Девочка Риндо

      Привычная тишина и темнота в просторных роскошных апартаментах стала чем-то обыденным, совершенно привычным; она въелась в подкорку, давя на сознание острым, как клинок, пониманием — ты один, ты завидуешь, хотя ни словом, ни взглядом ни разу не показал этого: ни через год, как Мия прочно вошла в жизнь Рана, занимая в ней большую часть, ни в день их свадьбы — тихой, чтобы это счастье могли разделить только они вдвоём, ни тогда, когда ощутил себя брошенным, ведь молодой семье нужно отдельное гнёздышко, поэтому со старшим братом они разъехались. И хотя по-прежнему работали бок о бок, в неразделимом тандеме, Рану есть вечером к кому вернуться, ощутить себя нужным и единственно любимым.       Риндо захлопывает дверь и позволяет себе прикрыть от усталости глаза, прислоняясь затылком к холодной поверхности. Он был искренне счастлив, когда видел брата и его соулмейта, они — его семья, но всё-таки Риндо теперь находится где-то за гранью, за чётко прочерченной линией, куда не пускают третьих лишних. В груди привычно ноет, потому что младший Хайтани не позволяет никому занять место в своём сердце; он живёт глупой надеждой — уже семь долгих лет, — что однажды всё-таки встретит свою родственную душу, и тогда прекратит испытывать бесконечные муки одиночества, плотно охватывающие его со всех сторон.       Он мог бы — естественно! — начать с кем-то отношения, ведь соулмейтов в их мире всё так же было мало. На вес золота буквально, и существует огромная вероятность того, что Риндо никогда не встретит свою половинку, так и оставаясь всего лишь завистливым наблюдателем, смотрящим на чужое искреннее счастье. Однако младший Хайтани упорно предпочитает оставаться один, не разменивая себя на отношения, в которых может обрести больше боли: а вдруг именно в этот период один из партнёров встретит свою судьбу? Тогда будет разбито сразу несколько сердец.       Риндо горько усмехается, разувается и, не включая свет, проходит в спальню, с тоской смотря на огромную кровать, которая была слишком большой для него одного.       — Блять, — он понимает, что чем больше желает встречи, тем яростнее вселенная охраняет своё сокровище, всё дальше отводя возможную встречу с соулмейтом Риндо, но как прекратить думать об этом, представлять, когда младший Хайтани каждый день лицезреет, как трепетно и нежно Ран взаимодействует с Мией?       Они с братом давно и прочно закрепили свою власть в Роппонги, перейдя на новый уровень и входя в состав руководителей «Бонтен», преступной группировки, что стремительно завоевала себе лакомое место под солнцем Японии, с каждым годом расширяя и упрочняя свои власть и влияние, выходя за пределы страны. Естественно, что врагов у них хватало, поэтому каждому из членов верхушки нужно было обезопасить не только себя, но и свои семьи, если таковые были.       Тогда Какучё Хитто — номер три Бонтен — и придумал такое понятие, как «цветы Бонтен», куда входили жёны, сёстры и дочери особо приближенных к Майки людей. И хотя не многие женщины стремились связывать себя какими-либо отношениями с самыми что ни на есть преступниками якудза, «цветов» было предостаточно, но ярче всех — естественно — цвела жена Рана. Кроме него больше никто из верхушки не был связан узами брака.       И Риндо очень хотел бы это исправить, потому что, как известно, если у одного из родных братьев/сестёр находится соулмейт, то у второго рано или поздно тоже появится своя родственная душа. С младшим Хайтани чуда не происходило уже семь долгих лет, и он был на грани отчаяния, чтобы вообще на всё плюнуть и уйти куда-нибудь в Заполярье, где будет заживо погребён в холодных ледяных сугробах.       — Ладно, плевать, сколько об этом не мечтай — в руки всё равно не свалится, — младший Хайтани скидывает с себя одежду и проходит в душ, желая смыть этот долгий раздражающий день: сейчас все в Токио искали возможность наладить контакт с «Бонтен», чтобы в случае чего иметь «крышу» или влиятельных партнёров по незаконному бизнесу, но не все удостаивались такой чести, поэтому врагов, затаивших обиду, было предостаточно. Руководители каждый день проводили многочисленные встречи, сделки и масштабные кровавые зачистки, которые были неотъемлемой частью их криминальной деятельности.       Ран сейчас наверняка завалился в горячую ванну вместе с Мией, продолжая обсуждать дела: его умная, хитрая и боевая жена работала под началом Коконоя. Старший братец умело убил двух зайцев сразу: и Мия всегда под боком — не нужно волноваться лишний раз, и успешно приносит «Бонтен» миллиарды йен, ориентируясь в цифрах почти наравне с Хаджиме.       — Защиты для «цветов» тебе было мало? — ехидно замечает Риндо, щёлкая мышкой и продолжая выискивать возможные ошибки в объёмном квартальном отчёте.       Ран отрывается от документов — они должны заключить крупную сделку по поставке оружия в Китай, и эта операция занимала всё свободное время, обещая принести крупную сумму и хороших партнёров на будущие свершения.       — Я не доверяю никому, кроме себя и тебя, — отвечает Хайтани, неосознанно касаясь пальцем маленькой татуировки, набитой на безымянном пальце — колец они с Мией по-прежнему не признавали. — И больше не допущу даже близко чего-то похожего на тот случай с Хаяси.       По телу проходит дрожь: перспектива испытать тот же ужас, которому подвергся старший брат, не привлекает от слова «совсем». И Риндо уверен, что он, пожалуй, в своём стремлении уберечь соулмейта будет похуже Рана. Жёсткая и жадная собственническая натура младшего Хайтани уже так давно ждёт своего часа, чтобы выплеснуться во всей своей красе, и Риндо совсем не уверен, что сможет её сдержать. Скорее даже: не захочет, если всё-таки Вселенная соизволит наконец услышать его мольбы и подарить ему долгожданную родственную душу.       Мужчина проходится рукой по отросшим сиреневым волосам, зачёсывая назад чёлку, чтобы не падала на глаза, надевает пижамные штаны и подходит к панорамному окну, скользя взглядом по ярким огням Токио. Город не спит никогда, больше напоминая огромный муравейник, и где-то там — Риндо уверен — находится его родственная душа. Он не может перестать фантазировать о встрече с ней, гадая, какой у девушки характер, внешность, предпочтения…       — Риндо, — Хайтани поднимает взгляд от стола, на котором разложено оружие и смотрит на Мию, сидящую на краешке стола старшего брата. — А ты не рассматриваешь возможность того, что твоя родственная душа — парень?       Сзади неё Ран издаёт звук, больше похожий на кряканье, а потом зажимает рот ладонью, любуясь выражением лица младшего брата, которое до краёв наполнилось возмущением и охуеванием.       — Я тебе какое зло сделал? — мученически произносит младший Хайтани, со звонким щелчком заканчивая собирать свой пистолет. — Даже если и так, то я могу сказать одно — я буду сверху.       — Кто бы сомневался, — ехидно замечает Ран.       — Прости, — ласково улыбается Мия. — Не переживай, таких случаев не зафиксировано. Просто хочу удостовериться, что ты точно не разочаруешься.       Младший Хайтани вспоминает этот диалог и точно знает — его родственная душа будет абсолютно великолепной.       — Я всё равно тебя найду, — упрямо шепчет Хайтани, ещё не зная, что Вселенная решает наконец сжалиться над ним, даруя долгожданную родственную душу.       Глубокой ночью Риндо вдруг просыпается резко, испытывая острую горячую боль в районе груди. Он прикладывает к этому месту ладонь, ощущая, как горит кожа, будто под слоем эпидермиса кто-то скальпелем выводит чёткий рисунок. Мужчина вскакивает с постели и влетает в гардеробную, включая свет и подходя к зеркалу, с немым восхищением и радостью смотря на нежный цветок белой каллы, распустившейся на его груди. Прямо там, где билось сердце Риндо.       — Наконец-то, — шепчет он, понимая, что в ближайшие сутки найдёт ту, что была предназначена ему самой судьбой. — Потерпи, цветочек, скоро мы будем вместе. ***       Кейта Синохара и мечтать не могла о таком подарке — у неё действительно есть соулмейт. Та самая родственная душа, готовая разделить с ней все горести и радости; вместе до самого конца, в мире, где один не может жить без другого.       Взгляд небесно-голубых глаз с горечью скользит по чёрным изящным буквам, проступившим на коже: «ни звука, цветочек, я слишком долго тебя ждал». Кейта не знает, в каком контексте её соулмейт говорит эти слова, но почему-то чувствует — его ожидание было пропитано глухой тоской и болью, потому что они оба хотели найти уютный уголок в этом бушующем жестоком море.       Вот только юная Синохара, всеми фибрами души желающая встречи со своим соулмейтом, в который раз будет вынуждена наступить на горло своим желаниям в угоды родительской воле: непреклонной и железной. С самого детства Кейту учили, что она должна быть покладистой и послушной, строго следующей правилам и словам родителей — они всегда знают, как надо лучше и правильнее; в конце концов всё, что делают господин и госпожа Синохара, пойдёт Кейте только во благо.       И теперь вместо того, чтобы остаться с тем, кто предназначен ей самой вселенной, девушке придётся всю оставшуюся жизнь принимать подавители и знать, что она разбивает сердце того, кого могла бы полюбить всей душой, отдавая всю себя. Её родители, недавно получившие жёсткий издевательский отказ в сотрудничестве от «Бонтен», затаили обиду на организацию, а потому обратились к их конкурентам с тем же предложением, в качестве бонуса предлагая свою дочь, как невесту для сына главы.       Фиктивный брак, за которым — девушка уверена, — последуют годы, полные ужаса и боли, потому что её предполагаемый муж уже сейчас имеет дурную славу мужчины, любящего издеваться над женщинами. Родители Кейты готовы закрыть на это глаза в угоду собственным интересам.       — Ты получишь статус в обществе и деньги, о которых и мечтать не приходилось, — чванливо произносит Мэй Синохара, смотря жёстким, не терпящим возражений взглядом в глаза единственной дочери. — Ты должна быть благодарна нам с отцом за такой брак, а всё остальное можно стерпеть.       «И даже побои с открытыми переломами?» — проскакивает ужасная мысль.       — А если мы с Нобу никогда не полюбим друг друга? — робко спрашивает Кейта, на что Мэй издевательски улыбается, поднося огонёк зажигалки к сигарете. Тонкие губы обхватывают фильтр, оставляя на белоснежной поверхности кроваво-красный след от помады.       — Любовь, — с презрением выплёвывает женщина, и юная Синохара понимает — для её матери любовь — недосягаемая вещь, которую Мэй никогда не испытывала, хоть и имела достаточно любовников. — Забудь об этих глупостях.       — А если у меня появится соулмейт? — девушка продолжает упрямиться, сама удивляясь: откуда в ней столько смелости противоречить воле родителей, если до этого она всегда безропотно соглашалась со всем, что они ей велели? Они задушили бунтарство дочери.       — Даже если и случится такое, ты не сможешь избежать этого брака, а подавители никто не отменял, — жёстко улыбается госпожа Синохара. — Встретишься, дашь отворот-поворот и выйдешь замуж за Нобу.       Выйти замуж, будто это что-то совершенно обыденное, как в супермаркете хлеба купить или сходить поужинать с подругами. Выйти замуж — и всю жизнь умирать от осознания того, что ты закончена, как личность, что ты сама всего лишь инструмент в руках родителей, что тебя никогда и не существовало.       Кейта нежно проводит пальцем по надписи, чувствуя острую боль, разливающуюся ядовитой кислотой за грудной клеткой. Её счастье так близко — какие-то двадцать четыре часа, и она может увидеть того, кому предназначена, но в это же время должно произойти то, что навсегда разлучит Синохару со своим соулмейтом: родители запланировали ужин в честь помолвки девушки с Нобу, и когда время выйдет, Кейта уже будет связана с другим.       А ведь счастье так близко. Вот только в жизни девушки это обман, как линия горизонта, к которой невозможно подойти, как не старайся.       — Я бы так хотела провести с тобой всю жизнь, — тихо шепчет Синохара, а потом стирает прозрачные капли слёз, стекающие по щекам. Есть ли смысл себя жалеть, если она просто игрушка? Надо лишь дождаться, когда её окончательно сломают, и тогда Кейта навсегда освободится от всех оков.       Она была рождена с сильным характером, но родители умело ломали его год за годом, так что Синохаре пришлось спрятать глубоко внутри настоящую себя, потому что в их мире ей настоящей не было места. Настоящей Кейта была никому не нужна.       — Если бы только ты мог спасти меня, — девушка понимает, что её желание вряд ли исполнимо — мало кто мог противостоять влиянию её родителей, а Кейта почему-то была уверена — хотела этого! — что её соулмейт никак не связан с миром криминала, но как бы Синохаре хотелось, чтобы предназначенный ей судьбой человек спас её от этого брака, заявляя всему миру — она принадлежит только ему. — Если бы… ***       Родители посчитали, что заключать помолвку в ресторане, принадлежащем братьям Хайтани — одним из правящей верхушки Бонтен — будет лучшим плевком в сторону организации. Кейта полагала, что это смешно, учитывая, что этим людям всё равно до этого: отказали и забыли, найдя более достойных, если так можно выразиться, партнёров для своих грязных делишек. Но доказывать свою точку зрения — бесполезно, поэтому Синохара покорно собирается на этот чёртов ужин, мечтая скончаться на месте, а ещё лучше — сбежать со своим соулмейтом.       Девушка собирает густые волосы цвета молочного шоколада в аккуратную «мальвину», украшая сзади живыми цветами — нежными синими колокольчиками. Ей с детства нравились эти цветы — красивые в своей простоте, но такие притягательные, как драгоценные камушки, рассыпанные в густой зелёной траве.       Кейта снимает с вешалки платье — белое, как очередная насмешка, но хотя бы не свадебное, всего лишь вечернее, — и надевает его, чувствуя приятную к телу лёгкость ткани. Жаль, что это ощущение резко контрастирует с душевным состоянием самой Синохары. Совсем скоро она будет вынуждена похоронить себя и свои мечты заживо, как делала всю свою сознательную жизнь — слишком привыкшая к повиновению своим властным жестоким родителям.       Девушка чувствует себя так, будто идёт по дорожке к эшафоту, где совсем скоро её прилюдно казнят. Забавно, что такие светлые праздничные события, как помолвка и свадьба, для кого-то несут плотный траурный оттенок. Наверное, именно так себя чувствовали принцессы древних японских семей, когда выходили замуж не по любви, а по договору родителей.       Кейта Синохара — товар, и сегодня её продадут.       А ресторан Хайтани, как назло, элегантен и изысканен, словно музей, наполненный лёгкостью и воздушностью. С просторными светлыми залами, учтивым вежливым персоналом и лучшей кухней не то что в Роппонги — в Токио. Синохара чувствует себя здесь лишней, в этой пафосной дорогой обстановке, сидя за одним столом с семьёй своего жениха, под жадным сальным взглядом будущего мужа. Ощущение такое, будто Нобу уже сорвал с неё платье, как обёртку с желанной конфеты, и вот-вот вонзит зубы в нежную плоть, отрывая куски; безжалостно калеча свою будущую супругу.       Кейта мимолётно кидает взгляд на часы, отсчитывая минуты до того момента, когда Вселенная накажет её за отказ от своего подарка; ей будет плевать на жизненные обстоятельства Синохары, ведь если Вселенная что-то даёт, это надо брать, но родителям девушки до этого нет дела — их задача заключить выгодную сделку, а дальнейшая судьба дочери их мало интересует.       «Восемь часов, у меня есть ещё восемь часов», — с тоской думает девушка, вяло ковыряя салат в своей тарелке, так сильно погружённая в свои мысли и переживания, что не ощущает другого взгляда: жадного, собственнического и полного той самой голодной любви, направленной на одну лишь Синохару.       Риндо Хайтани планы родителей своего соулмейта в рот ебал, как и все обстоятельства, которые могли ему помешать взять то, что по праву принадлежит ему. Он, со своей развитой интуицией и желанием наконец-то найти своего соулмейта, прибыл в их с Раном ресторан внепланово, по импульсу, но стоило взгляду ярких аметистовых глаз упасть на девушку, сидящую в самом углу — будто спрятаться пыталась — внутри организма поднимается неудержимая яростная волна — это моё.       Девушка кажется ему совершенно неземным созданием, а её глаза, больше похожие по цвету на летнее голубое небо, так и манят. Хочется отпечататься на цветной радужке, как сама родственная душа на его сердце. Та самая белая калла: великолепная и уникальная. Риндо чувствует зуд в ладонях — так и тянет прижать к себе, ощутить мягкость кожи и плавность изгибов женского тела, зарыться лицом в густую копну тёмных волос, жадно вдыхая их аромат, услышать её голос, зовущий его по имени — услышать, как она выстанывает его имя, пока Риндо оставляет жадные поцелуи на тонкой шее. А потом незнакомка поворачивает голову, отвечая на какой-то вопрос, и младший Хайтани на мгновение чувствует, как сердце останавливается: в её роскошные волосы вплетены колокольчики.       — Исао, — администратор вежливо замирает, как добыча перед хищником, внимательно слушая голос хозяина. — Кто эти люди?       — Семья Синохара и Вакидзаси, празднуют здесь помолвку своих детей.       Забрало падает.       — Можешь быть свободен, — цедит Риндо, ощущая просто удушающую волну жгучей ярости, заставляющей его кровь вскипать в венах. Какая ещё помолвка, когда у девушки есть соулмейт? Хайтани впивается взглядом в лицо своей родственной души, пытаясь угадать, о чём она думает, и взгляд небесных глаз кажется ему ужасно грустным и обречённым, будто у животного, знающего, что его ведут на бойню. — Ты — моя, и я заберу тебя отсюда.       Риндо мог бы устроить целое шоу с выкрадыванием невесты и пальбой из пистолета, но пугать остальных посетителей не хочется. Более того, он жаждет лично уничтожить семью Вакидзаси — знает этих жадных ублюдков, пытающихся конкурировать с «Бонтен», вот только их организация во всём обставляла и обходила клан Вакидзаси. Расправу можно оставить и на потом — несостоявшийся жених имеет наглость рассчитывать на то, что принадлежит Риндо, а младший Хайтани делиться не любит и не намерен.       Встреча с соулмейтом должна произойти в ближайшее время, но теперь, зная кто она — Риндо ждать не намерен, сам беря судьбу в свои руки. Он усилием воли заставляет себя успокоиться, лениво следя за нужным столиком, чтобы в нужный момент сделать решающий шаг, а именно — украсть девушку…       Кейта чувствует, что ещё немного, и она взорвётся от разговоров за столом. Она ощущает себя здесь лишней, просто красивой безделушкой, которую выгодно продали. Надпись на предплечье начинает покалывать, и Синохара сжимает руку тонкими пальцами, чувствуя, как время утекает сквозь её ладонь, приближая самую долгожданную, но невозможную встречу с соулмейтом.       Она встаёт из-за стола, усмехаясь тому, что на неё никто из присутствующих не обращает внимания, и идёт в сторону уборных, мечтая утопиться в раковине. Кейта, наверное, могла бы сбежать, имея на это должную смелость, но куда ей идти? Отец с его связями быстро найдёт беглянку, а поскольку своим поступком девушка навлечёт позор на семью, её попросту запрут, как скотину, лишая всех благ.       И выход один — замуж за Нобу Вакидзаси.       Вот только судьба намерена преподнести Синохаре сильного своевольного соулмейта, который возникает, как призрак, из ниоткуда и оплетает стройную фигуру руками, кладя одну ладонь на рот Кейты.       — Ни звука, цветочек, — от бархатного тихого голоса по коже идут мурашки, а глаза сами собой прикрываются от удовольствия. — Я слишком долго тебя ждал.       Риндо с наслаждением опускает голову, жадно вдыхая нежный фруктово-ягодный запах своего соулмейта, уже зная, что его девочку зовут Кейта, что означает — чудо. И она действительно является для младшего Хайтани чудом, которое он наконец-то нашёл. Юная Синохара так правильно и нужно ощущается в его объятиях, специально созданная для них, что Риндо поневоле тихо стонет, крепче обвивая руку вокруг талии девушки.       — Я тебе обещаю, — голос соулмейта волнует Кейту, гипнотизирует, и она мечтает ему подчиниться. — Замуж ты выйдешь только один раз и будешь носить мою фамилию — Хайтани.       «О, Боже!»