Зимний поцелуй

Возвращение Фреда стало одним из главных событий магического мира. Семье Уизли стоило немало хлопот, чтобы о нём не писали в газетах, но сперва узнали родственники и близкие друзья, потом новость дошла до соседей – Диггори, Лавгудов и Фоссетов, а с появлением обоих близнецов в магазине сделалась достоянием всего сообщества. Джордж, с одной стороны, не мог находиться без Фреда, с другой, вполне правомерно считал, что работа поможет ему если не восстановить воспоминания, то хотя бы заменить их новыми положительными. Однако это означало многочисленные контакты с людьми. Драко, который в силу должности не желал «светиться», тоже приложил усилия к неразглашению обстоятельств в прессе. Тем не менее, Гойл и Нотт неожиданно пришли его поздравить. – Всё-таки, – сказал Тео, – как мне ни прискорбно это признавать, ты был лучшим из нас по части заклинаний. И именно поэтому у тебя получилось вернуть Уизли истинный облик. Но самое главное, что ты догадался, кто он. – Это была случайность, – честно сознался Драко. – Просто можно поменять внешность, голос, а невербалику... ну, жесты... особенно бессознательные, человек без усилий над собой не изменит. – Не скромничай, – засмеялся Грег. – Если кто и мог расколдовать Фреда, так это ты. Я бы сроду не справился. Драко пожал плечами, мол, всякий бы смог. Вообще, это было достаточно страшно, когда по мановению палочки пациент начал превращаться во Фреда. Если бы он ошибся в цепочке заклинаний или зельях, могло бы случиться непоправимое. Когда прибежал дежурный колдомедик, пришлось тыкнуть ему в лицо удостоверение и гаркнуть привычным для лорда тоном: «Драко Малфой, Министерство магии! Где здесь котёл?» А тогда действовать, лихорадочно вспоминая то, чему учил Снейп на уроках и что сам прочитал в книгах... Билл, который много общался с вновь обретённым братом, был первым, кто отбросил старые обиды. Когда Драко в очередной раз пришёл в Нору, Билл искренне пожал ему руку и хлопнул по плечу. Как «своего». Он немного стеснялся своего прежнего поведения. А когда Драко поднялся проведать Фреда, то встретил довольно радушный приём от Джорджа. Близнецы теперь были неразлучными. Сейчас они в своей комнате сидели с ногами на одном из диванов, с хохотом резались в карты и остро нуждались в ком-то третьем, на ком Фред мог бы заново поучиться, как правильно жульничать. Поэтому Драко был с радостью принят в компанию. Сперва он снисходительно дважды дал себя обмухлевать, потом вспомнил слизеринское прошлое и легко обставил обоих братьев, оставив их сидеть с открытыми ртами. «Драко, скажи, только честно – если бы не появилась пусть и туманная перспектива вернуть Джинни, ты бы ввязался в это дело? Не врать, гений. Не врать!» Когда все столпились вокруг Фреда, трогательная сцена семейного воссоединения не могла никого оставить равнодушным. Молли вытирала слезы рукавом и держала за руку сына, словно не верила, что он снова дома, пока остальные члены семьи по очереди обнимали его, похлопывая по спине и ероша волосы. Джордж тряс брата за плечи и орал, как обезумевший: «Фредди! Живой! Ты живо-о-ой!». Артур, приобнимая жену, громко зазывал всех в гостиную, но никто его будто и не слышал. Джин стояла рядом с Малфоем, чуть поодаль от бушующей эмоциями семьи. Буря происходила и внутри неё. Он снова рядом? Так близко, что можно дотронуться. Кончики её пальцев чуть дернулись, касаясь пальцев Драко и в следующий момент его тёплая рука уже сжимала её собственную. Джин чувствовала, как в животе щекотали бабочки от волнения. Драко большим пальцем гладил тыльную сторону ладони Джин, мягко скользя по бархатистой коже и молча наблюдал за трогательным воссоединением. Слова Артура наконец возымели силу, и семья медленно вместе с Фредом удалилась вглубь гостиной, оставляя позади застывших влюблённых. В следующее же мгновение они жадно вцепились друг в друга, словно выпавшее им наслаждение принадлежало кому-то другому, а они вероломно его похищали, укрываясь от одиночества в обнимаемом теле. Джин впечатывалась губами в губы Драко, притягивая изо всех сил его лицо ладонями. Он так соскучился, что любые запреты и стеснения испарились с первым же её тихим стоном. Драко вжал её в стену, блуждая руками по её спортивной фигурке. Их страсть снова вспыхнула, лёд и пламя, они слились в один длинный жаркий поцелуй. Ее руки обвили его шею, и он подхватил её за крепкие ягодицы, резким движением усаживая на себя. Воздуха не хватало, но они не могли остановиться и не хотели. Драко целовал её шею, лицо, уста, словно в забытье, под тихие стоны и её теплое дыхание на его коже. Всё быстрее, сильнее впиваясь в любимые алые губы, глубже проникая языком в её сладкий ротик. – Драко-о-о… Его имя на её губах. Так сладко и горячо. Он вспомнил, как она стонала под ним, так же то шепча, то во весь голос, срываясь на рычание, молила его не останавливаться. В голове было только одно желание - схватить Джин и отнести наверх, в её комнату, уложить на кровать, овладеть ею и, наконец, увидеть то самое выражение ее милого личика, но это было невозможно на виду у всей семьи. Все заметят их отсутствие. Надо остановиться, но так не хочется. Её пальцы разбирали платиновые волосы на пряди, а губы ласкали его шею, оставляя дорожку поцелуев. – Джинни! Помоги мне с пирогом! Молли, как всегда, вовремя. Драко мягко поставил Джин на ноги, а она быстро-быстро поправила его растрёпанные волосы. – Джинни! Чего вы тут стоите? Пирог! – Молли выглядывала с чашками из-за угла. – Заходи, не стесняйся, сейчас будем пить чай! Переглянувшись, они заулыбались. – А он и не стесняется, – ответила чуть слышно Джин и потянула Малфоя за пальцы в комнату. Они наверстали упущенное на следующий день, когда домочадцы дружно отправились по магазинам с новобретённым членом семейства, которому нужна была новая одежда. А второе, в чём Малфой сознался себе: ему понравилось бывать в Норе. Нора была настоящим домом, где добродушно переругивались сыновья, соперничая друг с другом в том, кто сегодня будет помогать матери накрывать на стол к завтраку. В кухне плавал аромат горячего сыра. Молли Уизли летящими шагами двигалась по маленькой кухне, накладывая приготовленную еду на тарелки. При всей объёмности матери семейства её жесты, необычно лёгкие и плавные, притягивали взгляд, восхищали изысканной точностью. Её интригующая грация создавала такое впечатление чудотворства, обманчивой простоты и профессионализма, что Драко наконец-то понял, откуда эти же черты у Джинни. Ему нравились завтраки, ланчи и ужины Уизли, когда они устраивались вокруг большого стола и все вместе дружно принимались за еду после Артуровой молитвы богам. Это было приятно. Совсем как в Мэноре. При всей почти ханжеской чопорности собственного дома, сколько Драко помнил себя, у них тоже не принято было есть в одиночестве. На этом всегда настаивал отец, который любил чувствовать себя в кругу семьи. В один из вечеров Драко после работы, невероятно уставший, явился в Нору повидать Джинни, и его гостеприимно пригласили за стол. Нет, не гостеприимно, не как гостя. По-семейному, родственно. Как родного. Он сперва подумал, что от него ждут, будто он расскажет нечто весёлое, что он, наверное, должен всех развлекать историями, ну если не Джинни, то её родителей. Столь пристальное внимание к нему и измотанность после тяжёлого рабочего дня вынуждали Драко нервно морщить лоб и щуриться, и он с досадой поймал себя на этом. Малфой понял, что если Уизли начнут его расспрашивать о чём-то, то, скорее всего, он не сможет связать и двух слов. То, что он ел, было непередаваемо вкусным, но Драко даже не осознавал, что это. Отрываться от еды не хотелось, соображать и болтать тоже не хотелось, и, в довершение, глаза почти слипались. Хоть от него и не требовали пока никаких реплик, потому что Уизли перекидывались иногда малозначащими для Малфоя фразами. Драко на всякий случай уточнил: – Пожалуй, сейчас из меня никудышный собеседник... – Ты не болтай, ты ешь давай, – посоветовала ему Джинни, прервавшись посреди своей тирады о планах по журналу. И он обрадованно уткнулся снова в тарелку. Артур обсуждал с миссис Уизли, как он завтра будет ремонтировать курятник. Он даже не взглянул на Драко, но и так было ясно и понятно: нужно будет помочь. Ведь добродушные вопросы, чинил ли он когда-нибудь кровлю, уже задавались вчера. Джинни похихикала рядом с ним, слушая всё это, и шепнула, так, что Малфой едва услышал: – Ну, держись! Это тебе не маслом рисовать. Это – куриная крыша, – и она отчётливо фыркнула от ехидства. – Надо на работе взять отгул, – меланхолично сказал Драко вместо ответа и зевнул. Его глаза слипались. Поскольку он буквально засыпал на ходу и был явно не в силе аппарировать, ему постелили на чердаке. После кончины семейного гуля Уизли там сделали весьма славную чердачную спальню в молодёжном духе, с широкой кроватью, длинными полками, красивыми балками на потолке и окнами в наклонной крыше. Проснулся Драко от крика петуха за окном. От необычности того, что где-то кричит петух. Он никогда ранее не пробуждался таким образом. Посмотрел на часы – времени семь утра, спать бы да спать. Было тихо и уютно, тепло от камина, пахло мятой, висевшей сухими пучками. Малфой покрутился на своем ложе. Над горизонтом лениво всходило зимнее солнце, которому и адресовался петушиный крик, но его лучи только-только коснулись мансарды. Они щекотали теплом света нос и губы. Безумно хотелось снова закрыть глаза и поспать хотя бы ещё часик, чтобы избавиться от состояния лунатика, но, увы, этому не суждено было случиться. Драко потянулся и сладко зевнул. За скошенным окном сверкали белизной заснеженные леса. Это было величественное зрелище, от которого он привстал в постели и замер. Джинни проскользнула в чердачную дверь и почти неслышно, на цыпочках, поскрипывая половицами, подошла к кровати, на которой спал Драко. Он лежал на животе, провалившись лицом в подушку и приоткрыв один глаз. Увидев его сонного, слегка взъерошенного, девушка озарилась мягкой улыбкой. – Привет, – прошептала она и опустилась на край кровати. – Я разбудила тебя? - Её рука мягко заскользила по его спине. Драко сонно покачал головой. – Всё в порядке. Я всё равно хотел проснуться пораньше. Обещал помочь твоему папе, – чуть прочистив горло, хрипловато произнес он. Джинни погладила его по платиновым волосам, чуть потрепала их и мягко провела кончиками пальцев по его щеке, на которой отпечаталась подушка: – Как спалось? Выглядишь... помято, – в её голосе слышалась нотка беспокойства. – Не бери в голову. Кошмары бывают уже реже, – ответил блондин, переворачиваясь на спину и вглядываясь в её ореховые глаза снизу вверх. Он обнял её щеку рукой и погладил большим пальцем по веснушчатой скуле. – Как бы я хотела, чтобы их не было совсем. Тебя что-то тревожит? Драко проигнорировал её вопрос, хитро улыбнулся, так, как делал в детстве, притянул к себе рыжеволосую и затащил к себе в кровать, взяв её в охапку. Она, хихикая, обняла его ноги холодными ступнями и устроилась в его теплых объятиях, радостно двигая бедрами из стороны в сторону, укрытая одеялом. Он прижал Джин к себе покрепче и потёрся носом об её носик. С ней было так тепло и уютно, и весь мир точно замер в этот момент. Мгновение, которое только для них и никого больше, а время остановилось. Раньше Джинни очень дорожила этими ранними утренними часами, потому что когда все домашние спали, она могла побыть одной. С той поры как она начала учиться в Хогвартсе, она особенно полюбила ощущение одиночества. Дома по утрам ей удавалось отдохнуть от школьной многолюдности. В это время она, как никогда, чувствовала себя свободной и раскованной и могла быть самой собой. Сейчас же она почувствовала, что не хочет оставаться одной. Она теперь не одна, у неё есть возлюбленный, который однажды уже защитил её и никому не позволит обидеть в будущем. – Хотела пробраться к тебе ночью, но мои бы услышали... да и мама, к сожалению, постоянно проверяет, – сказала она шёпотом, нахмурив брови и выпячивая нижнюю надутую губу, как маленькая обиженная девочка. – Она просто знает, что ты хулиганка, – Драко хитро улыбнулся, залезая пальцами к ней под пижамную рубашку, – Я соскучился, – его голос был мурлыкающий, тихий, вкрадчивый. – И я, – она вмиг стала серьёзной и поцеловала его в уголок губ. – Обещай, что больше никогда меня не бросишь, – еле слышно сказала Джинни, будто боялась, что может снова запустить время идти дальше. – Никогда. Ты моя, малышка, – он обхватил её подбородок указательным и большим пальцами и притянул к себе, накрыв губами её полные розовые губы, которые словно были созданы для его поцелуев. От Драко исходило такое манящее тепло, что Джин инстинктивно прижалась к нему всем телом. Он был будто маленький колдовской котёл, от которого пышет жаром. Её ступни совсем согрелись, она гладила его ноги своей, мягко скользя по ним вверх и вниз. Драко уловил её внутренний порыв и скользнул рукой по её упругой груди и соску, зажав его между двумя пальцами. Джинни замерла на полувдохе. – Мне с тобой так хорошо, – прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо и чуть прикусив светлую кожу. – Сейчас будет. Малфой одним движением перевернул её на спину, кровать скрипнула, пронзая тишину мансарды. Осыпая влажными поцелуями её лицо и шею, он лёг на неё сверху, а Джинни инстинктивно обвила его ногами. Его член упирался в её промежность через одежду, и Драко сделал несколько легких движений вперёд-назад. Кровать взревела, выдавая их. Они поймали взгляды друг друга и замерли. Сердце бешено заколотилось в груди, Джинни обратилась в слух. Неужели они сделают это здесь? А вдруг их услышат? Драко, пристрастно глядя в её полуприкрытые глаза, чуть наклонил голову вбок со странной похотливой улыбкой: – Ни звука. Он провёл пальцем по её приоткрытым влажным губам в жесте, призывающем к тишине. Потом Драко выпрямился и сел на её бедра, откидывая одеяло со спины. Им обоим уже было слишком жарко. Его ловкие пальцы вмиг расстегнули её пижамную рубашку пуговка за пуговкой и распахнули её одним легким движением. Его взору открылась её упругая, полная грудь с торчащими от возбуждения тёмно-розовыми сосками, которые так и манили, чтобы к ним прикоснуться губами. Каждый её глубокий вздох обнажал выступавшие рёбра спортивного тела, обтянутого белоснежной кожей, сквозь которую тонкими голубыми полосками просвечивали вены. Драко впился в неё пальцами и стал целовать извивающийся корпус девушки. Это действо напоминало родео, где он должен был удержаться на строптивой лошадке. Он обнял её торчащий сосок губами, а затем чуть сомкнул зубы. Она ещё больше выгнулась и больно прикусила губу, стараясь не издавать ни звука. Драко наслаждался, пристально наблюдая за реакцией девушки. Её сладостная агония заводила его всё больше. Он ласкал её грудь, ставшую такой чувствительной, касался её губами, языком, зубами. То нежно, еле прикасаясь, то всасывая бархатистую кожу и оставляя красные следы. Джин забылась, и её сладкий грудной стон вырвался из приоткрытых губ. Драко закрыл рукой её рот, резко прерывая. – Я же сказал, ни звука, - прорычал он у её ушка и укусил за мочку, чуть посасывая и оттягивая её на себя. Блондин привстал, заставляя кровать снова жалобно скрипнуть, и напряжённо поджал губы. Он, не церемонясь, стащил одним резким движением пижамные штаны Джин вместе с трусиками и чуть не получил по лицу коленом, но вовремя уклонился. Девушка улыбнулась, игриво прикусывая губу, и глядя глаза в глаза, призывно раздвинула перед Малфоем ноги. Он перевел оценивающий взгляд на её сочащиеся смазкой губы и, не удержавшись, облизнулся. Драко вытащил из её штанин ещё тёплые, мокрые трусики и сжал их в кулаке. Он поднёс свою руку к лицу и шумно вдохнул полной грудью, прикрывая глаза от наслаждения. – Как же вкусно ты пахнешь, - аромат её смазки, смешанный с духами и её собственным запахом, пьянил его больше любого алкогольного напитка. Драко, выдыхая, поставил своё колено между приоткрытых ног Джинни и, нависая над ней, у самого ушка сказал: – Открой ротик. Я хочу, чтобы ты была послушной девочкой и не издала ни единого звука, – он вложил трусики в её рот, властно, но ласково придерживая её за подбородок. Она кивнула, не отрываясь от серых любимых глаз. В лице Джин читались страсть и нежность, любовь и похоть. Её чуть сдвинутые бровки домиком, припухшие от укусов и поцелуев губы, краснеющие легким румянцем щёчки и бесконечно доверяющий ему взгляд – он любил каждую деталь в ней. Разглядывал её, любовался. И тем сильнее хотел. Драко мягко толкнул её на кровать, которая снова предательски высоко скрежетнула. Он опустился поцелуями по её шее и плечам, крепко держа Джинни рукой за острые уголки нижней челюсти, устраиваясь у неё между ног. Это была сладостная пытка, которую он хотел продлить до бесконечности. Лёгкий приятный озноб волнами мурашек прокатывался по всему ее телу, Джинни чувствовала его горячее и глубокое дыхание на своей коже, желание обжигало её изнутри. Сердце стучало в груди, словно собиралось сейчас выпрыгнуть наружу. Ужасно хотелось застонать от удовольствия. Рот наполнялся слюной, которая впитывалась в трусики. Драко хотел поцеловать каждый сантиметр её кожи, он дразнил девушку своими ласками, его руки скользили по её телу, заставляя выгибаться от удовольствия. Он прикусывал её тело, и оно подёргивалось, словно от лёгких, но ощутимых ударов током. Пальчики Джинни запутались в платине его волос и призывно, нетерпеливо направили его голову ниже, между упругих девичьих бёдер. Он хищно улыбнулся и поддался её желанию. Он лег и обхватил руками роскошные полные бедра Джинни, прошелся дорожкой поцелуев от колена вверх по внутренней части бедра и, наконец, достиг её горячего лона. Он горячим длинным выдохом подул на приоткрывшиеся розовые губы, а затем скользнул острым кончиком языка внутрь, сначала неглубоко, но потом с каждым движением продвигался всё глубже и глубже, ощущая её жар и влагу. Сладковатый вязкий вкус её смазки дурманил его сознание. Она вцепилась в простыни сжимая их в пальцах. Джин извивалась и подалась бедрами вперед, насаживаясь на рот Драко. Она больше не могла терпеть эту сладостную пытку. Она обвила его ногами, голенью вжимая его лицо в свою мокрую киску. Драко лизал ей и втягивал шелковистые складочки, чуть хлюпая слюной, смешанной с её смазкой, бесстыдно всем лицом проникая между ног Джинни. Он двигал языком вверх-вниз, слегка задевая самую чувствительную точку, и она подмахивала ему напряжёнными бедрами в такт. Они двигались в едином слаженном ритме. Напряжение внутри росло и становилось просто невыносимым. Она чувствовала Драко, каждое движение его жёсткого, но нежного языка, смазка стекала по его подбородку, он изредка вдыхал и ласкал её самозабвенно. Он был почти на пределе, челюсти уже сводило от боли. – М-м-м, – почти беззвучно простонала она, закрывая глаза и впиваясь пальцами в простыни так сильно, что ткань не выдержала натяжения и с треском порвалась. Она чувствовала приближающуюся разрядку. Она крепко сжала челюсть, трусики, пропитавшиеся слюной, её поддушивали, полностью забивая собой весь ротик девушки. Оставалось только дышать носом и не сметь издавать ни звука. Она была на грани. Сейчас. Вот сейчас. Всё её тело дрожало от напряжения, каждая мышца её тела резонировала от движений языка Драко, как натянутые струны. Джин замерла, не дыша на несколько секунд. Словно всплеск высвободившейся стихии – её охватила волна жара. Она билась в сладостных конвульсиях несколько раз, а затем рухнула на спину, в сопровождении скрипа идиотской кровати. Драко подцепил пальцем влажные трусики, вынул их изо рта девушки и отбросил в сторону, позволяя ей отдышаться. Облегчение, чистый кайф и пустота в голове. –Р-р-р, – довольный, но измученный болью и легким удушьем, Драко утёр рот, подвигав из стороны в сторону ноющую челюсть, и лёг рядом с тяжело дышащей рыжей бестией. Они лежали рядом, обнимая друг друга, нарушая тишину зимнего утра сбивчивыми выдохами, пытаясь перевести дух. Её разбросанные по кровати волосы чуть щекотали лицо Драко, и он, поморщившись, почесал нос одним пальцем. Убирая её локоны в сторону, он привстал над ней, опираясь на локоть. Они лежали несколько секунд недвижимо и прислушивались, не разбудили ли они кого-то из домочадцев. Ещё несколько вдохов полной грудью и всё более спокойных выдохов, щекотавших кожу лиц друг друга. Их носы соприкасались. Его возбуждённый член упёрся в её бедро, болезненно подёрнувшись. Драко сжал разгорячённый торс любимой, неровными сильными движениями скользя по вспотевшей коже. Вид её тела доставлял ему эстетическое удовольствие, а запах, такой естественный, приятный, тёплый и сексуальный, дурманил разум. Подтянутая, спортивная фигурка извивалась в его крепких руках, отзываясь на каждое его движение с полной отдачей. Ему казалось, он сам сейчас взорвется от возбуждения, когда рыжая проказница укусила его за губу, больно смыкая зубы и не закрывая игривых глаз. Драко зарычал и облизнул свою покрасневшую губу, ощущая вкус её слюны и впился в её губы, глубоко и жадно целуя Джинни. Ему хотелось её съесть, проникнуть в неё, поглотить. В такую манящую, аппетитную, желанную, великолепную. Он разорвал поцелуй, глядя в её бесстыжие довольные глаза. Демонстративно перевёл взгляд вниз, едва склонив голову. Его член стоял колом, оттопыривая пижамные штаны, он поймал на нём алчущий, словно пьяный взгляд Джин. Какая же она красивая. – Думаешь, это всё? На миг вскинув брови, Малфой дьявольски соблазнительно улыбнулся и отбросил скомканное у ног одеяло на пол, а затем, как можно тише поднялся, вставая на чуть хрустящие под его весом половицы. Треклятая кровать снова звеняще громко скрипнула, в доме послышались первые посторонние звуки шуршания. Они переглянулись, и Драко хитро ухмыльнулся одним уголком рта. Он не собирался останавливаться во что бы то ни стало. Адреналин закипал в жилах. Подхватив Джин под колени и лопатки, он осторожно опустил её на одеяло. В её глазах играли азартные огоньки, распалявшие его смелость. Джинни потянула его пижамные штаны вниз, уцепив вместе с трусами кончиками пальцев, и они бесшумно скользнули на пол. Вид его члена её возбуждал каждый раз, как в первый. Он был идеален – не слишком большой, ровный, толстый, со слегка выступающими венами, и манящий к нему прикоснуться. Она нетерпеливо дёрнула Драко к себе, впиваясь в его плечи и шею ногтями, но он и так уже двигался ей навстречу. Их разгорячённые тела издали мягкий возбуждающий шлепок, столкнувшись. Чувство опасности быть услышанными пробудило в них животную страсть. Губы слились в одно. Их языки ласкали друг друга, словно змеи, скользя и переплетаясь. Её ноги крепко обвили поясницу Драко, он легко проник в неё, мокрую, такую горячую, узкую и плотно обхватывающую его член. С каждым толчком он входил всё глубже и глубже, выбивая из приоткрытых губ Джинни практически беззвучные короткие выдохи. Она едва могла взять дыхание, боясь что вот-вот их услышат, застукают, обнаружат. Ну почему они не опечатали дверь? Неспешные шаги по скрипящим половицам доносились из коридора. Их бёдра двигались в едином слаженном ритме все быстрее, ее руки блуждали по его спине, шее, пальцы обхватывали его затылок, ногтями скользя по скальпу, разделяя белоснежные пряди волос. Запах Драко сводил её с ума, с каждым вдохом она чувствовала, как по всему телу волнами расходится тепло. Пульс долбил у самого горла. Драко наслаждался видом её краснеющих щек, легкая испарина выступила на лбу, а волосы разметались по полу. Он вдалбливал свой член в неё часто и жёстко.  – Джинни! – раздался снизу, из коридора, где был вход на чердак, приглушённый голос её матери. Джин было открыла рот, замирая, с широко раскрытыми глазами, но Малфой накрыл её губы ладонью. -Тс-с-с, - прошипел он над её ушком и укусил за мочку, чуть оттягивая её. Драко не останавливался, половицы под ними хрустели, её выступающий позвоночник терся костяшками об пол через тонкое одеяло, практически не смягчая трения. Она шумно дышала через нос, воздуха катастрофически не хватало. Низ живота соблазнительно сводило от напряжения, член Драко распирал её изнутри, ходил в ней, двигаясь сильными толчками. Он дрожал от напряжения, Джин видела, как по его виску к шее, а затем по кадыку вниз соблазнительно ползёт капелька пота. Он сглотнул, облизывая пересохшие губы. Напряжение внутри него росло и становилось нестерпимым. Она чувствовала Драко – каждое его движение, мощь его мускулов. Он был так близок к разрядке. – Джинни, ты где? Они оба вздрогнули от звонкого голоса из внешнего мира, приближающегося к их двери. Адреналин долбил в мышцах, делая каждое движение заряженным своим электричеством. Драко сильнее вжал свою ладонь в пухлые красные щечки, видя, что она чуть было не ответила, и продолжал всаживаться в неё, с характерными хлюпающими звуками и хлопками бьющихся тел, которые звучали оглушающе. – Тише, – прошипел он, раскрасневшись и держась на пределе. Она простонала – протяжно, раскатисто, выдыхая через нос. Его вспотевшая ладонь скользнула по её лицу, громко хлопнув об пол. И – словно всплеск высвободившейся стихии – ярко и потрясающе сильно... – Кончаю.., – произнёс он почти беззвучно на выдохе, извергаясь внутри неё. Разряжаясь густой белой массой в неё, Драко накрыл её губы своими. Его трясло от напряжения. Мышцы ныли, член пульсировал внутри Джин, подёргиваясь. Шаги быстрым топотом удалились по коридору. Джинни и Драко взглянули друг другу в глаза и хохотнули, подавляя смешки. Выходя из неё, блондин лег рядом на приятно охлаждающий твердый пол, снова хрустнувший под его весом. – Кажется, мы спалились. Они лежали рядом на одеяле, обнимая друг друга. Джинни чувствовала исходившую от Драко мужественность и силу. Даже когда в Хогвартсе господствовали Пожиратели, присутствие Малфоя всегда вызывало в ней всплеск эмоций. Она пыталась подавлять в себе это, но он был таким напористым и брутальным, что любая девушка, которая находилась с ним рядом, не могла сопротивляться натиску этой мужской силы. Рядом с ним даже живой и обаятельный Гарри выглядел поверхностным и субтильным. Драко походил на горностая, который служил его патронусом, – энергичный и преисполненный чувства собственного превосходства. И он был столь же опасен, как и небольшой, но хищный горностай. Поэтому её братья и не доверяли ему. Но с Джинни их связывали любовь и взаимное влечение. – Давай ещё так полежим. Мне хорошо с тобой, – ответил он ей на ушко, угадав мысли. Какое было счастье – говорить ей это вслух. Не скрывая правды ни от неё, ни от себя, не стесняясь, не опасаясь натолкнуться на отчуждение. – Мама всё равно нас найдёт, – шутливо возмутилась Джинни. Склонившись, она легонько поцеловала его в нос, хихикнула и с сожалением встала с чердачного пола. – Я пошла готовить завтрак. Драко тоже поднялся: раз Джинни ушла, лежать стало скучно. Он стал босыми ногами на пол, зашвырнув одеяло назад, прошёлся, ещё раз потянулся. Потом стал приводить в порядок свой внешний вид: уложил волосы, чтобы не торчали белёсыми прядями в разные стороны, облачился в более-менее подходящую одежду, принадлежавшую близнецам, а именно старые джинсы, голубую застиранную рубашку и один из свитеров работы Молли. Оказалось – правильно сделал. Артур, вооружённый большим деревянным ящиком с инструментами, выкрашенным синей краской, и близнецы уже ждали его. Джордж и Фред отправились делать новую дверную раму и дверь. Фред с удивлением обнаружил, что немного помнит, как работать на деревообрабатывающем станке. Молли Уизли заинтересованно поглядывала из окошка на кухне, выходящего во двор: светлое небо обрисовывало две фигуры, оседлавшие гребень двускатной крыши. Артур и Драко степенно качали головами. Артур, кажется, был занят только тем, что придерживал черепицу и подавал Драко, одетому в старую куртку Билла, то одно, то другое. Стоя с кастрюлей в руках, Молли вдруг сказала дочери с грустью:    – Не могу себе представить, чтобы Гарри вот так работал на крыше, к тому же, в обществе нашего папы.   – Ну вот ещё, – скучающе поддержала разговор Джинни, не поднимая головы от чистки картофеля. У мамы для неё всегда находилась куча трудовых повинностей, которые её совсем не прельщали. – Он бы прислал сюда старого Кричера или заплатил рабочим, лишь бы не марать руки. Вот если бы папа попросил его заколдовать крышу для поворота за солнцем, тогда – да. Это интересно и сложно технически, поэтому он бы этим с удовольствием занялся, а прозаичный ремонт – пусть другие делают.   Молли хоть и считала Гарри родным, относилась к нему как ещё к одному сыну и всегда его защищала от любых нападок, тут была вынуждена признать, что Поттер избегал тривиальных бытовых задач.   – Мы все неидеальны, что ж поделать. Честно говоря, я думала, твой Малфой откажется или сбежит, а он вон какой, оказывается. Работящий, отзывчивый.   – Я же говорила, что он хороший парень, – Джин посмотрела на маму, которая уже будто сроднилась с пустой кастрюлей и нежно её обхватила, задумчиво покачиваясь из стороны в сторону и глядя в окно.   – Ты выбрала себе такого парня не случайно, они с твоим папой, между прочим, очень похожи. Помню, Артур в молодости был самый настоящий хиппи, тогда это было очень модно. Свободная любовь, мир во всем мире, – она мечтательно улыбнулась, – Он верил в идеалы добра, ненасильственного сопротивления и был полной противоположностью моих задиристых, воинственных братьев. Ой, я влюбилась без памяти. Все ради него бросила, отказалась от работы в отделе тайн, ушла из дома. О чем я думала? Не знаю. Просто верила в него, в нас. Будто бы знала, что вместе мы все сможем преодолеть, – Молли вздохнула, пожимая плечами.   – Надеюсь, ты так же счастлива, моя девочка. Ты прости меня, не надо было вам мешать встречаться, – её улыбка сменилась подкатывающимися слезами, подбородок подрагивал, и она перевела взгляд на дочь.   – Мам, ты чего? Всё ж нормально, – Джинни бросила нож и картошку в ведро и обняла низенькую всхлипывающую мать, – Ну, кастрюлю-то поставь, – смеясь, добавила она и обхватила родную копну рыжих волос, локтями обнимая за шею. Молли была почти на голову ниже дочери и обнимала её за талию, похихикивая и утирая нос.   – Да нет, правда, я очень-очень перед тобой виновата. Может, вспоминая о своей молодости, я чрезмерно старалась оградить тебя от всех опасностей и поступила неправильно, исходя из своего жизненного опыта. Я думала это во благо, понимаешь? Теперь я вижу вас вместе... – она снова всхлипнула, – и как же я ошибалась.   – Я не сержусь, мам, – сказала Джинни, поглаживая ее по плечам и успокаивая. – И Драко тоже. Ему у нас очень нравится, говорит, уютно, по-домашнему, – она чмокнула мать в макушку.   Молли улыбнулась и, собирая волю в кулак, легонько похлопала дочь по бокам, сделав несколько шагов назад и утирая глаза передником. Втягивая хлюпающим носом воздух, она снова взяла кастрюлю, накидывая туда уже очищенную картошку. Видно было, как она хотела сказать что-то ещё, мысль так и вертелась у неё на языке. Её губы были поджаты, будто она хотела скрыть улыбку.   – Мы с твоим папой, когда начали встречаться, тоже прятались от родителей и искали, где бы уединиться. Целова-а-ались украдкой. В наше время было непринято выставлять свои чувства напоказ. Ну, и тот факт, что мы совершаем всё в тайне, делал наши чувства только горячее.   Джинни густо покраснела, понимая, к чему она клонит и что проделки на мансарде не остались незамеченными.   – Ну ма-а-ам.   – Я папе не скажу, но вы уж поаккуратнее, – расплываясь в улыбке, добавила Молли, ставя картошку вариться. – Что, Драко, – любопытствовал тем временем отец семейства Уизли на крыше, – оказывается, ты любишь мастерить? – Ну да, – ответил Драко. – Всегда любил что-нибудь конструировать. Ещё с детства. Одно время я занимался резьбой по дереву, потом – скульптурой. Там, хочешь не хочешь, научишься. – А вот у меня не так. Я сроду ничего реального создавать не мог, только немного помогал родителям по дому, а потом, когда женился и обзавёлся своим собственным обиталищем, стал учиться хозяйствовать по-настоящему. Со временем у меня это стало получаться, научился помаленьку и строить, и чинить мебель почти без магии, и ремонтировать машину, и ковать да варить железо, и справляться с живностью, – простодушно улыбнулся Артур. – Необходимо постоянно учиться новому, исследуя и решая возникающие проблемы! Потом Драко отправился помогать навесить деревянную дверь, получившуюся у близнецов. Она вышла чуть уже, чем надо, и немного длиннее. Они несколько увлеклись работой и не рассчитали. Теперь надо было приспосабливать дверь либо проём, но не будешь же трогать стойку дверной коробки. За этой малоразрешимой дилеммой их и застал Малфой. – Можно, я её опущу? У меня руки устали уже, – жаловался Фред. – Мне на пальцы? – ворчал Джордж, пытавшийся что-то измерить и отчертить. – Её подпилить же надо? Надо. Тогда она хоть по высоте подойдёт. – Вам помочь? – полюбопытствовал Драко сзади. – А то что-то общий завтрак, судя по вашему виду, откладывается... Близнецы уставились на него во все глаза: – А ты можешь? Как??? Драко молча кивнул. Он показал жестом, чтобы дверь поставили на землю напротив входа в курятник, отошёл, присмотрелся, примерился – и резко взмахнул рукой с палочкой: – Coaequo et quadro ad unguem! Многострадальная дверь заскрипела, и её контур стал сам подгоняться к дверному проёму. Близнецы восхищённо заулыбались и переглянулись. – Ты такой хитрый! Если бы мы тебя не знали, мы бы подумали, что ты со Слизерина, – почти правдоподобно удивился Джордж. Сообща все трое навесили дверь на петли и отправились на утреннюю трапезу к радости Молли и Джинни, приготовиших её. За столом Малфой и Джинни спокойно сели рядом. После завтрака они вдвоём достали из Артуровой мастерской лыжи для Джинни. Накануне она осмотрела их, проверяя скользящие поверхности, и в этих явно привычных для неё жестах, Драко, наслаждаясь, угадывал заядлую лыжницу. Это было приятно. Если у Джинни неплохая техника, можно будет вместе ездить на лыжные курорты в Швейцарию, Францию, Чехию или Финляндию. А если и плохая – ерунда. Он её подтянет, как с шахматами: она хоть и не выигрывала у него, но зато уже несколько раз обыграла Тео, чем его, кажется, весьма порадовала. Поэтому он припас ей подарочек. Драко протянул Джинни пакеты из магазина спортивной одежды. – Это тебе..., – он немного смутился. – Ты что, аппарировал в город? Когда ты успел? – Ещё позавчера купил, забыл отдать. Всё, хватит болтать, а то скоро стемнеет, переодевайся и поехали... буду тебя учить на лыжах ездить, – заявил Малфой уже смелее. – Это ещё кто кого будет учить, – сказала Джинни с довольной улыбкой, отправляясь переодеваться. Джинни обожала кататься на лыжах и умела это делать очень хорошо. Ей не терпелось показать это Драко. Достав из пакета термобельё, лыжный костюм и ботинки, она рассмеялась, увидев, что её костюм был один в один, как его. Быстро одевшись и убедившись, что костюм и ботинки ей впору, она вышла к Малфою. Драко, довольный и гордый тем, что угадал с размером, вручил ей её лыжи, встал на свои, привезённые из Мэнора, и они отправились кататься. Солнце ярко светило, снег искрился. Джинни так давно не ездила на лыжах, что, встав на лыжню. забыла обо всём на свете и наслаждалась процессом. Они катались часа три, пока совсем не стемнело. Джинни показала Драко свои проложенные дорожки и лыжни. Они вместе даже покатались через озеро на другую сторону, куда тянулась лыжня и где она петляла между деревьями. В своё удовольствие повалялись в снегу и практически весь день провели вдвоём. Рон тоже где-то пропадал в Лондоне, как и Чарли. Джорджу и Фреду тоже не приходилось скучать, они катались на санях и им явно было хорошо вместе. Под вечер они опять пошли кататься на лыжах. Вроде и трасса была совсем лёгкой, но почему-то Джинни несколько раз упала. – Ты, наверное, устала, – сказал ей Малфой, когда она свалилась в очередной раз. – Ага, назад я пешком пойду, – сказала Джинни, сидя на снегу и снимая с ног лыжи. Драко тоже снял лыжи и сел рядом с ней. Джинни легла на снег. – Полежи со мной, – предложила она ему. Драко наклонился и поцеловал её. Джинни придержала его за голову, когда он хотел подняться. Драко обнял её двумя руками, и они продолжили целоваться. Малфой оказался сверху, но девушку это сейчас нисколечко не смущало, а наоборот, было приятно. – Пойдём домой. Я не хочу, чтобы ты замёрзла, – сказал он, оторвавшись от её губ. – Пойдём, – согласилась Джинни. Пока добирались до Норы, много разговаривали и смеялись. Было невероятно легко и свободно. – Хоть я была и маленькая, кататься умела. Родители и братья научили. Зимой мы всегда катались на лыжах или на санках, – обьяснила Джинни. Драко понимающе кивнул: – А меня поставил на лыжи дед Абраксас, я в детстве много времени проводил с ним. Фактически, он и занимался моим аристократическим воспитанием, пока был жив. Летом я учился держаться в седле, зимой мы катались на лыжах, он научил меня ходить на лыжах так, чтобы я никогда не заблудился в горах... – Ты очень любил деда? – спросила Джинни, вспомнив как-то сказанные им слова. Драко кивнул: – Моему дедушке не было и семидесяти лет, когда он умер от драконьей оспы. А мне было двенадцать. Он не успел стать домоседом, незанятым домашним дедушкой-рассказчиком. Я очень многое не спросил у него... Но как-то свыкся с его смертью, смирился, как смиряются дети, а потом, уже после войны, я попал на один раут, где было много стариков. Его ровесников. Людей, родившихся с ним в один год или чуть моложе. Они ходили, что-то обсуждали, ворчали, бранились, но были живы. И тогда я ощутил, что все эти годы у меня мог бы быть дед. Он бы даже брюзжал и сердился. Но был бы. И мне стало больно, – Драко вздохнул. – Дед и отец научили меня всему: от умения завязывать галстук двадцатью способами и езды верхом до бешеной гордости и ответственности за то, что я – Малфой. Мне дали подобающее воспитание, приучили быть стойким, мужественным и рассчётливым. Я никогда не смогу солгать своим родным, никогда не смогу предать свою семью или струсить, когда речь будет идти о её интересах, что бы ни делала со мной жизнь. Иногда я чувствую, что мне совсем не хочется быть Малфоем, а хочется просто чаю, и вообще, что-то со мной не так, какой из меня Малфой, я ведь люблю всё делать своими руками, люблю людей, а Малфои людей не сильно любят, не только магглов... Зато у тебя классные родители – о таких тоже можно рассказывать внукам. – Да, моим можно и внуков доверить, они слепят из ребёнка нечто эдакое, необыкновенное, и будут уверены, что ребёнок такой и должен быть – необыкновенный, в бандане или с индейским пером, хотя все вокруг в маггловских кепках. Необыкновенное для них – норма. Странно, почему многие родители не осознают того, насколько мы на них будем похожи? Почему они не думают об этом, почему не становятся лучше, интереснее, загадочнее? Драко внезапно подумал, что так оно и есть, и если бы не способность семейства Уизли видеть во всех, включая даже магглов, прежде всего хорошее, если бы не их отзывчивость и желание помогать обездоленным, Джинни бы не протянула ему руку дружбы тогда в школе и не открыла бы ему своё сердце. Очень гостеприимным оказался её дом, приятными её внешне простоватые папа и мама, вполне славными почти все её братья, а сама она – такой домашней и милой, что он не смел и мечтать. Они вошли в дом вместе, в полном лыжном снаряжении, с налипшим на ботинки снегом. Их лица раскраснелись от холодного и свежего воздуха, на котором они сегодня рассекали с высоких холмов. Оба счастливо смеялись. Хороший парень, думал Артур Уизли, глядя на них. На удивление неприхотливый, честный, трудолюбивый. Почему вообще один из самых состоятельных наследников магической Британии решил обратить внимание на простую девушку с кучей братьев, за которой не дадут достойное его приданое, у которой нет никаких связей в высшем обществе? Артур Уизли давно понял, что Драко это не нужно, драккл знает, что вообще ему нужно, кроме Джинни, этому богатому молодому человеку с прозрачным красивым лицом, родившемуся словно в Лапландии, – сероглазому, светловолосому, бледнокожему, мальчику-Белоснежке, который только подтвердил первоначальное впечатление о себе... Артур ощутил, что понимает, что именно в нём привлекает Джинни. Не статус. Не деньги. А точёные черты, осанка, взгляд – как на старинных фотографиях. Дорогой классический пиджак из егерского твида с роговыми пуговицами. Часы-луковица в кармане жилета. Шляпа-трилби. Драко мог бы появиться из-под маховика времени: обычный парень из 1950-го или 1890-го. Знаковое облачение влиятельного и образованного человека он носит безо всякой иронии. Не высмеивает остаточные элементы моды двадцатого века и повадки закрытой касты выпускников Слизерина. Он просто их наследник в лучшие времена – белый, гордый, умный – и не пытается притворяться, будто это не так. Лёгкий ветер с реки развевал его чуб, выглядывавший из-под лыжной шапки. – Пожалуйста, сэр, могу я просить у вас официального разрешения снова общаться и находиться в отношениях с вашей дочерью? – внезапно спросил, подойдя к нему, Драко. – Должен сказать, что у меня самые серьёзные намерения. Глава семейства Уизли строго уставился на него. Джинни невольно задержала дыхание, ожидая вердикта. – Если вы, молодой человек, пообещаете беречь мою дочь и хранить ей верность, то я не против, – вдруг, подражая его этикетному тону, ответил Артур с улыбкой. – Разумеется, разрешаю, юный лорд Малфой. И потрепал волосы цвета льна так, как привык трепать рыжие. Так Джинни вернулась назад в его квартиру. Все её вещи так и оставались там, потому что Драко не нашёл в себе сил отправить их назад. Кроме того, девушку встретила приятная неожиданность, ведь она даже не знала, что кое-кто четырёхлапый поселился у Малфоя. Джинни даже в ладоши хлопнула и засмеялась, когда из одной из комнат появился рыжий жмыр – гладкий, упитанный. Подняв торчком хвост, мяукнул еле слышно, а потом радостно побежал навстречу Малфою. Он соскучился. Приблизившись, Боб осмотрел Джинни и принялся доверчиво тереться о ноги пришелицы. – Рыжий рыжую понимает, – усмехнулся парень, входя в комнату. – Прости, я не успел прибраться. – Ничего, – ответила Джинни. Она снова начала ходить на работу из его квартиры, Драко встречал и провожал её. Жизнь стала прежней. Как говорится, «дом – работа, работа – дом»... Но разве это плохо? А ещё Джинни начала носить то самое кольцо, не снимая его ни на секунду. Как-то в перерыв на ланч Драко зашёл за Джинни в редакцию и повёл в «Hibiscus» – очень симпатичный французский ресторан. Он не был сторонником авангардной кухни, как и фастфуда. Ознакомившись с меню, Малфой заказал им террин из лобстера, хрустящую свинину с бобами и чоризо, а также миндальное парфе с абрикосовым сорбетом. Он любил хорошо поесть. – Фред в тебе души не чает, – сказала Джинни, попивая кофе. – Всё спрашивает, когда ты придёшь. – Это он временно, – благодушно отозвался Малфой. – Вот вернётся к нему память, вспомнит, что я – слизеринский хорёк... – Не надо так говорить, – нахмурилась девушка. – Ничего такого не будет. Джордж тебе невыразимо благодарен и говорит о тебе только хорошее. Перси и Чарли значительно поменяли отношение к тебе. – Ты ещё скажи, что Рон поменял, – засмеялся Драко. – Пока нет..., – вздохнула Джинни. – Не совсем... Но его очень потряс твой поступок. И мама запретила ему высказываться о тебе дурно. Ты не думай, Рон не плохой, он просто... – Просто всю жизнь в тени святого Поттера, и это влияет на его мировосприятие, – закончил за неё Драко. Джинни кивнула, вынужденная согласиться: – У него только чёрное и белое... Но он поймёт... Если бы не ты, его бы убили тогда в Мэноре. Драко отмахнулся. – Он всегда будет считать, что меня надо упечь туда, где я не смогу больше вредить вашей семье. А твоя мама – молодец, – улыбнулся он. – О, она связала тебе свитер, который должен тебе подойти. И постоянно говорит о том, что ты худенький и что я совершенно не слежу за твоим питанием. «Мужчина, занимающийся умственным трудом, не должен питаться всухомятку» – вот её слова. – Свитер – это нешуточно, – протянул Малфой с напускной важностью. Хотя это и вправду был существенный акт признания со стороны семейства. Джинни захихикала. – Вообще-то ты мог бы сделать ещё кое-что для моих братьев, что окончательно перетянет их на твою сторону. – Что именно? Отрастить ухо Джорджу? – серьёзно отозвался Драко. – Я порой над этим думаю. Если найду в библиотеке Мэнора решение, то непременно это сделаю. – Да нет, не настолько глобально. Речь идёт о Луне Лавгуд. – Луне? – Да. Насколько я понимаю, Луна – чуть ли не единственная, кто нравится Рону больше, чем Гермиона, ещё со школы. Он по ней тайно вздыхает и всё время о ней говорит, но нигде с ней не может встретиться. Она же в обычные места не ходит. Рон не видел её почти что с самой битвы. А поскольку Лавгуды – семья чистокровная и с твоей, несмотря на события прошлого, в ладах, то не мог бы ты пригласить как-нибудь Луну или даже Луну с Ксенофилиусом к нам в гости, чтобы Рональд мог с ней побеседовать? – Джинни даже чуток покраснела. – Если твой отец не против компании мистера Лавгуда и его теорий, то я вполне смогу это устроить, – последовала фирменная хитрая усмешка Малфоев. На выходные, при посредничестве Драко, Артур Уизли в качестве жеста гостеприимства пригласил Ксенофилиуса Лавгуда с дочерью на зимний пикник в живописный сосновый бор неподалёку от Норы. Из длинных дров братья Уизли наскоро сложили большой костёр, а затем, с помощью хитросплетений бытовой магии и магии стихий, Драко сделал так, что тепло от костра никуда не уходило, оставаясь в пределах обозначенной им территории и позволяя комфортно себя чувствовать, несмотря на мороз. Поводом для приглашения стало празднование в семейном кругу воссоединения с Фредом. Ксенофилиус с Артуром быстро нашли общую тему для разговоров, которая оказалась интересной и для Рона с Чарли. Это, конечно же, была криптозоология, а именно огромные кошачьи. Лавгуд обладал бесконечными познаниями в сфере историй о странных животных, которых не должно было быть в Великобритании, но они там были, чувствовали себя хорошо и преспокойно кушали овец, не смущаясь того, что отсутствуют в учебниках. Артур Уизли в ответ рассказал ему о большом коте, похожем на пуму, которого магглы неоднократно видели в окрестностях Эксмурского национального парка и который в восьмидесятых наделал шороху, истребляя скот, но так и не был пойман. – Даже морская пехота не смогла его выследить! И это явно был не чей-то сбежавший экзотический домашний питомец! – Разумеется, нет, мистер Уизли! Популяция крупных кошачьих издавна существует на нашем острове! Только закоренелые невежды и ретрограды могут это отрицать! – Лет десять назад с аналогичной большой кошкой столкнулись на Бодминском болоте в Корнуолле. Её тоже не поймали! Я об этом читал в маггловской газете, – торжествующе объявил Артур, довольный, что его увлечение прессой магглов оказалось кому-то интересным и нужным. – Их ещё видели в Суррее, Гэмпшире, а также в разных частях Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии... – Уэльс, да! – загорелся Лавгуд. – Там ещё в средние века рассказывали об огромной кошке Палуга! Триады острова Британия именуют её одной из бед! Несомненно, потому, что она тоже любила разнообразить свой рацион бараниной. – А ещё большущие коты упоминаются в старой ирландской сказке о Чёрном Воре! – оживился Чарли. – Магглы, правда, в них не верят... – Ну, они и в волшебство и твоих драконов не верят, на то они и магглы, – парировал Ксенофилиус. – Но вот почему магическое сообщество равнодушно к исследованию и охране редких видов, которые живут рядом с нами в дикой природе с седой древности? Это же постыдно! Невозможно отвергать тот факт, что на протяжении тысячелетий люди регулярно сталкивались с разными живыми существами, сведения о которых дошли до нас в устных повествованиях. Эти создания хорошо знакомы людям, просто пока что неведомы учёным. Стоит задуматься, откуда взялись в преданиях, сказках и легендах эти удивительные существа, ведь если их не могут поймать магглы, значит, они прячутся где? Правильно, в магической части Британии! – Вот с этим я согласен, – сказал Уизли-старший. – Про всех животных, которых открыла наша и маггловская наука, отлично знали местные жители, включая аборигенов далёких, малоисследованных земель, хотя им не всегда верили! – Именно так! И сегодня, как и прежде, слышатся рассказы о неклассифицированных животных. И по-прежнему слишком частым ответом на них являются глумление и оскорбления! – Лавгуд закатил глаза и безутешно вздохнул. – Весь опыт прошедших полутора веков вопиет о том, что подобная позиция – ретроградная сама по себе, ибо она идёт против самой природы, да уж и против науки, – в наши дни может стать роковой для последних редчайших видов Земли! Нам уже не отмерена роскошь столетий, которыми располагали прежние искатели. Планета стала иной! Если не принять срочных мер к розыску и охране ряда малочисленных видов, таких, как морщерогие кизляки, они исчезнут до своего «официального» признания... Артур кивнул: – Грустно это признавать, но магглы слишком разгулялись со своим техническим прогрессом, который уничтожит уникальные виды животных, птиц, рыб и насекомых. А их и так слишком мало... – Их надо спасать, – твёрдо заявил обретший поддержку соседа Ксенофилиус. – В их спасении криптозоология и видит, кроме расширения горизонтов естествознания, конечный смысл своего существования!.. Чем закончился этот диспут, Джинни не услышала, потому что подошла к молодёжной части компании. Билл перебирал струны гитары, Джордж вместе с Флёр, Драко, Перси и молчаливым виновником торжества Фредом сидели рядом на брёвнах. Луна, стоявшая рядом, улыбнулась ей: – Такая хорошая аура в вашей усадьбе, уютно и спокойно. Она была в полушубке, в ушах серьги – собственно, даже не серьги, а бирюзовые бусины на серебряных цепочках, такие раньше носили хиппи. – Это потому, что брат вернулся к нам, он жив, и теперь мы все и дальше будем вместе. Его Драко нашёл. Мы до этого жили в полной скорби, в печали и вообще не знали, как справиться с горем потери... Она смотрела на огонь костра, который начал едва заметно слабеть. Встав и подойдя к поленнице, Малфой подбросил дров, после чего непринуждённым щелчком пальцев заставил пламя гореть ярче. Как её сердце. Джинни проводила его взглядом. – Твой Драко очень славный и очень тебя любит. В голосе Лавгуд сквозила та её всегдашняя убеждённость, которая создавала впечатление, что она даже не догадывается, а знает о человеке что-то очень личное и видит намного больше, чем остальные. Джинни взглянула на неё благодарно: – Правда?! Луна, ты меня... не осуждаешь за него? – Нет! Ты же знаешь, Драко меня спас, – откликнулась Луна. – Он приносил мне в темницу еду и болеутоляющее, тайком приказывал эльфам ухаживать за мной. Если бы не Драко и лорд Люциус, я бы там не выжила. За неделю бы сломалась. – Люциус??? – изумилась Джинни. – Люциус, – грустно кивнула Луна. – Как-то раз ко мне в камеру явился Рабастан Лестрейндж. Он был пьяный и ударил мистера Олливандера, а потом меня. Я не знаю, что бы он сделал дальше, но тут появился Люциус Малфой. Он нещадно избил Рабастана, назвал тварью, выродком, и запретил ему под страхом смерти поднимать руку на чистокровных волшебников в его доме. Лорд Люциус – добрый и порядочный. Если он где-то и оступился, то просто потому, что хотел спасти родных, как и мой папа. Джинни вспомнила, что именно Рон, питая симпатию к Луне, уговорил Гарри и Гермиону не свидетельствовать против Ксенофилиуса, хотя тот от отчаяния, пытаясь вызволить единственную дочь, пробовал сдать их Пожирателям. А что бы на его месте сделал их отец? На что бы он пошёл? Может, и Люциус вовсе не является чудовищем? – Я безумно рада тому, что Джордж ожил. Мы все пришли в себя. Папа, мама, братья. И... я так боюсь спугнуть своё счастье.., – тихо призналась она. – Успокойся, ничего с твоим счастьем блондинистым не случится, – авторитетно, на правах подруги заявила Лавгуд. – Как здорово, что у Драко иммунитет к мозгошмыгам и никакие глупости ему в голову не придут! Джинни засмеялась: – Что есть, то есть. Но не всегда, порой и у него всякое бывает. А про моего брата ты тоже так скажешь? – Это про которого, про Рона? Я по вам всем невероятно соскучилась. Твой брат – очень милый и потрясающе симпатичный молодой человек, – невинным тоном произнесла Луна. – Возможно, мне показалось, но его как будто сильно обрадовал мой приход в гости. Он выглядит таким одиноким... У него что, совершенно никого нет? – Вообще-то, нет. Большие светлые смотрелки собеседницы даже чуток опечалились. – Да? Странно... Он такой стесняша и очаровашечка... У него такие красивые волосы и такие глазища, ух прямо дух захватывает от его взгляда! Я и подумать не могла... В мурлыкающем голосе Луны слышалось любопытство. Она мечтательно улыбнулась. Такой её настрой не мог не впечатлить. Джинни поняла, что не ошиблась и что ситуацию надо брать в свои руки: – Я думаю, ему очень, очень не хватает душевного тепла. Сейчас мама переключилась на Фреда и отчасти на Драко. Пойди, ...согрей его. Это будет ...нравственно. – Ты в этом уверена? – немного рассеянно произнесла Луна, глядя на Рона, разговаривающего с её отцом, оценивающим взором. – Да, конечно! Ему очень нужен близкий человек, чтобы разговаривал с ним, понимал его... и любил! Рон должен быть уверен, что рядом есть кто-то, кто не предаст. Глаза Луны вспыхнули особым блеском. Она твёрдым шагом двинулась вперёд, и через пять минут Джинни увидела, как она, разговаривая, заботливо отряхивает снег с плеча Рона, а потом решительно накрывает его руки своими ладонями. На её лице была написана нежность, не оставлявшая младшему из братьев Уизли никаких шансов на грусть в одиночестве. А тот явно был рад, что его взяла в плен неустрашимая дочь искателя криптидов, и не собирался оказывать сопротивление. Было ясно, что, возможно, вечер закончится их поцелуем и кто знает, будет ли именно Рон его инициатором.