blanket of snow: catch your death

События завертелись со скоростью красочного, разноцветного калейдоскопа, стекляшки которого складываются в самые невообразимые узоры. То время, что пришлось потратить на обучение, прошло мимо Аякса. Буквально мимо. Он едва ли помнит даже половину дней из всех прошедших, а несколько месяцев, что минули со дня его вступления в организацию Фатуи до настоящего момента, остались в памяти смазанным пятном. Прощание с родными вышло весьма скомканным. Мама была против службы, это читалось через её недовольный тон; отец же, напротив, увёл её в соседнюю комнату и что-то долго объяснял, тихо-тихо, чтобы не разбудить младших. Сборы, обещание писать письма — всё это пролетело как один миг, оставив после себя смазанное воспоминание и чувство лёгкой тоски. Дорога до места сборов, дислокация на место дальнейшего обучения и прохождения службы. С того самого времени, как Аякс стоял навытяжку в чужом кабинете и разглядывал книгу под названием «Мёртвый осёл и гильотинированная женщина», пятый Предвестник больше не появлялся. На самом-то деле никто из простых людей точно не знает, чем тот занят обычно: то его не видят целыми месяцами, то он появляется буквально там, где его меньше всего ждут. Господин Градоначальник же. Неудивительно, что Фатуи так забегали, когда он пришёл проверять временно заключенных, а потом объявился на тренировочном плаце. По нему не скажешь, что он занимается армией — это, скорее, подошло бы тому же Капитано, под началом которого многие хотели бы служить; вероятно, Пульчинелла попросту старается следить за всем, что в его силах и компетенции. Никто Аякса к службе вот так с ходу, естественно, не допустил. И причина даже не в том, что ему всего пятнадцать, а большинству из новобранцев, как минимум, семнадцать [несмотря на постоянное обновление военного состава и наращивание мощи — детей никто не принуждает и не призывает], главная причина в том, что за первые пару месяцев ему, как и всем теперь уже товарищам, необходимо было пройти курс молодого бойца. Осознание, что жизнь разделилась на до вступления в Фатуи и после, пришло достаточно быстро. Боевая и физическая подготовка. Азы дипломатии. Обзорный курс техники безопасности. Курс специальности для тех, кого уже определили в подразделение заранее. И, разумеется, посвящение. Посвящение. От одной только от интонации, которой произносили это слово, веяло чем-то холодно-торжественным, значимым. М р а к. Потасовки на плаце поначалу казались чем-то странным: словно из своры собак пытались воспитывать волков. Буквально. Сложно заставить людей, ни разу друг друга не видевших, работать сообща: они не доверяли друг другу, не были готовы без раздумий подставить спину и слепо поверить, что её прикроют, а не воткнут в неё нож. Истинно свора собак: они были готовы друг другу глотки перегрызть за одобрение высшего руководства, рычали друг на друга и кидались грудью на амбразуру. Неорганизованная структура, поддававшаяся любому влиянию извне. Потом Аякс понял: им сразу показывали вживую принцип «или ты, или тебя». Потому что после плаца он видел резкий контраст: на перерывах, в общей столовой, бойцы вели себя совершенно по-другому. Негромкие разговоры прерывались раскатистым смехом, младший офицерский состав сидел среди обычных солдат, будто так и должно было быть. Они не были «семьёй» в привычном её понимании, но они были товарищами. Когда они принимают бой — они сражаются за право быть самими собой, когда они следуют приказам Крио Архонта — их лояльность и исполнительность непоколебимы. Посвящение оказалось тем ещё водевилем, обставленным по первому классу. Капитано, один из Предвестников, лично выступил перед новобранцами с, должно быть, воодушевляющей речью, но Аякс запомнил только часть из неё: «По долгу службы вам придётся ещё не раз сменить маску, но смена облика или имени не должна изменить вашей верности идеалам Её Величества. Смерти меньше всего боятся люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность. Если вы избавитесь от страха смерти, то не будет предела тому, что вы сможете сделать, и тому, чего вы будете стремиться достичь». Проще говоря: вступая в Фатуи, надевая маску — вы должны отречься от своего прошлого и от своего имени. Капитано выглядел достаточно внушительно, одной своей речью вызывал уважение пополам с признанием, а ровно в то же самое время задние ряды новобранцев шептались о том, что буквально вчера видели, как тот вместе с, очевидно, Арлекино выходил из довольно известного заведения в состоянии лёгкого нестояния. Все они люди, все они — тем не менее — сильнейшие, получившие признание Царицы. К тому же всем известно, что у солдат языки — длинные, особенно когда тем скучно. И это было только официальное посвящение. Неофициальное подготовили уже сослуживцы, и самым безобидным из всего увеселительного набора оказалось превращение в снеговика. Сразу же после сигнала отбоя новобранцев, принятых в ряды Фатуи, вывели мимо постов часовых на всё тот же плац, где сначала облили чем-то пёстрым-липким, а затем под гогот опрокинули в сугроб. И заставили кататься в снегу, пока те не превратились в ходячих снежных баб. Тяжесть налипшего снега — то ещё испытание, особенно когда начинается игра в «поцелуй кувалду» или «убеги от бронепоезда по шпалам». Не самые безопасные развлечения, но определённо одни из самых запоминающихся. И, Архонты, он пропустил праздник Ледяного Очага. Пятнадцать праздников до этого он проводил с семьёй, а этот, шестнадцатый, застал его среди равнодушных стен и людей, которые точно также оказались оторваны от привычной среды, в которой они существовали до этого. Естественно, не обошлось без местного праздника, который как могли скрывали от руководства: и несколько бутылок с огненной водой, и селёдку под шубой вместо хоть и сытных, но приевшихся солдатских пайков, и письма от родных, хотя последнее скрывать не имело смысла — всё равно почту приносили сразу скопом, а потом разбирали по адресатам. Мама писала о том, что самочувствие отца ухудшилось: в последние дни его начали одолевать затяжные головные боли, которые с трудом снимались помощью местных трав и лекарств, Арина скоро выходит замуж [она всё-таки решилась спустя год ухаживаний её молодого человека], а младшие не только разговаривают, но и вполне уверенно ходят. Хорошо. Аякс в ответном письме не вдавался в подробности [не нужно его родным знать, что происходит]. Всё в полном порядке; возможно, он скоро к ним заглянет, а когда вернётся из намечающейся первой командировки в другой регион — постарается попасть на свадьбу, намеченную на середину весны, и, конечно же, во второй половине июля тоже попробует быть, если дела не выдернут его по долгу службы. Он не описывал подробностей [потому что «мой сын служит Фатуи» — не то, о чём будет говорить гордый родитель], не говорил о том, как сложились его отношения с сослуживцами, но оставил короткую приписку о том, что правда скучает, и заклеил письмо в простом белом конверте. Неуправляемый. Вот, что о нём говорили на самом деле. И продолжают говорить, пусть не в лицо. А сейчас… первая командировка.

***

Сапфирово-синий Фонтейн напоминает разодетого в брачный сезон павлина: яркие краски, элегантные и наряженные жители, аккуратные домики и вода. Очень много воды. В отличие от Снежной — здесь уже тепло, хотя зима ещё не закончилась, а в воздухе тянет слегка цветущей влажностью, хотя местные искусственные водопадики явно вручную убираются от тины и ряски. Фонтейн выглядит… необычно, потому что изящная архитектура соседствует с технологическим прогрессом. Аяксу здесь даже нравится. Фатуи встречают своих товарищей на пункте перехода: те дипломаты, что уже давно находятся на миссии в Фонтейне, благополучно возвращаются домой, а их более свежие и готовые к свершениям коллеги наоборот направляются в столицу, чтобы продолжить начатые дела. Едва ли кто-то из местных заметит разницу — серая форма, серые маски, — но для самих дипломатов это новое место и новые задачи. — Всё должно быть в порядке, — говорит глава делегации, отправляющейся домой, в Снежную. Аякс слышит краем уха, как тот что-то обсуждает с равным по званию, вероятно, передавая дела. — Навестите их по прибытии, они не посмеют сказать что-то против до тех пор, пока мы поддерживаем финансирование исследований в этой области. Аякс до сих пор скептически относится к своему назначению. Ассистент дипломата. Кому вообще в голову пришло, интересно? Полемика и буквы договорённостей — это всё, конечно, хорошо, но когда это тебе действительно нравится. Мелкий шрифт в конце страницы обычно нагоняет тоску, а попытки вывернуть условия соглашений в свою пользу напоминают шипение целого змеиного гнезда. «Сначала научись управлять языком, а потом уже посмотрим, как ты управляешься с оружием», — вот что сказал Капитано, когда Аякс попытался возразить насчёт своего назначения. С другой стороны — он прав. Все средства для достижения целей хороши, даже если это слова, а не действия. И это, вроде как, его наказание. Вызов, если читать указание пятого Предвестника между строк. Он докажет, что способен на большее, чем просто трепать языком. Им сказали, что чуть позже в Фонтейн прибудет один из Предвестников, но не уточнили, кто именно. Только попросили подготовить почву, которая послужит фундаментом для предстоящей миссии. Такие полуправды и полуприказы не то, что не вызывают доверия, а, скорее, даже немного раздражают: как можно выполнить что-то хорошо, когда ты даже не знаешь, зачем ты это делаешь? Аякс уже украдкой поспрашивал у товарищей: они только качали головами и отводили взгляды. Уже по их реакции было видно, что каждый знает только какую-то отдельную часть общего плана, но о своей роли рассказывать не торопится. Неужели им банально не любопытно, что тут происходит? В департаменте по делам гражданских достаточно шумно. Проверяющая, не обращая внимания на окружение, сверяет данные в предоставленных ей документах, а Аякс, откровенно скучая, разглядывает помещение. Всё-таки они вынуждены через это проходить, тем более с целью дипломатической миссии: у дипломатов иные полномочия и иные разрешения в регионе, а явственно военная сила проходит по договорённостям в качестве обеспечения безопасности делегации. Уж насколько это правдоподобно — кто знает. Но по бумагам не подкопаешься, и ещё ни разу дипломатов Снежной не разворачивали обратно. Контингент здесь собирается абсолютно разный. Фонтейн — регион, не скованный дичайше строгими рамками приличий и традиций, а потому большинство людей чувствует себя здесь, если можно так выразиться, на своём месте. Аякс уже видел на улицах: творчество некоторых музыкантов звучит свежо, откровенно вызывающе и энергично, а труппы бродячих артистов показывают невообразимые по красоте и изяществу трюки [ему даже, наверное, хотелось бы посмотреть, может, выучиться парочке фокусов — раньше он любил подключаться к выступлениям на торговой площади в Морепесок, и его импровизацию обычно встречали с большим воодушевлением]. Что уж говорить, здесь даже собаки ходят в костюмах. А ещё странные существа, которых называют мелюзинами. Всему этому не сравниться с чистосердечной искренностью простого народа, который выходит давать уличные представления чтобы развлечься, а не заработать как можно больше, но нельзя отрицать, что фонтейнские артисты приковывают внимание. Ещё как приковывают. И вся эта вычурность — светская этика пополам со страшно неудобными, но красивыми нарядами, — соседствует с завидной изобретательностью. — Всё в порядке, — проверяющая за стойкой улыбается и протягивает документы старшему делегации. — За вами зарезервирован ваш обычный отель на площади. Напоминаем, что суд един для всех. Суд Фонтейна. Если в Снежной правящая сила — Фатуи, в том же Мондштадте [северном регионе по соседству] управляют всем Ордо Фавониус, в Иназуме всё под контролем Трикомиссии, то в Фонтейне всеми делами занимается суд. Даже не так. Суд. Надёжная опора Гидро Архонта, от бдительности которого не скроется никто и ничто. Суд един для всех — значит всё решается по справедливости. — Разумеется, — хмыкает старший, забирая бумаги и проверяя формальности. — Кто, как не мы, умеем следовать договорённостям. Душно. Снаружи, стоит выйти из департамента, гораздо лучше. Аякс плюхается на лавочку рядом со входом в департамент, глазеет по сторонам. Быстрее бы добраться до отеля и оставить там свои вещи, чтобы можно было заняться делами. Он уже примерно знает, с чего стоит начать, но у него всё ещё в голове никак не укладывается, как его задача может быть связана с грядущим прибытием одного из Предвестников и дальнейшими делами Фатуи в Фонтейне. Он терпеть не может, когда всё так. — Скучаешь? Кто-то из сослуживцев садится рядом, Аякс скашивает взгляд в сторону. Как его зовут — Азор, Анзор?.. — Нет смысла толпиться там, — Аякс жмёт плечами. — Как думаешь, надолго мы здесь? Всё-таки Анзор. Тот качает мыском ботинка и, кажется, больше заинтересован разглядыванием голубей, чем разговором. По выражению лица непонятно — половину всё-таки скрывает маска, точно такая же, которую Аякс чувствует и на своём лице. Все они носят маски, как сказал Капитано: «По долгу службы вам придётся ещё не раз сменить их, но смена облика не должна изменить вашей верности идеалам Её Величества». — В смысле «надолго»? — в голосе Анзора сквозит явное непонимание. — Стандартное время в нашем случае может занимать и месяц, и полгода, и год. Зависит от того, что мы должны сделать за всё время, что находимся здесь. Размытые рамки. Обычно делами дипломатов располагает Синьора, восьмая из Предвестников Фатуи, и от её решения будет зависеть продолжительность миссии той или иной организации. Аякс надеется, что удастся отсюда выбраться гораздо раньше, чем через год. Год — это же уму непостижимо, сколько упущенных возможностей [да и он ведь на свадьбу сестры не попадёт, и на свой день рождения домой не приедет]. К тому времени, как большая часть делегации выходит из котрольно-пропускного пункта, Аяксу становится совсем уж скучно. Отсюда до площади — рукой подать, судя по размытым описаниям товарищей, так что подорваться со скамейки выходит быстрее, чем старший делегации объявляет о том, что они закончили со всеми необходимыми формальностями и наконец-то могут расположиться в отеле, служащим параллельно и опорным пунктом. Обычно опорными пунктами выступают филиалы банка Северного Королевства, но зачем привлекать излишнее внимание к одной точке, когда гораздо рациональнее рассредоточить поле деятельности, если обстоятельства к этому располагают. Отель явно не из самых дешёвых. Аякс, видевший в своей жизни разве что родительский дом да солдатские казармы, поначалу останавливается посреди комнаты. Мебель из светлого дерева явно вырезана искусным мебелировщиком, а компактность интерьера позволяет создать видимость большого, но не пустого свободного пространства. По левую сторону от двуспальной кровати располагается плательный шкаф, по правую, у самого окна — письменный стол, здесь же, недалеко от входной двери в номер, стоит аккуратный трельяж со всеми необходимыми принадлежностями, а в углу комнаты виднеется небольшая дверь, которая наверняка ведёт в отдельную ванную. Аякс, стоящий посреди номера и касающийся ладонью изножья кровати, думает о том, что даже если он вытащит все свои вещи, помещающиеся в небольшой чемодан, то номер всё равно будет выглядеть так, будто в нём не живут, а разве что приходят ночевать время от времени. Впрочем, скорее всего, так оно и будет. Едва ли Аякс будет задерживаться здесь дольше, чем на ночь. Он разве что вытаскивает сменную форму, которую оставляет в шкафу; думает вытащить несколько конвертов, чтобы написать еженедельное-обещанное-письмо, но замечает конверты вместе со стопкой бумаги прямо на письменном столе, а потому чемодан так и остаётся наполовину заполненным. Вообще-то отказ от прошлого подразумевает собой буквальный отказ [отречение от семьи, от всего, с чем ты был связан когда-то], но многим служащим сложно отказываться от того, что у них было до вступления в организацию, и на время переходного периода офицеры закрывают глаза на столь очевидное нарушение регламентов. Что-то Аяксу подсказывает: скоро такого послабления не будет. Скоро придётся прятаться, чтобы отправить весточку домой, и едва ли наказание будет мягким, если его поймают на очередном нарушении. На письменном столе есть и ещё кое-что. Небольшой листочек бумаги, исписанный с одной стороны. Здесь же должны убираться, ведь так? Насколько Аякс представляет себе работу в отелях, здесь определённо должны были прибраться, прежде чем пускать новых постояльцев, а, значит, листок либо намеренно оставили, либо положили сюда уже после того, как горничные вычистили номер. Аякс прикусывает кожу на ребре большого пальца, когда садится на стул и подтягивает к себе записку, задумчиво проводит подушечками пальцев по неровной бумаге. На ней далеко не по линейке нацарапано несколько строк, общий смысл которых сводится к тому, что назначена встреча с кем-то из своих в ближайшем пригороде. Должны передать некоторые инструкции, до которых крайне нежелательно что-либо предпринимать. И, судя по тому, что записку оставили именно в этом номере, то предназначалась она… А чёрт бы её знал, кому именно. Записка не подписана, но от неё веет едва уловимым цветочным ароматом. Вероятно, она предназначалась тому, кто жил в этом номере до Аякса, но стоило бы проверить, потому что дата встречи, указанная в записке — сегодня. Да и адресат, если это кто-то другой, записку не получил, верно? Верно. Аякс поднимает голову, смотрит на окно перед собой и непроизвольно вздыхает. Что он знает о собственной части задания? Ему нужно добыть сведения о нескольких людях, а если точнее — узнать их распорядок дня, чем они обычно занимаются на буднях и в выходные, есть ли у них какой-то определённый порядок привычных дел или мест. Выглядит до безобразия просто, однако, этих людей ещё нужно найти. Всё, что у Аякса есть, это имена и примерное описание внешности и рода деятельности: Жан-Луи и Марианна, учёные технологической сферы. Не густо, но что есть — то есть. Стоило бы выйти наружу. Оказавшись в Фонтейне, грешно не прогуляться, не посмотреть на город. Вот только… консьерж. Аякс морщится, уже заранее представляя, что его ждёт: отчёт о том, куда он направляется и во сколько планирует вернуться, почему рядом с ним нет напарника-дипломата, за которым он закреплён как помощник, и ещё миллион каверзных вопросов, на которые не хочется придумывать ответы. Вот если бы был способ, чтобы выйти из отеля незамеченным. Если бы был способ… Взгляд останавливается на раме окна. А ведь — мысль. Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, выйти в коридор, спуститься на первый этаж и покинуть отель через пост, Аякс забирается с ногами на стол, открывает окно и выглядывает наружу. Второй этаж, невысоко. Он выбирается на подоконник и перешагивает через раму, после чего прикрывает за собой окно и отходит в сторону, держась за выступы в каменной кладке стены. У соседнего номера есть балкон [не завидно, но слегка досадно], чем Аякс и пользуется: подныривая вниз, он хватается за опорные балки балкона и спрыгивает на землю, приседает, чтобы смягчить падение. Даже перекат с пятки на носок не спасает: всё-таки по голени вверх отдаёт неприятным отзвуком удара, но Аякс, довольный возможностью уйти без лишних глаз, тут же направляется прочь от отеля. Наверняка его всё-таки заметили, что естественно, и потом ему неминуемо придётся отчитываться, но маленькие вольности позволяют ему чувствовать себя лучше. Час или около того проходит практически незаметно: разнообразие архитектуры и яркая жизнь непохожего на Снежную региона поглощает и завораживает, на них невозможно смотреть без доли восхищения. На улице очень свежо. По-приятному свежо, а не когда тебе хочется закутаться в несколько одеял и никогда не вылезать из постели. Аякс, ненадолго останавливаясь около очередного фонтана, опускает руку и касается пальцами воды, чтобы ощутить температуру. Ледяная вода колет кожу слабой болью; Аякс отдёргивает руку и забавно трясёт ладонью: мелкие капли тут же разлетаются мокрыми пятнышками по гладкому камню под ногами. Контраст температуры удивителен, потому что вода выглядит… тёплой. Как же неудобно. К маске привыкаешь, но нет-нет, да от постоянно давления начинает чесаться переносица, и приходится морщиться, чтобы край маски елозил по чешущемуся месту. У Аякса пока что нет абсолютно никаких идей о том, где искать нужных ему людей, но он уверен, что у него получится. В конце концов, на задание даётся далеко не день. — Куда ж ты руками! Аякс не успевает среагировать, когда к нему буквально подлетает девчонка едва ли постарше него и хватает за запястье; она даже успевает оттащить его от фонтана на добрых полметра, когда он от неожиданности почти теряет равновесие. Аякс тянется свободной рукой вниз, к полам униформы, и только через мгновение с ужасом ловит себя на мысли, что практически выхватил нож из скрытой портупеи, и дёргается в сторону, чтобы сбить себя с рефлекторного удара. Нельзя. Чёрт возьми, нельзя, тут много людей, а он должен держать рефлексы под полным контролем. Но у девчонки явно другие намерения, потому что она, даже несмотря на сопротивление, отпускает Аякса далеко не сразу, да ещё и высказывает ему так, будто он виноват во всех смертных грехах: — То, что ты не местный, не значит, что тебе можно трогать алтарь! — Алтарь? Аякс хмурится озадаченно, оборачивается и смотрит на фонтан. Фонтан как фонтан: маленькая, глубокая чаша с любопытной статуей какого-то существа, напоминающего странную помесь главка и морского ангела. Аякс до этого думал, что у них просто оформление такое необычное, но теперь неуверенно осматривает статую ещё раз и всё равно не видит ничего такого священного. А девчонка, с недоверием смотря на него, тихо ворчит себе под нос, но не настолько тихо, чтоб Аякс не услышал: — Понаехали, хоть бы историю изучали… — Не, подожди. Алтарь? — теперь уже заинтересовавшийся Аякс переводит на неё взгляд и сбавляет тон так, чтобы казалось, будто он действительно просит-извиняется. — Расскажи, чтоб я ещё что-то невзначай не потрогал. Не то чтобы ему действительно стыдно. Но, если есть возможность узнать что-то о Фонтейне, то почему бы ей не воспользоваться? Поначалу ответом ему служит тишина, а потом неизвестная, но явно бесстрашная девчонка кивает ему на свободную скамеечку и садится сама. "Ладно", думает Аякс, присаживаясь на свободную половину скамейки, "едва ли она предполагала, что у меня может оказаться нож, и я реально мог бы её ударить, но всё-таки это слишком". То, что ему удалось вовремя взять себя в руки, практически чудо. В конце концов, не стоит подходить к незнакомому человеку со спины. — Океанидам. Они раньше жили повсюду. Но потом… ну, время изменилось, — девчонка жмёт плечами. Теперь, когда Аякс может разглядеть её поближе, он подмечает, что она действительно едва ли старше него. А, может, и младше. Курносая, немного взъерошенная, на её щеках сверкает что-то мелкое, как те блёстки, которыми обсыпают себя местные артисты. — Они покинули Фонтейн, и до сих пор не возвращаются. Мама рассказывала, что вода всегда искрилась, а у каждого ребёнка была родниковая фея, знаешь, как хранитель. Аякс медленно кивает. У него на родине нет чего-то подобного, но даже там есть свои маленькие предания. Например, хозяева дома. Это как мама часто оставляет блюдце молока и печенье на кухонном шкафу и говорит, что это для Запечника. — Думаю, что я понял, — согласно кивает Аякс, — у нас тоже такие есть, даже у меня дома дедушка Домовой живёт. Мама так говорит, по крайней мере, — замолчав, он опускает взгляд на собственные сапоги, качает мысками из стороны в сторону, то соединяя их, то разводя. — А почему трогать-то нельзя? Ты следишь за алтарями, что ли? Девчонка смеётся на его слова и качает головой, из-за чего её волосы ещё больше пушатся на ветру. — Нет. Но вдруг океанидам не нравится, когда к ним прикасаются? И поэтому они уплыли. — А, может, они наоборот скучают потому, что их давно никто не трогал. На справедливое замечание Аякса девчонка замолкает, не найдя ответных слов и только спустя несколько секунд молчания тихо и неловко добавляет: «А… может быть». Некоторое время они сидят в тишине. В компании, конечно, всяко приятнее, но Аяксу ещё нужно найти место встречи, указанное в записке. Он чётко помнит, что там было написано — мост Потерянных Душ, но название кажется слишком уж странным для подобного места. Или же нет? Фонтейн — слишком уж вычурное место, чтобы чему-то удивляться в названиях. Нужно спросить у кого-нибудь из местных, может, ему подскажут, где это. Ну и, думает Аякс, продолжая качать мысками сапог, спросить так, чтобы это не было слишком уж подозрительно. — Ты сказал про Домового, — вновь говорит девчонка, привлекая внимание Аякса. — Они правда прям в домах живут? — Ага. Никто не знает, откуда они берутся, — Аякс жмёт плечами. Домовые просто появляются там, где располагает атмосфера, это всё, что он знает. Иногда они добрые и следят за домом, иногда они злые и постоянно пакостят. Тут не угадаешь, сумеешь задобрить неожиданного соседа или же нет. — Мама говорит, что это наш дедушка охраняет семью. А кто-то верит, что это строительная жертва. Последнее, наверное, прозвучало слишком уж неожиданно. — Жертва? Глядя в распахнутые от ужаса глаза, Аякс поспешно объясняет, стараясь избежать лишних деталей: — Для того, чтобы дом простоял долго. Якобы много лет назад в основание построек замуровывали жертву. Но это всё сказки. Последнее уточнение всё-таки срабатывает, и Аякс облегчённо выдыхает, когда не видит первоначального ужаса в глазах незнакомой девчонки. Для него эти сказки никогда не казались ужасными, скорее — просто страшненькими [спускаясь в подпол за заготовками на зиму внезапно вспоминать про это сказание, представлять, что где-то под основанием подпола замурован чей-то скелет, и вылетать наружу быстрее стрелы, ощущая, как волоски на загривке шевелятся от холодка], и он ляпнул, не подумав и логично предположив, что в любом регионе есть какие-то свои такие вот истории. Но, видимо, не во всех. Оставляя девчонку в глубокой задумчивости, Аякс поднимается со скамейки и прощается. Ему в голову приходит мысль о том, что если он всё-таки хочет успеть на встречу из той записки в номере отеля, то ему нужно выдвигаться прямо сейчас, иначе он опоздает с учётом того, что он даже не знает, куда ему нужно идти. Ах, да. — Ты не знаешь, где находится мост Потерянных Душ? На него поднимается взгляд удивлённых серых глаз. Блеск, просто блеск. Совершенно не вызывая подозрения, ага. *** Раскидистое дерево прикрывает часть моста, нависая сверху и спуская длинные ленты-ветки с узкими листьями практически до самой воды. Под ветками парит: воздух чувствуется влажным и немного тяжёлым, отчётливо пахнет водоёмом, слышится плеск о сваи. Здесь было бы мертвецки тихо, если бы не одинокая фигура в фиолетово-зелёных одеждах, сжимающая вычурную лампу в руках. Аякс, честно говоря, ожидал увидеть кого угодно, но не мага электро цицинов, поэтому в замешательстве посматривает по сторонам. Но рядом, кроме этой девушки, абсолютно никого. Что же. — Новенький, что ли? Её маска закрывает лицо от линии роста волос практически до верхней губы, а капюшон надвинут глубоко на голову. В голосе не слышится удивление — скорее, игривая констатация факта. Ну и хорошо. — Ладно, — она не дожидается ответа, легко подпрыгивает и цепляется за перила, чтобы тут же перекинуть через них стройные ноги и усесться лицом к воде. Аякс рефлекторно дёргается, чтобы подхватить её на случай, если она вдруг пошатнётся и упадёт, но она только смеётся и отмахивается рукой с зажатой в ней лампой, так что Аяксу остаётся разве что подойти ближе к перилам и облокотиться на них руками, не садясь сверху. — Придётся рассказывать больше, чем я предполагала. Меня Милой звать, а тебя? — Яша, — представляется он, переступая с ноги на ногу. Маг электро цицинов. Аякс не очень хорошо представляет, что это за твари такие летающие, но прямо сейчас их рядом не видно. Точнее нет, он знает, что такое цицины, но слабо представляет, как их можно контролировать — они явно не выглядят слишком умными для того, чтобы понимать даже простейшие команды. Мила держится за поручень и болтает ногами прямо над водой, а Аякс смотрит на то, как рыбы в воде подплывают слишком близко к поверхности и плещут полупрозрачными хвостами. Водомерки скользят по поверхности воды с лёгкостью бывалых фигуристов, но это всё равно не спасает их от водоворотиков, затягивающих в жадные рыбьи пасти. — Ну вот и чудненько, — кивает Мила. — Сам придумал или Наставник подсказал? — Заметив непонимание Аякса, Мила смеётся и отмахивается: — Да ладно, у всех нас, Снежневичей, странные имена. — Но я не Снежневич, — бормочет Аякс, внезапно понимая, на что подумала Мила. — А ты, стало быть… Снежневна. Сирота, выросшая в приюте леди Арлекино. Аякс уже наслышан об этом от сослуживцев: как-то не принято говорить об этом прямо, но большинство воинов Фатуи — сироты, выросшие в приюте "Дом Очага" под началом одной из Предвестников. Их легко узнать, у них у всех одинаковая фамилия. И Мила решила, что он, Аякс, как раз-таки Снежневич, как и она сама по всей вероятности. — Не бери в голову. Скажу сразу, это было непросто, — игривость из её голоса исчезает, оставляя место некой деловитости; она моментально переключается на работу, поэтому Аякс не хочет продолжать прошлую, явно болезненную тему. — И Эдгар — ну, тот, с которым я работала до тебя, — должен был мне за эту инфу. Теперь будешь должен ты. — А с какой стати? Аякс возмущается практически мгновенно, смотрит на электро-мага вопросительно-непонимающе. Хорошенькие новости, конечно. Разве это не информация, необходимая для общего дела? — Я ещё даже не в курсе, что ты собираешься мне рассказать, а ты уже что-то требуешь, — фыркает он, скрещивая руки на груди и упираясь боком в перила так, чтобы видеть и мага, и сам мост позади неё. Постукивает пальцами по плечу; в голову закрадывается мысль уйти. В самом деле, какого чёрта. Он пришёл сюда по работе, а не в игры играть. И если Мила думает, что раз она старше, то имеет право издеваться, то чёрта с два она тут что-то имеет. Внутри разливается лёгкое раздражение пополам с непониманием. Нет, конечно, он предполагал, что просто не будет, но… но. — Да я шучу, — Мила вновь смеётся, поправляя широкий капюшон; тон её голоса меняется так неуловимо-быстро, что никак не получается поймать настроение, в котором стоит вести разговор. — И я ещё даже не начинала требовать. От неё пахнет чем-то сладковатым, чувствуется с расстояния даже в полметра. Аякс ведёт головой, пытаясь понять, что это за запах, но быстро сдаётся, потому что чем больше он принюхивается, тем больше чувствует лёгкую боль, напоминающую давление в точку между бровей. Он хмурится и отворачивается, стараясь больше смотреть на воду, чем на коллегу. Запах, тем не менее, распространяется по округе как маленькое облачко, окружающее мага электро цицинов мягкой объёмной вуалью. — В общем, — Мила хлопает ладонями, и этот жест выглядит настолько не наигранно детским, что это даже почти что… мило? — всё, что тебе надо, это пособирать немного информации и встретиться с несколькими людьми. У меня есть имена и адреса, ну а ты ведь справишься с переговорами, ведь так? Аякс кривит губы в улыбке. — Да уж, — он всё-таки не сдерживается и смеётся, опуская подбородок на скрещенные над поручнем руки. — Переговоры — это буквально мой конёк. Интересно, Мила уловила сарказм в его голосе? Может быть ей абсолютно плевать. Зато лорд Капитано, глядишь, поймёт, что Аякса стоит переводить в другое подразделение, как он того уж очень давно просит. Дипломатия — это хорошо, но для тех, для кого основным оружием является язык, а не клинок. — Сколько тебе вообще известно о том, что тут творится? Вопрос мага электро цицинов звучит вполне невинно, но Аякс не знает, как правильно на него ответить. Если он скажет честно — ни черта, — то едва ли она станет сотрудничать, и, вероятно, попросит прислать вместо него кого-то ещё. Если он скажет, что в курсе, то она наверняка начнёт говорить о вещах, о которых он не имеет ни малейшего понятия, и тогда его маленькая ложь раскроется слишком быстро. — Немного, — помедлив, отвечает Аякс. Сейчас этот ответ выглядит меньшим из всех зол. — Значит практически ничего, — легко подмечает Мила. Она продолжает болтать ногами над водой и мурлыкать себе под нос [Аякс не сразу понимает, что ему это напоминает — считалочку при игре в жмурки, вот что]. — Я расскажу то, что тебе стоит знать. Но дальше — сам, моё дело маленькое.