Зимний поцелуй

Люциус Малфой соскучился по своей семье. Драко видел, что поцелуй его родителей чуть-чуть затянулся и был отнюдь не дежурным. Самого его отец горячо обнял. С той страшной ночи битвы, когда он понял, что Драко искренне привязан к нему, Люциус перестал стесняться своих чувств к сыну. Здесь, во французском поместье, Драко чувствовал себя уютно. Словно его сердце не кровоточило от боли, словно он не потерял самого близкого человека и не остался один на один с самим собой, никому больше ненужным. Большинство его неурядиц и горестей словно на время отступили, оставшись там, за проливом. Они сидели все вместе, как в старое доброе время в Мэноре, когда они собирались у камина для чаепития, чтения и длинных, длинных разговоров. Отец плеснул ему и себе вина, матери почему-то не налил. Драко подумал, что таким образом отец выделил его как мужчину, равного себе. Терпкий вкус с нотками чёрной смородины и ежевики приятно распространился по языку. И после первого бокала Люциус поинтересовался, как идут дела. – Всё хорошо, отец. Я работаю в министерстве и вроде бы на неплохом счету. Мне поручают ответственные дела. Вопрос о моём повышении пока не стоит, но я приложу все усилия. Если хорошо себя зарекомендую, то попаду на зарубежную стажировку. Мэнор наконец-то начал приносить доход. Арендаторы – и магглы, и волшебники – исправно платят арендную плату. Цены на фармацевтическое сырьё немного синизились, поэтому сейчас продолжаются закупки. Акции, которые ты посоветовал, пока растут... Люциус с удовлетворением кивнул. Мальчик вникает во взрослые дела и успешно справляется с ними. Он вырос и ревностно блюдёт честь семьи, понимая, что это такое. – Я дам тебе дополнительные распоряжения по инвестициям, – глаза Малфоя-старшего на миг закрылись. – А ты их исполнишь. – Да, сэр, – почтительно ответил Драко, как подобает примерному сыну. Доверие отца в финансовых сделках значило для него много. Он ощущал, что теперь взрослый и вполне может сражаться за благополучие семьи на равных, стоя плечом к плечу со старшими. – А что у тебя с личной жизнью? – неожиданно спросил Люциус с лукавой улыбкой, снова наполняя бокалы. – С кем-то общаешься? Драко замялся. Но за него отозвалась мать: – Люциус, у нашего сына есть девушка, и он живёт с ней на квартире в Лондоне. – Жил..., – тихо поправил Драко. Люциус оживился: – И кто же она, могу я узнать, а, сын? Под его испытывающим взором Драко почувствовал себя одним из тех редких экспонатов и древних артефактов, которые Малфой-старший любил собирать в свою коллекцию. Драко весь сжался, но потом взглянул отцу в глаза и честно ответил: – Джиневра Уизли. Наступило неловкое молчание. Драко ожидал вспышки гнева, но брови Люциуса просто удивлённо приподнялись вверх. Он немного помолчал, и потом, покачав головой и тяжело вздохнув, наконец заговорил: – Вот как. Вообще-то мы полагали, что ты найдёшь себе спутницу жизни среди семей нашего круга, например, из девушек Гринграсс... – Этих вздорных жадных дур? – встрепенулся Драко. Он был на грани дерзости отцу, чего себе, в силу воспитания, обычно никогда не позволял. Но Малфой-старший только хмыкнул. – Может быть, ты и прав в отношении них, тебе виднее, – сказал он, заметив, что жена не одёргивает Драко, следовательно, в его словах была истина. – Их и вправду больше интересует не личность нашего сына, а его платёжеспособность, – лаконично объяснила Нарцисса. – Их запросы весьма немалы. Люциус нахмурился. – А как тебе молодая Уизли? Я так понимаю, ты с ней уже пообщалась... Нарцисса отреагировала чуть печальной усмешкой: – О да. Она – дочь своего отца и сестра своих братьев. Боюсь, что её политические взгляды такие же, как у них. – А в остальном? – Ну, она совсем бедна, но это нестрашно, кто-то из родных её матери может оставить ей наследство или дать приданое. В то же время она недурна собой, мила и получила весьма неплохое воспитание, насколько я могу судить. Преподаватель этикета ей не понадобится. Училась она тоже хорошо, была одной из лучших учениц и подавала надежды. Я немного навела справки. Джиневра Уизли как маг не уступает расхваленной Грейнджер. Зато её характеризуют как более рассудительную, спокойную и уравновешенную. Она крепкая и здоровая. Её род плодовит. В нём не случалось сквибов. И самое главное, в отличие от Грейнджер, она чистокровна. По лицу Люциуса пробежала тень. Он бы не хотел видеть Грейнджер своей невесткой. – А как насчёт ...пятен на нашей репутации? Нарцисса снова мягко улыбнулась. – Вот за это можно не беспокоиться. Девочке совершенно нет до них дела, как и до доходов нашего сына. Она отчаянно любит нашего Драко, защищает его от всех и, подозреваю, любила бы, даже если он был бы нищим и безродным. В конце концов, наш сын – твоя точная копия, а я тебя полюбила не за титул и не за состояние. От Драко не ускользнул тот нежный взгляд, которым Люциус в ответ одарил жену. Сам он немного покраснел. Его не очень напугал тот прагматичный тон, а котором мать говорила о Джинни. В высшем обществе часто практиковали браки по расчёту, которые утверждались между родителями, и достоинства невест обсуждались при этом весьма и весьма приземлённо. Этот крайне щекотливый и мелочный, но необходимый для полноты родительской картины разговор и должен был так вестись. Страшило Драко другое. Предчувствие, что сейчас отец скажет категоричное «Нет» и запретит ему даже думать о Джинни, велев искать суженую только в кругу богатых снобов. Отечественных или заграничных. Но Люциус Малфой не был бы собой, если бы был предсказуемым. Пару минут он сидел молча, взвешивая услышанное, затем расхохотался: – Нарцисса, ты не думаешь, что мы должны больше доверять нашему мальчику? Встав с кресла, Люциус одобрительно похлопал робеющего Драко по плечу: – Сын, ты возмужал и стал настоящим мужчиной, самостоятельным и умным, таким, каким я хотел бы видеть тебя. И действуешь порой очень разумно. При других обстоятельствах ты бы ни за что не получил моего согласия на брак с предательницей крови. Однако в нынешней ситуации мы обязаны думать о нашем будущем и нашем положении. Когда-то давно в Бретани Арманд Малфой узнал о странном сне, который увидела наложница нормандского герцога и понял, что через ребёнка от этой связи осуществится пророчество Мерлина и именно он будет править всей Англией. Поэтому он присоединился к Вильгельму Бастарду и поддержал его всеми силами. С тех пор Малфои всегда становились на сторону того, кому предназначалась победа. А если порой ошибались, то исправляли эту ошибку. Состоявшаяся война существенно изменила политикум. Чтобы войти в новую элиту, нам нужно породниться с победителями. И семейство болтуна Артура – далеко не самый худший вариант. Оно столь же старо, как и наш род, чистокровно и близко к нынешней власти. Что скажешь, Цисси? Драко растерянно переводил взгляд на отца, на мать, снова на отца. Он даже не рассчитывал, что отец внезапно встанет на его сторону, пусть хотя бы и увидев в этом некую выгоду для семьи. На родительский вопрос: «Как дела?» Драко вообще обычно отвечал: «Отлично», полагая, что что там у него на душе на самом деле, мало интересует родителей, не потому, что они его не любят, вовсе нет, просто люди так устроены: не вникать в тонкости и сложности внутренних перипетий и переживаний друг друга – своих проблем хватает. К тому же, благо их дома всегда могли поставить выше его личных чувств и стремлений. А тут отец говорил ему «Да», более того, счёл его выбор правильным. Вообще-то, Люциус был прежде всего опытным и умелым политиком, умевшим с пользой выходить из самых сложных положений. Не было ничего странного в том, что он всё рассматривает с точки зрения высших, семейных интересов. Но такой его подход, тем не менее, привёл Драко в замешательство. Нарцисса увидела, что сын волнуется, подошла и поправила прядь его платиновых волос, а потом нежно погладила по щеке. – Я тоже считаю, что наш сын, возможно, сделал правильный выбор, следуя своим чувствам. Нам надо его поддержать. Этот семейный ужин был и вправду тёплым, многое прояснив и избавив от главных опасений. Оказалось, что родители так или иначе на его стороне. «И всегда будут», – вдруг понял он. Даже если он ошибётся, оступится... они не перестанут любить его. Осознание этой простой истины наполнило силой. Казалось, можно даже расслабиться, слушая переговоры горящих поленьев за каминной решеткой и шум деревьев за окном. Но было и то, в чём следовало сознаться отцу прямо сейчас. То, что тяготило его всё время и не отпускало. – Есть одна вещь, которую вы должны знать, – проговорил Драко глухо. – Не всё так гладко. Я ходил к Уизли на ужин, и... Они против наших отношений... – Совсем против? – напряжённо осведомился отец. – Совсем. Они считают, что я не могу быть парой их дочери и сестре. Сейчас мы с Джинни не встречаемся. Нарцисса посмотрела на погрустневшего от этого признания отпрыска, совсем уже взрослого, а затем вдруг обняла его. – Не расстраивайся, – сказала она, погладив по голове, – всё обязательно наладится. Отец, привыкший всегда казаться философски невозмутимым и бесстрастным, тоже явно огорчился. В его взгляде отразилась чуткость, смешанная с тревогой за сына. Он легонько коснулся запястья Драко, дав понять, что тоже поддерживает его. Затем Люциус Малфой откинулся на спинку кресла и на пару минут устремил взгляд вглубь бокала в правой руке, полного кроваво-красного вина каберне. Так, словно это был магический шар. Но, должно быть, он и впрямь увидел нечто в пляшущих там отблесках свечей, потому как поднял глаза, черты его лица умиротворённо разгладились, и он изрёк: – Всё ещё впереди. Ты просто дашь им то, что для них будет намного дороже их принципов и убеждений. Et puis tout ira bien.