Снежная Мимоза

Глава 9. Взгляд сквозь пелену дождя.              Ледяной ветер и капли ударили в лицо, затушив мимолётную ярость в сердце Салли. На мгновение захотелось вернуться домой, зарыться с головой под одеяло и сидеть так, пока не выглянет солнце. Не видеть вредную консьержку, с коей за полторы недели общения произошло больше ругани, чем с кем-либо за всю жизнь. Не видеть мистера Рида, чьё лицо и в ясную погоду было не самым приятным зрелищем. Но реальность была такова: деньги важнее эгоистичных желаний.       Она накинула на голову капюшон и раскрыла цветастый зонт, разгоняя серость дождливого города. В наушниках запела музыка. Салли направилась вперёд – в сторону метро. Капли постукивали по мостовой в такт дребезжанию сточных труб, ветки кустарников шуршали на ветру, а обувь прохожих звонко стучала по лужам, создавая подобие мелодии. Автомобили рассекали дороги, не заботясь о проходящих мимо людях. В воздухе чувствовались уныние и тоскливость.       Эмпайр-Сити был городом с большой буквы – полный возможностей яркий маяк среди океана глубинок маленьких городишек штата. Шумный, с бурным ритмом жизни, хмурыми людьми и переплетением бетонно-зеркальных небоскрёбов – без всего этого существование мегаполиса было бы невозможным. И Салли здесь… нравилось.       Дом, семья и родной городок с каждой изученной улочкой остались где-то там за спиной, в жизни, казавшейся далёкой и потерянной. Впереди ждал поток незнакомцев, каждое утро серой массой плывущий по лабиринту переполненных улиц. Мегаполис был беспощаден к людям, незнакомым с его суетой, и пусть прошло уже несколько месяцев с приезда, каждая прогулка для Салли была маленьким испытанием. Бетти правильно сказала: за такое время Эмпайр-Сити не узнать. И если б не Джози, так удачно остановившаяся в городе после окончания университета, Салли сейчас шныряла бы по помойкам и канализациям, дерясь со сточными крысами за кусок хлеба…       «Ну нет, до такой жизни я бы точно не докатилась! – усмехнулась она собственным мыслям. – Уж чувство достоинства у меня всяко разно есть. Да и не так всё плохо! Какими бы чудиками ни были жители Ривер-Фолса – это мой дом. Пусть и временный. Такое надо ценить».       ㅤ       Путь лежал к ближайшей подземной станции метро, где она сядет в душный вагон и будет ехать прижатая между потных тел горожан, пока не выйдет в Клинтоне – рабочем квартале Сент-Марка – и не доберётся до офиса мистера Рида. Названия многих улиц и домов всё ещё были преградой, подобной таблице умножения в школе, потому Салли доверяла не своей памяти, а телефону.       Ривер-Фолс и его обшарпанные домишки не больше пяти-шести этажей в высоту, изрисованные граффити, остались за спиной. По обеим сторонам начали возвышаться современные многоэтажки. За ними небоскрёбы, набирая и набирая высоту. Проходя мимо одного из них, в зеркальных стенах магазинов Салли увидела своё отражение: рваные джинсы, грязный рюкзак за спиной. Лицо такое осунувшееся, словно она не спала пятнадцать суток. Особенно выделялась внешность на фоне дорогих шёлковых платьев за витринами с ценником, что ей и не снился – будто Салли и впрямь сбежала с помойки прямо в цивилизацию. Радовало, что улицы и без неё полнились всякими фриками, и ни один косой взгляд не падал на Салли и её измученный прикид. Мужчина с зелёной бородой и фиолетовой шубой. Девушка в пальто, а под ним только бикини. И бабуля в ковбойских ботинках и соломенной шляпе. Мода нынче была такая.       Салли чуть не заметила поворот в подземку, но толпа вовремя подхватила её в свой густой поток. Внутри народу было чуть больше, чем снаружи, – эмпайрцы предпочитали прятаться от дождя в тепле и сухости. Высоченные потолки с тусклым больничным светом, грязные и пыльные стены, мусор и металлическое дребезжание колёс пассажирских вагонов. Прославленный метрополитен Эмпайр-Сити. Повезло, что Салли до сих пор не увидела пробегающую мимо крысу или полчища тараканов – впрочем, достаточно было лишь опустить взгляд…       Поезд приближался. Возможно, её поезд. Две минуты лихорадочного тыканья по кнопкам автомата, разглаживание зажёванной купюры – и, наконец, в руках Салли лежала новая проездная карта.       – Ну, тебя-то я точно не потеряю! – кричала она уже на бегу, преодолевая турникеты и перепрыгивая через ступеньки эскалатора, чем мешала остальным горожанам, кидающим грубости вслед.       Салли в два счёта добралась до посадочной платформы. Бестактно ворвалась быстрее всех в вагон, обтряхнула зонт и уселась на жёсткое сиденье. Наверху загорелась надпись с перечнем станций – поезд двинулся с места. Впереди была небольшая десятиминутная поездка. Салли убедилась, что никто не хочет согнать её с места, и вздохнула. Хоть на короткое время, но можно было расслабиться. Она позволила мыслям отдаться мелодии, мягко текущей по ушам, и мерному покачиванию вагона в такт песне…       ㅤ       Прошло, по ощущениям, минуты две – Салли вернули в реальность, грубо согнав с сиденья толчком. Какой-то тучный мужчина уселся на её место с бормотанием, не слышимым сквозь наушники. Салли задрала подбородок. Увидела надпись «80-ая улица»: её остановка. А затем сделала две вещи: сначала пнула по ногам грубияна, а следом с грацией кошки выскользнула из вагона, получая раздосадованные крики в ответ.       «Обычный день в Эмпайр-Сити!»       Улица вновь встретила неприветливым дождём, Салли так же неприветливо поджала губы, с кислой мордой плетясь к светофору. На одной из многоэтажек замаячили вывески. В глаза бросилась самая броская и неприятная: «Оса: рекламное агентство». Место, где работал мистер Рид. Место, куда вели её непослушные ноги, так мечтающие уехать домой. Место, в которое она вошла, скрипя зубами.       Внутри было сыро и прохладно, в нос врезался запах старой бумаги. В воскресенье народу не видать – то был выходной, и все, кроме Салли, предпочитали отсыпаться перед рабочей неделей. Только работники мелкой компании вроде «Осы» жужжали, как пчёлы в улье.       Уже через пару минут Салли стояла на третьем этаже среди бесконечного коридора бесконечных дверей и бесконечных вывесок. Это была обычная многоэтажка делового квартала Клинтона, чьи микроскопические помещения занимали сотни безликих компаний, отличавшихся друг от друга такими же невзрачными работниками и руководителями. Дойдя до самого конца, она увидела знак, дублирующий фразу и рисунок на улице: «Оса». За слегка скрипящей дверью встретил офис: маленький, пустой, со стенами, залитыми свежей штукатуркой. На полу стояли неразобранные коробки. На то, чтобы обжиться на новом месте, требовалось чуть больше времени, чем две недели.       Салли не успела пройти до двери с именем директора и двух метров, как тут же остановилась, услышав неприветливый возглас справа:       – Мистер Рид занят. Чего тебе?       Она поморщилась, повернув голову.       Нэнси. Секретарша. На удивление, такая же неприятная, как её тёзка-соседка, живущая этажом ниже Салли. Интересно, все женщины с этим именем такие противные? Любопытно, если окажется, что они ещё и знакомы друг с другом. А может, это потому что Нэнси секретарша? Потому что работает в офисе? Если дело в профессии, Салли была рада оказаться правой в своих суждениях: работая в таком месте, будь готов к бесконечному стрессу, либо всепоглощающей рутине. Третьего варианта нет, и в конечном итоге такой род деятельности приведёт только в могилу. Она поморщилась, представив все ужасы работы секретаршей. Узнавать мнение Нэнси на этот счёт совсем не хотелось.       Салли улыбнулась:       – О, Нэнси! Да знаешь, эти молодёжные дела, типа, проснуться в воскресенье рано утром, выйти с котом на пробежку. Заглянуть по пути в офис. А ты тут какими судьбами? Кофейку решила глотнуть? Чифирнём и по домам, да?       – Обхохочешься. Раз работать пришла – держи, – всё так же недружелюбно протянула женщина, указав карандашом на коробки. Затем уткнулась в компьютер, стуча острыми ногтями по клавиатуре. – Чё встала? Особое приглашение нужно?       Салли подошла к столу и окинула скучающим взглядом коробку, распирающуюся от бумаг. Взяла половину содержимого. Расфасовала всё по карманам толстовки и бросила рюкзак в шкафчик. Радовало, что Рид занят, – хотя бы сейчас не посчастливится столкнуться с его смердящей мордой.       Салли развернулась и вышла из офиса, крикнув Нэнси напоследок: «Покеда!» Та и взгляда не отвела от компьютера.       Две минуты понадобилось на то, чтобы покинуть здание. Ещё десять на прогулку под проливным дождём. И вот Салли стояла в большом сквере на перекрёстке восьмидесятой улицы, натянув на голову капюшон. Перед глазами большущий торгово-развлекательный комплекс «Краун Плаза», а в обоих карманах то, чем она будет заниматься ближайшие пять часов.       Листовки.       Такое даже вслух произносить было неловко. Словно, вместо полезных дел, вместо нормальной работы, она занималась полнейшими глупостями! Впрочем, Салли бы соврала, если б сказала, что это не так…       «До чего я докатилась… Я ж не студентка, зарабатывающая пять баксов на бухлишко. И что я тут забыла?..»       Она знала ответ. И это не утешало.       ㅤ       Раздача флаеров была лишь одной из подработок Салли. Она старалась не упустить ни единой возможности заработать и каждый вечер уделяла флаерам по часу-полутора, расклеивая их по домам и на доски объявлений. В выходные дни, постояв на точке чуть дольше обычного, можно было взять неплохую выручку. С её расходами каждый заработанный цент был на счету. Да и работа нетрудная: многие флаерщики рисковали нарваться на неприятности, обходя мотели и гостиницы. Попался – и крышка. Утреннему юноше-незнакомцу очень повезло пройти мимо ничего не замечающей Лидии. Будь там Генри… о, так просто бы он не отделался. Ведь консьерж лежал в больнице не один: в той же палате койки занимали парнишки, получившие в драке по носу от мужичка. И кто ещё был хулиганом?       Прежде офис Рида и точка промоутера находились в другом конце Клинтона. Теперь, вот уже вторые выходные, Салли стояла в этом сквере и раздавала листовки с рекламой какого-то салона красоты, открывшегося возле Краун Плаза. Только вот, если раньше точка была самой халявной в Клинтоне, – между прилавками со снеками и заботливыми бабулями, дающими ей по скидке хот-доги за полцены, – теперь приходилось мёрзнуть по вечерам в пустом сквере. А сегодня удача не просто прошла мимо. Она развернулась на пятках и помчалась от Салли прочь, только завидев ту на горизонте. Дождь хлестал по обеим щекам, пока она держала в руках мокрые флаеры и думала: «На кой хер я сюда припёрлась…»       Потянулись унылые часы. Ливень становился сильнее, словно сама природа ожила и решила смыть возведённые человеком бетонные джунгли. Горожане бежали скорее домой, не давая Салли и шанса быть замеченной. Тучи заволокли небо. Стало темно, будто было не три часа дня, а поздний вечер. В какой-то момент людей стало так мало, что единственным светом посреди полотна дождя были экраны их телефонов и фары машин, а неоновая вывеска Краун Плаза лазером прорезала воздух.       Ко входу в торговый центр подбежала какая-то пара – с брызгами под вывернутым наизнанку зонтом и задорными криками. Девушка «неловко» поскользнулась на луже, начала терять координацию, но парень вовремя подхватил её под руку: «О, зайка, аккуратнее! Как хорошо, что я рядом», – «Хвастун! И что б я без тебя делала?» – «За спасение полагается поцелуй?» – «Только после кино! Бежим, а то всё пропустим!» – слышались их разговоры и смех. В обнимку парочка скрылась в дверях Краун Плаза, провожаемая пустым взглядом Салли. Ведь совсем недавно место влюблённых подростков занимали совсем другие люди. И именно здесь прошло их первое свидание…       Она часто вспоминала тот день: вечерняя смена в кафе «Сахар и Специи», лёгкие снежинки на носу и каток. Два билета на романтическую комедию… Слова не нуждались в озвучивании. Салли и Билли держались за руки, катаясь по замёрзшему льду, озарённые гирляндами главной площади. Падали друг на друга со смехом и чувствовали горящие не от холода, а волнения щёки. Подолгу смотрели друг другу в глаза и тут же их отводили в смущении – они совсем позабыли про кино. В итоге перепутали сеансы, попав на фильм ужасов с популярными актёрами и бездарным сценарием. Салли пользовалась каждой возможностью, чтобы приблизиться к Билли в моменты «пугалок». И тот спасал свою принцессу, как самый благородный из принцев, держа за руку. Сжимая пальцы так крепко, будто боясь отпустить. Пусть Билли и сдерживался, чтоб не завизжать при виде призраков на экране, а сама Салли не испугалась тогда даже на каплю – их взгляды искрились пылкостью, а прикосновения были такими горячими, что она до сих пор помнила их, как наяву, ощущая в вытянутой ладони. И помнила жгучую боль, с какой эта самая ладонь… хлестанула Билли по лицу в ответ на измену.       Не стоило давать себе последний шанс.       ㅤ       Глаза предательски защипало – Салли быстро вытерла их рукавом. Она понимала: если хоть ненадолго ослабить вожжи, позволить колеснице злых мыслей без контроля мчаться вперёд… станет лишь хуже.       Салли сделала пару шагов к скамейке, опустила голову, чтобы вытереть влажное лицо, – и совершенно не заметила, как случайно преградила дорогу какому-то пешеходу.       Бух!       От грубого толчка она отлетела на пару метров назад, лишь чудом успев ухватиться за фонарный столб. Сделав пару глубоких вдохов, чтобы унять ярость в груди, – разумеется, безуспешно – Салли обернулась:       – Слышь, гремлин! Глаза, блять, разуй – не один на дороге!       И тут же пожалела, что вообще открыла рот.       Незнакомец встал как вкопанный. С губ слетела ухмылка – Салли поёжилась, чувствуя, как вдоль шеи пробежал холодок… Лысая голова в капюшоне обернулась вполоборота – медленно, напряжённо; спина, прежде согнутая, вытянулась по струнке. Лицо было незнакомым и грубым, напоминая кабанье рыло. Он пристально смотрел на Салли впалыми глазами, и если бы взглядом можно было убить, от неё бы сейчас не осталось и лужицы. Храбрости не хватало больше ни на резкий ответ, ни на колкость: вдруг страшному бугаю взбредёт в голову прибить её? Он с минуту сверлил её пронзающим взглядом – и Салли до одури хотелось дёрнуться с места и убежать, понимая, что ничего хорошего ждать не стоит.       Тогда незнакомец усмехнулся. И произнёс неприятно скрипучим голосом:       – Подбирай выражения, если не хочешь оборачиваться в безлюдных местах. Девочка в костюме «Суккуба»…       Он зашагал прочь, оставив её один на один с пустым сквером, фальшиво насвистывая мелодию в ливневом воздухе. Когда красная толстовка, маячащая сквозь дымку дождя, исчезла, а звон в ушах стих, Салли выдохнула:       – Го-осподи… Да что не так с этим городом? Ни человек, так какая-нибудь дрянь. Всего-то замечание сделала – а как посмотрел! Каких слов наговорил! Про-…       Дыхание спёрло.       ««Суккуб»? Что если… это ОН? Тот самый мужик в маске? О, нет-нет, нет…»       Салли быстро отвергла страшную теорию. Телосложение совершенно не то, да и голос она слышала впервые – это другой человек. К тому же, не сходилось самое важное: глаза. Ни цвета, ни формы она не запомнила, но Салли сердцем чувствовала, что даже без маски рогатого козла, даже без балдахина на плечах и капюшона – она узнает этого человека, стоит лишь один раз посмотреть ему в глаза. И как же хотелось верить, что это никогда не случится…       – Хм… тогда кто это? Видел вчерашнее выступление?       Салли брезгливо поморщилась: это могло быть правдой. Вряд ли на подобные шоу в развратных костюмах ходит интеллигентная публика. Не радовало только, что они позволяли себе грубости и угрозы… Вдруг, это фанат Сэнди? Расстроенный, что его фаворитку заменила фальшивка.       Не до конца успокоившись, Салли огляделась. Народу было совсем мало, дождь лил без устали так же сильно, как и полчаса назад, не собираясь заканчиваться. Теперь единственными собеседниками были только скрипящие деревья сквера. Но вряд ли они могли помочь с листовками…       От этой мысли лицо превратилось в кривую гримасу: листовки! Салли напрочь о них забыла. Что же делать? Они почти не уменьшились даже спустя часы замерзаний под проливным дождём. Оставалась только последняя мысль, как покончить с бессмысленной тратой времени. Радикальная и неправильная.       – Надеюсь, мистер Рид не узнает…       С облегчением на плечах и одновременно тяжестью вины, Салли вытащила из кармана бумажки. Разделила их пополам. Одну часть сунула обратно, а вторую… безжалостно разорвала на кусочки, выкинув промокшие комки флаеров в жерло мусорного бака.       Больше не было смысла торчать в этом сквере. Она кинула последний взгляд на яркую вывеску Краун Плаза, подмигивающую с неуместным весельем, – и развернулась на пятках, зашагав по усеянной лужами дороге в офис. Вслед сопровождал стук капель по гальке. Шелест травы. И… взгляд.       Изучающий, пристальный взгляд человека, стоящего «за кулисами сцены». В тени, в укромном уголке сквера с голыми деревьями, он внимательно наблюдал за Салли, следя за каждым её шагом. За её быстрой поездкой в метро, сидя в соседнем вагоне; прячась за кофемашиной в офисе, пока та выбегала на улицу с флаерами в руках; наблюдая за её нудной работой, скрываясь в темноте за пеленой дождя, словно рысь в лесной чаще. И смотрел он на сцену, развернувшуюся минуту назад меж Салли и лысым мужчиной, с готовностью положив ладонь на рукоять пистолета.       Девушка шла вперёд, совершенно не замечая человека, бесшумно идущего следом. Человека, чьи глаза из-под тёмных очков – карий и голубой – наблюдали и считывали информацию. Человека, выполняющего Его приказ.       ㅤ       Время клонилось к вечеру, и зажглись первые фонари. В их свете улица заиграла новыми красками: рябь на лужах отражала огни неоновых вывесок, ореолы их пятен и бликов превращались в размытые нимбы. В небе смешались синий и оранжевый цвета, и всё вокруг приобрело романтичный оттенок… но Салли не чувствовала этого. Ей хотелось скорее вернуться домой и забыть о сегодняшнем дне. И о вчерашнем. Неужели каждый последующий будет таким же?       В этот раз десятиминутная прогулка до «Осы» показалась дольше и муторнее, чем в первый. Фойе пустовало, погружённое в полумрак. Салли преодолела три этажа и остановилась напротив двери с именем директора. Нэнси не было на своём месте. Она ворвалась внутрь – стремительно, как ураган.       Несмотря на поздний час воскресного вечера, мистер Рид расслабленно сидел за столом из тёмного дерева, заполняя бумаги, и пыхтел любимой сигарой – старомодно, но в этом была своя романтика. Большое овальное лицо с выпирающим подбородком подняло взгляд и тут же его опустило при виде Салли.       – А, ты. Закончила что ли? Всего прошло… два? Три часа? Должна стоять и стоять.       Салли подошла к столу, отмахнулась от зловонных клубов дыма.       – Вы как давно на улицу выходили? Льёт как из ведра! Если б разрешили стоять внутри Краун Плаза, а не снаружи – раздала бы больше. Довольствуйтесь тем, что есть.       Она вытащила разбухшие флаеры. Протянула их мужчине, с наглостью сунув руки обратно в карманы. Рид выгнул толстую губу:       – Так оправдываешься, словно не промоутерша, а сотрудница компании… Это половина. Остальное, стало быть, разобрали?       – Конечно, – Салли пожала плечами, не покраснев от вранья ни на каплю. Разве что кончики ушек горели сильнее обычного.       Директор странно хмыкнул. Улыбнулся. Выдвинул ящик и взял стопку купюр, после чего принялся скрупулёзно отсчитывать сумму, шелестя деньгами меж пальцев, – толстых, как сардельки. Салли присвистнула и спросила прежде, чем успела подумать:       – Вы… реально заплатите? И даже слова плохого не скажете?..       В ответ ещё одна усмешка без ответа. Рид отсчитал несколько купюр:       – Держи. Выручка за сегодня.       От протянутой суммы улыбка сползла с лица, и Салли захотелось запихать эти деньги прямо в его-…       – Шесть баксов? Да мне этого даже на такси не хватит! Мистер Рид, вы должны заплатить больше за одни только промокшие кроссовки! Где справедливость?       Обычно за один только час Рид платил десятку долларов. Сегодняшний день не должен был быть исключением.       – Держи рот шире, – протянул мужчина, и в его голосе начал прорезаться уже знакомый Салли лающий тон. – Радуйся, что я вообще деньги дал. За испорченные флаеры и уход с точки надо было оштрафовать как следует, чтоб лишний раз побоялась рот открыть! – он унял дыхание и фыркнул при виде удивления на её лице. – Да-да, не строй из себя дуру. Хочешь кого-то облапошить: удостоверься, что никто не смотрит.       Салли прикусила щеку изнутри: меньше бы витала в облаках – помнила бы, как агентства любят отправлять людей на проверку.       – В следующий раз будешь умнее. И не будешь смывать в унитаз мои деньги!       – Как будто люди не делают то же самое с листовками. А хотя да – они их просто выбрасывают! – Салли щёлкнула языком: надо остановиться, пока не поздно…       – Это клиенты – не работники. Ты не понимаешь, как устроен бизнес, зайка. Тебе ещё мно-огое предстоит узнать.       – Да? Кое-кому тоже бы не помешало термины изучить. Например, что такое менингит и простуда… – достаточно громко возмутилась Салли.       Мистер Рид выпустил пару клубков дыма и скрипуче посмеялся с её слов, как смеются над бешеным лаем чихуахуа: не воспринимая всерьёз. Откинувшись на спинку стула, он сложил руки на толстом животе и глянул со снисхождением:       – Всё время тебе нужно вставить слово; всюду и везде, как в бочке затычка. Ты остра на язычок. Качество полезное – в том захолустье, откуда ты приехала. А здесь, в большом городе, с таким характером придётся несладко. Что, думала, раз в мегаполисе живёшь, нужно превращаться в быдло, вроде таксистов и торгашей? Будто так станешь профессионалом? Пф-ф, мышление ленивых бездарей… Продолжишь – так и будешь всю жизнь вязнуть в подработках.       Рид смахнул пепел с сигары. Салли закатила глаза: ну, началось… Стоило сказать хоть одно слово в той же манере, в какой общался мужчина, – и в нём просыпался душный читатель нотаций. Всякий раз, проявляя оплошность, Салли наступала на одни и те же грабли, вместо тактики игнорирования выбирая ответную грубость. Обычно всё заканчивалось мирно, но сегодня… сегодня удача покинула её жизнь.       – Знаешь… а я действительно видел в тебе потенциал. Не зря же терпишь меня каждый день. Хотела бы – ушла. Не-ет, упёртая. С твоим образованием рано или поздно я бы предоставил работу солиднее, чем какие-то листовки. Но сейчас вижу… ты ни на что не годишься. В тебе нет стержня, нет уверенности. Ты вообще хоть к чему-то стремишься? Бьюсь об заклад, у тебя и цели нет никакой.       Щёки начали разгораться от злобы, пока Салли держалась, чтобы не взорваться: «Не реагируй, не реагируй, не реагируй…» – а Рид ухмылялся:       – Что тебя здесь держит? Денег не хватает? Ладно, парни: им только физический труд открыт, умственный. Но ты-то! Девчушка молодая, энергичная, внешне хорошенькая – для таких есть заработок проще и приятнее, если понимаешь о чём я. И всё равно выбираешь маяться ерундой. Знаешь, почему? Потому что в приличных местах придётся научиться закрывать свой красивый ротик, когда просят. Пахать, пахать и ещё раз пахать! Тебе такое не подходит, верно? Хочешь остаться на уровне всяких цыган и… – лицо, как у бульдога, брезгливо поморщилось. – Ты ведь в Ривер-Фолсе живёшь? Чему я удивляюсь: всякий сброд по улицам шатается… В общем, не отнимала бы ты время. Ни своё, ни чужое. Мне не до капризов избалованных девочек из глуши.       Салли поняла: сил терпеть больше нет. Самомнение Рида было размером с Эверест. Он никогда не сдерживался в суждениях. Даже шаткое положение «Осы» на чаше прибыльных бизнес-компаний Эмпайр-Сити не мешало вываливать на работников всё, что он о них думает. Можно ли остаться в стороне? Только не для Салли. Чувствуя, как жгучая обида клокочет в грудной клетке, она яростно хлопнула руками по письменному столу, глядя директору в глаза:       – Значит, вот, что вы обо мне думаете? Что я какая-то… шлюха? Что моё единственное призвание – это стоять на трассе и вместо листовок пиздой торговать? – чувствуя, как на глазах выступают слёзы, она махнула рукой: – Знаете что? Сами пиздой торгуйте, раз вам так нравится, потому что я ухожу! Давно собиралась! И в конторе этой вонючей я бы ни за что не работала! И вообще, я к вам на «вы» только из вежливости. Как человек – вы полный отстой!       – Вот и разобрались, – Рид усмехнулся. – Теперь, если закончила: ты знаешь, где выход. Завтра можешь не приходить.       – Сама разберусь! Не до свидания!       Салли выбежала из кабинета с громким хлопком. А за тонкой стеной послышались отдалённые слова Рида: «Алло! Джонни? Ты, вроде, подработку искал?..»       Секретарша Нэнси, чьё место пустовало минутой назад, вновь сидела на стуле и разбирала сотни бумаг, с головой погружённая в работу. Красные от недосыпа глаза не сразу поднялись, когда Салли стукнула по столешнице кулаком:       – Нэнси! Я ухожу отсюда! И тебе тоже советую! Не терпи подобное отношение! Если кажется, что ты неудачница – это не так! А если говорят, что толку от тебя никакого нет – не верь! И вообще, пресный кофе не стоит того, чтобы заработать к тридцати грыжу и кривую осанку…       Щёки горели гневом и стыдом, в глазах стояли слёзы, пока Салли бормотала несуразную чушь. Нэнси смотрела с удивлением. Не каждый день увидишь, как человек настолько эмоционально прощается с работой флаерщицы… Это вам не из офиса увольняться.       – Эм… Можешь взять салфетку, если надо.       – Нет, не надо! Я в полном порядке!..       Салфетку Салли всё же взяла…       Она выхватила рюкзак из шкафа и махнула рукой.       – Прощай! И помни, что я сказала про грыжу…       Мечтая скорее скрыться от позора и обид, бушующих в сердце, Салли нацепила наушники и выскочила из офиса. Мистер Рид и его секретарша по имени Нэнси остались за скрипящей дверью компании «Оса».       ㅤ       Увесистые капли дождя с силой падали на макушку, на неряшливые пучки волос. Скатывались вниз, чтобы разбиться об кончики когда-то белоснежных кроссовок. Салли медленно раскрыла зонт и задрала голову к тёмному небу. Звёзды и свет фонарей размывались сквозь пелену слёз, так и не бежавших по красным щекам. Всю пылкость и злость остудил холодный ветер, и теперь в сердце осталось одно разочарование.       «♫ О, моя жизнь меняется каждый день всевозможными способами… А мечты мои меркнут, как тень, под её переменчивым образом… ♫»       Музыка пела в ушах, перекрывая стук капель по тротуару. Сил не было даже на вздох, и мысли стали всё сильнее и сильнее вязнуть в тоске…       В погоне за собственной мечтой, нежелании идти по пути, проложенному другими, Салли думала, что жизнь в мегаполисе всё изменит. Ведь это, чёрт возьми, Эмпайр-Сити! Город больших возможностей!..       Если бы это было так.       Раз за разом розовые очки разбивались об чёрствость и холодность бетонного города. Быть ласковой? Люди считали слабачкой. Грубить на грубость в ответ? Жалость сменялась презрением. Что же тогда? Как бороться в одиночку, если ты даже не знаешь…       «Кем я должна быть?»       Салли тяжело вздохнула, сильнее натянула капюшон, прячась под зонт. Дождь с ветром били в лицо, а она плелась вдоль улицы, понимая, что спешить больше некуда.       «А ведь Рид прав. У меня был шанс получить работу в агентстве. Не глупостями маяться, а делать то, чего все ждут. Мама. Папа. – Губы неосознанно задрожали. – И ведь я снова напишу им, что всё в порядке. Снова буду гнаться за… за чем? Бессмысленной целью? Трусиха…»       Немногочисленный народ шёл напролом, машины мчались по лужам, норовя окатить Салли водой, – той было плевать.       – Ну что? Добилась, чего хотела? Всем доказала, какая молодец? Ну и дура… Дура, дура, дура, дура…       Тяжёлый долгий вздох в попытке собраться. Несколько минут молчания, сопровождённого лязгом колёс по дорогам. Плавный выдох. Желудок издал утробный стон, перекрывая ливень и злые мысли. Салли слабо улыбнулась: пора было сделать хоть что-то приятное. Она наспех обтёрла лицо рукавом мокрой толстовки, ведь знала: если продолжит плакать по пустякам – к утру лицо опухнет, как после встречи с осиным роем.       – Ничего, старушка. Со всем разберёмся.       И ноги поплелись вновь вперёд, как можно дальше от злосчастного офиса. Домой.       ㅤ       Вдалеке, несмотря на поздний час, мигала вывеска «Пиццерии братьев ДжоДжо». Это была не гадкая на вкус резина, как в «Стряпне Джека», а итальянская кухня высшего качества. С соответствующим ценником. Салли не смогла пройти мимо и потратила денег больше, чем заработала за два часа непрерывного стояния под дождём. Зато теперь в руках была ароматная «Маргарита». По пути она зашла ещё и в ларёк с закусками, но не повезло: самый дешёвый десерт – блинчик с яблоком – оказался редкостной дрянью.       Хлюпая по лужам, Салли вышла туда, где лестница уходила в землю, а сверху серели названия станций. Метро. Снова. В подземке пряталась бездомная собака от ливня, грея брюшко у крыльца забегаловки. По доброте душевной несъеденный блинчик был отдан бродяге. А в ответ – самый счастливейший из взглядов, на какой способно животное. Ценный подарок.       Салли села в полупустой вагон в разбитом молчании. Мысли скользили обрывками воспоминаний, мельтешили бельмом на глазу вместе с железобетонным тоннелем за окнами вагона. Мимо прошёл мужчина в красной толстовке – волосы тут же встали дыбом. Это?.. Нет, не он. Другой человек. Неужели теперь в каждом встречном мозг будет рисовать маньяков?       Прошло десять минут. Поезд остановился на нужной станции. Салли улиткой выползла из вагона, оттуда – на улицу. Красный нос почуял запах прошедшего дождя. Непогода закончилась, тучи разошлись. Но солнце давно скрылось за горизонтом, оставив навевающую сонливость прохладу вечера.       – Конечно, когда ж дождю было закончиться, как не сейчас…       Салли направилась вдоль тех же стеклянных, испещрённых дождевыми дорожками многоэтажек, мимо которых лежал путь днём. Размытое отражение искажалось в них, словно в кривых зеркалах. Белые кроссовки посерели, джинсы прилипли к ногам, и Салли спросила: «Что за неудачница на меня смотрит?» Блестящие платья за витринами магазинов подмигнули в свете люстр, смеясь: «Неудачница, вот кто! Невзрачная звёздочка в ночи, теряющаяся средь миллиона похожих! Что ты забыла в спектакле «Эмпайр-Сити»?» Она смотрела на себя, как на незнакомку, понимая, что не смогла справиться даже с ролью главной героини в постановке собственной жизни.       Тучи рассеялись. Высотки сменились кирпичными шестиэтажками, и их стены запестрели граффити. До дома оставалось недалеко, но сперва Салли заглянула в круглосуточный магазин. Выучив, по каким дням и в каких отделах проходят акции со скидками, она до битка накупилась «раздольем для ленивых» – от нарезанных фруктов до консервов. Разумеется, не забыла и про кошачий корм.       У дверей круглосутки припарковалась машина. Глядя на людей, выползающих из неё, Салли ускорила шаг. Шпана темнокожих ребят, парень-азиат за кассой магазина. Неблагополучный в вечернее время квартал и уличные банды… Слушая звуки ругани и не самых культурных выражений, Салли понимала, к чему всё идёт, потому натянула капюшон ещё ниже.       «Да, Ривер-Фолс, конечно место хорошее. Но…»       У жизни в сердце бывшего гетто были и такие стороны.       Салли наспех доковыляла до знакомого, разрисованного граффити дома на пересечении 39-ой и 40-ой улиц. Скромная коморка Лидии была заперта, а сквозь щель между дверью и полом мелькал приглушённый свет телевизора. В фойе было пусто. Как и в лифте. В коридоре. На лестничной площадке. Захламлённая квартира одиноко встретила хозяйку. Тосик лениво спал, не спеша увидеться с Салли.       Никто не вышел, чтоб встретить её. Никто не спросил, как прошёл день. Не согрел и не обнял, окружая любовью. Единственная родная душа, способная её понять, находилась за тысячи километров отсюда. И каким бы многолюдным ни был Эмпайр-Сити – сегодня в этом большом «городе-мечте» Салли была одна.       ㅤ       Время клонилось к ночи. Дождь прошёл, оставив за собой лёгкий шлейф туманной дымки и стук последних капель в водосточных трубах. Ни прохлада весны, ни опасность пернатых вредителей не помешали Салли открыть настежь окно, впуская в дом свежесть. К тому же, проветриться не было лишним после «приятного» сюрприза. Стоило перешагнуть порог, и её встретила бесформенная масса, полная шерсти и не до конца переваренной пиццы. Очевидно, чья кошачья натура была виновником безобразия. Отчитать питомца Салли не успела, ведь вид кота, сладко дремлющего в кровати, каждый раз превращал её глаза в два бездонных озерца.       Спустя какое-то время она уже сидела в крохотной неудобной ванне, наслаждаясь горячей водой и маслами. В углу горели свечки с запахом мёда. Из комнаты доносился джазовый саундтрек любимого фильма, который умудрялся поднимать настроение даже в самую трудную минуту. Но только не сегодня. Нанося на лицо маску, Салли мурлыкала музыке в такт и театрально разыгрывала выдуманную сценку, словно из старой мыльной оперы и рекламы одновременно:       – Боже мой, Мэри! Что с твоим лицом?       – А что с ним не так, Джим?       – Я не вижу на нём улыбки!       – Сегодня не день для веселья, Джимми. Мне грустно. Как думаешь, почему?       – Не знаю, Мэри! Быть может, ты грустишь, потому что твоя улыбка… недостаточно блистательна? У меня есть идея! Тебе стоит посетить недавно открывшийся стоматологический салон! С их лозунгом: «У вас нет причин быть некрасивыми!» – уверен, ты засияешь новыми красками!       – Джим, как это здорово! А я бы посоветовала тебе сходить в цветочный!       – Почему?       – Потому что ты, Джимми, обещал мне вчера букет! Это единственная причина моей сегодняшней грусти!       – Ах, Мэри…       Салли бегло посмеялась и тут же вздохнула, понимая, что даже подобные глупости не смогли приподнять настроение. Она скатилась по акриловой стене ванной, недостаточно широкой, чтобы вытянуть ноги. Уселась так, что над поверхностью воды торчали коленки и одно лишь лицо. Сквозь пушистые, сонно прикрытые ресницы она глядела, как потрескивает лампа на грязном потолке и как муха хитро потирает лапками. В ушах гудела вода, принося шум канализационных труб и искажённую джазовую музыку, словно с глубины футуристического подводного города:       «♫ Когда-нибудь тебе станет печально, твоё сердце будет разбито, как и моё… Тогда ты уйдёшь, уйдёшь прочь, превратив наши чувства в тряпьё… ♫»       Салли резко села, обрызгивая всё вокруг водой:       – А-а, надоело! Хватит, пустая голова! Хочешь в тоске тонуть – уйди в другую комнату – а меня оставь в покое!       Она содрала маску, кинула в зеркало, целясь в своё отражение. Та медленно скатилась по стеклу прямо в раковину. Салли постояла несколько секунд в яростном молчании. И вздохнула, вылезая из ванной. Натирая зеркало, она с обидой вглядывалась в свои уставшие глаза, наяву представляя, как они блестят в насмешке и только и ждут момента для издёвки. Кто твой худший враг, если не ты сам?       Внезапно телефон, лежащий неподалёку, завибрировал. Ещё раз. Ещё. С лёгким любопытством Салли глянула на уведомления и вздохнула ещё более тяжко.       Мама…       Обычное начало: «Привет, дочка!» Обычный вопрос: «Не надумала возвращаться?» Заученный, как стишок, ответ: «Не, мам, всё клёво. Обживаюсь вот…»       И привычное: «До сих пор обживаешься? Ладно. Но мы всё равно ждём, возвращайся!»       Увиливания, недоговорки: всё как всегда. Было стыдно признаться, что сама она не справляется. Ещё стыднее – просить о помощи. А один лишь вид разочарования на лице мамы… Нет, это невыносимо.       Ответив на все вопросы, – про погоду, про здоровье, про «работу» – Салли отложила телефон и потёрла переносицу. Каждый разговор давался тяжело, ведь всякий раз… хотелось сорваться. Бросить всё и вернуться домой: туда, где проблемы решат за тебя, где ты сможешь просто плыть по течению, наслаждаясь любовью и заботой, – всё, как сказала вчера Беатрис. Но тогда все собственные усилия будут потрачены впустую…       Салли помотала головой, решив сменить «гнев на сытость». Это и правда помогло больше, чем депрессивные мысли о будущем. Когда желудок был набит до отвала «Маргаритой», волосы подсохли, а Салли лежала на кровати рядом со спящим котом, распластавшись по одеялу, как блин с маслом по блюдцу, – настроение немного приподнялось. Всё плохое имело привычку заканчиваться – так и сегодняшний день.       – Хорошо хоть без сюрпризов в конце. – Салли выплюнула прядь волос. – А я всё чаще сама с собой болтаю. Больше-то не с кем. Да, Тосик? Ну ты и дрыхля…       Веки начали тяжелеть, свет от лампы становился тусклее. Салли чувствовала, что всего пара секунд отделяет её от сладостных объятий ночи.       Дз-зз! Дз-зз! Дз-зз!       Несчастно простонав, она выбралась из кровати. Схватила телефон, испепеляя его взглядом. Номер не определился.       – Опять мошенники?! Сил моих нет…       Несколько долгих-долгих секунд она гадала, кто же стоял по другую линию, так упорно пытаясь дозвониться. В конце концов, Салли нажала на кнопку и прислушалась.       – Алло?       Длительное молчание – будто собеседник волновался так же, как и она. А затем голос. Знакомый, с приятной хрипотцой, когда-то родной и такой близкий…       – Йо! Салли!.. Не разбудила?       – Б… Беатрис?