Зорчие

***

      Львица сладко потянула лапки, ощущая себя в уже привычных объятиях карегрива.       — Неспокойная ты душа, Талиши, — наставник строго тапнул по носу притянувшуюся в поцелуе самку, — Стонешь не только при жизни, но и во сне. Что тебе там такое снится, ночь в прайде самцов?       — Дурак, — яльсива обиженно закусалась, — Вот не расскажу теперь ничего, майся.       — И всё же, — проявил неожиданное напорство Мраву, — Что там было?       — Да глупость всякая, — Тали выпорхнула из когтей самца, сладко вытягивая круп, — Какие-то горы и луга. Как будто по прайду ваш… нашему хожу. И львица эта привиделась тоже… и ещё какая-то жуть, её не разглядела, — она зябко тряхнула загривком, мягко припала на бок и начала умываться.       Зорчий присел на хвост в замешательстве.       — И давно тебе это снится?       — Да второй день уже, — зализывала лапку Тали, — Как с тобой повелась, так и началось это всё…       Она облизнулась и скорчила гримаску, намереваясь этими словами поддразнить самца, но нашла его в состоянии необычайной, даже пугающей серьёзности.       — И что тебе сказала эта львица? — тот не спускал с неё глаз.       — Да ничего, — Тали даже немного обиделась, полагая, что все эти расспросы — очередная смешливая игра, — Просто подошла, положила лапу. И всё.       — А ещё что ты видела? — Мраву уселся подле, ближе всяких приличий.       — Говорю же, луга, утёс этот… тень какая-то… сон как сон, чего тебе от меня надо-то? — закапризничала самка.       — Талиэль нинь-яльсиви, ты — дурында, — с ласкою определил Старший, — И это не сон, совсем не сон… Полагаю… Полагаю, ты стала испытывать нечто такое, что умела Ясси… — как будто бы неохотно признался он.       — То есть? — прекратила умываться кошка.       — То есть ты стала видеть во снах что-то такое, что не видят простые львицы с котячьими пятнами и персиковой писей. Нечто вышло с тобой на контакт, — с сильным чувством ответил зорчий.       — Да ты издеваешься… — закатила глаза Тали.       — Нет, — стал ходить из стороны в сторону самец, — Это всё не просто так. Подумай сама: сперва Ясси, теперь ты. Оно заговорило с тобой. Неважно каким образом, да плевать вообще, важно лишь то, что тебя приняли. Это то, о чём я думал всё это время. Понимаешь, — его слова вдруг стали сбивчивыми, похожими на поток мыслей сильно истомившегося на жаре льва, — Зорчими не становятся просто так, и я не могу просто взять и сделать тебя ею, могу разве что посвятить в шлюшки, — он нервно хохотнул и пошлёпал кошечку по бедру, — А тут такое, какая удача! Говорю тебе — мы что-то сделали, и ты стала особенной. Не знаю, что именно, возможно, я просто хорошенечко тебя вытрахал, а может, это был такой ритуал, и ты, приняв себя, отдавшись мне, стала ею.       — Я всё ещё не понимаю… — Тали не знала, пугаться ей или сердиться.       — Я тоже, — топнул лапой по камню Мраву, — Но чую, придётся вновь наведать этот проклятый утёс.       — Зачем? — совсем потерялась львица.       — Ну очевидно же, моя яльсивушка, — он с чувством уложил свою лапу на её, — Потому что я нечто упустил, нечто важное, и теперь меня зовут обратно, хотят мне что-то сказать. Помнишь, я рассказывал тебе о… о Ясси, о том, как она вызнавала правды мира сквозь сон? Это оно, чую, что оно. Теперь и ты так умеешь.       Тали опустошённо свалилась на хвост, остатки сонливости затерялись где-то в иной жизни.       — Я не смогу. Мне надо быть сегодня у вашей аль-ильсиви, иначе она будет ругаться…       — Верно, поэтому — иди к ней, будь с ней, а я направляюсь в долину.       — Ты пойдёшь туда один? — округлила глазки львица.       — Ну естественно.       — Я пойду с тобой.       — Нет, — покачал мордой карегрив, — Ты останешься здесь. Ни к чему тебе снова видеть всю эту смерть и кровь, ты молодая львица, тебе к жизни и семени надо тянуться.       — Я вижу кровь каждый день, когда отгрызаю кусок мяса этими клыками, — воспряла носиком кошка.       — Вот её и видь. Другую не надо.       — И всё же, я собираюсь…       — Нет, — недовольный рык самца резанул по ушам, глаза его воспылали диким огнём. Тали почувствовала, что нечто внутри вмиг обмерло и сдалось, — Нет, — повторил лев, но уже мягче, поглаживая её щёчку, словно извиняясь за свой скверный нрав, — Ты останешься здесь, и будешь славно служить нашему прайду. А вечером мы встретимся, и, обещаю, я расскажу тебе всё, что увидел, хорошо?       — Хорошо, — пискнула кошка, ещё ощущая испуг под сердцем.       — Умничка, — Старший лизнул в шейку, — Теперь, когда ты стала такой, ну, то есть, как раз-таки не такой, совсем не такой — мне хочется тебя взять, ещё сильнее и больше, — он жадно прижал её к себе своей лапищей, — Хочется тебя всю съесть, вместо импалы, прямо сейчас, не вру! — прорычал в самое ушко.       Львица терпеливо приняла это откровение, взволнованно набивая хвостом.       — Ладно, Талиши, ты уж меня прости, — Мраву наконец-то сумел с собой совладать и слегка отпрянул, любуясь и жаждя, — Всё это очень неожиданно и очень важно для меня… да для всех нас, на самом деле.       Он возбуждённо рыкнул и склонил голову, жадно приникнув к ней в поцелуе. Самочка охотливо сдалась, и сладко сплелась с его языком, мурча от чувственных и диких прикосновений вокруг губ, мечтая о скорых чувственных и диких прикосновениях под хвостом.       Немного подутолив жар совместными умываниями, зорчая парочка выбралась из пещеры, вознамерившись сперва заглянуть на восточную поляну и как следует отзавтракать. Воздух после дождя был чист и свеж, приятная влага трав бодрила и мокрила шёрстку, а небо оставалось совершенно безоблачным.       Заболтавшись о знаках, символах и о прочих разных глупостях, воодушевлённые, точно заново рождённые, они и сами не заметили, как оказались посреди других душ прайда и уже довольно изглоданных полосатых тушек. Покушали молча.       Облизав алеющие губы, Тали осмотрелась вокруг, желая отыскать свою новую подругу-охотницу, но встретила лишь мордочки старейших львиц. Словно изловив само течение её мысли, Мраву уточнил:       — Рашу ищешь?       — Да.       — Наверняка отсыпается, после ночной же. Она, кстати, вчера тебя тоже искала…       — Ох… я же обещала ей помочь с мазью… — горестно простонала Тали.       — Ага. Ну я ей объяснил, что ты у ильсив, и у тебя очень важные занятия. Сказала, что заглянет сегодня.       — Нехорошо-то как получилось… — львица и впрямь опечалилась: ей подумалось, что она вновь подвела подругу.       — Ничего страшного, эту шалопайку трудно чем-то расстроить, — ухмыльнулся зорчий, — Посидели вместе, поболтали о всяком. Она и вправду от тебя в восторге, знаешь?       — Угу, — бесцветно пролепетала самка.       Утихли. Сытые вальсавийцы потянулись в тень, и поляна быстро начала пустеть. Тали вдруг затерзалась и замаялась, одновременно и желая, и боясь о чём-то спросить.       — Да говори уже давай.       — У вас… что-то было?.. — едва различимо пробормотала кошка.       — Вчера, или вообще?       Львица сильно нахмурилась, посмотрела под лапы.       — Тали, никогда не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответ.       — Значит, было…       — Вчера нет, — лев склонился над ней, — Она очень хотела, она всегда хочет, но я сказал «нет», сказал, что берегу силы для своей новой сладкой зорчей, — его когти прошлись по спине самки, взывая к дрожи, — Жутко приревновала, конечно, ну а что поделать?       — Значит, меня ждал? — потеплело на сердце у кошки, она благодарно потёрлась о его шерсть.       — А как тебя не ждать, хорошую такую?       — Мррр…       Львы сдержано приласкались, помня о чужих глазах. Хотелось остаться, прижаться, но следовало начинать день.       — Будь осторожен, — Тали уткнулась носиком в гриву Старшего, с тревогою провожая его в путь, — Мало ли кто там… и что там.       — Ты тоже, — подмигнул ей самец, — Не сильно грызись с Ларзой. Да и с остальными тоже.       — Как можно… — львица с укоризною покачала головой.       Зорчий уже направился к ущелью, а Тали всё провожала его изболевшимся взглядом. Хотелось страстно броситься ему вслед, хотелось оказаться рядом, но было боязно сердить самца, ведь львица хорошо помнила его яростного зверя. Прикусив губу, она тяжело вздохнула, мучаясь от своей беспомощной нерешительности.       — Куда это он, Талишк? — муркнула над самым ухом игривая львичка, боевито тряхнув растрёпанной чёлкой.       — Ох, привет, Раши, — кошечки потёрлись носиками, — Да всё туда же, на утёс.       — А сдался он ему? — поинтересовалась вальсавийка.       — Похоже, что да, — самочка вновь вздохнула.       — А ты куда? — глазки молодой охотницы полнились озорства.       — Да вот, к вашей целительнице, помогать ей надо, — прозвучал неохотный, измученный ответ, — Раша, я… мне очень жаль, что вчера…       — Ты про мазь-то? Ой, да позабудь саму мысль, сладость моя, — охотница притянула и смачно лизнула персиковую мордашку, — Всё само зажилось. Хищница готова к новым испытаниям, — она хохотнула, игриво хлестаясь хвостом.       — Ох… ну хорошо, — с облегчением выдохнула Тали.       — Не хорошо. Прекрасно! — заверила её вальсавийка. — Так зачем тебе отсиживать круп у Ларзы? Чего она, не справится с этим сама что ли?       — Таков мой долг, как ильсивы. Я должна помогать, — попыталась защититься Тали.       — Пф-ф, ерунда какая, — тёмненькая кошка даже шлёпнула подругу кисточкой по попе, требуя пересмотра своих глупых слов, — Твой долг, как ильсивы, помогать нам, львам Вульсваи, а не другим ильсивам. Вот я, например, — она с силой и гордостью ударила себя лапкой в грудь, — Смелая охотница, благородная дочь этих земель — и когда ты мне хоть в чём-то помогала? Ты даже не удосужилась втереть мазь в мою растерзанную пиздёнку!       — Ох, прости меня, пожалуйста… А чем бы я могла тебе помочь? — вмиг участливо заострила ушки светленькая кошечка.       — Умным разговором, острой историей, совместным сном, совместным львом, — стала перечислять дикая подруга, небрежно загибая коготки, — Да мало ли чем! И это только то, что на ум пришло сразу. Ты посмотри, какая в тебе нужда, а ты всё в своих пещерах сидишь!       — И всё же я обещала Ларзе…       — Вот сколько ты у неё пробудешь?       — До вечера… наверное…       — Смотри, я приду, — не пообещала, но пригрозила Раша, — И заберу тебя с собой. А ты будешь рычать, умолять, но я утащу, во мне ведь ни жалости, ни пощады нету, Талишк.       Львичка сурово прикусила лапу ильсивы, и та смущённо фыркнула, всё ещё немного чуждая столь необычайной игривости подруги.       — А если я попытаюсь сбежать? — Тали нашлась в чувстве и даже слегка улыбнулась, сверкая небесными глазками.       — От меня? Ещё чего, — ничуть не впечатлилась столь коварными помыслами Раша, — От быстрейшей охотницы Вульсваи тебе не скрыться, подруга. А если и посмеешь… — её голос стал тише, в нём ощутились хищные рычащие нотки, — Я тебя изловлю и искусаю, ой искусаю, прямо всюду-превсюду, как сегодняшнюю антилопку, поняла?       — Поняла, — зацвела и замурчала Тали.