущалась не так сильно. И они не заметили, как пролетело время. – Что ж, я думаю, нам пора прощаться, – сказал Снейп в конце. – Я должен ещё кое-куда успеть до рассвета. Драко не стал лезть с расспросами: – Да, наверное, ты прав, дядя Северус, хотя совершенно не хочется. Эти несколько часов с тобой были чудесными. Я их никогда не забуду. – И я тоже. Хотя надеюсь, что мы ещё увидимся. Затем оба крепко обнялись на прощание. – Передавай привет родителям. Я как-нибудь к ним загляну. – Обязательно передам им. Береги себя, дядя Северус. Тот посмотрел крестнику в глаза и тихонько кивнул головой. – Я... постараюсь. И..., – он помедлил. – Многого тебе знать не надо. Но есть те, кого называют Орденом Хранителей Меча. Через них и свяжемся, в случае чего. К тебе подойдут люди и скажут условные слова. Им можно будет доверять. Они будут от меня. Запомни пароль: «Да здравствует Мордред, король былого и грядущего!» До свиданья, мой мальчик! Ты тоже береги себя и свою Уизли! – До свиданья, крёстный! – расчувствованно сказал Драко. Снейп взглянул на него с добродушной улыбкой, поднял воротник, повернулся и пошёл прочь, удаляясь своим неспешным шагом по набережной Виктории и не оборачиваясь. Невесть откуда взявшийся бездомный пёс побрёл к нему из-за одной из скамеек и ткнулся носом. Снейп на минуту остановился, погладил его ласково и что-то сказал. Пёс потрусил за ним. Драко просто стоял и смотрел ему вслед, пока тот совсем не исчез из виду в тумане.