По ту сторону лагеря Ч.2.

Даффи

      Я недовольно топал в направлении вожатского домика вслед за Мисс Мяукинс — надзиратель и её охранник миньон — Кейти. Она сопровождала нас, видимо чтобы я совсем не подумал сбежать.       — Я возвращаюсь в Новый Орлеан!.. — запевал я следуя за ними. — Носить эту цепь и тюремный шар!..       Мисс Мяукинс оставляла за собой короткие единичные вздохи, пока слушала весь мой репертуар, но ничего не говорила в ответ. Из-за того, что я шёл позади, я не видел её мордочки, однако вполне себе мог представить какой она была недовольной и уставшей, ну какой она обычно и была. Ещё бы, столько следить за мелкими раздолбаями, вроде нас, плюсом были навалившиеся проблемы на лагерь, так тут ещё и я сбежал оттуда, откуда мне нельзя было сбегать. Однако я об этом знал и поэтому назло продолжал.       —… Там есть до-о-ом!.. — запел я с новой силой. — В Новом Орлеане!.. — я немного перешёл на блюзовый манер, завывая, словно Луис Армстронг. — Зовут его домом восходя-!.. — но в этот раз я не успел.       — Даффи… — не сдержавшись, сдержанно прервала меня вожатая. Та видно подумала обернуться, её голова слегка дёрнулась, но полностью не стала. — Ну уши вянут, прекрати пожалуйста…       Я сосредоточил свой взгляд на её спине, когда она отвернулась обратно, при этом равномерно продвигаясь дальше. Мы прошли какое-то время в тишине, пока я снова не заговорил.       — Ну вы же всё равно знали, что я сбегу из медпункта.       — К сожалению, я догадывалась об этом… — грузно выдохнула она. —… Скажи спасибо Кейти, что подсказала как тебя можно было найти, — однако я даже не посмотрел на неё.       Кейти вообще ни разу не бросила на меня ни взгляду, пока мы шли вместе. По крайней мере, я так и не заметил, чтобы та пыталась посмотреть в мою сторону, всё игнорировала. Не то избегала, не то просто думала о чём-то своём, а возможно всё вместе. Однако, честно, сложно такое понять, когда между нами до сих пор оставалось то, что было. Но всё же, что?.. Что это было сейчас? Для крутой мести это была какая-то слишком мелочная месть, да и не очень то месть… Что-то больше похожее на жест, как знак из прошлого, напоминание, мол: «Я тебя вижу» — так я это себе представлял: «Я знаю что ты сделал», «Я знаю кто ты такой», вот на что это было похоже.       Меня теперь видели все.       День приблизился к вечеру, а на улице собралось непривычно много скаутов. Складывалось ощущение, будто бы почти все в один момент решили повыходить наружу, они разговаривали друг с другом и проходили мимо. Конечно воздух на улице стоял тёплый, даже слишком особенно для вечера, но почему их было так много?.. До ужина оставался ещё примерно час, но даже в столовую обычно не собиралось так много народу, как сейчас. Те немногие скауты, которые видели меня до этого, мой героический побег из медпункта, теперь поменялись в своём взгляде. Они всё также смотрели на меня, но теперь с чувством досады и какого-то сожаления: «Всё-таки поймали…»       Складывалось ощущение, что меня вели не из-за того, что я бежал из медпункта — в принципе за всё. Впрочем, было за что… Они провожали взглядами бандита-революционера, показавшего, что борьба ещё возможна. Мало кто из них в жизни не пытался сотворить что-то подобное, и они смотрели на меня, как на того, у кого это получилось.       Или не очень… Меня же всё-таки поймали, а теперь вели, словно под ручку. Важен был сам жест, чтобы показать, что они могут делать в своей жизни всё, просто не хотят.       Я больше не сопротивлялся, не пытался удрать. Смирился? Нет, просто в этом больше не было необходимости. Да и глупо было бы снова убегать, даже как-то по-детски. Весь протест и так уже произошёл, смысл снова пакостить? Ну кто бы меня мог остановить? Кейти с её маленьким ростом? Хотя скорее Мисс Мяукинс с её быстрым бегом… Но даже так не было никакого смысла избегать своего наказания, а оно, я был уверен, будет.       Да и мне в любом случае надо было придти к вожатой, чтобы попроситься уехать из лагеря, так что потеря не была велика. Оправдываюсь?.. Возможно, но делать было нечего. Обидно лишь то, что я так по-глупому попался ей на глаза, причём не по своей воле… У них было своё небольшое детективное расследование, затянувшееся максимум на полчаса, всё для того, чтобы найти меня — дело было раскрыто меньше, чем за час. Мне бы так быстро раскрывать детективные дела… Хватило всего одной дурацкой наводки от Кейти, что я встречаюсь с Лин, и что, если я не в своём домике, то скорее всего у неё.       …       Я еле слышимо фыркнул, слегка нахмурившись, но даже не взглянул на фиолетовую крольчиху, идущую почти что под боком рядом со мной.       Нет, возможно в этом не было злого умысла… Вряд ли Кейти бы смогла пойти на подобное, даже если бы ей очень захотелось. Она просто знала, что я встречаюсь с Лин и вероятнее всего нахожусь у неё, тут даже ребёнок справится. Крольчиха теперь навсегда запомнила этот факт — я с Лин, но не с ней. Только не с ней. Вожатая злилась, что я пропал, ей нужно было помочь и пришлось дать наводку на моё местоположение. Всего лишь дурацкое совпадение, что Кейти знала как меня найти, вот так это выглядело.       Неприятно наверное было вновь связываться со мной, но что поделать, если носишься по всему лагерю вместе с вожатой — невольно захочется поскорее отделаться, а Кейти знала как. Вот и отделалась.       Теперь оставалось только само наказание.       Я провёл взглядом по вечерней округе лагеря, мои щёки невольно надулись, лопнули, и я выдохнул, продолжая вальяжно следовать за Мисс Мяукинс. На моей мордахе самовольно образовалась напыщенная улыбка, когда я вновь увидел монумент её спины и затем продолжил говорить вновь.       — Раз вы знали, что я сбегу, — лукаво начал я. — Почему тогда сейчас не отпустите? — я слегка склонил голову в бок, смотря на неё как бы исподтишка. Однако вожатая не одарила меня ответным взглядом и говорила достаточно невозмутимо.       — Тебе оставалось досидеть всего полчаса, — безмятежно продолжила она. — Подпишешь кое-какие бумаги и считай, что свободен…       Я невольно хмыкнул, саркастично дёрнув бровями, и мельком потупился в дорогу под ногами.       … Как-то иронично, что даже говорить не хочется.       — Чего, даже злиться не будете?.. — недоверчиво спросил я, неловко приподняв свой взгляд на силуэт её спины. Та выдержала недолгую паузу, пока откуда-то спереди не послышалось:       — А зачем? — естественно риторически спросила она. —… По тебе и так видно, что ты готов к выписке, раз умудрился ускользнуть оттуда.       Я слегка усмехнулся, невольно подтвердив сказанное:       — Ну да…       Вскоре нам уже показалось небольшое деревянное здание, отличное от привычных домиков — маленький штаб вожатых, хотя на самом деле скучная канцелярская. Я там бывал, но никакое другое слово не описывало это место так хорошо, как «бухгалтерская»; длинные полки с папками и кучей документов вдогонку, с самого открытия лагеря — история как никак. Мы подходили к нему, и я уже чувствовал в воздухе подступающий запах тёплой бумаги из принтера и чернил. Не хотелось бы там задерживаться, уж очень не хотелось… Ну серьёзно, кому было интересно возиться с такой кучей документов? Не было ничего хуже, чем километры исписанных бумаг и отчётов; офисов, школ и университетов.       — Единственное, я ещё раз скажу, чтобы ты так больше не делал… — продолжила вожатая, когда мы подошли ко входу и остановились. Розовая гепардиха наконец обернулась ко мне, слегка склонилась, как перед маленьким мальчиком и заботливо сказала. — И, пожалуйста, больше не теряйся в лесу, потому что мы за тебя глубоко переживаем.       Я недовольно улыбнулся, поджав губой и попытался изобразить смех.       — Ха-ха… — вышло очень не искренне, как я и хотел. Та устало, но по-своему издевательски улыбнулась, выпрямившись обратно.       — Смешно тебе?..       — Это саркастический смех, Мисс Мяукинс… — выдохнул я, оглядев вход перед собой.       Взгляд у гепардихи всё равно оставался довольным. Пусть ей не очень то разрешалось, но всё же не могла она упустить такой возможности. Поглумиться надо мной было уже делом принципа, я и сам это прекрасно осознавал. Мы оба понимали, что отношения у нас уже давно были особыми, что она могла позволить пустить подколки в мой адрес. Впрочем, я и не злился, причина действительно была отменная.       Поймать самого Даффи Джей Фокса в своих же злодеяниях — повод для гордости и торжества, ведь не каждый же день удаётся поймать хулигана в момент преступления. Хотя я и не очень то прятался, хотел бы, так целый день бы искали, в общем-то также, как и вчера в лесу. Я даже сам невольно разделял эту радость вместе с ними, моя поимка — событие, казалось, слишком публичное и значимое для всего лагеря. Но, если честно, то правда…       Я обернулся, однако скаутов меньше не становилось.       Почему было так много народу?       Солнце потихоньку смягчалось над нами, перетекало в более пастельные цвета. Лучи больше не жалили, как днём, хотя до сих пор оставалось жарко.       Раньше по вечерам можно было заметить разве что одиноких путников или небольшие группки скаутов — одним словом пустоту. Все обычно занимались в своих кружках или сидели в домиках вместо того, чтобы гулять по улице и радоваться простым летним дням. Такое, конечно, случалось, но сейчас их было непривычно много, а уж тем более для этого времени. Сколько сейчас?.. Пять?.. А ощущение, будто я пропустил объявление о каком-то празднике, на который меня, тем не менее, не позвали.       — Так много… — с выражением спокойного удивления проронил я. Вожатая сначала взглянула на меня, затем провела сосредоточенным взглядом по лагерю.       — Ты для них событие, Даффи, — она слегка ухмыльнулась, беззлобно, но в своей сути по-издевательски. — Все хотят на потеряшку посмотреть. Так что радуйся, что вообще вернулся.       — Нет… — я помотал головой, не сводя своего задумчивого взгляда со скаутов. — Я имею в виду, почему их так много?.. — искренне не понимая спросил я. Та лишь коротко хмыкнула и мимолётно ответила:       — Связи нет… — тихо сказала она и собралась заходить вовнутрь. — Скучно, вот и ходят…

***

      Внутри помещения, несмотря на всю официальность здания, царила какая-то своя раздолбайская атмосфера. Никого, кроме нас троих, здесь не было, однако детали выдавали всё: оставленная и почти пустая пачка сигарет, с парой фантиков от конфет внутри. Зачем — не знаю, но как видимо, кто-то из вожатых думал куда спрятать накопившийся мусор. Эта пачка лежала на столе, за который меня усадили. Я решил оглядеться ещё:       Огромный ксерокс, на который при всём желании можно было сесть задницей. Электрический чайник на подоконнике, из-за которого пахло тёплой пластмассой, а рядом торчали недоеденные печенюхи из полуоткрытой упаковки. Стены наискось перекрывались солнечным светом из окна. Висела парочка чахлых плакатов с агитационной программой нашего лагеря, на них было написано что-то вроде: «Старший брат молодому скауту» или «Будь примером для остальных». Я спустил свой взгляд немного ниже, на тумбочку, а там действительно оказался скан чьей-то черно-белой жопы. Причём голой.       Мне пришлось сдерживать еле приметную улыбку, глупо вжимая уголки губ в щёки. Как видимо, кто-то из вожатых всё-таки не сдержался от импульсивных мыслей… Кто-то также забыл его убрать. Лишь бы не было видно ануса, и желательно, чтобы эта задница была женской. Хотя вряд ли… Девушки просто так не показывают свой зад. Я вдруг задумался, что от слов «анус» и «задница» мне становилось ещё смешнее, а под тяжёлым давлением улыбка расплывалась ещё шире. Больше всего меня начинало чуть ли не разрывать от мысли о том каким именно образом кто-то до такого додумался, но я сдерживался.       Я!.. Пытался!.. Не!..       Однако всё моё веселье развеяла Мисс Мяукинс, когда села с обратной стороны стола. Она уложила передо мной справку о выписке и что-то ещё, какой-то лист. Эх, ну да… Мне пришлось резко вспомнить зачем меня сюда отвели и для чего я здесь. Обстановка не была располагающей к смеху, однако я всё равно не поддавался на подавляющую атмосферу внутри здания. Хотелось как-то ещё раз напоследок подчеркнуть, что это им пришлось меня искать, поэтому вид я принял малость вызывающий.       Я расслабился, слегка растёкся по стулу, разведя ноги в стороны. Напоследок я потёр нос, выдохнув былую радость, чтобы снять остатки прошедшей улыбки. Мой взгляд оставался безмятежным и с лёгкой насмешкой внутри, а вожатой оставалось только наблюдать. Она сидела напротив, приняв деловую позу, уложила свои локти на край стола и не сводила с меня глаз. Такой уставший, но до сих пор вразумительный взгляд, который, казалось, даже не замечал моих провокаций. Вожатая была относительно спокойной, почти не моргала, пока смотрела и просто мерно ждала, пока я возьму ручку и оставлю подпись. Она не торопилась, как будто ей было всё равно, просто понимала что мне нужно сделать для того, чтобы это закончилось.       — Ты скажи, зачем из медпункта сбежал?.. — с каким-то упрёком спросила она, но выказывала лишь абсолютное отсутствие любопытства. А что на это можно было ответить?.. Что на такое в принципе отвечают в таких ситуациях? Я не знаю, вот и неряшливо пожал плечами. Та лишь томно, почти беззвучно выдохнула на моё молчаливое заявление. — Знаешь ты всё… — Мисс Мяукинс склонилась над столом, щёлкнула ручкой и начала что-то записывать.       Шкряб-шкряб…       Часы на стене с изображением Микки Мауса равномерно щёлкали. Часовая стрелка была переделана под руки мышонка, и он крутил ими вокруг, отсчитывая секунды до моего выхода. Кейти сидела где-то в сторонке, прижав свои коленки друг к другу и всё так же не смотрела на нас. Тот стул, на котором она сидела, как видимо, было её давно излюбленным местом, в тени, там оно находилось. Там, до куда не доставал солнечный свет.       Я чувствовал, как за мной наблюдали будто со спины, следили за каждым моим действием. Этот мнимый взгляд, будто из прошлого, всё исходило оттуда, тот взгляд, которого на самом деле не было. Вместо этого данное напряжение витало в воздухе, оно не давало мне покоя. Без всяких сомнений Кейти было интересно встретиться со мной, и я знал об этом, а уж тем более интересно в свете последних событий. Как давно мы вообще виделись последний раз?.. Я уже и сам плохо помнил нашу последнюю встречу… По-моему она пыталась зарезать себя детскими ножницами для вырезания картона, только я не дал.       Кейти любила внимание, но только не здесь, не в этом помещении. Её давно пригретое место было самым неприметным, чтобы не попадаться на глаза вожатым во время их дел, так, чтобы совсем никто не заметил. В тени, всё оставалось там.       Я мельком посмотрел в её сторону, но вожатая поспешила меня отвлечь.       — Даффи Джей Фокс… — медленно протянула она на выдохе, ненадолго оторвавшись от стола и взглянула исподлобья. — Отец Джеймс Фокс, мать Катрин Фокс… — я мельком ухмыльнулся, попытавшись заглянуть в папку, в которой она что-то писала.       — Вы там досье моё пишете?.. — с чистым любопытством спросил я.       — Если бы… — в ответ та отстранённо помотала головой, уткнувшись обратно. — Если бы досье, будь уверен, оно бы не пополнилось добрыми делами…       — Ну вы же понимали, что мне захочется сбежать, — с лёгкой улыбкой сказал я, однако её ответ был неожиданным. Не отрываясь от бумаг она сказала мне:       — Хочешь верь, нет, я понимаю тебя…       Что? Правда?..       —… То есть никакого наказания не будет? — вкрадчиво спросил я, чуть ли не выпалив. Я знаю как это выглядело, но будьте уверены, я это сделал только из-за искреннего удивления, вовсе не для того, чтобы избежать его. Та немного погодя беззлобно ухмыльнулась.       — А думаешь стоит?.. — с некоторой насмешкой спросила она. Мисс Мяукинс резко опрокинула ручку на стол, взмыв лист бумаги перед собой и протянула его в сторону, где сидела крольчиха. — Кейти, милая, отнеси, пожалуйста, этот лист, директору…       Директору?.. Что это она собиралась со мной сделать?..       — Ну что вы, Мисс Мяукинс, не стоит меня так не любить, — слегка напрягся я, неловко подёргав вырез на белой футболке.       — Не бойся, тебя это не касается… — заверила она. К этому моменту Кейти подошла, даже не взглянув в мою сторону, забрала лист и прошла мимо, старательно избегая меня взглядом. Да я и сам не смотрел, но её старания невозможно было не заметить. В тот же момент я почувствовал, что даже как-то посмелел, мигом закостенел, держался твёрдо. Между нами проскользнул прохладный ветерок, как намёк на то, что мы всё знали и помнили обо всём.       Кейти ушла, так ни разу не сказав и слова в моём присутствии. Трения между нами не смогли остаться незамеченными; вожатая глазами проводила её до самой двери, пока её взгляд плавно не сплыл на меня. Там было написано всё; один вопрос и негодование: «Почему? Что у вас случилось?», но на которые не находилось никакого ответа. Вопрос, который, однако спрашивать почему-то неловко.       Когда ты правда кого-то не замечаешь и тебе в самом деле плевать — это одно, но когда ты так старательно делаешь вид, что кого-то не существует… Вся эта история на самом деле мне казалась уже знакомой, от того и глупой. Всё это я уже когда-то проходил вместе с Марси, когда совсем не признаёшь даже саму мысль о существовании друг друга, и приходится помнить обо всём только наедине. Глупо от того, что снова переживаёшь о том, что у тебя происходит раз за разом — лишь подмена актрис, и понимаешь, что ещё глупее о чём-то в принципе переживать, ибо ты проходил это уже сотни раз. В какой-то момент притираешься и уже потом становится совсем похер, когда осознаёшь, что не можешь переживать за все те отношения, которые у тебя когда-то были.       Как вдруг я почувствовал, что воздух из моих лёгких начинает выскальзывать сам по себе.       К хуям одиночество! К хуям друзей, подруг! Гордо заяви, что ты поимел её крошечную кроличью пизду! Шлюха, шлюха! Крольчиха — шлюшка! Пусть все знают все, это сделал Даффи Джей Ф-!..       Я слегка поперхнулся, прислонив кулак к своему рту, а затем с лёгкой улыбкой посмотрел на вожатую.       — Ну так что там с наказанием? — спокойно спросил я.       Та не сводила с меня глаз, пока не поменялась в своём взгляде и уже смотрела с большей снисходительностью, безразличием. Она будто бы задумалась, опомнилась почему привела меня сюда, а затем отстранилась.       —… А ты только этого и ждёшь?.. — достаточно холодно спросила она. — Думаешь тебя накажут и это что-то изменит?.. — на что мне оставалось только пожать плечами.       — Ну, нет, но… — не договорил я, как она продолжила.       —… Думаешь дело в том, что ты сбежал из медпункта? Думаешь мне на это не насрать?.. — вполне серьёзно спросила она, что я ненадолго обомлел. — Думаешь мне жаль медсестру? — я взглянул на неё, не ожидая такой реакции и слушал дальше. — Нифига мне её не жаль, никто не любит задерживаться в медпункте.       —… Тогда что? — слегка удивлённо спросил я, выказывая искреннее любопытство. Всё же было непривычно видеть, чтобы кто-то из вожатых так откровенно разговаривал со мной. Она, однако, спокойно продолжила.       — Я напереживалась за тебя ещё вчера, теперь у меня есть проблемы покруче…       Покруче?.. Что такого успело случиться за время моего отсутствия? Как видимо многое, раз я с каждой встречей узнавал что-то новое…       — Насколько… — неуверенно спросил я. — Круче?.. — та сначала никак не отреагировала, но понимала, что раз начала, то теперь нужно что-то сказать. Она слегка помотала головой, плавно прильнула к спинке стула, посмотрела в стол и тихонько выдохнула.       — Настолько, что тебе лучше не знать…       Я ещё недолго наблюдал за ней, пока мой взгляд не сплыл чуть ниже. Спустя секунду я заметил, как та сжимала свои лапки в кулачки и растирала о них подушечки больших пальцев. Она до сих пор водила взглядом по столу, напряжённо раздумывая об обстановке во всём лагере, но безрезультатно. Неужели это всё было из-за пропажи грузовика и связи? Как видимо да, иначе бы она так сильно не напрягалась, но всё и правда было настолько серьёзно?       Для нас, для всех скаутов, это было второй новостью, не самым главным событием, для меня тем более. Так, что-то, что можно обсудить на фоне, не задаваясь вопросами о последствиях. Участь переживать за такие вещи лежала на них, за вожатыми, иначе — катастрофа. По крайней мере, это была их работа, но что оставалось за нами? Мы не замечали ничего и проживали это лето так, как хотим, не без их помощи.       Я видел, её это волновало, Мисс Мяукинс сидела на нервах, пусть и не особо показывала этого, лишь для того, чтобы всё оставалось в видимом порядке. Её природный пофигизм был лишь прикрытием для того, чтобы не давать нам заметить той неразберихи, что творилась в администрации, что следила за нами. А мне в какой-то момент стало жутко неловко, что я ожидал от неё только самого худшего.       Даже как-то по простому жалко, учитывая, что я всегда воспринимал её больше, как какого-нибудь офицера в армии или надзирателем, проще говоря обычной шестёркой, ломающей кайф остальным. А она была… Обычной девушкой?.. Да, она была чуть постарше меня, почти что ровесница, если не учитывать нашу небольшую разницу в три года, но всё же в чём-то я её понимал.       Детство в пригороде Лос Анджелеса, учёба в колледже, подработка, чтобы хоть как-то продержаться летом на плаву, отправка в лагерь на должности вожатой. В целом всё проходило спокойно: свой домик с такой же другой вожатой, кормят три раза в день, безграничный кофе, природа, только устраивай иногда мероприятия и походы — в общем-то, вся работа. Она приросла к своему уютному гнёздышку и лагерю вокруг. Ей здесь нравилось, с этим сложно было спорить, она не хотела этого показывать, но всё же и здесь у неё были свои любимчики из скаутов. Может она и не любила поголовно всех, да и я вряд ли был в этом списке… Но всё же она не могла просто так оставить нас на произвол судьбы.       Она всегда старалась, как лучше.       Я всё-таки взглянул на неё, мой взгляд стал спокойным и расслабленным, и я безмятежно смотрел на неё, лишь мимолётно сказав:       — Извините.       Мисс Мяукинс наконец оторвалась от своих мыслей, с некоторой осторожностью посмотрела на меня, однако затем быстро заметила, что я не проявлял никакой опасности. Её красные глазки будто бы сверкнули, стали более спокойными. Она явно не ожидала от меня такой искренности. Я никогда не произносил своими губами что-то похожее на «прости» в её присутствии — никаких извинений.       Естественно мы часто бесили друг друга, как я её, так и она меня. Ей нельзя было этого показывать, всё оставалось где-то на уровне собственных недовольных мыслей, но сейчас я не видел, чтобы она смотрела на меня с тайным подозрением или презрением. Больше что-то похожее на лёгкое удивление, отчего та почти что забыла о нынешних проблемах.       Мисс Мяукинс не могла не заметить, что я сидел ровно, не уводил свой взгляд, не пытался над чем-то иронизировать, просто сидел и смотрел. Конечно, она сразу сказала, что ей незачем было злиться, что никакого суда надо мной не будет, но своё даже теоретическое наказание я бы не смог считать несправедливым. Она всегда действовала в духе «подставлю вторую щёку, если ударят первую», но скорее из необходимости. Никто из нас по-настоящему в это не верил лишь до этого определённого момента.       Та отстранилась от мыслей, ещё раз оценочно оглядела меня, спокойно и понимающе, не предпринимая никаких попыток к сопротивлению.       — Да ладно, Даффи… — негромко произнесла она, смиренно отмахнувшись лапкой. — Ты и так вчера настрадался, пока по лесу блуждал… — та всё-таки ненадолго задумалась, видимо что-то вспомнив, а затем тихо вздохнула. Она напряжённо улыбнулась и помотала головой. — И откуда у тебя столько крови было…       — Не знаю, не помню, — спокойно отговорился я. Она устало усмехнулась.       — Да я уже поняла, что не помнишь, мне просто самой интересно… — та вдумчиво засмотрелась на меня, и облокотилась о стол, подперев голову рукой. Спустя недолгую паузу она добавила. — Девушка у тебя, конечно, с характером…       Я слегка усмехнулся, когда речь вдруг зашла про Лин.       — Она к вам вчера подходила? — расслабленно спросил я. Та еле заметно улыбнулась, немного помотав головой, а затем снисходительно сказала:       — Нет, возле директора и своей вожатой целый день жужжала… — говорила она размеренно, будто бы мы были старыми приятелями. — А я как раз уже готовила поисковую группу, чтобы тебя начали искали… — на что я только радушно, но скромно хмыкнул носом.       Сложно поверить, что на самом деле кто-то был готов действительно помочь мне. Они не знали меня, но почему-то считали своим долгом спасти меня. Для них я оставался потеряшкой, просто парнем, которому они хотели искренне помочь, но даже не знали моих проблем. Тот моральный груз, который свалился на меня, безусловно был только моим, он не казался таким значимым для остального мира, но оставался важным мне. Им не было интересно ни кто я, что я сделал, чтобы пропасть, потому что геройство оставалось долгом, обязательным для их совести.       Получается и в этом геройстве был эгоизм?.. Глупо было бы так считать, потому что спасали они, в общем-то, меня… Но всё же, какие они после этого герои? Если всё, для чего они выслуживались — избежать угрызений совести.       Я представлял это, в сознании вырисовывалась шеренга, строй, все поголовно морально чистые: «На поиски ша-а-агом!.. Марш!»       Я ненадолго задумался, после чего спросил.       — А кто вообще хотел пойти искать меня?       Вожатая после этого вопроса выдохнула, приподняв глаза на потолок, попытавшись вспомнить всех, кто там находился.       — Хм… — призадумалась она. —… Почти что все ребята из нашего отряда… — и начала попутно загибать несколько пальцев, один вслед за другим. — Там были Памела, Марси…       Марси? Даже она? Хотя её активное участие в моей жизни уже не удивляло, как раньше. Мисс Мяукинс перечислила ещё некоторые имена, которые мне ничего не давали и продолжила.       — Даже из других отрядов подтягивались… — заключила она. Интересно было бы узнать кто ещё там находился, но их она, как видимо, не запомнила. Однако я уже понимал, что в скором у меня состоится длительный разговор с Марси, с кучей неловких пауз и «спасибо» вдобавок.       Почему она вообще так отчаянно пыталась вытащить меня из задницы?.. При условии, что я сам попадаю в такие ситуации. Неужели она пыталась что-то доказать мне или это был жест доброй воли? «Мы же друзья, а друзья помогают друг другу» — так бы она сказала мне. Однако всё же, если наше негласное соревнование «кто живёт круче» продолжалось, то она определённо занимала первое место.       Просто немного напрягало, что моя благодарность была скорее вынужденной, чем искренней.       — Кстати, Даффи, — невзначай сказала Мисс Мяукинс. Я приподнял взгляд на неё и лёгким кивком спросил. Та не смотрела на меня, сосредоточенно глядела в стол, а затем отстранённо спросила. — Что за история со слухами с тобой приключилась?       Я сначала было думал удивиться, что мои брови даже слегка подпрыгнули, но вид я принял невозмутимый. Чему тут удивляться? Неотъемлемая часть работы вожатых знать всё, что происходит у скаутов — их собственный мини-сериал с интенсивной драмой на глазах. Даже придумывать нечего, всё происходит само собой, следи, да и только, и естественно нужно пошушукаться между собой. Может это и было последним делом для Мисс Мяукинс, однако она точно не могла не знать о таких вещах, в особенности когда это было необходимостью.       Я глумливо ухмыльнулся ей, приподняв одну бровь выше и ещё больше растёкся по стулу. Выдержав недолгую паузу я спросил.       — Мисс Мяукинс, скажите, вы ведь всё знаете про нас, не так ли? — моя голова сама по себе склонилась немного в бок, пока я смотрел на неё. — Кто с кем как общается, кто кого любит, ненавидит… М-м-м? — моя голова перекатилась в другую сторону, однако гепардиху вовсе не задело моё заявление.       Ощущение было таким, будто я раскрыл чей-то злодейский план, хотя мне всё равно казалось логичным, что она обо всём прекрасно догадывалась. Я, конечно, не ожидал, что это застанет её врасплох, но думал хотя бы возымеет больший эффект. Та бездумно пожала плечами, взгляд, потупленный в стол, нисколько не смутился, даже сделался более отстранённым.       — Знаю… — равнодушно ответила она и после небольшой паузы заговорила вновь. —… Но когда ты пропал, все только и говорили, что про тебя пускали какие-то слухи, — она взглянула чуть выше, смотрела исподлобья, отчего её взгляд в этот момент почти пронзил меня. Та сдержанно спросила. — Это как-то связано с твоим исчезновением?       Мои щёки слегка надулись, лопнули, я выдохнул и мимолётно пожал плечами. Стараясь как можно более вразумительно я ответил:       — Не совсем, — и слегка помотал головой, однако та оказалась более настойчивой.       — Тогда что? — достаточно сухо, но, тем не менее, с любопытством спросила она.       … Слухи. Не хотелось мне снова мусолить эту тему, меня буквально начинало тошнить от упоминания одного этого слова. Что-то не позволяло мне раскрыться в полной мере, рассказать об этом не представлялось возможным. А почему?.. Я не знал что сказать ей в ответ, хотя понимал, что надо. Мои глаза сползли ниже, пока я подбирал ответ на скорую лапу, но не мог придумать ничего вразумительного.       Гордость? Возможно. Вина? Вряд ли… Как будто я был виноват за то, что против меня Диана пускала слухи… Дурацкое ощущение. Ещё глупее я наверное начал выглядеть со стороны, когда понял, что просто туплюсь в стол без возможности сказать и слово.       Ох.       …       Я совсем не знал что можно было ответить…       Спустя ещё пару секунд размышлений я просто напросто завис и продолжил смотреть вниз. Я сидел так, пока до моего слуха не донёсся глухой скрип стула. Моё ушко дёрнулось, приподнявшись, и я взглянул вперёд.       Что это?..       Мисс Мяукинс тянулась за печеньями, пытаясь ухватиться пальцами за края полуоткрытой упаковки. Та как будто вовсе не дожидалась моего ответа, лишь вытягивалась к окну позади себя. Солнечный свет окутывал её плечи со спины, перекрывал наполовину её белую моську, прикрытой розовыми волосами и чёлкой. В свете вечерних лучей она казалась особенно красивой, не было видно даже подглазин, что целое лето сопровождали её взгляд. Он был спокоен, по-своему безразличный, но когда она сжала меж пальцев края пачки, подтянула и положила на стол, я увидел совсем другое.       Та немного пододвинула её ближе ко мне, отчего крошки немного рассыпались по столу.       —… Хочешь, бери, — безмятежно сказала она, указав лёгким кивком на печенье. Мой побитый нос слегка подёргался, учуяв запах, и я по привычке отказался. … Думал я, пока мой желудок не образовал червоточную воронку, запев голосами китов.       Бульк-бульк-бульк.       …       Я неловко улыбнулся, схватившись за живот и посмотрел на вожатую. Та лишь хмыкнула, еле заметно улыбнувшись.       Ух, а есть то хотелось… Я не ел нормально последние несколько дней, даже когда мне приносили закуски в медпункт, и вот результат. Я не чувствовал голода, но живот требовал обратного. Тело размякало, вялость чувствовалась повсюду: лёгкое подрагивание кончиков пальцев, мутно в голове, будто всё в тумане.       Страшно было от одной мысли, что лагерь мог остаться без еды. Если со мной уже происходило такое, то что было бы тогда? А ведь были и те, кто совсем не мог протянуть без еды. Вроде хищников, которые буквально могли озвереть, если не кормить их соевым мясом. Это я уже молчал про обычных пухляшей, как хищников, так и травоядных — по-любому хранили где-то сокровенный запас сладостей и снеков за кроватью.       — «… Марси…» — мельком проскочило в моей голове. … Ну-у-у!.. Она, конечно, была полненькой, и она неоднократно говорила о своих проблемах со сладким, но что это меняло? Пугало лишь то, что год назад она не была такой пухленькой, а вполне стройной волчицей. И что с ней случилось?..       Я смотрел на эти печенья передо мной и понимал, что единственное, что стоило сделать это согласиться.       Я вполне охотно взял печенюху и за один укус оттяпал половину, так обычно делал мой дядя Фрэнки — за один заход съесть почти всё сразу. С него эту привычку взял, а он тем ещё медведем был, что в пасть не клади — всё съест, причём мгновенно. Мама всегда пекла на рождество имбирные печенья, я помнил этот вкус с детства, вкус дома и уюта. И вкус досады от того, что на следующей день после рождества, в миске печений оставалось меньше половины… И кто их всё подъедал?..       То немногое пережёванное, что оставалось в моей обезвоженной и сухой пасти, липло к стенкам щёк, оставалось на языке и густая слюнявая субстанция застревала за зубами. Пока я ел, я думал только об одном, о том, как вернусь домой, пойду в ближайший Макдональдс и нажрусь бургерами до отвала. Запью колой и рыгну так смачно, что весь мир охренеет и даже немного всплакнёт. И пофиг, что после сладкого пить хочется ещё больше, выпью и повторю.       Вот тебе и блага капитализма, настоящее счастье нажраться этими французскими жареными палочками и кисло-сладким соусом, так, чтобы весь рот был перемазан. Все мы анархисты до момента, пока мама не позовёт в Макдональдс. Ну вкусно же. Однако сейчас не было и этого, всё, что мне оставалось это поесть слегка засохших, но приятных печений, которые в этот момент казались дико вкусными.       Я соскрёб языком остатки крошек, запрятанных за зубами, проглотил и взглянул на Мисс Мяукинс. Немного погодя, я бездумно, но спокойно выпалил:       — Я хочу уехать из лагеря.       Та довольно быстро смекнула что я сказал, однако не предприняла никаких попыток оспорить моё решение. Она отреагировала спокойно, лишь слегка кивнула, размеренно наблюдая за тем, как я ем дальше.       —… Понимаю, — коротко ответила она спустя паузу. — Я уже и сама задумываюсь над этим, но ведь работа, — сказала она, а затем тихо выдохнула носом.       Возможно та сейчас думала, что это было из-за слухов, что она плохо справилась с должностью вожатой, но ведь повсюду бывают непредвиденные обстоятельства. Я сначала было подумал поддержать её, сказать что-то вроде «у вас хорошо получается», но затем представил, как глупо это бы прозвучало. Я, конечно, хотел!.. Но это выглядело бы как-то по-издевательски.       Оставалось только сделать завершающий шаг — уехать.       — Единственное… — тяжко выдохнула Мисс Мяукинс, продолжив, отчего я снова обратил на неё внимание. — Если бы ты смог позвонить своим родителям, чтобы они забрали тебя, было бы вообще здорово.       Я понимающе покивал, смиренно потупившись в стол.       — «Звонить всё-таки придётся», — заключил я в своей голове. Одно дело было спросить маму по поводу Лин, а теперь от этого ещё и зависело моё попадание домой. Конечно, я думаю она вряд ли бы меня просто так оставила здесь, но всё же мысль о звонке больше начинала угнетать меня.       Диалог намечался тяжёлый, я уже заранее боялся того, что мне предстояло впереди. Но всё же моя мама была моей мамой, может всё не так уж было и страшно?.. Однако почему мне надо было самому устраивать свой отъезд? Меня этот вопрос не столько злил, сколько оставлял в недоумении.       — А почему меня не отвезут на автобусе? — решил я спокойно спросить напрямую. — Они же периодично кого-то забирают, кому надо уехать пораньше.       Ответа можно сказать не последовало. Всё, что я получил это короткое пожимание плечами, а после ещё и заметил, как Мисс Мяукинс слегка развела лапами в стороны.       — Сейчас ни одна машина не может приехать в лагерь, — ответила она. Естественное продолжение этого вопроса: «Почему?», и как в таком случае моя мама могла приехать в лагерь, если никто за сегодня не смог?       Почему это всё авто движение блокировалось на пути к нам?.. Может война? Бунт в Калифорнии? Такое уже и правда было… Но почему тогда не было связи? Почему никто нас не предупредил? Почему не могли уехать мы?       Я мог придумать ещё множество логичных причин этим следствиям, но ведь значит что-то было, раз оно произошло?.. И происходило именно с нами, а почему?.. Хотелось бы мне всё списать на недобросовестного водителя того злосчастного грузовика, на перебои сети из-за нагрузки на связь, даже на то, что на штаты кто-то сбросил ядерную бомбу. Я был готов поверить во что угодно, лишь бы не признавать, что проблема была в самом лагере, а не за пределами.       Хотя в глубине себя понимал, что это было именно так.       Я не винил Мисс Мяукинс, ни как вожатую, ни как личность, потому что от неё не зависело ровным счётом ничего. Могла бы, так помогла. Не она сама не позволяла машинам приехать сюда, здесь была ситуация покруче. Просто пугало, что меня закручивало в события, эпицентром которого являлся почему-то я. Ну может я был там не самым главным… Но всё же меня это как-то касалось, а раз ситуация была дерьмовой, значит надо было постараться как можно лучше.       Ибо хуже я уже боялся представить как могло быть…       Я слегка выдохнул, после принявшись жевать очередную партию печенья.       — Ладно, я всё равно маме звонить собирался… — пробубнил я, так, что крошки сами посыпались из моего рта. Кажется, я малость заметил, как они осветились в воздухе, упали, и теперь стало даже немного неловко. Ковёр из крошек покрывал мою футболку. Я оглядел её, приспустив голову ниже. — Блин… — приоткрыл я снова рот, причём зря, новая порция вывалилась и покатилась ниже.       Я услышал, как Мисс Мяукинс тихо хмыкнула, а потом заметил, как еле заметно улыбнулась, наблюдая за мной.       — Да брось, потом подметём… — она слегка махнула лапкой, указав на мою футболку. Та ненадолго задумалась, после чего спросила. — Кстати, Даффи, кем твоя мама работает?.. — её голос был полон интереса, однако выражение мордочки оставалось достаточно сухим и непробиваемым.       Я с усилием проглотил всю ту кучу печенья и задумался. Ого, Мисс Мяукинс спрашивала что-то про меня? Удивительно, учитывая, что такого почти что не было. С Артуром и остальными, да, было, ещё как, но что касалось меня… Неужели ей правда было так интересно узнать про мою семью?.. Но как видимо напоследок ей хотелось получше познакомиться со мной, раз теперь понимала, что такой возможности больше не будет.       Я проглотил последние остатки крошек, а затем спокойно проговорил фразу, которую с детства знал наизусть.       — Моя мама учитель для детей с особенностями, — сказал я. —… В основном с аутизмом или синдромом дауна, — добавил я.       Мисс Мяукинс тихонько хмыкнула носом, потупившись задумчивым взглядом куда-то ниже. Она не хихикнула, не усмехнулась, лишь понимающе покивала, даже подсознательно не находя в этом намёка на насмешку. Я уже привык, что после всегда следовал смешок или кто-то сдерживал улыбку, чтобы не показаться грубым, хотя все они были из одной категории. Больше всего мне нравились те, кому вовсе было пофиг, откуда, кто я, но в какой-то мере я был рад, что смог так спокойно поделиться с ней чем-то о себе.       Она подпёрла подбородок рукой, облокотившись о стол и заинтересованно продолжила.       — А твой отец?       — Он дальнобойщик, — коротко и сухо ответил я. Та даже слегка опешила после моего скоротечного ответа и переспросила.       — Вот как?.. — её брови еле заметно приподнялись, однако теперь она смотрела куда-то ниже, будто сквозь меня, делала какой-то вывод в своей голове. Я медленно кивнул.       — Да, — безмятежно ответил я. — Он редкий гость в нашем доме, — по её отстранённому и углублённому в себя взгляду я понял, что она хотела спросить что-то ещё, но не решалась и не знала как. Видимо это было что-то более личное, о чём не так просто спросить. Тем не менее, та пересилила своё волнение, поддавшись любопытству.       — Извини, у тебя… — та слегка прищурилась, взглянув на меня. — Твои родители в разводе?.. — вкрадчиво, скрывая неловкость, спросила она.       Однако чего тут стесняться? Меня это никак не смущало, а вот та, как видимо, находила в этом повод для осторожности. Не всем давалась легко тема родителей, но это было совсем не про меня. Я слегка улыбнулся, взглянув на вожатую и коротко мотнул головой.       — Нет.       Когда на самом деле фактически да.       Формально мои мама и папа ещё оставались вместе, но лишь так, для формальности. Я уже давно не помню, когда у них были совместные счастливые моменты, возможно это было когда-то в моём детстве. Ни тебе обняться на прощанье, ни доброго слова просто так, лишь видимость, которая создавала, в общем-то, ничего. Большое горе в американской семье, когда у тебя разведены родители.       Не знаю, возможно они ещё думали, что это не престижно, чтобы я или моя младшая сестра оставались без полноценной семьи, хотя, честно, похер. Отец и так часто пропадал, особенно, когда случайно вспоминал, что в доме находилась его собственная жена. В чём-то его можно было понять. Моя мать была через чур стереотипной, любила притронуться к бокалу, ругалась, если было надо, и если не очень, но её авторитету не мог противостоять почти никто.       У меня в этом плане хотя бы были ещё какие-то послабления, поскольку я то был её сыном, а вот другие… Вот так и получалось, что тягался с ней только я. Отец тоже пытался, и даже не вспомнить кто из них первым оказался виноватым в том, что случилось. То ли он слишком часто повышал на неё голос и уходил, то ли мама оказалась к этому не готова. Всё так и продолжалось, пока он совсем не отдалился, а теперь и вовсе находился на другом конце страны. Дерьмово, что так получилось, но это было самым ожидаемым исходом, в котором ни тот, ни другой до сих пор не мог поставить точку в этом вопросе.       Просто обидно, что потом продолжаешь думать, что это единственный результат от отношений, который ты начинаешь ждать.       Я сидел дальше с лёгкой и безмятежной улыбкой, глядел на Мисс Мяукинс, а после коротко заключил:       — Вот так.       Та понимающе покивала, её взгляд спустился на стол, пока через мгновение она не выдохнула, протянув ручку в мою сторону.       — Ладно, подпиши, да будешь свободен… — она вежливо положила её на пару листов бумаги передо мной, я проследил за её движениями взглядом, пока не сфокусировался: справка о выписке и отказ от претензий.       Опа!.. А что это такое? Лёгкий способ для подъёба?       О-хо-хо!.. Такая лёгкая возможность подколоть, не упускать же её!.. Ну конечно же я подумал подписаться, как «уничтожителькисок69»! Ну а чего она ещё от меня ожидала? Думала, что подачки на этом закончатся? Ну уж нет, пока я ещё оставался в лагере, нужно было, чтобы она надолго запомнила наше прощание. Тогда я сейчас!..       Я взял ручку, щёлкнув ей, ухмыльнулся, а затем загляделся на эти злосчастные листы.       Сейчас я!.. Вот, напишу!..       Думал я, пока мой взгляд кое-что не заметил. А это что?.. Листы тоже были покрыты крошками от печений, которыми она меня накормила. Такими сухими, но такими вкусными, которых в тот момент хотелось больше всего, а я об этом даже не догадывался.       Ну подумаешь крошки и крошки, но ведь есть и правда хотелось, и она об этом прекрасно знала. И ведь накормила. Но это ничего не значило!..       …       Или…       Моя лёгкая и наглая ухмылка в какой-то момент стала скованной, невразумительной, пока я мысленно про себя не выдохнул.       …       — «Ну блять… Ну, я же!..» — подумал я, ещё ненадолго зависнув над бумагами. — «… Ах!..» — внутренне прорычал я, пока вскоре не подписал их от своего имени.       Фу, ну разве это Даффи? Так быстро сдался? Разве это ты тот, кто сжалился над вожатой? Ты её до этого не очень жалел, что с тобой стало? Такой простой способ легко подъебнуть её, она бы даже на заметила, но ты выбрал самый нормальный вариант. Что случилось?       Не знаю, не могу я… Я просто… Мне стало жалко?..       Жалость тебя не красит, Фокс. Размякаешь. Эмпатия это не про нас.       Я скрывая внутреннее недовольство, протянул ей эти пары листов бумаги и поспешил встать. Та наспех оглядела их и убрала в стол. Я развернулся по направлению к двери и пошёл туда.       — Если что, предупредишь как твой отъезд складывается?.. — любезно спросила она, на что я односложно хмыкнул:       — Угу…       Ну давай, не уходи. Кинь ещё напоследок что-нибудь такое, чтобы тебе стало приятно, чтобы горечь от жалости прошла. Застань её врасплох своим откровением.       Я всё-таки остановился под давлением внутреннего голоса, встал у двери и обернулся. Я немного постоял подумав, пока не ухмыльнулся и с лёгкой усмешкой взглянул на неё.       А ведь, кстати, да… Кажется у меня было кое-что на примете, что-то, что могло её заставить задуматься.       —… Мисс, Мяукинс, скажите, а вы бы стали со мной встречаться?       Она, как только-только услышала это, тут же опешила, удивилась, приподняла одну бровь вверх, уставившись на меня. Не отвечая, она озадаченно смотрела. Выражение её взгляда можно было описать, как серьёзное, недоумевающее и даже слегка глумливое.       — Даффи… — та только приоткрыла рот, чтобы что-то спросить, однако я её прервал.       — Не поймите неправильно, я спрашиваю только из личного интереса, — безмятежно заверил я. — У нас не такая большая разница в возрасте.       Это всё-таки заставило её задуматься. Ещё бы, не каждый день такое услышишь, но теперь она воспринимала это менее шутливо. Я это заметил по взгляду, который стал более вдумчивым и рассудительным, а на моське натянулась лёгкая, еле заметная ухмылка. Та негромко хмыкнула, наспех оглядела меня с ног до головы и призадумалась. Мы ещё недолго смотрели друг на друга, пока она не сказала.       — А ты думаешь дело в возрасте?.. — снисходительно спросила она. — Если бы всё было так просто…       — Тогда что? — всё с той же спокойной улыбкой стоял я. Мисс Мяукинс слегка дёрнула бровями, украдкой взглянула на меня, так понуро и так обнадёжено одновременно.       — Я знаю, Даффи, почему ты можешь нравиться остальным, — отстранённо проговорила она. — Но я боюсь того, за что тебя можно ненавидеть.       …       Я ненадолго задержал свой взгляд на ней, всё ещё стараясь сохранять очертания лёгкой улыбки, которая у меня была, которую с каждым моментом становилось сложнее не отпускать. Я слегка покивал, приспустив свой взгляд ниже, пока снова не обратился к ней.       — Кстати, вы ещё ищете того парня, который продаёт всем пиво и сигареты? — со всем спокойствием спросил я. Взгляд вожатой стал любопытствующим, а поскольку я не лукавил, та всерьёз заинтересовалось.       — Ты его знаешь?.. — вкрадчиво спросила она.       — Да, — безмятежно ответил я и кивнул. — И я готов сказать кто он на самом деле, — та слегка пожала плечами в ответ, предвкушая имя таинственного бутлегера.       — Тогда кто он, Даффи?.. — любезно поинтересовалась она, стараясь спрятать своё любопытство. Я знал, что ей будет интересно узнать кто это, а поскольку этот тип действительно был неприятным, скрывать мне было нечего. Я ухмыльнулся чуть шире и наполовину открыл дверь, у которой стоял.       — Это тот белый олень, которого я искал, — спокойно сказал я и поспешил выйти наружу.       — Хм… — услышал я напоследок.

***

      Звонить домой не хотелось. Я ощущал это всей грудной клеткой, как ко мне подступало жгучее чувство отторжения. Такое обжигающее, такое манящее, чтобы сделать это снова. Я уже так поступал, не раз и не два, и знал, что когда-нибудь это случится снова. Мои мысли уже уводили меня от предстоящего разговора с мамой, но, к сожалению, я понимал, что придётся. А это значило, что тему своего исчезновения я не мог обойти стороной, об этом рассказывать придётся тоже.       Я стоял возле тех самых двух работающих будок, недовольно потопывая ногой возле парня, который разговаривал по телефону со своим отцом. «Нет, пап, всё в порядке», «Пап, я познакомился с девушкой». Держу за тебя кулачки, добродушный лабрадор… Меня так искренне удивляло, что он так спокойно разговаривал со своим отцом, будто это ничего ему не стоило. Никаких усилий. В то время, как меня это заставляло задуматься, а почему у меня тогда не так?.. Почему я не мог поговорить со своей мамой, как с той, кому я могу что-то доверить?       Я даже здесь почти ничего никому не рассказал, а уж что я скажу ей?.. Без понятия. Расстраивало, что от этого зависело буду ли я с Лин оставшуюся часть лета, а от меня ничего. Расстраивало, что приходилось выбирать слова, как на подбор, чтобы оказаться менее виноватым.       Я был виноватым по рождению, это моё право по жизни — любое неаккуратное слово, малейший повод поволноваться за меня — приговор, лишающий меня права на любые эмоции. Самое обидное, что всё равно продолжаешь ждать этой возможности в открытую показать свои чувства, даже если это ничего не изменит. Сколько не доказывай, что ты существуешь, живёшь, лучше всё равно не станет, пока в какой-то момент не сдаёшься совсем. Дорога, по которой ты всегда шёл вперёд вдруг становится невыносимо тяжкой, чтобы продолжать её дальше, пока не останавливаешься совсем. Что-то ломается в тебе.       Но может всё не так плохо? Хоть раз ты хотя бы можешь увидеть свою жизнь ясно и непредвзято.       Просто обидно, что потом живёшь так, будто пытаешься заслужить те эмоции, что по праву были твоими.       — Ладно, пап, скоро я буду дома!.. — закончил добродушный золотистый лабрадор передо мной. Он обернулся с лёгкой и безмятежной улыбкой, мельком взглянув на меня. Я заметил его радостные и чистые голубые глаза, пока он проходил мимо и двинулся дальше.       Как видимо не я один собирался домой… Ладно, я был даже малость рад за мальца, но не те двое ребят, что выжидали своей очереди за мной. Им то придётся ещё ждать, пока я поговорю со своей мамой. Ну ничего, я своей очереди тоже ждал!.. Я подошёл к таксофону, внутри угла которого зияла паутинка и чёрный кроха-паучок. Видимо он давно был владельцем этого места.       Здесь находился обычный таксофон. Такой, который ещё можно было встретить на улицах в городе, которые висели на стенах. Вокруг ещё оставались какие-то доисторические записи древних скаутов, что когда-то были тут: кто-то выскребал ножичком название группы слэера, естественно, левой лапой. Какой-то написанный маркером номер: «80085, позвони мне». Я разглядывал его ещё секунду, пока до меня не дошло. А, ну да… Также были фразочки, вроде «Лесли была тут», «Я самый крутой», а кто?.. Да хрен его знает.       Я снял трубку, поднеся его к уху и стал прокручивать колесо таксофона, набирая домашний номер. Я набрал последнюю цифру и из старой трубки послышались гудки.       Всё-таки приятно до сих пор было замечать такие мелочи, которые напоминали о том, что лагерь живой. Тем мне тут и нравилось, что не нужно было что-либо выпытывать из себя, всё происходило само собой. Ни перед кем не надо было отчитываться, никому здесь не было до тебя дела, если ты только сам этого не хотел. Ни кто ты, откуда ты — ничего из этого не имело значения, потому что условия у всех были равными. Замечательное место, почти что сказка, где максимум тебя заботили простые и глупые вещи, вроде тех, что сегодня на ужин и с кем пойти вечером на озеро.       Однако теперь у меня не было и этого. Я потерял своё место здесь, когда вещи стали слишком серьёзными. Не было больше банальностей, когда пришлось нести огромную ответственность за те вещи, которые я даже еле контролировал: слухи, подставы, шпионаж. Однако они происходили, и вина за это почему-то лежала на мне.       А теперь ещё и объясняться за это… Я ожидал своей худшей участи, пока гудки глухо продолжались в трубке. Нет, серьёзно, почему я должен был объясняться за то, чего я не делал? Но так всё и происходило, что ей всегда хотелось всё знать обо мне, даже те вещи, о которых я никогда не думал, как о важных. Она всегда пыталась через чур понять меня и лишь делала вид, что разбирается в моих чувствах.       …       Нет, всё же это была не её вина… Мама хотя бы пыталась понять меня. Даже в её пьяных разговорах я мельком замечал, что та хочет получше знать мои мысли. Даже когда она пыталась казаться трезвой… Неудивительно, ей и так приходилось каждый день возиться с детьми, некоторым из которых и так мало суждено было что-либо понять. Тем не менее, они её любили. Их родители всегда ценили её; награды, грамоты, она была самой доброй и светлой лисицей, что помогала детям вжиться в общество, за что, казалось, все ей были благодарны.       Моя мать Катрин Фокс была действительно отличной матерью для многих детей.       Для многих…       Гудки окончательно прекратились, мне ответили. О, вовремя… Моё ушко навострилось. Щелчок, снятие трубки, провод слегка тёрся о динамик по ту линию связи, никто не говорил. Тишина, резкая и продолжительная. Небольшие шумы на далёком фоне, немного напоминающие о том, что трубку снял кто-то живой. Никогда не любил качество звука на таких телефонах… Всё время ощущение, будто пытаешься дозвониться в потусторонний мир, а голоса в нём постоянно такие исковерканные, словно слышишь чей-то предсмертный хрип.       Однако первым я говорить не стал. А чего я то? Пусть первые что-нибудь скажут, я уже своё дело сделал, я позвонил. Я простоял так ещё пару секунд, внимательно слушая, пока из трубки не донёсся скромный детский голосок.       — Алло… — проронила девочка, после чего моё напряжение ненадолго улетучилось. Это была не мама, это была моя младшая сестра Дайен. Фух, ну хотя бы не с самого сложного… Однако вот что планировалось дальше мне уже было страшно представить.       — Алло, — ответил я, однако она всё молчала. — Алло-о-о?.. — затянул я. Ох, блин, никогда не умел разговаривать с детьми, всё никак не получалось уловить той разницы, когда надо с ними помягче, а когда воспринимать, как отдельную личность. Да и я не такой уж старый, чтобы задумываться об этом… Однако Дайен всегда была скромной и молчаливой, чтобы понять какой была та золотая середина в общении с детьми. — Алло, Дайен, это ты? — стараясь более доброжелательно продолжил я.       — Привет, Даффи, — спокойно сказала она.       — Привет, как ты? — с лёгким задором спросил я.       — Нормально, — односложно ответила она и больше не говорила ничего. … Чего, и всё?.. Конечно, от ребёнка я многого не требовал, но я и забыл, что диалог у нас часто превращался в монолог, что мне буквально приходилось вытягивать из неё хоть какие-то слова. Не дожидаясь, я продолжил.       — Слу-у-ушай, — тут же перешёл я на деловой манер, невольно почесав себе за ухом. — Мама дома? Мне нужно с ней поговорить.       — Она дома… — вдумчиво и вкрадчиво ответила она, видимо оглянувшись по коридору. Откуда-то издалека доносились чьи-то обрывки взрослых голосов, возможно с кухни, но так я не мог разобрать ничего. Ого, там был кто-то ещё?.. Вот почему она тогда трубку не взяла. Неужели была так сильно занята?       — Дашь её? — коротко спросил я, выжидающе заглядевшись на таксофон перед собой.       —… Она пока занята, — спустя небольшую паузу ответила та, а затем преспокойно добавила. — Она вчера ругалась на тебя.       Ох, ну блеск… Зато я теперь точно знал, что она была недовольна… Поругаться ещё до разговора со мной, это она могла. Хотя меня это не удивляло, я и так уже был настроен на худший из исходов. Я напряжённо вздохнул.       — Сильно?.. — я видимо слишком громко и удручённо выдохнул в трубку, отчего та испугалась.       — Д-да… — сдерживая подступающее волнение ответила она. Её голос заметно стал более напряжённым, с лёгкой дрожью, из-за чего та видимо сама готовилась к чему-то страшному. Неудивительно, ибо ей тоже досталось от недоразвода наших родителей. Тем не менее, та слишком быстро переключилась с одной темы на другую. — А ты скоро приедешь? — безмятежно спросила она.       Я невольно пожал плечами, слегка склонив голову в бок, прислонив телефон плотнее к трубке.       — Не знаю, может завтра, если мама не будет сильно ругаться… — немного понуро проговорил я, однако это не меняло её настроя.       — А Лин приедет? — скрывая искреннее детское любопытство спросила она. Я тихо усмехнулся, помотав головой, что проводок от таксофона слегка пошатнулся.       — А ты её больше ждёшь? — с лёгкой усмешкой спросил я. Ответа конечно не было — очевидно, что да. У них за одну рождественскую ночь сложилось больше тёплых взаимоотношений, чем у меня с ней за всю жизнь.       На самом деле было немного неловко, что сестра у меня была лишь фактически. Я совсем не знал как к ней подступить, часто попросту забывал о ней. Я детей не рожал, я не знал как с ними возиться. Каждый раз, когда я звонил домой из лагеря, а было это раза два или три, всегда обещал себе хоть немного подольше поговорить с Дайен. Но даже это обещание куда-то быстро улетучивалось, и я снова забывал.       Всё то были нелепые отмазки в моей голове: «настрой не тот», «времени нет», когда на самом деле было банально лень. Однако я не винил себя. Может я и был плохим братом, но я тоже рос какое-то время в этой семье один, а Дайен была почти что моей маленькой женской копией, только ушки фиолетовые. Пустоту наших отношений заполняли лишь эти короткие телефонные звонки, которые, однако, быстро кончались.       Дома, тем не менее, мы разговаривали ещё меньше. Максимум, что мы делали — признавали физическое присутствие друг друга, лишь как факт того, что рядом находится кто-то ещё, но больше не говорили ни слова.       Дайен до сих пор молчала, что неудивительно, поэтому я первый заговорил вновь.       — Ладно, можешь сейчас её позвать?.. — снисходительно спросил я, уже настроившись и напрягшись. — Это срочно, мне надо с ней поговорить.       — Хорошо, но она занята, — коротко и спокойно ответила она, и больше не происходило ничего. Нет, буквально, из трубки доносились только какие-то незначительные шумы на фоне. Это Дайен реально ждала, пока она освободится?.. Я напрягся немного больше, понуро и выжидающе потупившись в свои ноги.       —… Позовёшь?.. — как можно более спокойно спросил я.       — Мама была… — вдумчиво растянула она, как вдруг замолчала. Что такое?.. Проводок мерно зашуршал о трубку, нас резко прервали; подзывающий издалека голос. Дайен не успела ничего ответить, как по коридору послышались глухие шаги и стали приближаться.       О, а это кто ещё там шёл? Неужели сама захотела освободиться? Да, это всё-таки мама, я этот настороженный тон узнал бы из многих. Она окликнула Дайен, о чём-то спросила, на что та неловко отговорилась, назвав моё имя. Вот он, мой звёздный час, надвигался. Я вслушался: приглушённые шаги по ковру, неразборчивые обрывки голосов, которые были отдалены от трубки, которые постепенно приближались. От всего этого я понимал своё неловкое положение, в котором оказался.       Я осознавал себя в моменте. То как я беспомощно стоял возле будки, смиренно ждал своего наказания. Какая-то нелепая на самом деле ситуация… Я сам звонил из другого штата, стоял возле площади, со скаутами, которые меня ни в чём не обвиняли, звонил за много километров в тот дом, в котором меня, казалось, никто не ждал.       Ох, глупо это было… Ну а что мне оставалось делать? Оставаться здесь, при всём том, что было? Самоубийство, причём с двух сторон. Стоило ли мне рассказать всё что произошло? Да поверила бы она мне… Надо было начинать доверять с самого рождения, а сейчас эта возможность как будто пропала. Хотя была ли она.       Я принял выжидающую позу, напряжённо заглядевшись на таксофон. Шумы продолжались, переговоры на фоне до сих пор велись, пока не прекратились полностью. В моё ухо въелось сухое:       — Алло?..       Меня словно окатило прохладой, отчего я застыл. Мои глаза недовольно закрылись. Я ведь совершенно не подумал что собирался сказать. Я всегда примерно знал что скажу, прежде чем перейти к диалогу — тут ничего. Я немного постоял, не говоря ни слова, пока снова не услышал уже более чёткое:       — Алло. Даффи?       —… Да, мам, привет, — безжизненно ответил я, однако она, казалось, не реагировала.       — Дайен, отойди пока на кухню… — мама отозвала её в сторону, но затем вновь прислонила своё ушко к трубке. Твою мать, во что я ввязываюсь… Я еле слышимо выдохнул и безнадёжно посмотрел вперёд. Однако выбора у меня особо не было, кроме того, как идти напролом.       Ну была не была…       — Привет, мам, как ты? — спросил я, попытавшись натянуть улыбку на свою побитую морду.       — Я в порядке. Ты как? — тут же с пронзительным укором парировала она. Ого, сразу такой недоброжелательный тон… Я глубоко вздохнул, отчего моя спина выгнулась, как у солдата, однако выдохнул я тихо, чтобы она не услышала.       —… Хорошо, в порядке! — я сохранял более менее радостный настрой, по крайней мере видимость. Однако та кажется видела меня насквозь, даже если меня не было рядом.       — В порядке? — удивлённо и в то же время порицательно переспросила она. — А я слышала, что тебя целый день не было в лагере. И почему ты звонишь на домашний?       … А телефона то у меня и не было, упс.       — Здесь связь есть только на таксофонах!.. — отговорился я, слегка поморщившись и отвёл взгляд в сторону площади. Я разглядывал подступающий розовый закат и небольшую асфальтированную тропку, ведущую к будкам.       Конечно, связь с внешним миром оставалась только за этими наполовину работающими будками, но мой телефон теперь был навсегда похоронен в лесу. Однако говорить об этом в такой ситуации значило исключительно смертный приговор. Я смотрел, пока не послышался глубокий вздох.       — Даффи, ты поступил очень необдуманно, — серьёзным тоном заявила она. Все мускулы на моей морде плавно напряглись и стали недовольными. — Сначала надо всё обдумать, прежде чем что-то делать. Нельзя действовать на горячую лапу.       Ну началось… Её реакция казалась мне вполне естественной, впрочем другого я и не мог ожидать.       — Да и так уже знаю… — понуро ответил я.       — Просто теперь посмотри что в итоге из-за этого вышло, — укоризненно сказала она и спустя паузу продолжила. — Мы же переживаем за тебя, — после чего я напряжённо усмехнулся.       — А я как будто виноват, что вы за меня переживаете!.. — недоумевая сказал я и помотал головой. Она удручённо выдохнула в трубку.       — Ты мой сын, я не могу за тебя не переживать.       — Ну так не переживай, забудь… — я слегка нахмурился и приспустил голову ниже. — Раз ты только ругаться из-за этого можешь…       — Даффи, я просто переживаю, — более снисходительно сказала она. — Так что давай, пожалуйста, без таких слов.       Я ничего не ответил. Я просто непрерывно смотрел в свои ноги, выжидая, пока она первая придумает что сказать. Кажется это подействовало, и та будто переменилась в настроении.       — С тобой точно всё в порядке?.. — спокойно, но осторожно спросила она.       — Да, говорю же… — чуть более понуро ответил я. Никогда не любил, когда она по несколько раз спрашивала одно и то же, чувство, будто реально сидишь на допросе.       Та немного погодя остыла, собираясь с мыслями и решилась задать вопрос, который мучил её больше всего.       —… Почему ты ушёл туда?.. — удручённо спросила она. Та искренне не понимала что меня привело к такому выбору, после чего в моей голове мысленно пронеслось: был зол, взбешён, что моя девушка, с которой я встречался целый год, подставила меня.       А как оказалось она была даже ни причём… Однако из всех этих вариантов самым простым для ответа было только одно.       — Просто хотел побыть один. Заблудился, — отстранённо отговорился я, как почувствовал, что рука, которой я держал трубку, начала малость затекать. Я немного склонил голову в бок, чтобы сбавить оказываемое давление, и обхватил локоть лапой. Мама, недолго думая, в меру холодно спросила.       — Вы поругались?..       О, как!.. Поругались?.. Разве она ей не сказала?.. Как видимо Лин не очень то хотела делиться подробностями с моей мамой, раз та не знала об этом. Но раз уж на то пошло, то я решил поддержать свою девушку. Я еле заметно помотал головой, невольно заглядевшись на таксофон и надписи вокруг.       — Нет, мам, не ругались… Я просто хотел побыть один.       — Ты всегда хочешь один побыть… — тихо буркнула она. Реагировать я не стал, лишь выдержал дипломатичную паузу, хоть это и неприятно резануло по моим ушам. Мой холодный и в то же время недовольный взгляд застыл на одной точке, пока та не продолжила. — Чего, Дайен?.. — с лёгкой усмешкой спросила та, немного отведя трубку в сторону. Из-за того, что я не видел полной картины того, что происходило дома, мне стало любопытно.       — Чего она?.. — коротко спросил я. Мама тихо усмехнулась, снова поднеся трубку к себе.       — Да с кухни на меня смотрит, — безмятежно ответила та, как видимо глядя ей в ответ. — Ну чего? — добродушно спросила мама. — Подойди, если хочешь, поговори с ним, — мне пришлось выслушать ещё несколько секунд тишины, пока не услышал поникший выдох. — Не хочет…       Я тихо хмыкнул носом, еле заметно ухмыльнувшись, а моя голова приспустилась ниже, что я теперь тупился в ноги.       — Я ж вроде не страшный, — машинально заверил я, немного покрутившись на месте.       — Она в принципе стесняется с кем-то разговаривать, — безмятежно проговорила она.       Тем временем, где-то вдалеке заговорили достаточно низким мужским голосом, однако его вибрации доходили даже до телефона. Однако таинственного мужчину, как видимо, Дайен не боялась и даже вполне охотно разговаривала. А вот со мной да, боялась.       Я вслушался, затихнув, ненадолго позабыв о маме. Кто там был?..       Неужели папа раньше вернулся домой?.. Так рано?.. Но я не мог ни разобрать, ни понять чей это был голос. Мама, тем не менее, не замечая весёлой компании за спиной, спокойно продолжила.       — Ты был таким же в детстве.       Я, немного отойдя от раздумий, прокрутил её слова в своей голове: «Я был таким же, я был таким же…»       — Это каким я был в детстве?.. — отстранённо спросил я.       — Стеснялся, — коротко ответила она. — Ты был очень послушным ребёнком. Даже с папой смущался поговорить…       — «А сейчас чего? Сговнился?» — угрюмо додумал я. Хотя, судя логике, отстранённой от родительской, это было даже лучшим исходом.       — Не хочешь поговорить с сестрой? — прохладно спросила она, явно выдвигая этот упрёк в мою сторону.       — Нет, мам, вообще-то я по делу… — я с серьёзным взглядом потупился в свои ноги, слегка растирая ими место под собой.       — А чего? — прервала она меня, что я на мгновение застыл. — Давай позову её, поговорите о чём-нибудь, — сухо предложила она, отчего у меня теперь вообще появилось ощущение, будто мне тыкали в морду бедным ребёнком.       Она это умела, причём мастерски — присваивать кому-то чувство вины одним своим голосом, когда фактически вины никакой не было. Я всегда чувствовал себя некомфортно, когда она так говорила. Всё лишь потому что мы не очень подходили под её стандарты счастливой семьи. В таком случае спешу сказать, что рыба всегда начинала гнить с головы.       — Мам, я по делу!.. — сдержанно выпалил я, отчего та всё-таки решила выслушать меня.       — Ну ты обычно просто так и не звонишь, — невзначай добавила она, из-за чего я еле слышимо цокнул. —… Что у тебя там за дело?.. — наконец спросила та.       — Я хочу уехать из лагеря, — бездумно выпалил я, и мы затихли.       Секунды тишины и бездействия неприятно тяготили. Из трубки не доносилось ни звука, казалось весь мир замер в ожидании развязки. Вокруг ничего не происходило, ни в лагере, ни дома. Я застыл в одном положении, откинув голову назад и напряжённо наблюдал за розовым закатным небом. Казалось даже облака на момент остановились, чтобы увидеть это.       Пока в один момент всё не продолжилось.       Глухое и короткое цоканье ртом, тихий выдох, шуршание пальцев о переносицу носа — мама потёрла место, где водружались её очки. Та подпёрла их обратно, пока затем не спросила.       — Почему?.. — обессиленно произнесла она, вскоре о чём-то задумавшись. К слову, мне не было оказано никакого сопереживания, всё, что я почувствовал, лишь это холодное ощущение безучастности.       Ну а что ещё я мог ожидать…       Я отпустил свой локоть, невольно почесав себе за ухом, пока лапа плавно не перешла к затылку.       — Ну просто!.. — вздохнул я, однако мне пришлось задержать этот вдох в себе.       — Собирай тогда вещи, отпрашивайся… — отстранённо рассуждала она, а из-за качества связи и лёгких помех этот голос казался ещё более безразличным. — Садись на автобус до Орегона, они же приезжают.       — «Не приезжают», — заключил я про себя.       — Не знаю, у них сейчас с авто движением какие-то затруднения… — вальяжно ответил я в ожидании того, что она сама поймёт о чём я пытаюсь сказать. Я плавно потёр свой затылок и слегка прищурился, выслушивая тонну тишины в ответ, пока она не спросила:       — То есть?..       — То есть сейчас ни одна машина не может приехать в лагерь, — моя лапа безвольно опустилась, слегка прихлопнув мне по колену.       —… Это почему?.. — не догадываясь сказала она, а затем загрузилась ещё больше. — Подожди, я не понимаю… — томно выдохнула она. — От меня то что требуется?       Мой скованный взгляд задержался на таксофоне. Я плавно поднёс к нему руку, положил, а в моей голове не осталось ни единой мысли.       — Чтоб ты меня забрала.       Та негромко выругнулась, но зато ещё громче выдохнула.       — Блин, Даффи… — она скрывала своё недовольство, сдерживалась, не давала ему полностью раскрыться. Я осознавал, что мне придётся выслушать всё, чтобы лишний раз её не напрягать, поэтому почти не говорил ничего. — Когда тебе надо уехать?..       — Желательно прямо сегодня.       — Сег-!.. — запнулась она на полуслове. — Сегодня, Даффи?!.. — из трубки доносилась ещё куча бубнежа, как вдруг я понял, что его можно просто не слушать. Я слегка скорчил морду, и отвёл трубку от своего ушка, что теперь все её возмущения стали лишь фоновым звуком, чем-то далёким, нереальным. Ох, как хорошо… Ни тебе проблем, разборок, когда можно было их просто приглушить. Однако, когда мама стала задавать вполне конкретные вопросы, я прислушался. — Я не понимаю, почему так срочно?       —… Просто надо, дома потом расскажу, — сухо отговорился я, однако её догадки на этом не закончились.       — Скажи честно, вы поругались? — на что я уже не сдержался, тяжко выдохнув и потёр свои глаза.       — Нет, не ругались!.. — обессилено ответил я.       — А чего, к чему такая спешка, Даффи? — раздосадовано продолжала она, находя все возможные причины, но только не те, что надо. — То тебе там нравится, то ты хочешь тут же уехать, я тебя совсем не понимаю.       Должно быть эта ситуация действительно выглядела невразумительной, по крайней мере для неё. Мы то и так всё уже решили, да и в принципе мне этот выбор не казался чем-то нелогичным. Эта бедная женщина и так никогда не знала моих мыслей, хоть и пыталась отчаянно понять, но никогда не находила ответа. Но раз она ничего не понимала, тогда я решил сказать напрямую.       — Ладно, меня пытались убить в лесу, — безмятежно ответил я, хотя мой взгляд выражал только лёгкую издёвку. — И до сих пор могут попытаться, если не уеду.       — О чём ты говоришь… — она естественно не поверила мне, а затем снова выдохнула в трубку. — Я хочу с тобой нормально поговорить, а не все эти приколы выслушивать.       — А я не хочу с тобой нормально говорить, — сухо ответил я. — Каждый раз, когда я пытаюсь тебе что-то нормально сказать, ты начинаешь давать дурацкие советы.       — Скажи мне, а что тебе ещё сказать? — с пронзительным укором спросила она. — Я тебе всегда пытаюсь помочь, как могу, чтобы ты…       — Приедешь? — прервал я её, что она остановилась на полуслове. Мы вновь ненадолго затихли, пока та не собралась с мыслями, чтобы не взорваться, как у неё это обычно получалось. Дальше включился её спокойный и сдержанный голос, такой с каким она видимо говорила со своими учениками. Ну ещё бы…       — Даффи, — педантично сказала она, выдержав недолгую паузу. — Я просто пытаюсь поговорить с тобой по душам, — пока я это слушал, я саркастически покивал. — Я просто хочу, чтобы мы с тобой сблизились. Дай мне, пожалуйста, возможность… — однако и тут я её прервал.       — Мам, не надо мне свой голос психолога включать… — хмуро отговорился я. — Ты знаешь, что я его не люблю.       — Ну а что тогда? Что тебе тогда надо?       — Чтоб ты приехала, — угрюмо проговорил я, чуть ли не прошипев.       — И это всё, что тебе от меня только нужно?..       — Да, — твёрдо сказал я, что теперь от неё не было слышно и слова.       До этого момента я и не понимал насколько сильно сжимал трубку в своей лапе. Было ощущение, что ещё чуть-чуть и она раскрошится прямо там. Такое со мной происходило, когда я находился рядом с матерью, о чём неоднократно слышал от своих друзей-раздолбаев. Те отмечали, что я всегда заметно напрягался, когда разговаривал с ней. Однако сейчас не происходило ничего. Я малость остыл, слегка разжав бедную трубку и тихо выдохнул, но мама до сих пор ничего не говорила.       — Алло, мам?.. — я сначала подумал, что связь пропала и тут, но нет. На фоне вновь мельком послышались какие-то незначительные шумы, из-за чего я понял, что она молчала специально.       Должно быть я понял её фразу слишком буквально, а теперь она не просто расстроилась, так ещё и обиделась. Ну блять, теперь ещё и жалко её стало…       —… Мам… — глухо позвал я её, однако в ответ была слышна только тишина. — Ну, мам… — жалобно продолжил я.       — Ничего… — тихо и беззлобно отговорилась она, из-за чего это чувство только усилилось.       После таких неловких моментов почему-то тут же хочется обозвать себя придурком, ублюдком, как угодно, лишь бы извиниться и избавиться от чувства вины. Это тяжело выбросить из головы, когда понимаешь, что говоришь это тому, кто хотел просто немного лучше понять тебя, а ты всё просрал.       Но я старался не поддаваться этому. А зачем? Это был один из излюбленных приёмов мамы, раз не получалось взять авторитетом, значит надо было давить на жалость, с чем она прекрасно справлялась. Лис лису ровня, а тем более у меня были её гены, так что меня не так легко было взять на такие уловки. Хотя порой они вообще мне казались детскими…       Естественно мне хотелось ей поддаться, мама всё-таки. Конечно же я пытался, не раз и не два, рассказать ей что-то про себя, чтобы избежать дальнейшего недопонимания, но единственное, что я для себя понимал, что потом сам буду виноват за свои чувства. Этот случай не был исключением.       Мы до сих пор молчали, однако она всё же решила заговорить первая.       — Даффи, просто пойми, я не смогу вот так приехать к тебе за один вечер… — удручённо заверила она.       — Ну необязательно сегодня, хотя бы завтра или… — я пожал плечами и отпустил голову ниже. — Не знаю…       — Так ты же сам сказал, что лучше сегодня!..       — Ну так я образно!.. — ответил я. — Чем раньше, тем лучше.       Хотя, конечно же, лучше бы было, если прямо сегодня. Я понимал, что просто так такие поездки не совершаются, но что делать? Ситуация и так складывалась вроде как не самая лучшая, так тут ещё и оставаться на несколько дней в лагере… Чего-то такого я, конечно, и ожидал, но винить её я ни в чём не мог. А вот она меня, как видимо, да.       — Тебя не поймёшь… — обессиленно усмехнулась мама. — Даффи, ну скажи честно, поругались?       — Да почему!.. — начал я, однако не договорив, через чур тяжко выдохнул. Но преодолев своё мимолётное напряжение, собрался с мыслями и сдержанно сказал. — Не ругались мы, я же говорил тебе уже!..       — Ну а что мне ещё думать, когда ты так резко собираешься уезжать из лагеря? — неодобрительно спросила она. — Ты же ради неё и ехал туда.       Ой, честно, я не знал что с этим делать… Та явно собиралась доконать меня этими вопросами про мои отношения с Лин. Возможно она реально поняла, что мы не ругались. Да, только не хотела признавать!.. Ей прямо хотелось вывести меня на эмоции, чтобы найти очередную тему «поговорить по душам». Я догадывался как это выглядело с её стороны!.. Чтобы у меня была причина поплакаться мамке в трубку, чтобы она хоть где-то увидела возможность засыпать меня своими советами. Теми самыми, из-за которых она почти развелась с отцом. А потом ещё и упрекнуть, что я их не слушаю…       —… Расстались?.. — спустя паузу спросила она, из-за чего я зажмурился, беззвучно и в то же время измученно посмеявшись.       — Я же говорю, что нет!.. — с измученной улыбкой выпалил я. — Я её вообще хотел с собой привезти!.. — после я ненадолго задумался, а затем добавил. — И вообще я не только ради неё приезжал.       Из трубки не доносилось не звука, пока та не залилась гневом и разразилась недовольством.       — И насколько ты хотел её привезти? — холодно и одновременно пронзительно спросила та.       Во блин, кажется теперь её волновал только этот вопрос… Она тяжко выдохнула в трубку, не очень хорошо отреагировав на это заявление, а я замер.       —… Даффи, какое привезти? Ты не до конца лета её собирался тут оставлять?       Мою грудную клетку словно обожгло, а ушки самовольно откинулись назад. Я словно беззащитно сжался, а взгляд заледенел. Кажется ей эта затея вообще не понравилась… Картина того, как мы вместе проводим остатки лета буквально осыпалась передо мной, и в один момент меня пронзила игла осознания: я его проведу один. Скорее всего… Учитывая, что по тону мамы, она была категорически против, ситуация была дерьмовой.       Блять. Да блять…       Я же уже пообещал, что мы вместе до конца лета останемся… Мх-х-х…       Я зажмурился и, прислонив лапу к своей побитой морде, удручённо и глухо выдохнул. Мне тут же вспомнилось, как закончилось прошлое лето. Такое же ощущение, когда с кем-то прощаешься и резко начинаешь думать о том что делать дальше. Всё те же проблемы… Сказать, что я был глубоко раздосадован — ничего не сказать, а ещё учитывая, что я был напряжён…       Мама кажется вообще не заметила моего яростного молчания и продолжила в том же духе.       — Ты вообще подумал что скажет её папа?       Моя лапа до сих пор была неразрывно прислонена к морде. Я не решался отодрать её, чтобы сказать хоть слово, ибо совсем не знал чего. Одновременная неловкость и чувство собственного унижения от того, что я совсем не мог ничего поделать. А чего? Я не мог насильно завести её в дом, где её так не ждали. В голове тут же насыпалась куча всевозможных идей, как можно было исправить эту ситуацию.       Мотель?

Уехать в Сан-Франциско?

Остаться в лагере?

      Хотя даже все эти варианты подразумевали под собой какую-нибудь подставу… Я мельком задумался, а откуда взялся последний, если я собирался уехать?.. Я всерьёз об этом подумал или?.. Но ведь откуда то он взялся, значит получается я и правда хотел тут остаться?.. Хотя если мама именно так встречала любые мои затеи, то оно и неудивительно. Однако у меня сейчас было больше поводов для переживания, как минимум, потому что выбор придётся делать в любом случае не самый лучший.       — Даффи, ну чего ты молчишь?.. — возмущенно спросила она. Только после этого я оторвал лапу от морды, недовольно и раздосадовано потупившись в ноги.       — А чего мне тебе сказать?.. — сухо отреагировал я, больше не ожидая услышать хоть чего-то приятного.       — Ну не знаю, хоть что-нибудь, — та видно поняла, что уже я не очень то хотел разговаривать, поэтому заговорила более спокойно и размеренно. — Вы вместе это решили?..       — Да… — скупо отговорился я, потаённо выражая лишь искреннее недовольство. Та всё-таки ненадолго задумалась, хотя я уже догадывался, что добром это не кончится. Всё равно, что пытаться мягко сказать о том, что кто-то умер — результат один и тот же.       —… Даффи, просто такое так быстро не решается, — достаточно невозмутимо говорила она. — То, что вы оба что-то быстренько решили ещё не значит, что вы всё тщательно обдумали.       — А чего тут думать?.. — вполне ожидаемо спросил я. — Если вопрос в деньгах, то давай я на подработку пойду, мне не сложно, — однако та не унималась после моего ответа.       — Даффи, думаешь дело только в деньгах?.. — всё твердила она. — Для тебя всё так просто, я не могу… — после чего я уже не сдержался, нахмурившись.       — Ну так а зачем усложнять всё? — более грубо выпалил я. — Я сам не могу тебя понять, в чём причина?       — Как ты себе это представляешь, скажи мне? — возмутилась она. — Что Лин просто так останется у нас? До конца лета? — негодовала она. — А ты о ней подумал? Что, у неё друзей нет, родственников? Думаешь она не захочет уехать?       К этому моменту я уже окончательно состряпал недовольную морду, так ещё и прожигал таксофон своим злобным взглядом. Я знал, что ещё чуть-чуть и уже точно не сдержусь, но не взирая на всё моё негодование, та была неумолима.       — Просто, Даффи, извини, но это выглядит так, будто ты её присвоил себе.       — Ну так я ж, блин, сказал, что мы уже оба решили!.. — не выдержал я и жёстко огрызнулся, хлестнув лапой по будке.       Пара ребят, которые стояли позади меня о чём-то перешепнулись, но когда я недовольно озырнулся на них, те встали, как ни в чём не бывало. Я обернулся обратно и положил свою горящую лапу на бедный таксофон, которому приходилось всё это выслушивать. Тише, бедный таксофон, ты тут ни причём… Я слегка жалобно потёр его пальцем, однако мои лапы уже были налиты железом, чтобы вдарить по нему кулаком.       — Ты не охренел ли ругаться на меня? — уже более серьёзно сказала она, отчего я снова закрыл глаза, удручённо выдохнув. — Ты вообще помнишь, что со мной разговариваешь?       — Говорю, но ты как будто специально меня не слушаешь… — измученно продолжил я. — Если не в деньгах, то в чём тогда причина?       — А ты представь, что вы снова, как всегда поругаетесь. Что тогда? — холодно спросила она. — Что, Даффи? Из дома ты уже не сможешь так запросто уехать.       — Я же сказал, б-!.. — чуть не выпалил я, надув щёки и задержал всю ругань в себе. Опираясь о будку лапой, я слегка повис и приспустил голову ниже. — Я же говорил, что мы не ругались!..       — Да я уже поняла, что не ругались, но вы и без этого любите горячо поговорить, — более невозмутимо ответила она, отчего я вдруг затих. Та видимо заметила это, потому продолжила. —… Думаешь я не замечала когда вы по телефону ссорились? Ты всегда потом расстроенный был, а к тебе даже не подойти было.       Я!..       …       Хотя…       Однако это действительно заставило меня задуматься. Я немного остыл, мой хмурый взгляд, который казался злобным, стал скорее раздосадованным. Впервые за долгое время я ощутил, что кто-то и правда был на моей стороне, а не против. Я вспомнил каково это было, когда от того же жгучего ощущения в груди было хреново, когда мы ругались за много километров друг от друга. Просто действительно расстраивало, что такое происходило довольно часто, а если уж это замечала мама… Однако теперь я её в чём-то понимал, та была просто не уверена в наших отношениях, что на самом деле походило на правду. От этого и было хуже всего.       А когда я вспомнил, что я, в общем-то, изменил Лин, то совсем не знал о чём думать… Мы вроде достигли какого-то понимания, но попробуй избавиться от сомнений, ещё сильнее будут давить…       Всё-таки стоило признать, что здесь она была в чём-то права. Не совсем, но ни согласиться, ни опровергнуть я её не мог. Необходимо было уехать из лагеря, и я не мог забыть про Лин. Это уже казалось было делом чести, от которой остались разве что воспоминания.       — Мам… — глухо, но спокойно подозвал я. — Сейчас уже всё по другому, мы не ругаемся…       — Да?.. — устало, однако беззлобно спросила та. — Долго ваше перемирие продлится? — я ненадолго завис, а после еле заметно помотал головой.       —… Не знаю… — смиренно ответил я.       — Ты же сам не уверен, ещё и покрываешь её, — я наконец услышал спокойный голос в трубке, который больше не оказывал на меня давления. — Ты же из-за неё в лес ушёл один побыть, правда? — я сначала невольно покивал, выпрямившись и встал ровно. Моё признание оказалось безропотным.       — Да…       — Всё-таки ругались?.. — её это не удивляло, а голос, казалось, наконец-то стал более дружелюбным, в какой-то мере ласковым. Я снова еле заметно покивал, и моя голова свисла ниже.       — Ругались…       Занятный факт, что всегда можно услышать по голосу, как кто-то улыбается. Именно это и происходило на другом конце провода. Та наконец-то добилась от меня признания. Она всегда всё про меня знала, даже если я ничего не говорил. Ей нужна была моя кровь, чтобы до сих пор оставаться моей матерью, чтобы она хоть когда-нибудь ей была. Она постоянно находила меня только в унынии, только потому что это было единственным, где мы ментально соприкасались, поэтому такие моменты вводили её в радость. Та никогда не могла нормально поговорить со мной в нормальном состоянии, поэтому было необходимо сначала хорошенько измотать меня, чтобы уже потом поддержать.       Я знал эту схему, причём очень давно. Больше всего я пострадал от неё в детстве, потому что проблемы единственное, с чем у неё получалось справляться. А если проблем не было, как нам оставалось общаться? Та всегда находила всевозможные причины для исправления моего ментального состояния, из-за чего я потерял чувство правильного и ужасного. То ощущение, когда хочется одновременно противостоять и послушаться, чтобы избежать чувства вины. Если с сестрой я не мог найти точек соприкосновения и той золотой середины в общении, то с мамой это было сложнее.       Я всегда хотел отречься, когда понял, что мной банально управляют для чувства собственного удовлетворения. Просто потому что она могла, потому и делала. Ей нравилось ощущение контроля, когда она могла усугубить отношения настолько, чтобы проверить кого-то на прочность — увидеть истинные эмоции, вот чего та желала. Просто удостовериться, что она может на кого-то влиять. Неважно как — правильно или плохо, главное увидеть результат, что ты можешь сделать кому-то так хреново, что тебе станет хорошо. «Ты имеешь значение, потому что ты их до этого довёл» — вот как это выглядело.       Просто пугало, что мы с ней в этом были похожи. Как видимо гены у меня были действительно её, раз я прекрасно это понимал.       Я мысленно поздравлял её, что она наконец добилась от меня признания. Поздравляю, мам… Только на твою жизнь это никак не влияло, а вот передо мной теперь стоял тяжёлый выбор. Спасибо, что показала его. А вот я теперь не знал что мне делать…       — Даффи?.. — тихонько донеслось из трубки. Я слегка покряхтел горлом, проглотив свою горечь.       — Да, мам, я тут…       — Я не знаю, это слишком спорная затея… — раздосадовано выдохнула она. — Ты уверен, что вам стоит жить вместе?..       Мне ничего не оставалось ответить, кроме как:       — Да… — сказал я, а затем снова покряхтел горлом, повторив. — Да, уверен…       — Пусть и не долго, но… Что?.. Что такое?.. — та вдруг резко отвлеклась, отведя трубку в сторону. — Чего тебе?.. — глухо спросила та.       Я вдумчиво пощурился, глядя в таксофон. Что там происходило?.. Пол дома продавился со скрипом под чьими-то тяжёлыми и вальяжными шагами. Неразборчивые обрывки того самого мужского голоса, который всё это время там находился. Кто это?.. Он говорил что-то вроде «дай сюда, Катрин» или «я тоже …» Тоже поговорить? Однако его голос был довольным, пусть мама и возмущалась, но его это никак не унимало, а когда тот сказал «братец лисёнок», я не на шутку обрадовался.       О, так это же!..       — Алло?.. — сдерживая подступающую улыбку спросил я. Однако перехват связи требовал времени, и когда мама всё-таки сдалась, звук в трубке зазвенел громким чавканьем.       — Алло? Алло, Даффи? — через чур довольно сказал он, прерываясь разве что на поедание чего-то вкусного.       — О, папа-мишка!.. — мимолётно обрадовался я, а затем с лёгкой усмешкой выдохнул. — Ну чего, престарелый, как ты? — с улыбкой до ушей выпалил я.       — Это я старый?! — с задорным смехом поддержал он. — Тогда твоя мама вообще мумия! — я прыснул невольным смешком, пока мама недовольно возмущалась рядом с ним. «Фрэнки!..» — что-то такое она говорила. — Ну чего, мы просто шутим, — тот ненадолго обернулся к ней, а затем развернулся обратно. — Ну-у-у!.. — вкрадчиво затянул он, разжёвывая что-то своей громадной пастью. — Как ты, рассказывай!       Это был мой дядя Фрэнки, тот самый, который переехал жить в Торонто, хотя из языков знал разве что английский и английский матерный. Я был через чур рад слышать его, он в этот момент казался тем самым небольшим лучиком света в моём разговоре с мамой. Ну, конечно, учитывая, что он был медведем, этот лучик был слегка побольше, но всё равно… Дядя Фрэнки всегда умел разбавить обстановку, выступая третьим лицом в чьих-то спорах, это то мне и было необходимо. Наши проблемы почти не касались его, разве что, частично, поэтому он всегда говорил всё напрямую, после чего становилось как-то легче.       — Да я в порядке, только не знал, что ты к нам приехал!.. — вкрадчиво сказал я, почесав себе за ухом.       — Не знал? — тот искренне удивился, а затем обратился к моей маме. — Не знал?.. — обернулся он, а после недоумевая усмехнулся. — Ну твоя мама как-то не очень хотела об этом говорить. Я это!.. — тут же продолжил он. — Слышал, что ты в лесу пропадал. Всё нормально?       — Да, нормально, — с лёгкой улыбкой ответил я. — Синяков не больше чем обычно.       — Ну вернулся и хорошо, — спокойно заверил он, а затем продолжить чавкать дальше. Однако мне стало любопытно что можно с таким удовольствием так громко есть.       —… Чего ты там жуёшь?       — А, это… — коротко отговорился он. — Домашние чуррос. Приехал в гости, ваш холодильник грабить, — и немного погодя усмехнулся. — Курить бросаю, так теперь заедаю.       — Зажёвывать вредно, растолстеешь, — сказал я.       — Курить ещё вреднее, так что не страшно, — договорил тот и проглотил кусок. — Сам то не куришь? Хм? — хмыкнул он и надкусил ещё. — Наверное уже пачку прячешь в кармане.       — Нет, не курю… — на лёгком смешке ответил я.       — Мама, если что, не слышит, только если шёпотом скажешь, — с набитой пастью посмеялся он, однако до трубки всё-таки донеслось отчётливое женское цоканье. — Ну, в общем, рекомендую, — сказал он и через паузу добавил. — Бросать.       Я невольно покивал, пока тот снова не продолжил.       — Что-то случилось? — вкрадчиво и безмятежно спросил он. — Я вроде слышал, как вы ругались, — его беспечному голосу можно было только позавидовать.       — Да мы вроде бы… — только начал я, как нас прервали.       — «Фрэнки, никто не ругался, мы просто разговаривали…», — пробубнила мама в сторонке. Ну вот, опять…       — Ну ты таким тоном и никогда не ругаешься, — спокойно ответил тот, а спустя паузу недоумевая усмехнулся. — В общем вот… — выдохнул он и немного погодя заговорил снова. —… Ты не обращай внимания. Моя сестра физически не умеет говорить «я люблю тебя», даже мне не говорит.       — «Фрэнки…» — невозмутимо сказала мама, стоя рядом с ним.       — Погоди, я хочу ещё поговорить, — ответил он, а я теперь только стоял и ждал что он скажет, ибо мне совсем не хотелось снова встревать с ней в диалог. — Она просто переживает за тебя, как и все мы.       Нет.       …       Враньё.       Я не хотел этого слышать, но это всё что, мне оставалось делать. Мой взгляд слегка сполз ниже.       Я не верю.       Это были первые мысли, которые пришли мне на ум. Мне почему-то захотелось отпираться, заявить что-то вроде «да ну», но не смог и теперь совсем не знал о чём думать. Как-то это было неправильно, когда тебе пытаются это доказать…       Фрэнки спокойно продолжил меня успокаивать, ибо всегда знал в каком состоянии я находился после таких разговоров.       — Я знаю, тебе тяжело в это поверить, ты не очень то сам признаешься. Вот, ну и… — вновь выдохнул он. Я невольно нахмурился, отведя голову в сторону, будто прятал свой взгляд. Однако моё молчание было моим признанием. Фрэнки до сих пор подбирал слова, пока не сказал. — Ты же мужик. А мужиком быть круто. Я знаю, с твоей мамой бывает тяжело, особенно, когда она меня тыкает в бок!.. — недовольно, но по-своему глумливо выпалил он, видимо прячась от её атак. — Ну серьезно, как ребёнок, Даффи!.. Твоя мама как дитё!.. Даже сейчас признаваться не хочет!.. — посмеялся он.       Я невольно прыснул смешком, хотя мой взгляд до сих пор оставался хмурым.       — Вот… — дядя Фрэнки избавился от её террора и вернулся к разговору. — Но она твоя мама, и ни чья другая, поэтому тоже не обижай её.       По какой-то неизвестной причине мои глаза запотели. А почему… Не знаю, но почему-то после этих слов вдвойне захотелось оказаться там, но не здесь. Точно не здесь. Всё тело вдруг охватило нежным теплом, которое тянулось по направлению домой. Та тонкая нить, которая пожизненно связывала меня с тем местом, которому я принадлежал, в котором я не находился.       Меня никто там не ждал — так мне хотелось думать. Мама часто ругалась на меня по мелочам и по поводу вещей покруче, в общем-то, также, как и сейчас… Но я всё вспоминал о тех пяти минутах в день, что я уделял ей внимание. Ничего такого, просто пять минут повседневных разговоров по типу «как проходит день» или «что сегодня по телевизору». Немного посмотреть вечернее шоу Киммела или Америка ищет таланты — хихикнуть с пары неуместных шуток и ничего более.       Но вдруг я задумался, что этих пяти минут хватало, чтобы сказать, что мы любим друг друга. Не напрямую конечно, всё же мы были слишком упёртыми, чтобы говорить это вслух, но вдруг я понял, что именно так она и пыталась мне это сказать. Я не любил ни одно из этих шоу. Да и с мамой мы были достаточно разными… Но всё же зачем то я приходил, садился на край дивана вместе с ней и смотрел. Потом она вскидывала на меня свой взгляд через очки, оглядывала и отпускала. Не скажу, что я приходил и уходил специально, да и вообще это как-то получалось само собой… Но всё же когда она так смотрела на меня, ненадолго задерживала свой взгляд, мы почему-то оба понимали это.       Я вдруг опомнился, когда снова услышал его голос.       — Алло, Даффи, слушаешь? — спокойно спросил Фрэнки после нескольких секунд ожидания. Я слегка покивал, потерев свою морду.       — Да. Да, я слушаю… — ответил я, выдохнув. Мне малость полегчало после его слов, поэтому я не прерывал.       — Не будешь обижать? — с лёгким задором спросил тот. — Ты же мужик, помни.       — Да, помню… — слегка усмехнулся я. — Просто я решил уехать из лагеря и взять Лин, а мама не разрешает, — я покряхтел горлом, потянув свою лапу, чтобы потереть шею.       — «Ну ябеда», — тут же проскочило у меня в голове.       — Уехать… — вдумчиво сказал Фрэнки, тщательно пораскинув мозгами, а затем перешёл на более деловой тон. — Когда ты собирался?       — Ну вообще желательно сегодня, — я сосредоточенно засмотрелся в сторону и снова плавно потёр шею.       — Сегодня, угу… — со всей серьёзностью хмыкнул тот, и мы ненадолго затихли. — Ладно, — с лёгкостью согласился он. — Сейчас тогда выезжаю, я на своей машине.       Это оказалось настолько резко, что я на секунду обомлел.       — Ого… — только и обронил я с приподнятыми вверх бровями. Однако был не только я один, кто так сильно удивился этому.       — «Фрэнк, ты серьёзно?..» — недоумённо прозвучало в сторонке, но тот был достаточно твёрд в своём решении.       — Ну да, если надо, то я выеду прямо сейчас, — спокойно и в то же время уверенно ответил он. Тот подпёр трубку обратно к своему уху, а затем тихо выдохнул. — Соберись только, предупреди вожатых или кого там… Сколько… — заикнулся тот, вновь обернувшись к маме. — Сколько ехать до туда?.. — глухо спросил он.       — Два, — как можно более отчётливо сказал я. — Два часа примерно.       Однако такого крутого поворота я совсем не мог ожидать. Я кое-как пришёл в чувство после услышанного и даже не мог осознать всей своей радости и облегчения. Это буквально решало все проблемы, которые нависали надо мной в лагере, ведь мне теперь был открыт прямой путь домой. Даже словами не передать какая гора резко свалилась с моих плеч, что я теперь я мог думать только об одном. Мой разум заполонила единственная мысль, что в Орегоне я ещё буду до захода солнца. Дорога и путь, проделанные дальше — наверное самое красивое роад-муви, которое я только мог себе представить.       Мама и дядя Фрэнки ещё что-то обсуждали на фоне, видимо совсем позабыв, что я до сих пор висел на проводе. Та задавала ещё кучу каких-то наводящих вопросов, однако я догадывался, что крупный золотистый медведь так и останется упрямым в своих действиях. Теперь всё зависело только от него, но я не помню, чтобы он хоть раз подводил кого-то.       Мне вновь послышались какие-то шаркающие звуки, и Фрэнки снова заговорил.       — Слушай, Даффи, мама по поводу Лин спрашивает, — размеренно начал он. — Пусть она позвонит своим родителям, чтобы не теряли её.       — Да, хорошо, — спокойно подтвердил я. — Я скажу ей, чтобы позвонила отцу, если связь будет.       — А у вас связи нет?.. — с некоторым подозрением спросил он.       — Ну да, я поэтому и звоню с телефонной будки.       — Хм… — неожиданно задумался тот, — Ладно… — а после выдохнул. — Не забудьте только позвонить, а то потом окажется, что мы её насильно увезли!.. — я глухо усмехнулся на это заявление.       — Да, я передам!.. — ответил я после смешка.       — Всё, давай, скоро буду!.. — наспех проронил тот, всучив трубку в лапы маме.       Я даже не успел попрощаться, как его уже не было — топот уходящих вдаль шагов. Всё достаточно просто, сказал — сделал, даже разбираться не надо. Единственное, за мной оставалось обсудить с Лин последние детали перед отъездом. Я был настолько рад, что уже находился в готовности побежать в сторону домиков, чтобы поделиться с ней, но знал, что ещё нужно было сказать пару слов своей маме.       Та приподняла трубку и никак не реагировала. Ну ещё бы, после такого… Однако я примерно представлял что у неё было такое уставшее выражение мордашки, вроде «делайте, что хотите». Та плавно, удручённо, но, тем не менее, беззлобно выдохнула.       — Алло, мам? — на приподнятом настроении говорил я. — Мам, алло.       —… Да, Даффи, я слушаю… — снова выдохнула она, но я слышал, что в этот момент она улыбалась. Может не так радостно, как я, однако казалось, что та больше не злилась. — Я сразу скажу, что эта затея мне не то, чтобы не нравится. Просто… — сказала она, а после ненадолго затихла. — Ты сам берёшь на себя эту ответственность, помни об этом.       Хотя ответственности у меня на самом деле уже было хоть отбавляй…       — Да, мам, я знаю… — спокойно ответил я.       — Так что, если что-то случится, я не смогу просто так выгнать её из дома, — предложение меня вполне устраивало, особенно если учитывать, что несколько мгновений назад та была категорично против этой идеи.       — Ладно, хорошо, я понял, — слегка улыбнулся я.       — Хорошо… — тихонько согласилась та. — Просто помни, что я… — недоговорила мама, как её голос в трубке резко перетёк в отчётливые помехи.       Бз-ж-п-ж-п-ж.       Ах!.. Я отдёрнул трубку от ушка, недовольно оглядел, а затем плавно прислонил обратно. Ну что такое?.. Звук зафонил так, будто бы кто-то пытался дозвониться на мобильник возле старого телевизора. Ну, как раньше мы предсказывали, что нам кто-то вот-вот позвонит, вот так оно и было. Теперь он стал тише, однако это не значило, что он мне понравился!.. Звук в трубке будто бы начал трещать от начавшихся помех, динамики внутри резко защёлкали, пока вся симфония сотовых сбоев выливалась мне в ухо.       — Мх… — я снова плавно отвёл трубку, состряпав недовольную морду.       Да что ж такое то… Неужели связь на будках тоже начинала пропадать? Ну это не так пугало, поскольку моя кавалерия уже была на подходе, но всё же что это тогда было? Как вдруг я задумался, а как эти будки вообще работали?.. Я провёл считывающим взглядом по таксофону, невольно прищурившись. Да хрен знает. Я вообще понятия не имел как эти штуки работали. Таксофон, как таксофон, только почему-то фонит…       Я слегка пожал плечами, а затем наклонил голову поближе к трубке, ибо моя рука к тому моменту уже совсем начинала отваливаться. Надо было хотя попробовать закончить этот диалог… Да, а то потом хрен там получится всё списать на проблемы со связью, такое уже давно не прокатывало. Невзирая на помехи, я попытался продолжить говорить.       — Алло… — сказал я, однако в ответ не получил ничего, кроме тех же жужжащих тресков. — Алло, мам, меня слышно?.. — безуспешно повторил я.       …       Ну твою… Я выдохнул, только-только собравшись наконец-то повесить трубку, но затем всё-таки услышал.       —… Даффи… — тихонько проронила мама, но из-за продолжающихся помех её голос казался совсем отдалённым. Ну блин, попробуй тут договори, когда такое качество связи…       — Да, мам, я тут, — спокойно ответил я. — Что ты там хотела сказать?..       — Даффи, ты… — со всей серьёзностью и любопытством продолжила та. — Даффи, с кем ты там стоишь?..       Я слегка дёрнул бровями, вальяжно обернувшись на тех ребят, что стояли позади. Кто-то из них?.. Они разве разговаривали? Никого из парней я не знал, и уж тем более никто из них ничего не сказал. Те лишь терпеливо выжидали своей очереди, однако не говорили ни слова. Я слегка ухмыльнулся, развернувшись обратно.       — Да тут пара ребят тоже в очереди стоит, — безмятежно продолжил я, однако та была неумолима.       — Кто? — искренне не понимая спросила она, но когда я вслушался, то сквозь помехи уловил нотки испуганного голоса.       Я немного опешил от её вопроса по поводу тех парней. Почему они ей так интересны, они вроде ничего не делали. Парни, как парни…       — Ну… — сам не понимая обронил я, как она меня прервала.       — Кто это такая?.. Что со связью?! — моментально разразилась та, отчего я на момент обомлел. — Тебя просто ужасно слышно!..       Что?.. Что такое?.. После этого меня сковало мимолётным напряжением, однако я старался сохранять твёрдый настрой. «Кто такая?..» Если речь шла о девушке, то здесь была исключительно мужская компания. Откуда она слышала девушек?..       Я ещё раз провёл считывающим взглядом вокруг, однако никого поблизости я не заметил.       Может чего-то сбоит?.. И так понятно, что да, но почему?..       — Мам? — вкрадчиво и более чётко спросил я. — Мам, слышно? — но та, словно совсем не замечая моих слов, продолжала стоять на своём.       — Где ты?! — пронзительно спросила она, будто переспрашивала, но из-за помех это прозвучало даже ужасающе. Мои глаза удивлённо расширились, а взгляд стал тревожным. Треск в трубке по полной коверкал её голос, что теперь у меня возникало ощущение, будто в один момент её кто-то подменил.       Какого?.. О чём она вообще говорила?.. Это точно была мама или?.. Она разговаривала, да, но почему-то говорила всё невпопад.       — Да я вроде не пропадал никуда!.. — я слегка прищурился, недоумевая покосившись на таксофон, как бы спрашивая его «что случилось?»       От него исходило что-то безмятежное и в то же время будто бы жуткое, неизвестное, отчего это чувство только усиливалось. Он выглядел всё также неприметно — старый затёртый таксофон, но теперь словно улавливал сигнал из другой, какой-то замогильной пропасти.       Реальность между мной и мамой была преломлена.       Да что за…       Я слегка нахмурился, помотав головой.       — Мам. Я тут. В лагере, — стараясь более отчётливо проговорил я.       — Откуда?.. — глухо переспросила она. — Что с тобой случилось?.. Ты специально?!       Да что ж такое то!.. Она меня вообще слышала или слышала только то, что хотела?       Я напряжённо обхватил таксофон лапой, моментально и грузно выдохнув. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я начал говорить громче и более разборчиво, словно по рации.       — Мам, повтори ещё раз!.. Ответь чётко. Меня слышно? Да или нет.       —… Я!.. — я услышал, как она растерялась, не зная что сказать. Её голос запнулся, а дыхание, словно роботизированное, участилось, прерываясь на тихий плач. Она говорила чуть ли не навзрыд. — Зачем ты мне такое говоришь?! Что я тебе сделала?!       Однако спокойным я оставался недолго.       — Да твою мать!.. — не сдержавшись выпалил я и начал судорожно оглядывать таксофон. Что с ним такое?! Холод тотально окатил меня, особенно когда так говорила она. А о чём она говорила?! Что со связью?! Почему всё так плохо слышно? — Ну, давай!.. — прихлопнул я по нему, сосредоточенно и напряжённо разглядывая.       А если сломается?!.. Ну может это больше поможет!.. Мама никогда бы просто так не срывалась на плач, а тут она была готова чуть ли не разреветься! Да, мы ругались, но я не готов был позволить такому случиться.       Я предпринял ещё пару безуспешных хлопков, однако это не спасло ситуацию. Я резко отошёл на шаг назад, злобно пыхтя. Бесполезно, только хуже станет… Что такого придумать, чтобы эти сбои закончились?!.. Она как будто вообще разговаривала не со мной!..       Мама, однако, продолжала захлёбываться слезами на том конце провода, который, казалось, вот-вот оборвётся.       — Пятьдесят?!.. — та остановилась, чтобы вздохнуть поглубже и громко хныкнула. — Сорок семь?!.. Я не понимаю, о чём ты!..       — Я, мам, не!.. — тяжело и часто дышал я, не зная что сказать. Я судорожно помотал головой, всё глядя на этот злосчастный таксофон, который будто зажил своей жизнью.       Да она же сейчас совсем там сорвётся!..       Я даже представить себе не мог, что кто-то мог её так довести, но хуже всего, что я не знал что с этим сделать. Теперь это вообще какая-то бессмыслица!.. Пятьдесят, сорок семь?       — Даффи, это не ты!.. — собравшись с силами выпалила она так, что я услышал это более ясно. — Кто говорит?! Куда делся мой сын?!       Да кто это!.. Почему такие перебои!.. Откуда?!..       Пока до меня не добралось осознание, и меня пронзило словно ледяным выстрелом. Мой взгляд застыл на одной точке и сковался, когда я начал медленно понимать.       А кого она слышала?..       Это ведь не таксофон, не я и не мама. Она разговаривала с кем-то другим. С тем, кто перехватил связь, словно с потустороннего мира, и всё, что она слышала лишь эту посмертную трескотню.       Я вслушался: шорохи продолжались, помехи бесновали, до сих пор фонило так, что, казалось, трубка сейчас сгорит.       — «Нет…» — подумал я. — «Не может быть…»       Во всей суматохе были какие-то звуки, едва напоминающие слова. Они были сотканы из этих шумов, почти неразличимы, отдалённый шёпот кого-то уже давно мёртвого. Я их почти не мог слышать, но моё ушко выцепило некоторые слова: «… убил».       …

♫Kolor pencil — The dawn is your enemy

      Твою!..       Я тут же ринулся обратно к таксофону схватившись за него.       — Мам!.. Мам! — пытался достучаться я. — Мам, это не я! Ты слышишь?!       Ужасные помехи до сих пор пытались образоваться в связный шёпот, однако когда доходило до чего-то вразумительного, тут же обрывались, начинали сильнее фонить. Белый сильный шум покрывал всё непробиваемой пеленой, но больше всего удручало, что всё слышала только она.       — Мам, не слушай!.. — я говорил более твёрдо, пусть уже и понимал, что она вряд ли меня услышит.       Да нет же!.. Он же сейчас ей наговорит!.. Кто это?! Кто это мог сделать?!       Мой взгляд судорожно перебрался на соседнюю будку, однако там спокойно разговаривали дальше. Никого не было поблизости, кто бы мог сотворить что-то подобное. Из трубки, всё исходило оттуда. Что-то нереальное, что-то загробное, что-то, что могли уловить только эти старые динамики.       Никого!.. Но кто это тогда был?!       Волнение не позволяло разобрать мне больше ни слова, но я постарался вслушаться: «… ненавидеть» — глухо слышал я, «… в конце…».       — Нет, не будет… — хныкнула ещё раз мама. Качество связи с каждой секундой падало, её голос всё больше ускользал от меня, а звук перетекал в пищащий и размеренный шум.       — «Сбрось трубку!.. Сбрось трубку!.. Не говори ничего!», — только и мог думать я, ибо всё, что я мог сделать лишь слушать.       — Ты не мой сын! — грубо заявила она, отчего мои нервы пробрало до самого основания. Помехи начали замещать интонацию её голоса, пока они не смешались воедино и теперь говорили в унисон. — Какая столовая, что за бред про пропажи?! Даффи вернулся и с ним всё в порядке!.. — доносилось из трубки, словно из дурного сна. Обрывки, оставались только они, но и их разбирать каждый раз становилось всё непосильнее.       — Кто ты?! — я находился в искреннем недоумении в и то же время напряжении, спутанном с неприкрытой злобой. Но никто не был в состоянии внимать меня, из активно участника диалога я стал лишь его невольным наблюдателем. — Откуда ты звонишь?!.. — обессиленно проронил я, когда понял, что ничего не мог сделать.       — Я не знаю никакого белого лиса!.. Что вы хотите?! — а мама всё продолжала разговаривать, словно с пустотой, откуда не доносилось ничего.       — Мам, прекрати… — глухо повторял я себе под нос, а вскоре зажмурился. Беспомощность и жалость, всё что охватывало меня от осознания того, что я был бессилен. — Давай, не верь ему… Не слушай…       — Я всегда старалась как лучше, и не позволю, чтобы такое произошло!.. — гордо заявила она, преодолевая помехи и собственные слёзы. Шум усилился до своего предельного пика, разъедая мой слух, но не слушать я не мог.       — «… я хочу, чтобы всё стало хуже», — последнее, что уловил я, и трубка залилась монотонным пищанием.       Связь оборвалась.       Всё закончилось в один момент.       Единичный и пронзительный писк гудка заполонял всё моё ушное пространство, оставляя меня наедине с самим собой. Я стоял, не зная о чём мне думать, мой взгляд был пуст, сосредоточен таксофоне. Я не решался отодрать от себя трубку.       Кто… Кто?.. Я до сих пор стоял, не в состоянии отойти от того, что произошло. Порыв лап, лёгкое подрагивание кончиков пальцев, всё моё тело тянулось вперёд, чтобы что-то сделать. Поздно. Уже было поздно что-либо пытаться. Был только он, непрерываемый гул гудка, значащий только то, что я больше никогда не смогу дозвониться до абонента. Та нить, которая связывала меня с домом резко и почти бесследно была обрезана. Я оказался один. Я был отрезан от всего остального мира, и всё, что мне осталось в напоминание это эта нескончаемая, гудящая тишина, которую я слышал в ответ. Она больше не говорила со мной.       Ни звонящего, ни его голоса я не знал, при том, что его было не разобрать. Кто это был?.. Откуда был перехват?..       А мама слышала всё…       Я плавно обернулся к огненному закату, до сих пор не решаясь повесить трубку и далеко, и холодно смотрел вперёд. Солнце, увядающее над еловым лесом, такое яркое, такое обречённое, уже близилось к горизонту.       Я начал кое-что понимать. Я слишком резко и срочно собрался уезжать, а для отъезда всё складывалось слишком хорошо. Ещё не всё в этом месте было сделано, и я это понимал. Оставалось слишком много неоконченных дел и вопросов, которые могли мучить меня до конца жизни. Я чувствовал, что я ещё был тут нужен, и он не хотел, чтобы я его покидал. Нет, это был не кто-то конкретный.       Всё исходило отсюда, из лагеря. Это он не хотел меня отпускать.