Зорчие

***

      Зевнув, она сонно осмотрелась, пытаясь понять, что же с ней произошло. Сквозь небольшие разломы в ветшавшем пещерном камне уже пробивались первые лучи солнца, и переливчатая пыль задорно носилась в воздухе, подлетая к самому своду пещеры и неохотно теряясь в его тенях.       Всё вокруг оставалось неизменным. Это всё ещё земли Нонденаи, это всё ещё обиталище зорчих, это всё ещё сопит на боку Старший… оставшийся прямо в ней, в липкой и сладкой сцепке двух тел.       Она осторожно приподнялась на одну из лапок, чуть отодвигаясь от Мраву, пытаясь оценить всю степень своего вопиющего падения как дочери Нонденаи. Лев оставил свой след везде: и на шерсти, и в шерсти, и между лапами, и даже немного на языке — под самые поздние звёзды Тали осмелела так, что позволила себе поцеловать не только губы самца.       «После такого львята точно будут» — с некоей долей осознанного принятия подумала она, разглядывая своё утолённое семенем лоно, — «Понесла от льва Вульсваи… Мать мне уши отгрызёт… А отец, отец хуже… он до самого сердца расстроится… Вот же негодяй!» — она возмущённо посмотрела на морду дремавшего карегрива, подумывая как-то укусить или грубо потревожить её покой, но что-то в очертаниях немолодого самца нагнало, изловило, заставило задуматься и даже впасть в какую-то странную грусть.       «Он ведь и сам чем-то похож на отца…» — Тали с интересом принялась разглядывать зорчего. Теперь ей стало лучше видно, как отдаются печальной сединой редкие полосы в его грубой медной гриве; как затягиваются усталыми ямками и изгибами сомкнутые глаза; как десятки царапин и ссадин усыпают когда-то юную, кофейную шерсть вокруг носа и пасти.       Бережно и осторожно погладив спящего льва, она выдохнула и решила заняться своим высвобождением из липкого самцового плена. Притянув мордочку к междулапью она несколько раз лизнула себя там, слегка морща носик. Их общий сок отдавал пряностью и немного щипал язык, и она даже несколько раз сплёвывала в сторону, пока, наконец, львиное достоинство не выскользнуло из её недр.       «Что же ты делаешь, дурёха» — морщила носик молодая львица, пугаясь самой себя и своих мыслей, — «Надеюсь, я не показалась ему уж слишком податливой… Всё так быстро произошло… Да и, впрочем, как тут можно было устоять, он же был таким…» — она на мгновение перестала лизать плоть наставника, — «Властным…»       — Оу, решила начать утро с жаркого поцелуя? — вкрадчиво проурчал у неё над ушком голос Мраву. — Тебе не обязательно делать это каждый раз, можно просто…       Он не успел договорить, как львица мстительно прижалась к его губам, разделяя с ним острячие нотки собственного естества.       — Вот тебе! — выдохнула она, отстранившись в ликовании. — Будешь знать, какой ты на вкус!       — Хм, — одобрительно облизнулся зорчий, — Если ты думала, что сможешь удивить меня этим, то тебе ещё многому предстоит научиться, моя Младшая.       Тали попыталась игриво ощериться и покусать непоколебимого льва, но была быстро изловлена его цепкими лапами и прижата к груди.       — Как отдохнула, Талиши? — принялся лизать её за ушком карегрив.       — Ничего… ничего… — кошка намеревалась добавить нечто возмущённое, но вмиг растаяла под чутким языком наставника, — Хорошо… Мр-р-р…       — Не сильно я тебя вчера? — Мраву перешёл с ушка на шею.       — Нет… — сладко томилась в его объятиях Тали, — Не думала, что ты на такое вообще способен. И откуда в тебе только всё это скопилось?       — Для хорошей львицы — ничего не жалко, — убедительно куснул её плечико зорчий, — А тебе что, не понравилось?       — Я ещё не определилась… — горделиво вздёрнула подбородочек та, — Сперва сравню с остальными львами Вульсваи.       — О-хо-хо, — глаза самца зажглись одобрительным огоньком, — Да скромная ильсива-недотрожка из Нонденаи превращается в настоящую львицу!       Они ещё немного поласкались и помурчали, не желая давать волю лапам. Когда Мраву закончил умывать свою Младшую, та поспешила ответить ему тем же, и теперь уже она вылизывала его слежавшуюся гриву, приводя в порядок своего грозного самца.       — Что будем делать сегодня? — буднично поинтересовалась она, с удовлетворением разглядывая довольную морду Старшего.       — Сперва, конечно, как следует искупаемся, — лев ленно размял лапы и выгнул спину, — Чтобы к вечеру наши игры не начал обсуждать уже весь Вульсваи.       Тали зябко обернула себя хвостом, но спорить не стала.       — Потом как следует позавтракаем. Ну а потом отметим тебя в прайд, пора бы уже.       — Ты думаешь, я готова? — занервничала молодая львица. — Я же была тут всего день…       — Ну, во-первых, не день, а уже почти полтора, — зорчий направился вниз по уступу, и Тали послушно последовала за ним, — Тут некоторые и вечер не могут протянуть, сразу домой просятся, стонут. А во-вторых, считаю, что ты вполне готова. Подумай сама — ты побывала в водах Вульсваи, поругалась с правителем Вульсваи, сдружилась с охотницей Вульсваи, переспала со львом Вульсваи — так что, как по мне, ты теперь самая настоящая дочь Вульсваи.       — Вот как… — Тали облизала губы, вспоминая вкус льва, — А остальные… они точно меня примут? Ну, понимаешь, я же… из Нонденаи…       — И чего? — обернулся к ней Мраву.       — Ну вряд ли они… исполнятся сильной любви к дочери тех, с кем не в особых ладах… — осторожно заметила львица.       — Не думаю, что им захочется мстить, — зорчие вышли из пещеры, обласканные теплом и светом ясного дня, — Лев Вульсваи не настолько глуп, чтобы видеть в тебе подлые проступки твоих предков и менее достойных братьев и сестёр. Уверен, это лишь раззадорит их интерес. Да и глупо терять молодую и красивую львицу, чьей бы крови она не была, — Мраву остановился, чтобы утешить бёдрышко Тали своей лаской, — В этом я согласен с Ларзой. Наш прайд медленно вымирает, и новые хвосты и писи ему будут как нельзя кстати.       — А ваши… — львица ойкнула, случайно наступив на колючку, — … ваши стражи меня тоже примут?       — Почему нет? — зорчий вмиг обхватил её подушечку и начал зализывать ранку.       — Ну… у них может своё мнение насчёт чужачки из Нонденаи, — Тали вспомнила вчерашнюю встречу со властным Грауром, — Например, ваш старший страж, что будет, если он не захочет меня здесь видеть?       Мраву вмиг нахмурился:       — Ты общалась с ним?       — Да…       — И чего он тебе сказал? Не обижал тебя?       — Нет, просто… — Тали и сама не понимала, почему решила заговорить об этом, — Просто он действительно выглядит как лев со своим мнением. Тем, с кем следует считаться.       — У него на всё своё мнение, — сплюнул грязь с языка Старший, — Всюду лезет, всюду что-то выпытывает, нигде от него не спрячешься. В последнее время у него что-то под гривой потекло, никому не верит, везде видит опасность.       — Вот как… Но ведь вокруг Вульсваи тоже не самые мирные земли…       — Так было всегда, и ничего, как-то жили, — хмыкнул лев, — Это у него от долгих лет. Страшно представить, что будет дальше…       — А почему тогда просто не подыскать другого стража?       — Издеваешься, да? — Мраву скептично покосился на молодую львицу.       — Нет, я просто мало что понимаю в этом, — наивно улыбнулась ильсива, — Он ведь очень опытный и сильный, да? Такого трудно найти?       — Вроде того, — не хотел рассыпаться особыми комплиментами самец, — Хорошо знает все местные земли, умеет держать в строгости стражей помладше, живёт с мнимым ощущением собственной значимости — таких взращивать нужно поколениями.       — Понятно…       Львица кивнула и надумала следовать дальше, но Мраву вдруг обхватил её за плечо:       — Тали, — его взгляд источал и просьбу, и убеждение, — Постарайся с ним понапрасну не встречаться, а если и встретишься — говори как можно меньше. Я понимаю, причины могут быть разными, — он скривился в горькой ухмылке, — Но для твоего же блага — держи хвост стороной. Это старый, тяжёлый на характер лев, обладающий немалой силой, и при всём при этом — себе на уме. Неизвестно, что он может подумать о дочери нашего вчерашнего врага.       — Ты же говорил, что львы Вульсваи не настолько глупы, чтобы помнить о мести? — чуть улыбнулась нонденайка.       — Я не так говорил, — зорчий резко развернулся, шлёпнув её кисточкой по щеке, — Да и этот — не все, у него в голове свои законы, законы старого мира. Так что будь с ним предельно осторожна. Я беспокоюсь не о себе, а о тебе. Не со всяким здешним львом можно играть как со мной.       Строгие воды Тихой вмиг изогнали остатки сна и привели в чувство. Принимая её объятия как нечто необходимое, Тали с достоинством отдалась студёной стихии, ощущая, как расходятся тысячи укусов по всей шёрстке. Мраву же не стал тешить себя особыми ритуалами, и, подобно львёнку, разбежался с одного из высоких камней рядом да резво занырнул в воду, разродив вокруг тысячи ледяных брызг да подкинув молодую львицу на исходящейся волне.       — Ну вот что за дурак, а, — беззлобно рыкнула та, пытаясь не сорваться с лап и не унестись вслед потоку, — Чего ты не…       Вместо ответа карегрив шлёпнул лапой по воде, усыпая спину и шею львицы новым потоком до визга бодрящих брызг.       — Подлец!!! Вот подлец!!! — яростно зарычала и заверещала она, отбиваясь от самца ответными оплеухами Тихой, пытаясь отскочить от его вероломных посягательств на свою уже порядком измоченную шерсть. — Да я тебя прямо тут утоплю!       Отсырев до самого кончика вибриссов, зорчие выскочили из воды, отряхивая друг на друга шерсть, фырча и кусаясь.       — Ну просто львёнок, — самочка оттолкнула лапой карегрива, — Столько лет, а ума всё не скопилось.       — Так в этом же и весь смысл, Талиши, — Мраву коварно, но весьма элегантно укусил кисточку хвоста кошки, торжествующе сорвав с её губ оглушительный визг, а с лап — замах возмущённых когтей, от которых с лёгкостью увернулся, — Помнить о жизни, помнить о дикости. «Никакой серьёзности, никакой предсказуемости» — так говорят о молодых, ещё пятнистых львятках, что ждут своего взросления, отдаваясь чувствам и страсти, отдаваясь друг другу, но я думаю, на Принятии жизнь не заканчивается, и следует помнить об этом до самого последнего вздоха, и всякий взмах твоего хвоста должен помнить об игривости.       — Вот как, — прищурила глазки Тали, — Однажды ты уже не сможешь так просто прыгать и бросаться в меня водой, и тогда я отомщу за все твои выходки.       — Когда это случится — я с радостью уступлю тебе своё место Старшего, — с необычайной серьёзностью ответил зорчий, да так, что слова его, точно иней высоких гор, пронеслись по всей шёрстке львицы, оставляя горькое и тоскливое послевкусие.       — Ладно… — неловко произнесла та, — Я… я на самом деле рада, что ты такой, Мраву.       Карегрив внимательно на неё посмотрел. Тали сглотнула:       — Я думала, ты… ты всё, ты просто старый самец, и… — она чуть опустила морду, теряясь в пестроте самых разных чувств, — Понимаешь, я видела старых львов и львиц, и они всегда… они как будто бы вытягивают из тебя жизнь, как будто ненавидят за то, что ты молод, полон сил, красив… ещё что-то можешь сделать с этим миром, во что-то веришь, чем-то ведёшься вперёд… А они… они уже всё… И я думала, что…       — Что я буду таким же? — приподнял лапкой её подбородок Мраву. — Ну что же, ещё не всё потеряно, Талиши, я пока не так уж и стар, чтобы меня изгонять из прайда или отправлять в Тёмную долину. Как знать, в кого я превращусь к седой гриве.       Тали уткнулась в его нос своим.       — Не думаю, что ты когда-нибудь станешь таким.       — Ты знаешь меня всего день, — слегка улыбнулся лев.       — Ну, во-первых, не день, а уже почти полтора, — возвела глазки к небосводу самка, — А во-вторых, за это время я уже успела познать тебя куда больше и глубже, чем прочих львов Вульсваи.       — И что же ты решила? — карегрив щурился под светом солнца и урчанием кошки.       — Что ты не безнадёжен, — едко лизнула его в губы Тали.       Игриво рыкнув и отскочив в сторону, она вызывающе покрутила хвостом и округлым персиковым крупом, приманивая самца к себе, и Мраву вмиг хищно взрыкнул, пригибая лапы, готовясь загнать негодницу. Смеясь и восторженно фырча, они понеслись сквозь густые заросли высоких трав к желтевшей и выцветавшей поляне, где уже собирались остальные львы и львицы Вульсваи.