Дорога к нашему счастью

      Во мраке сумеречной ночи, к священному для многих месту, держала путь чужестранка. Поворот за поворотом, она все приближалась к своей цели, неотрывно смотря вперед.       Успеть дойти до центральной церкви Стохеса, пробраться внутрь и выудить информацию о возможной связи культа с Основателем… И все за одну ночь.       «Ту еще работенку ты мне подкинул, Марсель…» — про себя упрекала она коллегу.       А впрочем, выбора у нее нет. Уже завтра стену прорвут, так что стоит ускориться.       Издали показался каменный забор вокруг здания с несколькими отделениями. Энни нарастила темп, и только ветер едва ли поспевал.       Перелезть через ограждения не составило труда; в местах полностью обтесанные, а иногда грубые камни невысокого ограждения даже царапинки на руках не оставили.       Оказавшись во дворе, она ногами первым делом почувствовала хорошо притоптанную почву, какой могла похвастаться главная улица города или кадетский полигон. В потемках сложно было разглядеть само здание и где, что примерно находится. Лишь в одном боковом окне у окошка свеча горела, а толку-то? Значит, придется импровизировать.       Разочарованно вздохнув, девушка прокралась к каменному навесу церкви, который держал несколько узорных колонн. То ли боковая, то ли задняя часть это была, она так и не определилась из-за странной архитектуры.       Пройдя дальше по твердому полу, украшенному пятнами света с пространства под навесом, Энни нашла дверь. Как и ожидалось, вела она непосредственно в само здание, а не на отдельный склад или любую другую комнату на отшибе.       Здесь уже было светлее; ну или ей так казалось. Чем дольше она шла по коридорам с вытянутыми потолками и приукрашенными колоннами, тем больше ощущала себя какой-нибудь принцессой или графиней из древнего дворца. Даже маленькие окошки сверху можно было разглядеть, откуда струился умирающий свет и пыль.       Честно, Энни впервые в подобного рода местах. Куда только не заносило, но чтобы в священную обитель местного культа… Даже как-то интересно стало, что поджидает дальше.       Вдруг послышался глухой шаг. Медленный, с расстановкой.       «Наверное, священнослужитель, или кто здесь ходит… — девушка ускорила темп, в надежде найти карман или что-то схожее, пока прихожий еще далеко. — Черт. Нарисовался же…»       Что там Марсель говорил? Ненадолго здесь? Следы заметет? Вот пусть значит подтирает все. Его ответственность. А если соврал — поделом, она свое дело сделала.       Шаги становились громче, заряжая воздух. Сейчас… За поворотом… Еще… Еще…       Вязкая, бегущая от теплого света тень разливалась по полу. Лужа все ближе подступала к ногам до тех пор, пока не замерла. Вернее, пока не пришлось замереть.       — Хоть слово и ты труп, — ввел в ледяное оцепенение голос.       Хладный металл прошелся по шее, обводя круг в сантиметре от кожи. Под руками сразу почувствовалась дрожь, какой трясется жертва, загнанная в угол. Священнослужительница пугливо замычала, приправляя это хаотичными мелкими кивками.       — Молодец.       Энни терпеть не могла всю эту болтовню и разглагольствования, посему сразу же ударила свою жертву ребром ладони по шее. Тело обмякло и без сил свалилось на выложенный плиткой пол.       «Посиди здесь, пока что», — подумала воительница, натягивая на себя черный плащ с золотого цвета атрибутами.       Несмотря на непредвиденную встречу, оказалась она весьма удачной. Остается только надеяться, что остальные не узнают ее по лицу, иначе одним нокаутом здесь не обойдется.       Следующая ветвь коридоров особо не отличалась витиеватостью. Разобраться было не сложно. Возможно, годы проведенные на схожих заданиях и полученный оттуда опыт дают о себе знать.       После недолгого брождения впотьмах взгляд уцепился за освещенное пятно в полу. Приглядевшись, наметила и приоткрытую дверь. Девушка хотела ускорить темп, но подол плаща вероломно заполз под носок, чуть ли не утаскивая ее вниз. С языка шепотом слетели ругательства на этот ужасный атрибут священников. Кто их вообще шил такими длинными?       Не наступая на грабли дважды, Энни чуть ли не до колен задрала балахон и быстрым шагом направилась ко входу.       Перед глазами предстал просторный зал, ограниченный щелью меж дверью и проемом. Даже глубокой ночью он освещался так же интенсивно, как и днем. Всюду красовались свечи, фрески и прочая священная ерунда, которой Леонхарт не придавала никакого значения. Единственное, говорило это о том, что местечко-то не из безызвестных. Видимо, после пролома стены эти избалованные благами фанатики преуспели в делах молитвенных. Конечно, кому захочется лишиться безопасности собственной шкуры?       «Все же есть в людях одно неизменное качество…» — не то печально, не то смиренно подумала девушка.       Пробравшись вглубь комнаты, Энни затаилась меж странных стеллажей с принадлежностями и картинами. Подобно львице, вышедшей на охоту, она слышала каждый шорох, видела малейшее движение в темных углах, чувствовала присутствие.       Следующий звук распахнутых дверей главного входа буквально припечатали разведчицу к стенке. Вслед за шагами доносились смутные отголоски разговоров, граничащих с шепотом. В походке прослеживались нервозность и филигранная аккуратность, что лишний раз заставляли напрячь слух вдвое.       «Так я ничего не услышу…» — досадно подметила девушка, выслеживая подходящий момент для рывка к длинным лавочкам.       На корачках тень-таки добралась до нужной точки обзора, бесшумно скользя по плиткам. Каждый шаг прибавлял громкости к разговору священнослужителей. Упустить хоть одну деталь — непозволительная роскошь в их-то положении.       — …рены, что она не расскажет? — послышался ангельский голос девушки. — Стена Роза ведь…       — Я уже много раз повторял — это не в ее интересах. Сам господин отправил ее в армию.       Можно было отчетливо поймать раздраженные нотки в реплике мужчины. Чем-то вопрос ему не угодил…       — Она не нарушит договор, пока есть угроза секиры над головой, — недолгая пауза после заставила Энни украдкой выглянуть из-за спинки лавочки, пытаясь разглядеть священников; вдохнув, мужчина продолжил: — Последние люди, что обладали знанием погибли во время очередной молитвы, как прискорбно; поэтому раскрыть истинный лик стен под силу только…       Следующие слова пастора повергли Энни в шок.

***

      На безжизненных улицах играл ветер на своей резной флейте. Ноты заползали в самые дальние углы полуразрушенных домов, огибали их, подпрыгивали и шелестели на остатках листвы. Только пыль противно попадала в глаза, заставляя щуриться сильнее.       Странные и крайне тревожные наваждения липли к спине с каждой новой секундой пребывания здесь. Разгромленный Трост. Уничтоженный и окровавленный.       Твои ноги ступают по взрыхленной земле; к твоему носу тянется запах гари; а твои глаза видят смерть. И под этим словом подразумевается ни сколько обычная смерть, в привычном понимании этого слова, а иная. Будто все дома, припавшие к земле, выкорченные деревья, разбитые на кусочки сооружения кричали об увиденном. Они стали невольными свидетелями кошмарной бойни — жертвами. Все в этом городе молча кричало. Никого не было, но голоса остались.       Жан, на глазах которого развернулся самый настоящий ад, призрачно переступал с ноги на ногу, периодически запинаясь о выступы и неровности, глубоко уйдя в свои тяготеющие мысли. Его словно выдернули из этой реальности: прицепили, как листовку к доске объявлений, заставляя быть у всех на обозрении.       «Это же все неправда?» — хотелось врать и снова повторять себе сладкую ложь, надеясь, что когда-нибудь она обратится правдой.       Истерзанные обрывки штор торчали из выбитых окон, изредка постукивая по стеклу. Какие-то кусочки валялись и были втоптаны прямо на дороге, что практически сливались с почвой. Воздух наполовину состоял из все еще не осевшей пыли руин, так что приходилось прикрывать повязанный на носу платок рукой. И все же, дышать тяжело было по иным причинам.       Один обход.       Второй.       Третий…       Неоперившийся разведчик сторонился улиц, что больше походили на лавку мясника в самый разгар продаж. Второго раза его желудок не перенесет… И так все внутри от голода скребется и завывает.       Из-под стоп то и дело доносился шорох раздавленных камушков. Можно было бы провести аналогию со снегом… Только вот во втором случае — это приятное глазу явление, а не последствия нескончаемых взрывов, что колоколами отзывались в голове. Как будто он до сих пор там, на крыше, где произошел подрыв здания; пустыре, устланном обломками и людскими телами…       Парень обнял себя руками, вдвое чаще разглядывая уцелевшую «архитектуру» города. Холодно не было — было страшно. То ли от опасений, что монстры вернутся, застанут врасплох и устроят повторение этого кошмара, то ли от осознания всех последствий, при взгляде на мертвые дороги центра. Он не раз встречал разбросанные по пути части обуви, среди которых были и детские туфельки, и мужские сапоги; порванные кофты, пиджаки, платья, торчащие из-под обломков; тряпичные игрушки детей…       Город был пуст. Но души, оплакивающие собственную кончину, дышали в спину и упрекали за беспомощность. Идти становилось все тяжелее. Внутреннее «я» противилось, но что-то заставляло продолжать путь. Может, это чувство долга, перед теми, кого он не спас, а может, в кои-то веки осмелел — разницы нет.       Сворачивая за десятый по сбившемуся счету угол, разведчик на миг останавливается. Это был единственный поворот. Свернуть на другую улицу не выйдет, ровно как и отступить.       Дорога была разукрашена акварелью.       «Нет. Не пойду. Не заставите», — и без того почти отсутствующие крохи храбрости стремительно утекали.       Уставшие колени подкашивались, а руки схватил тремор. Даже собственное тело не слушалось… Неужели он правда станет разведчиком с такими-то возможностями?       «Пускай другие геройствуют, безопасность — вот, что главное», — именно с таким девизом жил он всю жизнь. Или существовал?       Но ведь, если так подумать, то по итогу он выжил. Эти люди нет, а он да. Он сражался с титанами и выжил, а бежавшие нет. Это ведь и подразумевает под собой «безопасность»? Выжить в конечном итоге, когда кругом смерть.       — Я ведь… выжил? Верно?.. Но почему?       В голове все никак не могла улечься одна мысль. Нестыковка, что портила весь уклад.       — Я ведь сражался! Почему я выжил?!       То было не благородное обвинение себя в смерти других. И даже не душевные терзания о случившемся. Просто разум никак не мог принять один простой факт.       — Я ведь… всю жизнь хотел за стены, подальше от титанов. Тянулся к этой безопасности. Но по итогу оказался в самом пекле битвы и теперь стою на своих ногах и смотрю на вас, — он медленно обвел глазами тянущуюся вдаль улицу, — тех, кто также желал комфорта и покоя за стенами.       Сквозняк принес с собой новые запахи и воспоминания. Ничего не оставалось, кроме как пойти по открытой ране.       Выжженная земля.       Десятиметровые завалы.       Пепел, еле осевший внизу.       И люди.       Десятки людей.       Мертвых людей.       На их лицах запечатлен последний ужас.       На их губах застыли последние слова.       На их телах высечен почерк смерти.       Вот какой «акварелью» окрашена дорога, где время потеряло свое значение, остановившись навсегда.       Под ногами вновь захрустели камни.       Во рту все пересохло так, что даже губы не могли смочиться, продолжая цеплять ткань на лице. Внутри раздувался гигантский шар, что заполнял все пространство пустотой. Гнетущей и давящей.       Жан прошел немного, но обломки зданий все чаще встречались на пути. Вскоре, тела случайных жертв все больше начали виднеться из-под завалов. Среди таких даже затесалась коричневатая от грязи армейская куртка.       Парень неуверенно подошел к погибшему, волоча стопы, издавая противный звук шарканья подошвы о землю. Пришлось приподняться на несколько подобий стен, чтобы лучше разглядеть торчащую руку.       На кадетской эмблеме — в точности, как у него — было вышито «Томас В.».       «Томас… Томас…» — пытался припомнить себе, где раньше слышал это имя.       Как по щелчку пальцев, осознание настигло резко, внезапно.       — Томас… Как же так… — ошарашенным взглядом смотрел он на уцелевшую руку бывшего однокурсника.       Реальность с каждым разом все сильнее била по голове, вынуждая принять ее и не отвергать.       Кирштейн поднялся с колен и спустился на землю, не желая больше видеть эти…       …тела.       Все слова застряли в самом низу горла. Холод ошпарил с ног до головы, льдом продираясь под кожу к самым костям. Он стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться.       — Марко… — на выдохе прошептал изумленный разведчик.       Даже раздражающие мысли в этот миг замолкли.       Понадобилось более десяти секунд, чтобы проснуться ото сна. Жан сорвался с места, принимаясь трясти друга за плечи и кричать, что есть силы:       — Эй! Очнись! Марко, вставай! — послышался сдавленный хрип. — Марко, сейчас я помогу! Подожди еще немного!       Друг был придавлен камнем. В обычное время вряд ли бы он смог поднять его с такой легкостью, но сейчас адреналин обезумевши несся по телу. Сам того не заметил, как уже перекидывал безвольные руки на плечи, готовясь бежать за первой помощью.       «Еще немного осталось… Немного…»       Вся дорога была устлана туманом. Вся новая память об обратном пути стиралась на ходу. Им двигала лишь одна цель — спасти лучшего друга.       — Немного осталось… Только попробуй помереть!       От тяжести дополнительного веса на спине, парень волей-неволей дышал через рот, отчего платок неприятно лез внутрь. Пришлось его выбросить, наплевав на пыль.       — Ну же… — буйствовало тяжкое дыхание в легких.       Он услышал не сразу.       — Жан!       Его окликали со спины уже десятый, если не более, раз.       — Жан, черт возьми!..       Парень упрямо продолжал идти по обратному пути, закрыв глаза и уши на окружение, подобно шорам, что устремляют взор только вперед.       Голоса приближались со спины, пока что-то рывком не развернуло его. Жан даже не сразу разглядел в хмуром лице Спрингера. Следом же подбегала Браус.       Хотелось огрызнуться, накричать, но одногруппники опередили:       — Ты что делаешь?! — взрывался Конни.       — А не видишь?! Не мешайся!       — Д-да постой ты…       Парень ничего слушать не собирался. Он спасет друга. Спасет.       — Жан!       Шаг за шагом. Шаг за шагом. Пока его вновь не задержали.       — Да остановись ты, придурок!       — ЧТО?! — яростно закричал он.       Спрингер отшатнулся, а Саша вздрогнула, испуганно прикрывая рот ладонью.       Их поведение выбешивало. Почему они не хотят помочь?!       — Жан…       Конни медленно шагнул вперед, продолжая смотреть на него странным взглядом. Тень сомнения пробежала в глазах, прежде чем тот осмелился заговорить:       — Разве ты не видишь, что Марко… уже давно мертв?       Треск.       — Что? О-о чем ты?..       Браус нервно потирала пальцы.       — Жан…       Треск.       — Да о чем вы вообще говорите?.. — не верящим голосом молвил он. — Марко жив! Жив!       Конни опустил голову.       — Взгляни сам…       Внутри все закипело от злости.       Парень аккуратно перекинул через голову руки и уложил друга на землю, как вдруг… Голова.       Ее словно насквозь пробило.       Кровь застыла на боковой и задней частях, скупо оставшись на лбу и висках. Волосы были перемазаны жидкостью, окаменев вместе со всей прилипшей пылью и грязью. Лицо же… Оно больше никогда не сменит эту эмоцию тихого ужаса.       — Что?.. Но ведь… — не верил он сам себе. Даже ладонь на плече не ощущалась: все застыло разом.       — Жан…       Он же видел! Он был жив! Был!       Пребывая в шоке, парень не сразу понял, что его подняли на ноги; подкошенные колени совсем не держали.       Разведчика воротило из стороны в сторону в необъятном полотне реальности, пока слуха не достигло лишь тихое с нотками грусти:       — Пойдемте обратно…       Покоящегося на останках битвы друга сопроводили последними взглядами, прежде чем покинуть; но уже навсегда.

***

      В заботах и работах, изрядно вымотанный, как физически, так и морально, Леви провел свои полторы недели в Стохесе. Нагрузили его от души; да так, что на и без того бедный четырехчасовой сон оставались какие-то два. Кто бы его еще «по головке погладил» за эту божескую жертвенность и светлый альтруизм.       Фраза «на том свете отосплюсь» стала самой актуальной и уже читалась как заклинающая мантра, когда спички в веках не спасали положение, а на лбу красовались синяки от поцелуя с рабочим столом.       «Приятно познакомиться, Леви. Сильнейший бухгалтер человечества. А также отвечающий за уборку, распределение ресурсов, налогообложение, выплату средств, гуманитарную помощь и порядок в корпусе. Что? Нет, это совсем не истерический смех, вам просто показалось».       В очередное утро, когда он подходил к зеркалу, картина ничуть не изменилась: все такие же глубоко залегшие синяки, а если вернее — мешки, под глазами, что делали и без того хмурое лицо ненавидящим вокруг все и вся. Хотя, здесь можно и поспорить, ведь бывалый разведчик и вправду потихоньку начинал беситься с каждой мелочи. На посту капитана нервы уже ни к черту — вот какую истину он осознал в полной мере. Как дите неразумное заводится с очередного болвана. Страшно представить, что с ним сотворит разведка к красивым двадцати годам… Вот вроде бы у всех расцвет сил должен быть, а у него уже давно тучный закат над головой маячит.       «И почему я один такой? Вон, та же самая Ханджи — ребенок в теле взрослого. Весьма высокопоставленного взрослого, попрошу заметить».       Да даже Мик с Нанабой не выглядят так убито и невзрачно на его фоне. Хотя помогают чем могут.       В голову начали закрадываться мысли (в который раз), а не утаивает ли эта командорская физиономия что-то? Нутро уже не в первый раз подозревало Эрвина в «честном» распределении обязанностей. И все же какая-то часть внутри послушно продолжала выполнять работу, пусть и полыхала огнем.       Пролом ворот Троста и последующее уничтожение города нанесли существенный удар. Затронуло это сразу несколько отраслей, все и не перечислишь. Плюсом ко всему, эвакуация всего населения в ближайшие города встала так в копеечку властям, отчего бюджетом нужно управляться теперь с особой осторожностью.       Радует только то, что город-таки отвоевали и через время реконструкций народ вернется в родные земли. Хоть где-то человечество победило… Только вот один гештальт мельтешит перед глазами, что убиться хочется: внутри все распирало от досады об упущенной «добыче». За одну добрую недельку с половиной, как ожидалось, не улеглось ничего. Вот вообще ничего. Пусть умом он понимал — выхода тогда не было и не могло быть, — но мысли скакали, как заведенные.       Вместе с этим появлялось больше вопросов о неизвестном враге: впервые объявился в лесу; как выяснилось, охотился принципиально за ним; обладает в крайней степени девиантными способностями, к которым можно приписать необъяснимое «возрождение из костей»; а теперь уже и в Тросте появился, не убив никого, кроме Бронированного. Не стоит также забывать и о загадочном человеке из лесу, что с подозрительной точностью напал в тот момент, когда Четвероногий «умер». Крепко сложенный, явно подготовленный боец, за плечами которого отнюдь не пара-тройка годов тренировок: ни кадеты, ни ребята из отряда не проходят хотя бы по одному из этих пунктов. Одновременно радует, но при этом исключает возможность найти преступника. И что за монета с двумя сторонами…       Предположительно, незнакомец на голову выше самого Леви: в тот момент было невозможно оценить габариты.       Вот только зачем?       Кому понадобилось целенаправленно охотиться на него? Да и какая связь между титаном и этим человеком?       Леви плюхнулся в кресло, чувствуя, как закипает собственный мозг.       С одной стороны, девиант из лесу мог стать хорошим материалом для исследований Ханджи, но с другой… За всем этим могло таиться что-то более серьезное. И без того сейчас дел по горло, а если к этому прибавится расследование, то пора уже покупать себе землю на кладбище. Лечебные чайные цветочки не помогают.       «Нужно проветриться…»       Леви встал с кресла и покрутил затекшей шеей. Больше в четырех затхлых стенах не было сил находиться. По-хорошему бы сказать «спасибо» тем людям из Сины, что согласились выделить помещения солдатам… Только вот были бы они еще в приемлемом состоянии. Его кабинет в штабе смеется в сторонке над этими толстосумами.       Следующие двадцать минут выветрили скопившуюся пыль в голове, а вместе с ней и дурные мысли. Он уже и забыл, каково это: просто гулять по пригороду и видеть над собой светлое небо. Ни обязанностей, ни забот, ни вечных проблем, просто обычная прогулка. Еще немного и крылья за спиной понесут прочь отсюда, к самим небесам.       Тут ему в голову пришла мысль. Наверняка пожалеет об этом, но настроение вроде не видит на горизонте туч, почему бы и нет?       — Цветик.       Голосок ответил не сразу. Перед этим хорошенько зевнул.

«Чего еще?»

      — Не хочешь составить компанию? — «ой зря…» — сопровождали собственные сомнения каждое слово.

«Ба-а-а, Леви, неужели ты с нужной ноги сегодня встал?» — с искренним удивлением произнесла она.

      — Да-да, смейся. Бери, пока предлагаю.

«Хорошо. Куда пойдем?»

      — Просто походим здесь. Целей нет.

«Да… А чего я еще ожидала?..»

      Не став раскатывать очередной спор на ровном месте, разведчик неспеша побрел по тропе мимо одноэтажных домов: в отличие от центра поселения — здесь архитектура была более скромной. Жителей и вовсе на пальцах пересчитать можно. Небось во дворах да домах своих заперлись. А оно и к лучшему: чем тише, тем лучше.       Следующие полчаса пролетели в блаженном умиротворении. Сказывался лесной аромат, исходящий от севера поселения. Даже чай с мелиссой не так хорошо действовал, как дикий воздух.       Побродив еще немного по опушке и выслушав на протяжении всей дороги замечания Цветик (порой неуместные), касаемо ландшафта, Леви все же решил завести нормальный диалог:       — Что-то ты притихла в последнее время.

«Если ты про эти свои городские разборки, то меня можно не звать».

      В нос ударил холодный запах осенней листвы, принесенный ветром. Скоро наступят холода.       — Это еще почему?

«А что? Понравилось с подсказками жить?» — ухмыльнулась она.

      Леви даже остановился из-за этого надменного тона в голосе, возмущенно нахмурив брови.       — Еще чего.

«А что вопрошаешь тогда?»

      — Если память мне не изменяет, кто-то про помощь и провидение говорил…       Где-то в небе гаркнул пролетевший ворон.

«Продолжай».

      — Ты знала, что тот титан появится в городе?       Воцарившееся секундное молчание никто не смел прерывать. Даже насекомые стихли.

«Предположим. И что ты сделаешь?»

      — Ничего. Просто лишний раз буду убежден в твоей принадлежности к подотряду мышеобразных.       Судя по всему, камня в огороде девочка не нашла, посему продолжила разговор как ни в чем не бывало.

«Я тебе уже говорила, что не могу и не стану сообщать все за раз!»

      — Бронированный нужен был нам живым! И ты знала о появлении того четвероногого титана. И наверняка знаешь еще больше, но молчишь, — не выдержав, махнул он рукой по воздуху.

«У меня есть весомые причины хранить молчание, так что не пытайся выудить из меня хоть что-то», — возмущенно фыркнула она.

      — Как я, по-твоему, могу продолжать делать вид, что все нормально, когда на деле ни фига подобного! Я буквально разговариваю сам с собой! А что, если тебя нет и все это плод моего больного воображения, а? Психи среди разведчиков не новинка, уж поверь.       Леви вымученно протер лицо и пригладил челку к макушке, пытаясь разобраться во всем этом.       — Скажи: это ведь реальность? Я же не сошел с ума, не под чем-то или того хуже — на том свете?

«Нет».

      Только скупой смешок и вырвался наружу.       — Так бы я и ответил…

«Ты не сошел с ума, не под чем-то и не мертв».

      — А где доказательства? Доказательства-то где?! Еще в лесу ты сказала мне, что не можешь поделиться какой-то там ломающей все информацией. Ну так скажи сейчас! Я готов!       Голос замолчал.

«Хорошо».

      Леви даже не сразу осознал ответ. Готовился к препирательствам, но все вышло слишком легко.

«Я в любом случае не дам тебе ответы на все вопросы. Тому, что рождено тайной — суждено остаться тайным до нужного часа. Но это… Может, остудит твой пыл».

      — О чем ты? — не успел он договорить, как вдруг красная вспышка ослепила глаза. Даже сквозь плотно запертые веки просачивался свет, чуть ли не прожигая роговицу изнутри.       Голова невольно закружилась, но неприятный эффект быстро сошел.       — Что за… — начал он, промаргиваясь. — Где мы?..       На смену дневному солнцу и одичалому лесу пришло темное помещение, лишь скупо освещенное свечой. Интерьер толком не разглядеть, единственное, что бросалось в глаза, — раскиданные по комнате вещи: платья, костюмы, обувь даже. Деревянные полы, стены чем-то напоминали привычные деревенские халупы с прожиточным минимумом.       Леви удивленно озирался по сторонам, пытаясь прикинуть, куда его занесло, а главное — как?       Только он собирался задать вопрос девчонке, как со стороны лестницы второго этажа донесся чей-то женский голос. Парень сразу обернулся, вглядываясь в темные силуэты, что по мере приближения все больше контрастировали с теплым светом свечи.       На входе предстали две фигуры: одной из них была молодая девушка в пышном голубом платье по колено и ажурным фартуком, какие носят знатные дамы Сины; средней длины распущенные волосы и шляпка. Второй являлся некий мужчина в костюме, что на две головы выше сопровождающей.       Оба человека абсолютно спокойно зашли в комнату, словно и не замечали чужого присутствия. Леви оставалось только обескуражено следить за действиями неизвестных, опасаясь сделать шаг в сторону.       Когда люди подошли ближе к центру комнаты, можно было заметить чем-то обозленное поведение девушки: она хмуро прожигала спину мужчины и, сжав кулаки, уверенно шагала по скрипящим половицам.       — Да что ты заладил?! Ничего не случится, если мы останемся здесь еще на несколько дней!       Он молчал, не взирая на притязания собеседницы до тех пор, пока его резко не развернули за плечо.       — Хватит отмалчиваться!       — Да что ты хочешь от меня услышать?! Я все сказал. Мы уезжаем сегодня же.       — Но-!       — Никаких «но», Мира. Тебе пора уже повзрослеть!       Девушка разинула рот от услышанного.       — Собирай вещи.       Тут неизвестный повернул голову, устремляя свой острый взгляд на Леви. Холодные глаза будто насквозь пронзали душу; заглядывали внутрь и читали потаенные мысли. Кулаки сразу же сжались, готовясь к любому действию со стороны незнакомца.       Как по заказу, мужчина двинулся к нему.       — Что? Э-эй…       Шаг.       Еще один…       Леви выставил перед собой локти, собираясь сохранить дистанцию, но в этот момент случилось то, чего он никак не мог ожидать.       — Что?..       Мужчина прошел насквозь.       — Мира, — раздался приглушенный баритон за спиной, — нашего дома больше нет. Прими это уже…       — Не могу, — надломился женский голосок. — Просто не могу…       Леви отпрянул от дороги, по которой шел мужчина с пиджаком в руке. По какой-то причине его не видели.       — Эй… — хотел было он окликнуть людей.       — Лаос должен будет забрать нас у станции Эриды. Ты ведь не забыла?       — Нет…       — И хорошо. Поэтому поторапливайся.       Леви изумленно уставился на людей. Руки потянулись к глазам, чтобы протереть и, по возможности, стереть затянувшееся наваждение; вот только это нисколечко не помогло: все осталось на местах, за исключением самого капитана.       — Эй, вы слышите меня? — уже более настойчиво спросил он.       Реакции не последовало.       Тогда парень вспомнил о Цветике, которая и была причиной всех этих странностей.       — Малявка, где мы? Кто эти люди?

«Ты же сам просил меня хоть что-то тебе показать. Так вот: показываю. Считай — очередное театральное выступление, в котором ты молчаливый слушатель, — непринужденно заявила она. — А люди эти… Отнюдь не чужие тебе».

      — Может, соизволишь спуститься до объяснений?

«Ты здесь можешь делать все, что захочешь, и никто не увидит, ничего не услышит. В чем проблема самому их поискать? — с усмешкой сказала Цветик. — Или смелость растеряли, а, капитан?»

      — Я смотрю, язвить научилась.       Поведение этой заносчивой девчонки раздражало, что порой хотелось достать ее из головы и придушить. Но сейчас, к сожалению, не то место и не то время. Придется искать ответы самому.       Тем временем же каркасные сумки уже стояли на пороге дома.       Впервые за все пребывание в этом странном месте Леви осмелился сойти с продавленной точки в сторону. Как и говорила Цветик, — никто его не видит. Весьма… необычные ощущения.       — Гойт, ты забрал блокнот?       — Да, в боковом кармане лежит.       «Так, пора взять себя в руки».       Очевидно, эти двое собираются покинуть этот крайне необжитый дом. Не похоже, что они рабочие деревенские, скорее, из более зажиточного класса. Только вот что они делают в таком захолустье?       Ответ пришел сам по себе:       «…нашего дома больше нет… — Леви задумчиво преподнес ладонь к подбородку. — Дома… Дом. О чем они говорили? О каком доме?»       Кем приходятся эти двое друг другу? Муж и жена? Жених и невеста? Брат с сестрой? Судя по лицам, они плюс-минус одного возраста; вряд ли отец с дочерью.       — Надень плащ, прохладно ночью.       Несмотря на навязчивые и очень даже весьма здравые вопросы о логике, причине и значении происходящего, мозгу удавалось делать хоть какие-то выводы.       «Подумаешь, я был посреди леса, но вдруг оказался в доме незнакомых мне людей, что, по совместительству, еще и не видят меня… Каждый день такое», — наружу так и рвались нервные смешки.       В ту же секунду за окном раздался выстрел. Звонкий и со свистом, в небо.       Леви подскочил к окну, чтобы разглядеть возможных недругов, но стоило только присмотреться, как внутри все напряглось: по ту сторону улицы шла толпа людей, и лишь желтый ореол факелов освещал их силуэты.       — Мира! Хватай сумку! Выйдем через черный ход!       Капитан обернулся: мужчина и девушка в спешке хватали свои пожитки и бежали к другой стороне дома.       — Цветик, что за дичь творится?!

«Ой-е-ей, кажется, на кого-то точат зуб. Им стоит поторопиться, если хотят жить».

      — Что?       Следующий выстрел пробил окно, пустив по комнате сотни блескучих осколков. Леви зажал уши, прислонившись к стенке.       — Что этим людям нужно от… как их там…

«Иностранцев нигде не жалуют. Видимо, где-то они все же им не угодили».

      Еще один выстрел просвистел прямо из оставшейся в стене рамы.       — И что теперь делать?

«Заканчивать это».

      На последней букве оборвались все шумы, а вместе с тем и нить, связывающая его с этим местом. Вновь красная вспышка и недомогающее головокружение.       Леви схватился одной рукой за голову, а второй — цеплялся за невидимые образы в воздухе, пытаясь удержать равновесие. В этот раз его и впрямь дурманило…       — Что это было?.. — заплетающимся языком мямлил он.       Когда невыносимый свет угас, взору открылся все тот же лес, все те же поля и небо. Все на своих местах, ничего не изменилось. Только его штормит из одной реальности в другую.       «Я свою часть выполнила. Надеюсь, теперь ты не будешь-…»       — Где тот дом?.. Люди с огнем?.. — неверящими глазами смотрел он на все вокруг.

«Остались там, где и положено быть».

      — Ясно… — вполголоса ответил он. — Я сошел с ума.       Смешок вышел нервным.       — Ха-ха… Это все объясняет… Я просто… сошел… с ума-а…       Цветик возмущенно цокнула языком:

«Опять ты начинаешь… Э! Э-эй! Леви, емае!»

      Не прошел он и трех шагов, как без сознания плюхнулся лицом в траву.       «Куда?! У тебя еще встреча вечером! Щас все проспишь!..»       Но слова Цветик уже не доходили до ушей. Кажется, сегодня он увидел слишком много…