Как быть?

Забытьё. Мысли, тяжёлые как камни, ворочались в голове. «Что это за место? Камера? Меня посадили? Стены из камня, дверь деревянная. Где это может быть? Точно не у нас.» «А где это - у нас?» Тело чуть набралось сил, удалось пошевелить головой, повернув её к левому плечу. Из окошечка под потолком чуть тянет тёплый сквознячок. Разгоняет смрад испражнений, мочи, сладковатый запах свернувшейся крови, прокисшую вонь немытого тела. В правом от двери углу стоит деревянное ведро с верёвочной ручкой. «Параша…» - констатирую я безразлично. Разглядываю стену камеры слева от меня. Сплошной камень. А это что? В стену на высоте около 2 метров вделаны металлические кольца. И расстояние между кольцами больше метра. Карцер? Буйных привязывают? Не-е. Слишком высоко. Будто ветерок прошёл по коже головы под волосами, уши чуть дёрнулись назад. «Wer bist du?» - чуть слышно отдалось в голове. За дверью слышны тяжёлые шаги. Заскрежетал ключ в замке, дёрнулся засов, дверь, завизжав на петлях, открылась внутрь камеры. Заходят двое, в чёрных шаперонах, в серых куртках до середины бедра и штанах, на ногах короткие сапоги. Оба низенькие, толстые. Рукава засучены до локтей, большие пальцы толстых коротких рук засунуты за пояс. У обоих низкие покатые лбы, волосатые ноздри вывернуты, видать в них глубоко, лица жаждущие. Один из них, толстогубый, с размаху толкнул меня ногой. Промежность взорвалась дикой болью. Тело слетело с нар. Присохшая к нарам рана на груди снова закровоточила. Голова мотнулась и с глухим стуком ударилась о нары. Тряпка, которой накрывался, сползла на пол. - Ah, du kniest nieder, Schlampe! (А, стоишь на коленях, сучка!) – толстогубый, нагнувшись, схватил меня за волосы. Смрад никогда нечищенного рта и полусгнивших зубов достиг моего носа. - Heute einen blasen. Ohne Zähne einen guten schwanz lutschen (сегодня отсасываешь. без зубов хорошо отсосёшь). Сука! Это ж вроде, по-немецки! Оттолкнув от себя мою голову, он принялся развязывать завязки своих штанов. Приспустив штаны, он уселся на нары, снова схватил меня за волосы левой рукой и потянул мою голову к промежности. Вонь немытого тела, никогда, похоже, не подтиравшейся задницы, снова накрыла меня. Вцепившись левой рукой в мои космы, толстогубый сунул мне в рот пальцы правой руки, и, не обращая внимания, на потёкшую из лопнувших губ, кровь, развёл губы вверх и вниз, открывая, таким образом, рот. Тварь! Тварь! Тварь! Только сунь, сразу откушу! Но этот сучонок, похоже, подозревал о такой возможности, поэтому между разведёнными губами моего рта быстро пристроил свой вялый смердящий отросток. Передних зубов у меня не было, поэтому пока я ему сделать ничего не мог. Из раскрытого рта потянулась струйка слюны. Второй урод, схватив меня за бёдра, приподнял и поставил на колени. Затем, сунув колено в промежность, дёрнул ногой, раздвигая бёдра. Я задохнулся от боли, замычал, зажмурил единственный работающий глаз и упёрся руками в бёдра толстогубого. Между ног опять потекло. Мочевой пузырь, практически никак мне не подчиняющийся, снова опорожнялся. - Die Biest fließen! (течёт тварь!) – заржал второй. Взбодрившийся дракон боли снова вонзил раскалённый стальной прут в анус и дальше в прямую кишку. В глазу всё поплыло, хлынули слёзы. - «Nein! Nicht! Nicht nötig!» - прозвучало где-то на краю сознания. Сознание наконец-то смилостивилось и погасло.