blanket of snow: catch your death

Полигон. Вот что такое «залог», который внёс отец, чтобы вытащить своего третьего сына из карцера. Полигон Фатуи, где офицеры организации отбирают новичков, которые смогут стать новобранцами. О полигоне ходят самые разные слухи, и едва ли хотя бы половина из них — правда. Всё, что знает Аякс, так это то, что отбор проходят все: и молодые, и мужчины в возрасте. Иной раз даже девушек и женщин принимают — из тех, что согласны служить во славу Крио Архонта. Говорят, что и детей иногда забирают, но это уже — из рода баек и страшных слухов, которыми матери пугают своих непослушных отпрысков. Это — последнее место, где Аякс хотел бы находиться, так что вопрос «почему?» не задаётся вслух только потому, что он действительно облажался. Его старшие братья никогда проблем родителям не создавали, сестра — тем более. Военная структура с чёткими распорядками и обязанностями, единственный плюс которой — говорят, платят неплохо. Атмосфера здесь не самая приятная: Аякс вертит головой из стороны в сторону и уже сейчас чувствует некоторое давление. Это не что-то физическое, что можно потрогать на ощупь, это, скорее, моральное — странное чувство, будто здесь едва ли новобранцы действительно единолично принимают решение на полном серьёзе стать частью военной машины. Мелкие волоски на загривке приподнимаются, а настороженность никак не успокаивается даже не смотря на то, что Аякс здесь не один. Аякс часто видел Фатуи недалеко от родной деревни, но никогда всерьёз не думал вступить в их ряды. Он видел их на берегу моря, когда собирал ракушки, вылезающие из-под песка в относительно тёплое время года [суровый холод и полярная ночь отступают и оставляют место короткому, но жаркому лету с его полярным днём, когда солнце едва опускается за горизонт и тут же поднимается вновь], видел и патрулирующими улицы — охраняющими порядок в Снежной, слышал и множественные слухи о пытках и жестокости организации. Фатуи пронизывают всю жизнедеятельность Снежной насквозь, но кто бы сказал, что это однозначно плохо? Да, это действительно тотальный контроль, но без них было бы ещё хуже. Каждый гражданский знает: обратись к Фатуи — и проблема решится. Дели надвое. Этому всегда учили истории отца. Аякс и старается делить надвое: не узнав мотивы и предпосылки — не сделаешь правильные выводы. А иногда выводы лучше и вовсе не делать, пока не появятся все карты на руках. — А этого куда? Аякс поворачивает голову. К ним подходит кто-то из офицеров, но явно не боевого состава [форма не та: слишком много серо-чёрных оттенков, да и маска — узкая, прикрывающая только глаза и переносицу]. По мужчине видно, что он то ли устал, то ли раздражён: Аякс подмечает и слишком резкие повороты головы, и бегающий взгляд, словно бы офицер куда-то торопится, и резкость в голосе. Или они тут все такие? Отец переводит разговор на себя, отвлекая офицера, и Аякс получает возможность немного отойти, чтобы осмотреться. Ему нет никакого дела до разговора между отцом и фатусом, ему правда не интересно, что прямо сейчас, можно сказать, решается его судьба. Природное любопытство берёт над ним верх в совершенно другом направлении: когда ещё безнаказанно попадёшь на военные сборы, чтобы посмотреть, как тренируются уже бывалые воины и натаскивают молодежь? Отсюда видно небольшой плац, на котором группа солдат отрабатывает использование массивного на вид оружия. Аякс видит посохи, видит раструбы с баллонами крио- и гидроконцентрата. Слышит и звон клинков, который привлекает его гораздо больше навороченной техники. Мальчишка проскальзывает вдоль натянутых канатов, очерчивающих плац, и шустро перебирается ближе. Эти Фатуи не похожи на своих сослуживцев: полностью закрытая форма, Т-образные маски, за которыми совершенно не видно лиц. Они похожи один на другого, как копия копии копии. Аякса не интересует форма, не интересует звание и положение этих Фатуи, ему любопытно, что нового он может у них почерпнуть. Что они могут показать такого, чего он ещё не видел в Тёмном Царстве. Отец ещё разговаривает с офицером, совершенно упустив из вида своего третьего сына, хотя за последний год уже успел понять, что делать это — крайне опасно. Лучше постоянно держать его в поле зрения, чтобы не тревожить честных людей и не извиняться потом за… самые различные инциденты. А таких уже произошло немало. Он правда любит Аякса, но то, что вместо робкого и нежного мальчика тот вернулся абсолютно другим, никак не получается отрицать. Складывается ощущение, будто Аякс наслаждается постоянно вспыхивающими вокруг него различными спорами и драками; где бы не произошёл конфликт — Аякс обязательно окажется там, и если не зачинщиком, то в самом эпицентре. Отец искренне надеется, что военная дисциплина организует сына и научит быть более сдержанным, ведь если тот так и продолжит сеять хаос, то обернуться это может самыми фатальными последствиями для него самого. Надеялся, по крайней мере. Сейчас ему говорят, что Аякс слишком мал, чтобы его взяли в военную школу. — Какого чёр… Отец видит, как офицер смотрит куда-то за его плечо, и оборачивается с упавшим сердцем. Аякс. Конечно же Аякс. Именно поэтому отец привёл своего любимого сына к Фатуи. Потому что из любимого сына тот постепенно превращается в неуправляемое чудовище, которого боится вся деревня и ближайшая округа, что хоть как-то слышала об Аяксе. Он изменился за те три дня, что пропадал в лесу, и изменился в пугающую сторону. Тот вылез на плац и теперь стоял один-одинёшенек против пяти вооружённых солдат. Как он туда вылез, почему он там оказался — все эти вопросы в миг стали совершенно не важными по сравнению с тем, как вытащить несносного мальчишку оттуда живым. — Господин пятый Предвестник сегодня здесь, — упавшим голосом бормочет офицер, бросаясь в сторону плаца. — Если он увидит беспорядки… Отец, не слыша о чём говорит офицер, бросается следом. А Аякс всего-то оказался не в том месте, не в то время, и определённо против не тех людей. Мирное течение тренировки нарушил внезапный шум, и пятеро вооружённых солдат внезапно отделились от остальной части своих сослуживцев. Практически невозможно было разобрать, что конкретно стряслось, но по обрывкам фраз Аякс понял, что те решили дезертировать. И в попытке отступления ломанулись прямо на него, сочтя возможные попытки сопротивления слишком слабыми, чтобы реально их остановить. Аякса дважды просить не нужно — он тут же и выбрался через перегораживающие канаты быстрее, чем сообразил, что делает. Ближний контактный бой всегда удавался ему гораздо лучше, чем стрельба; мастер Скирк в нём поощряла тягу к различным техникам, хотя говорила, что воину нужно уметь владеть всеми видами оружия, если он действительно хочет стать величайшим. Одно только это колкое замечание подталкивало Аякса тренироваться и во владении стрелковым, хотя ему гораздо легче с головой нырнуть в кровавую бойню, чем отстреливаться издалека и постоянно менять позицию на более защищённую и выгодную. Она говорила ещё много чего, не считая его юный возраст оправданием для резких, но точных и прямолинейных высказываний [она знала, что Аякс — левша, и учила его пользоваться преимуществами этого, но также говорила, что для того, чтобы сражаться парным оружием, нужно уметь есть, писать и дрочить не ведущей рукой, одинаково контролировать баланс обеих своих сторон и силу удара], и суть всегда сводилась к одному: если у тебя нет оружия в руках, у тебя есть ты сам. По ухмылкам видно, что ублюдки надеются на возможность быстро продемонстрировать своё превосходство и улизнуть с полигона безнаказанными [хотя любой даже гражданский знает: если ты пойдёшь против Фатуи или предашь Фатуи — в лучшем случае найдёшь себя в разных мешках, в худшем — никто тебя не найдёт]. У некоторых из противников есть мушкеты, но на кой чёрт Аяксу оружие, если он сам — оружие. Сержант этой пятёрки [судя по форме и нашивкам на ней] не командует людям организоваться и встать в строй, а позволяет им самим выбирать тактику боя и отступления. В самом деле, что такого ужасного может сделать невооруженный пацан против пяти хорошо подготовленных воинов? Он кивает своим людям и командует «вольно», подразумевая тем самым, что они могут самостоятельно решить, как расправиться с некомпетентным противником; широким жестом даже даёт «фору» в виде запрета нападать на него всем разом. Тут бы пацан хоть с одним из них справился, что уж говорить про пятерых одновременно. А все остальные слишком растеряны, чтобы вовремя среагировать и перекрыть выход с плаца. Да даже если перекроют — для начала надо отобрать у них оружие, чтобы скрутить и доставить в карцер. У Аякса не так много времени, чтобы придумать план. Они не воспринимают его всерьёз, значит, можно не сдерживаться, как он сдерживался с теми придурками на торговой площади. На этом-то и нужно их ловить. Он делает несколько шагов в одну сторону, затем в другую, прикусывает внутреннюю сторону нижней губы. Азарт и хорошее волнение переполняют эмоциональный фон, Аякс старается делать так, как учила его мастер Скирк — очистить сознание и заглянуть в пустоту, подметить открытые стороны противников и то, как удачнее к ним подступиться. Ноги немного пружинят в коленях, давая ему больше манёвренности. Солдаты правда не осознают, что раскрывают перед ним все видимые слабости, пока стоят вот так и даже не стараются воспринять его как достойного противника. В голову практически моментально приходит простое решение. Аякс пока не хочет пользоваться своим гидро-видением и раскрывать все свои преимущества противникам, поэтому заходит с неудобной для себя позиции — использовании незнакомого ему оружия. Ему понадобится несколько минут, чтобы привыкнуть и понять, как лучше двигаться с этим необычным клинком, поэтому можно считать, что эти несколько минут — фора его оппонентам. Аякс срывается с места и выхватывает у ближайшего фатуса, решившего не вступать в драку, один из клинков [игнорирует возмущённое «эй!» и слабую из-за неожиданности попытку сопротивления]: напоминающий полукруг с рукоятью посередине, он немного неудобный, но зато широким махом защищает большую часть обычно открытых зон и сбоку, и позади. Первый противник — прямо перед ним. Бомбардир рассчитывает на свою броню, поэтому и не торопится дать отпор, а снисходительно решает подставиться под право первого удара. В этом его ошибка. Он слишком медлителен, и сейчас хватит всего одного удара, чтобы снести ему голову с плеч. Вместо этого Аякс перехватывает большой, неудобный клинок лезвием к себе, опасно укладывая длинный его конец едва ли не себе на плечо, и без тени сомнения бьёт фатуса рукоятью клинка в кадык по направляющей к затылку, прямо по стыку между маской и выступающей частью металлического воротника. Сдерживается и не бьёт в полную силу; он мог бы убить, но не убивает. В своей голове почти слышит хруст, с которым должен был сломаться щитовидный хрящ, а обломки прошли бы к гортани и перебили бы кровеносные магистрали. Одним ударом можно было бы закончить всё, но вместо этого противник надсадно хрипит и паникует, спотыкается и падает коленом в землю, по инерции проезжая ещё немного вперёд. Припадок, обусловленный практически полной невозможностью дышать. Отключится, если не сможет в ближайшее время преодолеть спазм и сделать полноценный вдох. Аякс контролировал силу и специально проследил, чтобы не сломать хрящ. Сам не ведаешь, что творишь, и вот — ты уже покойник. Нельзя недооценивать противника, особенно если тебе кажется, что он тебе не ровня. Второй бомбардир уже более собран, готовится встретить стремительный наскок и сам кидается навстречу с кабаньей решительностью. Раструб он держит перед собой, а позади него баллон крио-концентрата разгорается холодным сиянием. В этот момент Аякс даже рад, что не воспользовался гидро-видением. Ну, почти не воспользовался. Вбросить маленькую хитрость — не грешно, тем более, когда все карты ложатся в руки, а противник превосходит по габаритам в несколько раз. Аякс щёлкает пальцами и взмахивает рукой, собирая влажность воздуха и буквально швыряя противнику в глаза горсть воды. Тот зажмуривается от неожиданности, мотает головой, чтобы стряхнуть воду и иметь возможность видеть, но уже слишком поздно. Когда на тебя кидается человек с непозволительно незащищенным корпусом — удар с определенным вектором в район солнечного сплетения не только отправляет его на пол корячиться в позе эмбриона, а ещё является и смертельно опасным. В этот раз Аякс бьёт не клинком, потому что не хочет убить [хотя тёмное внутри требует крови], Аякс бьёт ногой, практически никак не контролируя силу удара — погасится об броню. От удара гудение распространяется вверх по мышцам, Аякс шипит сквозь зубы и морщится. Неприятно чертовски, но он ни за что не должен останавливаться, пусть даже молочная кислота потом забьёт мышцы так, что ему будет больно даже просто ходить. Второй бомбардир выбывает из схватки, неловко замахнувшись раструбом и зацепив самым краем Аякса по спине. Сержант отдаёт команду перегруппироваться; только сейчас дезертиры явственно осознают, что Аякс настроен серьёзно — и слишком просто одолел уже двоих из них. Мальчишка скор на расправу, эмоции на его лице абсолютно не читаемы. Невозможно предсказать, что он выкинет в следующую секунду. Одного бомбардира он одолел с помощью хитрости, второго — явно силовой техникой борьбы, сколько же у него ещё трюков в запасе? Два. Осталось трое. У них хорошее, действительно хорошее вооружение, и, если Аякс не успеет, он окажется абсолютно незащищенным перед этими людьми. Самое меньшее — выхватит заряд пороховой мякоти и пулю в бок из мушкета. Он считывает собственные возможности с поразительной беспристрастностью, и только скакнувший уровень адреналина чувствуется жаром в крови. Появляется стойкое ощущение, что за ним следят. Неприятное. Липкое. Застрельщик — третий — поспешно стреляет; скорее всего только напугать, но Аякс не боится. Выстрел уходит в молоко: Аякс выставляет клинок и ловит пулю на скос, отводя от себя. Он не знал, получится ли такой финт и выдержит ли сталь клинка, но ему повезло [тем более, что пуля влетела не точно в клинок, тем самым не пробив его]. Этот противник гораздо интереснее: постоянно вертится на месте, не давая зайти за спину, но длина оружия не позволяет ему делать прицельные выстрелы. Застрельщик отскакивает, пиро-инфузия опасно тлеет по ободу дула его мушкета; Аякс почти что танцует вокруг фатуса, вертится и сбивает с толку непредсказуемыми, отчаянными выпадами. Любой другой на его месте поостерёгся бы приближаться к солдату с огнестрелом, но Аякс знает, что всё, что ему сейчас нужно — это сократить расстояние. Мушкет слишком длинный, чтобы стрелять практически в упор, а Аякс достаточно ловкий, чтобы подныривать под дуло и не подставляться под фатальный выстрел. Аякс серией манёвров отбирает у застрельщика мушкет, рискованно подставляется под огнестрел и получает в бок тычком посоха гео-заклинателя. Мушкетом же наносит предупреждающий удар в сторону заклинателя, но не попадает [тот успешно блокирует удар, вовремя выставив середину посоха], поэтому выщелкивает уже заряженный патрон вместе с мякотью пороха, выкидывает и то, и другое, прежде чем пнуть застрельщика в колено и вынудить его упасть на второе. Удар в подбородок — выключающий. Аякс бьёт того коленом, снизу-вверх по направлению к затылку. Такое не амортизируется предусмотренными в шее мышцами, и он уже проводил такой приём не один раз, поэтому знает, как тот должен работать. Фатуса по инерции отклоняет назад, и он заваливается на спину, что-то глухо, болезненно выстанывая. Дыхание сбивается, хочется ещё, сильнее, быстрее. Усилие на то, чтобы выровнять дыхание, сфокусироваться не на процессе, а на технике. Аякс поворачивает голову, щурится и видит следующую цель. Гео-заклинатель явно передумал сражаться, потому что выставляет перед собой посох со сверкающим навершием в защитном жесте, а потом разворачивается и пытается убежать в сторону канатов, разграничивающих плац, но Аяксу уже сложно остановиться [тем более, что он прекрасно помнит, какой тяжестью ощущаются сковывающие гео-конструкции на теле; он не может сказать наверняка, что это тот самый заклинатель, но какая разница, когда есть возможность отыграться]. В несколько шагов Аякс оказывается за спиной заклинателя, протягивает руку, хватает за светлые волосы и бьет головой о столб, на который вешают амуницию в перерывах между тренировками. Раз. Чувствует сопротивление, фатус протестующе мычит и дёргает головой. Второй. Третий. Слышит, как хрустит нос, сворачиваемый на сторону. Четвертый. Аякса буквально оттаскивают от фатуса, зажимающего нос обеими ладонями [наконец-то подоспело подкрепление, чтобы обуздать дезертиров и препроводить их в карцер], но он ещё не закончил. Он вырывается из захвата чужих рук [в этот раз никакого сковывания гео-элементом, куда там, они не успевают] и оборачивается на оставшегося из пятёрки — сержанта. Одним слитным движением срывается с места, догоняет и опрокидывает на землю. Фатус падает, переворачивается на спину, и очень зря это делает: Аякс быстро наклоняется и ногой, согнутой в колене, вжимает тому глотку в землю. Чувства обострены настолько, что он мог бы поклясться, что чувствует коленом через ткань штанов как дёргается чужой кадык в попытке глотнуть воздуха. — Я сдаюсь… сдаюсь! Тот хрипит и выставляет перед собой руки, надеясь скинуть удерживающую его ногу. Одновременно с тем как фатус выставляет руки в защитном жесте, Аякс отбрасывает в сторону дугообразный клинок и хватает того за подбородок, а затем — изображает жест, с которым бы сейчас дёрнул его голову вверх. Если бы он правда дёрнул, то четвёртый и пятый шейные позвонки сломались бы с хрустом, а шея оказалась бы свёрнутой. Аякс тяжело дышит. Только сейчас он в полной мере ощущает на себе, где пропустил удары: тяжёлым посохом под рёбра, раструбом элементальной машины по хребту, и, кажется, что-то задело левую голень? Мастер Скирк была бы им очень недовольна, ему нужно лучше следить за своей защитой в момент решительных и быстрых действий. Он поднимает взгляд и смотрит на невысокое здание, расположенное перед плацем. Уже некоторое время его не покидает ощущение, что за ним следят, и вот прямо сейчас он видит, что это действительно так: в одном из окон верхнего этажа он замечает смутно знакомую фигуру, практически недвижимо наблюдающую за ним. Вновь налетают люди. Всё произошло чертовски быстро, никто бы не успел не то, что вмешаться — банально принять к исполнению серию штатных протоколов, разработанных специально для случаев попыток дезертирства. Аякс поднимается на ноги и недовольно дёргает плечом, пытаясь скинуть чужую хватку, рассеянно смотрит в сторону и замечает отца. Желудок ухает куда-то вниз: разочарование на лице отца явственно разливается смутным беспокойством. Аякс сделал всё правильно, но сделал что-то не так. Не так, как от него хотели. Тем не менее, это беспокойство не в силах перебить распирающую его гордость: он только что уложил пятерых явно подготовленных бойцов Фатуи. Там, на торговой площади, он не сопротивлялся, потому что сестра его попросила. Отец ничего не говорит, но Аякс по выражению лица может прочитать: «ты снова меня разочаровываешь». Вместо вины Аякс чувствует покалывание в кончиках пальцев, азарт и приятную тяжесть в теле как после хорошей тренировки; кажется, он даже соскучился по такому за год, проведённый дома после возвращения в Морепесок. Эта потасовка стала глотком свежего воздуха. — Мы сейчас же уходим домой. Строгость в голосе отца прорезает с бритвенной остротой. Аякс вскидывает на него взгляд, немо открывает рот и тут же закрывает, обдумывая. Готов отпираться даже несмотря на то, что ещё некоторое время назад он совершенно не хотел здесь находиться, а причина до банального простая — свои, деревенские, не могут удовлетворить его потребности в добротной трёпке так, как военные. И дело даже не столько в трёпке как таковой, а в ощущении, что он становится сильнее. Что, может быть, стоило бы… — Тебя приглашают пройти в координационный центр. Хаотичный поток мыслей разбивается о чужой беспристрастный голос. Аякс только сейчас замечает рядом с собой кого-то из Фатуи. У них у всех одинаковые маски, что делает их похожими, если нет каких-то отличительных усов, бороды или цвета волос, поэтому нельзя сказать, тот это офицер, который встретил их в самом начале, или уже какой-то другой. — Он понесёт своё наказание, — поспешно говорит отец, выступая на шаг вперёд, — прошу простить его за… — Подождёте здесь, — всё так же вежливо говорит фатус и кивает на Аякса. — Ваш сын пройдёт со мной. В этот раз отец не находится, что возразить, хотя по нему видно, что он ещё много чего мог бы сказать. Может быть он подсознательно понимает, что споры тут не помогут. Да Аякс и сам знает, что за поступки надо платить. Воспитывали его так. Оплошал — извинись. Даже если придётся ещё раз загреметь в карцер. Аякс молча идёт за офицером, направляющимся в сторону невысокого здания, проходит в этот раз мимо плаца, а не через него. Солдаты уже вернулись к строевым упражнениям и отработке командной работы: группы три на три, в каждой — использование разных стихий и их комбинаций. Во время схватки Аякс не видел у большинства из них Глаз Бога, а пиро-видение было только у тех, с необычной формы клинками. У остальных же… как будто постоянная инфузия, привязанная к оружию, но неизвестно чем вызванная. Любопытно. Аякс поднимает взгляд, но больше никого не видит в окнах. И ощущение слежки пропало, отчего даже дышать становится немного легче. В узких коридорах не так много людей. Фатус, ведущий Аякса куда-то на верхние этажи, ловко расходится со своими коллегами, иногда немногословно отвечает на короткие вопросы. Эти уже больше похожи на штабистов, а не на военных: серые одежды, серые маски, серые стены, серые потолки. Всё выглядит тошно-стерильным, вышколенным под один шаблон и безжалостно подогнанным под образец. В коридорах — одинаковые двери и никаких окон. Бетонная коробка, в которой не хотелось бы проводить даже рабочие часы. — Стой здесь. Фатус выставляет руку, и Аякс практически налетает на неё, засмотревшись на противоположную стену и углубившись в собственные размышления. Выставленная рука оказывается на удивление жёсткой, и Аякс делает шаг назад, поднимает на сопровождающего вопросительный взгляд. Тот открывает ближайшую дверь и заходит в помещение. Щёлк. Аякс остаётся в коридоре один. Он скрещивает руки на груди и прислоняется спиной к стене, вздыхает. Это не похоже на карцер, — думает он, — это похоже на… Щёлк. Мысль обрывается, потому что фатус выходит из помещения так же быстро, как зашёл туда. Аякс не слышал никаких разговоров внутри. Звукоизоляция? — Проходи, — негромко говорит фатус, отходя с дороги. — Господин пятый Предвестник желает с тобой поговорить. Пятый Предвестник? Аякс чувствует, как у него покалывают кончики пальцев, когда он открывает дверь и заходит в кабинет. Что же, становится понятнее, почему фигура в окне показалась столь знакомой. Строго говоря, это даже не окна. Больше всего они напоминают бойницы — узкие и высокие, через такие стрелять удобно, и при этом сложно забросить какой-нибудь слишком большой снаряд при ответном огне в само здание. Кабинет довольно уютный по сравнению со всем, что было видно по нескольким коридорам: полки, заполненные книгами, небольшие статуэтки. А это что? Аякс щурится, пытаясь разглядеть, что именно написано на корешке ближайшей книги, но позолота облупилась с тиснения, и прочитать с первого раза не получается. При этом массивный деревянный стол со стулом перед ним, и роскошное кресло, на котором расположился сам Пульчинелла. Только после того, как Аякс зашёл в кабинет, Пульчинелла разворачивается вместе с креслом и смотрит на него. В этот раз Аякс опускается на колено и касается сжатым кулаком груди. В этот раз лучше проявить вежливость, потому что он не хочет, чтобы отец ехал домой один, пока он сам будет вновь куковать за решёткой. — И снова вижу тебя, — говорит пятый Предвестник, соединяя пальцы в «замок» перед собой. — Встань. Уже выпустили из карцера? — Под залог, — не видит смысла врать Аякс. Он поднимается на ноги и забавно морщится, когда всё-таки разглядывает, что именно стоит на книжной полке, и вновь возвращает взгляд к Пульчинелле. — Вашими стараниями, господин мэр? Спрашивает раньше, чем успевает подумать, что не стоило бы. — А ты стоишь того? Вопрос, в общем-то, логичный. Аякс жмёт плечами, мол, «всё могло быть», хотя внутренний голос шепчет ему, что да, стоит, потому что он только что уделал нескольких военных, и разве это не хоть малый показатель его умений. Голос у Пульчинеллы всё такой же «никакой»: по нему совершенно невозможно определить, что за человек сидит в этом резном кресле с вольготностью хозяина положения. — Я видел, что ты вытворял на плаце. Эти слова подтверждают, что чувства Аякса не обманули. За ним следили. Внутренняя пружина натягивается от напряжённого ожидания, а сам мальчишка сжимает губы в упрямую полоску, ожидая развязки разговора. Ожидания осыпаются сразу же, как только Предвестник вместо назначения наказания говорит о совершенно другом. — Где ты такому научился? Насколько я понимаю, ты смешал совершенно разные техники боя. О. Так вот, что ему интересно. Аякс даже если захочет — не сможет ответить. Мальчишка не смотрит на Пульчинеллу, а переводит взгляд за его плечо, на окно. Серое небо, такое же серое, как потолки этого командного центра. До полярного дня ещё далеко, полярная ночь вовсю царствует над Снежной, а проблеск чернильно-чёрного неба и ярких звёзд случится только тогда, когда тучи, несущие с собой очередную вьюгу, уйдут дальше в глубь Тейвата, чтобы где-то пролиться дождём. — В войнушку с друзьями играл, — бормочет Аякс, понимая, насколько неправдоподобно это звучит. — Ну, знаете. Били палками пугала и деревья, прикидывались мёртвыми и валялись на земле без права говорить. Так и нахватался понемногу. — Конечно, понимаю, — кивает Пульчинелла. Он не сводит взгляда с Аякса и говорит напевно, как будто цитируя что-то: — А врага понимать надо. Война ведь — это не просто кто кого перестреляет. Война — это кто кого передумает. Аякс вспоминает.

***

Это первый раз, когда Аякс снова выходит на открытую территорию Бездны. В этот раз он не один, с ним мастер Скирк, но ощущения всё равно говорят ему, что он сам по себе. По загривку пробегают мурашки каждый раз, когда он слышит тоскливый вой сквозняка: он не понимает, откуда в таком месте могут взяться сильные порывы ветра, но каждый раз они звучат как нечто злое, голодное. Чем дальше от поселения, как его мысленно окрестил Аякс, потому что городом это ну никак не назвать, тем отчётливее слышно шёпоты. Аякс не решается сказать об этом мастеру Скирк, потому что всё ещё помнит её первые слова: «не всматривайся в Бездну», и думает, что таким образом Бездна пытается с ним разговаривать. Мастер Скирк предпочитает словам дело. Иной раз она поглядывает на мальчишку, но не говорит, просто ведёт его туда, куда обещала. За более чем пятьсот лет она научилась смотреть не на внешность человека, а в его душу, и за словами «затем, что я больше не хочу убегать» скрыто куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Мальчишка честолюбив: он жаждет признания, но пока не понимает, сколь разнообразными способами его можно достичь. Подростки легко внушаемы, и, если повернуть его мировоззрение в нужную сторону, то можно добиться просто впечатляющих результатов. Всё будет зависеть от его стремлений и решительности, уверенности в том, что он хочет. Если он не даст заднюю — из него можно будет вылепить буквально шедевр. Он не похож на муратанца, да и его акцент явно не из земель Натлана. Дети Леди Огня выносливы и одарены пламенно-красными волосами, живут в кланах [по крайней мере, поправляет себя Скирк, жили когда-то], и едва ли знают что-то кроме войны. Этот малец не выглядит как тот, кто привык выживать в условиях постоянного жара, да и его светлые глаза прямо говорят о том, что он — уроженец северных земель. К сожалению, всё, что попадает в Бездну, так или иначе навсегда остаётся связанным с Бездной. Она не может оградить его от изменений, но она может показать ему, как выживать с этим. Если он окажется достаточно силён для того, чтобы выжить. Другие уже говорят, что мальчишка тащит за собой беду. На самом деле всё происходит от незнания. Никто не объяснял ему, что нельзя подходить к стенам, ограждающим поселение — твари, живущие с той стороны, чувствуют людей и пытаются пролезть на территорию. Никто не объяснял ему различие менталитета нации, которой устроили геноцид пятьсот лет назад, и современных народов населяющих Тейват, которые, может, уже и забыли, что Каэнри’ах когда-то существовал. Никто не объяснял ему, что смерть неизбежна — в этом мире работает только принцип «бей или беги», но если ты побежишь — ты уже заранее проиграл. И не обязательно вступать в физическую схватку, чтобы заиметь превосходство над противником, но это только в том случае, если твой противник хотя бы разумен. Ему многое предстоит узнать, если он хочет выжить в Бездне. Мастер Скирк говорит держаться поближе. Происходит нечто такое, чего Аякс даже предположить не может. Больше всего по ощущениям это похоже на крюк, который цепляет за позвоночник и куда-то протаскивает. Едва прикрываешь глаза от накативших испуга и тошноты, открываешь — и понимаешь, что находишься в совершенно другом месте. — Фазовый сдвиг, — объясняет мастер Скирк, даже не смотря на мальчишку. — Если ты действительно куда-то хочешь попасть, не обязательно идти туда напрямую. Бездна — абсолютно иррациональное место, не поддающееся логике и привычному пониманию. Аякс уже пытался спросить, как здесь определять время, но никто не дал ему ответ на вопрос. «Ты почувствуешь» — самое внятное, что ему удалось добиться. Тогда Аякс попытался представить, сколько он блуждал, пока мастер Скирк не нашла его, сколько находился среди этих странных людей — по всему выходило, что прошло больше двух недель с тех пор, как он заблудился в лесу. Открытая площадь напоминает арену с конусом расходящихся ступеней-скамеек. Сквозь трещины в покрытии пытались прорасти кустарники, но, в итоге, засохли, как и любое другое растение, которое встречалось Аяксу на пути в Бездне. Вниз, к площади, ведут четыре прохода, похожих на ровный крест; края проходов обтесались и раскрошились со временем, но они до сих пор сохраняют вид коридоров. Мастер Скирк ведёт его вниз, и Аякс, чтобы не отстать, ускоряет шаг. Короткий клинок — практически единственное сейчас напоминание о доме — при каждом шаге несильно бьёт по бедру, не то ускоряя, не то служа своеобразным напоминанием не забывать, где Аякс находится. Мастер Скирк останавливается посреди площади и поворачивается вокруг себя. Её движения заметно меняются: она внешне расслаблена, но при этом удивительно собрана, больше всего она напоминает танцовщицу, только вместо ленты в руках у неё — меч на поясе, который она может достать в любой момент. Она смотрит на то, как мальчишка вцепляется пальцами в собственный клинок, и обходит его полукругом, изучает стойку, буквально написанные на лице эмоции, лёгкое непонимание. Его явно учили там, откуда он родом, либо успел нахвататься, смотря на вояк с родных земель. Но он слишком близко держит локти к корпусу, абсолютно не расслабляет ноги, что лишает его маневренности, и он боится получить удар и почувствовать боль. Значит, нужно сделать так, чтобы он не боялся стычки, а жаждал её. Скирк останавливается напротив и показательно разводит руки — не вооружена, в отличие от Аякса, буквально подходи и бей, если осмелишься. Её губы кривятся в снисходительной улыбке, когда она начинает негромко говорить [но её всё равно слышно так, будто она говорит в самое ухо]: — Твоя битва за выживание начнётся прямо сейчас. Не хочешь, чтобы тебя судили? Не буду. Считаешь, что ты недостаточно силён? Ошибаешься. Боишься? Не бойся. Искусному воину не нужно оружие: его тело — уже оружие. Сражайся. Аякс крепче сжимает рукоять клинка обеими руками и отступает на шаг назад, смотрит. Мастер Скирк выглядит абсолютно открытой, словно бы и не собирается хоть сколько-то защищаться, и это… странно? Она ведь собиралась учить его фехтованию, разве нет? — Ну и чего ты ждёшь? Её надменный, скучающий голос вынуждает его броситься в атаку. Уже спустя несколько бесплодных попыток Аякс выдыхается. Он так ни разу и не достал мастера, хотя старался бить, не сдерживая силы. Один раз она скупыми, точными ударами скрещенных рук выбила клинок из его нетвёрдой хватки, а затем — дух из него самого.

***

— Не думал присоединиться к Фатуи? — спрашивает Пульчинелла. По его тону не понять, спрашивает он потому что действительно интересно, или же для каких-то иных целей. — Мы бы нашли применение твоим возможностям. «Нашли применение». Аякс фыркает. В том и дело, что он хочет заниматься тем, что хочет сам, а не тем, к чему его вынуждают обстоятельства. В спокойном и уютном доме он в любом случае будет вынужден делать всё ради блага семьи, и, к тому же, весьма скучные вещи. Стать нормальным, как читается в глазах матери, но о чём она никогда, разумеется, не скажет. У пятого Предвестника пенсне забавно натянуто на нос. Он должен быть суровым и могущественным, но сейчас он выглядит как умудренный опытом и, в общем-то, человечный чиновник, которому не чуждо ничего обыденное. — Я бы предпочёл находить применение сам, господин Предвестник, — отвечает Аякс. Он правда старается держать тон голоса ровным, хотя понимает, что ходит по очень тонкому льду. Нельзя злить приближённых Её Величества, но и лгать он тоже не видит смысла. — Только если ваша организация позволит мне… совершенствоваться. — Совершенствоваться, значит. Предвестник кивает, как будто понимает, что имеет в виду Аякс. Он говорит что-то ещё, и опять же Аяксу кажется, что это не его собственные слова, а словно цитирование: «Совершенствоваться — значит меняться, быть совершенным — значит меняться часто». Что-то в этих словах есть, цепляющее за нутро, правдивое. Если хочешь жить — тебе нужно уметь подстраиваться под обстоятельства, меняться. Если хочешь побеждать — тебе нужно не только меняться самому, но и менять окружающие обстоятельства под себя. Как вода, пребывающая в трёх состояниях одновременно. Аякс тянется рукой к Глазу Бога, касается кончиками пальцев острой грани оправы. — Посвяти себя служению Её Величеству Царице, — продолжает свою мысль Пульчинелла, — и ты получишь то, чего жаждешь больше всего. Её Величество всегда поддерживает тех, кто верен ей. Абсолютно предсказуемая фраза, встречающаяся в любой приключенческой истории, которые так любит рассказывать отец. Герою предлагают всё, что он хочет, в обмен на какую-то услугу, и дальнейшее зависит только от того, поведётся Герой на уловку или же окажется достаточно благородным, чтобы отказаться. Но может статься и так, что Герой не благороден, но очень умён, поэтому может и избежать ловушки, и получить то, что хочет. «В конце концов, твоя судьба — всегда быть в центре конфликтов, а звон клинков всю жизнь будет для тебя музыкой. Тёмные воспоминания о том, как вступил в царство мрака, станут той силой, с которой ты перевернёшь мир». Аякс смотрит в глаза пятого Предвестника. Вы не представляете, — думает он, — ни моих намерений, ни того, чего я могу жаждать; ни того, что я могу сделать, если вы дадите мне то, что необходимо. — И если я соглашусь? Вопрос — шаг вперёд, с обрыва. Он мысленно всё решил. — Ты совершил серьёзный проступок, — кивает Пульчинелла, — и это не может остаться без внимания. Тебе стоило отойти и дать солдатам самим разобраться в происходящем; детские трупы нам тут ни к чему. В качестве наказания ты начнёшь с самого низа. И высота, до который ты доберёшься, будет зависеть только от твоих умений и стремлений. Высота, умения и стремления. Аякс опускает взгляд на поверхность стола, разделяющую его и пятого Предвестника, и негромко произносит: — Не боитесь, что я займу ваше место? Потому что реальная высота, которую можно взять в Фатуи — это титул одного из Предвестников, самых могущественных людей после Крио Архонта. На такое высказывание Пульчинелла вполне мог выгнать его вон, но вместо этого только смеётся и лаконично отвечает: — Нет. Вот так просто. «Нет». Но Пульчинелла ведь и не воспринял вопрос как угрозу, так? У Аякса и не было мысли угрожать, он лишь спросил. Решение, принятое спонтанно после одного-единственного разговора. Аякс точно не может сказать, что именно его подтолкнуло дать согласие, но он знает одно: это единственный вариант поддержать семью и при этом самому не загнуться. Все говорят, что Фатуи хорошо платят своим солдатам; к тому же, членство в организации предполагает столкновения с серьёзными противниками, а чем это не шанс стать сильнее? В конце концов, у Аякса есть две причины, чтобы вернуться однажды в Бездну. На самом деле три, но он надеется, что до третьей никогда не дойдёт. — Я могу идти, господин Предвестник? И, только получив согласие, Аякс разворачивается, чтобы уйти. Дверь за мальчишкой закрывается. Пульчинелла разворачивается вместе с креслом и смотрит из узкого, высокого окна на полигон во дворе, где продолжают тренироваться люди, мечтающие стать новобранцами. Кого-то организация пугает своими размытыми рамками морали и дозволенности, а кто-то наоборот в неё рвётся для достижений никому не известных целей. Фатуи действительно обеспечивают всех и хорошим жалованьем, и необходимыми ресурсами. Единственное, что требуется от служащих: преданность и готовность доверить спину сослуживцам, которых знаешь от силы пару часов. Людям не обязательно даже иметь Глаз Бога: технологии достигли того уровня, когда силой элементов можно наделить военную машину — мушкеты пиро-застрельщиков, баллоны крио- и гидро-бомбардиров, молоты и щиты борцов, посохи заклинателей. Некоторым — да тем же магам — даже военные машины не нужны, достаточно туманной травы. Естественно, с Глазом Бога [или с Глазом Порчи] проводимость элементов была бы выше, но Её Величество в который раз доказывает, что благословение Богов не нужно для того, чтобы быть хозяином собственной судьбы, а Глаза Порчи дарует лишь тем, кто заслуживает её доверия. Мальчишка, может, ещё покажет себя. Не нужно иметь третий глаз, чтобы видеть за его наглостью удивительный для его лет постоянно меняющийся стиль фехтования и тягу к хаосу вокруг себя. Это можно обернуть на пользу Фатуи, если правильно распорядиться. И есть ещё кое-что. Пульчинелла не уверен, но от мальчишки тянет чем-то знакомым; точно такое же ощущение возникало рядом с Педролино много лет назад, и иногда возникает до сих пор.