Дом восходящего солнца

- Да, здесь красиво, Конан. Но, ребята, - прохрипел Джирайя, - никаких ливневок в плохую погоду. Понимаете, да?

Шиноби вежливо кланялись и старались находиться как можно дальше: уж очень паршивое состояние у Ханзо. В своих покоях он живо снял жилет и резко откинул его, злобно зыркая по сторонам. Всё это зашло слишком далеко, а от Конохи не было вестей. Вообще никаких. От Данзо в том числе. Угрюмо хватая бутылку, Саламандр снова взялся писать письмо, которое останется без ответа. Он постарался найти не заляпанную бумагу: чернила подливали исправно, а приступы ярости случались в последние времена слишком часто. Но он писал несмотря ни на что, убеждая себя в том, что он делает всё возможное. А что ему ещё оставалось? О враге было известно только его примерное расположение: группы лучших погибали в разных деревнях. Кто это мог быть? Да кто угодно: да свою длинную жизнь Ханзо успел нажить себе много врагов. Умом Ханзо понимал, что скорее всего его врагом является какая-то из деревень, против которой он заключил союз с Данзо. Может, враги самого Данзо, хоть и официального союза не было. Впрочем, официоз мало кого волновал и планировался исключительно в момент притязаний Данзо на пост Хокаге. Вражеская разведка никогда не дремлет. Они где-то прокололись. Кого-то подпустили слишком близко. Разве что самого Ханзо преследовало чувство злого рока. От мыслей об этом сердце Саламандры заходилось в быстрой пляске, перед глазами в такт мышце танцевали сливающиеся белесоватые мушки, а дышать становилось тяжело. Ханзо пытался медитировать, - раньше это неплохо помогало - но и выходило откровенно хреново. Он убеждал себя больше не тратить на это время, снова садился за стол, придвигал чернильницу и писал. А затем этот безумный цикл повторялся. Все вокруг смотрели на него иначе. Они опускали глаза, вели себя по всем стандартам этикета, но Ханзо видел смесь страха и жалости. Даже Кин. Особенно Кин. Не такого Ханзо хотел. Но люди предполагают, а жизнь располагает - это Ханзо уяснил еще во времена Второй мировой. А потому ему оставалось только просить помощи у тех, кто сильнее, богаче, быстрее. Будто обездоленный сирота на руинах выпрашивает милостыню. Как унизительно. Но надо. Надо переступать через себя, свою гордыню, как бы тяжело это ни было. Потому что Фуума кто-то освободил. Страна Огня не имела каких-то притязаний на побочную ветвь клана, да и их родственникам было откровенно плевать на взбалмошную бабу-главу. От нее нужно было избавится, но сначала - вытянуть из нее побольше информации о каких-то коноховских межклановых интрижках, для чего нужно было личное присутствие Данзо и главы клана с другой стороны, а уж потом - убивать. Без каких-либо объяснений Данзо встречу отложил, а потом и вовсе заявил, что бабеха ему не нужна. И Ханзо даровал ей жизнь. Не просто так, разумеется: уж слишком притягательна была информация в ее головешке. И вот чем это обернулось. Тяжело вздохнув, Ханзо аккуратно вывел имя этого хитровыебанного мудака. Данзо, интриган без чести и совести, мутил воду в Конохе уже давно. Хирузен, разумеется, не знал об этом, но как он мог не замечать действий Данзо оставалось загадкой. Быть может, был слишком занят войной и ее последствиями. В любом случае, у самого Ханзо не было достаточного объема знаний, чтобы делать какие-либо выводы. Разве что письма вероятно перехватывали. Ханзо терзали сомнения на этот счет, ведь и раньше было такое, что Данзо попросту игнорировал его, но надеяться больше было не на кого. К тому же, Данзо не всегда стремился объяснять ему некоторые свои решения, прикрываясь внутренними делами Конохи и страны Огня. С другой стороны, на данный момент именно он, Ханзо, был ближайшим союзником Данзо. По крайней мере, так считал Саламандр. Времени меж тем оставалось все меньше. До чего - Ханзо не знал, но хорошо чувствовал. Паршивая ситуация, паршивое настроение. Все паршивое. Изнахрячнное перо - в том числе.

***

“Еще немного” - Кие сосредоточено вливал чакру в рукоять кинжала, вытирая проступившую испарину со лба. Из-за жара пульсирующей энергии, средоточием которой был чёрный металл, он в данный момент целиком полагался на навыки Наны и её парней, закрывающих его от чужих глаз. Этот самый металл между прочим весьма активно чакру высасывал, от чего приходилось делать передышки, и при её соприкосновении с гладкой поверхностью в воздухе появлялся запах грозы и соли. Одновременно с этим металл будто нехотя принимал его чакру, в нём словно сердце билась чужая сущность. Кие был рад чувствовать присутствие товарища, но вместе с тем, он чувствовал, будто чакра Нагато давит на него, и это однозначно плохо. Ну вот совсем херово. Он хмурился, ощущая как иглами по кончикам пальцев бьются искры чакры, Кие был привычен к боли, но подобная реакция значительно замедляла процесс. - Долго еще? Юноша натужно морщился, отчего на саму Нану и посматривающих на него ее соклановцам, вопреки обстановке напал тихий смешок. Совсем еще зеленый паренек представлялся им неоперившимся птенцом, играющим во взрослые игры. Его выгодное отличие от других таких же желторотиков состояло в том, кто кроется за его спиной и от чьего имени он действует. - Не знаю - выдавил наконец Кие, - мне нужно сосредоточиться. Ему, по-хорошему, надо было добрать нужный объем чакры, а потом свалить в какое-нибудь укромное местечко, где Нагато мог бы быть в дали от чужих глаз. Нана хмыкнула, играюче проворачивая кунай в руках. В жизни любого шиноби наступает момент, когда он жаждет битвы. Ей, отсидевшей в четырех стенах невесть сколько, нетерпелось, настолько, что она почти слышала скрежет металла о металл в навязчивых ударах капель оземь. Вдыхая полной грудью, она принюхалась к окружающим ее запахам, мерно вдыхая влажный воздух - и все только для того чтобы учуять знакомые ароматы крови, гари и дыма, но ни уловить их, ни даже подключить фантазию не представлялось возможным. Первого попросту не было, а второе было опасным. Если со звоном металла, который мерещился ей, она ничего не могла поделать, то обоняние было в полной (или почти) власти. Зато она явственно чувствовала напряжение, охватившее всех. Ее парни ждали битвы, хотели размяться, отомстить, взять то, что было отобрано у них. Мальчишка же скорее боялся. Птенчик, совсем птенчик, не пахнущий кровью как другие шиноби, наивный, бестолковый. Худой, будто жердь, он практически незаметен среди них, хоть и застоявшихся, но опытных шиноби. - Интересно, - женщина ехидно улыбнулась, - Ханзо уже послал за нами отряд? Кие, поняв намек, раздосадовано фыркнув, обернулся и проворчал: - Я действительно не знаю сколько времени мне понадобится: чакра Пейна-самы намного, - он призадумался, пытаясь описать все ощущаемое, - мощнее моей. - А если попробуем вместе? - Вряд ли из этого выйдет что-то путное. - И почему же? Услышав вопрос, Кие нахмурился. Вопрос-то не простой, как впрочем и сама женщина: уж больно много и сразу ей хотелось узнать. Типичное для шиноби поведение: искать слабости даже у союзников, хотя явными союзниками они были чуть больше дня. Как же тогда она попалась Ханзо? - Это сложно объяснить, - ограничился он простым пояснением, снова концентрируясь на вливании своей чакры: стоило лишь на минуту отвлечься, а потоки чакры уже было намного сложнее синхронизировать. По крайней мере, сейчас сотрудничество было выгодно обеим сторонам, убивать его - значит навлечь на себя гнев Нагато, - а Кие был уверен, что женщина, проигравшая Ханзо, не будет бросать вызов тому, кто хоть и по слухам заставляет самого Саламандру дрожать от страха - а также лишиться связного. Так стоило ли сейчас думать о возможном предательстве? Вероятно, нет, но быть к нему готовым определенно стоило: все-таки они ввязались в игры шиноби. И все же, как бы Кие не старался, он не мог не размышлять о возможных исходах. Тяжело выдохнув, он признал для себя банальную и очевидную мысль - он пиздецки устал. И физически, и морально. Образы собственной смерти под завалами из-за шального куная со взрывной печатью, в облаке яда или огня преследовали его самого детства, но вчера и сегодня они были особо яркими, живыми, захватывающими его полностью и без остатка. И первое из этих видений было самым въедливым… вероятно, из-за того, как погиб Кьюске. Почему-то, Кие казалось, что тот умер не сразу. Лотерея: никогда не узнаешь придавит ли тебя кусок побольше или ты будешь медленно задыхаться. Такие себе перспективы. - Ты что такой бледный? - раздалось насмешливое. Наверное, все шиноби рано или поздно становятся такими. Если не можешь побороть реальность, измени свое отношение к ней. - Просто задумался, - отмахнулся он. И от Наны, и от мыслей. Не было смысла отвечать на ее едкость, ничем, как он считал, необоснованную. “Долго отсиживалась, вот и отсырели мозги, - вообще, ее язвительность порядком надоела юноше, - Или пытается развлечься”. Казалось, что нет ничего в этой женщине, кроме ехидства и грубости. По крайней мере, времени для задушевных бесед с ней у Кие не было. Да и сил, как оказалось, тоже. Неожиданно он почувствовал что-то теплое на своем плече, вздрогнул испуганно, обернувшись: шиноби со шрамом, пересекающем переносье, легонько потряс его. - Давай быстрее, - прошептал он. “Тут кто-то есть” - читалось в его светлых глазах. Нана почти незаметно кивнула в сторону. Она мигом стала неприметной, словно притаившаяся дикая кошка в густой поросли. Будто и не было ее здесь вовсе. Однако Кие ничего примечательного не увидел: мешала рокочущая завеса дождя, в каплях которого отражался бледные лучи солнца, покрытого будто платком тучами. Хотя Кие прежде с уверенностью различал фигуры шиноби: уж слишком они выделялись на фоне хлипеньких и худых фигур обычных людей. - Все еще не знаешь?.. - склонился к его уху шиноби, незаметно вытаскивая из подсумка кунай. Кие отрицательно помотал головой,уставившись на хищно блестящий клинок. Что-то екнуло в груди, и параллельно с этим бешено забилось сердце, готовое вот-вот выбить на ребрах свой опечаток. Изо рта юркой ящеркой вышло небольшое облачко пара. Мысли итак роящиеся в голове словно в улье стали сменять друг друга все быстрее, одна не давала заканчиваться другой, вторая втискивалась между ними, и Кие растерянно посмотрел на мужчину, сжимающего его плечо. - Будь наготове, - емко оповестили его, держа за плечо. - Если что, - вмешалась Нана, - отвечаешь за него. - Есть. Кие кивнул, сам не зная чему, успев заметить, как легонько, уголком губ улыбнулась Нана. Без яда и злорадства. Почти мягко. В безжалостном рое мыслей он успел осознать, что хотел бы также: казаться совершенно расслабленным, даже дружелюбным, но при этом быть готовым ко всему. Не теряться и не дрожать, неумело сжимая рукоять куная. Его родители не были шиноби, и сам он никогда не обучался этому мастерству, лишь видел, как они, шиноби, сражаются. - Вставай, - юноша посмотрел наверх, где на него спокойно глядел Фуума, - надо идти потихоньку. Что случится - сразу беги, понял меня? - Ага, - выдавил Кие, поднимаясь. Застывшие мышцы мелко задрожали. Стыдно. Он неловко добавил. - Мышцы затекли. Мужчина не обратил на это никакого внимания, но так же, как и матриарх клана, широко расставил ноги, упираясь в скользкую землю. Где-то впереди промелькнул еле заметный силуэт. Нана быстро кивнула ему. - Держись. Кие ошеломленно охнул, ощутив, как его берут под грудь и, словно он не весил и грамма, быстро устремляются в неизвестном направлении. Мокрые пряди больно били по лицу, а поток чакры, направляемый им в рукоять кинжала сбился, отчего чакра Нагато больно стегнула по рукам. Чуть было не выронив кинжал - единственный способ связи с товарищами, Кие пискнул, цепляясь рукой за плащ мужчины, а другой - до неприятных покалываний сжимая эфес. Позади быстро-быстро мелькали мелкие домишки и одинокие деревья. - Черт, - недовольное шипение прозвучало сверху, - ты мешаешь, отпусти. Кие, совсем растерянный, попытался посмотреть на ниндзя, но почувствовав, как тот трясет его, понял посыл и отпустил кусок мокрой ткани. Позади послышался взрыв. Шиноби внезапно остановился, выпустил Кие из рук, почти выкинул, словно кошака за шкирняк. - Мать твою, - сипло произнес он, - давай, заряжай свою хрень быстрее, - увидев недоуменный взгляд, он добавил резкое. - Прямо здесь. - Хорошо, - пролепетал Кие, когда до него дошло, чего,собственно, хочет Фуума, - я попытаюсь. Матово-черная рукоять снова запульсировала, а чакра зашлась в хаотичном танце. “Наверное, так нас и вычислили” - Кие тяжело выдохнул. - В карательно-поисковых расчетах, должно быть, еще есть сенсоры”. По крайней мере, это было логично. Хотя, конечно, спустя две войны в сенсорах войска Аме испытывали недостаток, и зачастую они, по его информации, почти всегда были подле Ханзо. Чакра меж тем медленно, но верно приобретала какой-никакой вектор; эта беготня напрочь отбила все сомнения в себе и в плане. Сомневаться и бояться можно сколь угодно, результата ни то, ни другое не имеет. Он уже ввязался в это, и выйти сухим из воды ну никак не получится. Уголки губ поползли вверх. Он улыбается? Чему же? Глупо это. Почему-то от страха и тревоги его состояние сменилось нелепой игривостью и радостью, а думать стало и вовсе сложно. И вместе с этим - стало намного легче: чакра послушно вливалась ритмичными долгими толчками. Даже пялящийся Фуума не беспокоил. Словно и не было его здесь. И Кие наконец-то почувствовал ответ с той стороны. Чужая чакра отвечала схожим, хоть и более медленным паттерном. Разница в силе все равно чувствовалась огромной, и от этого у Кие волосы вставали дыбом, а руки не больно покалывало. Ему казалось, что даже собственное дыхание изменилось: стало глубоким и медленным. Будто его организм пытался адаптироваться к мощным и тяжелым потоком чужой чакры. Позади послышался глухой шлепок, и Кие спешно оглянулся: Фуума сидел, оперевшись руками на ветвь, что была пониже и, казалось, что ему тоже стало трудновато дышать. - Ничего, - мотнув головой, он указал на взрывные печати позади себя, - если что, успеем свалить… продолжай. Кие приметил еле заметную, туго натянутую леску и кивнул, все-таки развернувшись к своему спутнику лицом: мало ли что. Ему подумалось вдруг, что если их опять засекут, то, возможно, чакра Нагато сможет как-то навредить врагам… хотя бы замедлить. Уже скоро, - проговорил он, - почти все. Конечно, он пытался Фууму успокоить, остро почувствовав необходимость в этом. А скоро или нет - вообще понятия не имел. Разве что чувствовал все больше нарастающий объем чужой чакры. И, немного погодя, Кие вытащил толстенький свиток. В теории все было просто: нужно просигналить Нагато, дождаться пока накопится нужное количество его чакры, а затем направить ее в непонятные письмена, начертанные на плотной бумаге. Они раньше практиковались в этом, поэтому почти сразу же выяснилось, что по непонятной причине через металл некоторое время необходимо пропускать чакру его, Кие, поддерживая связь. Также быстро они поняли, что Кие плохо чакру контролирует, и направить в свиток чужую чакру даже с поддержкой от отправителя, он не сможет. Оставалось уповать на объемы чакры самого Нагато, переданные сквозь куройбо. И если на относительно небольшом расстоянии все происходило достаточно быстро, то сколько времени уйдет на призыв сейчас, в такой дали от самого Нагато было не ясно. - Приготовься, - напряженно прохрипел Узумаки, - Конан. Девушка, подбежав, схватила друга за руку. Рядом с ним вдруг стало невозможно жарко, а сам он натужно нахмурился. Увидев взволнованный вгляд, Нагато добавил: - Уже почти все. Не волнуйся. Я призову тебя сразу. В ушах адски то ли звенело, то ли жужжало, отчего собственный голос искажался, а окружающие звуки превращались в невыносимую какофонию. Он слышал дождь, чувствовал его знакомые холодные касания, так же, как и теплую ладонь Конан и жар вокруг себя. Раны в спине и руках жгло, будто куройбо снова вонзались в мягкую и податливую плоть, и от этого хотелось выть. Но не волновать Конан - опять расстраивать - хотелось еще больше. Это было сильное, жгучее желание, и на секунду Нагато показалась, что именно оно заставляет его тело источать такой жар. Словно оно было сильнее даже сладкого предвкушения, от которого у него тряслись руки. Его замутило, и вряд ли к этому можно было привыкнуть, но быть готовым Нагато старался: тошнота появлялась и в прошлые разы, когда Кие призывал его. Нагато поджал губы, борясь и с болью, и с тошнотой, которая теперь усиливалась мелькающими вспышками и волнами света. Одна из таких, слишком яркая для привыкших к темноте глаз, слишком острая, с хлопком, отдающим эхом по всему телу заставила его закрыть глаза и почти - простонать. Как и прежде, у него закружилась голова. Внезапно стало слишком холодно и пусто, будто весь адский жар бурным гейзером решил подарить всего себя промозглой стране. Холодный воздух обжег слизистые и прикрытую бинтами спину. Он держал глаза сомкнутыми, слыша, как что-то настойчиво и однотипно шумит. Узумаки не выдержал, зашипел от боли в коленях, по которым что-то резануло. По коже отчаянно били крупные капли. Он распахнул глаза: полуголые деревья приветствовали его покачиваниями насыщенно красной листвы, шепотом ветра до его слуха доносился их шелест. Поодаль, внизу - серая размытая земля и редкие дома, в которых уже никто не живет. Нагато вдохнул - глубоко, жадно, наслаждаясь запахом пожухлой листвы и древесины, не в состоянии утолить свой голод. Чуть улыбнулся, услышав знакомый голос,. Голос, по которому он ужасно соскучился. - Кие, - проговорил Узумаки, посмотрев на соратника. Тот кинулся к нему, аккуратно поддерживая за талию, помог подняться, - рад тебя видеть. На друге грязным тряпьем висел плащ, на бледном лице виднелись багровые пятна засохшей крови и темно-серые - грязи. Он видывал и лучшее, но жаловаться не приходилось. - Это и есть?.. Узумаки поднял глаза. Перед ним стоял высокий, крепкий шиноби. Не такой потрепанный как Кие, свежий почти. Нагато сжал челюсти, опуская голову, дабы красные пряди завесили риннеган. Неожиданный поворот. - И я тебя, только вот, - прошептал Кие, наклонившись к уху, - мы тут не одни. Прости. Он виновато и расстроенно смотрел на друга, нервно сжимая его плечо, и во взгляде его виднелся ребенок, у которого отобрали конфету. - Нет, - резко мотнул головой Узумаки, обращаясь к незнакомцу. Кие проштрафился, и с этим просчетом теперь придется разбираться ему. Впрочем… он слишком соскучился, чтобы поднимать эту тему сейчас или в будущем. Наверное. А незнакомец смотрел пристально. Жестко даже, остро, ожидая объяснений. Конечно, понятно почему: клин рисковал, помогая ему, и разумеется, видеть они хотели Пейна, который будто легендарное оружие всегда настигает и разит своего врага. А появился он - настоящий Пейн. Ненужные мысли. Ненужные и упаднические. - А кто тогда? - твердо, нагло, с уловимым недовольством спросили. И Нагато решил не позволять себе снова быть “хорошим мальчиком”. Так ведь назвал тогда его Ханзо? Вдохнул свежий воздух, вскинул голову, отбрасывая челку с глаз. - Ты говоришь с посланником Пейна-сама, - процедил он, - его правой рукой. И тем, кто появляется тогда, когда мир больше всего нуждается в Пейне-сама. Шиноби подошел поближе. В лице его читалось смятение, он разом осунулся. Кие удивленно пялился на друга, но, быстро все поняв, отвернулся, запихивая уже свернутый свиток в подсумок. - Это не бьякуган, - неуверенно всматриваясь, проговорил Фуума, - я видел его раньше. Что это за глаза? - Это, - надменно ответил Нагато, - моя связь с Пейном-сама. Меж бровей у Фуумы, теперь не такого уж и свежего, появилась внушительная складка будто начавшей жить самой по себе кожи - так показалось Кие, который видел этого шиноби в минуты вполне себе реальной опасности. - Ладно, - кивнул он сам себе, успокоившись - мы ведь думали, что к нам придет Пейн-сан. Не… Вы. - Мне нужно сосредоточиться, - резко обронил Узумаки. - И как только я это сделаю, Пейн-сама, - акцентируя внимание на суффиксе, Нагато бросил острый взгляд белесых без зрачков глаз на шиноби, - прибудет. Шиноби, будто в чем-то убедившись, проговорил тихо, но твердо, в мгновенье собравшись: - Мы рассчитываем на вас. На Пейна-сама. На Кие. На посланника, - он отошел немного, к взрывным печатям и туго натянутым лескам позади него. Весь мокрый и напряженный. - Думаю, мне здесь делать нечего. Часть клана подверглась нападению, и мой долг - прийти клану на помощь. - Если там будут уцелевшие, - перебил Нагато, - передай им всю информацию. Здесь ловушка… Кие знает, - Фуума развернулся круто, указав на печати. - Хотя, думаю, эти глаза позволяет видеть чакру. Нагато почувствовал пробежавшую по телу дрожь предвкушения, не ответил ему, только покрепче сжав руку Кие. Фуума, уже собравшись было бежать к соклановцам, вдруг обронил: - Когда Пейн-сама придет… я надеюсь, к тому времени весь клан будет в курсе. У нас рации. - Да, - вклинился Кие, - я тоже. -       Повезло, что ноги удалось унести, правда? - ехидно проговорил Фуума и, не дожидаясь ответа, прыгнул на ветвь повыше.

***

- Ну, что ж не думаю, что у него есть какие-то шансы на победу, но… - Слинять может, - продолжил Куро-Зецу, услышав недовольное хмыканье - надо проконтролировать процесс. - Надо, - согласились, - только вот Обито, - не успев договорить, Широ зашипел от внезапной и острой боли в голове. - Плевать, - гаркнул Куро, хмурясь, - наша задача в другом. Мы же не будем вмешиваться. - Да-да, - проскулив, Широ, жалобно схватил черную половину за руку, с силой сжимая ее, - прекрати. - Рад, что ты понял. Удручает, что с Вами приходится возиться, как с детьми, - хмыкнув, Куро развеял технику.