Снежная Мимоза

Интерлюдия.       Внутри было темно. Пусто. Холодно.       Первое время уши окружала лишь тишина и еле слышимая музыка, играющая со старого радио, как с заедающей пластинки. Следом – выкрик:       – …Я уже согласилась!       И тишина вновь.       Он закрыл глаза, чувствуя, как пульсируют веки. Дёрнул рукой, чтоб размять виски, под которыми прямо там, под кожей, мышцами и извилинами мозга крутилось сплетение мыслей и тревог. Он плавно перевёл дыхание, стараясь не обращать внимания на звуки, доносящиеся извне.       Вздохи и бормотание. Хлопки дверьми. Чьи-то глупые тихие разговоры… Имело ли всё это хоть какой-то смысл?       Отключая собственное сознание и страх, бушующий в груди, Он сжался в комок, пытаясь в давящей темноте исчезнуть с концами, – раствориться от и до из этого места, пахнущего кладовкой и надушенной одеждой.       ㅤ       – …Иногда проще рассказать о проблемах незнакомцу. Бытует такое мнение…       ㅤ       – …Выступление!..       ㅤ       – …Выступление? По такому короткому рассказу я бы о нём не подумал. Нечестная игра…       ㅤ       – …Решила сыграть по правилам моего «Молчаливого слушателя» – а он напрямую не отвечает… Теперь я не знаю, что делать!.. Я не хочу выглядеть глупо…       ㅤ       – …Эмоции глупыми не бывают… Как насчёт… Подбросить монетку?..       ㅤ       Он не слушал и не вслушивался в их разговор. Голова трещала от собственных мыслей, что, казалось, вот-вот густой кровью потекут наружу из всех отверстий. Разве было Ему дело хоть до кого-то ещё?       Он распахнул веки, наконец, отринув в сторону страх. Прижался щекой к твёрдой поверхности перед лицом – запах древесины врезался в нос. Сквозь тонкую щель, сквозь прорезь света проявились силуэты. Девушка – размалёванная, разодетая, будто кукла перед выступлением. Золотые локоны струились по её плечам, а голос, такой знакомый и неприятный, резал лезвием уши. Мужчина – кожа его цвета молока, а глаза страшнее тучи. Но глядел на неё с безмолвным спокойствием. Совсем не так, как Он помнил. Совсем не так, как Он видел глазами собственными.       Ему было дело до этих двоих. Однозначно.       ㅤ       Сквозь тишину, будто гром, прорезался скрип двери. Вошла третья персона. Волосы цвета вороного крыла – такие же, как у мужчины, стоявшего посередь комнаты. Блондинка потерялась меж двух фигур.       «Лучше бы потерялась вовсе…»       Короткий диалог – Он не слышал ничего. Девушка выбежала за дверь, будто последний лучик солнца, спрятавшегося за горизонт.       «Лучше б была вечная тьма…»       Недолгое мгновение помещение было погружено в тишину. Он прижался к прорези и к просвету через темень места, где сидел, всем своим худым уставшим телом. Сердце заколотилось в груди, кожа покрылась испариной – Он пытался поймать каждое слово, брошенное мужчиной и женщиной. И от услышанного сердце забилось в агонии:       – Поймать его. Каждый… Каждый… Каждый… Под подозрением.       ㅤ       Два голоса – томный и грубый – растворились гулким эхом в гримёрке, исчезнув с концами, когда последний раз хлопнула скрипучая дверь. Он схватился за сердце, бушующее в груди. Дрожащей рукой оттолкнул от себя деревянную поверхность. Щель расширилась, свет лампы озарил бледное от страха лицо. И когда дверца шкафа, что прятал Его от чужих глаз, наконец, распахнулась, Он кубарем повалился на пол. Встретил лицом кафель и тут же схватился за нос – лёгкая горбинка саднила, как от недавней раны. Он сдул со лба светлую чёлку, загораживающую обзор. Выключил музыку, наглухо закрыл окно – никто Его более не тревожил.       – Почему… почему ты не дождалась меня… – шептал Он дрожащим голосом, оглядываясь вокруг.       Услышанные фразы, брошенные незнакомцами, раз за разом прокручивались в голове, как заевшая пластинка граммофона: «Поймать его… Поймать его… Поймать его…» По кругу и без конца.       – Нет, заткнись… Заткнись! И без тебя, чёртов урод, голосов в голове хватает!..       Он поднялся на лопатках с пола. Шатаясь на вялых ногах, подошёл к гримёрному столику, ссутулившись над ним, будто спину придавило кувалдой.       – Снова лишь я отдуваюсь… Когда будет и для меня «джек-пот»?.. Где мой приз… Моя удача?.. Твоя вина… твоя идея… – шептал Он без умолку всякий бред.       В горле пересохло. Цепкий взгляд так удачливо поймал чей-то коктейль. Жёлто-оранжевый. Наверняка, до безумия сладкий… Способный утолить жажду – прямо сейчас.       Без лишних раздумий Он припал губами к напитку, не замечая, как жидкость льётся мимо стакана, как стекает по дрожащим щекам на одежду. Язык ощутил странный привкус. Голова помутилась. Он сразу всё понял.       В коктейль было что-то подмешано.       С языка, с губ полетели брызги. Он рьяно плевался – но был ли смысл? Наркотик уже вдарил в мозг. Сил говорить вслух больше не было – язык шевелился медленно, как набухший. Он потряс головой, будто собака, пытаясь прийти в себя. Гримёрка начала размываться: диван, стулья, раскиданная всюду одежда – всё поплыло пред глазами.       «Хватит. На это нет времени».       Он ухмыльнулся так же ядовито, как выпитая секундой назад отрава. Наркотик Его не расслаблял. Не помогал. Никогда. Лишь делал из Него настоящее чудовище.       С громким рёвом Он махнул рукой, бросая коктейль прямо на стол, слыша столь приятный хруст стекла. Даже не заметил, как перепачкал чью-то одежду. Но увидел узоры. Знакомые. Перламутровые стразы, яркий ремень. Эти ужасные безвкусные брюки… Их хозяйка всплыла перед лицом нагнетающим образом.       «…Я не хочу выглядеть глупо!..» – вспомнился её недовольный крик.       – А ты будешь…       Он увидел вновь, как наяву, стены клуба. Красные огни, музыку, долбящую по ушам. Эту нахальную улыбку и пьяный бред, льющийся с поганых и таких прекрасных губ. Глаза… янтарные? Не зелёные?.. что глядели так глупо и так маняще. Истерику и её пьяные бредни. Бесполезные безделушки, которыми она кичилась. Что это? Его мысли? Или действие наркотика подначивало на ярость?.. Щекотало в голове, потакая злым желаниям. Он не хотел их слушать. Не хотел видеть – Её. Злоба бурлила внутри, не кончаясь, от каждой острой и болезненной мысли. От каждого воспоминания о девушке с золотистыми волосами.       – Я всё делаю для нас… ВСЁ! Я так устал… почему ты не оставишь меня в покое? Мне не нужна твоя забота… Мне НИКТО не нужен!.. – шептал Он, будто в бреду, думая о ней… Или не о ней? Он и сам не понимал, кем полнились теперь злые мысли. – Нет… прошу, я не прав… Не надо… не слушай меня, я… сделаю всё. ВСЁ! И тогда ты не бросишь меня. Да?.. Я не позволю. Не остановишь… НИКТО не остановит…       Глаза бешено метались из стороны в сторону. Зеркало насмехалось над Ним. Двоило внешность. Создавало иллюзию. Золотистые волосы. Хризолитовые глаза. Ненависть. Кто это? Он? Или… Она?..       Взгляд, наконец, зацепился за что-то, лежащее на столе. Одежда. Одежда… Одежда… Коктейль, струйкой текущий вдоль столика. Одежда… Ножницы. Рука сама потянулась вперёд – никто ей не приказывал. Улыбка сама расплылась на лице – никто не дёргал Его за уголки губ.       Гримёрка наполнилась свистом металла, тяжёлым дыханием – одеждой, рвущейся напополам. Оторванные каблуки повалились на пол, разрезанные лоскутья разлетелись в углы. Он выпускал гнев, орудуя ножницами, как верным мечом самурая. Выпускал гнев, как делал это всегда и всю свою жизнь, сколько себя помнил. В детстве. Год назад. Полгода назад. На прошлой неделе. И прямо сейчас, в эту самую минуту, злясь на девушку, так похожую на <…>       Кулак с силой ударил по столу, не заметив осколки стакана, – лежащие так же грустно, одиноко, разбито. Как Он. Битое стекло с характерным звуком приземлилось на пол. Яркой вспышкой боль вдарила в кожу.       Он выругался – громко, надрывно, не выбирая выражений. Вскинул руку, обхватывая рану губами. На языке чувствовался солёный металлический вкус. Если бы не порез – остановился бы Он на одном лишь костюме? Быть может, разнёс бы к чертям всю гримёрную?       Топ. Топ. Топ.       Раздались за дверью шаги. Он обернулся, закрыв рот рукой, и зубы готовы были оторвать кусок собственной плоти. Шаги стихли. Показалось. Никто не ищет Его. Он в безопасности. Пока в безопасности.       Осознание принесло долю спокойствия в, казалось, обезумевший разум. Он дёрнулся к душевым кабинкам, схватился за бинты, на удачу оказавшиеся в аптечке. Замотал руки – нигде не должно быть следов. Через пару мгновений ладони уже были в чьих-то перчатках, а кровь вытерта без остатка.       – Что делать… – бормотал Он в бреду. – Как… Как мне всё провернуть?.. Получится ли сбежать?       Он подёргал ручку крохотного окошка, распахнув его вширь. Бесполезно: в такой проём не пролезть. Выйти через обычный ход?       «Схватят. Обыщут. Заберут… И тогда я подведу-…»       Взгляд, дрожащий от страха и сомнений, вновь замотался по комнате и вдруг остановился на зеркалах. Фотографиях. Вгляделся в красивые снимки девушек, изображённых на них, отражая образы всех тех вещей, что они творили за закрытыми стенами театра. О, Он знал. Он прекрасно знал. Каждый их грязный секретик…       Глаза добрались, наконец, до неё. И в миг – такой короткий и быстрый – Он придумал свой план.       Сначала рванул к шкафам актрис, начав яростно дёргать за ручки, – бесполезно, заперто. Абсолютно все. Не беда. Есть ведь ещё мишени в театре. Повернув медленно шею, будто несмазанный механизм, Он прошёлся к гримёрному столику. Окинул взглядом вещи: грязные, подранные, испорченные. Губы исказились в улыбке. Это не Он виноват. Всё… само как-то вышло. Он лишь следовал указаниям жестокой судьбы – а жестокость её несоизмерима. Уж Ему ли не знать.       Без зазрений совести Он принялся копошиться в рюкзаке, отодвигая ненужное. Пальцы добрались, наконец, до её кошелька. Нащупали документы. Вытянули самый важный. Пара секунд любования, длившихся вечность, – и скользкое движение рук. Прямо в карман.       Не теряя времени даром, Он пошёл дальше – к коробкам. К реквизиту. Лишь когда на Нём оказался плащ, капюшон и рогатая маска, способная скрыть лицо, Он был доволен.       – Я был не прав… Ты мне нужна. Я исправлю всё, что натворил… – прошептал Он, теряя поток собственных мыслей.       С прикрытием не было больше опасности. Пока маску не сдёрнут с лица, Он мог творить безумные вещи и оставаться безнаказанным. Что это было? Гордыня? Или наркотик превратил безумную голову в машину без страха и без души?       Он выбежал из гримёрной комнаты. Помчался по коридорам, которые видел сегодня ночью впервые, почти не разбирая дороги. Падал, запинался, бежал снова. Перед глазами мельтешил знакомый образ светловолосой девушки. Такой… добрый, родной… Нет! Нет. Отвратительный. Но… манящий?..       «Это ради нас… Я всё исправлю – обещаю».       Он мнил себя гением, боготворил собственный план, созревший в голове. Кто же мог знать, чем обернётся такая оплошность…       ㅤ

***

      ㅤ       Прошло около пяти минут с момента, как гениальная идея рассыпалась в пух и прах об реальность. Вновь не оправдал ожиданий? К чёрту. Он ненавидел оправдываться – а ещё больше ненавидел чувствовать себя слабым. Как знать, может, Он впервые сделал всё как надо?       Дверь одного из чёрных входов в театр «Фантасмагория» распахнулась. Сначала в проёме показался бугай: бритый налысо, в пиджаке в облипку. Затем – Он. Схваченный за шкирку, как нагадивший кот. И как такой же кот, вышвырнутый прямо на улицу.       – Будешь знать, как к актрисам лезть, уёбок, – прорычал охранник, оттряхивая ладони. – Что б я больше тебя тут не видел! Съебался!       Когда тот скрылся за дверью театра, Ему показалось, что наступило спокойствие. Подумаешь, голова кружилась от дурмана наркотика. Подумаешь, слегка саднило живот, в который пришёлся удар от поганой девчонки. Подумаешь, до сих пор ныл порез на руке, которую и без того чудом не отстрелил чёртов упырь со страшными глазами.       Какая разница? Всё было кончено. Верно?       Нет… Он ошибался.       В спину уткнулось что-то острое, а за ухом донёсся голос:       – Слышь, мудень. Сними-ка маску.       Он повернул голову, разглядев двух молодых пареньков в чёрных костюмчиках. Угроза читалась в их глазах. Забавно, но подобный вызов лишь вскипятил кровь.       Он ядовито проскрежетал: «Пожуй говна», – тут же получил по лицу кулаком. Маска рогатого демона сама повалилась на землю. Он не слышал больше их разговоров – ярость, кипящая внутри, мечтала вырваться на свободу, безумие застилало собственные мысли. Только лезвие ножа, приставленное под рёбра, чуть охлаждало разум.       Он не помнил, как двое парней шептались друг с другом. Не помнил, как в следующий миг к ножу в виде угрозы прибавился пистолет. Как склизкие лапы зашарили по карманам – прямо как Его собственные, всего пару минут назад блуждавшие по телу той глупой девчонки… Выражение её лица Он никогда не забудет.       Будто в тумане Он отвечал на вопросы, глядел, как бандиты переговариваются с кем-то по телефону и… отпускают Его. Они не нашли что искали. Его это позабавило. Но если б Он посмеялся – пуля уже была бы точнёхонько между глаз.       Пара грубых пинков в спину – двое парней ушли. Он тоже поплёлся вдоль улицы, не желая больше здесь находиться. Шаг-второй – ноги еле волочились по тротуару, но Он не останавливался. Лишь когда пустой переулок возник за углом… Он обомлел. От ужаса. Страха. Чувства предательства. Здесь не должно быть пусто. Здесь должна была быть-…       Голову заполонили ужасные мысли – казалось, ещё чуть-чуть, и Он начнёт рвать волосы на своей голове. Но со стороны переулка послышался шум. Молодой мужчина у чёрного входа в «Суккуб» споткнулся об мусорный бак. Выругался. Пьяный в стельку? Тихие бредни донеслись до ушей:       – Шлюха ебаная… Вздумала позорить меня на весь клуб…       Грязно-зелёная куртка висела на поясе незнакомца, через майку виднелась татуировка: изогнутая, шипящая змея. На шее болталась маска клыкастого демона – не счесть, сколько раз Он видел её сегодня на особых работницах клуба.       Вот он, шанс! Он двинулся к незнакомому человеку, пытаясь понять, таким ли уж незнакомым он был.       Парень заметил приближающуюся фигуру:       – Эй, ты кто? Чего тебе-…       От крика, отрезвившего мысли, злость накатилась с двойной силой. Но нельзя было психовать – ещё нельзя. Сначала…       Он завёл разговор – грозно шептал, переходил на повышенный тон. Ничьи лишние уши не могли их услышать: рваные фразы разносились по переулку. В какой-то момент лепетания пьяного парня Ему надоели. Он схватил его за тиски, вдавливая в стену. Рост ниже не мешал преимуществу силы – а с ним огоньку безумства в глазах. Он вытащил из кармана нож, приставляя к брюху парня. Крики донеслись до людной части улицы:       – Боже, чувак! Расслабься, расслабься! Всё сделаем! Только… убери нож…       Он убрал. И вытащил из кармана смятую пачку – внушительную сумму денег. Пьяный парень взял её без раздумий, с улыбкой пересчитывая купюры, глядя на них, как дикий зверь на добычу. Вскоре парень ушёл. Он вновь остался один. И сил больше не было.       Он упал на колени, чувствуя усталость в ногах, в груди. В раскалывающихся висках. Удары? Рана? Вряд ли – голова у Него болела всегда, и порой не помогали даже наркотики. Он вынул документ из кармана – окинул взглядом бегло. Больше нужды в нём не было. Можно избавиться и не видеть её омерзительное личико.       Руки задрожали, голова разболелась сильнее. Лишь спустя несколько минут, когда всё прошло, а пляшущие перед глазами образы – злые и добрые, светлые, но ужасные – остановили свой танец… Он поднялся. Из носа потекла густой струйкой кровь. Он вытер её, размазав по лицу. Горбинка вновь засаднила: нередкое явление. Медленно волоча ногами, Он поплёлся вдоль Хобокена и всего Холбрука, – куда глаза глядят. А глядели они прямо на ночное мартовское небо, окутанное тьмой, где даже звёзды не пробивались сквозь его мрачный плен. Лишь луна озаряла путь, ведущий в неизвестность, пока Он всё больше и больше исчезал из реальности. А в голове виднелся образ чьих-то родных хризолитовых глаз, которые Он так хотел-… нет, никогда не хотел вновь увидеть.