Зорчие

***

      — И ты всерьёз считаешь, что это правда? — мягко ступала вслед за своим львом Тали.       — Что именно?       — Ну вот эти истории, «жуткий вой, точно некий зверь поднялся из самых недр земли…», — попыталась передать тон старшей охотницы кошка, — Это же глупость какая-то!       — Ну, — Мраву остановился и пригладил гриву, — Возможно, ты заметила, что Сазарра не из тех львиц, кого можно так просто напугать. Если уж что-то встревожило её, да настолько, что она предпочла таскать огромные туши по втрое большему пути — это повод по меньшей мере… проверить её слова.       — Ей могло показаться, — не сдавалась Тали, — Или померещиться. Ты знаешь, простые охотницы всегда склонны придумывать сложные объяснения вещам, в которых ничего не понимают. И таких «вещей» у них очень много.       — Вот как, — ухмыльнулся карегрив, любуясь её деловитой и заносчивой мордашкой, — «Простые охотницы», говоришь? Что же ты не сказала так, когда стояла там с нею рядом, м-м-м?       — Думаю, она вцепилась бы мне в горло, — нахмурилась львица, — Такие не любят, когда им говоришь правду.       — Правду? — Мраву улыбнулся ещё сильнее, — Эх, Тали, Талиэль… Уж прости, но твоя правда вряд ли чем-то лучше её.       — Это почему же? — самочка обиженно поджала ушки и даже уселась на хвост, не в настроении продолжать путь, — Ты что, считаешь меня глупее её?       — Я считаю, — лев остановился и обернулся к ней вполгривы, — Что она куда старше и опытней тебя. А ещё она не пришла в чужой прайд, чтобы втереться в доверие к зорчему и растрепать его секреты своему правителю.       — Что? Я…       — Ещё скажи, что это не так, — самец предупредительно обнажил клык, утверждая бессмысленность и опасность всякого спора.       — Ну… — Тали не знала, что ответить на такое, и просто тяжело вздохнула.       — Следуй мне и не отставай, — строго зазвал её Мраву, — И никогда не сплетничай о тех, кто бережёт тебя от голода.       — Прости… — виновато поникла львица.       Они уже почти вышли за пределы восточных территорий, следуя по большой протоптанной тропке к далёким и пустынным просторам зловещей долины. Огибая небольшое нагромождение камней, с которого начинался пологий спуск вниз, они встретились с двумя крупными черногривыми стражами, ленно обходящими свои земли.       — О, Мрав, куда ведёшь эту львицу? — поинтересовался один, с проблесками седины в роскошной гриве, помутнённым левым глазом и безобразно расцарапанной мордой.       Другой, явно помоложе, встал чуть поодаль, разглядывая незнакомку с голодным любопытством вчерашнего самца-подростка. Хотя он и казался сильно ниже, обладая совсем скромной, слегка растрёпанной гривкой, его шкура и лапы уже довольно щедро истерзались следами суровой жизни стража.       — Собираюсь подняться с ней вон на ту большую гору, — зорчий ткнул лапой вдаль.       — На Вершинный? — посмотрел вослед его когтя страж. — Но зачем?       — Да вот… давно мечтал выдрать львицу у самой вершины мира, — признался карегрив, и бровки Тали изумлённо поползли вверх, — А тут такая возможность.       — И согласилась? — заметно оживился старый лев.       — Эта-то? Да она на всё согласна, ей только дай повод, — Мраву с любовью посмотрел в глаза ошалелой самке.       — Ох, побольше бы таких, — одобрительно закивал страж, — Как зовут, сладость моя? — с лаской обратился он ко львице.       — Т-Тали… — нерешительно пролепетала та, желая поскорее сбежать отсюда в дикую саванну.       — Ох, Та-ли, — довольно проговорил себе под нос темногрив, — Буду знать. И надолго ты у нас, Тали?       — А что, хочешь познакомиться? — улыбнулся зорчий.       — Ещё как, — страж обернулся к своему Младшему, что уже буквально пожирал взглядом львицу, — Оба хотим.       — Успеете, — хитро подмигнул им Мраву, самочке же указал следовать дальше, — Она совершенно без ума от сильных и тесных объятий стражей, просто сегодня немного стесняется.       Львы предвосхищённо переглянулись, и младший даже коротко рыкнул, как делал всегда, когда был чем-то сильно впечатлён или возбуждён.       — Что ж… жаркой вам прогулки, — завистливо обронил старший, внимательно разглядывая мордочку Тали, желая запомнить её, чтобы потом непременно изловить в прайде, — Будьте осторожны, недавно видели там пару гиен, порычали — те и ухом не повели. Наглые стали, пора гонять.       Мраву благодарно кивнул, прикладывая лапу к носу — известный знак стража «остёр и внимателен глаз». Зорчие спустились по крутой тропе вниз к ущелью, ведущему к долине, а стражи ещё долго провожали хищными взглядами предусмотрительно поджатый хвост молодой львицы, думая и обсуждая, чего бы такого с ним сделать.       — И что это было? — возмущённо поджала ушки Тали, когда морды охранителей Вульсваи скрылись за изворотом скал.       — А что такое? — недоумённо посмотрел на неё карегрив.       — Не делай вид, что не понимаешь! — львица разъярённо топнула лапкой по земле, — Зачем ты им так представил меня? Я что, похожа на шлюху?       Мраву остановился и самым внимательным образом её осмотрел:       — Ну, в тебе конечно есть какие-то шлюховатые детали, но в целом — ты больше походишь на зануду.       — Не пытайся увести разговор! — Тали в чувствах даже впилась когтями в плечо самца, — Почему ты так поступил?       Зорчий почесал гриву:       — Не знаю, мне показалось, что так тебе будет проще обвыкнуть в нашем прайде.       — Проще?! То есть, казаться львицей, которая не отказывает ни одному из львов — это по-твоему самый простой способ задружиться с ними?!       Мраву непонимающе нахмурился и даже внимательно посмотрел на Тали, пытаясь определить, серьёзна ли она:       — Ну да. Естественно.       Львица лишь обиженно отмахнулась лапой, направляясь спешными полупрыжками в сторону гор.       — Не советовал бы следовать туда в одиночку, — окликнул её самец, — Тали! — он быстро нагнал её и обхватил за бедро, — Тут много гиен, которые…       — Убери от меня свою лапу! — ощерилась та. — И не прикасайся там!       — Тали, — снова обратился к ней лев, уже более вкрадчивым и миролюбивым тоном, — Ну прости, не думал, что тебя это так обозлит, что ты так отреагируешь…       — А как я должна была на это реагировать? — сердито прорычала самка.       — Как и всякая львица Вульсваи. С улыбкой, со смешливостью, — выдохнул Мраву.       Тали молча отвернула мордочку.       — Пойми, ты больше не в Нонденаи, — осторожно коснулся её плеча зорчий, — Здесь иначе, всё иначе. И ко львице относятся иначе, и ко льву. Здесь никто не осудит тебя за то, что ты самка, ведь все знают, что такова природа, такова суть самих вещей. Никто не станет думать о тебе плохо, помня, что ты можешь утешить в ночи, в любви, — шероховатые подушечки его лап бережно прошлись по нежно-медовой шёрстке кошки, лаская шейку и подбородок, утешая и умиротворяя мягким словом, — Тебя будут ценить, будут беречь, — он пригладил её щеку, — И никто не посмеет обидеть или взять силой.       Тали поджала губы, жалобно оборачиваясь ко льву:       — Правда?       — Правда. Никто и когтем не тронет львицу подобной души… Особенно такую юную и красивую, — Мраву обхватил её загривочек, притягивая в себе. Его язык тёплой ласкою скользнул по её щёчке, остановившись у самой пасти. Самочка дрогнула, но неохотно впустила его внутрь, позволяя себя утешить, позволяя полюбить. Зорчий овладевал ею томительно долго, пока не заслышал, как она отдаётся ему в тихом мурчании, как исчезает огонь обиды из её небесных глаз, как ослабляется её тело в подчинении.       Они медленно разомкнули поцелуй. Тали чуть смущённо приклонила мордашку, не желая признаваться льву в своих чувствах, не желая так просто сдаваться его подлейшей нежности.       — Не сильно злишься? — облизнулся Мраву, старательно ища её взгляда.       — Нет, — неохотно призналась та, — Просто… Пожалуйста… — она собралась с духом и посмотрела в самые глаза, — Не говори так обо мне при других львах… Хотя бы… Хотя бы поперву… Мне надо привыкнуть к вашим порядкам… Для меня всё это… немного слишком…       — Хорошо, — тут же принял все условия самец.       Взобравшись на высокий уступ, он осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, как лучше и быстрее добраться до основания Вершинного утёса, чтобы не истоптать лапы долгой тропой и неровной землёй.       — Пройдём дальше по ущелью, затем выберемся на большие луга, и так выйдем на нужное место, — определил он, — Ты как, ещё не успела устать?       — Пойдёт, — со смирением осмотрела свои настрадавшиеся подушечки Тали, — За последние дни я уже привыкла к большим прогулкам.       — Прекрасно.       Угрюмые стены пустынного ущелья давили, точно хищные лапы, оставляя странное, бессознательное ощущение тревоги. Огибая их надломленные вершины, солнечные лучи робко и осторожно касались земли и макушек зорчих. Вокруг не было ни души, и лишь редкий вой ветра то там, то тут пробирался сквозь щели в камне, пугая и без того впечатлительную львицу.       Вознамерившаяся держать гордое и упрямое молчание и следовать в отдалении от самца до самого конца пути, Тали сдалась довольно быстро. Заслышав очередной свистящий порыв стихии, она подскочила на месте и бросилась нагонять льва, не желая больше отступать от него и на лапу.       — Жутковато тут, — сглотнула она.       — Да, местечко явно не для романтичных шатаний, — усмехнулся Мраву, краем глаза поглядывая на нервно подёргивающую ушками львицу.       — А это… это ведь ваши земли?       — Нет, конечно нет, — зорчий тряхнул мордой в сторону покатого оврага, — Границы оканчиваются там, где мы встретили стражей, а это ничейные территории, по ним наши охотницы выходят к большим лугам. Там хорошие места и добычи много.       — Но разве это не опасно? — не могла никак взять в толк Тали, — Мало ли кто может встретиться на этих тропах, а тут группа львиц, и без защиты.       — Ты недооцениваешь вальсавийских хищниц, — фыркнул карегрив, — Да и выбора-то у нас особого нет: рядом с Вульсваи уже давно не осталось больших стад, лишь редкие, осмелевшие копытные да бородавочники. Эта долина запрятана среди гор и ущелий, она не слишком известна диким. Тхиен как-то предложил отвести стражей подальше в ущелье, но их Старший, Граур, оказался против. Тут он прав: сверху прекрасно просматриваются все земли, и можно ещё издали заприметить врага, а снизу… снизу только и ходить, что в тенях.       — И охотницы таскают туши на такие расстояния? — самочка чуть не подскочила, когда под лапой пробежала небольшая ящерка.       — Ну да, — улыбнулся лев, — Если что-то небольшое, так у них всегда есть свои крепкие, сильные несущие — у тех пасти такие, что утянут и льва. А если добыча покрупнее, вроде буйвола или даже слона… Тут обычно решаем всем прайдом, можем и прогуляться, отведать на месте, а что останется — на корм падальщикам. Но чаще всего помогают сами стражи, не пропадать же мясцу, верно?       — Верно, — эхом повторила ильсива.       Безмолвие воцарилось вновь.       — Мраву?..       — М-м-м?       — А… Всё хотела спросить… — пугающие звуки и тени ущелья сводили с ума, и Тали не желала оставаться с ними наедине, — Ваша старшая ильсива, госпожа Ларза, мне много говорила о том, что в Вульсваи нельзя упоминать имя моего прайда… но почему?       — Вы с ней это обсуждали? — глубоко вдохнул лев, выслеживая тропы тёплой крови.       — Ну да… Она сказала, чтобы я даже не вздумала говорить здесь про Нонденаи.       — Хм, ты и вправду не знаешь? — вернулся к ней мыслями зорчий.       Самочка покачала пушистой маковкой:       — Я только поняла, что это как-то связано с той грызнёй с дикими львами.       — Дикими львами… Ты знаешь, где мы сейчас идём? — посмотрел на неё Старший.       — В ущелье?..       — Да, в ущелье, — не смог поспорить с упрямой истиной Мраву, — А знаешь, что это за ущелье?       Тали вновь помотала мордашкой.       — Когда те, иные, шли на Амстанден, они шли с востока, по этой самой тропе. Шли через нас. Именно мы, не какой-то другой прайд — должны были первыми попасться им на пути. Ваш Нонденаи тогда и понятия не имел, насколько серьёзна была угроза. Они говорили, как сейчас помню: «что может сделать какая-то мелкая кучка дикарей великому Единству прайдов?». И это было бы правдой, если бы нам противостояли самые преобыкновенные отщепенцы. Но этих была тьма, их были столько, что никто из стражей и зорчих не мог посчитать. Это были не простые дикие оборванцы, их объединял Безликий — полумистичный лев в огромном черепе буйвола, что вёл вперёд, что указывал путь, что давал веру.       — В черепе буйвола? — не поверила ушам Тали.       — Да, он носил его для устрашения. Поговаривали, что так он показывал всем, что несёт смерть, что сам есть смерть, — Мраву на мгновение остановился, внимательно прислушиваясь, осматриваясь по сторонам.       Львица незамедлительно упряталась за его плечом.       — Показалось, — тряхнул гривой самец, продолжая путь, — Так вот. Нонденаи созвали Великий сбор, где сумели убедить большинство прайдов, что нет никакой угрозы, что дикие и в тысячу раз не так опасны, как говорят львы Вульсваи, что нет нужды высылать нам помощь. И тогда им поверили, — зорчий горько усмехнулся, — Потому что как может лгать благородный Владыка Амстандена и его Высший совет, верно?       Тали виновато опустила носик:       — Но почему они так поступили? Разве не в их интересах было защищать общие, родные земли?       — У Нонденаи тогда был сильный конфликт с Вульсваи, вернее, не у самих прайдов, а у их властвующих львов. Наш прежний славный правитель Ру́фард — не просто сильный, но и довольно прозорливый по своей натуре лев — не доверял новому перволапому Амстандена, считая, что тот порождает беззаконие, что тот на короткой лапе с дикими, что ему и дела нет до судьбы других прайдов. Неисчислимые интриги, скандалы, даже требование отречения — всё это привело к тому, что вся верхушка Нонденаи выжидала от Вульсваи какой-то мести, какого-то повода лишить их прежней власти. И потому они скорее позволили бы всем нам подохнуть, чем решили направить сюда какую-то помощь, рискуя усилить альянс недружественных прайдов, рискуя обустроить сговор против себя же самих.       Тихонько следуя за своим зорчим, молодая самочка всё сильнее хмурила бровки, не веря тому, что слышит. Мраву же продолжал:       — И им этом неплохо удалось. К нам пришли лишь скалли́рцы — честные, благородные львы и львицы. С ними мы и встретили орду Безликого. Шли эти твари с востока, и путь их, не поверишь, пролегал прямо через ущелье, по которому сейчас ступает твоя лапа. Как видишь, оно довольно-таки узкое, а ещё в нём есть, где укрыться, где упрятаться в засаде. Именно так мы и решили поступить, не видя иного пути к спасению.       — Почему же вы просто не ушли с этих земель? — повела ушком молодая львица.       — А куда нам было идти? На запад к Нонденайцам, что искренне нас ненавидели? На север в Арстау, куда непременно направились бы иные, как только пожрали бы всё здесь? На юг, в великие пустыни, откуда до ближайшего прайда — Найнари — пути с четверть луны? И что бы мы там ели, песок? Ты понимаешь, как много времени нужно на то, чтобы подготовить такой большой прайд к лапоходу? Понимаешь, что нельзя просто так идти куда-то, неизвестно куда, с детьми, с больными и старыми львами и львицами? Да, есть Найнари, но те сущим чудом нашли богатые земли посреди огромной пустыни, когда все прочие, абсолютно все прайды Амстандена уже давно проводили их из мира тёплой крови.       Тали не ответила, лишь беспомощно выдохнула.       — Когда мы набросились на них, те пали в ужасе. Мы прятались по той стене, — Мраву указал на высокие и тенистые изгибы в камне, — Против ветра. Тут были и львы, и львицы, и даже подростки, словом, все, кто мог стоять на лапах, кто имел в этих лапах когти, а в пасти — клыки. Наш план был разбить их страхом, потому что в честном бою никаких шансов попросту не было — они превышали нас многократно. Ларза, ещё совсем молодая тогда кошечка, и эта её сестрица-ильсива, что сейчас у вас старшая… как её там?..       — Госпожа Анриэль? — изумилась Тали.       — Да-да, она самая. Они наготовили нам чернейших смесей. Каждая из них несла какими-то жуткими, противными растениями, от которых поперву было даже тяжело дышать. Мы измазались ими от кончика носа до самой кисти. Даже там, — лев приподнял хвост, демонстрируя самочке уже вполне привычные, кофейные ножны и два видных, округлых плода под ними.       Тали терпеливо приняла это необходимое уточнение.       — Вокруг глаз мы сделали алые круги, точно сам огонь рвался из них, — продолжил карегрив, — И вот такие, измазанные и отчаянные, готовые ко всему, мы встретили их здесь, когда лишь робкая луна освещала ночь. Мы срывались на них сверху, истошно и безумно рыча, так, как никогда раньше, мы рвали и царапали, кусали и прокусывали, точно в самый последний раз.       Зорчий остановился и обернулся к своей Младшей:       — И у нас получилось. Да, кто-то из них принял смелый бой, кто-то отбивался в ужасе, но большинство из тех, кто не попались на наши клыки сразу, тотчас бросились прочь, затаптывая друг друга и вереща, словно маленькие львёны, — Мраву усмехнулся, и львица почувствовала, как его переполняет гордость, — Мы успели погрызть многих, но и они погрызли немало, все камни, вся эта земля — полнились кровью, чужой и нашей. Но знаешь, что самое смешное во всём этом?       — Что? — Тали и вправду не знала, что может быть смешного в подобном кошмаре.       — Их Безликий, помнишь? Сбегая от нас, иные затоптали его насмерть. Даже сквозь массивный череп буйвола неисчислимые, скованные безумием лапы сумели проломить его собственный. Он остался там, не в силах встать, не в силах изречь ни слова, изуродованный и искалеченный, пока попросту не захлебнулся собственной кровью.       — Какой ужас, — самочка приложила лапку к губам.       — Полпрайда Вульсваи осталось лежать в этом ущелье, Тали, — пронзительно блеснули глаза зорчего, — И треть прайда Скаллир. А знаешь, сколько полегло здесь Нонденайцев?       Львица сглотнула, прячась от угрожающего оскала сына Вульсваи.       — Ни одного.       Мраву отвернулся, всматриваясь вверх, туда, где когда-то отчаянно выжидал чужих. Именно там он наблюдал звезднолунное небо, думая о том, что видит его красоту в последний раз. Именно там он прощался с близкими братьями, сёстрами и даже с совсем маленьким львёнами и львятами, прижимая их к груди, что-то нашёптывая, чем-то утешая. Именно оттуда он срывался во мрак, выжидая встретить свою смерть, выжидая познать конец всего мира.       Он почувствовал, как мордочка львицы осторожно коснулась его шеи:       — Прости, — прошептала она, истирая влагу глаз о густую гриву.       Прижав к себе кошку, Мраву всё вслушивался в далёкий гул ветра, и казалось ему, словно до ушей доносятся голоса уже давно позабытых им душ.       — Я вправду ничего этого не знала, — сглотнула Тали, осторожно отстраняясь от самца, — Нам говорили, что весь Амстанден дружно отогнал немногочисленную банду диких львов, что почти никто не пострадал, что враги устрашились нашей дружбы.       Лев хмуро усмехнулся, то впуская, то выпуская из себя когти.       — Что же случилось потом? — с заботою пригладила его шерсть Тали, — Если тебе трудно говорить, то…       — Мы оставили всех здесь. Сняли череп с их Безликого. Ты, наверное, видела его сегодня, у пещеры Тхи́эна… Распрощались со скаллирцами — кто-то из них остался здесь, кто-то из наших ушёл с ними — за всё то время, что мы готовились к смерти, много было признаний в чувствах и в любви, и раз уж так распорядилась так судьба — едва ли не каждый сохранил верность тому, кому дал клятву на крови. Ну, а Нонденаи… Нонденаи поведали всем свою историю произошедшего, и сорвать ложь с их пасти было уже некому — наш Руфард остался лежать на дне этого ущелья вместе с остальными своими братьями и сёстрами, — голос Мраву заметно дрогнул. Его слова и чувства полнились боли, и Тали поняла, что этот правящий лев Вульсваи значил для Старшего очень много, — Удобно, не правда ли?       Дочь Нонденаи пристыженно опустила морду. Она не могла поверить в то, сколь лживы и бесчестны были слова старейшин её прайда, тех львов, кому она всегда с упоением верила, кого считала истинным примером смелости и благородства.       — Я совсем не злюсь на тебя, — немного подумав, добавил Мраву, — Понимаю, что это не твоих лап кровь. Но мои братья и сёстры — они могут. И, увы, тебе придётся немало натерпеться со всего этого. Ларза это тоже понимает, потому и посоветовала тебе лишний раз не заговариваться о своём происхождении.       — Что же мне делать? — нервно сжалась вся Тали, — Я же… я же не понимала, я… Они же… Разорвут меня, если узнают… Небеса!.. — она снова приложила лапу к пасти.       — Покажи себя достойной львицей для Вульсваи — и они тебя примут. Без крови.       — Как же так… — прикусила коготок самочка. Она со всё большей ясностью осознавала, в какой непростой ситуации оказалась, — И Владыка Ворден… Почему он мне ничего не сказал? Почему не предупредил, что здесь всё так?       — Может быть потому, — сел против неё зорчий, — Что ему было плевать и на тебя и твою судьбу? Может быть потому, — со злобою продолжил он, — Что он отправил тебя сюда, как кусок мяса, на расправу, на клык самцу Вульсваи, следуя лишь своим планам, своим желаниям и страхам?       — Нет… не может быть, этого просто не может быть… — недоверчиво мотала мордой юная львица, — Он не мог так поступить…       — Тали, — Мраву мягко коснулся её лапки, — Вот на твой взгляд, почему ты оказалась здесь?       — Я не знаю, — растерянно повела хвостом кошка, — Он… ты же никому не расскажешь, правда?..       — Что ты решила предать доверие львов Вульсваи, намереваясь подло раскрыть все их секреты нонденайцам? — чуть улыбнулся карегрив.       — Нет! — в ужасе воскликнула та, едва держась на лапах. — Пожалуйста, не надо… — она безвольно прижалась мордочкой к груди самца, желая остаться в ней навсегда.       — Тали, — низко проурчал лев.       — А?.. — лепет кошки был едва различим.       — Я не скажу никому ни слова, не бойся.       — Обещаешь?       — Слово льва Вульсваи, — тот прижал лапу сердцу.       — Спасибо… Я… Я не знаю, что делать… Я уже стольким тебе обязана, Мраву… Даже не знаю, как отплатить…       — Мррр, — вдохнул и пригладил её шёрстку самец, — Не переживай, с этим проблем не будет. Так что, — лизнул он персиковое ушко, — Тебе сказали следить за тем, что я делаю и о чём говорю, верно?       — Верно, — с готовностью закивала Тали.       — И как ты должна была сообщать им обо всём, что узнала?       — Через львицу, что вела мену. Она тоже знала.       — Кто-то ещё?       — Нет, — чуть призадумалась кошка, — Больше никого.       — Хм, — почесал загривок Мраву, — Пойдём-ка дальше, а то так уже свечереет, а мы всё хвосты греем. Не будем тревожить покой благородных душ напрасным и пустым словом.       Когда они выбрались из затхлых и тесных объятий ущелья на просторные и солнечные луга, Тали выдохнула с облегчением. Далёкий пик Вершинного утёса был виден даже отсюда, и лишь пёстрые стайки зебр и антилоп стояли на пути к его могущественным сводам.       — У вас тут очень много добычи, — отметила львица, — Никогда не видела таких больших стад.       — Да, с этим проблем нет, — согласился Мраву, — Значит, никто, кроме той старшей, не знал о вашем плане с Ворденом? Как, кстати, её имя?       — Эланда, — не без труда припомнила молодая львица. — Мраву?       — М-м-м?       — Вы же не причините ей вреда?       — Нет, я для себя. Чтобы знать, с кем вести тропы.       — Ещё был тот лев, его помощник, Харгар. Он… посвящал меня во все остальные тайны, — дрогнула самочка, вспоминая суровую морду охранителя Вордена.       — Этого тоже знаю, — вздохнул Мраву, — И всё же, думаю, был кто-то ещё. Я давненько знаком с вашим верховным, он кровь от крови нонденаец — в совершенстве знает, как плести надёжные в своей подлости интриги.       Увидев, как скосилась от горечи мордочка львицы, зорчий поспешил её утешить:       — Не волнуйся, среди твоих братьев и сестёр я тоже знавал и хороших львов и львиц. Особенно львиц, — Мраву отвёл глаза, вспоминая о чём-то весьма приятном, — Да и тебя теперь знаю. Ты хорошая. Есть в тебе слабости, есть немного подлости, но ты не переживай — мы воспитаем и обучим. Станешь достойной дочерью Вульсваи.       Тали смущённо приглаживала под собой сочную травку:       — Мраву?       — М-м-м?       — А почему… почему наш правитель всё это устроил? Чем ты так ему помешал?       — Чем помешал? Тали, ты хоть знаешь, чем занимаются зорчие?       — Если честно, я так до конца и не поняла, — призналась львица, — Вы помогаете прайду, да?       — Не прайду, но прайдам. Всему Амстандену. И не просто помогаем, моя Талиши, о нет. Мы расследуем, мы разведуем, мы познаём все тайны, все загадки, с которыми сталкивается наш лев. Мы те, кто может дать ответ на вопрос, на который не сможет ответить больше никто. И как ты думаешь, что на повестке дня?       — Не знаю… — задумчиво нахмурила носик самочка, — Тот утёс?       — Да нет же! Дурында! — игриво боднул её Мраву, — Мы идём к Вершинному утёсу лишь для того, чтобы нам больше не водил по ушам своим сморчком Тхиэн. Поверь, есть вещи и поважнее нытья правителя Вульсваи.       — Например? — внимательно посмотрела на льва Тали.       — Ну, например, можно поразмышлять о том, каким образом благородный Ворден ун-Нонденаи сумел занять своё высокое место, — коснулся коготком её носика карегрив.       — Но его же избрал сам совет…       — А, ну если совет, тогда да, конечно, — возвёл лапой к небу Мраву, — И как я мог усомниться?       — Ты считаешь, что он занял своё место бесчестным путём?       — Ага, — лев направился дальше, махнув самочке хвостом, что не отставала.       — Но это глупость какая-то… Как бы он это сделал? — не могла найти спокойствия благородная дочь Нонденаи.       — Не знаю, Талиши. Знаю лишь то, что за время его правления изо всех зорчих во всём Амстандене остался лишь я при Вульсваи да старина Хали при Скаллире. А знаешь, где остальные?       Тали покачала мордочкой.       — Кого-то вернули в стражи. Кто-то от старости ушёл, не оставив молодую кровь себе в наследие. А кто-то… кто-то просто исчез.       — Исчез?       — Исчез. И никто не может их найти.       Рядом крайне смело, даже вольготно процокал довольно видный и сочный самец зебры. Знавший, что львы не охотятся парами, да ещё и в такое полуденное время, он совершенно не знал страха, равно как и не видел ни в одном из зорчих реальной угрозы. Лишь когда Мраву сделал нежданный прыжок навстречу, с озорством приклацнув в воздухе клыками, полосатый конь вмиг взвизгнул, взбрыкнул и тут же ударил по копытам.       — И вот что интересно, Тали, — продолжал лев как ни в чём не бывало, — Так уж получилось, что незадолго до всего этого именно зорчие решили разобраться в том, как же именно ваш Ворден столь стремительно стал сперва правителем Нонденаи, а затем и всего Амстандена.       — Ты хочешь сказать, что он…       — Я ничего не хочу сказать, — Мраву вдруг остановился и резко одёрнул морду, рассматривая что-то в глубинах оставленного ими ущелья, — Ничего не хочу сказать, — повернулся он к львице, возвращаясь к оставленной мысли, — Просто предлагаю тебе немного подумать, так сказать, прикинуть коготок к носу.       — Почему бы тогда вальсавийским львам и львицам не затребовать Высший сбор, не высказать слова о недоверии к нынешнему правителю Амстандена?       — Вальсавийским львам и львицам? — вдруг ощерился Старший, — Талиэль нинь-яльсиви! Никогда, слышишь, никогда так больше не говори на этих землях!       — Почему? — вмиг сжалась под яростным оскалом самочка.       — Потому что так прозвали нас ваши нонденайские прихвостни. Прозвали, чтобы определять гордых и смелых львиц и львён Вульсваи своими «вальсавийками». Мы львы и львицы Вульсваи. Не вальсавийцы и не вальсавийки. Словила?       Дочь Нонденаи робко кивнула.       — Значит, говоришь, надо созвать сбор, заявить о недоверии, м-м-м? И чем же мы докажем наши слова, Тали? Простыми беспокойствами и тревогами? Львы Вульсваи в давней вражде с Нонденаи, это всем известно. Нам никто не поверит. Да и потом, вспомни, что случилось в последний раз, когда наш, уже ушедший из жизни правитель осмелился на подобное?       — К чему ты это? — обескуражено выдохнула львица.       — Тали, — Мраву осмотрелся по сторонам и прижался к персиковому ушку, — Что, если я скажу тебе, что именно нонденайцы привели Безликого и всё его скопище на наши земли?