Дорога к нашему счастью

      Удар. Еще удар. Снова. Поворот. Удар. Уворот. Кровь. Нож. Удар. Больно. Удар. Поворот. Больно. Снова удар. Кровь. Больно. Больно. Больно. Больно.       «Мне больно…»       — Вставай.       «Мне больно».       — Если хочешь жить — то должен бороться.       «Мне больно!»       — Вставай! Вставай сквозь боль!       «Сквозь боль?..»       — Бери в руки нож и борись!       «Беру…»       Холодная рукоять, перепачканная красной болью, легла в маленькую ладонь. Худые пальцы сжали ее, не отпускали, цеплялись как за последнюю надежду.       Вновь удар. Только теперь в него вложены злость и обида.       Кровь.       Но боли не было.       Мальчик в грязной рубашке и штанах сжимал ладошками ножик, что был больше его руки по локоть. На острие лезвия были заметные сколы и потертости, но все это решалось очередной заточкой.       Напротив него стоял мужчина в шляпе, который держался за окровавленную кисть руки. В той ладони покоился схожий с его нож. Кровь каплями стекала по рукавам черного плаща и со стуком падала на землю. Маленькая лужица успела сформироваться под ногами за то время, пока мужчина стыл на месте.       Хриплым голосом он пробурчал:       — Ладно. Молодец… — он сильнее стиснул руку. — Думаю, на сегодня все.       — Уже?       — А тебе, я смотрю, понравилось меня резать? — усмехнулся тот.       А мальчик, казалось, до конца не осознавал, что сейчас сделал. Поэтому спокойным тоном ответил:       — Нет. Но ты же сам сказал бороться.       — Ладно, проехали, — натянув спадающую с головы шляпу, он поплелся в сторону дома. — Перекантуемся и в таверну какую-нибудь заглянем.       Мальчик побежал вслед за мужчиной, шлепая ботинками каждым шагом. Они были больше его ноги на пару размеров, оттого издавали такой забавный звук.       Мужчина в шляпе, который назвался Кенни, нашел ему в своих закромах какую-то безрукавку и штаны, заместо маминого белого платья. Мальчик до сих пор не понимал: «Почему этот дяденька ему помогает?»       Но ответа он найти не мог, а спрашивать напрямую — страшно. Вот так и таскался за ним по всему городу как хвостик.       Через пару минут оба уже стояли на пороге дома. Рыская в карманах брюк, Кенни нашел связку ключей. Покрутил в ладони, а потом всадил нужный в скважину двери. Деревянные врата со скрипом отворились.       — Заходи.       В комнате было привычно темно. Небольшая лампада на стене освещала ее часть. Потрепанный диван стоял у стенки и тихо-мирно собирал на себе пыль, пока Кенни не плюхнулся на него. На пол полетел черный плащ, а вместе с ним и шляпа. Мужчина откинулся на спину и прикрыл глаза.       — Леви. Там, на столике где-то или на полке, бинты посмотри, — он вытянул руку в сторону, показывая примерное нахождение вещи.       Мальчик подошел к углу комнаты, ища белый моток ткани. На столике было абсолютно все захламлено ненужными предметами и безделушками. Где он только их находит?       Наконец, глазу попалось белое пятнышко в груде этих вещей. Не раненной рукой он потянулся к бинтам.       Ухватившись за моток, Леви подошел к дивану, на котором развалился мужчина.       — Вот, наконец-то, — он взял из его рук ткань и начал разматывать.       Мальчик все еще продолжал смотреть за действиями Кенни. Из-за его удара ножом на утренней тренировке худенькое плечо украшал длинный порез. Кровь тонкими линиями стекала по руке, останавливаясь где-то в районе кисти. Мужчина притянул его за руку и повернул раненным плечом к себе.       — Подними руку.       Он начал неумело наматывать ткань вокруг пореза. Из-за неудобного расположения раны, в районе ключицы и предплечья, приходилось неоднократно менять траекторию бинта. Кенни все это время бурчал себе под нос, видимо, ругая себя за удар в такое неудобное место.       В конечном итоге кровь остановилась. Мужчина дал Леви платок, чтобы вытер следы с руки, а сам пошел бинтовать себя. Рукав рубашки был весь в багровых пятнах. Видимо, рана была длинной. Кенни подогнул часть одежды и оголил кисть руки.       Мальчик, что уже сидел рядом с ним на диване, смотрел на порез мужчины. Это выглядело довольно жутко. Но самого раненого, по всей видимости, это никак не напрягало.       — Тебе больно? — тихо спросил Леви.       — А что? Совесть мучает?       Мальчик не ответил. Продолжал смотреть на него все таким же поникшим взглядом, как и в первую их встречу.       Кенни усмехнулся:       — Запомни: здесь никто не будет тебя жалеть, и ты не должен. На вершине стоят только сильнейшие, — Леви посмотрел ему в глаза.       — А ты — сильнейший?       — Я? Ха-ха! Сомневаешься во мне, малец? Конечно.       И снова никакой реакции. Мальчик просто продолжил смотреть на то, как очередной слой белой ткани покрывает красные пятна на руке. Взгляд его был пустым. Совсем не детским. В какой-то степени безжизненным. На его фоне даже суровый Кенни становился заядлым весельчаком.       Ну а как иначе? В месте, где он живет, совсем не хочется улыбаться, смеяться и оптимистично смотреть на вещи. А если и радоваться, то чему? Умирающим людям в подворотнях? Ветхим домам, в стенах которых живут больные и немощные? Или же преступности, что укоренилась здесь за много поколений? Вот именно: поводов нет.       Леви никогда не понимал своего «опекуна». Причины его смеха, когда избивает очередных бродяг. Всех этих шуток и подколов. Зачем все это?       Раньше, когда он жил с мамой, то все время сидел дома, безвылазно. Она объясняла это тем, что снаружи для него слишком опасно. А он и не сопротивлялся. Главное — мама рядом и ничего больше не нужно.       Но после ее смерти он понял, что означали те слова, во всех красках. Больше поводов для улыбки нет, мама ушла и забрала ее с собой на тот свет, оставляя Леви в этом жестоком и враждебном мире. За стенами родного дома на тебя уже точат зубы враги, ожидая, когда ты выйдешь, чтобы придушить.       Опять же, если бы не Кенни, то он наверняка умер с голоду. Поначалу Леви хотелось просто тихо-мирно отправиться на тот свет, но его заставили жить. Или нет?       Когда полумертвому мальчику протянули руку, то почему-то не захотелось умирать. Наоборот, он крепко ухватился за свой свет, не отпуская его ни на мгновение.       Но у всего есть цена. Даже у надежды.       Для того чтобы жить — нужно отринуть свое внутреннее я. Слабое и беспомощное. Ведь только сильнейшие стоят на вершине. А Леви совсем не хотелось барахтаться в низах. Осознание своего истинного положения изменило мальчика до неузнаваемости. Теперь от него не осталось той самой улыбки, теплого взгляда и детского большого сердца, все это смыла реальность и унесла с собой на глубину.       Кенни, взявший еще юного Леви под свое крыло, растил из него бойца, который сможет постоять за себя. Ведь на поле боя нет места чувствам и мальчик это уже неоднократно видел: короткие потасовки на темных улицах города, когда к ним подходили местные группировки. По вечерам в барах и тавернах. Даже когда люди просто не сошлись во мнениях — дрались.       Первый урок, который он крепко усвоил:       «Всем окружающим абсолютно плевать на тебя и твои чувства. Здесь каждый сам за себя. И если ты не можешь отстоять свое место, то тебя безжалостно скинут и загрызут».       Это, считай, азы жизни в таком месте. Негласное правило, по которому живут все.       И даже сейчас, когда он сидит в компании устрашающего Кенни, ест и пьет с ножиком в поясном кармане, все в таверне бросают на него презрительные взгляды. Наглядный пример того, как окружающие будут смотреть на человека, чья репутация в самом низу.       Как на полное ничтожество.       Леви старался не смотреть на людей, уткнувшись в свою плошку с супом. Лишний раз не хотелось заглядывать в глаза этих оголтелых.       Кенни, допивая кружку крепкого, усмехнулся поведению своего подопечного.       — Расслабься. Пока я здесь, они и слова тебе не скажут, — мальчик недоверчиво перевел на него взгляд. — Вот будешь таким, как я, тоже боятся будут.       — И как мне стать таким же?..       — Хм, — он задумчиво почесал подбородок. — Для начала: научись хорошо драться, а потом все само пойдет.       Леви положил ложку обратно и высоко поднял голову. В глазах этого пятилетнего мальчишки из трущоб промелькнула пылающая искра.       Решимость.       Он смотрел ему прямо в лицо своими стальными и холодными глазами.       — Я хочу стать таким же как ты. Сильнейшим. Поэтому, я хочу тренироваться с тобой.       Не «пожалуйста», а «я хочу». Большое и прожигающее «я хочу». В этом городе есть место только твоим желаниям, твоей воле и твоей надежде. Потому что по-другому ты не выживешь. Леви это узнал, осознал и принял.       Все эти разговоры, мысли, ненавидящие взгляды окружающих…       Довольно!       Теперь он хочет заполучить это место на вершине. Столкнуть вниз неугодных. Потому что здесь по-другому нельзя. Он во что бы то ни стало прорвется сквозь толпы, чтобы найти свое место под светом!       Кенни удивленно вскинул брови, смотря на мальчика. Его лицо стало серьезнее на пару мгновений, видимо, что-то обдумывал. Но потом он снова вернулся к своей беззаботной версии и громко рассмеялся:       — Дурак, я тебя уже тренирую! — расхохотался он. — Да я из тебя такого бойца слеплю, мало не покажется Нижнему городу! — он повернулся к стойке и громко закричал. — Еще одну кружку, да поскорее!       С этого дня, история разделилась на до и после. Одной только фразой он перечеркнул все свои первые страницы. И теперь, в книге этого мальчика начнется новая история, но уже писанная кровью…