Зимний поцелуй

После прибытия из Франции Драко немного встряхнулся. Слова отца чуточку приободрили его, вселили уверенность, пускай и слабую, что положение поправимо, что с семьёй Уизли можно как-то помириться и что он сможет общаться с Джинни, видеться с ней. С пониманием, что ему не придётся, не требуя ничего взамен, принести себя в жертву интересам семьи, вернулось и привычное твёрдое хладнокровие. Он вдруг почувствовал, что крепко стоит на земле, внутри него – сталь, а снаружи от бед укрывает стена. Его семья делала его сильнее. А он когда-нибудь станет силой для них. Но одиночество в пустой квартире время от времени накрывало его тихо и тревожно, побуждая гасить тоску бренди или огневиски. И тогда в голову лезло всякое разное, в том числе и вопрос, темна ли его душа. Вспоминались собственные поступки, оброненные, а то и прямо сказанные слова других. В воскресенье, когда выдался день без метели, Драко отправился в Лютный переулок. Сначала он не без пользы осмотрел лавку древностей, потом направился в «Боргин и Беркс», где его ждало несколько заказов, и ещё кое-что надо было прикупить из их постоянного ассортимента. Заказанные антикварные предметы, как вот старинная чаша с Мальты, должны были отправиться в Мэнор, а вот ряд ингредиентов из Рима, Тосканы, с Сардинии и Корсики были нужны самому Драко, который изучал состав красок древних мастеров до эпохи Возрождения. Рисование было ещё одним его спасением от самокопания. Не в меру услужливые мистер Боргин и мистер Боргин-младший, увидав, что к ним пришёл лично представитель древнего и знатного колдовского рода, забегали изо всех сил, принося пакеты и перебирая бутылочки с коробочками. В самой лавке ничего не менялось: всё те же витрины для товаров, всё та же широкая деревянная стойка, до сих пор блестящая лаком. Под потолком висели витиеватые, тяжёлые старомодные люстры. Драко не успевал сверять покупки и расписываться в получении. Он скрипел пером по пергаменту, прерываясь на листание своего блокнота, когда его плечо накрыла огромная пятерня, скорее, лапа: – Кого я вижу! Молодой Малфой! Тот, кто стоял за ним в лавочке и прогремел этой фразой, был раза в два выше и раз в пять шире, чем обычный человек. Копна длинных чёрных волос спадала ему на плечи, а ниже носа картошкой начиналась такая же чёрная густая и косматая бородища, накрывавшая грудь. Но большие глаза его глядели тепло и приветливо. – Мистер Хагрид, сэр, – почтительно кивнул Драко, – как поживаете? На лице Рубеуса Хагрида расплылась ехидная улыбка: – Энто что ж такое стряслось страшное? Никак здоровый камень с неба свалился в пучины вод Ллира или где-то адданк издох, если молодой Малфой именует меня сэром?! Драко покраснел до ушей. – Мне очень прискорбно, мистер Хагрид, сэр, в детстве я вёл себя совершенно неподобающе по отношению к Вам... Лапища хлопнула его по плечу и взлохматила ему волосы. – Да ладно, прекрати, ты был обычным славным мальчуганом. Зови меня просто Хагрид, как все. Мне так привычней. Драко смущённо кивнул. Наконец Боргин-сын принёс всё то, что хотел Малфой. Хагрид, в свою очередь, купил какие-то многочисленные подозрительного вида снадобья, одно из которых, оглянувшись, дали ему из-под прилавка. Все они были весьма дорогими. Некоторое время заняло распихивание их по карманам безразмерной куртки и по отсекам видавшего виды рюкзака. Они вышли из магазина и пошли по переулку. – Вот и справились, скупились. Как ты сам-то? – осведомился бородач. – Как все, – горько ответил парень. Почему-то ему показалось неуместным напускать при Хагриде на себя успешную невозмутимость. – Так себе. Хожу на работу. В Министерство... – Ты молодец, – прогудел Хагрид, – всегда был парнем толковитым, понятливым, я рад за тебя!.. Удивительно, но он говорил искренне. – А батя твой как? Чем занимается? – Учитывая более чем сложные взаимоотношения Хагрида и Люциуса, в этом вопросе можно было заподозрить подвох, но доброжелательный тон великана свидетельствовал об обратном. – В порядке он, во Франции пока, виноделием теперь увлёкся и сыроварением, – ответил Драко. Хагрид аж округлил рот, помотал головой из стороны в сторону и щёлкнул языком, выражая крайнее одобрение. Они шли и просто разговаривали обо всём: о том, кто куда попал после школы, что сталось с профессорами, что нового в Лондоне. С грустью вспомнили нескольких погибших. Спрашивать про Снейпа Драко не решился. В воздухе проносились мелкие снежинки. – Говорят, ты снова встречаешься с малóй Уизли, как в школьные времена? Застигнутый любопытством старого знакомого врасплох, Драко не ответил, промолчал. – Повздорили? – сочувственно спросил Хагрид. – Не грусти, непременно помиритесь, вы же друг друга сызмальства любите... – То есть... Вы знали? Всё это время знали и не сдали нас? – Разумеется, знал, – с напускной ироничной строгостью ответил профессор обращения с магическими существами. – В лесу и парке от меня ничегошеньки не укроется. Ежели надо, и деревья расскажут. Драко был ошеломлён. Выходит, кто-то ведал и берёг их с Джинни детскую тайну. Дремучий и неотёсанный с виду исполин-лесник, о котором он в детстве думал плохо, оказался чутким и отзывчивым и не проговорился даже шрамоголовому... Внезапно в огромной топорщащейся куртке Хагрида нечто зашевелилось и мяукнуло. – О, хочешь жмырёнка? – оживился лесничий. – Я его в Косом переулке подобрал, явно бездомный. А у меня на них энта... аллергия... Из-за пазухи великана высунулась милейшая рыжая мордочка с острыми ушками и усиками, больше всего напоминавшая маггловского котёнка мейн-куна. Как и мейн-куны, жмыры порой вырастали до приличных размеров, а в их мордочке с возрастом так же проявлялось нечто львиное, что дополнялось кисточкой на хвосте. Драко заулыбался до ушей. У него никогда не было усатого мышелова. Сперва он был мал, потом угодил в школу, где было не до того. – А можно...? – спросил он по-детски. – Ну конечно, можно. Держи. На здоровенной ладони жмырятко поместилось всё. Драко взял его на руки, поглядел в зелёные глаза и ощутил прилив нежности. – Будешь у меня жить? – спросил он у рыжего малыша. Тот заурчал. – Они по-людски понимают-то. Ты зайди в маггловский зоомагазин, купи ему кошачьего корму, – посоветовал Хагрид, – лоточек, когтеточку, игрушки всякие. Ишшо у них домики для кошаков есть. Проглистогонь его да от блох помажь. Драко гладил своё новое приобретение между ушек и с интересом слушал наставления бывшего преподавателя по уходу за зверем. Многого про жмыров и вообще про кошачьих он даже не подозревал, поймав себя на том, что ему нравится неторопливый и невысокомерный тон Хагрида, то, как подробно всё обьясняется и излагается. И тогда отважился: – Можно спросить? Хагрид, а почему Вы считаете меня... хорошим? Ведь я... из-за меня у Вас было столько неприятностей? Хагрид почесал лоб. – Как те сказать? Альбус и Северус уверяли меня, что ты добрый мальчик. Очевидно, у них были на то причины, ты же знаешь, что Северус просто так бы ничего не заявил. Но я больше доверяю своей собственной чуйке, той самой, которая мне говорит, кто в Запретном Лесу опасен, а кто нет. И людей я чую точно так же, нюхом. Так вот ты – добрый, хоть и шебутной, задиристый. В тебе зла и подлости отродясь не было. Злым у тебя на курсе был другой малец, тот темнокожий, у которого мамка семь мужей схоронила. Он был тихий, правильный, никого не трогал и вроде как просто себе на уме, но злом от него так и веяло... – Блейз Забини, – глухо промолвил Драко, – его... больше нет. Хагрид бросил на него быстрый взгляд, и Драко мог бы поклясться, что лесничий считал с его лица больше, чем можно было представить. – А что до всего остального, – продолжил бородач, – то многие считали плохим меня. И мне случалось делать разные поступки, часто ...очень разные... включительно с теми, что шли вразрез с правилами и могли кому-то не ндравиться. Я многое нарушал и порой переступал через все возможные запреты. Может, кому и я плохой. Поэтому если тебе кто что такое ...про тебя... скажет, не верь. Просто не верь. Не бери в голову. Драко вздохнул. Ему очень хотелось верить во все эти слова, сказанные прямым человеком, никогда не имевшим причин его расхваливать или заискивать перед ним. Тем временем они дошли до парковочного пятачка на берегу Темзы. Хагрид выкатил свой мопед. – Рубеус, – сказал Драко, – а можно я Вам отцовского сыру пришлю? Из Франции. – Сыр – энто хорошо, благодарен буду, – усмехнулся громадный лесничий. – Но ты лучше сам приезжай ко мне погостить. Вместе с малюткой Уизли, как помиритесь. И ребят со Слизерина бери. Почаёвничаем, вишнёвой наливочки хлебнём. Собачат своих покажу. Я с ваших курсов давно никого не видел. Всем не до меня, старого... э-эх! Расчувствовавшись, он обнял Драко за плечи и прижал боком к своей необьятной груди, осторожно, чтобы не помять: – Бывай здоров, парень. – И вам того же, сэр, удачно доехать! – Словно старые приятели, они обменялись по-мужски крепким рукопожатием. Потом Хагрид закинул свой рюкзак за плечи, взгромоздился на мопед и уверенно покатил по дороге. Как только он выедет на безлюдное шоссе, то сможет просто взмыть в воздух и понестись по направлению к Хогвартсу. Драко на удивление был невероятно рад его повидать. Человек из прошлого, который давно его знал, причём не с лучшей стороны, не таил на Драко обиды и не держал зла, более того, видел в нём хорошее. Малфою сделалось жаль, что в школе он не принадлежал к тем, кто дружил с диковатым, но интересным, многознающим лесничим, который оказался очень добросердечным и душевным. Лес ведь тоже не может быть злым и намеренно делать зло человеку, он просто живёт своей жизнью. К тому же, полувеликан Хагрид явно был сведущ в чём-то, что выходило за пределы его преподавательской компетенции. Может, и вправду он зрел людей насквозь. Жмырёнок заёрзал за воротом. – Ну что, Боб, – сказал Драко, подхватив сумку, – пошли домой. По дороге в магазин заглянем. Будет у меня ещё кое-кто рыжий в квартире.