МФ

Александра. 8:56, понедельник       Стою под дверью кабинета Евгения Николаевича. Закрыто. Впиваюсь ногтями в ладони, оглядываясь по сторонам. Уже начинают приходить сотрудники соседних кабинетов. К счастью, я их не знаю. Но у меня нет никакого желания встретиться ни с МФ, ни с кем-либо из своей приёмной, ни с той девочкой из соседней приёмной.       Выходные пролетели обычно быстро. Обычно — не так, как могли бы, если бы я распрощалась с этой работой насовсем.       Одновременно и радуюсь тому, что не осталась без денег, и становится жаль, что так и не отдохну. Может, просто надо в отпуск? Когда я в последний раз была в отпуске? А когда следующий? Да и МФ тоже бы отправить. Тогда будет отпуск для всего департамента.       Сводила кота на прививки и отправила его с мамой на дачу. Мама шутливо предложила поехать с ней, я шутливо отказалась.       Я что, правда поверила, что что-то так кардинально изменю? С другой стороны — почему нет. Противоречивые чувства смешиваются внутри, нейтрализуя друг друга. Из-за этого ощущаю растерянность. Не понимаю, что должна ощущать — то ли радоваться, то ли грустить. Из-за этого в районе солнечного сплетения ком, который давит, зудит, мелко вибрирует. Ум спокоен, а вот тело — предатель. Вдыхаю воздух поглубже, чтобы успокоиться. Не хватает терпения долго дышать размеренно на определённый счёт, поэтому надеюсь, что один вдох поможет. Какой-то особенный воздух в коридоре, со своими запахами. То ли уборщицы используют средство для мытья не такое, как в остальном здании, то ли смешались шлейфы духов всех сотрудниц, что работают в кабинетах на этом этаже. Другие коридоры пахнут иначе.       9:03. Евгений Николаевич ещё не пришёл.       Начинаю нервничать. Рабочий день начался, сейчас тут все ходить будут.       От случайного взгляда Аделины спасает группа проходивших по коридору людей — успеваю скрыться за углом коридора. Настеньку не видела. Либо пришла намного заранее, либо сильно опаздывает. Сейчас и сотрудники в приёмную заходить начнут…       Решаю больше не рисковать — затаиваюсь в тёмном тупике, ведущем в подсобные помещения. Справа — приёмная Дьяковой, директора Административного департамента, по другую сторону — туалет и лестница, по которой обычно ходит Евгений Николаевич, так что не должна его пропустить, зато меня не всякий заметит — слава чёрной одежде.       Однако по той лестнице, разумеется, ходит не только Евгений Николаевич. Наблюдаю за разными людьми, проходящими мимо меня по коридору в обе стороны. Все так увлечены своими делами, что не видят меня, не подозревают, что я здесь. Наблюдение отвлекает от тревоги, порождает интерес. Кто-то с бумажками, кто-то с кофе, кто-то с вещами — только пришёл. Обсуждают предстоящие совещания и прошедшие выходные. Вижу несколько знакомых из других департаментов. Из своего.       Судя по звукам, на этаже останавливается лифт, и из него выходит человек пять. Каждый сам по себе, но все направляются по коридору в мою сторону, проходят мимо.       Девушка в белой блузке, серых брюках, с высоким хвостом светло-русых волос и с кипой бумаг в руках также быстро скрывается из поля зрения, но слышу, что она останавливается, стучит в крайнюю к моему углу дверь и заходит. Пару миллисекунд до хлопка двери слышу её голос и вздрагиваю, а на лице сама собой расплывается улыбка-ухмылка.       Я могла бы и догадаться, что за неприложенным приложением к письму от ООО «Окна под ключ» последует визит. Она бы догадалась.       Щёки начинают дрожать от того, что пытаюсь сдержать улыбку, а сердце бухает в груди так сильно, что скоро приёмная Дьяковой подумает, что к ним кто-то стучится. Несмотря на то, что пока ничего не происходит, предвкушаю что-то интересное. Как говорится, вечер перестаёт быть томным. За этой мимолётной встречей ничего не последует, но я просто рада её видеть. Она оставила много хороших воспоминаний. Хотела бы и просто так с ней продолжать общаться.       Пока пытаюсь осознать, что только что увидела, и хоть немного успокоиться, в таком состоянии меня находит Евгений Николаевич. — Александра! Что это Вы тут притаились? Этот коридор уютный, но в качестве Вашего нового кабинета не сгодится!       Заметил… А она заметила? Конечно заметила. Удивлюсь, если нет. Лина всегда всё замечает. — Доброе утро, Евгений Николаевич! — мигом натягиваю максимально радостную улыбку — она и правда радостная, но по другому поводу — и выхожу из тени, следуя за Женей в его кабинет. По спине бегут мурашки, когда дверь в ту приёмную оказывается позади, но никаких движений не происходит. Без происшествий захожу в кабинет Жени и выдыхаю только после того, как захлопывается дверь. — Куда мне теперь податься? — говорю наигранно обречённым голосом, надеясь за комичной ситуацией скрыть тревогу.       Женя перекладывает какие-то бумаги на столе и будто вовсе забыл о моём существовании. Ему кто-то звонит — он отвечает.       Минуты тянутся бесконечно. Тысячу раз проверяю телефон, чтобы чем-то себя занять. Внутренности сжимаются и прилипают к лёгким, не давая свободно дышать. Немного подрагивают руки. Стараюсь удобнее устроиться на диване, чтобы расслабиться и успокоиться. И что меня так взволновало? Будущая новая работа или та, кого увидела в коридоре? Когда мышцы понемногу расслабляются на диване, уже начинаю сомневаться в том, что мне не показалось. Она бы написала. Сразу же. Как тогда. Или правда не заметила? На неё не похоже. — И так, Александра! — Евгений Николаевич, наконец, отвлекается от своих дел. — Проходи сразу наверх к ребятам. Сейчас я позвоню Даше… Дарье Васильевне, чтоб тебя встретили. — Они хоть в курсе таких перемен или их ждёт сюрприз? — стараюсь говорить в своей обычной манере, но голос будто чужой. — В курсе, в курсе… Даша Васильевна, доброе утро! Да, сегодня в 12 совещание у Леонтьева по формам. Я иду тоже. Материалы… Ага…       Я уже поднялась с дивана и собралась уходить, но Евгений Николаевич продолжает говорить про совещание и ни слова про меня.       Когда он вешает трубку, наконец, и уже порывается что-то делать в компьютере, демонстративно подхожу ближе и складываю руки на груди: — Променяли, значит, меня на совещание?       Он охает, взмахивает руками и снова начинает звонить. — К вам сейчас придёт Александра… проводите тогда… ага... Спасибо! — вешает трубку, кивает мне. — Идите, Александра, Вас там очень ждут.       И всё? Думала, хоть расскажет, что буду делать, что к чему… Но этого не следует, поэтому просто выхожу за дверь и медленно на подрагивающих ногах иду к лестнице. Несмотря на то, что мы на пятом, а Морозова на шестом, нужно подниматься два этажа — лестница на стыке корпусов, и пятый этаж, где приёмная, равен четвёртому в другом корпусе.       Поднимаюсь выше гендиректора. Никогда там не была. На лестнице стоит куча мебели: столы, шкафы… Рядом невзрачная дверь в какие-то подсобные помещения. Это же самый чердак…       Сворачиваю в узкий тёмный коридор. Туалеты, кулер. Ни единой живой души. Коридор петляет во все стороны, разветвляется на тупики и ходы явно для разнорабочих, извивается, как змея, и пол, которым он устлан, тоже. Иду, озираясь на все двери, потому что кабинеты пронумерованы в абсолютном беспорядке. Начинаю сомневаться, туда ли вообще иду.       Экран телефона, который держу в руке, загорается — пришло какое-то сообщение. Предполагаю, от кого, но не разрешаю себе верить в это. Может быть, реклама. Потом посмотрю. Сжимаю ещё сильнее телефон, повернув к себе экраном, чтобы не смотреть. Не хочу отвлекаться. Но в груди ещё сильнее начинает что-то жечь. Волнение и тревога.       Наконец, одна из дверей открывается, и вижу Аллу Николаевну. Она как раз встречает меня. В полумраке не могу различить чётко её выражение лица, но взгляд будто даже не ненавидящий и не надменный. Наверное, иллюзия от плохого освещения в коридоре. Короткая стрижка, чуть ли не горшок, рыжеватых волос, классические серые брюки и пиджак прибавляют ей возраст, но в то же время от образа — если дать волю фантазии — даже веет ретро. Ей бы ещё тренч и берет. Не удивлюсь, если она так и ходит. Ну а что, красиво.       Расправляю плечи, ускоряю шаг. — Алла Николаевна. Доброе утро.       Отчего-то хочу назвать её «на ты», но всё-таки она не давала одобрения этому. Пусть будет нейтрально. — Угу. Пойдём. — Звякает связкой ключей на скрепке и шагает мимо своего кабинета.       Внутренне ликую. Буду сидеть не с ней!       Открывает соседний кабинет. Из открытой двери тут же исходит духота и жаркий воздух. — Вот твой кабинет. Здесь раньше начальник сидел.       Чуть приподнимаю брови. С чего такая честь?       Прохожу внутрь, осматриваю персональные хоромы и сразу же открываю окно, на фоне раздумывая, за какой стол мне предстоит сесть. Всего их два. Стол начальника огромен, стоит по центру левой стены; к нему приставлен небольшой стол для совещаний. Справа, задвинутый в угол и заваленный бумагами, коробками, останками стульев и ещё невесть каким барахлом, стоит второй стол.       За стол начальника — как-то неловко, Морозова, наверное, захочет переехать, когда её назначат. Ещё раз смотрю на второй стол. Когда-нибудь и разберу этот хлам, но явно не за один день. Что ж… Подхожу к компьютерному креслу возле стола бывшего начальника, отодвигаю. Краем глаза слежу за реакцией Аллы Николаевны. Она просто на меня смотрит. Затем говорит: — Заявку на компьютер уже сделала Катя, сегодня должны привезти, но, хм, — смотрит на часы на запястье, — не скоро. — Могу пока так чем-то помочь? — осознаю, что рабочий день вообще-то начался, и все что-то должны делать. — Нет, — отвечает и сразу после этого закрывает дверь.       Узнаю Аллу Николаевну, а то какая-то любезная муха её укусила. — Порядок здесь наведи, — дверь резко приоткрывается, но её саму не видно. В голосе чувствуются нотки МФ. — Угу.       Дверь снова захлопнута, и слышу цоканье каблуков и хлопок соседней.       Всё ещё стою у стола, губы чуть подрагивают в улыбке. Она что, подражает МФ? Интересная теория, хотелось бы её проверить. Если это так, вот и ключ к загадке о вечной злюке-Барсовой. Здесь, находясь под боком, будет больше шансов понаблюдать за её поведением и убедиться в этом. Я хорошо знаю повадки МФ и, пожалуй, могла бы их скопировать, да и в голове периодически звучит её голос — интонации повторить не сложно. Никогда так не делала — зачем? Интересно…       Погружаясь в размышления, плюхаюсь на кресло. Оно издаёт слишком громкий для пустого кабинета скрип.       Как-то странно, непривычно, тревожно. Окидываю взглядом кабинет, но взгляд не цепляется ни за одну деталь. Долго так сидеть? Нормально ли вообще это? Почему-то кажется, что сейчас вернётся Барсова, даст какое-то задание. Или будет негодовать, почему сижу без дела — она ведь всегда так занята. Да и Морозова, видимо, тоже, раз даже не вышла.       Этаж последний, выше — только крыша. Поэтому потолок не ровный, спускается сводами, как на чердаке. Это в сочетании с полумраком ещё больше создаёт впечатление пещеры. Проветрить тут всё хорошенько — и точно. Здесь есть кондиционер? Да! Вижу пульт на подоконнике. Слава богам.       Духота уже немного выветрилась, поэтому рискую закрыть окно и сразу же врубаю кондиционер на полную мощность, ставлю на самую низкую температуру — 17 градусов. Сама останавливаюсь под потоком прохладного воздуха, направленным вдоль окна — продумано, на стол не дует, можно не выключать. Прохлада успокаивает и расслабляет. Прикрываю глаза, начинаю считать до десяти, но терпение заканчивается после четырёх. Ладно, и так неплохо.       Ясным взглядом и с остывшей головой осматриваю кабинет.       Своды бежевых стен. Стол бывшего начальника — теперь мой. Стол для переговоров, вокруг него стоят чёрные кожаные стулья. На тумбочке с другой стороны — чёрные папки с остатками каких-то бумаг. Карандаш и ручка в чёрной подставке — чёрного цвета. Перекинувшись через тумбочку, приоткрываю ящики, которые выдвигаются в сторону кресла — стою с другой стороны. Лежат коробка скрепок — тоже чёрная. Не припомню, чтобы мы в приёмной заказывали такие. Чёрная кнопка перекатывается по инерции от того, что я открыла ящик. Что за стильный модник тут сидел? И мебель в кабинете тёмно-коричневая, отдаёт в чёрный.       По правую руку от входа стоит холодильник и тумбочка, на которой расположен чайник. На полке затесалась какая-то кружка с розовыми цветочками, явно выбивающаяся из общей атмосферы кабинета. Забавно.       Подхожу к заваленному хламом столу. Пока делать нечего, может, разобрать? Беру небольшую кипу запылившихся листов, пальцы сразу становятся серыми. Фу. Выкинуть бы всё… Или это надо? Вряд ли, конечно. Вдруг есть конфиденциальные документы? Их нельзя просто так выкидывать. Ищу глазами шредер, но его нет. Ладно, потом…       Открываю дверцы тумбочки — там старая мягкая тряпка как для мытья сантехники. Открываю холодильник — на полке лежит упаковка сливок. Хм, какой срок годности? Ещё не истёк. Но не пью кофе со сливками. Кстати о кофе… можно было бы попить, но чашка в приёмной в пакетах с вещами. Ничего с собой не взяла. Надо написать Настеньке, чтобы она сообщила, как там все разойдутся — и Аделина, и желательно МФ — заберу своё барахлишко. Ладно, потом. Потом…       Сажусь на место. Глаза бегают по пустому полусумрачному кабинету. Не могу найти себе место, занятие. Казалось бы, в одиночестве всегда спокойнее, но почему-то не сейчас.       Слушаю звуки из коридора. Со скрипом приоткрывается, а потом резко захлопывается дверь. За этим следуют торопливые шаги ног на каблуках. На миг кажется, что идут ко мне, но шаги удаляются и вскоре стихают. Алла Николаевна? Нет, у неё толстые низкие каблуки. Здесь будто шпильки… Морозова?       Слышу, как открывается ещё какая-то дверь, будто ещё ближе к моему кабинету, чем предыдущая. Тоже каблуки. Или это Морозова? Подхожу ещё ближе к своей двери, чтобы лучше слышать коридор. Как назло — тишина. И я, как дура, стою носом к двери, будто кот, который ждёт, чтобы его выпустили.       Выпустите, пожалуйста, с этой работы…       Тикают настенные часы, которые вместо того, чтобы висеть, стоят на подоконнике. Раздражают. Их можно убрать? Ощущаю себя хозяйкой в этом кабинете, но пока не решаюсь что-то менять. Только пришла… В приёмной не убрать раздражающих вещей потому, что там «хозяйка» — МФ. Она любит «хозяйственность», хотя и сама не блещет… И со вкусом у неё беда. Так и норовила поставить на тумбочку прямо позади Настеньки уродливую картину лошади, которую ей подарили на каком-то благотворительном банкете. И взгляд, каждый раз когда я смотрела на Настеньку, упирался в эту картину. Насте она тоже не нравилась, но та хотя бы сидела к ней спиной. Потом в какой-то день мы вызвали рабочих и попросили ввинтить шуруп в стене в переговорной, куда потом ненавязчиво убедили МФ перевесить эту картину. Теперь все приходящие на совещание будут смотреть на эту жуткую лошадь. Может, меньше отвлекаться и не поднимать головы от бумаг — полезнее всяко.       От воспоминаний отвлекло вновь приближающееся цоканье первых каблуков. Такое же быстрое, как и прежде. Дверь слева скрипнула, потом с силой хлопнула, что, кажется, задрожала моя. Хм, всё-таки Морозова. Надо запомнить, как звучат её каблуки. Кто второй? Точно не Алла Николаевна, значит, кто-то из другого департамента. Какой департамент тут по соседству? И не посмотреть же на карте на внутреннем портале — компьютера нет. Выйти и прочитать табличку считаю слишком рискованным.       Решаю, что это не так важно, как шаги новых «близких» коллег, и плюхаюсь обратно в кресло. Чем бы заняться?       Машинально беру телефон и нажимаю на уведомление от телеграм, даже не поглядев. Лишь когда открывается диалог, внутри всё опускается, а затем резко поднимается. На лице снова хитрая заговорщицкая улыбка. Только с такой улыбкой встречаю всё, что пишет и говорит Лина. Она всегда задумывает что-то интересное.       Я не ошиблась.       И я не ошиблась в ней.

Vasilina Panova

был(а) 6 минут назад

      В сообщениях за сегодня одно единственное видео. Оно ещё не прогрузилось, но тут же узнаю вертикальный формат Тиктока 9:16. Последнее сообщение в диалоге с ней было 3 мая. Мы встретились, и она передала мне свой подарок в честь окончания отношений.

***

2 мая 2024 г., четверг

      Валяюсь на кровати, листая телеграм-каналы. Рано, чтобы ложиться спать, но нет сил чем-то заняться. Приходит сообщение. Редко мне пишут сообщения. Тут же открываю.

Vasilina Panova

в сети

Сегодня

Ты занята завтра?) Нам нужно встретиться 23:46

Работаю, как обычно 23:47

      «Нам нужно встретиться» — Лина никогда так не говорила.       Мы не общались почти две недели — она была в отпуске и куда-то уезжала, практически не появляясь в сети. Не были ни единой новой фотки, ни истории, ни рилса, ни видео в тикток. Мне так и не удалось разгадать, куда она ездила. А может, и никуда. Сможешь в 18:00? Завтра пятница 23:47

Да

23:47

      Что-то не так. Что-то изменилось. Не могу понять, что.       Она всегда учила меня подмечать детали, обращать внимание на мельчайшие перемены, зацепки и подтекст. С ней всегда было интересно наблюдать и делиться наблюдениями, но в то же время она всегда оставалась загадкой для меня. А я… Её я не пыталась разгадать.       Передо мной висит иная искристая головоломка. Которая так и осталась неразгаданной. Встречу тебя с работы) 23:48

Ок

23:48

Есть кое-что для тебя) 23:48

Спасибо

23:48

      Привезла что-то из отпуска? Не спрашиваю. Завтра узнаю. Она не любит, когда я задаю вопросы. Ведь девяносто процентов ответов на них можно узнать самостоятельно. Как и в школе говорят — подумай, прежде чем спросить. Поддерживаю. И на работе хватает людей, задающих тупые вопросы.       Пытаюсь заставить себя улыбаться. Всё же рада увидеть её.

Vasilina Panova

был(а) только что

      Все переписки кратки, лишь договоры о встречи и какие-то репосты. Она совсем не та в переписке.

3 мая 2024 г., пятница

      Выхожу с работы в 16:45. Беру пример со всегда пунктуальной Лины. Невиданное дело — в пятницу дежурить осталась Настенька. Поставила её в безвыходное положение — всю прошлую неделю оставалась допоздна я, пока она ходила с ребёнком на какие-то процедуры. Или не на процедуры. Или не с ребёнком. Или не ходила. Не важно. Всё равно мне некуда было пойти после работы на той неделе, пока Лина в отпуске. А на следующей неделе между майскими она взяла три отгула — на дачу собралась.       Теперь уважительная причина у меня.       Стремительно выхожу из здания, не желая ни с кем пересечься. Ещё больше часа до назначенного времени — нужно его где-то скоротать.       Без единой заминки разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и иду в сторону ближайшего парка. Народу слишком много, чтобы просто ходить по улицам. Все спешат с работы домой или гуляют. Погода хорошая.       Парк встречает цветущей сиренью, озаряемой клонящимся к закату солнцу. Тёплый ветерок дует в лицо. Ощущаю, насколько оно напряжено к концу рабочего дня. Вернусь домой — обязательно сделаю массаж лица. За эти две недели безвылазной работы совсем его забросила… Стараюсь улыбнуться, расслабить челюсти и дать глазам отдохнуть от компьютера. Заставляю себя замедлить шаг. Гуляю же, а не спешу на работу. И ещё больше жду встречи с Линой. С ней всегда удаётся расслабиться.       Покачиваются на ветру пышные сиреневые облачка среди листвы, окутывая площадку перед лестницей запахом свежести и мая. Из-за дерева золотыми куполами на солнце сверкает храм на фоне синего-синего неба. Вид красоты, природы, цветов и ярких красок так и манит. Ноги сами ведут меня ближе.       Эти две недели целыми днями сидела на работе без окон и даже не представляю, какая кругом красота.       Подхожу ближе, чтобы сделать фото. Отправлю маме. На даче наверняка тоже сирень вот-вот зацветёт.       Увлекаясь, спускаюсь ниже по лестнице. Замечаю, что и какая-то бабуля следует за мной, повторяя фото с моего ракурса. Улыбаюсь и взбираюсь на широкий каменный парапет. Меня же не прогонят? Оглядываюсь, но вокруг нет никого, кроме бабули. Так — ещё ближе и ещё выше. И такой манёвр бабуля точно не повторит. Ветер раздувает плащ, освежает и успокаивает. Уже сделав достаточно фото, стою на парапете, прикрыв глаза, купаясь в волнах цветочного аромата и позволяя ветру выдуть из головы все заботы и тревоги, в особенности те, которые я никак не могу распознать, которые таятся где-то в глубине и забирают, высасывают энергию, оставляя лишь каменную напряжённость в лице и во всём теле. Расправляю плечи, спину, стряхиваю всю усталость и иду дальше по парапету. Он под небольшим углом спускается ещё ниже, на площадку, где храм. Не подскользнусь же? Нет. Осторожно шагаю по наклонному каменному бортику, сжимая телефон в руке. Адреналин от того, что могу упасть или что какой-нибудь страж порядка поймает меня за нарушение, заставляет улыбаться.       Внизу сиреневые ветки ещё пышнее и расположены ниже. Продолжаю свой путь по парапету, охотясь за красивыми кадрами.       Одна из ветвей ещё ниже — оказывается на уровне лица.       Надо сделать фото! У меня как раз сегодня рубашка под цвет сирени. Так отвыкла от селфи, но должно получится красиво. Да и я же не буду никуда выкладывать.       Вытягиваю руку как можно дальше и поворачиваюсь к цветочной ветви. Зарываюсь носом в скопление мелких соцветий. Полностью погружаюсь в запах. Прикрываю глаза, и внутри неприятно щемит.       Перед глазами то, как я фотографировала Искру возле куста сирени ещё когда мы учились в школе. Как она встаёт на цыпочки, чтобы носом коснуться цветков, прикрывает глаза, наслаждаясь запахом. Одной рукой придерживает раздуваемые ветром волосы, а другой — касается ветки.       Открываю глаза, чтобы избавиться от воспоминания, и у себя перед носом замечаю пятилистный цветочек. Первый порыв — загадать желание.       Какое ещё, блять, желание я собралась загадывать?!       Осаждаю себя искусственной вспышкой гнева, блокирую телефон, даже не проверив фото, и спрыгиваю с парапета.       Нечего деревья портить.       Гнев отрезвляет. Вновь сводит скулы, сдвигаются брови. Проверяю время. 17:13.       Пытаюсь переключить свои мысли. Может, Лина сможет пораньше? Почему, кстати, она такое время выбрала? Уж кому как не ей выходить с работы ни минутой позже окончания рабочего дня. Ехать минут двадцать — это с учётом дойти до метро и пойти от метро.       Сажусь на лавочку напротив цветущего сиреневого дерева, но теперь моё внимание приковано к телефону. Проверяю её соцсети — не выкладывала ли чего, когда была в сети.       Обновлений нет уже почти три недели — две её отпускных и майские праздники. Удачно, кстати, вот так отпуск брать — длиннее получается. Этот у неё был внеплановый перед переходом в другой филиал. Надо узнать, когда следующий. Может, и свой смогу сдвинуть…       Осенью, когда формировали график отпусков, я спросила у Искры, брать ли мне отпуск на её день рождения в августе. Она не отвечала целый день. И я уступила эту августовскую недельку сильно напрягшейся Настеньке, уже собравшейся с ребёнком в Турцию праздновать день рождения мужа и уже чуть ли не купившей билеты. Больше, чем за полгода.       Человек, у которого всегда всё стабильно…       Сжимаю зубы, потому что обеими руками держу телефон, уже не глядя в него.       Потом Искра ответила, что она сама пока не знает, что будет к её дню рождения, и вообще «горизонт планирования сейчас крайне сужен». Я поверила. Сама никак не рассчитывала так неожиданно сменить работу и оказаться в приёмной. Всякое случиться может, покупать билеты за полгода, как Настенька, — рискованно.       Сглатываю, вновь пытаясь расслабить челюсть. Может, кофе взять? Смотрю на ближайший ноунейм-ларёк с кофе, у которого собралась очередь. Ну уж нет. Нормальная кофейня всё же далековата, не хочу никуда идти. Включаю музыку в наушниках. По кругу играет Måneskin, который ассоциируется только с Линой благодаря её видео в тикток.       У Лины тоже всегда всё стабильно. Только своими планами она никогда не делится. И её могу понять. Как это говорится — чтоб не сглазить. Не удивлюсь, что и переход в другой филиал был тщательно продуман и запланирован чуть ли не с самого трудоустройства. Надо будет её расспросить — что изменилось, как ей первые дни работы…       А, вот почему долго — она же из другого места уже едет! Наверное, этот филиал дальше. Где он находится?       Насильно фокусирую взгляд на телефоне и гуглю «Окна под ключ». «На рынке с 1999 года». Даже дольше, чем я. Открываю сайт, контакты… Список офисов… Их всего пять в Москве и Московской области, ещё отдельно адрес производства. Выбор всё равно велик. Куда она перешла? В главный? Нет, она говорила, что не хотела. Там за все филиалы отчётность сводить, а здесь — свой маленький мирок, выведенный на отдельный баланс.       Блять, опять о ней ничего не знаю. О чём мы вообще обычно говорим? Это как с Искрой — никаких глубоких тем, только то, что происходит здесь и сейчас. Мама спросит — что интересного рассказала? Будто и ничего. Или то, что маме знать не обязательно.       Как с Искрой? Почти. Лучше. Лучше ведь. Лучше.       С Линой всегда узнаю что-то новое. Она всегда что-нибудь да придумает. То, что чаще всего не стоит знать маме.       Возвращаюсь к филиалам Окон. Я должна учиться у Лины, брать всё, что она даёт. Равняться на неё.       Теперь на неё.       Не главный офис, не тот, в котором она работала, не тот, что в Серпухове… Остаётся два, шанс угадать — 50%.       Интуиция — это конечно, хорошо, но я открываю карты. Где они хоть находятся? Вдруг в какой-нибудь Новой Москве, она туда в жизни не доедет со своего севера красной ветки.       И… да! Ну конечно. Один из оставшихся, специализирующийся на облицовке и декорировании балконов, как раз возле метро «Бульвар Рокоссовского». Конечно, она перешла туда. Две станции на метро — и на работе. Тем более в противоположную сторону от центра с утра в час пик лучше ездить, а вечером — обратно. Вот она так долго и едет сейчас до моего центра…       Просыпается азарт, улыбаюсь, захожу в раздел сайта «О компании», чтобы узнать что-нибудь ещё. Поражу её в разговоре. Ей должно понравиться.       На телефоне всплывает уведомление. Vasilina Panova Приеду раньше, минут через 10. Норм?       Отвечаю: «Конечно, я в парке». Vasilina Panova Найду тебя       Отправляю в ответ красное сердечко. Оно пульсирует вибрацией и поворачивается, если на него нажать.       Жду. Стараюсь расслабиться и успокоить мысли. Всё кажется как обычно. И чего меня смутило? Просто давно не общались.       Просто. Давно. Не. Общались.       С ней, сука, тоже давно не общались.       Стараюсь сосредоточиться на песне. Совершенно не понимаю итальянский, перевод забылся. Из-за нестабильного эмоционального состояния не понимаю даже, поют о плохом или хорошем, ритм тревожный или позитивный. Открываю текст в телефоне — да и так не помогает. Итальянский совсем не похож на испанский, кто бы что ни говорил. Замечаю, что снова хмурюсь, смотря в экран. Лине не нравится, когда я хмурюсь. Да и она сама никогда не хмурится. Всегда расслабленна… Ещё бы, каждый день вовремя уходить с работы…       В конце концов переключаю песню. Родимый английский.       Листаю фото, которые сделала у куста сирени. Вроде ничего так.       Моё внимание отвлекают строки песни. Well somebody told me you had a boyfriend Who looked like a girlfriend That I had in February of last year       Парень, который выглядел как девушка, с которой я встречался в прошлом феврале? Это как? Отчего-то усмехаюсь.       Отвлекаю себя всеми возможными способами, только чтоб не думать ни о чём другом.       Парень, похожий на какую-то девушку? Брат? Трансгендер?       Снова нервно хихикаю и открываю текст песни. После счёта до четырёх — правильно, у меня тоже обычно больше терпения не хватает — он начинается со строки: Breakin' my back just to know your name       Если тут не имеется в виду флирт из разряда «угадай как меня зовут», очень похоже на подход Лины. Она говорила, что у неё на работе нет телефонного справочника, как у нас, он только бумажный и давно не актуальный, поэтому первые недели работы она развлекалась, пытаясь разными способами узнать, как всех зовут, напрямую не спрашивая никого об этом. Удалось. Так даже интереснее.       Английский нещадно забывается без университетских пар и поездок за границу, держится исключительно на текстах песен, которые я знаю, поэтому не понимаю в полной мере смысл этой, гуглить или лезть в переводчик не хочу.       Строки про странного бойфренда повторяются, и кроме них не воспринимаю другого текста. Ещё и в феврале… Не могу понять, чем зацепила эта песня. Пока не могу понять.       По площадке ходят люди, бегают дети, катаются на самокатах, фотографируют сирень. Никто долго не задерживается — идут дальше в парк. По предзакатному небу летают птицы. Доносится шум машин, разговоры, чей-то смех и детские крики.       Замечаю на лестнице знакомый силуэт. Лина идёт, глядя себе под ноги. Ветер играет с её светлыми волосами, собранными в тугой хвост. Безупречный тёмно-серый костюм, белая рубашка. Маленькая сумочка и кислотно-зелёный пакет из «Золотого яблока». Обходит медленно идущую группу людей, направляется ко мне, также не поднимая глаза. Наверное, сверху увидела, что я здесь. Или она грустная? Чёрт, опять ничего не знаю.       Убираю наушники и телефон. Встаю и делаю пару шагов ей навстречу. Наконец, поднимает глаза на меня. Улыбается. Не тянется обниматься. — Привет! — говорит зажато. Испуганно? — Привет! — не могу сдержать улыбку во весь рот, но физически ощущаю её неуместность.       Что сделали с Линой на новой работе?! — Это тебе, — вновь опускает взгляд и протягивает пакет. — Спасибо?       Осторожно беру из её рук чёрные ленточки-ручки пакета. Подарочный, не бумажный-бесплатный. Смотрю прямо на неё, не решаясь сделать шаг ближе. Она кивает на пакет — посмотри.       Приоткрываю его. Там довольно большая белая коробка. — Пойдём на лавочку? Вдруг уроню, — говорю, надеясь хоть немного растопить ниоткуда образовавшийся лёд.       Кивает. Идём в неловкой тишине туда, где я сидела в ожидании.       Вынимаю из пакета коробку.

BYREDO

ROSE OF

NO MAN’S LAND

eau de parfume

vaporisateur natural spray

      Это же духи, которыми она пользуется всегда. Почему вдруг она решила их подарить?       Лина стоит рядом, сжав руки в замок перед собой, будто пряча голову в плечи. — Это тебе в память обо мне, — говорит, едва поворачиваю голову к ней. — Прости. — Что случилось?       Сердце начинается биться в лихорадочном темпе. Дрожащими руками поспешно кладу коробку обратно в пакет, надеясь ни в коем случае не разбить неловким движением. Тут же подхожу ближе к Лине и беру её за руки. Холодные. А мои, на удивление, очень тёплые. Грею её ладони в своих, пытаюсь заглянуть в глаза. Больна? Уезжает? В каких ситуациях обычно такое говорят?       Светлые голубые глаза кажутся огромными, как у кота из Шрека. Лина смотрит на меня с таким же выражением. Бледная. Не загорать ездила явно. В подсознании фоном мелькают самые страшные картины вроде больничных палат, ужасных трагедий и всего такого прочего, но замираю, задержав дыхание, в ожидании ответа. — У меня появился парень. Прости.       Ощущаю лишь то, как часто моргаю ресницами. Мир вокруг испарился в одно мгновение.       Мысли возникают в голове одна за другой, создавая причудливый градиент эмоций. Точнее того, какими должны быть эмоции. Я же не ощущаю ничего. — Нам нужно расстаться. Это тебе на прощание… — говорит очень быстро и тихо, вновь отведя взгляд, смотрит на пакет, стоящий на лавочке. — Я… прости…       Лёгкая радость от объективно радостной новости о новых отношениях подруги быстро сменилась мысленным подзатыльником по лбу — она же моя девушка.       Тогда как?.. В отпуске? — Я хотела сказать тебе как можно скорее.       Не в отпуске? — Это произошло вчера. Я виновата перед тобой.       Говорит отрывисто, голос дрожит. Впервые вижу Лину в таком состоянии. Будто сейчас заплачет, но вижу, что глаза её сухи. — Давай сядем. — Удивляюсь собственному спокойствию и ровному голосу, могу собраться, когда кто-то рядом в худшем состоянии, чем сама; утягиваю её опуститься на лавочку. — Тут чисто.       Безумно приятно ощущать её тепло, прикосновения так рядом. Специально сажусь вплотную, чтобы чувствовать мягкость её бедра, слышать тот самый аромат розы, исходящий будто не с кожи, а изнутри. Видимо, это последний раз. Больше этого не будет. По крайней мере, в ближайшее время — пока не встречу кого-нибудь другого. Так странно-меркантильно, но в то же время просто хочу насладиться последними прикосновениями, тем, что делает мне хорошо.       Лина сжимает ремешок на сумке, не решаясь заговорить. — Мы… Я… я ему отсосала в туалете.       Молчу. Чрезмерная реакция — всегда плохо, когда с тобой делятся вот такими… тайнами. Да и не знаю, как реагировать. Уже ведь произошло.       Технически — мне изменили. Самая настоящая измена. Но почему я не чувствую никаких эмоций по поводу этого? — Ты жалеешь об этом? — спрашиваю, потому что вижу — Лина рассказала не всё. Что-то ещё её гложет, выбивает из колеи. — Нет. — На миг поворачивается и отвечает, глядя мне в глаза, качая головой.       Почему я так спокойна и даже счастлива за неё?       Вновь тону в её голубых глазах, обнимаю за плечи. Она пытается отстраниться, но вскоре расслабляется. Объятия дружеские. Нельзя трактовать иначе. — Вы начали встречаться? — Да. — Ты ведь счастлива? — Да. — Я рада за тебя, — улыбаюсь, уткнувшись носом ей в макушку. Совершенно искренне. Это чувствуется. — Почему?       Сама не знаю, почему. Нет, знаю, но не признаюсь себе в этом.       Становится больно самой от себя. Она дорожила мной больше, чем я ей. Поэтому пришла сейчас. С извинениями и подарком. Сама не своя. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. — Какая же ты… — жмётся ко мне сильнее, едва не произнося что-то вроде «добрая», но не заканчивает фразу, вздрагивает. Понимает, что на самом деле у меня на душе.       Какая же я мразь.       Она всегда догадывалась, что я не любила её так, как Искру. О которой никогда не говорила. Только, может, отстранённо, общими словами. Она догадывалась, что я всё время думала о другой. Что она была лишь заменой, хотя я отдавалась ей полностью, пыталась сбалансировать наши отношения и своей отдачей.       Всё равно она чувствовала.       Обещали друг друга отпустить сразу, как только потребуется. Не клялись жить долго и счастливо, умереть в один день. Она сама поставила такое условие. Будто знала наперёд.       Хотя, наверное, знала. Узнала, при том, что я ей не говорила.       И я напомнила ей сейчас. Сделав больнее.       Медленно выдыхаю. Грудь опускается вместе с головой Лины, прижавшейся к ней. Она лежит тихо, глядя прямо перед собой — в мои коленки. — Мы ведь можем продолжить общаться как подруги, — осторожно говорю.       Ощущаю собственную вину и бессилие, невозможность её искупить. Как там говорится? Сердцу не прикажешь. Самой тошно становится от себя. Прошло почти полгода после того, как Искра поставила точку. Ещё больше — с тех пор, как мы перестали нормально общаться. Сколько можно думать о ней? С Линой удавалось забыться, а без неё… Даже она не помогла. — Нет. Я не общаюсь с бывшими.       Бывшими… Так странно — слышать это в отношении себя. И использовать самой. — Все эти вещи, подарки, напоминания, бесполезные поздравления с праздниками, фото — высасывают энергию. Лучше от всего избавиться. Сжечь мосты.       Лина говорит сама с собой, но в то же время будто обращается к моим мыслям. Каждая вещь напоминает об Искре. Случайное маленькое событие или слово. Дома лежат распечатанные фотографии из Питера вместе с ней, хоть и не на видном месте. Телефон в разделе Фото «Для Вас» обязательно включит её смеющееся лицо в подборку с любым названием. Мысленно шучу её шутки до сих пор. Иногда вслух — никто не понимает, а мне греет душу. Сука, я даже мемы сохраняю, которые поймёт только она.       И я не в силах избавиться от этого. Будто верю, что она вернётся. — Ты правда не злишься? — Лина отстраняется, садится ровно. Вижу, что у неё чуть-чуть потекла тушь. Она так редко красится…       Сука. Какая же я мразь. Что я сделала, что Лина плакала… — Нет, — улыбаюсь.       Кто из нас виновен в этой ситуации? Лина берёт вину на себя. А я вынудила её искать замену себе. Извиняться должна я. Это спрашивать — тоже.       А я молчу.       Лина берёт свою сумочку, достаёт зеркало и салфетку. Начинает вытирать чёрные подтёки. — Вот блин, раз в год накрасилась, — говорит дрожащим голосом, нервно посмеиваясь.       Хочу сказать «не красься, тебе идёт», но это что-то для отношений. А если их нет… — Нарядная такая, — стараюсь говорить и улыбаться как можно мягче. — Как тебе на новом месте работы?       Лина тоже улыбается. Чуть наклоняюсь и вижу её в зеркало. Тушь вся стёрта — голубые глаза вновь обрамляют светлые ресницы. Как пшеничное поле и небо в летний день.       Она приподнимает брови и ловит мой взгляд через зеркало. — Я пока на старом. Нужно было вещи забрать, дела передать. Сегодня всем офисом собрались «провожать». Я пиццу заказала, Наташка апероля наготовила. Посидели так душевно. И директор приходил.       Лина успокаивается, оживляется. Садится ровно. Через сумку от меня. Не смотрит. — С понедельника буду уже в новом. — В том, что ближе к дому?       Лина вновь приподнимает брови и поворачивается ко мне. — Нет. В главный перехожу.       Очередь удивляться моя. Не угадала. Она же не хотела… — Кем будешь? — Заместителем главного бухгалтера. От таких предложений не отказываются. Шаг в большой мир, — смеётся, вновь отвечая на мои мысли. Счастливая. — Поздравляю!       Солнце, царапнувшее горизонт из зданий, бросает золотые отсветы на деревья и на купола храма. Противоположный край неба розовеет, будто от смущения. Ветерок становится прохладнее и приносит едва уловимые запахи надвигающейся ночи. — Парня-то покажешь? — очень рискую, задавая этот вопрос, но слишком любопытно. Хочется, чтобы рассказала сама Лина, а не я искала на просторах интернета. Цепляюсь за шанс побыть с ней ещё, прежде чем она «сожжёт мосты».       Лина смущается. Наверное, розовеет, как тот край неба, но не видно в тени. Небо тоже не видно за кружевным узором из зданий и строительных кранов. Пытается сдержать улыбку, достаёт телефон. — Вот.       На экране — фото высокого парня в джинсах и футболке. Стоит у берега реки и держит на леске крупную рыбу. Прямой и ясный взгляд. Прямо как у Лины. Приближаю фото и замечаю, что у него волосы забраны в пучок. Лина следит за моим взглядом хихикает. — Ща покажу. Смотри.       Фото уже из галереи её телефона. Этот парень стоит с распущенными волосами, на которых сияет закатное солнце. «Золотой час» Лина поймала. Смотрю на верхний край телефона — вчера в 18:21. После работы.       Она листает дальше, через улыбку пересказывая мемы о том, что девушкам нужна тысяча баночек для ухода за волосами, а парням — только шампунь «3 в 1», а эффект противоположный. Говорит, какие у него красивые глаза.       А я смотрю уже расфокусированным взглядом и вместо мужского силуэта вижу Искру. Её облегающее платье вместо широких брюк, развевающиеся по ветру волосы в час заката. Такого же цвета.       Блять. Впиваюсь ногтями себе в ладонь, насильно фокусирую зрение и киваю в такт Лине. А в голове вновь всплывает этот странный куплет. Well somebody told me you had a boyfriend Who looked like a girlfriend That I had in February of last year       Кто-то сказал мне. Что у тебя есть парень. Который выглядит как девушка. С которой я встречался в феврале.       Начинаю смеяться уже нервно. Лина тоже. От искреннего счастья. Это не брат Искры. У неё нет братьев. Иначе мир был бы слишком тесен. Просто во всём вижу её.       Становится холодно сидеть. Решаем пройтись. Подаренный пакет с духами своей тяжестью и шершавыми ленточками служит напоминанием о реальности. — Он программистом у нас работает. Ну, вроде техподдержки. — Как вы познакомились?       Лина отворачивается, её щёки теперь точно розовые. Хотя, может, виновато солнце. Такой она в тысячу раз красивее, чем той, что была со мной — с напускной — теперь мне это видно — весёлостью и бравадой. — Знакомы мы были ещё давно. Он устроился на пару недель позже, чем я. А новенького опознать, тем более работая в бухгалтерии, очень легко. — Особенно для тебя, — хитро ей улыбаюсь и пытаюсь подмигнуть. Она понимает, что имею в виду. — Ну да. Только зарплатами на тот момент Наташа занималась, чуть позже совершенно случайно и ненавязчиво мне передали этот блок. Самое интересное. Узнать его я смогла, только открыв перед глазами ведомость с зарплатами. До этого молчал как рыба, никто, кроме кадров, наверное, его имени и не знал. — Вновь в её глазах та живая заговорщицкая искорка. Только теперь её глаза сияют ещё ярче, будто пламя. Озаряемые закатом. — Как зовут-то? — Толик.       Оказываемся на возвышенности, и рядом нет высоких деревьев. Солнечные лучи скользят по её коже, и кажется, будто она светится сама по себе. Источает счастье — не то, что безжизненное небесное светило. — Новенькие всегда привлекают внимание, и я стала за ним наблюдать. Не целенаправленно — от случая к случаю. Когда не занята. С Наташей мы за парочкой из охранника и уборщицы наблюдали — ну, ты это знаешь. А он был моим личным объектом наблюдения. И не зря. Довольно быстро я стала замечать слишком длинные взгляды на себе и постоянное мельтешение рядом. Нет, всё обосновано — работаем в тесном офисе, есть общие задачи. Поэтому я долго сомневалась. А чем дольше думала… В общем, уж очень мне хотелось поглядеть на его волосы. Всегда с пучком ходит зализанным. Прям как ты, — хихикает.       Сдвигаю брови в удивлении. Вот это сравнение. Но каждой клеткой тела впитываю её рассказ. Лина редко что-то долго рассказывает. Мысль о том, что и Искре нравятся мужчины с длинными волосами, заталкиваю куда подальше в глубины своего подсознания, заклеивая пластырем того, что вообще-то и мне. — Я решила поставить эксперимент, который зашёл куда дальше, чем я рассчитывала. В общем, поиздевалась над принтером, чтобы тот зажевал бумагу. И вызвала технического специалиста. Который у нас один. Тот самый. Принтер стоит прямо на моём столе, небольшой. Надо было отойти, чтобы не мешать, а я специально осталась сидеть за столом, чтобы проверить, что он будет делать. — И что же? — Он был очень близко. Я аж вспотела от волнения. Ну, а мутные силуэты, отражающиеся на экране монитора — специально даже чёрную заставку на рабочий стол поставила, чтобы лучше видно было — показали мне, что он большую часть времени даже не чинил принтер, а таращился на меня. Думаю, всё ясно.       Киваю, улыбаясь. Пытаюсь прикинуть, в какое время примерно это было. Пока не понятно. — Потом я что-то отвлеклась от этого. Квартальная отчётность, ещё мой переход. Документы все собирала — не до этого.       Квартальная отчётность? Конец марта. — Со мной встречаться успевала. — Конечно. Это же вне рабочего времени. А рабочие дела должны укладываться строго в промежутке от 9 утра до 6 вечера. Для тебя это по-прежнему звучит как шутка? — легко пихает меня в бок. — Сегодня я следовала твоему примеру. — Растёшь над собой, — смеётся. — Так вот. Середина апреля. Я собираюсь в отпуск. Документы разбирала, порядок наводила. Даже задержаться пришлось. Наташа ушла уже. А я по доброй дружбе решила её немного развлечь. Сделала квестик на своём компьютере. Файл с вопросами, ответы на которые можно найти в разных местах моего компьютера. Чувствовала, что Наташка давно не прочь пошариться в моём компе — понравилось ей выискивать информацию, — поэтому решила сделать ей подарок на прощание. — Любишь ты подарки на прощание.       Лина кивает. — С Наташей я тоже продолжать общение не буду. Сейчас не об этом. Самое интересное. Возвращаюсь. Четверг. Второе мая. Вчера. У меня на столе лежит клочок бумаги. Написано: «Квест пройден». И это явно не Наташа — совершенно другой почерк. Жёлтая бумага. На обратной стороне — фрагмент календаря. У меня в голове только один вариант. Я была уверена на все сто, но решила на всякий случай проверить. К счастью, не выкинула старый список закупок, который он приносил. Там был его почерк. М? Один в один. Хоть бы на принтере распечатал — чтобы не палиться. Тут даже думать не надо было особо. Тем более у всех фирменные ежедневники с белой бумагой. А тут — кто как медный самовар сияет на совещаниях? Медный самовар — я имею в виду по цвету, а не значение… Как там его… — Фразеологизма. — Да. Я ещё думала — ему не выдали ежедневник, что ли. У нас их девать уже некуда — и зачем столько печатают? Бабуля моя списки на рынок в них пишет. Даже спросила у него как-то в первые дни — может, нужен. Помотал головой — не нужен. Ну ладно.       Делает паузу, будто закончив рассказ, засматривается на цветущие бело-розовыми крупными цветами деревца. А я любуюсь ею, стоя в стороне. И до меня долетает свежий запах весны.       Лина вдруг резко оборачивается, оживившись: — Я не сказала самое главное! Эта бумажка пахла моими духами. Этими. Rose of no man’s land. Их я точно забирала с работы перед отпуском. Пиджак в шкафу, конечно, пахнет, но не так, чтобы бумагу пропитать… В общем, пока я сидела в шоке, увидела через открытую дверь того, кого и ожидала. Пришёл, значит, проверять. Спрятался потом обратно в свою нору и уже мне караулить пришлось. Но знаешь, какие плюсы кабинета у туалета? Когда даже слышно, как воду смывают через стенку. Именно в этом плюс и есть.       Я полностью поглощена рассказом. Хоть Лина и проспойлерила концовку, очень интересно развитие событий. — Слышу — журчит вода. Дверь хлопнула. Иду потихоньку, захожу прямо в туалет. Он стоит там руки намывает. Гуси унесут! Так ведь говорят?       Или сороки. Потому что блестит. Не важно. Киваю. — Наконец, замечает меня. Подтвердил, что это он квест прошёл вместо Наташи. Ну а дальше… — пожимает плечами, будто рассказ окончен. — Что дальше? — Я ему отсосала в том туалете, — с вызовом смотрит на меня, но знаю, что это вызов самой себе. — Приз. Победителю… — опускает взгляд. Снова чувствует себя виноватой.       Слегка ошалело смотрю на неё, не зная, что сказать. Так это прям на работе произошло? Не после? Лина та ещё затейница, но чтобы настолько… Смотрю на неё и вижу, что она гордится своим поступком. — Как ты придумала это? — Хотелось его удивить. Ему удалось… меня возбудить… своим… вниманием.       Да… Могу представить. Хотя, наверное, нет. Не важно. Хочу узнать всё об этой истории.       Лина и сейчас выглядит возбуждённой, но тщательно скрывает это — сверкает глазами, подобралась, улыбается. Говорит с паузами, можно различить её сбитое дыхание. Впечатления от событий, оживлённые рассказом, очень свежи и волнующи.       Только теперь ничего с этим не сделаю. — А откуда духи были на бумаге?       Спускаемся по широкой лестнице, у которой ступеньки шире, чем один нормальный шаг, но слишком коротки для двух шагов. Приходится смотреть под ноги, чтобы не свалиться. За это время Лина успокаивается, нормализует своё состояние, но видно, как ей сложно. — Он купил себе, чтобы сохранить частичку меня рядом. Очень понравились. Я потом после работы утащила его в кафе. Поговорили нормально. Он такой стеснительный…       С трудом перебарывает смущение и лишние эмоции. Когда она доминировала надо мной — хоть горы готова свернуть, а теперь раскраснелась от одного упоминания. Для неё это значит куда больше… — Он всё это время наблюдал за мной. Пытался узнать что-нибудь обо мне. А это правда сложно. На работе я особо не распространяюсь. Я поэтому, кстати, не выкладывала ничего. Хотела помучить. Один раз выставила селфи в сториз, сразу удалила. Даже ты не успела посмотреть. А пустой аккаунт с нечитаемым ником — успел. И так каждый день в инсте просмотры. Даже в ВК. Наблюдатель-наблюдатель, а, видно, не знает, что в ВК на страницах с подписчиками больше тысячи доступна статистика. В том числе по возрасту и городам. А у него дурацкий город стоит какой-то. Со школьных времён, что ли, осталось. Так что этот город я ежедневно наблюдала у себя в просмотрах. — И тикток нашёл?       Лина задумывается. — Нет. В инсте он сразу подписался, как я его спалила. Про ВК фишку не раскрыла, но тоже в друзья добавился. Тикток даже не упоминала. — Прибереги тогда этот кладезь для него на потом.       Вместе смеёмся. Покупаем мороженое. Лина фоткает его на фоне заката вместе с частью моей руки. Хоть и скрываюсь из медиапространства, никто не опознает меня по большому пальцу левой руки с нюдовым маникюром. А если и да, то… вдруг это будет мой потенциальный парень или девушка?       Лина выкладывает сториз с надписью: «Sorry not sorry».       Обычная трактовка — что-нибудь про калорийность или не полезную замену ужина.       Я понимаю иначе. Она не жалеет о том, что сделала. О своём решении. Как и я никогда не жалею о содеянном.              Это хорошо.       Идём уже куда-то по улицам далеко от парка. Начинает темнеть. — Надо к метро сворачивать. — Угу. — Так не хочу её отпускать. Но перед смертью не надышишься.       Спускаемся на эскалаторе. Она смотрит вниз, перебирает ремешок от сумки. — Он интересовался мной. Понимаешь? Я не могла не…       Понимаю. Я ею так никогда не интересовалась.       На станции расходимся в разные стороны. — Пока? — Пока, — дарит мне последнюю и самую счастливую улыбку. И воздушный поцелуй. — Спасибо тебе.       Она не слышит среди шума прибывшего поезда и растворяется в толпе. Мы больше никогда не увидимся.

***

Александра.

Настоящее время.

Сентябрь, понедельник.

      Видео прогружается несколько мгновений.       На фоне рыжих стен туалета, поглощающих и без того тусклый жёлтый свет, стоит Лина. Тороплюсь достать наушники из сумки. Хоть и сижу одна в кабинете, пугают любые звуки.       Запускаю видео. Его звук начинается сразу со слов песни. Она не придёт — её разорвали собаки Арматурой забили скинхеды Надломился предательский лёд Её руки подготовлены не были к драке И она не желала победы Я теперь буду вместо неё       Лина двигается в такт, исполняя незатейливый танец и, наверное, подпевая. Показывает, как разрывают собаки и надламывается лёд. И руки к драке не подготовлены.       На последних секундах видео дверь туалета открывается, и кто-то заходит в ближнюю к двери кабинку. А Лина невозмутимо показывает, делая гордый шаг вперёд: «Я теперь буду вместо неё».       Поражаюсь её невозмутимости и готовности снимать в любом месте, не заботясь о том, что будут смотреть люди и что-то там себе думать. Когда-то и я так могла. Теперь же просто ничего не снимаю.       Включаю видео второй раз. Что мне на это ответить?       Резко жму на паузу в тот момент, когда на заднем плане входит человек. Поверить не могу — Аделина! Это она её караулила там сидела или совпадение?       «Я теперь буду вместо неё». Ну да. Аделина теперь вместо меня.       Она точно это имела в виду этим видео? Теоретически могла узнать?       Ставлю реакцию «огонь» на её сообщение с видео. Тут же появляется в сети.

Vasilina Panova

в сети

Поздравляю с новым местом работы! 10:12

Спасибо

10:12

Какими судьбами?

10:12

Документики привозила) коллеги в пятницу не приложили к письму 10:13       Знаю. Могла бы не спрашивать, но диалог поддержать надо.

Как ты узнала?

10:14

      Не могу сформулировать более чёткий вопрос. Лина всегда понимает меня с полуслова. Понимала. Обожаю этот вопрос) 10:14 У Насти телефонный справочник был открыт, где в поиске вписана твоя фамилия. И «ничего не найдено». 10:14       Чего?       У Насти? Телефонный справочник? С моей фамилией?       Настя — которая из приёмной Дьяковой, раз туда Лина заходила, но тем чудесатее и чудесатее. Они уже «на ты». В этом вся Лина. А что она — эта Настя — вновь пыталась найти меня в телефонном справочнике несмотря на неловкую пятничную попытку — вызывает желание закатить глаза, но немного льстит. Записываю это дело в мысленный список развлечений. Раз уж и она прикоснулась к наблюдению, можно будет затеять игру. Когда она зашла к Дьяковой относить документы, я нашла твою приёмную в справочнике 10:16 Ну, уже не твою) 10:16

Там, что, и фото есть?

10:16

? 10:17

На видео попала девочка, которую взяли туда вместо меня

10:17

      Лина отправляет кучу смеющихся эмодзи. Забавненько)))) 10:18 Это уже совпадение) Много кто заходил, я несколько дублей снимала 10:18 Я тут ни при чём) 10:18       Медленно выдыхаю, стараясь успокоиться. То ли от того, что сейчас преспокойно общаюсь с Линой, то ли от того, что меня вновь потеряла та девочка из приёмной Дьяковой. Никак не успокоится.

Почему ты решила, что я перешла на новое место, а не увольняюсь? Может, я обходной лист заполняю?

10:20

Когда увольняются, не прячутся по тёмным углам) 10:21       Действительно.       Ещё раз выдыхаю, набираясь терпения и спокойствия. Воздух уже становится прохладным от включённого на полную мощность кондиционера. Как бы не простудиться… Но от волнения вновь закипает кровь в жилах, согревая изнутри, поэтому остаюсь на месте.       Лина выходит из сети. Обычно она не сидит в телефоне во время рабочего дня.       Теряю счёт времени, пока смотрю в экран, на котором ничего не происходит. И что это значило? Она продолжает интересоваться мной? А всё время до этого момента?       Наконец насильно поднимаю себя и иду к окну. С шестого этажа раскрывается залитая солнцем панорама из старинных крыш. Несколько корпусов нашего здания, через окна которых видно, как сидят сотрудники, работают на компьютере, звонят по телефону, смотрят в бумаги. Сгораю от любопытства посмотреть, что там за департамент. Снова — негде. Нет компьютера с телефонным справочником.       Замечаю в окне прямо напротив моего, но чуть ниже из-за разницы в высоте потолков, как за столом сидит какая-то женщина в больших очках. У неё тёмно-каштановые волосы и белый в синюю тонкую полоску свитер. Она сосредоточенно что-то читает на экране компьютера, выписывает себе в ежедневник. Пускает на печать несколько листов и отходит, видимо, в коридор, чтобы их забрать.       Бесконечно можно смотреть на огонь, воду и то, как кто-то работает.       Соседнее окно наполовину занавешено жалюзи, спутавшимися из-за того, что приоткрыта форточка. Там сидит седенький мужчина в сером пиджаке. У него огромный красно-коричневый стол, к нему приставлен стол для переговоров. Директор. Открывается дверь, что напротив него, и заходят ещё несколько мужчин в строгих костюмах, рассаживаются, достают бумаги. Совещание. А приёмная, значит, с другой стороны, не там, где первая женщина.       Было бы забавно наблюдать так за своей — уже не своей — приёмной, за МФ. Удобно — видишь, когда она занята, когда по телефону разговаривает. Так-то через окно верёвку протянуть и кофе ей подавать в подвесной корзиночке. Хах.       Распахиваю настежь окна, позабыв про кондиционер, и делаю фото, специально захватив ряд окон, которые я разглядывала. Отправляю Лине. Её может заинтересовать.       Пишу: «Ты права».       Теперь я прячусь не в тёмном углу, а в тёмном кабинете. Зато персональном. Как у МФ. Даже стол для переговоров есть.       Пока стою, глядя в окно, резко открывается дверь. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Заходит Морозова с большими кипами бумаг в руках.       Она невысокого роста, на километровых шпильках и в очках. Платье с извивающейся складками юбкой и светлые волнистые волосы делают из неё фарфоровую куклу. Фея из лесной сказки, но никак не начальник. — Саш, привет. Прости, сейчас совсем нет времени. С этим совещанием…       Почему она извиняется? Это мне уже неловко, что я здесь вот так стою без дела в окно смотрю. Но не то что бы я искренне этому огорчена. Перерыв, передышка — то, что я хотела. Не совсем отпуск, но почти — в личном кабинете. — Дарья Васильевна…       Она прерывает меня и забавно хмурится. — Сразу давай «на ты». Даша. Не нужно тут всяких формальностей.       Киваю. Хорошо, Даша Васильевна. Забавно её так Евгений Николаевич называет. Я себе этого позволить, наверное, пока не могу. — Чем-то помочь? — спрашиваю ещё раз, хотя предполагаю ответ. Не особо-то я тут нужна, некому со мной тут заниматься. Только бы под ногами не путалась. Убрали с глаз долой. Что ж, не мешаться — тоже помощь.       Даша Васильевна вздыхает и качает головой. — Нет… Отдыхай, пока есть возможность.       Дверь за ней закрывается. Вновь разворачиваюсь к окну и подставляю лицо тёплому ветру.