Снежная Мимоза

Глава 10. Слова о прошлом, невозвратном.              Несколько секунд Салли пребывала в ступоре. Размышляя о возможном сюрпризе в конце дня, она думала о чём угодно, но только не о внезапном звонке старой подруги.       – Опять ты за своё! «Беатрис», «Беатрис», сколько можно? – рассмеялась та в трубку. – Есть же просто Бетти!       – Я… Прости! Растерялась…       Голос её был расслаблен – значит, всё в порядке? Но зачем тогда звонить в поздний час, учитывая всё, что между ними было?       «Хорошо, спрошу прямо!»       Салли уверенно кивнула и выпалила то, что крутилось на языке, но…       – А ты!.. Получается… номер сменила?.. У меня не определился…       «Гений!» – она мысленно хлопнула себя по лбу.       – Э-э… Ну да… типа того. Недавно посеяла телефон, а контакты остались… Ну и, вот…       – А, да. Я как раз не меняла номер…       – М-м, клёво…       – Угу…       Наступило молчание, с каждой секундой набирающее всё больше оборотов в гранях неловкости. Понимая, что скоро красными от стыда будут не только уши, но и лицо, Салли набралась смелости:       – Бет… Ты чего вдруг решила позвонить? Даже врасплох застала, если честно…       С другого конца линии раздался вздох: облегчённый. Беатрис протараторила:       – Спасибо, что спросила! Фу-х!.. Я боялась, самой придётся как-то подводить, на месте топтаться… Терпеть это не могу!       – Эм… Бет?       – Салли. Я хочу извиниться.       «Что? После… всего, что было?» – Салли не верила ушам.       – Прости, – продолжала Бетти. – Я вчера долго размышляла. И всё утро сегодня. Потом ещё днём… Много думала, короче. И поняла, что вела себя, как говно. Ты согласилась прикрыть мою эгоистичную жопу… Не стала вспоминать наши ссоры. А ведь могла! В общем… Я-я…       Бетти давались слова с трудом. И хоть утекло много воды с момента, как дружба сошла на нет, Салли знала старую подругу лучше, чем кто-либо, и понимала: она говорит искренне.       – Бет, всё в порядке! Не стоило…       – Да нет, стоило. И поблагодарить стоило. Ты помогла, а я простого «спасибо» не сказала. И ещё что-то за дружбу предъявляла. М-да. В общем, если ты решишь-таки простить дуру, вроде меня, то… ну… я буду очень рада.       Салли робко улыбнулась. Кто-то, кто не был близок с Беатрис, видел в ней бомбу замедленного действия: весёлая в любое время дня и ночи, яркая и живая… Но одно неверно брошенное слово – и вот, на тебя уже летит бомба. Неудивительно, что редко кто готов был принять эту дружбу: кому нужна ходячая взрывчатка? Но всякий, кто оставался; всякий, кто узнавал, так ли страшна Беатрис на самом деле, – видел последствия «выброса». И знал, что вредили они только одному человеку. Лишь та, кто дёргала за рычаг сброса эмоциональной бомбы, спустя время сидела в одиночестве, спрятавшись от всего мира, терзаемая горькой виной. И хуже всего было, когда человек, встретившись лицом к лицу с её агрессией, отворачивался – порой навсегда. Только по этой одной, но совсем не простой причине Салли радовалась, как никогда, слушая Беатрис. Извинения, слегка надломанный от волнения голос и такие незначимые вещи, за которые она просила прощения, и в которых была не виновата. Это – Бетти. Та, с которой хотелось болтать без причины, забыв о количестве часов в сутках. Та, кто взрывалась смехом на любую шутку, – смешная она или не очень. Кто вставала на твою сторону против любой несправедливости. И кто ценила дружбу с любовью больше всех на свете. Та Бетти, по которой она так скучала.       – Спасибо… Мне важно было это услышать, – серьёзно произнесла Салли, чувствуя, как в сердце разгорается тепло. – Но это не ты вела себя, как говно. Уж явно не ты жаловалась на всё подряд, ждала возможности напакостить бывшему, огрызалась на – справедливые, между прочим, – слова… И если ты извинилась, да ещё и «спасибо» сказала… угадай, кто из нас двоих не произнёс ни одного хорошего слова. – Она замялась на секунду, а затем произнесла печальным голосом, не пряча больше сожалений за маской иронии: – Прости меня, Бетти. Я была для тебя плохой подругой…       Послышался удивлённый вздох. Недолгое молчание, отзывающееся стуком сердца в ушах. Наконец, Бетти заговорила: мягко, аккуратно – с позабытой нежностью в голосе:       – Думаю, мы обе были дурочками. Это частая проблема, когда две подруги не знают, как правильно выражать эмоции…       – Да… поэтому всегда нужна третья – самая зрелая, умеющая разложить всё по полочкам. Кто скрепит все наши прорехи. Как… как…       – Джо?       – Знаешь, я, вообще, хотела сказать: «клей». Но Джози подходит лучше…       – Значит, она «клей». Королю разврата и драматургии Чарли Губерту твоя философская мысль бы точно понравилась.       Смех прорезался в голосе Бетти, и Салли не смогла не улыбнуться. Она поддалась эмоциям:       – Слушай, Бетти. Я была не лучшей подругой… но, может… это получится исправить?       Напряжённое молчание заставило волосы зашевелиться на макушке. Но прошло всего пара секунд, и Бетти мягко ответила:       – Нам о многом нужно будет поговорить. О прошлом, о будущем. Обо всём. Попробовать… снова стать подругами? Я тоже хочу сделать к этому шаг. Прости меня…       – А ты меня, – выдохнула Салли в трубку, покуда сердце заливалось реками радости и печали, норовясь вытечь наружу.       – Тогда в эту честь… приглашаю тебя на следующих выходных в бар.       – Правда?       – Агась. Я заплачу за напитки – возьмёшь всё, на что глаз упадёт.       – А на мне в таком случае… жрачка! И не сопротивляйся – раз уж решили мириться, то и тут пополам поделим! Как раз недавно был день женской солидарности.       Салли улыбнулась, понимая, как же всё-таки она скучала по таким беззаботным разговорам. По мелочам и незамысловатым фразам, приносящим спокойствие.       – Хорошо, принимаю условия. А теперь… Я хотела кое-что обсудить.       – Что такое? – Салли села наизготовку.       – Ну… Как до дома добралась? Когда ты ушла, я сразу же пожалела, что не вызвала такси. Всё-таки ночь на дворе…       – Да ладно, – Салли пожала плечами. – Я погуляла, подышала свежим воздухом. Доехала домой – не на метро, кстати! Встретились, конечно, личности… странненькие. Но никто по дороге не грохнул.       – Странные личности?       В голосе Бетти прорезалось напряжение. Салли закусила губу. Насколько сильно она избегала этих мыслей, шарахалась от них, как от раскалённого прутья, – настолько же упрямо они врезались обратно в голову болезненными образами. Пьяное лицо Мэтта… Цепкая хватка мерзавца в маске и его руки, как костлявые лапы коршуна… Злость разгорелась в груди. Салли поняла: если хоть слово скажет об этих уродах – её не остановить. А терять контроль никак нельзя. Не в таком драгоценном разговоре…       – Салли? – хриплый голос Бетти вырвал из размышлений. – Мне уже начать бояться? Эти личности сделали что-то плохое?       И внезапно голову заполонили размышления об ином человеке. Ведь не только Мэтт и мужчина в маске были виновниками тревожных событий… Был ещё один.       – Нет. Плохого точно нет. На самом деле… даже хорошее. Он проводил до дома. Помог с пьяным быдлом по пути. И такси оплатил…       – «Он»? – недоверчиво переспросила Бетти, и уши Салли зарделись краской.       – Ага… Случайно столкнулась в вашем театре с одним… мужчиной. И знаешь… Я никогда таких не встречала. Он у вас работает?       – Как зовут? Ну, или внешне опиши.       – Имени не знаю, но он такой… такой! – Перед глазами заплясал образ загадочного человека. – Высоче-енный – как столб! И внешность необычная… даже красивая – в своём роде. Руки мощные, а голос какой горя-ячий – до мурашек… У него были чёрные глаза – походу, татуаж. Волосы тоже чёрные. И одежда! И вообще, он как с похорон пришёл – идеальное описание. Даже сам на покойника похож. Но, чё-ёрт… такой он… такой! Прям, ух! В трусах что-то шевелится…       Чем больше Салли описывала внешность незнакомца, тем сильнее щёки заливались румянцем, а сердце в груди клокотало, как заведённая игрушка. Вот чёртов засранец, это ж надо было так засесть в голове?       – Матерь божья… Знаешь, Салли – если б вчера я не видела, как ты рыдаешь из-за своего Билли… то решила бы, что ты нашла новый объект для вожделения, – съехидничала Бетти, надеясь услышать забавную реакцию, но Салли была слишком погружена в свои мысли.       – И сиськи у него такие упругие, как мячик… мне даже дважды удалось их пожмякать…       Она произнесла эти слова быстрее, чем осознала, что говорит их вслух. Бетти взорвалась хохотом:       – Что? Погоди… Что?       – Да… – Салли смущённо улыбнулась. – Глупо звучит, но так и было!       – Боже… Я рада, что мы снова болтаем о всяких глупостях, вроде дураков-мальчишек, – Бетти смахнула слезинку. – Такой мужчина у нас точно не работает… Чёрные глаза и упругие сиськи я бы запомнила! Впрочем, даже если он и появлялся – я не углядела. Вечером творилась полная неразбериха…       – Правда? – Салли выпрямилась, почёсывая спящего Тосика за ободранным ухом. – А чем, кстати, закончилось шоу? Я пропустила что-то интересное?       – Не сказала бы.       Голос Бетти резко стал сухим.       – Всё прошло плохо?..       –Нет. Мы отыграли, как надо. Всегда отыгрываем.       – А что же тогда-…       – Дей-говнарь: у самого настроение хуёвое, так решил и остальным его испортить. После спектакля вылил на всех поток дерьма – а нам с Чарли больше всех досталось. – Бетти вздохнула. – Ну, не привыкать… Зато сегодня раньше съебались. Мы вместе щас гуляем, кстати. Он бы привет передал, да отошёл. Вот, жду на лавочке. Потом погоним в бар. Ничё не знаю, завтра у меня выходной. Идите нахуй все!       Салли закрыла глаза, прислушиваясь к монотонному шуму: с трубки доносился глухой гомон города.       – Похоже, этот Дей – тот ещё придурок?       – Не то слово, – фыркнула Беатрис, и Салли почти наяву увидела, как она кривит губы, окрашенные излюбленной помадой винного цвета (Неужто она до сих пор помнила такие мелочи?..) – Под конец шоу народ куда-то разбежался. Вчерашний график сбился. Ей богу – мы чудом ушли домой. Думала, не отпустят. И кстати. Может, мне и не стоит это говорить, но… держать в неизвестности не могу. – Низкий голос Бетти похолодел. – Дей про тебя спрашивал.       – Что?..       – И не только он. Слушай, ты точно ни во что не влипла, пока возвращалась домой?       Салли похлопала глазами, переваривая услышанное. Прижала ноги к груди. Внутри словно закопошились мерзкие черви. Ей хотелось вычеркнуть вчерашний вечер из памяти и не вспоминать о нём больше, но любопытство – опасное и волнительное – было сильнее.       – А что именно они спрашивали? Что хотел мистер Дей?       – Узнать, кто ты такая, как попала в театр. Есть ли образование – в таком духе. Наверное, из-за шоу волновался…       – Из-за… шоу? – Весь страх в груди вдруг испарился. – Ты думаешь… он мог предложить мне место в вашем театре?       Перед глазами вспыхнули мимолётные мгновения, проведённые на сцене. Свет прожекторов, ослепляющий взор; яркие блёстки и перья на платьях актрис, будто калейдоскоп, мельтешащих перед глазами. Чудесное пение, разливающееся по ушам нежной мелодией из открытой шкатулки. Вся та чувственность, прячущаяся за пошлыми текстами и бесстыжими нарядами. То, что несла за собой сокровенная мечта…       Вот он – шанс!       – Я… Я, конечно, не хочу радоваться раньше времени, но… Боже мой! – Салли хотелось вскочить с кровати и пуститься в пляс. – А что, если он разглядел во мне что-то? Бет, что именно он хотел узнать? Какой он был? Вдохновлённый? Ох, даже не верится… Конечно, раньше времени торопиться не стоит. Да и… я наговорила тогда всякого о спектакле… Но вдруг это оно, Бетти? Вдруг это-…       – Нет.       От голоса, сквозящего жестоким холодом, разгоревшееся сердце потухло, оставив лишь угольки надежды догорать где-то на его дне. Салли поджала губы, и Беатрис выдохнула:       – Я имею в виду… Не срывайся на ложные надежды, Салли. Дей просто поинтересовался. Твоя кандидатура на роль в спектакле не рассматривается. Ясно?       – Ты… совсем в меня не веришь? – голос звучал слишком печально даже для самой себя.       – Верю, конечно. И знаю, что однажды ты сделаешь всё, как надо. Как хочешь и как мечтаешь. Просто… не в «Фантасмагории». Не в этом театре. Окей?       – Ну да. В конце концов, я просто замена приболевшей девчонке. Какая из меня актриса?       – Я такого не говорила. Ты ещё успеешь продемонстрировать всем свои навыки. – Бетти старалась звучать мягко, но получалось это паршиво. Она сделала паузу. Салли услышала щелчок зажигалки. – Про Сэнди ты, кстати, права. Она залегла, и Дей заподозрил неладное. Видишь? Она для него актрисулька номер один. Поэтому и спрашивал про тебя. Не дело это, что б какая-то лева баба с улицы зарилась на его «золотую канареечку»… И знаешь… хорошо, что ты с нами выступать не будешь. Такие коллеги – себе дороже. У меня претензий нет, а остальные девчонки? Ты и понятия не имеешь, что у них на уме… Дей сказал: у Сэнди обстоятельства. Серьёзные. Ну-ну. Сама-то она и слова не сказала… Даже банальную СМС-ку не чиркнула, блять… Благодарности – ноль. А сам Дей? Несобранный. Второй день подряд ходит, как побитая скотина…       Бетти говорила тихо, раздражённо. На миг Салли показалось, будто та напрочь забыла, что ведёт телефонный разговор. Она чувствовала, что в жизни старой подруги творится что-то неладное. Что-то, что выжимает все соки, заставляет срываться.       – Бет? – Салли дождалась паузы. – А как Сэнди отреагировала, что её подменяли?       – Эта сучка? Пф-ф! Сэнди сегодня не было. Уже как два дня не видела её мрачной рожи. И, надеюсь, не увижу, раз она решила со всеми проститься. Удачи ей не сдохнуть в какой-нибудь подворотне, – каждое слово Беатрис произносила так, будто вместо неё говорила гадюка, выплёвывающая ругательства из пасти ядовитой желчью. – Знаешь, вы ведь с ней похожи только внешне. В остальном – нихера. Ты эмоциональная. Взбалмошная, конечно, но если надо – заряжаешь всех энергией. А Сэнди… «Белая ворона», верно про таких говорят. Холодная и закрытая. Я знаю, знаю, что у неё тоже проблемы есть… Все мы страдаем, верно? И я… не лезу в чужую жизнь! Но разве, блять, можно, будучи такой же актрисой, как мы… варясь вместе со всеми в одной куче дерьма… вот так брать и…        – Бетти. Вы с ней были подругами, да?       Салли не была проницательным человеком, а в эмоциях людей порой путалась сильнее, чем в переплетённых станциях метрополитена Эмпайр-Сити. Но именно в эту секунду, в этот самый особый момент, чувствуя переживания Беатрис даже сквозь трубку пластикового телефона, – она понимала, что та неспроста говорит эти слова.       Но одного понимания было недостаточно.       – Нет.       – Но…       – Салли. Предлагаю закрыть тему, если не хочешь, чтобы я запульнула свой мобильник в канаву. И без этого наговорила хуйни… Забудь, ладно? Просто мысли вслух.       Вновь повисло молчание – на этот раз обе девушки чувствовали напряжение на одинаково высоком уровне. Салли не хотела спорить, а Бетти продолжать вести болезненный разговор. Но спустя несколько секунд последняя всё же разорвала тишину:        – Есть ещё пара вещей, о которых я хочу поговорить, но не сейчас – нет настроения. Так что лучше расскажи… Как… тебя вообще угораздило здесь очутиться? Я имею в виду в Эмпайр, мать его, Сити. Не думала, что малышка Салли Моррисон реально наберётся силёнок и рванёт именно сюда. Представь, как у меня глазёнки из орбит полетели, когда я услышала в туалете твой голос?       – Представляю, – Салли с ухмылкой вообразила изумлённое лицо Беатрис. – Я не меньше твоего удивилась. Думала, у меня глюки от алкоголя…       – Значит, надоела любовь и забота семейки, и ты решила принять жизнь одиночки в большом городе? – Бетти напряжённо посмеялась и тут же добавила: – Я… не в обиду, если что. У тебя хорошая семья. К тому же, ты говорила, что после учёбы дома останешься.       – Так и было. Тухла в четырёх стенах, как прогнившее яблоко. И в чём веселье?       – Не знаю, у меня такого опыта не было, – в голосе Беатрис отразилась неясная обида, но быстро исчезла. – Поэтому уехала?       – Ты ведь… бывала у нас в гостях. Баджертаун хороший город, и я очень его люблю, но делать там нечего. Если хочешь добиться чего-то… ноги в руки и вперёд – к мечте.       – А родаки чё?       – Чё-чё. Удивились, но против билета не попрёшь. Согласились… Сказали, что я молодец. Что делаю всё, как надо. – Салли вспомнила на секунду о маминых СМС-ках, и на душе стало гадко. – Они скучают – дома теперь никого нет, кроме Рени. Клэнси и Зои приезжают по праздникам, Стэнли и Джо разъехались по универам. Остальным без ребят скучно, и в гости они не заходят. Сейчас маму с папой развлекает только дедуля Август своими байками, да Муры с Паркерами. А бабуля… Кхм. – На секунду Салли запнулась. – Дома, наверное, тише, чем на кладбище. Даже Тосика я забрала с собой!       Салли прижала к себе тёплое тельце кота – тот поддался безвольно, как мягкая игрушка. Прикосновение пушистых лап помогло не раскиснуть с концами.       – Поскучают и перестанут. Сама-то не жалеешь, что в Эмпайр переехала?       Ответа не последовало. Бетти недовольно хмыкнула:       – Салли. В Эмпайр живёшь нормально? Как и планировала?       – Хуировала, блин… – Салли скривила губы от одной только мысли о том, сколько безнадёжных подработок было впереди. До следующего воскресения, а затем опять по кругу. – Неважно. Начинаю об этом думать, и хочется вернуться домой, заливая всё слезами.       – Ну а Джо? Вы же общаетесь.       – Редко, – вздохнула Салли.       – Ну-ну. «Созваниваемся каждые выходные и даже чаще», – ехидство в голосе Бетти не казалось безобидным.       – Ой, иди ты! И я не так сказала! – Салли упала головой на подушку, думая о своей второй лучшей (до сих пор ли лучшей?) подруге. – Джози… Хах… Джози рванула в Европу в тот же день, как нам вручили дипломы. Ты и сама знаешь. Не думаю, что во Франции, или в Италии, или в Швейцарии, или в Бельгии – бляха-муха, где она там ещё бывала, не знаю… – она занималась архитектурными проектами…       – Никто из волшебной тройки так и не пошёл по профессии?       – Никто… – Салли усмехнулась иронии. – Но она была в Эмпайр-Сити. Кидала много фоток… Жила здесь неделю, потом, вроде как, уехала. Вернулась на время – уехала снова. Так несколько раз. Возможно, она и сейчас здесь. Но я жила с родителями. А потом приехала сюда.       – Этот «Город Королей» манит к себе любого мечтателя, верно? – сладко и до ужаса романтично протянула Бетти, выпуская облачко дыма со рта.       – Правда? – Салли тоскливо повернулась к окну, глянув на ночной пейзаж. На вид соседнего кирпичного здания, стоящего к её дому чуть ли не вплотную, испещрённого граффити и рисунками. Подумала о мистере Риде и его конторе. О себе.       «Город Королей»? Скорее уж, «Город разбитых мечтаний».       – Даже если Эмпайр и манил Джози – он её не держал. И не держит, – Салли ещё сильнее прижала к себе кота. – В любом случае, я рада, что на момент моего приезда она была тут. Не знаю, может… это и называется судьбой? Если бы не её помощь и поддержка – мы бы сейчас не говорили по телефону.       Из трубки раздался смешок – печальный? Или смех радости? А может, то была горечь утраченной дружбы… Салли замолчала. Бетти тоже. Каждая из девушек думала о чём-то своём, и если мысли Беатрис были недоступной каменной крепостью, то собственные… хотелось отправить в небытие.       «Дура… Ну дура… Кто вообще заводит такие темы? – кусая заусенцы на пальцах, корила себя Салли. – Я извинилась даже перед Женевьев! А перед Бетти… перед моей старой доброй Бетти… И упоминаю Джози так, как будто на совесть давлю… Нет, не пойдёт».       Она тяжело вздохнула, готовясь к, возможно, одному из самых неприятных разговоров, но…       – Опа-а… Смотрите, кто идёт! – Бет с другого конца линии присвистнула: – Эй, чепчик! Поздоровайся!       Всего через пару секунд место голоса подруги занял иной, уже знакомый и весёлый. Звуча, будто «на расслабоне», он прозвенел:       – Йоу-йоу-йоу! Да это же эстрадная звёздочка! Как жизнь, Салли?       Беатрис поставила вызов на громкий сигнал. Тишину парка разорвал шум городских улиц.       – Прив, Чарли, – Салли неуверенно улыбнулась: постоянное веселье этого парня и расслабляло, и вызывало определённые вопросы. – Без вас чуть не сдохла от скуки.       – Вот те на! – Он прыснул от смеха и глухо воскликнул: – Намёк понял… Хошь с нами в бар? Вместе веселей! Ты вчера так отожгла, представляю, какие ещё приколы сможешь показать сегодня!       – Чарли…       Тревожный голос подруги говорил за себя – ей эта затея не нравилась. Но Салли и так бы не согласилась: перебороть неловкость с бывшей подругой трудно даже один на один по телефону. А увидеться сейчас? Вживую?.. Ни за что. Беспардонный Чарли собьёт всю серьёзность. Впрочем, может, оно было бы и к лучшему?       – Ой, нет, ребят… Я так вы-ы-ымоталась, – Салли достаточно натурально зевнула. – И держусь, как бы не вырубиться прямо сейчас, болтая с вами!       – Да-а? А Бет говорила, что ты человек-энерджайзер! За любой движ!       – Я за любой движ, кроме движа в штанах. И вам бы посоветовала! Не всё же по кабинкам туалетов шкериться! Можно и дома своими делами заниматься.       Ответом ей были одобрительный гомон и свист в унисон. После небольшой паузы Чарли заговорщицки шепнул в трубку:       – Ну, девчонки, если вы не обо мне шушукались – я разочарован.       – Конечно, – фыркнула Бетти, – других же тем для разговора не нашлось. Выбрали самую скучную.       – Тю! Самое скучное – это политику обсуждать или религию. А моя личность – интересная и экстравагантная тема, ясно?       Салли понимала, что разговор готовился зайти туда, куда не хотелось. А некоторые вещи так и остались без ответа. Потому в голову пришла мысль – внезапная и кристально чистая:       – Бетти!       – М-м?..       – Слушай! Я… Я рассказала кучу всего, но ты о себе почти не говорила! А мы ведь договорились, что работать будем вместе, да? Вместе исправлять ошибки. Мне очень хочется узнать всё, что можно.       – Салли. Не думаю, что сегодня лучший день-…       – Дай договорить!.. – она знала, что не ошибается. Искренне верила в себя и своё желание исправить ошибки. – Пообещай, что когда ты решишься на разговор… И я спрошу обо всём: о вашем с Чарли знакомстве, о семье, об образовании. О театре! Ты мне расскажешь. Не сегодня, но… однажды расскажешь. Ладно?       Бетти напряжённо молчала, а Чарли не издавал ни звука, боясь спугнуть обеих девушек. В конечном итоге та уклончиво протянула:       – Мне приятно, что ты делаешь первые шаги, но… Это нелегко, сама знаешь. Слишком много сложных тем.       – Я понимаю…       Разумеется, Салли не понимала: любопытство не было удовлетворено. Но она знала: продолжив, она всё испортит. Поэтому сдалась.       Чарли подгадал момент и с лёгкостью в голосе воскликнул:       – Бет… ты, кста, спросила?       – А? О, точно… Салли, – вместе со вздохом к Беатрис вернулась собранность. – Я же не только извиниться звонила. М-м… помнишь вчерашний костюм? В котором ты ушла. Сможешь вернуть? Если порвался – не страшно, подошьём.       Вдоль тела пронеслась зыбкая волна мурашек.       Костюм?..       – Т-ты же, вроде, сказала… что я могу его оставить себе?       – Мы-то не против! – вклинился Чарли. – Но Дей с утра развонялся по поводу и без. Сначала какой-то урод костюм дьявола с маской спёр. Теперь этот наряд исчез. Надо вернуть. И нах он ему нужен? Наяривать что ли собрался, пердун старый… Одежда-то ведь Сэнди…       – Чарли! – Бетти криком дала понять, что не шутит. – Короче. Принесёшь?       Салли зажала губу меж зубов с такой силой и болью, что чуть не прокусила до крови. Костюм она выкинула! Но расстраивать подругу так не хотелось… Разговор казался тупиковым. Если она и здесь разочарует Беатрис – что ж, проще сразу открутить себе голову.       – Д-да… Да, конечно, принесу! С ним всё совершенно т-точно однозначно в порядке! Жди! Будет, как новенький!..       – Правда? Ну, слава Богу…       Видимо, Бетти и правда была растеряна, ведь не заметить такое очевидное враньё было невозможно. Чарли вновь взял на себя инициативу разговора, так внезапно подошедшего к концу:       – Лады, Салли! Было клёво тебя услышать. Покеда!       – Да… Да, спасибо, – Бетти добавила каплю неловкости в и без того неловкое прощание. – Увидимся.       – У-уже? Ну хорошо… До встречи…       Недолгий свист ветра и шум города в трубке, оборвавшиеся гудком, – кто-то из ребят первым сбросил вызов. В комнате Салли было так же тихо, как и перед звонком. Тосик спал на кровати, с ванной доносился монотонный стук капель. А чувство горечи в грудной клетке разрывало сердце на маленькие кусочки, зная, что собрать их воедино будет безумно сложно.       ㅤ       Не теряя времени, Салли вскочила с кровати, нацепила тапки – и рванула к двери. В одной лишь пижаме она спустилась по лестнице, не заботясь о холоде кирпичных стен и сквозняке, окутывающем зноем кожу. Ноги подгоняла одна мысль: костюм. Найти. Вернуть. Восстановить необратимое прошлое. Не разочаровать Бетти.       За считанные секунды Салли забежала в грязный подвал и обогнула убитую прачечную. Ноги, будто резиновые, волокли тело вперёд. Мутные дверцы стиральных машинок напомнили окошки иллюминаторов, отображавшие отнюдь не тайны неизведанного космоса, а искажённую Салли, и впрямь похожую на инопланетянку, – такой отчуждённой она себя чувствовала. Дверь с ржавой ручкой отворилась. Открылся вид на самое неприятное помещение в здании. Запах помойки резко ударил в ноздри. Где-то вдоль стены с треснутой штукатуркой прополз таракан.       Кинувшись к одному из грязных баков, переполненных пакетами, Салли зажала пальцами нос, даже так чувствуя острую вонь. Но одного вида громоздких контейнеров, одного взгляда на кучи и кучи мусора хватило, чтобы понять… Костюм не найти.       Глаз зацепился за маркировку на баках. За расписание мусорщиков: даты вывоза, даты розжига, росписи и фамилии. Всё это было пустым звуком. Какой смысл гадать, сколько здесь пролежит мусор, если пропажу не отыскать?       «Придётся всё-таки… расстроить Бетти…»        Спустя пару минут, стоя в давящей кабинке лифта, поднимавшейся на самый высокий этаж, Салли мрачно разглядывала жирные пятна на полу, видя в хаотичных брызгах и изогнутых формах очертания своей подруги. Как живая, эта карикатурная Бетти ругалась и метала искры, выслушивая карикатурные оправдания карикатурной Салли. Игры воображения, и всё же… пугало сильнее яви.       Костюм был всего-навсего оправданием. Главная, страшная суть конфликта пряталась глубоко от косых глаз. Почему Бетти так тяжело давался этот разговор? Что так сильно терзало её? Театр, Сэнди Макдональд – неужели они настолько выводили её из себя? А самое главное… Что если-…       «Не зря она меня с ней сравнивала… Не зря…»       Вдруг, и Сэнди обидела Беатрис? Так, как это сделала Салли?       – Не простила… Не простила, и это всё пустая трата времени, – бубнила она под нос, кусая губы, ногти и пальцы. – Зачем было вообще заикаться про бар?.. Чёрт с ним, скажу как есть, и будь, что будет… Разве мне не насрать? Мне насрать, меня вообще не волнует, что она скажет… Всё в прошлом, нет никакого смысла… Смысла нет…       Салли не сразу заметила, что лифт давно встал на пятом этаже, со скрипом раскрыв двери. Волоча ноги по натоптанному полу, она вернулась к себе. Рассеянные глаза не увидели порог, и Салли споткнулась, чуть не ударившись лбом об косяк тумбы. Вот было бы глупо помереть прямо так… Злясь то ли на себя, то ли на тумбу, Салли пнула ту по ножке и сразу же зашикала от боли: неодушевлённая, а какая обидчивая! И какая твёрдая…       Одна из дверец подкосилась, и Салли поспешила поправить её. Вдруг из тумбы вывалился… позабытый кулон. Огранённые камушки игриво заблестели в свете лампы.       – М-да, мне как раз не хватало мыслей о Билли. И что мне с тобой делать? Может, тоже выкинуть? Вместе с костюмом на свалку…       Повинуясь туманным мыслям, с кислым лицом Салли нацепила кулон на шею, глянув в зеркало. Красивые самоцветы больше не радовали глаз, а блеск на свету казался издёвкой. Не только он – всё, что было связано с театром и клубом. Она протяжно вздохнула, теребя чёлку на лбу. Пора было спать – хватит ночных блужданий и тревожных мыслей.       И в этот самый момент тишину квартиры прорезала тихая вибрация телефона. С лёгким интересом Салли поднялась с пола, прошагала до спальни, где дремал кота. Взяла в руки смартфон и… лёгкая улыбка вместе с дрожью промелькнула на уставшем лице.       Номер – тот же неопределённый, но отныне запомнившийся – а рядом СМС с парой строк:       «Даже не думай сбегать с назначенной встречи! Не придёшь в бар сама, я приду вместе с баром! И кожанку мою не забудь. На выходных обещают морозы!»       Как финальный удар, в конце сообщения красовалось розовое сердечко, пронзённое стрелой, – любимый эмодзи старой подруги – и видеть его вновь спустя столько месяцев чувствовалось совсем по-особенному. Салли не заметила, как начала глупо улыбаться, перечитывая несколько раз одно и то же сообщение. Как написала ответ, кутаясь в одеяло, и улыбнулась ещё шире, получив новое СМС. Она знала, что в словах Бетти нет злорадства или натянутости – чувствовала это даже через холодный цифровой формат.       Вскоре страхи в одурманенной голове начали рассеиваться. Телефон затих, свет потух, оставив в комнате полумрак ночи. Тосик тепло прижался к шее хозяйки, проявляя немыслимую нежность. Салли «нащупала» уставшими глазами очертания кожаной куртки Бетти и слабо улыбнулась:       – Всё-таки… что-то можно исправить. Теряя старое, обретаем новое.       Позволив себе отдаться не только блаженному сну сегодня, но и бурному течению жизни завтра, а затем и каждый день после, Салли обняла крепче кота. Разговор с Беатрис, расставание с Билли. Скандал в офисе мистера Рида. Вчерашнее выступление… Всё это было в невозвратном прошлом и вместе с ним в неопределённом будущем.       «А разбираться с этим я буду в настоящем».       С такой мыслью Салли, наконец, погрузилась в чуткий и волнительный сон, чей покой на этот раз не потревожил никто – даже вчерашний незнакомец.       ㅤ

***

      ㅤ       Ночной Холбрук переполнял шум мегаполиса: крики смеющихся толп, маты водителей из сигналящих автомобилей. В лужах, что оставил нещадный дождь, усеяв дороги, отражались высотки, и огоньки их горели на глади воды, будто картина города будущего, – яркого и технологичного, пришедшего к своему неизбежному упадку. Голые ветви деревьев качались под дуновением ветра в парке Спринг-Крик, а тоненькие листочки робко трепетали в ночи. Мимо разбитых каменных скамеек и фонарей шли парень с девушкой. Рыжие копны обоих радугой переливались в каждом пятне тусклого света.       Беатрис Ливингстон держала в руках телефон, нервно печатая сообщение, и совсем не глядела на дорогу перед собой. Ногти, выкрашенные в бардовый, стучали по экрану в такт таким же бардовым губам, дёргавшимся то от неловкой улыбки, то от смущения. Временами она вздыхала и тяжело качала головой, не обращая внимания на спутника, сверлящего её взглядом. В какой-то момент Чарли Губерт не выдержал:       – Бет… Ну, ты чёт вообще никакая… Всё точно норм?       – М-м? – та и ухом не повела. – Угу-м…       – Это из-за Салли, да? Слу-ушай… Я помню, что ты рассказывала… Ну, про дружбу там и общение. Почему перестали… И, конечно, кто я такой, чтобы советы раздавать, но… Мне кажется, она сожалеет. Ну, типа… правда. Искренне.       – Чарли… не гунди, – раздражённо фыркнула Бетти. – Это тут ни при чём.       – Ну-ну, а я не вижу. Ты ж с такой мордой кислой идёшь, будто наступила на собачьи какашки! И от телефона не отлипаешь. Если б я не был прав – ты бы так не бесилась…       Она нахмурилась, думая высказать пару «ласковых» в ответ, но… вместо этого вздохнула, убирая телефон в карман куртки. Чарли хорошо знал свою девушку – и сейчас он не ошибался.       – Салли здесь ни при чём. Окей? Да, я сказала вчера пару колкостей – да, и сегодня… но только потому, что она сама начала! Так-то я и не злюсь… Ну, почти.       Бетти не врала и не могла соврать. Ведь не могла?.. Не рассказывая об этом ни единой душе, невозвратный конец дружбы она переживала больнее всех.       Почти сразу, как Беатрис закончила университет, как произошло… «неприятное событие» в её жизни, из-за которого их с Салли общение попало под удар, – у неё не было ни сил, ни времени для печали. Но и повода снова завести разговор тоже. Вплоть… до недавней встречи в клубе Холбрука. Будто сама судьба привела Салли в это злосчастное место, чтобы напомнить об утерянном и дать…       Надежду? Быть такого не может.       Время студенческой жизни прошло, веселье и беззаботность тех дней в кругу Джо и Салли остались в прошлом. Теперь у каждой была своя жизнь. Одна предпочла архитектуре и инновационным проектам вольную жизнь фотографа, путешествуя от Флориды до Калифорнии, как любительница соляриев, моря и запаха свободы. Вторая отринула чужие мечты, на какие потратила четыре ненужных года, чтобы заняться поисками себя, но вместо этого погрязла в душащем темпе огромного «человейника». Ну а третья… Приняла, вероятно, худшее из возможных решений. Когда у тебя нет ни связей, ни опыта, когда все двери перед тобой закрыты, а рядом нет никого близкого, и лишь чемоданчик болтается в руке… Что ж, значит, жизнь загнала тебя в такие неудобные рамки, что придётся разгрызать их зубами.       Когда Бетти осталась ни с чем, впереди, как свет маяка, рассеивающий тьму ночи, возник последний из вариантов. Последняя из возможностей. Знала бы она, к чему это приведёт – и в жизнь не свернула бы на эту дорожку… Но повернуть время вспять было невозможно.       ㅤ       Чарли вздохнул, размышляя, как аккуратнее прервать затянувшееся молчание. В этот момент телефон в кармане издал вибрацию. За короткое мгновение скучающая эмоция сменилась брезгливостью.       Пара строк: «Ну что? Выяснил?» Следом: «Ни Дей, ни Синклер ждать не будут. Тебе ведь не нужны проблемы?»       Чарли выпятил нижнюю губу, передразнивая:       – «Тибе вить ни нужни праблеми»… Тьфу! Нахера так грубить, чел? Реквизит, а не золото.       Напечатав короткое: «Костюм у неё. Занесёт», – он спрятал телефон в карман и решил забыть об этих людях хотя бы на несколько часов. Синклер, Дей, отправитель сообщений… неясная причина, по которой им вообще сдался этот бедный костюм бедной Сэнди, – не хотелось думать ни о чём. Лишь один человек сейчас имел вес и значение: та, кто рассеянно шла рядышком, и кто была погружена в те же неприятные раздумья, что и он сам.       Будто подтверждая мысли, Бетти так задумалась, что не заметила двух пьяниц, идущих навстречу. Бум! – столкновение было неизбежным. Чуть отлетев друг от друга, мужчина завалился на своего приятеля, а Беатрис спасли ловкие руки Чарли.       – Слышь, дура! Смотри, куда прёшь! – рявкнул пьянчуга.       Чарли сильнее обхватил её локоть. Он знал: Бетти не станет сдерживаться в выражениях. А вступать в конфликт ночью, ещё и в Холбруке… опасно.       – Извини, мужик! Не увидели! – он пожал плечами, уводя Беатрис дальше вдоль парка. Затем, как только двое скрылись из виду, заговорщицки фыркнул ей на ухо: – Вот чмырь, да? А какая рожа опухшая! Поди, бухает, как не в себя, и глаза заплыли, что теперь спотыкается об таких красоток, как ты!       Ни комплименты, ни добрые шутки не сумели отвлечь Бетти. Тогда Чарли вздохнул ещё более сокрушённо, обнимая её за плечи:       – Да ла-адно, Бет… Ну не грузись. Обычный же день. Ну? Ты как?       – Всё заебенно.       – Ага… Вижу. Особенно по рукам.       Дрожащие ладони были сразу же стиснуты в кулаки и сунуты в карманы куртки. Бетти отвернулась, и Чарли виновато закусил губу.       – Может, курнём?.. Ты свою прикончила. Можно ещё.       Тут же без паузы он достал пачку и вытянул сигарету – тоненькую, зелёную, с неуловимым сладковато-приторным ароматом. Бетти сощурилась:       – Это…       – Да. – Чарли фыркнул так же едко, как дым от зажжённой сигареты: – О-трава моя, о-трава… Хах.       Недолго думая, она скривила губы:       – Блять… Ещё спрашиваешь.       Бетти приняла вторую сигарету, и в ночном воздухе их окружил свежий травянистый запах. Безлюдный переулок не препятствовал баловству, и всё же она раздражённо покачала головой, делая затяжку:       – Надо бросать, Чарли. Говорю, конечно, и при этом соглашаюсь… Но всё равно – хуйня затея.       – Да ладно, это ж просто конопля. Чё с неё будет? – тем не менее взгляд стал виноватым.       – Все нарики так говорят. С лёгкого начинают, а потом…       – Да-да, всё так. Ну… хоть со своей задачей она справляется.       Он приобнял Бетти ещё сильнее, нащупав её поднятую ладонь. Радостно улыбнулся, понимая, что больше не чувствует дрожи. А его собственная дрожь… прошла вместе с ней. Решив, что это подходящий повод ещё больше разогнать мрачные мысли Беатрис, будто тучи, Чарли ненавязчиво протянул:       – А знаешь… Салли, между прочим, хорошую тему запела. Про нас с тобой. Помнишь… как мы познакомились?       Он был готов и здесь провалиться в попытке растрясти Бетти, но та внезапно просияла:       – Ещё бы. Какой твой любимый момент? Как я вылила на тебя пивас? Или как ты за мою честь с алкашнёй подрался?       – Оба.       Они хрипяще посмеялись. Бетти всегда нравилось вспоминать тот день.       ㅤ       Оставив за спиной свою прошлую жизнь, Беатрис Ливингстон переехала в невообразимый город мечты – Эмпайр-Сити. Не понадобилось много времени, чтобы и без того треснутые розовые очки разбились окончательно осколками прямо в глаза. Никакого опыта, никакого стажа – двери в «любимую» карьеру закрыты на железный замок. Как жить? В грязной квартирке на нижних улицах Хобокена с риском «упасть» на чей-то выставленный нож? А деньги? Откуда брать их? Что ж, ответ нарисовался, помаячив на горизонте вывеской незнакомого бара. С объявлением о свободной вакансии, название «Любовников и Незнакомцев» говорило само за себя. Не шик-блеск, не лучше работы официанткой – зато не пришлось драить полы и мести улицы.       Встреча с Чарли стала очередной случайностью по курсу «неслучайных» событий, и это был проблеск чего-то действительно светлого в её жизни. Образ парня в день первой встречи запомнился по-особенному: длинные кудри, окрашенные вместо родного рыжего в чёрный, эмо-рок макияж и яркие ногти на пальцах, что любили шелестеть по струнам гитары романтичные песни. То был определённый период в жизни Чарли Губерта. Забавно, ведь рыжие волосы Бетти тогда ещё держали на себе такой же искусственный чёрный цвет… Может, и впрямь судьба? Заказ и расслабленный смех парня, его приятелей-музыкантов. Манящие переглядки… Случайно – а может, и не совсем, – пролитый на штаны бокал с пивом. Очередная волна будоражащих взглядов. Совсем не к месту привязавшийся старый пропойца. А затем ещё более не к месту завязавшаяся драка у бильярдного столика и глаз пьянчуги, чуть не выбитый кием… Стоило сказать хозяину спасибо, что не уволил, – принесённые извинения в виде весёлой песни Чарли и его «недогруппы» принесли плоды.       Слово за слово, одно свидание – второе. Столько совместных тем и рассказов, что не уместилось бы даже в самой большой библиотеке мира. Схожий выбор профессии и обучения, схожие проблемы в семье… Не только в ней, но и в финансах. Проблемы с поиском своего места. Совместные подработки, а с ними риск и первый шаг на совместное жильё – вдвоём, в маленькой скромной комнатушке забитого квартала Хобокена, где обитали лишь самые отчаянные и потерянные. Одни против всего мира.       Живя в подобном районе, хочешь-не хочешь, ты ввяжешься в криминал. И хороша та воля божья, что выдаст судьбой мягкую участь, за которую не посадят в тюрьму на ближайшие несколько лет. Обрастая нехорошими связями и долгами, Чарли и Бетти искали место лучше, надёжнее. Безопаснее. Но путь этот, как известно, тернист и любит подкинуть ненужные неприятности. Все дороги вели туда. Всё сходилось в одном злосчастном месте. Месте, откуда не уйти и не сбежать. Конец мечтам и вечные страдания.       ㅤ       – Как считаешь… – неуверенно начала Бетти, чувствуя, как губы прилипли к наполовину сгоревшей сигарете. – Если вдруг выйдет так… что мы сумеем накопить денег и расквитаемся по долгам… Появится шанс?.. Хоть какой-то проблеск? Ведь я, если честно… ничего, кроме самой глубокой и чёрной жопы не вижу.       – Не думаю… Всё очень сомнительно. – Чарли потупил взгляд, затем вздрогнул, будто сказал какую-то глупость. Нацепил на лицо улыбку, залился смехом: – Нет, Бет! Не слушай меня. Так и будет, отвечаю! Даж не сомневайся. Прорвёмся!       – М-м… Было бы здорово, – та ещё плотнее стиснула пальцы своего парня и вновь поддалась туманным рассуждениям. – Я сплю и вижу, как бы свалить из этой параши. Салли завела тему – и меня наизнанку чуть не вывернуло… А ведь она видела вчера только лайтовое. Представь, как бы у неё поехала крыша, увидь она, чем мы-… Нет. Даже думать не хочу. Ещё и Сэнди… Думаешь, она не пришла, потому что… тоже решила удрать? Она та ещё кукушка… Но избежать последствий не выйдет даже у неё.       – Я… Я-я не… – Чарли замялся. – Не знаю, Бетти… Не знаю… Мне кажется, я вообще ничего уже не знаю… Прости меня… Я несу какую-то хуйню. Не надо было заводить эту тему. Я такой дурак…       Сердце трелью заколотило в его груди, и Бетти, прижатая к чужому телу, это почувствовала. Так же, как Чарли распознавал её гнев по красным щекам и огню, горящему в глазах, – так и сама Бетти за долю секунды чувствовала, когда в голове её парня щёлкал тумблер, а спокойствие внутри заливалось душащей тревогой. Хуже всего, если после такого приходила паника.       Чуть более мягко и нежно она переплела пальцы их правых рук, обвивая Чарли за талию левой. Стараясь скрыть хмурость, улыбнулась:       – Эй-эй, большой парень. Тебе не за что извиняться. Мы сегодня идём отдыхать, и никакие уёбки не заставят нас передумать, понял? Да и вообще… Я рада, что ты завёл эту тему. – Искренне просияв от ответной улыбки, Бетти прижалась к Чарли щекой: – Люблю вспоминать тот день. Ты – лучшее, что случилось со мной в этом городе. И мы будем бороться с пиздецом вместе – до финального конца. Как там было? «♫ И если двухэтажный автобус врежется в нас, оставив лишь грязь… Умереть с тобой рядом — божественный способ, вот моя страсть… ♫»       В груди Чарли чья-то невидимая рука открыла клетку, выпустив стаю певчих канареек наружу, – сантиментально-романтичные и с ними мрачные слова Бетти подарили семя спокойствия. И несмотря на то, что внизу живота продолжал крутиться давящий узел… несмотря на то, что сама Бетти точно так же сжималась изнутри в комок от преследующих их мыслей, – они понимали: нельзя раскисать. Малейшая слабость будет фатальной.       – Не всё так плохо. Мы есть друг у друга, – сделав ещё одну затяжку, Чарли ощутил прилив лёгкости. – Некоторым приходится в разы хуже.       – Даже не знаю, что может быть хуже.       – Жить на помойке?       – Угу… – угрюмо фыркнула Бетти, всё же принимая правду слов. Да и стручок травы в руке, наконец, начал приносить желанное успокоение. – Может, и так…       – Ну, конечно! Смотри. Мы денег получили больше, чем в феврале, – так, глядишь, с долгами разойдёмся. На этаже соседи-утырки закончили ремонт… Теперь будет потише. Да и вон, – ты с Салли вновь заобщалась. Всё налаживается… А ещё-ё… гляди, где-е мы, – Чарли кивнул на вывеску знакомого обоим бара: «Любовники и Незнакомцы».       – Иногда я завидую, как легко ты переключаешься с одного настроения на другое.       – Было бы чему, Бет, – с неощутимой горечью Чарли добавил: – Только это помогает окончательно не свихнуться…       Выкинув в урну две тлеющие стружки марихуаны, парень с девушкой вошли внутрь.       ㅤ       Неоновые вывески ярко-красного цвета выжигали уставшие глаза, дурманные после косяка травки. Стены бара, облепленные щекотливыми, откровенными рисунками, не добавляли уюта в здешнюю атмосферу. Тем не менее это место и люди – та низкая прослойка населения, какой были Чарли и Бетти, – таили в себе определённое настроение. Тихий бар полнился запахами алкоголя, каждый уголок навевал воспоминания. Взять, например, краешек бильярдного стола с отпечатавшейся кровью местного пьяницы – за столько времени так и не отмыли…       Ребята развалились за дальним столиком у окна, выкуривая до самого конца пачку сигарет. Сбившиеся со времени они не знали, который час, но опустошённые, а рядом новые бокалы пива говорили об одном: сидели они здесь уже долго. Неприятные темы крутились на языках. Изредка всплывали в диалоге. Но даже под действием конопли предпочтение отдавалось чему-то отдалённому.       – …И он такой: «Сука, блять! Ещё хоть раз услышу твоего ссаного попугая, (а ты помнишь, стены у нас тонкие, и курица эта горланит, как бешеная) я ему шею сверну! И тебе заодно, мразь!»       – Нихуя, бля-ять! – хохот Чарли был слышен даже в другом конце помещения. – А ты чё?       – А я… припаяла ему дверь, чтоб не мог выйти. Больше никто на попугая не жаловался!       Ненавязчивые разговоры вперемешку с горьковатым пивом придавали вечеру особый вкус веселья. К сожалению, даже в баре стоило соблюдать меры приличия, поэтому после двух тихих: «Чш-ш-ш!» с соседнего столика, Чарли и Бетти продолжили болтать чуть тише:       – …Как батя? Братки твои? – она отхлебнула крепкий напиток. – Живы-здоровы?       – Хуй знает. Финн и Кэсс перебанили меня во всех соцсетях, когда узнали, кем работаю, лол. От них… ни помощи, ни поддержки. Да и насрать.       – А батёк?       – Жив, наверное. Если не утонул в деньгах и лицемерии.       – Ну и в пизду его! – чересчур громко выкрикнула Бет и прикрыла рот ладонью, но Чарли улыбнулся.       – Согласен… Выпьем!       – Выпьем.       Дзинь! – они звонко чокнулись. После глотка Чарли поморщился и выгнул бровь:       – А «матушка» твоя как? Пишет?       – Э-э… Нет. Ей похуй. Если ваще живая.       – Думаешь, она тоже того?       – Ага. Может, очередной хахаль башню снёс. А может, сама сторчалась. Я бы не удивилась. Не пойти бы мне по её дорожке…       – Не пойдёшь! – Чарли подбадривающе сжал её руку. – Наскребём денег и бросим это говно. Второе дыхание откроется. Заживё-ём, как нормальные люди. Свалим отсюда. Всех друзей соберём, заодно отыграем каточку в «КВИН». Мы так давно не отдыхали…       – Ага… – Бетти кивнула, но по дрожащему взгляду было видно: она сомневалась. Слова Чарли звучали слишком хорошо, чтобы быть правдой. – С долгами-то как? Всё плохо?       – Не сильно. Фрэнку выплатил в том месяце, а с «Большим Бо» расплатился позавчера… Но с последним типом… будет сложнее.       На лице Чарли закралась тень беспокойства, и Бетти сощурилась:       – Кто?       – Хотел бы и я не знать, о ком речь… Мэтт, конечно.       По громкости стука, с каким бокал был поставлен на стол, было очевидно, что за эмоцию вызвало упоминание этого имени. Бетти стиснула в зубах кусочек копчёного сыра:       – Сын кабеля… Он от нас легко не отвяжется.       – Нет… И кстати, Бет… – Чарли неуверенно огляделся по сторонам, затем сложился в три погибели, будто хотел исчезнуть от чьего-то судящего взора. – Я-я… Знаю, ты о Мэтте говорить не любишь, но… наверное, ты захочешь кое-что услышать… – Он переплёл пальцы, не зная, как подобрать нужных слов. Затем, когда те, наконец, нашлись, открыл рот: – Он мне тут недавно на-…       – Погодь… – Бетти шикнула: – Чё-то происходит.       Он с интересом перевёл взгляд туда же, куда указывал её острый палец с крашеным ногтем. Судя по всему, готовилось представление. Часть помещения, занавешенную прежде тюлем, раскрыли, демонстрируя вид на платформы и шесты, которых раньше здесь не было. Стены наполнились навязчиво-сексуальным звучанием саксофона, по толпе прокатился одобрительный гул – в основном, мужских голосов. Чересчур пафосный красный дым выпустили на сцену. Чарли и Бетти переглянулись. А стоило выйти виновнице шумихи… они помрачнели, глядя друг на друга с эмоциями, считываемыми лишь ими двумя.       Девушка, чьё тело прикрывали всего несколько ниточек тонкого белья, медленно прошла вперёд вдоль платформы, обводя руками свою талию. Подбадривающие хлопки и свист были её сопровождением, пока она улыбалась, обхватывая длинный шест. Нагнулась чуть ниже, открыв вид на пышную грудь, – свист стал в разы громче. Прокрутилась два раза, широко раздвигая ноги.       – Да-а, детка!       – Сочно… А формы…       – Нагнись ближе, малышка… Дай рассмотреть со всех сторон!       Хлопки и улюлюканье наполнили стены. Улыбка прорезалась на пухлых губах, на весёлом размалёванном личике. Но никто в зале не видел того, что заметили Бетти и Чарли. Никому было невдомёк, что же пряталось за искусственно радостным взглядом, и какие мысли таились в тусклых глазах.       – Чёрт… А я думала, они закрыли сцену для реставрации, а не превращения в очередной хуястый цирк, – сплюнула Бетти, демонстративно отворачиваясь от стриптиз-выступления.       – Да… Я видел вывеску: «Экзотическое шоу». Теперь это так называется. – Чарли неожиданно скрючился, и на его лице проступил пот. – Бет… Может, пойдём отсюда?       Та не стала медлить, быстро вскочив со стула и потянув парня на себя.       – Идём. Я тоже не хочу смотреть на эти ублажения потных мужиков.       Кинув на столик несколько смятых купюр, она чуть ли не за лопатки вытянула развинченного Чарли на улицу. Хрипяще-свистящие крики мужчин и девушка, стягивающая с себя бюстгальтер, остались за спинами.       ㅤ       Горький запах мусорных баков и алкоголя вдарил в нос, но вперемешку со свежим воздухом ночного Хобокена смог освежить мысли.       – Полегче? – Бетти кивнула с подбадривающей улыбкой. – Здесь подышать можно.       – Ага… Да, всё хорошо, – Чарли растрепал длинные рыжие космы. – Прости… Снова испоганил вечер. Ты так хотела отдохнуть…       – Забей. Это место тоже начало превращаться в помойку. Не хочу им платить свои кровные. Бахнем пива дома, м-м?       – Такое мне по душе.       Улыбки на лицах стали чуть искреннее. Чарли крепко обнял Бетти, прижимая к себе; наклонился, чтобы вдохнуть с огненно-рыжих кудрей её запах: любимый запах. Яблоки и кофе с миндалём. Та в свою очередь прикрыла глаза, наслаждаясь, как приятно пахнет от Чарли только-только купленной гитарой. Прямо как в день их знакомства в этом самом баре.       Бетти задрала подбородок, глянув на Чарли, в тусклом свете фонаря похожего на взъерошенную красную панду.       – Идём?       – Идём.       В обнимку они пошли прочь – прочь от всего, от бара «Любовники и Незнакомцы», от пустынного тихого парка. От театра и клуба, маячащих вдалеке и одновременно так близко. Вся жизнь теперь крутилась вокруг Холбрука и его криминальных кварталов. Они прошли несколько шагов в полной тишине – никто не решался первым начать разговор. И в это самое мгновение…       Вжух!       На полной скорости, мигая огоньками и гремя сиреной, мимо промчалась машина скорой помощи. Следом пожарный автомобиль, ярким пятном прорезавший мглу ночи. Оба автомобиля направлялись в знакомую сторону.       В глазах парня и девушки прочитался немой вопрос. Не давая и секунды на раздумья, телефоны завибрировали в карманах, сливаясь в унисон. Бетти тут же испуганно уставилась в свой экран. Чарли заторможено проделал то же самое. Бесконечный спам СМС, сброшенные и тут же начинающиеся снова звонки, неразбериха в чатах. Что-то случилось. И что-то явно нехорошее…       Когда мимо, чуть ли не раздалбливая шинами асфальт, пронеслись два полицейских автомобиля… стало ясно, что это не шутки. Не сговариваясь и не произнося ни звука, Чарли и Бетти сорвались с места и помчались в ту сторону, к какой ехали все машины.       «Фантасмагория».       Собирая лицами острые ветки деревьев парка, спотыкаясь на пьяных ногах, уже не держащих накуренные тела, – ребята добрались до места, переводя дыхание и хватаясь друг за друга, чтобы не завалиться на землю. А картина перед глазами совсем не успокаивала…       Едкие клубы дыма шли с дальнего конца крыши. Пожар. Люди в спасательной форме тушили очаги водой из гидранта. Ближайший край и главный вход оцепили лентой прямо на глазах. Знакомые лица выбегали на улицу, толпились у стен театра, задаваясь теми же вопросами, что тревожили Чарли и Бетти. А грязные следы и капли крови на мостовой не добавляли ответов в странную картину. Взяв Чарли за руку, не обращая внимания на страх, заливающий уши грохотом, Беатрис уверенно прошагала вдоль здания к чёрному ходу, где стояли два полицейских, ведя с кем-то разговор. Кажется, это был один из работников театра. Элфи, если не подводила память. Он знал, что произошло: страх в глазах и запёкшаяся кровь на одежде были достаточным ответом.       Остановившись на расстоянии, Бетти напрягла каждый мускул тела, чтобы услышать их диалог. Узнать правду.       – …не кричите… что вы говорите, произошло…       – …всё не так, совсем не так… выбежал и направился к лестнице, а затем…       – …это было после или до?.. кто сделал тот выстрел?..       – …вы? Это были вы?..       – …у вас нет доказательств…       Половину слов было не разобрать – о второй судить было сложно. Но следующей фразы хватило, чтобы кровь застыла в жилах, а тело похолодело:       – Ясно. Фиксируем убийство. У нас тут одно тело опознано. Записываешь?       Бетти видела страх в глазах Чарли, тихонько подслушивающего разговор. И от имени – страшного, истязающего, приносящего каждый день ничего, кроме боли… Сердце чуть не остановилось в груди, а Бетти поняла, что впервые за месяцы мучений чувсвтует… облегчение.       – Джонатан Дей. Владелец театра. Дата и время смерти: восемнадцатое марта, час двадцать три.       Мистера Дея убили.