Как быть?

Заселившиеся в комнату Оле Эльфи и Лило занимались какими-то своими парикмахерско-маникюрными делами, бегали по знатным оме, заполонившим замок и таскали свою тележку из апартаментов в апартаменты. Однако, на следующий же день после вселения они взяли меня в плотную осаду и снова начали грузить насчёт маникюра, педикюра и стрижки всё больше и больше отрастающих волос. Я, уже было расслабившийся в этих вопросах после начала занятий у мастера Фольмара (вот, честно, совсем не было времени! совсем), с моими руками с обломанными ногтями привёл их в ужас. Стоически вытерпев только один вечер, когда под ироническим взглядом Шиарре (убью суку!) в течение 3-х (трёх!) часов мне делали маникюр, педикюр и ванночки для рук и ног, я потом коварно натравил мастеров ножниц и щипчиков на Шиарре, Янку и Оле. Тем же вечером, когда уже стемнело, я, обессиленный нагрузками, лежал в постели, повернувшись лицом к Янке и Оле. Шиарре, вздыхавший у меня за спиной о чём-то своём (впрочем, эмпатия не доносила до меня ничего, что могло бы вызвать беспокойство), вцепился в меня леденющими руками и ногами и, постепенно согревшись, тихо засопел мне между лопаток, щекоча обнажённую спину своими волосами. Янка и Оле, усыплённые моим присутствием и запахом (эмпатия – это чудо!) тоже посапывали во сне. Веки мои смежились, в голове прокручивались события прошедшего дня, планы на завтрашний… сон постепенно одолевал. Вдруг эмпатия донесла до меня нарастающее чувство страха, перемежаемое тоской. Это где? Сон сняло как рукой. Я прислушался, пытаясь почувствовать направление. Что-то знакомое. Сняв с себя руки и ноги согревшегося Шиарре, я, стараясь не потревожить никого из спящих, осторожно выпутал свои космы из второй руки Шиарре, захватившего в кулачок прядь моих волос, прикрыл одеялом обнажённого оме и, накинув на голое тело халат, вышел из спальни. Точно! Что-то происходит в комнате слуг. Открыв дверь, вошёл в душный полумрак. Протянув руку вверх, нащупал осветительный шарик и, несильно сжав его, зажёг неяркий свет. На двух, сдвинутых вместе кроватях лежали и тряслись от страха Эльфи и Лило. Чистый, концентрированный ужас, передаваемый эмпатией, окутал меня. Широко открытые глаза двух омег смотрели на меня, готовые выпрыгнуть из глазниц. Окно было плотно закрыто и задёрнуто глухой шторой. Н-да… Я прошёл к сдвинутым кроватям и сел на крайнюю. - Ну, и что у вас тут происходит? – задал я вопрос и так уже зная на него ответ. - Оме Ульрих…, - едва прошептал, находившийся с краю Эльфи. Прижавшись к нему, лежавший у стены Лило не смог вымолвить ни слова, неотрывно глядя на меня глазами с огромными расширившимися зрачками. - Ну, ну…, перестаньте, - как-то фальшиво проговорил я, совершенно растерявшись и не зная, что делать с чувствами, транслируемыми мне подвергнувшимся панической атаке омегами. Я протянул руку и погладил Эльфи по голове, задержал руку на затылке и к руке моей тут же подсунулся Лило, прижавшись щекой к тыльной стороне ладони. Так, что нам известно про панические атаки - начал перебирать я информацию, доставшуюся мне из прошлой жизни. - Голова кружится? – задал я вопрос, не отнимая от несчастных своей руки. Оба часто закивали головами. Я убавил яркость светильника, подманив его к себе и погрузив комнату в полумрак. Что-то мне не нравятся их бледные лица. - Суставы болят? – опять частые кивки голов. - Сердце бьётся сильно? – снова согласие. Ну, примерно ясно, что происходит. - Давно это у вас? – задал я вопрос. - Около месяца, - ответил Эльфи. Ну да, всё верно, примерно в это время начались ограничения в обедах у коменданта – снизилось количество блюд, ушли изыски высокой кухни. У слуг, видимо всё произошло ещё сильнее, для них было резко ограничено потребление мяса и других белков – и вот результат. - В туалет хотите? – задал контрольный вопрос. Закивали головами. - А почему не идёте? – снова спросил я, одновременно проверяя температуру рук омег. Ледяные. - Страшно… - был ответ. Суду всё ясно – гиповитаминоз В12. - Быстро побежали на горшок, - скомандовал я, поднимаясь с кровати. Ёжащиеся и поджимающиеся омеги выползли из-под одеяла и в одних трусиках побежали в туалет. Я подошёл к окну, раздёрнул шторы, открыл его и вдохнул свежий тёплый ночной воздух, напоенный ароматами сада. Прислушался. Замок спал. Где-то внизу сверчок старательно выводил свою незамысловатую песенку. Хорошо. Я вдохнул. Выдохнул. Также толпясь и натыкаясь друг на друга омеги вернулись из ванной. - Эльфи, радость моя, а покажись-ка мне, - остановил я Эльфи. Лило также замер посреди комнаты. На Лило были надеты трусики в виде кружевных шортиков и они не привлекли моего внимания. А вот на Эльфи… На Эльфи были надеты самые настоящие кружевные стринги. Махнув рукой Лило, я отпустил его и он тут же залез под одеяло, укрывшись им до самого подбородка. Эльфи остался стоять, обхватив себя за плечи руками. Я обошёл его вокруг, осматривая стринги. И если спереди малюсенький член Эльфи прикрывал треугольничек ткани телесного цвета, то сзади все трусы состояли только из трёх веревочек. - Ты где это взял? – спросил я, удивляясь такому прогрессу в деле пошива нижнего белья. - Оме, - Эльфи весь трясся, покрывшись крупными мурашками гусиной кожи, - это мне дядя прислал из столицы, но у меня больше нет… - Ладно, лезь под одеяло, - разрешил я и Эльфи шмыгнул под бочок к Лило, плотнее вжавшись в него спиной и прижимая его к стене. - Ну что, успокоились? – поинтересовался я, снова садясь на кровать и чувствуя эмпатией, что омежки действительно стали спокойнее. - Да, оме…, - ответили сразу оба. - Ну тогда спите, - ответил я, и хлопнув по коленям собрался встать. - Оме, не уходите…, - со слезами в голосе попросили омеги хором. Опять паника. Что же с вами делать-то? Ведь так и не заснут. А спать по ночам надо. - Ну ладно, слушайте…, - я погладил по волосам обоих омег, - расскажу я вам историю, - и начал, вспоминая: За горами, за лесами, За широкими морями Не на небе – на земле Жил старик в одном селе. У старинушки три сына: Старший умный был детина, Средний сын и так и сяк, Младший вовсе был дурак… Ну как дети, честное слово. Омеги, плотно прижавшись друг к другу, блестящими глазами заворожённо смотрели на меня и ждали продолжения. Нет, так дело не пойдёт. А ну-ка, спать. Применив гипнотическое воздействие, я усыпил Эльфи и Лило, прислушался к их эмоциональному фону – было спокойно, и погасив свет, вышел из комнаты. * * * На первом же обеде у коменданта я попросил Янку и Оле взять с собой побольше жареного с овощами мяса, бывшего в тот день второй переменой блюд. Янка и Оле, мотивируя свои действия тем, что их оме сильно проголодались, наложили целое блюдо аппетитно зажаренных отбивных с овощами и захватили несколько крупных ломтей хлеба. Всё это было доставлено в наше с Шиарре обиталище и водружено на стол в гостиной. Шиарре опять нырнул в свои винные запасы, манерно оттопырив мизинец на руке, пил розовое вино с сильным ароматом клубники и смотрел на меня, каждый раз по кошачьи щуря глаза, как отпивал из бокала. Я, распорядившись о том куда поставить блюдо с мясом и овощами, приступил к расспросам Янки и Оле: логично было бы предположить, что если Эльфи и Лило донедоедались до панических атак, то и с нашими слугами возможно что-то подобное. В итоге выяснилось, что в результате введённого комендантом осадного положения (и вполне обоснованно!) всем слугам замка прекратили выдачу мяса в пищу. Посмотрев на молчавшего Шиарре, который в ответ на мой пристальный взгляд только вздёрнул левую бровь, я поручил Янке как старшему разделить мясо, овощи и хлеб на 4 части, две из них отнести к Эльфи и Лило, а две оставшихся съесть самим Янке и Оле. Янка и Оле было заартачились, выдвигая такие «серьёзные аргументы», как то, что эта пища со стола оме и её не годится есть слугам, но их возражения быстро пали под натиском моих доводов. Я сказал, что если слуги решили меня расстроить, то я не могу им в этом препятствовать, но в этом случае они будут вынуждены ночевать в саду, я лично найду им там место для ночёвки под открытым небом и прослежу, чтобы они не сбежали в помещение. Аргумент был убойный и Янка с Оле, скрывая довольные мордашки, быстро заточили свои порции роскошной по военному времени еды. Как Эльфи и Лило, закончив свою работу, вернулись к себе я не видел – был в библиотеке, но вечером перед сном они, поминутно переглядываясь, и переминаясь с ноги на ногу заявились в гостиную и робко попросили, по-прежнему говоря по очереди: - Оме Ульрих… - А можно - Нам ту историю - Которую вы - Нам рассказывали Сидевший недалеко Шиарре хмыкнул и, глядя на меня, вопросительно поднял бровь. Янка и Оле переглянулись. - Я зайду, идите, - махнул я рукой маникюршам и они, одновременно улыбнувшись и подталкивая друг друга, удалились в свою комнату. - Ну, и что это было? – спросил Шиарре. - Да так, не бери в голову, - ответил я, шевельнув кистью, - я сейчас приду, иди ложись. Когда я поднялся и вышел из гостиной, эмпатия донесла до меня какой-то смешанный набор чувств от Шиарре. Вроде и рад, что я спокоен, а вроде бы и недоволен, что я к маникюршам хожу. Ревнует что ли? Только этого ещё не хватало. Эльфи и Лило в сумерках лежали крепко обнявшись и даже вцепившись друг в друга. Видимо по-прежнему боялись темноты. Я снова присел на кровать рядом с ними и, протянув руку как в прошлый раз, по очереди погладил обоих омег по голове. - Продолжаем: Братья сеяли пшеницу Да возили в град-столицу: Знать столица та была Недалече от села. Там пшеницу продавали Деньги счётом принимали И с набитою сумой Возвращалися домой… Лило, лежавший у стенки с закрытыми глазами, выдохнул в затылок Эльфи. Я опять протянул руку к омегам, успокаивая их. Спите «жители Багдада» – всё спокойно. Расслабившиеся омеги под моим воздействием, заснули тихо дыша. Я поднялся и вышел, осторожно прикрыв дверь. Янка и Оле, неслышно двигаясь и изредка о чём-то переговариваясь тихими голосами, прибирались в гостиной. Телеметрия подсказала мне, что Шиарре уже был в спальне. Я, пройдя мимо заметивших меня омег, зашёл в полумрак спальни и протелепатировал Янке, чтобы они с Оле пока не входили. Шиарре лежал на кровати на спине полностью раздетый. Не спал. Ревнует всё-таки. Я, как был, не раздеваясь запрыгнул на кровать и всем своим теперь уже немаленьким весом придавил худощавое тельце оме. Полностью распростёршись на нём, я приблизился к уху Шиарре и, накрыв нас обоих копной моих свалившихся волос, прошептал жарким шёпотом: - Ты что же это? Ревнуешь? Шиарре молчал подо мной, кусая губы. Да! Он ревновал! Ревновал, свирепо ненавидя Эльфи и Лило. Нет, нам такой хоккей не нужен. Я придушил Шиарре ошейником телекинеза, переключая его чувства с ненависти на возбуждение. Встав с несмеющего вздохнуть оме, я нашарил на стене шарик освещения и зажёг его. Полумрак спальни развеялся. Стянув с себя рубашку, я телекинезом вздёрнул лежащего оме вверх. Сформировал телекинетический шест и как можно туже и больнее растянул на этом шесте руки Шиарре. Запустив руку в волосы оме, дотянулся растопыренными пальцами до его затылка и, ухватив волосы у самого основания потянул, поднимая голову оме вверх лицом ко мне. Резко ослабив ошейник позволил Шиарре нормально дышать. Значит так, да? – между нами снова начался молчаливый диалог. Слушать меня мы не хотим? С безмолвным вопросом я смотрел в глаза оме. Нет! Чуть дёрнул уголком губ Шиарре. Его ресницы презрительно опустились. Зрачки глаз дёрнулись, указывая на место, где спали Янка и Оле. Они рядом и мне не жалко тратить тебя на них! Да-а?! Вот как? А меня ты спросил? Снова безмолвно спрашиваю я. Чуть нахмурив брови также молча поясняю – те тоже рядом. И не тебе решать на кого мне себя тратить. Как скажешь! Снова чуть улыбнувшись ответил оме. Всё для тебя! - Сучонок! - ласково с угрозой протянул я вслух, привлекая распятое голое тело оме к себе. - Да! – с вызовом и предвкушением боли и удовольствия ответил он. Я увеличил диаметр видимого только мне энергетического шеста до полуметра и начал медленно проворачивать его, наматывая тело Шиарре на получившееся бревно и тем самым поднимая тело оме вверх. Эмпатия доносила до меня его нарастающее возбуждение. А зная Шиарре, секс без боли для него невозможен. Поворот бревна заставил его выгнуться грудью вверх, через гладкую кожу худощавого тела выступили косточки рёбер. Ноги оторвались от пола и Шиарре повис в воздухе. Он часто-часто дышал возбуждаясь всё сильнее. Я отстранился от оме, отпустил его волосы и опустил взгляд вниз – ноги Шиарре безвольно висели не касаясь пола. Непорядок. Окутав голубовато блеснувшим силовым коконом каждую ногу по отдельности, я начал разводить их в стороны, сажая висевшего в воздухе оме на поперечный шпагат. Тонкие мышцы его бёдер напряглись, доставляя ему нестерпимую боль. То что надо! Шиарре шумно сквозь зубы втянул воздух и приподнял голову чтобы взглянуть мне в глаза. - Ну, ну, мой хороший, терпи, ты же любишь, чтобы было так, - почти прильнув к его лицу и чуть сместившись к правому уху оме, я жарко прошептал, отдувая его волосы в сторону. Шиарре, зафиксированный и судорожно дышащий, погружался в пучину боли и наслаждения. Съёжившийся член и яички оме выступали между его растянутых почти горизонтально ног. Я похлопал его по внутренним поверхностям бёдер, пытаясь расслабить растянутые до предела мышцы и провёл кончиками ногтей по нежной коже мошонки, перейдя на вздрогнувший член. - А вот и наша радость, - сообщив заговорщицким шёпотом в то же ухо Шиарре, я сформировал у него внутри рядом с простатой виброяйцо и запустил его. Шиарре снова судорожно вздохнул. Я чуть отстранился и стал пристально смотреть в его лицо. Ноздри Шиарре раздувались, зрачки широко открытых глаз расширились. Кусаемые губы припухли и влажно блестели. Подняв руку к его лицу и едва касаясь пальцем, я стал осторожно обводить контур его губ. Оме попытался ухватить мои пальцы своими губами. - Сегодня ты не мочишься, - сообщил я ему и, зная о его слабости во время оргазма, я телекинезом приподнял член Шиарре, обнажил головку и запустил в открывшееся, истекающее преякулятом отверстие энергетический буж. Шиарре дёрнулся от резкой боли, раздражавшей нежную слизистую уретры. Буж постепенно проникал глубже и глубже, растягивая напряжённую уретру. Возбуждение оме всё росло и я решил, что настало время для воздействия на его анус и матку. Снова, как и в прошлый раз, я сформировал у заднего прохода оме энергетический дилдо и слегка повращал его, касаясь мокрого от смазки сфинктера. Шиарре, как мог, пошевелил тощим задком, ища здоровенную, как хороший апельсин, головку дилдо в попытке насадиться на неё. Виброяйцо делало свою работу и анус оме истекал смазкой. Удовлетворяя желание Шиарре, я плотно упёр головку дилдо в податливо прогибающийся сфинктер и надавил сильнее. Сфинктер раздался и начал пропускать в себя дилдо. - Ах-х…о…бы…быстрее…, - едва смог прошептать Шиарре. Ну, нет, не так быстро. Не торопись, а то что ты будешь вспоминать в ближайшие десять дней? Я подал дилдо назад и он, обильно покрытый смазкой заскользил назад. Шиарре, не желая отпускать игрушку, подался задом вслед за ней. - Куда?! – я резко обхватил основание гениталий оме рукой и сильно потянул на себя. Шиарре застонал от боли и наслаждения. Я, что есть силы, потянул захваченные гениталии оме вверх и на себя, натягивая побелевшую нежную кожу и плотнее сводя его мокрые от смазки ягодицы. Его снова накрыло волной наслаждения. Ослабив натяжение, я снова подвёл головку дилдо к истекающему сфинктеру и просунул её дальше чем в предыдущий раз. Как только Шиарре прореагировал на мои действия и попытался насадиться на дилдо глубже, я снова сильно потянул его за гениталии и вытащил дилдо. Раз за разом повторяя такие качели, я довёл бедного оме до исступления. Несчастный сфинктер Шиарре, размятый и растянутый здоровенной головкой дилдо, просил его внутрь, пытаясь унять пожар простаты и матки, разжигаемый виброяйцом. Мало что соображающий оме смотрел мне в глаза безумным взглядом и судорожно, на остатках разума шептал: - Я…я…, о-о-о-х… всё…всё, что хочешь, только дай… дай его… Лицо его исказилось, слёзы заволакивали глаза. Я покачал раздёрнутые в поперечном шпагате ноги оме и чуть потянул их за пятки вверх, к рукам. Никогда не садившийся на шпагат Шиарре, должно быть, испытывал жуткую боль, но поводив руками по напряжённым тонким мышцам его бёдер, я понял, что разрыва связок нет, ну, будет небольшое растяжение, доставляющее дискомфорт – зато будет что вспомнить! Ладно, пусть кончает – время позднее, спать давно пора, а у меня Шиарре на растяжке. Я резко вдвинул дилдо внутрь оме, добираясь до его матки и попутно туго прижимая дёргающееся виброяйцо к его перегретой простате. Одновременно, расширенный в диаметре до сантиметра, буж в уретре достиг семенного бугорка. Яички Шиарре поджались в сжавшейся мошонке и он начал бурно кончать, испытывая одновременно с этим ещё и вагинальный оргазм. Чувствуя состояние Шиарре, я резко сжал шарик его личности, наращивая давление. Безумие боли, удовольствия и экстаза захлестнуло разум оме, он задёргался, из его глаз хлынули слёзы, лицо и рот исказились в исступлённом крике и он потерял сознание. «Спокойно. Не дёргайтесь.» - протелепатировал я Янке и Оле, забеспокоившимся было после крика Шиарре. Голова безсознательного оме безвольно свесилась на грудь. Я, запустив пальцы в густые волосы Шиарре, осторожно начал массировать ушные раковины оме с целью приведения его в сознание. Очнувшись и подняв голову, распятый на энергетическом бревне, Шиарре, сквозь заливавшие его глаза слёзы, влюблённо смотрел на меня, не в силах произнести ни слова. Я, наблюдая за его реакцией, медленно потянул (именно потянул, а мог бы просто развеять!) запредельного для уретры диаметра, буж, вытаскивая его. Бледное лицо Шиарре исказилось гримасой боли и последовавшего затем наслаждения, он закусил нижнюю губу белыми ровными зубами. Небольшой бледный член оме безвольно натянутый на буж, беспомощно потянулся, с трудом, на грани разрыва уретры, выпуская из себя голубоватый энергетический стержень. Следом хлынула сперма, стекая тягучими белыми каплями на пол спальни. Я подставил под одну из них указательный палец и, подцепив тёплую капельку, осторожно и медленно мазнул ею по губам Шиарре, он, почувствовав мой палец, ухватил его губами и начал посасывать. - Чувствуешь? – спросил я шёпотом, - это вкус твоего оргазма. Ещё парочку таких и разума у тебя не будет… Остановись. - И пусть… За это можно всё отдать… - также тихо прошептал распятый оме, выпустив мой палец изо рта, притрагиваясь к нему губами и неотрывно глядя на меня. Я медленно развеял энергетическую конструкцию на которой висел Шиарре и подхватил его, не давая упасть. Шиарре прильнул ко мне, нежно касаясь губами моей груди. - Ульрих… помоги мне, - сказал он, подняв голову, - мне в туалет надо, а идти… сам понимаешь, - слабо улыбнулся он. Я зафиксировал не могущего стоять Шиарре телекинезом и, обернувшись, схватил со стула лежавший там халат. Накинул его на плечи оме и осторожно пролевитировал его в сторону выхода из спальни. Вскочившие с диванов Янка и Оле с удивлением увидели как Шиарре не шевеля ни рукой, ни ногой, вертикально плывя над полом, двигается в сторону ванной комнаты. Дверь туда открылась сама собой и Ульрих с Шиарре скрылись за ней, плотно её закрыв. Подтянув Шиарре телекинезом к унитазу, я снял с его плеч халат и, поставив его на пол, выложенный узорчатой плиткой, усадил на унитаз. Зажурчало. Ну, вот, молодец. - Оле! – крикнул я в приоткрытую телекинезом дверь, - оме Шиарре желает принять ванну. Я поднял Шиарре с унитаза и вновь накинул на начинающего зябнуть оме халат. Оле быстро наполнил ванну тёплой водой, напустив туда душистой соли, и я снова освободив Шиарре от халата, слевитировал неподвижного оме в воду. Шиарре, закрыв глаза, с наслаждением вытянулся в огромной мраморной ёмкости, а я вышел в гостиную.