Снежная Мимоза

Глава 21. Судьба? Или просто стечение обстоятельств?              Опешив, Мейсон вперил свой взгляд прямо в эту странную незнакомку, сумевшую выбить его из колеи. Редко кто мог похвастаться подобным, ведь его сосредоточенность была нерушимой. Но сейчас… он растерялся настолько, что не стал отводить обыденно взгляд, не стал щурить глаза, поднимать голову, как делал всегда с незнакомцами, чтобы не смущать. Он смотрел прямо в её милое лицо, понимая, что видок у него — тот ещё. Забавно, а ведь демонический костюм был на ней, а не на нём. Было даже интересно, на кого из отвратительных мифических чудищ он был похож в эту секунду со своей внешностью.       И всё же… девушка не отвернулась. Смотрела в эти чёрные ужасные дыры вместо глаз неотрывно. Без страха. Почему?       Она убрала с его груди ладонь — такую маленькую, что Мейсон и не заметил, как та лежала на нём все эти минуты. Принялась нервно отряхивать одежду, приглаживать волосы. Заправлять за ухо пряди, брякая громоздкими серьгами, — больше, чем в его проколотых ушах с одинокой серьгой. Ну вот, смутил-таки. Стоило всё же извиниться за то, что вошёл без стука.       Оглядев гримёрную комнату, видневшуюся над её крохотной макушкой, в поисках ещё кого-нибудь столь же внезапного — а ведь Александра говорила, что никого нет! Вот и верь ей… Мейсон хмыкнул:       — Прошу прощения.       Извинения звучали не так, как представилось в голове. Грубо и холодно — впрочем, чему удивляться, он ведь таким и был всегда. Потому избегал долгих натянутых разговоров. Вот и девушка эта, разукрашенная гримом, выглядела до ужаса смущённой, отчего хотелось просто зайти, наконец, в гримёрку и остаться наедине с собой и своими мыслями.       — Кхм-кхм. Могу я?.. — спросил он с намёком, чуть прикусив сигарету во рту.       Получив кивок, Мейсон склонился над низенькой дверью — для этой он был слишком высок — чтобы войти, но… Она не дала. Замерла вдруг прям посередь прохода, заставив поверить, что отойдёт.       Так они и застыли: в странной позе, одновременно и в гримёрке, и в коридоре, не говоря ни слова. Как-то даже неловко… Отстраняясь, Мейсон успел носом поймать запах кондиционера для волос, надушенной резким парфюмом одежды. А с ними тонкий, щекочущий нос… аромат мёда. Не терпкий. Будто с молоком. Как в детстве, согревающий больное напряжённое горло.       Отгоняя внезапные мысли, отвлекающие от работы, от всей этой заварушки с «Галатеей», «Мимозой» и барменом, Мейсон отстранился, решив не смущать больше девушку. До кучи сделал ещё одну затяжку, возвращая привычную собранность. Глаза его искали Александру.       «Ну и где ты? Я так и буду стоять тут, как дурак?»       Он прикинул, что женщина уже внутри комнаты — ведь разглядеть её не дали — и просто болтала с первой встречной работницей театра в попытке выудить информацию, как наживку стягивают с крючка без ранений. Потому спросил прямо:       — Александра здесь?       В ответ девушка открыла рот и…       Голос — мягкий, зычный, с еле слышной вибрирующей хрипотцой — заговорил. И всё в нем было в меру — кроме, пожалуй, фраз, звонким треском слетавших с языка. Мейсон не понимал ни единой логичной цепочки в бесконечном и бессвязном потоке слов этой очаровательной в своём чудачестве незнакомки…       Одна тема, другая. Суккубы, инкубы. Стрип-клубы. Много «-кубов». Ещё были задроты. И что-то о качалке. Да, это обескураживало даже больше, чем носик в гриме, врезавшийся в его тело, или чуднóе словечко вместо приветствия. Лёгкий запах перегара ответил на один из немых вопросов. И всё же эта девушка явно умела поражать — пусть и по-своему.       Стараясь уловить хоть что-то понятное из болтовни, Мейсон опустил взгляд, пробегаясь по её наряду. По крайне откровенному боди с кружевами и стразами, что острыми камушками поблёскивали от каждого взмаха рукой, каждого сжимания ткани пальцами — тонкими, маленькими, с ногтями, выкрашенными жёлтым. В этом коридоре не было неона, но стены светились, а она была центром. Костюм экспрессивный. Только рожек не хватало в волосах, что дополнили бы образ демоницы, бросающийся в глаза с этим мрачным гримом. А вот каблуки выбивались, учитывая, как криво на них стояла девушка. Неопытная. Новенькая. Это было видно по лицу. Видно по глазам. Так ярко блестящим, горящим юношеским огоньком и рвением к жизни. Это не был алкоголь. Не были и наркотики, какими увлекались актрисы театра в попытках заглушить чувства. Это была она сама: очаровательная незнакомка.       Неясно, что за порыв подтолкнул задать этот вопрос: может, уши уже просто устали от нескончаемой болтовни? Странно, но раздражения он не чувствовал. Так или иначе, Мейсон прямо спросил:       — Впервые здесь?       На логично встреченный с обидой вопрос пришлось добавить, что дело не во внешнем виде. Конечно, нет, она и без его страшной убогости выглядела бы хорошо, а сейчас, на фоне угрюмой фигуры, и вовсе сияла, как светлячок в беспросветной ночи — даже этот отвратный костюмчик, созданный с отвратной целью, был ей к лицу. Пришлось и тут честно сказать: дело было в глазах.       И вновь смешная реакция: незнакомка крутилась, пыталась всё разглядеть себя в зеркале, выяснить, что же не так было с её глазами. Легкомысленная. И странная. Но… в чём-то забавная.       Он подумал вдруг обо всех недолгих случаях пребывания в театре и любования шоу. Мейсон видел актрис. Запомнил особенных. Чуть меньше — невзрачных. Видел рыжеволосую львицу, притягивающую к себе взгляд каким-то природным магнетизмом. Видел нежную француженку, что отложилась в памяти языком, бывшим ему, как родной. Она была одной из них? Он не знал её. Видел впервые. Но что-то в девушке было такое знакомое, что заставляло хмурить лоб, вглядываться ещё сильнее, ловля каждую пушинку на лице, каждый взгляд. И глаза у неё были янтарные, и волосы цвета золота. Прямо как у-…       «Нельзя больше отвлекаться», — ожесточился он в собственной голове. И сменил тему:       — Всё с вами в порядке. Я удивлён лишь, что такая девушка забыла в этом месте.       Исправил себя в голове быстро: «Любая. Любой девушке тут не место». Но уже последовал логичный вопрос.       — Какая «такая»?       Разве мог он соврать? Развернуться и уйти, дожидаясь Александру где-то в другом месте? Вряд ли. Хоть и хотелось. Или?.. Вернулась вдруг мысль о поиске бармена, о норе со змеями под названием «Суккуб». О картине, о «Мимозе». О бесконечной головной боли, сжимающей мозг тисками… Нет. Не хотелось.       И тогда, в неясном порыве, Мейсон протянул с загадочной интонацией:       — Очаровательная.       Не обманул же! А ей… не понравилось. Кому бы понравилось? Ему — точно нет. Значит, надо снова исправиться. Извиниться. И на этот раз лучше искренне. К тому же, не его это дело: лезть в чужую жизнь. Она и сама как-нибудь разберётся…       Извинения были приняты, к удивлению. И даже, казалось, намекали на продолжение. Хотел ли он поболтать? Да не особо. Но смотреть на эту грустную мордашку тоже желания не было. Пока девушка не спросила вдруг…       — Вы женщину ждёте? Как её… м-м… Сара?       Неприятной дрожью это слово пробежало по позвоночнику вдоль всего тела, доставая до пяток. Мерзкое, скользкое чувство прошлого, какое он тщетно пытался забыть каждый день, и что каждую ночь возвращалось в кошмарах.       «Почему. Почему?.. В мире ведь столько имён… И из всех нужно было выбрать именно это…»       — Александра.       Мейсон поправил — сухо, холодно, грубо. Не стал скрывать, что ошибка ему не понравилась. А девушка не скрывала напряжения, появившегося в глазах. Вот и знакомый ему испуг. Все одинаковы перед его жутким и страшным взглядом. Все боятся.       Конечно, она была не виновата, что он сам всё никак не отпустит прошлые ошибки, колом вонзая их себе в грудь при любом упоминании. Но она ведь не знает. А он не расскажет. Не всегда нужно быть вежливым.       С чёрствостью на душе и на словах Мейсон повторил, что ждёт человека. И встретиться должен с ней в гримёрке. Он напомнил себе же, что работа превыше чувств. А затем удивился… когда девушка согласилась.       — Можете посидеть в моей компании, загадочный мистер, раз больше вам нечем заняться.       И правда, неужто у него дел не было… А она? Не спешит?       Какая теперь разница? Его цель достигнута: гримёрка открыта. Не желая спорить и что-либо отвечать, Мейсон лишь кратко кивнул, заходя следом в комнату.       ㅤ       Долгожданный запах духов, шампуня. Вид разбросанных всюду париков и старых тряпок. То, что он и представлял, открывая дверь. Никак не актрису, похожую на взъерошенного попугайчика…       Нагибаясь над порогом, чтоб не стукнуться лбом, Мейсон прошёл внутрь. Снял с уха блютуз-гарнитуру, прислушиваясь к звукам. Тихо, умиротворённо. Только старая песня в духе ретро играла по радио.       «♫ Дай мне! Дай мне, дай мне мужчину в эту ночь! Того, кто сможет отогнать мои дурные мысли прочь… ♫»       Цепкий орлиный глаз по рабочей привычке изучил помещение, вгляделся в каждый пыльный уголок в поисках чего-нибудь подозрительного. Но всё было чисто — для гримёрной с подобием «творческого беспорядка», конечно.       Мейсон обернулся на девушку, без слов напомнившую о том, что: «Эй, мистер! Вообще-то я тоже тут! И это моя комната, а не ваша!» своим кряхтением, оханьем и бормотанием чего-то неразборчивого под нос. Судя по всему, она была расстроена — и его извинения не помогли. В примирительном жесте Мейсон протянул портсигар без особой надежды. Это оправдалось.       — Спасибо, не курю. Запах у сигарет противный…       И славно: нечего молодым девушкам заводить такие привычки. Уважая чужой комфорт — им ведь сидеть тут вдвоём, пока не придёт Александра, а значит, не стоит заводить и без того заведённого быка, — он выкинул сигарету в пепельницу. Уселся рядом. Незнакомка достала зеркальце, принялась крутиться, макияж поправлять. Зачем? Он же и так идеальный. Чуть оглянулась через плечо и увидела его пристальный взгляд. Смутилась…       Мейсон скучающе подумал, что в этой неловкости придётся теперь сидеть и зевать — он еле удержался, чтоб не начать дёргать нервно ногой, — пока незнакомка не сказала вдруг:       — Не хочу сидеть в тишине! Поговорим о чём-нибудь, пока ждём твою даму?       Он тоже не хотел сидеть в тишине — не такой напряжённой, натянутой, как струна скрипки. Было бы лучше, если б тут было пусто, да только пока здесь эта любопытная особа, придётся смириться. Пусть уж болтает.       Та тряхнула золотистой гривой, дожидаясь ответа. Закусила алую в помаде губу. И резко вдруг Мейсон осознал, где её видел. Да ведь… сегодня. Чуть ранее, в клубе. Когда Дей и Синклер о чём-то шептались, а снизу гремели юношеские разборки. А сами мужчины так странно отреагировали при виде этой сценки.       Он вновь озвучил вслух мысли — в этот раз без поспешных выводов. Без «очаровательных» комплиментов. Дал возможность рассказать всё самой. Стало любопытно: выходит, из-за личного так растеряна? Не из-за внешности. Не из-за глаз. Не из-за него.       Девушка логично засомневалась в правдивости его слов. Спросила: «Зачем вам меня слушать?» И правда, зачем. Только вот…       Глядя на эти блестящие глаза, смотрящие на него без испуга. На солнечные блики… Нет, обычные блики. Здесь ведь нет солнца. Глядя на растерянную, столь легкомысленную незнакомку, он вновь вернулся в собственное прошлое. Который уже раз за эти дни? Мейсон не считал. Но помнил себя: маленького глупого мальчишку — зарёванного, сложившегося в три погибели на детской площадке. Помнил, как сбежал без оглядки от родителей, лишь бы не находиться больше в кошмаре, зовущемся «домом». И помнил, как упавшая с неба звезда, будто Маленький Принц из сказки — крохотный мальчик присел на корточки рядом и сказал:       ㅤ

«Ну и что, что мы не знакомы! Тебе ведь плохо… Можешь рассказать, я сохраню в тайне! Обещаю! А тебе полегчает!»

      ㅤ       Мейсон и сам не заметил, как раскрылись его бледные губы, как язык зашевелился в пересохшем рту, произнося эту дурацкую глупую фразу:       — Иногда проще рассказать о проблемах незнакомцу. Есть такое мнение.       Он глядел на девушку неотрывно, наблюдая, как сотня эмоций сменяется на лице. Удивление. Недоверие. Скромная улыбка. Снова недоверие. Добродушие в янтарных глазах… Как она умудряется это делать?       Незнакомка затараторила вновь. Триста раз переспросила, а точно можно ли рассказать. А не разозлится ли он на её поведение. А не откажет ли, если она начнёт бормотать, бубнить под нос и смеяться. Мейсону хотелось фыркнуть: «Ваша компания в разы приятнее любой в этом клубе». И лишь убедившись, наконец, что никто не прервёт рассказ… незнакомка заговорила.       ㅤ       В этот раз речь не была спутанной, скачущей с одного на другое, как мячик. Медовый, приятный — не такой, как у Лоренцо, а искренний — голос лился рекой по ушам, заставив и Мейсона неосознанно вспомнить деньки юношеской жизни из прошлого, какое он тщетно пытался забыть. Университет. Вечеринки с приятелями. Поездки с Александрой втайне от родителей на его байке, ночные концерты. Татуированные и испорченные навсегда глаза…       Она-то, конечно, о другом говорила. Об Эмпайр-Сити. Об одиночестве. О трудностях. Об измене. Часть проблем не была знакома, а часть он понимал, как никто другой. Возможно, по этой причине Мейсон перестал скучающе глядеть в потолок, перестал подёргивать ногу в нетерпеливом ожидании Александры. Уставился прямо на эту маленькую женщину, столь искренним и живым рассказом сумевшую разогнать муть в голове, а бликам заставить появиться в глазах.       Вскоре она закончила. Мейсон тоже пришёл в себя, отворачиваясь, роняя голову. Тишина не была больше натянутой, напряжённой. В воздухе без звучания радио и с запахом цитрусовых шампуней царило чувство утерянной ностальгии.       Она подала голос:       — А… давно мы уже молчим?       Он не знал.       — Минуты две, — сказал уверенно.       Её это успокоило. Не похоже, что она куда-то спешила. Ему и самому теперь не сильно хотелось уходить из гримёрки.       Незнакомка вскоре сказала — тихонько так, почти под нос: «Теперь я и мнение чужое готова услышать». А какое тут может быть мнение? Мейсон ответил честно: измена — плохо. И никаких второстепенных причин.       Та усмехнулась — забавно и как-то даже обиженно. Спросила, не виновата ли она сама. В чём? Ему не за что было её винить. Скорее, благодарить, что избавляет от лицемерной компании. И для осуждения тоже нет здесь причин. Ведь это не она — бандит-головорез с кровью сотен людей на руках… Не она скрывает своё «я» за стальной маской десяток лет, напрочь позабыв, что значит жить. Не она должна быть виновницей всех смертных грехов.       Незнакомка вдруг улыбнулась. Так мягко и тепло, будто он ей незнакомцем не был. Вспорхнула с дивана, как пёрышко. Весенней птичкой прокружила до середины комнаты. И вновь начала головокружительный рассказ об истинной причине печали, выглядя теперь как настоящая актриса. Не в пародийном театришке, вроде «Фантасмагории», где за искусственными ликами прячутся боль и страдания. Не где-то на второстепенных невзрачных ролях на подмостках. Она была звездой. Эстрадной артисткой Большого Театра. Оперной певицей. Виртуозкой, то в один волшебный образ прыгающей, то в другой. Не останавливающейся ни на миг, сверкая глазами, похожими на золото, глядя ему в душу.       В ту минуту девушка выглядела в точности как прекрасная «Галатея».       Когда она закончила, так иронично признавшись, что боится выступления… когда он сам поднялся с дивана, желая встать возле «путеводного света»… Мейсон усмехнулся:       — Выступление? По такому короткому рассказу я б и не догадался. Нечестная игра.       И с игривой улыбкой «путеводный свет» стал ещё ближе.       — Я решила сыграть по правилам «Молчаливого Слушателя» — а он напрямую не отвечает…       «Молчаливый Слушатель» — вот, как его теперь звали. Что ж, это лучше, чем «монстр» или «чудовище» — кем он кликал себя сам в одиноких кошмарах. И поприятнее всяких «голубчиков», как издевательски приговаривали гангстеры синдиката. Пусть будет «Слушатель».       И всё же ему было невдомёк: почему она так боится выступления? Всё ведь при ней, нужно только собраться! Нет?       Мейсон и сам не понял, в какую минуту разговора мысли с работы, мафии и преступников переключились на чью-то личную, пусть и чужую жизнь. Наверное, в ту, когда эта очаровательная незнакомка так беспардонно влетела в него, сшибая с ног и выбивая всю дурь из головы, обозвав «суккубом»…       Причина страха оказалась до невозможности глупой, как бы иронично это не звучало, ведь боялась она… собственной глупости! Как такое возможно? Мейсон не смог промолчать.       — Это ведь просто эмоции. Они глупыми не бывают.       Обычный ответ — для себя. Он и сам порой скучал по забытым ощущениям. По тому, как кончики губ болят от долгой улыбки. Как глаза приятно щиплет от смеха. Или от слёз. Одно другому не мешает. Безэмоциональность была его рутиной.       Но для незнакомки… Кажется, своим ответом он попал прямо в яблочко. Это было видно по искрящимся глазам, по румяным даже под гримом щёчкам. Но доля сомнения всё же висела на её личике в гриме. Мейсон понял, что уже не сможет пройти мимо.       — Если и этого недостаточно, то, может… Подбросить монетку?       Забавно, как собственные слова показались азартными. Возможно, ему и впрямь было интересно, что та скажет? Хоть он и знал ответ заранее. Видел по взгляду, пока монетка крутилась в воздухе, искрясь в свете лампы, пока он смотрел на девушку и только на неё, представляя, какие мысли вертятся в её золотистой, как пшеничное поле, голове.       Когда двадцать пять центов из медного сплава приземлились в ладонь — он спрятал руку в карман. Та возмутилась. Это было забавно. Хотелось повторить подобный жест снова. Ведь он и правда заранее знал ответ.       Внезапно сердце вдруг неприятно сдавило. Знакомое, противное чувство: вина. Она ведь… не знает, что там творится. Ни сном ни духом понятия не имеет, чем грозит выступление в стенах этого театра. Стоит предупредить? Дать возможность уйти, пока ещё не поздно. Пока блеск в глазах не исчез, а лицо не стало такой же безвольной фарфоровой куклой, что и его собственное?       Незнакомка улыбнулась. Так заразительно и искренне, что захотелось улыбнуться в ответ. Что с ним вообще такое творилось? Он ведь давно о подобном забыл. Ему не сдалось всё это, не сдалось. Зачем терзать изрезанное ранами сердце?       И всё же… уголки губ дрогнули сами собой. От глаз, похожих на две звезды, показалось, что и собственные не выглядят больше как страшные бездонные ямы. Щёк коснулся… румянец? Не от мороза. Приятно. Он и забыл, каково это. А затем… Эйфория закончилась.       Вошла Александра. И Мейсону пришлось вспомнить, зачем он здесь находился.       ㅤ

      ***

      ㅤ       Стук каблуков, взмах чёрных, как дёготь, волос. Лёгкий вздох и слова:       — Ты уже здесь. Прости, задержалась.       Мейсон вздохнул сам: лучше б Александра поторопилась, и всей этой странной сцены не было. Тогда и тяжесть не появилась бы вдруг в груди.       Женщина выглядела уставшей — вероятно, сегодняшняя ночка не только ему нервы потрепала. Он знал, что в такие моменты ей требовалась приятная лёгкая сигаретка и расслабляющий запах табака. Так, собственно, и вышло, ведь она подошла плотнее и по-свойски отодвинула его пиджак, зная, где лежит портсигар. А Мейсон даже в обычном состоянии не противился.       Услышав «Мей» — ту форму имени, по которой к нему обращалась лишь Александра, он поднял взгляд при запинке. И при вопросе, не помешала ли. Верно, незнакомка-то ведь была ещё тут… Он и сам позабыл.       — Мы как раз заканчивали. Верно?       Голос собственный холодом разрезал теплоту, стал обыденно безразличным ко всему вокруг. Мысли вновь погрузились в работу. Девчушка начала что-то лепетать, извиняться. Вновь заламывать пальцы, пряча с улыбкой за ухо волосы. Видимо, волновалась. А затем…       — Если захочешь посмотреть выступление — приходи! Я буду рада тебя увидеть!       «Действительно?» — хотелось с иронией ядовито фыркнуть, воспринимая эти слова с усмешкой. Но она улыбалась. Искренне — не так, как он. Разве можно быть таким грубияном?       — Спасибо за приглашение.       Он бы не пришёл. Не стал бы больше смотреть на шоу, созданное только для потехи удавов в штанах богатеньких толстосумов. Не после сегодняшнего. И он не успел уговорить её от этой глупой затеи. Жизнь была в её собственных руках, а не его. Незачем лезть туда, куда не просят.       И всё же… когда та, кивнув, выскользнула из комнаты, тряхнула напоследок хрустально-золотой гривой, а хлопок двери погрузил следом гримёрную в тишину… Мейсону показалось, что тихо стало не только в этих стенах. Может, и стоило всё же проявить инициативу.       ㅤ       Прошла минута. Он понял, что если будет и дальше молчать, напряжённо слушая звук капель по раковине из душевых, Александра заподозрит неладное.       — Это… кто-то важный?       Как Мейсон и думал. Она говорила об очаровательной незнакомке, чьё имя было загадкой, какую никогда не разгадать.       — Вряд ли. Я её знать не знаю.       — Правда?.. А мне показалось, будто я прервала что-то интимное.       «Ну, это уже ни в какие рамки».       — Ей нужно было с кем-то поговорить, — проговорил он сухим грубым голосом. — Я был не против. Всё равно ждал тебя. Вот и вся история.       — Какой молодец, — хмыкнула та, подходя ближе. — И воротник у тебя тоже беспричинно задрался, да?       Игнорируя непристойность в томном голосе, но всё же позволяя поправить чёрную рубашку у собственной шеи, он отмахнулся.       — Задрался, пока по коридорам бегал. Ничего удивительного.       Александра вздохнула.       — Ладно, Мей. Уж я бы не стала настаивать на подробностях. Для слома чужих мечт и личных жизней у меня есть офицер Сандерс.       От того, как прямо и насмешливо она произнесла эти ужасные слова, со странным выражением в глазах, Мейсон стал мрачнее в два раза. Но говорить ничего не стал.       Александра протянула стакан воды, дав возможность промочить пересохшее горло. Тот высушил всё без остатка. Затем предложила ему собственную же сигарету. Тот не отказался.       Мейсон кивком указал на диван. Теперь они были вдвоём, наедине. Никаких лишних глаз и ушей. Можно было и поговорить.       — Вернёмся к прерванной теме?       — Я вся — внимание.       Собравшись с мыслями, он пересказал в ярких подробностях всё, что случилось за время её отсутствия. Встречу с Лоренцо Синклером. Подслушанный краем уха разговор с Джонатаном Деем. Вид странного бармена, так подозрительно сбежавшего, будто с места преступления. О его тщетно попытке напасть. И внешность парня: блондин среднего роста. Зеленоглазый. С чуть искривлённым носом: то ли от природы горбинка, то ли где-то сломал. Мейсон и правда запомнил каждый пунктик.       — Этот тип в чём-то замешан, — наконец, заключил он. — Более того: Лео сказал, что сам Синклер отправил людей на его поиски. А значит, он не из Серпенте. Если б Синклер был его боссом, то узнал бы, как минимум.       — Мей… — Александра прищурила глаза, глядя на него теперь, будто учёная на подопытного. — Как это связано с нашим заданием? Мы ведь пришли сюда за картиной. А не за выяснением личных дел чужой семьи.       Она права, этого не отнять. Но и Мейсон — тоже. Ведь в деле «Галатеи» было двойное дно.       — Всё просто, Сандра… Это связано с картиной напрямую. — Он вскинул к потолку голову с чувством, понимая, что в сердце вспыхнул азартный огонёк. — «Галатея» — верхушка айсберга. Ты правда думаешь, что Рауль хочет вернуть картину, потому что она красивая? Потому что ему нравится изображение полуголой женщины? Или что она дохрена дорогая? Бесценная, как самородок? Таких сотни. Тысячи, — он зловеще ухмыльнулся. — Не зря ведь Сальери так резко сорвал меня вчера утром в галерею. А Моретти и Серпенте выдвинули на картину права. А Феррари сказал тогда эту фразу… Смотреть надо шире. Глубже. В-…       — Изнанку, — закончила за него Александра, со спокойной и даже горделивой улыбкой глядя на мужчину.       — Верно. Это не «Галатея». Это предмет в ней. «Снежная Мимоза».       От грандиозности собственных слов стало как-то даже не по себе.       — Прямо-таки сама «Мимоза»? — женщина вскинула бровь с лёгкой укоризной. — Не стоит произносить эту фразу лишний раз. Не здесь.       Мейсон кивнул: на миг он и сам позабыл об аккуратности, только адреналин прилил в кровь.       — Хорошо. Тогда не настолько буквально. Я думаю, что в картине… «вещь». А может, носитель с информацией. О «ве-щи», — говорил он, расставляя интонацию. — И потому она так нужна Серпенте. Потому так нужна Моретти. Всё из-за этой дурацкой «ве-щи».       — Послушай… — Александра издала натянутый, тяжёлый вздох, её брови сомкнулись домиком на хмуром бледном лбу. — Я знаю, что ты очень щепетильный и забиваешь всю свою голову работой, но… Носитель информации: флешка? В картине? Ты точно уверен, что не надумываешь лишнего? Что это стоит нашего времени?       — Да. — Он ответил так быстро и чётко, словно поджидал вопроса. — Я уверен. А ещё… «Убедись, что всё перепроверил. Я верю в твою проницательность». Твои слова?       — Мои, — она позволила робкой улыбке, что было так удивительно для внешности ледяной королевы, пробежаться по алым губам, а родинке сложиться в складках. — И что теперь? Мы ведь не можем всё бросить и забыть о первоначальной цели.       — Ни в коем случае не можем, — Мейсон улыбнулся, щуря глаза. — Но… паренёк ведь тоже не зря дал дёру, верно? Мы это так не оставим.       Взгляд Александры ожесточился. Она поднялась с дивана.       — Если Синклер или Валентини узнают, что мы рыскали в их помещениях, пытались что-то разнюхать… и продолжаем это делать… Хах. Накликать на себя гнев уже двух семей? Плохая затея.       — О, Сандра. Но ведь мы и не будем, — мужчина поднялся следом, улыбка стала ещё шире, превращаясь в жуткий оскал. — Достаточно одного человека.       Мейсон сам не успел заметить, как вся эта заварушка из скукоты и головной боли превратилась во что-то… интригующее. И при виде его щурящихся в ухмылке глаз, она скривила губы.       — Ну вот. Знаю я этот взгляд…       — Обычный взгляд!       — Что ты удумал?       — Ничего плохого, честно. — Рука в перчатке, держащая всё это время в кармане пистолет, высунулась, прокручивая оружие на пальце. — Я просто хочу вернуть владельцу его «потеряшку». — Теперь улыбка стала спокойнее, и, спрятав пневматику, Мейсон подошёл к женщине чуть ли не вплотную, кладя ладонь на её плечо. — Просто доверься мне. Как умеешь. Ваша задача — разобраться с картиной. Мои ребята будут караулить выходы. Будут отчитываться Лео. Тот — мне. Сам он с тобой поедет. Вот ему шанс проявить себя.       — И ты уверен, что этот тип не сбежит? Что уже не сбежал?       — Синклер его ищет: значит, парень ещё в стенах здания. На выходах охрана — ты заплатила за вход, а мне просто повезло. Ему некуда деваться. У барменчика внешность запоминающаяся.       — Её можно скрыть. Мы же в театре, чёрт возьми! — как-то даже грандиозно воскликнула Александра. — Любой реквизит, и вот у нас уже не бармен, а монстр Франкенштейна. Или мумия. Или суккуб, — на этих словах Мейсон брезгливо поморщился. — Даже работников собираешься допрашивать?       — Если понадобится — да. Нужно поймать его. Каждый — повторю, каждый. Под подозрением. — Он помолчал ещё немного, давая Александре подумать над словами, затем добавил: — Разве мы виноваты, что дело Сальери оказалось таким запутанным?       — Ну, ты — точно нет, — с подбадривающей улыбкой она коснулась его плеча в ответ, но было в этом жесте и в этой эмоции что-то ещё невесомое, что ускользнуло мимо его взора.       — Как и ты. И никто. Мы просто должны хорошо выполнить работу.       «Лишь одно мне неясно, — добавил он уже в собственной голове, доставая телефон для поручения своим людям. — Зачем тогда Лоренцо заключать сделку, если дело и не в картине вовсе? Он и сам не знает, что происходит? Или… или я всё же ошибаюсь?»       Но времени на это не было. Раздался звонок — от Лео.       Мейсон надел гарнитуру, уже через секунду слыша в ухе яркий голос, полный предвкушения:       — Босс! Кажется, он тут! Человек с картиной! Вы где там?       — Скоро буду — ничего не предпринимай. И прочитай внимательно СМС.       Кажется, паззл начинал медленно складываться в голове. Не до конца, где-то обрывисто, будто кусочки цеплялись друг к другу против задумки создателя. Каких-то не хватало. И всё же… он складывался. Неужели загадка разгадана? Конец? Но… почему же тогда внутри всё равно не исчезало странное душащее чувство, что он и на секунду не приблизился к истине…       Мейсон положил трубку, глянув бегло на Александру, что вздохнула легко: «Ну что, пора?» Но прежде, чем та развернулась, мужчина мимолётно взял её за запястье, одним лёгким движением притягивая к себе. Как только её тело вплотную прижалась к собственному, Мейсон улыбнулся глазами, поднимая руку Александры вверх. Забирая из пальцев дорогой портсигар с кожаным переплётом. Запах шампуня и цитруса был перебит уже знакомым шлейфом её духов.       — Это, кажется, моё, — почти прошептал он, ухмыляясь кончиком губ, забирая вещицу.       А затем молча направился к двери. Вслед раздался игривый смешок:       — Какой же вы жмот, мистер Ли, ей богу.       Как только за мужчиной закрылась дверь, Александра вздохнула, постояв в пустой комнате ещё пару минут. Прислушалась к тишине. Вероятно, она пыталась собраться с мыслями. И только после того, как лицо её стало каменным божественным ликом, женщина вышла из гримёрки. Снаружи уже никого не было.       ㅤ       В коридорах было достаточно тихо, никто не путался под ногами, а неоновый свет блестел в самом сердце слившихся воедино зданий, здесь оставаясь серым и тусклым. Было решено разделиться, чтобы лишние взгляды не видели их вместе, ведь Александра для остальных — не член синдиката.       Торопливо преодолевая коридор за коридором, свернув в сторону дальнюю от театра, Мейсон встретил пробежавшего мимо человечка с громоздким прожектором в руках. Что-то из театрального реквизита.       Театрального…       В голове вдруг вновь вспыхнул лучиком образ, твердящий о выступлении и собственном страхе. Напомнивший о позабытых образах прошлого.       «Интересно, насколько второстепенная у неё роль? Если новенькая, то точно небольшая. Не дерево, конечно, или луна, как в школе, но… А что вообще за спектакль? Было бы любопытно-…»       Нет. Не любопытно. Мейсон не знал её имени и не должен был — он видел эту девушку первый и последний раз. Он был благодарен за тёплые воспоминания, за короткую передышку. Но нужно работать. И выкинуть всё лишнее из головы.       Он кивнул сам себе со сжатой до скрипа челюстью, с мрачной тенью, лежащей на лице. Но как назло пришла СМС от Александры, пишущей: «Знаешь, а ведь та маленькая актриса может стать твоим оправданием. Если кто-то спросит, зачем ты гуляешь по служебным коридорам — то можешь сказать, что ищешь Дея. Приглянулась девочка, и ты хочешь воспользоваться их интимными услугами».       «Мерзость», — только и ответил он ей. А та написала: «Алиби».       Поблуждав по таким одинаково некомфортным коридорам, Мейсон вскоре уже был в «Суккубе».       ㅤ       В этот раз быстро пройти не вышло — его остановил очередной сотрудник. Пришлось припугнуть бедолагу, притворяясь важным клиентом господина Валентини. Не ясно, поверил мужичок или нет, но отошёл в сторонку, зная, что мистер Синклер ещё тут. И что если это обманщик — он будет пойман.       В ночном клубе почти ничего не изменилось. До слепоты болезненное освещение продолжало мигать, заставляя Мейсона радоваться, что он не был эпилептиком. Музыка всё так же громыхала в ушах. Цепким взглядом он отыскал коллегу, вновь притирающегося возле бара, — на этот раз не к барменше. К коктейльным напиткам.       — Совсем сбрендил набухиваться? Ты на задании, парень, — проскрежетал мужчина над ухом Лео, заставляя того испуганно вздрогнуть.       — А-а-а, босс… Да я не планировал. Просто… заскучал. Вы так долго шли сюда…       — Надеюсь, от скуки не забыл о поручении. Что-нибудь нашли?       — Да нет, — тот лениво пожал плечами.       — Что со сделкой?       Вместо ответа Лео кивнул в дальнюю сторону. И правда, теперь Мейсон обратил внимание на суматоху и какое-то напряжение вдали от центрального зала, от танцпола и шумной толпы.       Недалеко от стеклянных дверей входа с грозно стоявшим позади вышибалой топтался низенький худенький человечек. На лице маска, прячущая половину лица. Вторую скрывала кепка и капюшон длинного чёрного плаща почти до пят. Незнакомец держал под мышкой плоский квадратный портфель, вцепившись ладонями так, словно тот был его продолжением.       «Галатея». Очевидно.       Голова зароилась вопросами: давно ли он подошёл? Прятался? Был ли шанс перехватить картину ещё с улицы? Лео прервал бесполезный ком мыслей, шикнув заговорщицки под ухо:       — Один пришёл… Вот это храбрость!       «Или глупость», — хмыкнул Мейсон.       Тем не менее истинный вор картины начал оглядывать помещение: второй этаж, платформу ди-джея. Пустую барную стойку. Словно искал кого-то. Может, помощники всё же были? Или просто осматривается? Неприятная догадка замерла где-то под желудком, но Мейсон отбросил её. Пока не время.       Незнакомец скользнул по нему самому взглядом, задержавшись на пару секунд. Тот пожалел, что нельзя прямо сейчас содрать с лица маску, сдёрнуть капюшон и увидеть лицо. Затем перевёл взгляд к лестнице, застыв статуей. Мейсон тоже повернул в ту сторону голову.       Лоренцо Синклер, накинув на плечи кашемировое пальто, как шкуру собственноручно убитого зверя, плавно спускался по лестнице из вип-зоны, и лицо его сияло. Он выглядел точно божественный агнец, снизошедший до плебеев: порочных ничтожеств в лице эмпайрцев, предающихся порокам. Ему не хватало лишь крыльев за спиной — чёрных, иссохшихся, как у падшего ангела. О, Лоренцо наверняка оценил бы эту метафору.       «Змеиный босс» прошёлся вдоль этажа, улыбаясь блаженно, словно гулял где-то по пляжу в летний бризный денёк. Словно это были его личные владения, а не помещения семьи. Вор был ниже мужчины на целую голову, он поднял портфель — руки всё ещё держались цепко, выдавая напряжение. А Лоренцо улыбался всё шире, протягивая руки уже свои. Между ними завязался разговор, и, как назло, в клубе стало в разы громче. Ди-джей кричал, потряхивая длинными дредами. Толпа рукоплескала, издавая утробный гул. Всё было против Мейсона, пытавшегося вырвать хоть что-то из разговора.       Внезапно произошло… нечто неясное. Лоренцо дёрнул рукой, словно для замаха. И остановился. Что он хотел сделать? Схватить? Ударить?.. Странно, незнакомец ведь ничего не сделал, к чему такие жесты? Лоренцо украдкой глянул через плечо — на Мейсона — будто проверяя, смотрит ли он. А тот смотрел.       Затем портфель, очевидно прячущий «Галатею», оказался в руках Синклера. Никаких денег. Никакой награды. И зачем же тогда сделка?.. Грабитель, избавившись от предмета, дёрнулся с места, убегая к дверям, провожаемый неотрывным взглядом Лоренцо. Никто не погнался, все стояли на месте.       «Ничего, блять, не понимаю», — уже даже с каким-то отчаянием вздохнул в голове Мейсон, скользя взглядом с одного на другого, на третьего человека.       Лоренцо, будто специально, притянул к себе ближе портфель, поглаживая его по ребру, ласково перебирая пальцами. Издевательская улыбка играла на его губах. Лишь вновь убедившись, что Мейсон внимательно смотрит, он что-то сказал своим людям, стоявшим неподалёку, и… направился к выходу из клуба. Остальные тоже.       Семья Серпенте покинула «Суккуб».       Мейсон осторожно кивнул Лео, обдумывая, что могло скрыться от его глаз и ушей. Шепнул тихонько, но чтоб тот услышал:       — Теперь — за Александрой. Пора вернуть наше добро.        Грандиозно, пусть и негромко произнесённая фраза вдохновила Лео, заставив его уверенно, хищно оскалиться, как юного львёнка, поджидавшего первую в жизни жертву. За членами чужой семьи он выбежал следом, и Мейсон последний покинул стены «Суккуба», выходя на улицу. Он не боялся, что в случае неудачи придётся «голубям выпустить когти». Он не боялся, что Серпенте не оставят без дела влезание чужой семьи в их устрой. Он не боялся даже, что Моретти за вчерашнее затаит зло большее, чем сейчас, при виде страшненьких ручонок Пита Феррари. Он ничего не боялся. Дело было одобрено Сальери с самого начала. А раз так… Он Мейсону доверял. А Мейсон доверял Сальери. Иначе ведь не бывает.       ㅤ       Музыка исчезла за стеклянными дверьми, больше ничто не давило на уставшие уши. Пока морозный ветер обдувал лицо, ерошил чёлку на лбу, Мейсон смотрел, как Лео удаляется к припаркованным поодаль машинам, где его уже ждала Александра с остальными. Лоренцо и его людей не было. Так же, как и человека в капюшоне и плаще.       — Шустрый малый, — фыркнул мужчина, выгибая губу, понимая, что бежать нет смысла.       Он прошёл вдоль кирпичных стен клуба. Со стороны подземной парковки, уходящей вглубь здания, выехала пара машин. Люди Лоренцо. И сам он, наверняка.       «Они выехали», — чиркнул он короткую СМС-ку Александре. Та в ответ:       «Как и мы. Разберёмся».       Теперь дело было в их руках. А Мейсон взял на себя… иную миссию.       Он торопливым шагом прошёл вдоль стен, вдоль театра, с кислой мордой поглядывая на вывеску шоу: «Калейдоскоп наслаждений». Провожаемый гулом эмпайрцев и сигналами машин, Мейсон свернул в переулок. Впереди маячил один из чёрных входов, а рядом — ближе к тени, пыхтя электронными сигаретами, чья сладко-фруктовая гамма смешивалась с прогорклой вонью баков, — стояли парнишки. Поли и Винни.       Подходя к ним ближе, он ступил на мостовую и остановился при скользящем звуке чего-то выпуклого, во что упёрлась туфля. Маска: страшная, огромная — в виде какого-то сюрреалистичного рогатого козлиного черепа. Кем-то оброненный реквизит? Или очередное напоминание о том, в каком месте он находился?       Оттоптав без стыда и даже с каким-то удовольствием маску, Мейсон подошёл к ребятам. Они не сразу заметили его, увлечённо что-то обсуждая. В разговоре мелькал… «Сухарь»? Серьёзно? В день пыток эти двое не выглядели такими уж весёлыми.       — О чём ещё потрепаться хотите? — рявкнул Мейсон над ухом одного из парней вместо приветствия, отчего оба вздрогнули. — Ну, не стесняйтесь. Мы же у себя дома, в конце концов!       — Босс… М-мы вас не заметили… — буркнул под нос щупленький Поли, тушуясь. — П-простите…       — За что? За то, что языки шибко длинные? Это всегда можно исправить. Вы видели, как это делается, — зловеще протянул он, прожигая обоих строгим взглядом.       Эти двое беспризорников, до прихода в семью Коломбо шатавшихся то по Чайнатауну, то по Ривер-Фолсу, где нет рамок морали, явно не понимали, какими серьёзными могут быть последствия у болтовни. Стоило преподать им урок.       Приземистый Винни с красным лицом отвёл глаза: ему хотелось посоревноваться, но идти с вызовом на подручного босса — гиблое дело. Поли уже заранее проиграл эту битву, опустив голову. Оба чуть волновались — оно и понятно, не каждый ведь день один на один общаешься с таким человеком, как Мейсон. Хоть в их случае это уже был второй день подряд.       — На стрёме стояли? — грубо бросил он и после кивков добавил: — Должны были выслеживать человека. Видели?       Он пошерудил в карманах в поисках зажигалки, предполагая, что ничего нового не узнает. Пока ребята не сказали в один голос:       — Видели.       Мейсон замер на месте.       — И?       — И… э-э… — ребята были обескуражены. — Мы его… отпустили…       До этой минуты Мейсон думал, что ничто больше не сможет его удивить. А вместе с тем сделать мрачнее, чем самая чёрная туча в ночном небе.       — Что? — лицо его буквально превратилось в камень. — Повтори, что ты сказал.       Голос острым ножом резанул по ушам обоим, и Винни затрещал скороговоркой:       — А-а… Э-эм, босс… Этого чела выперли из клуба… Охранник выкинул, потом ушёл. Парень был странный, в маске какой-то жуткой. А вы написали всех странных смотреть… — Винни нахмурился. — Он вёл себя агрессивно, ну… мы припугнули. Сняли маску. Выглядел, как описали: типа, блондин, нос кривой…       — И!.. Мы его обыскали, как просили! — опережая вопрос, защебетал теперь Поли. — Там было пусто! Ни денег, ни даже наркоты. Документы только какие-то — сказал, сестра его оставила. И… Всё! Тогда мы позвонили Лео, ну а он… приказал отпустить.       «Лео что сказал сделать? — прогремел яростно вопрос в голове, но лицо Мейсона продолжало оставаться холодным. — Пиздец. И не колышет, что парень тот самый? Какая разница, пуст или нет. Чёртов Лео».       — Нам… преследовать его? Это было, ну… Минут пять назад. Может, чуть больше.       — Простите, босс… Мы-…       Игнорируя виноватые взгляды, Мейсон с желчью фыркнул:       — Нытьём просёр ваш не исправить. У вас был шанс отличиться — вы это сделали. Молодцы. Всё, валите на базу. Позже придумаю наказание.       За мелкие оплошности последствия обычно били по деньгам. Сейчас у Мейсона не было ни времени, ни желания придумывать что-то более изощрённое. Ребята потупили взгляды, хмуря лбы и опуская головы. Им не доставляло удовольствия краснеть перед боссом и быть отчитанными, как дети. Но будто Мейсону было до этого дело.       Они уже развернулись, готовые бежать от позора, как вдруг… тот снова окликнул:       — Хотя стойте. Есть одно дельце, — он сверился с часами, прикидывая в голове план. — Карл и Отто второй день следят за галереей Монро на Фримен-Стрит. Ребята уже явно устали, вот вы их и подмените. И не только за зданием будете следить, но и за его руководителем — Гарсиа. Он тот ещё чудик. Так что будете искать к нему нужный подход, успокаивать, любезничать и всё прочее. Скажете: «Мистер Ли захотел вновь всё перепроверить». Главное: не кошмарьте его. Потому что…       — «Клиенты должны нам доверять, а не бояться», — в унисон почти пропели ребята.       — Именно, — чуть благосклоннее кивнул Мейсон. — А теперь: валите.       Ребята развернулись на пятках, бодро покидая переулок. Тот усмехнулся:       «Так-то. Не то придут щас на базу и будут шары гонять до посинения. На расчёте спишу крупную сумму. А так и им будет, чем заняться, и Гарсиа побесится. Это хотя бы забавно, — но смех быстро исчез, на смену пришла серьёзность. — Вор скрылся. Бармен тоже. Как и сказала Сандра: прикинулся актёром. Но он был пуст… Что если?..»       Стало ясно, что собственных глаз недостаточно. Стиснув челюсть, Мейсон дёрнул на себя железную дверь чёрного входа в «Фантасмагорию».       ㅤ       В коридорах тихо, пусто — часть людей Серпенте и правда уехали вместе с Лоренцо. Но зачем ему это? Ради чего собирать столько народу, и куда он направился? Конечно же, Мейсон не мог ответить на свои вопросы. Осторожничая, чтобы не столкнуться с другими людьми, опустив голову и следуя надписям на дверях, он преодолел несколько коридоров, пока не оказался у комнаты видеонаблюдения.       Тихонько, без скрипа открывая дверь, Мейсон вынул из-под ворота пальто кольт. Охранник сидел за столом спиной к нему, неотрывно просматривал всё одну и ту же запись на широких выпуклых экранчиках — конкретная показывала сцену театра. Он был так увлечён зрелищным шоу, что не заметил, как прямо в затылок колом уткнулось дуло пистолета…       — Тш-ш-ш… Делай, что говорю, и, может быть, не пострадаешь.       Мужчина замер на месте, вскидывая руки. Он хотел было обернуться, но стоило дёрнуться, и… послышался щелчок заведённого курка.       — Дважды повторять не буду.        Шансов не было.       — Ч… Ч-что вам нужно?       — Открывай сегодняшнюю запись. Без. Лишних. Движений.       Охранник сглотнул неуверенно. А затем под чётким руководством Мейсона начал осторожно щёлкать запись за записью.       Дрожащая камера с искажением засняла клуб с разных ракурсов: Лоренцо, его компанию. Человека, укрытого кепкой и капюшоном. После всей сцены показала людную улицу, куда тот выбежал на всех порах. Следующий ракурс открыл вид на один из переулков — дальний вход, где сам он не появлялся. Человек прошёл мимо стены, мимо баков с мусором, а затем остановился, когда из-за угла показались…       «Люди Сандры. Решили допросить, правильно, — кивнул он себе, поглядывая на охранника, чтобы тот не вздумал рыпаться. — Ну, и кто же этот парень?»       Мейсон приготовился улицезреть мужчину какой угодно внешности, щуря глаза, глядя, как низенький человечек снимает капюшон плаща и кепку под строгим приказом бандитов. А затем… рука, держащая пистолет, дрогнула, когда он раскрыл изумлённо глаза.       Не парень. Девушка. С длинными светлыми волосами — почти как золото. Такой же яркой чёлкой, закрывающей размытое лицо. Низенькая ростом, крохотная, как щенок. Эта «воровка картины» выглядела в точности, как…       ㅤ

«…Выступление? По такому короткому рассказу я бы и не догадался. Нечестная игра…»

      ㅤ       Мейсон сжал челюсть до боли в зубах, сморщил лоб до старческих морщин. Так вот, что за выступление! Вот, значит, какие проблемы и переживания! Парень, измена, слёзы. Она и правда была актрисой…       «Стоп. Успокойся, придурок, — сам себя остудил Мейсон, не понимая, почему увиденная правда так его разочаровала. — Это может быть совпадение. Бывают ведь похожие друг на друга люди».       В собственные слова не верилось. Охранник продолжал щёлкать мышкой. Кадр показал бегущую воровку картины. А следом крались двое. Кто это? Люди Лоренцо? Но ведь они все отправились с боссом и картиной, разве нет?       Незнакомка добралась до края и исчезла без следа — как на экране, так и в жизни. Мейсон мог голову дать на отсечение, что в слепой зоне, где камер нет, стоял внедорожник без номера.       Первым порывом было раздражённо цокнуть, ведь если бы камеры были всюду и вся, дело можно было закрыть за две секунды. Но Мейсон успокоился: В «Старом Вестерне» всё было так же. Он знал, что не все комнаты должны охраняться — ведь нельзя допустить, чтобы кто-то из семьи подвергся шантажу. Чего не сказать… о клиентах. В местах, где оказываются услуги, где вполне могут мелькнуть чиновники или политики, — с помощью любого «случайного» кадра можно было бы с лёгкостью надавить в нужную точку и получить выгоду. И всё же вопрос оставался обоюдоострым мечом, как и сейчас. Ведь нужных коридоров он так и не увидел.       «Ладно, позже к этому вернёмся. Следующий. Где же ты, мой милый барменчик?»       Охранник включил уличную запись: вот сам Мейсон идёт по асфальту, ступая на маску. Десять минут ранее: бугай-вышибала театра раскрывает дверь, вышвыривая на улицу человека в костюме рогатого зверя. Он? Не он? Миг — человек скрывается за углом, где нет камер. Где должны были сидеть и караулить Поли и Винни. Ещё миг — и маска рогатого дьявола летит из угла, брошенная кем-то. А затем… появляется он сам. И исчезает за краем экрана, направляясь в ту же сторону, где должна была скрыться воровка.       Те же золотые волосы с чёлкой, то же лицо. Даже на камере было видно сгорбленный в кривости нос. Это был бармен. Без сомнений.       — Покажи клуб. Полчаса назад. Живее.       От грубых слов охранник поджал губы, но выполнил приказ, воочию представляя, как из тёмного ствола вылетает пуля, разрывая его макушку.       Знакомый клуб. Знакомый бар. Знакомый бармен. И тут…       — Стоп. Отмотай.       Это… она! Забавная актриса. Девчушка, что пятнадцать минут назад лепетала о своих страхах, а получасом ранее сидела в баре, пила напитки и болтала с тем самым барменом, которого он искал. Без грима и без костюма, в ярком ретро-прикиде. Мейсон узнал её: волосы, низенький рост. Жесты и очертания мимики на таком же мыльном, но схожем лице, что и у воровки. И она…       «Что это?» — он прищурил глаза в попытке увидеть, что же такое «актриса» — теперь явно стоило брать это слово в кавычки — показывала бармену. Что держала в руках, и на что так внимательно тот смотрел, склоняясь над стойкой.       «Не может быть. Это… оно? У неё? Так легко демонстрирует… Как оно вообще оказалось… Чёрт побери, ну почему тут такие ужасные камеры… Грабителей ведь двое? Но салон внедорожника был затемнён. А картина… Нет, нужно больше. Ещё зацепки».       Охранник листал камеры, дрожа и склоняясь всё ниже и ниже над столом, пока Мейсон вдавливал в его затылок огнестрел. Вот бар. Вот вип-зона. Вот Дей пожимает ему руку, приглашая на шоу. Вот коридоры, где ходил он сам и где… гнался за барменом, стреляющим из пневматики. Чёрт, попалось ведь. Благо на него самого так и не было компромата. Подумаешь, ходил по коридорам. А кто запретит?       Теперь было видно, что бармен не наверх убежал. Вниз, в цоколь — где как раз находилась гримёрная с реквизитом. А оттуда скрылся в слепой зоне камер. И только когда время переметнулось вперёд, когда Мейсон оглядел каждый из десятка экранов перед глазами… он нашёл, наконец, самый важный. Ниточку, за какую можно ухватиться.       Рогатый чёрт — или дьявол, или демон, или просто бармен, ведь всё это было синонимами, — мчался по коридору, как от смертельной кары. Та же рогатая маска, что валялась грязным комком в переулке, сейчас умело прятала его лицо. А затем… он столкнулся на повороте с девушкой. И не просто девушкой. С той самой актрисой — тот же костюм, те же волосы, чёлка, грим на размытом камерой личике. Сомнений не было: это она.       И не было сомнений, когда девушка остановилась перед чёртом, о чём-то спрашивая. И не было сомнений, когда он огляделся шустро и схватил её за плечи, уволакивая в сторону. Дальнейшее скрылось вне камер, но было ясно, что она — ключ для разгадки.       Паззл продолжался складываться неровными кусочками в голове, пока охранник щёлкал мышкой. Пока актриса плясала и прыгала по сцене, без пения открывая рот, ведь на записи не было звуков. Пока торопливо покидала сцену, уводимая рыжей актрисой и актёром-ангелочком в коридор. Пока в одиночестве покидала стены театра… Выступление продолжается — а она сбегает, как золушка после полуночи. Почему?       «Раз — случайность. Два — совпадение. Три… закономерность, — лихорадочно соображал в голове Мейсон, пытаясь связать всё воедино. — Если я прав-…»       — Ты знаешь этих актрис? — басом он окликнул охранника, не позволяя смотреть на себя.       — Н-ну… постоянных… да…       — Кто это? — рявкнул, ткнув пальцем в перчатке в экран.       — Чарли Губерт… Он единственный парень в труппе, — охранник помолчал. — И Беатрис. Она… вроде, не так давно тут… И… И…       — Кто?       — О ней не скажу. Нельзя… Не то… не то… да меня на месте подстрелят!       От перепуганного визга терпение почти лопнуло.       — Валентини?       — Синклер!       — Не он это сделает — так я. Говори. Кто это.       Дуло пистолета упёрлось в затылок настолько сильно, что охранник носом уткнулся в стол. После короткого всхлипа он промямлил:       — Ладно-ладно… Это… Это Сэнди. Сэнди Макдональд. Ну… вроде. Она сегодня как-то вяленько выступала, даже не понял сначала, что это она…       От услышанных слов Мейсон побелел до цвета костей, а на лице пролегла мрачная тень.       — Сэнди Макдональд?..       Он знал, что здешние актрисы не только на сцене демонстрируют своё мастерство, но и за кулисами для особых клиентов, как бы ужасно это ни звучало. Он знал, что владельцы этими услугами не пользуются. Разные ходили слухи: о Леоне Валентине говорили, как о верном и любящем муже, который не изменяет жене даже после её трагичной смерти. Насколько была правдива его верность? Не узнать. А Лоренцо Синклер… обычно его замечали в обществе одной-единственной девушки. Мейсон не знал, кто она. Ни лица, ни отличительных черт в поведении, за какие можно было бы зацепиться. Только имя. И всего один раз, в тот самый из редких случаев, когда ему довелось побывать на шоу в «Фантасмагории»… он видел Лоренцо в её компании. Миниатюрной девушки. С золотистыми волосами и чёлкой. Одной из актрис этого театра. По этой причине в синдикате о Лоренцо отзывались нелестно, как о «пригревшем ночную бабочку», ведь таких девушек в их обществе за людей не считали. Отвратительно.       «Хм. Сэнди, значит. Сэнди-Сэнди-Сэнди, — прикинул Мейсон, прокручивая имя несколько раз в голове. — Всё-таки не новенькая. Водила меня за нос с самого начала…»       — Насколько отстают камеры? — спросил он, разрезая невидимыми ножницами тишину.       — Н-… на пару минут всего…       «Значит, далеко не ушла. Есть шанс!»       Больше Мейсону ничего не было нужно. Долго он раздумывать не стал: убрав пистолет с затылка, он не дал бедолаге и шанса обернуться, тут же как следует пришибив его рукояткой по голове. Сильно. И больно. Тот вырубился мгновенно — когда очнётся, вероятно, на затылке будет твёрдая шишка.       Не теряя больше времени даром, Мейсон выскользнул бесшумной пантерой из комнаты, следуя в клуб. А оттуда — прямо на выход. Не было больше причин оставаться в этой яме с гадюками.       ㅤ       Холодный ветерок при другом случае показался ему бы приятным, освежил бы туманные мысли — сейчас он только мешался, не к месту раздувая чёлку. Мейсон не стал терять время на допрос работников клуба об этой актрисе. Толкового он не услышит, а её упустит. Сначала он написал Лео, идя вдоль прозрачных окон с бархатными шторами:       «Парень в маске — твой прокол».       Быстро прилетело ответное СМС:       «воооооот блеать… серьёзно???! ЭТО БЫЛ ОН?! СОРИ босс протупил (((»       От такой глупости и легкомысленности захотелось закурить — это поможет избавиться от раздражения, щиплющего его за виски, тянущего за нервы, как струны.       «Да, Лео. Я его найду. Если окажется чист не только на карманы, но и на инфу в башке — обойдёмся с тобой обычным взысканием. Если нет — пеняй на себя».       Мейсон закатил глаза от тонны рыдающих смайликов и перешёл ко второму контакту.       — Ал-л-л-ло-о-о-о, — раздался через пару секунд в трубке весёленький голос Дирка. — Босс! Чё такое?       — Жопы протираете в баре?       — Угадал! — донёсся утробный рёв Крейга. Кажется, они во что-то играли. — Как там задание?       — Неважно. У меня есть для вас собственное. Нудное, но, думаю, вам пустячком покажется, — Мейсон растянул губы в улыбке. — И если всё сделаете гладко — лично куплю твоей жене шубу, Крейг. Со вкусом. А Дирку прощу все долги в карты.       Он знал, что это сработает. Рыжий громила слишком любил жену, а карты… Эти двое были отменными игроками-жуликами, ведя соревновательный счёт на пару, зная, что никто не сравнится с ними по уровню навыков. Никто, кроме… пожалуй, самого Мейсона. Иронично выходило: сами с десяток лет назад научили, как выигрывать в покер, а теперь пожинают плоды в надежде хотя бы разок обыграть его. Не дождутся!       — Ого! Мощно!       — Что надо делать?       Это было легко.       — Поезжайте в «Суккуб», — мужчина заговорил с прежней собранностью. — Вас тут никто не знает, не видел ни разу, в отличие от меня. Ребята засветились уже сегодня. А информация лишняя не должна вытечь — даже среди наших. В конце концов, это личное поручение Сальери. Когда приедете, мне нужно, чтобы вы попытались найти всё, что можно, про… Сэнди Макдональд. И ещё одного паренька. Его нужно найти. Какими угодно методами — но без выкрутасов, пожалуйста. Сейчас в СМС распишу внешность. Сделаете?       — Босс, не вопрос!       Разговор быстро завершился. Мейсон выдохнул сигаретный дым из лёгких, подходя к светофору. Оставалась последняя и самая сложная часть — его часть.       Он прошёл мимо группы людей, мимо каких-то пьяных ребят. Один шатался, заваливаясь на окружающих, что вежливо отходили в сторону. Мейсону было не до вежливости — он даже на миллиметр не шелохнулся, когда парень влетел в его мускулистое тело и завалился на землю, охая и ахая от ушиба.       — А-ай! Слышь, упырятина! В рожу получить хочешь?! Глаза разуй, ёпта!       Он разул. Широко распахнул веки, вперившись убийственным взглядом в пьяницу, зажимая сигарету между зубов.       — Повтори.       Это подействовало как надо: парнишка испуганно вскочил на ноги и вернулся к таким же пьяным приятелям. Бормоча под нос ругательства: «Господи, ну и урод… Валим отсюда…» они удалились. Мейсон привык к оскорблениям и испугу, это в новинку не было. Он лишь прикинул в голове: как отреагирует та девчушка, когда он посмотрит уже на неё? Перепугается? Или вновь будет неотрывно смотреть в глаза, как в гримёрке, будто перед ней был не монстр, а кто-то… менее чудовищный, чем Мейсон. Если, конечно, и тот взгляд не был уловкой, как весь её рассказ и «представление».       Телефон вновь затрезвонил. Он вытащил трубку, вглядываясь в толпу, ища глазами знакомую золотистую макушку, что не могла исчезнуть так быстро. И как только нашёл, сияя глазами, — девушка торопливо сбегала от толпы в переулок — он принял звонок.       — Мей. Как ты там?       Александра. Её голос чуть успокоил бурлящую адреналином кровь.       — Нормально. Вы?       — Едем за Лоренцо. Лео решил взять три машины.       Кончики губ скривились, и он поборол раздражённый стон.       — На кой. Хер. Одной было достаточно. Нужно, чтоб вы проследили за ним, а не устроили праздничный фестиваль.       — Ох, ты правда мне предъявляешь претензии?       — Тебе — нет. Только ему.       — Просто Лео очень своенравный мальчик. Делает всё по-своему. Напоминает мне кое-кого в юности, м-м-м… Не находишь?       Он знал, о ком та говорила, и вздохнул уже без раздражения.       — Нахожу. Только вот кое-кто в отличие от Лео делал и делает всё во благо Сальери, а не во вред… Ладно… Будь добра, проследи, чтобы он не втянул нас в неприятности. Это, конечно, инициатива Маттео, но я не хочу его подводить. Тихонько зажмите Синклера. Не выезжая за Холбрук. И разберитесь с картиной. Думаю, проблем не должно быть…       — За такую работу должна быть надбавка, — хитренько протянула Александра.       — Будет.       — Отлично. Теперь скажи: ты узнал что-нибудь? То, зачем ты остался там в клубе.       — И да, и нет. Есть кое-какое дельце, связанное со всем этим. Важное.       Короткая пауза.       — Ты что-то задумал, Мей?.. Опять?       В привычно томной интонации Александры прорезался натянутый отзвук. Голос стал ниже, тише. Она так делает всегда, когда…       «Злится», — губы сами сложились в неожиданной улыбке.       — Не опять, а снова… Скажу так. Крутилась тут подозрительная дамочка. И есть у меня мысль, что она связана с нашим делом. Очень сильная, твёрдая и уверенная мысль.       — Та дамочка, что в гримёрке была?       — Да.       — Хм… — пауза, заставившая волосы Мейсона пошевелиться на затылке. — А может… она тебе просто понравилась?       — Она меня заинтересовала, — от этой лукавости ему захотелось фыркнуть. — Это разные вещи. И это напрямую касается задания.       — Верно. Как я могла забыть: ты ведь никогда не ставишь свои интересы выше рабочих.       — Тут мы с тобой похожи.       Вновь короткая пауза — очевидно, она была согласна.       — И ты не боишься, что подложишь свинью левому человеку? Я не сомневаюсь в твоих дедуктивных способностях и верю твоим словам. И о бармене, и о… девушке этой. Не всё то, чем кажется, как говорится. Но послушай, Мей. Если окажется, что эти двое никак не связаны с Синклером… ладно, бог с ним. С Серпенте и всем синдикатом и нашим дерьмом-…       — Сандра, — оборвал Мейсон на полуслове. — Это не займёт много времени. Я хочу исключить возможные варианты, вот и всё.       — Я не об этом, — она осекла его, заставив задумчиво преодолеть переход на зелёный, вглядеться в сигаретный дым и пар изо рта, пока та собирается с мыслями. — Тебе… её совсем не жалко?.. Если выяснится, что она и знать не знает, кто ты такой, а ты просто импульсивно повёлся на какие-то свои догадки — ты ведь… всю жизнь девочке поломаешь. Вплетёшь в эту муть — а вытащить уже не получится.       — Думаешь?       Он вскинул голову к небу. Ни единой звёздочки — только серые невзрачные высотки хмуро глядели на него тусклыми окнами, похожими на собственные глаза. С губ слетело:       — Это вряд ли. Ничего серьёзного не случится. Гражданских не трогаем без повода — сейчас не исключение.       — Ты слишком самоуверен.       — Нет. Ответственен.       Вновь молчание. Шаг Мейсона стал быстрее, голос приободрился, а сам он почувствовал долю азарта, увидев, как где-то там, вдали вновь промелькнули золотистые волосы.       — Доверься моему чутью, не прогадаешь. А если проблемы возникнут — я их улажу. Обещаю, — Мейсон улыбнулся: обещания он не нарушал. — К тому же, чуть что, претензии Сальери мне выслушивать, а не тебе.       — Убедил, — вздохнула та. Из трубки донеслись гудки автомобиля, какие-то разговоры. Времени почти не оставалось. — Ладно. Разбирайся, да не задерживайся. Тебе ещё в Германию сегодня лететь.       — Помню. И… Сандра? Этот разговор… Только. Наш. Так ведь?       — Разумеется.       Быстрый чёткий ответ — и разговор завершился. В гарнитуре повисло молчание такое же холодное и неприятное, как мартовский ветер. Мейсон вздохнул, понимая, что даже с Александрой не может быть откровенен на все сто. Не рассказал о внешности воровки, о камерах. О задаче для Крейга и Дирка. Он думал о её напряжённом настрое, об увиливаниях, «сливания» с тем — особенно, если они касались «Снежной Мимозы». А значит…       «Прости меня, Сандра… Но, если ты что-то таишь — придётся и мне чуть-чуть посекретничать».       Оставалось пройти ещё пару метров до угла, куда забежала актриса. Куда она шла? Домой? Или с кем-то на встречу? Например, со столь подозрительным, похожим на неё барменом. Предстояло ответить на каждый из этих вопросов.       Готовясь перехватить девушку и действовать по ситуации, Мейсон… застыл вдруг на месте. Сперва донёсся женский крик. Противный смех следом. Плач. И снова крики. Громкие надрывистые. Это была Она. И она звала на помощь.       «Нехорошо», — почти выплюнул Мейсон, стискивая челюсть, сгибая сигарету меж зубов, а затем торопливым и твёрдым шагом свернул за угол.       Кем бы ни была эта актриса-обманщица, в какую ловушку ни заводили его в эту минуту — он не смог бы просто стоять в сторонке. Мужчина зашёл в тёмный проулок.