blanket of snow: catch your death

Утро начинается с крепкого подзатыльника от матери. Аякс трёт макушку и хмурится, не понимая, что, в общем-то, такого случилось. Никто не умер, не утонул, а впечатлений за прошедшую ночь — целый вагон. Ему кажется, что размен вполне себе справедливый: бессонная ночь на потрясающей красоты китов, но мама его мнения почему-то не разделяет. — А если бы с тобой что-то произошло? — сокрушается она, натачивая бруском кухонный нож. По кухне разносится неприятный скрежет и шорох. Аякс отмахивается, мол, «ничего ж не случилось, ма», и пытается забрать у неё нож, но натыкается на такой острый взгляд, что на секунду даже чувствует себя виноватым. — «Ничего ж не случилось», — передразнивает она и вздыхает, прежде чем отдать нож. — Слава, а ты-то куда смотрел? Со стороны комнаты отсыпающегося после рабочей ночи Яра раздаётся только бурчание. Отец с Владом ушли с самого утра, так что в доме стало ровно в половину тише. Маленькие двойняшки ещё спят, да и Арина постоянно присматривает за ними, так что всё беспокойство матери выливается на одного лишь Аякса. Тот знает: лучше промолчать, даже если чертовски не хочется, и она сама успокоится. Не стоит подливать ворвань в открытый огонь, если не хочешь, чтоб полыхнуло. Разделывать рыбу лучше немного подмороженной: кожа удачнее отходит от мяса, да и чешуя не летит во все стороны. Нет, чешуя всё равно будет лететь, как бы аккуратно ты ни пытался, но кому потом охота вытаскивать её из волос, из щелей в досках стола, находить в самых неожиданных местах на полу. Отрезать голову на уху, распотрошить по полосе на пузе, вытащить икру на отдельную тарелку, и нарезать филейные части, чтобы сегодня же можно было отнести на торговую площадь. Аякс всё ещё думает о той истории, которую рассказал ему отец, и представляет, что, наверное, смог бы так жить. Один. На отшибе. Добывая всё сам. Но у него есть большая и шумная семья, от которой было бы жутко отказываться. Он правда любит их всех. Поэтому и вернулся. Резкий стук. Аякс оборачивается и понимает, что это хлопают ставни. Наверняка на улице разыгралась очередная не сильная буря, которая скоро утихнет. В такие моменты лучше переждать, будь то в доме, или под навесом, или в пещере, если нет возможности добраться до поселения. С холодом и ветром можно справиться, если ты не на открытой местности, а если непогода застала тебя врасплох — молись Крио Архонту, и молись чтобы одежда была прочной и тёплой. — Я сама тут, — раздаётся голос сестры. Арина выходит из родительской спальни и шутливо пихает Аякса, чтобы тот пододвинулся у стола чуть в сторону. Аякс бы сказал ей, что не стоит пихать человека, у которого в руке нож, но вместо этого кладёт его на поверхность стола и поднимает руки в примирительном жесте, мол, сдаюсь-сдаюсь. Та смеётся и ловко сменяет брата, давая ему возможность выскользнуть из кухни и из-под пристального материнского взгляда. Ему часто говорят, что он изменился. Не напрямую, но подразумевая. Аякс и сам знает, что кому-то это может не нравиться, но после того, что он видел, сложно вести себя так, как раньше. Говорят ведь, что человек никогда не возвращается с войны таким, каким ушёл на неё. Аякс, конечно, не был на войне в общепринятом смысле этого слова, но, можно сказать, пережил свою собственную войну. Опять же, кто сказал, что это плохо — отстаивать собственные интересы, желания, точку зрения и положение вещей, которое устраивает именно тебя. Не стоит прогибаться под мир, лучше уж пусть мир вращается вокруг тебя. В родительской спальне тихо. Двойняшки ещё не проснулись. Аякс на цыпочках подходит к кроваткам и смотрит на младших брата и сестру, тепло улыбается, когда замечает, что Тоня всё-таки не спит, но шум почему-то не поднимает. Он оглядывается, замечает небольшое ведро на подоконнике и немного задействует гидро-видение: спустя пару секунд над бодрствующей малышкой начинают кружиться три маленьких нарвала. Она смеётся, тянет ручки и пытается их поймать — вода с кончика хвоста водяного кита течёт по пальчикам и капает на нос, стоит только всё-таки попытаться схватить одного из них. Аякс садится на край маминой кровати и хватается ладонью за бортик кроватки, немного её раскачивая.

«И мороз-то не уходит, ещё вьюгу-то зовёт, а и вьюга идёт, жалобнёшенько поёт. Она ходит под окошком, стучит ставешком, а снежиночки-пушиночки в окошечко глядят, всё в окошечко глядят и кататься не велят. Спи в кроватке усни, лучше в тёплой полежи, больно холодно, больно ветрено»

***

Облачка пара от дыхания ненадолго повисают в морозном воздухе белой полупрозрачной пеленой, а затем лениво растворяются. На торговой площади всегда оживлённо: здесь постоянно что-то продают, покупают, ведут взаимовыгодные обмены и просто — живут. Торговая площадь — живая доска с объявлениями, потому что все друг о друге всё знают, и скрывать что-то — занятие очень уж трудоёмкое. Аякс на ходу здоровается, спрашивает про дела, улыбается — его тут знают, и пусть в глазах некоторых он видит не скрываемую усталость, это ничего не меняет, потому что добродушно-дружелюбных ответов гораздо больше. Люди знают, что не стоит предаваться унынию, потому что климат Снежной и без того особо не радует. А до праздника Ледяного Очага ещё несколько месяцев, но к таким празднествам обычно готовятся очень заранее. Он постоянного хождения снег под ногами плотно утрамбовывается до состояния корочки льда. Благо песком вовремя присыпали, чтобы можно было ходить без угрозы переломать себе конечности или свернуть шею. Лампы на фонарных столбах уже не горят, а вот навешанные заранее цветные ленточки пёстро развеваются в порывах ветра, создавая непринуждённую и отчасти лёгкую атмосферу. На площади даже теплее, чем просто на улочках Морепесок, потому что плотная концентрация людей греет воздух постоянными перемещениями и разговорами. Невозможно растопить льды вечного холода, но существуют тысячи и один способ для того, чтобы согреться, и не для всех этих способов нужен открытый огонь. Иногда достаточно живого тепла. Или даже таких вот лавочек: от разнообразия товаров разбегаются глаза, ведь хочется посмотреть на всё и сразу, к тому же к качеству претензий не предъявишь — даже в таких регионах, как Лиюэ, товары из Снежной расходятся на «ура». У Арины в руках сумка со свежей рыбой, Аякс тоже тянет сумку, но с лосиным мясом. Разлетится так быстро, что глазом моргнуть не успеют. У них далеко не бедная семья, моры на жизнь хватает, но с учётом, какая семья большая — моры с каждым годом надо всё больше и больше. Да и дом пора перестраивать: добавить к нижнему этажу ещё пару комнат, к тому же отец не так давно говорил, что баню пора переносить немного в сторону, чтобы было больше пространства. — Отцу привет! — слышится со стороны одной из лавочек. Женщина средних лет машет рукой, привлекая внимание. — Когда уже сам к нам заглянет? — Я передам! — приветливо машет в ответ Арина, правда не останавливается, чтобы поговорить. — Он с радостью придёт! Гул голосов — почти что праздничный, оживлённый и уютный. Люди уже обсуждают, как будут праздновать Ледяной Очаг, делятся идеями для подарков и рассуждают о праздничных столах. Это всегда грандиозное событие для Снежной, которое ждут все от мала до велика. Самая малая толика развлечений — катание по замёрзшим озёрам, ряженье и одаривание ряженых, и общее настроение того, что зима уступает место пусть и короткому, но всё же лету. За порядком на площади следят Фатуи. Рядовых служащих из организации видеть настолько привычно, что форма с соответствующей символикой не кажется чем-то чужеродным или напрягающим. Крио Архонт по-своему заботится о своём регионе, и обеспечение безопасности [пусть и чуточку навязанное] — тоже одно из проявлений такой вот любви. Несколько застрельщиков полицейского управления прохаживаются по периметру, ещё несколько — прямо посреди толпы, но ведут они себя настолько тактично, что никто не напрягается по поводу их присутствия. В данном случае: лучше чувствовать себя в безопасности, чем не знать, к кому обратиться за помощью. Для того, чтобы пройти до нужного места, приходится пробираться через особенно плотно столпившихся людей. Бродячие музыканты решили устроить представление прямо на площади: импровизация пошла просто отлично, если судить по радостным крикам и поддержке в сторону артистов. Аякс даже останавливается, чтобы посмотреть ненадолго, да и Арина, заметив что брат отстаёт, подходит ближе чтобы послушать. Посреди площади разыгралось целое мини-представление: кто-то из артистов поймал парочку диких кабанов, и теперь они устраивали гонки, запрыгивая кабанчикам на спины и вынуждая их носиться по импровизированной арене под бодрые скандирования не самых приличных стишков. Да и музыканты расстарались на славу: если не наклониться к уху собеседника чтобы что-то сказать, то тебя никто и не услышит. — Как думаешь, кто победит? — почти кричит Аякс, потянувшись в сторону сестры. Под задорный смех зрителей один из артистов валится на землю, а кабанчик резво пытается убежать в толпу, но его вовремя ловят заранее подготовленные люди. Толпа даже расступается от испуга, но через мгновение вновь плотно смыкается, чтобы смотреть представление дальше. Мимо проходящая группа из троих парней явно не собирается посторониться. Один из них сталкивается с Ариной, да так, что у той и шага в сторону ступить не получается — ей просто не позволяют. — Что у тебя тут, красотка? Парень пытается перехватить Арину за талию и заглянуть в сумку, однако, та ещё старается вывернуться; спокойствие на её лице сменяется явным замешательством, когда она понимает, что разминуться не получается. Аякс напрягается и собирается было вмешаться, вот только сестра взглядом просит его ничего не предпринимать. Такое положение вещей ему чертовски не нравится, но пока что он вынужден только лишь наблюдать за всеми тремя незнакомцами. Будь они из Морепесок, не посмели бы. У людей есть понятие об уважении личного пространства. А этих он никогда не видел. Вероятнее всего, приезжие из соседнего поселения, которые вдали от привычных устоев чувствуют себя безнаказанными. Аякс ещё оглядывается, надеясь заметить кого-нибудь из Фатуи, но те, как назло, во время обхода площади переместились куда-то дальше и уже пропали из виду. — Да подожди, дай посмотреть. Гогот. Парень перехватывает Арину и пытается ещё раз заглянуть в сумку, чем вызывает смех у своих приятелей. Аякс видит, насколько сестре неприятны чужие прикосновения, и понимает, что выполнить молчаливую просьбу сестры не получится. Если она готова терпеть, то он — нет. Решение принимается быстрее, чем анализируются его возможные последствия. Он даже ничего не говорит, когда хватает незнакомца за руку и пытается оттащить от сестры, но в ответ получает явное сопротивление. Парень смотрит на него удивлённо и раздражённо, мол, «какого хрена, не мешай». — Не лез бы ты, — пренебрежительно говорит один из его приятелей, — да шёл бы отсюда. — Нет. Тот даже оборачивается, чтобы взглянуть на Аякса и смерить его оценивающим взглядом. По сравнению с ними Аякс всё ещё выглядит как мальчишка, пусть уже и заметно вытягивается в росте, но ничем другим особо не выделяется, поэтому и слышит очередное предупреждение, которое без колебаний собирается игнорировать: — Я сказал, шёл бы ты отсюда. — Нет.

***

Её зовут мастер Скирк. По крайней мере к ней обращаются так. С уважением. Аякс за свою короткую жизнь не видел ни одну женщину, которая бы на неё походила: жёсткая, уверенная в себе, её хочется слушать, и когда что-то делаешь не так — понимаешь, что наказание будет реальным. Аякс ещё в тот злополучный день понял, что лучше ей не перечить, и если он действительно хочет жить, то его единственный шанс — сделать так, чтобы она от него не отказалась. Первое, о чём он её попросил, так это научить сражаться. Она лишь посмотрела на него со снисходительной улыбкой и ответила, что одного желания научиться мало. Нужно понять, что искусство битвы заключается не только в том, чтобы из ста сражений выйти в ста случаях победителем. Самое главное — победить себя, ведь побеждают только те, кто приручил свои слабости. Это вынудило мальчишку замолкнуть почти на целый вечер, однако на следующий день он подошёл с той же самой просьбой. И на следующий. И на последующий — тоже. Бездна не однородна. Аякс понял это, когда проследовал за мастером Скирк дальше в тёмное царство [он бы уже не вспомнил, где конкретно очнулся много дней назад, поэтому лучше находиться хоть с кем-то, чем одному нигде-и-никогда]. Она привела его в поселение, да так и оставила там на несколько дней среди покосившихся развалин. Эта часть Бездны выглядела жилой: как будто здесь раньше был город, но с течением времени он рассыпался и развалился, превратился в руины и жалкое подобие себя прошлого. Среди этих руин горстка людей продолжала жить и выживать, они сами — как тени прошлого. На вопрос «разве здесь можно жить?» мальчишке ответил старик с неприятной улыбкой: — А кто сказал, что мы живём? Когда Аякс впервые увидел изувеченные руки старика — едва не закричал. Вены просвечивали сквозь кожу ненормальным циановым цветом [и только потом он понял, что это не вены, но это что-то планомерно старика убивает]. Потом, присмотревшись украдкой, Аякс заметил, что такая проблема встречается если не у всех, то у многих. Кто-то скрывал собственное лицо тряпками; Аякс догадывался, почему, но не хотел знать, правдивы ли его догадки. Детей не было. Совсем. Ни одного. Мастер Скирк постоянно куда-то уходила, а появлялась лишь на короткое время. Не у кого спросить, почему так происходило: Аякса, вроде, приняли, потому что ему некуда идти, но он всё равно оставался чужаком среди них. Его терпели, но его не принимали. И никто из них не знал, кто такая Скирк. Однажды он услышал, что мясо, которое добавляют в жиденький суп — монстрячье. Его вырвало едва ли не за тем же столом: успел оттолкнуться от края и отойти, прежде чем желудок скрутило непреодолимым спазмом. Глядя на мальчишку, кто-то из старших сжалился: мясо вполне обычное — иногда сюда проваливаются звери с поверхности. Их и ловят, прежде чем влияние Бездны видоизменит их. Но видеть мясо в еде Аякс всё равно ещё некоторое время не мог. Ему нужно как-то выбираться отсюда. И пока что он видел всего один способ.

*

— Куда вы постоянно уходите? Мастер Скирк, кажется, вопроса не слышит, или делает вид, что не слышит. Она возится со своим клинком за широким каменным столом: внимательно осматривает каждую царапину и неровность на лезвии, затачивает и полирует. Даже в ветхом помещении она не снимает плащ: тот свободно свисает с креплений на плечах практически до самых щиколоток, разве что капюшон она сняла, чтобы не мешал её работе. Аякс тихо вошёл в помещение пару минут назад — она даже ухом не повела. Чувство неведения Аяксу не нравится. Зачем его вообще привели сюда, если ничего не происходит? С тех пор, как он попал сюда, постоянно что-то случается: он уже слышал, что местные считают, будто бы в неразберихе последних дней «виноват этот мальчишка», но он ведь ничего не делал, только пытался понять хоть что-нибудь. Вот и сейчас он подходит ближе к столу, не отводя взгляда от женщины, и повторяет вопрос: — Куда вы уходите, мастер Скирк? Та вздыхает и прерывается, откидывает длинные, почти что белые волосы с плеч за спину. По её лицу не догадаться, раздражают её эти вопросы или она правда настолько сосредоточена на работе, что не слышит вокруг ничего и никого. — Туда, куда я хожу, тебе лучше не соваться, — отвечает она лаконично. Совершенно не тот ответ, который хотел бы услышать Аякс. Здесь, среди людей, не слышно тихих шёпотов, которыми полнится Бездна, но Аякс помнит, каково оно там — несколько дней одному среди развалин, монстров, пустоты и давящего ощущения присутствия. Мастер Скирк уходит и приходит, иногда её нет несколько дней. Она уходит одна, но никогда с ней не приходит кто-то ещё. И, если он всё-таки хочет отсюда выбраться… — Научите меня сражаться, — в который уже раз повторяет Аякс, упрямо смотря на воительницу. — Послушай, малец, — та стягивает с ладоней рабочие перчатки и натягивает повседневные, те, что Аякс видит у неё постоянно, если успевает её застать, — зачем оно тебе? «Зачем»? На секунду он замолкает. Есть и глупые причины — чтобы вернуться домой [он ведь сам сбежал, устав от размеренной жизни], есть и более весомые — чтобы уметь за себя постоять, когда придёт необходимость [а возможность умереть в Бездне — лишь вопрос времени]. Можно перебирать их долгое и долгое время, но ни одна из них не опишет все причины разом, не охватит собой всё разнообразие страхов и возможностей. — Затем, что… — Аякс, наконец, решительно поднимает взгляд. — Затем, что я больше не хочу убегать. От себя. От проблем. От Бездны. Мастер Скирк берёт со стола меч и произносит всего одну фразу, от которой все ожидания мальчишки переворачиваются с ног на голову: — Завтра идёшь со мной. Ты разбудил его, и он оставил на тебе свой след. Ты ещё можешь быть полезен.

***

Всё происходит слишком быстро. Аякс срывается с места: ему даже не нужно материальное оружие, чтобы отогнать этих парней от сестры — он быстрее, ловчее, знает, как и куда нужно бить наверняка. Первый противник явно намеревается поймать его и даже наклоняется для этого, но Аякс вытягивает руку и вместо того, чтобы покорно оказаться в захвате, бьёт «вилкой» между большим и указательным пальцами прямо в горло: удар недостаточной силы и не из того положения, чтобы перекрыть дыхание и убить, но даже этого достаточно для того, чтобы противник закашлялся от неожиданности и сделал шаг назад. Этого неуверенного шага хватает, чтобы наскочить до того, как второй парень попытается перехватить, и ударить по челюсти, заставляя ненадолго выбыть из намечающейся схватки. — Аякс, перестань! Крик Арины он слышит разве что краешком уха, гораздо больше его занимают раздраконенные противники, которых — видно — не устраивает положение вещей, в котором пятнадцатилетний мальчишка смеет им что-то указывать. Здесь вовсю должны работать инстинкты «бей или беги», вызываемые адреналином и норадреналином. Аякс не чувствует, что должен бежать, потому что знает — он способен выйти победителем. Удар в солнечное сплетение снизу-вверх — не выключающий, но сбивающий дыхание и временно выводящий из строя. Восстановить дыхание сложно, и за это время можно потянуть противника на себя, лбом — об колено. Или ударить его под подбородок по направлению к затылку — там нет амортизирующих мышц, способных удержать голову в нужном положении, будет неприятно чертовски. Аякс не реагирует на крики вокруг, но чувствует на себе взгляды, множество взглядов. Наверняка на драку сбежались люди — не оттащить, так хоть посмотреть. Гидро Глаз Бога коротко вспыхивает глубоким синим. Пара коротких водяных клинков появляются из влажности в воздухе, Аякс проворачивает их в ладонях и перехватывает обратным хватом, сжимает пальцами рукояти клинков так, будто они сплавлены из самой прочной стали. Держится легко и пружинисто, готовый в одно мгновенье наскочить, в другое — отпрянуть. Ему не нужно просчитывать каждый шаг и каждый удар: рефлексы действуют за него, он инстинктивно знает, когда нужно ударить, а когда — отойти, отбить удар или уклониться. Он столько раз утыкался мордой в землю, когда Мастер Скирк тренировала его, что нынешние его соперники кажутся слишком медленными. А нужен ему только один из них. Удар. На тонкий слой снега под ногами падают крупные бордовые капли. Оппонент оступается и грузно оседает задницей на землю, позволяя Аяксу подойти вплотную и что есть силы пнуть в плечо — завалить окончательно. Он не думает над тем, что и как делает: фиксирует собственными голенями чужие руки, приставляет клинок к глотке [смотрит на то, как вода переливается, сохраняя форму меча] и практически вежливо говорит: — Попроси прощения. — А в задницу тебя не поцеловать? — шипит парень и тут же сходит на хрип, когда Аякс давит гидро-клинком сильнее. — Я сказал: попроси прощения. Он бы продавил, он знает. Он бы прожал до того момента, когда сотканное из воды лезвие вспорет глотку и перережет главные кровеносные магистрали. Ему не жаль этого ублюдка, и не было бы жаль. Давит ещё сильнее. — Брось оружие! Аякса хватают сзади, мешая вырываться, и разводят руки, чтобы он не смог ничего сделать. Он ещё пробует на чистых инстинктах: обратный хват позволяет нанести удар человеку сбоку или немного позади, достаточно повернуть кисть под нужный угол и дёрнуть рукой — он даже чувствует, как клинок кого-то касается, но на тело тут же наваливается каменная тяжесть [эффект гео-энергии?]. Он только и может, что повернуть голову и заметить офицеров из Фатуи, а также испуганный взгляд сестры, которая одними губами просит: «не сопротивляйся». Он не может не сопротивляться, всё в нем буквально вопит о том, что эту лёгкую схватку он выиграл бы; к тому же он ещё не услышал того, чего добивался. Краем глаза он замечает, как трое парней решают смотаться от греха подальше, и от них остаётся разве что несколько пятен крови на земле. Досадно. Но он запомнил их лица, и может припомнить, что они так и не извинились. У Фатуи жесткие меры к тем, кто не повинуется; Аякс разжимает пальцы, и гидро-клинки растекаются по земле кашей из воды, снега и песка. — Нападение на офицера при исполнении, — слышит Аякс затруднённый голос сбоку от уха. Кажется, он всё-таки пробил защиту патрулировавшего площадь гео-заклинателя, а тот от неожиданности не заблокировал удар и получил клинком в бок. Из-за неудобного положения удар вряд ли был сильным, так что там, скорее всего, лишь небольшая царапина. — В карцер, молодой человек. Гео-конструкты — отличный способ кого-то удерживать. Тяжесть кажется неподъёмной, и всё, что получается — разве что ноги переставлять, а о том, чтобы пошевелить руками, и речи не идёт. Аякс уже ожидает, что его Глаз Бога попытаются конфисковать, но этого не происходит: пожалуй, если бы такое случилось, то и Фатуи бы не поздоровилось. В карцер. Любого человека это бы испугало, потому что слухи о карцерах и тюрьмах ходят самые разнообразные. Аякс ещё пробует пошевелить ладонями и запястьями, но гео-конструкты плотно прилегают друг к другу и не позволяют лишних движений. Да и что бы он сделал, с руками-то за спиной? У Фатуи одинаковый подход ко всем: будь ты отчаянным головорезом или пятнадцатилетним подростком, меры предосторожности для всех одинаковы. Благо хоть мордой в снег не повалили. — Нет, подождите! Несколько других солдат Фатуи уже пытались оттеснить толпу с площади, мол, не на что тут смотреть, поэтому Арине пришлось пролезать прямо между ними. Подойти к Аяксу ей всё равно не удалось [один из застрельщиков довольно бесцеремонно придержал её за плечо и остановил], поэтому она обратилась напрямую к тому, который удерживал её брата: — Он всего лишь пытался защитить меня, вы не можете… — Не вам, — обрывает её гео-заклинатель, проверяя надёжность фиксирования Аякса гео-конструктами, — девушка, говорить мне, что я могу, а что нет. Учинение беспорядков на площади, нападение на офицера при исполнении… Обвинение звучит настолько безэмоционально, насколько это вообще возможно, когда толпа продолжает топтаться на месте и негромко гудеть шёпотами-переговорами. Аякс бы сказал сестре, мол, «иди, не спорь, я как-нибудь сам», но его довольно грубо толкают в спину и вынуждают идти в сторону высокой повозки с зарешёченными окнами, а после толкают в приоткрытую дверь и захлопывают её прямо за ним. В повозке нет сидений, не говоря уж о других каким-то удобствах. Кто-то помогает Аяксу встать на ноги — по крайней мере, он здесь не один. Хмыкает тихо, буркает что-то вроде «спасибо» и отшатывается к свободному месту у стены, чтобы оценить обстановку. Не радужно. Наверняка все те, кто здесь торчат вместе с ним, либо «дебоширы», либо «жертвы системы», либо воры, либо те, кто просто вёл себя подозрительно. Фатуи тщательно следят за порядком в общественных местах, поэтому неудивительно, что повозка достаточно тесно набита. Когда та двигается с места, Аякс расставляет ноги немного шире, чтобы стоять увереннее и не мотыляться из стороны в сторону. — А тебя-то за что, парень? — слышит он вопрос в свою сторону и едва жмёт плечами. За что. За дело, видать. Везут их довольно долго. Из окошек не посмотреть, но по длительности маршрута Аякс предполагает, что это уже далеко не родная деревня Морепесок, а поселение где-то поблизости, а то и вовсе — город. Сложно сказать, пока не удастся выбраться наружу и осмотреться по сторонам. Не все здесь такие внешне спокойные, как и он сам: кто-то пытается дёргать прутья, кто-то сидит в углу и попросту сверлит остальных нечитаемым взглядом, а кто-то откровенно бахвалится, рассказывает о своих невероятно-высоких-связях, и как он всех этих солдафонов, если только ему дадут выбраться. Аякс понимает, что возникать ему тут не стоит — мальчишку никто не послушает — поэтому только лишь выжидает, когда будет ясно, куда его привезли и как поступить дальше. Арина наверняка уже дома. Соответственно, родители в курсе. Это плохо. Плохо не то, что он вляпался, а плохо то, что он вляпался в очередной раз. Ни один конфликт не проходит без разборок, практически ни один вопрос не решается абсолютным миром. У Аякса уже на подкорке — проверять оппонентов, прощупывать, подталкивать словам или действиями к определённым исходам. Человеческое равновесие слишком легко расшатать, а после того, как ему объяснили, каким образом можно воздействовать — это и вовсе перестало быть чем-то из ряда вон, скорее — обыденностью. Несложные манипуляции могут помочь добиться буквально чего угодно, главное знать, на что нужно нажать и как правильно продавить. Вот только в этот раз это он сам не сохранил внутреннее равновесие и в очередной раз заглянул в Бездну. Спустя часа полтора повозка, наконец, останавливается. Всех выводят наружу, и Аякс, пока есть возможность, пытается затормозить цепочку людей и осмотреться. Закрытый двор участка не напоминает ему ничего абсолютно, значит это точно какое-то соседнее поселение, крупнее чем Морепесок. Высокий забор не даёт оценить обстановку и посмотреть, что находится снаружи участка, а подойти поближе возможности никакой — его уже подпихивают в спину, чтобы продвигался ближе ко входу. Пустой двор участка, голые стены основного здания и абсолютно никакого намёка на местоположение. Выложенная камнем земля под ногами расчерчена на полосы: наблюдая за служащими здесь Фатуи Аякс замечает, что они ходят только по этим полосам и, что логично, никак друг другу не мешают и не сталкиваются. Наверное, разметку для того и начертили, чтобы служивые не мешались друг другу и быстро перемещались с одной части участка на совершенно другую. И вновь тянется бесконечная череда ожиданий. Каждого регистрируют, прежде чем отправить куда-то вниз по лестнице, вероятно туда, где находятся камеры карцера. Аяксу деваться некуда, да и он понимает, что если попытается освободиться, то навлечёт на себя ещё больше проблем, поэтому он развлекает себя тем, что разглядывает форму застрельщиков и заклинателей. Служащих Фатуи легко узнать: у всех у них присутствует своеобразный округлый символ, присутствующий также и на стягах, и на флагах. Техническое оснащение соседствует с чем-то совсем уж непонятным: некоторые из них больше похожи не на людей, а на что-то, закованное в машину. Голоса, впрочем, остаются вполне человеческими, так что механическое оснащение, вероятно, не приносит им никаких неудобств. Подходит и очередь Аякса. Его пускают в небольшой кабинет, в котором задают уточняющие вопросы для составления протокола. Стандартная схема: за последний год ему уже пару раз приходилось попадаться Фатуи в большинстве своём из-за неуёмного характера и обострённого чувства справедливости, только в те предыдущие разы карцер ему не угрожал. — Вам известно, что самосуд не поддерживается общепринятой системой? — Да, но… — Вам известно, какое последует наказание, если следствие признает вашу вину? — Да, только… — Вам известно, что… Аякс замолкает, понимая, что слушать его всё равно никто не намерен, поэтому отвечает только лаконичные «да» и «нет». Приходится следить, чтобы своими же ответами не загнать себя в тупик, но это становится сложно, когда начинают звучать те же самые вопросы, только в другой формулировке. Зачем? Тоже стандартная тактика: пытаются подловить. На самом деле он не знает, какое наказание его ждёт. Он ведь никого не убил, да и «пострадавшие» предпочли уйти с места происшествия, здраво рассудив, что тогда и им самим пришлось бы отвечать перед законом хотя бы по статье о хулиганстве, если домогательство можно причислить к хулиганству. Никого не убил, тяжко не покалечил, даже, чёрт возьми, не стал сопротивляться. В его возрасте, конечно, ответственность уже необходимо принимать в полной мере, это правда, вот только его понятие справедливости и законы, которым нужно следовать, слегка разнятся. Наверное, Аякс мог бы сидеть здесь очень долгое время, если бы дверь позади не распахнулась. — Едут! — запыхавшись, выпаливает один из застрельщиков и скрывается так же стремительно, как ворвался в кабинет. Фатуус, проводивший допрос, медленно закрывает папку, вздыхает и отодвигает её на край стола. — Придётся продолжить немного позже, — лаконично сообщает он, прежде чем позвать стражу, стоящую за дверью. — Задержитесь здесь ненадолго. — Это насколько? — тут же переспрашивает Аякс, но его уже подхватывают за всё ещё скованные руки и без лишний объяснений выводят. Тоже по лестнице вниз, туда, куда выводили и всех остальных. По крайней мере запихивают его в отдельную камеру и снимают гео-конструкты. Комната удивительно маленькая. Аякс упирается спиной в сыроватую стену и ёрзает на жёстком, узком сидении. Ему не сказали, сколько будут держать здесь, но что-то ему подсказывает — так просто не выпустят. Отсюда слышно, как за стеной кто-то шевелится и вздыхает. Какое-то шорохи раздаются и из-за стены напротив. Комнаты имеют общие стены и приставлены настолько плотно, насколько это только возможно, отопления никакого, поэтому отовсюду тянет стылостью. Перед решёткой только стражник из Фатуи с гео Глазом Бога прогуливается туда-сюда да следит, чтобы заключённые, пусть даже и временно, не пытались устраивать шум и неразбериху. Входная дверь распахивается и сквозняк задувает свечу в масляной лампе неподалёку от решётки. — Твою мать, — обречённо вздыхает стражник, но при этом с места не двигается. — Ну, что поделать, посидим так. — К примеру, поднять жопу и зажечь фитиль? — хмыкает Аякс, но стражник не удостаивает его даже взглядом, не то что ответом. И вновь тянутся минуты, часы ожидания. От скуки Аякс, кажется, уже успел выучить, сколько трещин на противоположной стене, откуда может начать капать вода в случае таяния снега на крыше участка, и даже поперестукивался с соседом по камере прямо через стену. Последнее развлечение, правда, быстро прервали, но это всё же лучше, чем смотреть в одну точку и ждать чего-то, что неизвестно когда ещё будет. Утомляет не страх неизбежного — Аякс не боится, — утомляет ожидание. Тем более, что по необъяснимым причинам настроение в участке переменилось. — Так когда всё продолжится? — спрашивает Аякс громко, чтобы его наверняка услышали. — Мне кажется, за это время уже успели бы два протокола написать. Тишина. Только где-то сверху по лестнице распахивается дверь, и вниз заглядывает один из застрельщиков. Он бегло, насколько хватает видения, осматривает ближайшие камеры и вновь скрывается за дверью, плотно её за собой прикрывая. Здесь коридор делает поворот, потому Аякс видит, что происходит, но никакого объяснения к этому всё равно подобрать не может. — Не до тебя, — всё же сжаливается до ответа молодой стражник. — Приехал господин пятый Предвестник с проверкой. С утра тобой займутся. Пятый из Предвестников Фатуи. Аякс отходит от решётки и снова садится, сплетает и расплетает пальцы. Предвестники — приближённые, самые лучшие, самые преданные и известные последователи воли Её Величества Царицы. Их узнают буквально везде, и не только в Снежной — во всём мире. Поговаривают, что первому Предвестнику, как и самой Крио Архонту, больше пятисот лет, он видел все взлёты и падения, он непосредственно вместе с Царицей создал саму структуру Фатуи. Предвестников всегда было одиннадцать, но в последнее время их только десять. Едва ли какое-то простое дело могло завести Пятого — Пульчинеллу — в захолустье по типу Морепесок. С утра. Неужели ему тут целую ночь ещё торчать. Пальцы цепляются за Глаз Бога, немного хвастливо прикрепленный к ремню. Аякс отцепляет его и разглядывает грани оправы, действительно напоминающей глаз, смотрит на мягкое, пульсирующее свечение цвета аквамарина. Иронично — энергия гидро в регионе вечной зимы, ведь открытые источники воды здесь слишком редкая вещь. Но именно это и делает воду столь важной, кому как не снежийцам знать её истинную ценность. К сожалению, Глаз Бога ему здесь не поможет, сейчас он — всего лишь красивая вещица, материальное воплощение его мечт и желаний. Архонты благословляют избранных людей, которые стремлениями чем-то похожи на них самих, да? Многие всю жизнь не могут дождаться своего Глаза Бога и не получают его, а некоторые, как Аякс, находят их рядом с собой чуть ли не с детства. Никому ещё не удавалось понять принцип, по которому Боги Селестии и Архонты считают кого-то достойным. Есть, конечно, ещё один способ, как выйти из-за решётки. К нему очень не хочется прибегать. Каждый раз, когда Аякс думает о нём, из груди ощутимой вибрацией практически прорывается рык, вот только Аякс давит этот порыв, и давит весьма успешно. Он обещал себе не прибегать к чему-то подобному без крайней на то необходимости. Стражник, патрулирующий этот участок коридора, садится на стул неподалёку от погасшей лампы. Будь у него пиро-видение, он наверняка бы уже зажёг несчастный фитиль, чтобы не сидеть в полумраке, но то ли настолько ленив, то ли у него и правда нет при себе хотя бы спичек, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, а пост он по каким-то причинам не покидает. Кап. Аякс буквально слышит, как в углу камеры капля конденсата срывается с потолка и разбивается о каменный пол мокрым пятном. Кап. Он читал в исторических книжках [тех, что рассказывали о временах после Войны демонов-Богов, семеро из которых положили ей конец и стали Архонтами] о Божественном суде — пытке водой. Такое применяли в Иназуме: лили воду человеку на нос и на рот. Человеку казалось, что он задыхается и тонет, но этого, конечно же, не происходило. Есть ещё одна пытка. Пытка временем. И вот Аякс сейчас себя чувствует так, словно его пытают. Виноватым он себя всё равно не чувствует. Он не сделал ничего плохого, всего лишь защищал собственную семью. Да, может быть, он слегка перегнул палку и слишком сильно надавил на тех парней, но неужели никто бы не поступил так на его месте? В данном случае семья важнее, чем абсолютно незнакомые люди, которые понятия не имеют о банальной вежливости и чувстве такта, не говоря уж о случаях, когда необходимо понимать, что лучше отступить. Они совершенно не умели оценивать оппонента не только по внешнему виду, но и по возможности дать отпор, именно поэтому всё закончилось настолько глупо. Дверь сверху вновь распахивается, на этот раз вниз, судя по звуку шагов спускаются сразу несколько человек. Аякс переводит скучающий взгляд на решётку, считает шаги. Один, два, три, четыре… У решётки останавливается невысокий человек. Вернее, не человек. Ту лампу, что задул сквозняк, так никто и не зажёг, поэтому Аякс честно старается прятать улыбку, потому что тень напоминает ему… петуха. Ворот тёмно-синего пальто целиком состоит из длинных перьев, да и шапку-фуражку венчают четыре пера; длинный крючковатый нос нависает над пышными белыми усами, а длинные острые уши торчат в разные стороны. Тем не менее чувствуется, что это не абы кто: стражник, который охраняет камеру, тут же опускается на одно колено и касается кулаком груди в приветственном и почтительном жесте. Столичный мэр. — И кто тут? Аякс не может сказать, что именно он слышит. Точнее, он просто не улавливает интонацию: она одновременно и вопрошающая, и нейтральная, и отчасти пренебрежительная. Пульчинелла, пятый Предвестник Фатуи, с первой секунды создаёт впечатление чиновника, о котором нельзя сказать что-то определённое. Он выглядит ровно так, как его видят другие, проблема только в том, что каждый видит то, что хочет, а не то, что нужно. Говорят, он достаточно хорошо относится к жителям Снежной, и именно благодаря ему сейчас имеется многое, чего раньше так не хватало для того, чтобы выжить в краю вечного холода. — Мальчишка устроил беспорядки на площади в соседней деревне, — отвечает стражник, не поднимаясь с колена. — Он… Пульчинелла поднимает руку, останавливая поток объяснений: — А я вас спрашивал? Аякс чувствует на себе внимательный взгляд, но не поднимается с сидения. Разве что кулак к груди подносит — тот самый жест уважения, потому что даже он понимает, что с Предвестниками шутки могут быть плохи. — Я всего лишь помог своей сестре, — говорит он негромко. — Всего лишь, — Пульчинелла кивает. — Понятно. Пятый Предвестник Фатуи больше не добавляет ни слова — проходит дальше между рядов камер, вроде даже останавливается у некоторых решёток, спрашивает. Проводит инспекцию, это понятно, вот только зачем? Неужели ему действительно нужно знать, насколько хорошо или плохо организация ведёт свои дела и справляется с проблемами на собственной территории. Всё возможно. Аякс сползает по стене и укладывается боком на жёсткое сидение. раз уж ему тут до утра торчать, то стоит попробовать хотя бы прикрыть глаза.

***

Торчать в карцере Аяксу действительно приходится до утра, а подъём в таких заведениях самый что ни на есть ранний. За те полминуты, что звучал сигнал к пробуждению, он успел возненавидеть и это помещение, и сам режущий слух сигнал, и каждого из служащих участка в отдельности, потому что терпеть это было невозможно. Когда, наконец, отвратительный звук стих, можно было сесть и попытаться собрать мысли в кучу. Как оказалось, протокол составили ещё вчера, а вот забирать из карцера его приехал отец. Видя не самое радостное лицо отца, Аякс думает, что готов услышать от него «я разочарован», но на самом деле не готов, поэтому когда отец действительно произносит ту самую фразу, Аякс вжимает голову в плечи и смотрит под ноги. — Я разочарован, — говорит отец, шагая в сторону своей повозки, — потому что если ты действительно хотел разрешить ситуацию, то выбрал бы более нейтральный способ. Не выбрал бы. Аякс знает. Ворота участка распахиваются, выпуская их наружу. Аякса выпустили под залог, и он не хочет знать, какой залог внёс отец, чтобы всё обошлось без дальнейших разбирательств и привлечения к ответственности по полной программе. Если бы Фатуи захотели прижать его к ногтю, они бы это сделали в любом случае, так что стоило бы поблагодарить собственную везучесть, что всё закончилось относительно бескровно. — Не все, — всё же отвечает Аякс, — понимают слова. Иногда они понимают только кулак. «Кулак», конечно, обернулся гидро-клинками, но это аргумент даже более серьёзный. — Значит, — парирует отец, — нужно подбирать другие слова. Аякс молчит и больше ни слова не говорит. Отец ещё некоторое время пытается вывести его на разговор, но, в конце концов, машет на это рукой и грузно откидывается на спинку сидения. Мигрень напомнила о себе чертовски не вовремя. Он правда беспокоится о своём третьем сыне, но, судя по всему, есть только один способ хоть как-то повлиять на него.