Дорога к нашему счастью

      Прошла неделя с момента несанкционированного похода кадетов на речку. За это время мало что изменилось, ну, разве что всеобщая дисциплина улучшилась, а в остальном все так же. Возможно, методы «сильнейшего солдата человечества» все-таки привносят свою лепту в развитие нового поколения. Надо бы передать инструктору Шадису рекомендации касаемо наказания уборкой. Весьма эффективное средство, надо сказать.       Очередным весенним вечером Леви приходится сидеть допоздна за рабочим столом и писать отчеты о тренировках и деятельности кадетов в принципе. Прошло порядка двух недель с момента их прибытия сюда, а начальству уже невтерпеж узнать результаты своих шальных действий. Назло бы проигнорировать их письма да жить припеваючи.       «Такими темпами меня в могилу сведут не кадеты, а эти важные недоразумения», — рука так и потянулась злостно чиркнуть по исписанному листу, но здравый смысл и нервы были не готовы к такому раскладу, посему перо было аккуратно поставлено в чернильницу.       Ну а что сразу Леви? Не он виноват в том, что люди за две недели не становятся титулованными солдатами. Теперь только осталось объяснить это все верхам. Задачка не из простых. Можно, конечно, все написать как есть, но ведь они только сильнее прицепятся к нему. Остается только один вариант: сладкая лесть кадетского прогресса.       А как еще донести до них информацию о настолько не значительном продвижении? Потребовали отчет хотя бы через месяц — был бы им отчет. К тому моменту у кадетов уже стали бы заметны изменения по всем направлениям. Но судьба-злодейка постоянно скупится на дополнительное время, поджимая сроки у поставленной задачи.       Дописав очередной отчет на листе бумаги, Леви устало протер лицо ладонями и откинулся на спинку стула. Сквозь полуприкрытые глаза был заметен вялый свет на потолке, источаемый лампадой. В окно стучались ночные жучки, которых завлекало домашнее огниво.       БАХ.       Настолько громкий, по меркам ночи, звук, заставил Леви посмотреть в сторону окна. Он со скрипом отодвинул стул и подошел к источнику шума. Одним движением раздвинул темные шторки и в следующую же секунду удивился внезапному гостю.       Почтовый голубь.       Леви потянул раму окна вверх и взял птицу в руку. На тоненькой лапке был привязан сверток слегка пожелтевшей бумаги. Пальцы распустили узелок и достали таинственное послание.       «Привет, Леви       Давненько не виделись, как поживаешь?       Я что пишу: ты можешь одолжить своих ребят ненадолго? Очень надо! У меня намечается экспедиция. Без твоих будет трудновато поймать титана.       Собираемся в главном штабе Разведкорпуса через неделю, так что если ты откажешься, — я лично приеду!»       Когда глаза прочли последние строки, изо рта вырвалась пренебрежительная усмешка:       — Ага, как же. Размечталась.       Леви свернул в комок письмо его коллеги и бросил на столе. В голове, и без того уставшей от всех капитанских забот, даже мысли не было о написании ответа. Отсутствие разведчиков в назначенный срок сообщит ей об отказе ярче любых слов, так что Леви не забивал голову лишними мыслями. Тем более, когда с него дерут отчеты о кадетах.       Рука вновь потянулась за пером. Предстояла очередная бессонная ночь…

***

      — Резче! Резче! Вы солдаты или кто?!       Грозный голос капитана разлетался по всему двору подобно молнии, болезненно обжигая слух.       Сегодня их тренировка проходила на полигоне и была посвящена ближнему бою. Мышцы стонали и дрожали от перенапряжения, требуя долгожданного отдыха, но его все не было. Зато их инструктор, как самый настоящий хищник, видимо, учуял запах «крови», отчего тренировка приняла другой оборот.       — Да мы стараемся! — не выдерживает Жан, когда им прилетает по меньшей мере уже пятый упрек за всю тренировку.       — Ну-ну. В таком случае моим глазам бы не пришлось видеть настолько жалкие броски.       Жан ненавистно кривится и решается продолжить словесную перепалку. Остальные же замолкают и даже останавливают парные бои, предвещая не самый оптимистичный исход надвигающейся ссоры.       — Вы нас судите по себе! Сколько вы здесь в корпусе служите и сколько мы?       Леви сложил руки на груди и снисходительно поднял бровь:       — Я здесь дольше вас всего на четыре года. А кто-то уже второй десяток в погонах ходит. И все же, ты правда думаешь, что в этом разница?       — Вы были на реальных миссиях не раз.       — А с такой подготовкой тебя бы туда даже и не пустили.       — И не пустят, если вы продолжите нас гонять до потери сознания! Посмотрите на остальных, — Кирштейн оглянулся, — да мы сейчас все замертво свалимся!       Капитан раздраженно цыкнул, даже не желая смотреть в сторону кадетов. Наверняка думает: «За что мне такое наказание…»       На секунду обстановку разбавил приход Эрда, которому ребята были особо рады. Не обращая ни на что внимание, Джин в спешке направился к капитану.       — Леви, там ответ касаемо поставок инвентаря пришел, как закончишь, прочтешь его? На столике оставил, — капитан согласно хмыкнул, но с недовольной интонацией; Эрд смекнул сразу, повернулся к полигону. — О, бойцы, а вы чего стоите без дела?       — Да вот, бунтовать вздумали.       — Хах, если бы бунтовали — уже валялись без сил. Что не поделили?       Ребята отвечать не спешили, как никак их персональный инструктор с садистскими наклонностями стоит в пару метрах от них. Жизнеопасно лишнего болтать. В этот раз здравомыслие Жана взяло верх и не дало импульсивности совершать необдуманные поступки. А в прочем, вместо него уже выступил Марко:       — Мы пытались договориться о небольшом понижении сложности тренировок… А потом уже вы пришли, — услышав это, Эрд заметно расслабился.       — А-а-а, ясно все. Наш капитан опять судит всех по себе.       Жан уже было открыл рот, чтобы выкрикнуть «а я говорил!», но грозное «цыц» Энни осадило его.       — Ты на чьей стороне вообще, Эрд? — возмущенно покосился на него Леви.       — Не поймите неправильно, — перешел он на «вы», — я простой солдат и всего-лишь на стороне справедливости. И, зная ваши… методы, все-таки предложил бы чу-у-уточку ослабить программу. Первогодки же, что с них взять. Они за эту неделю отпахали больше, чем за всю жизнь в кадетском.       Леви еще несколько секунд раздумывал над словами приятеля, а после поднял голову и заглянул в «бесстыжие» глаза Эрда, словно разглядел что-то новое.       — Предатель, — он грозно рявкнул: — Ла-адно. Но не надейтесь, что я буду с вами нежничать. Неделя. Максимум.       Все ребята оживились и одновременно осыпали Эрда немой благодарностью, состроив жалостливые лица. А Джин лишь подмигнул, похлопал Леви по плечу и удалился. Тренировка продолжилась, но уже не в таком бешеном темпе.       Близилась середина дня.       Только сильнейшие из сильнейших держались на ногах с помощью какой-то невиданной силы. Стопы ужасно болели. По ощущениям, будто металл вживили под кожу и заставили ходить весь день. Колени отказывались сгибаться, а если и выполняли приказ хозяина, то предательски падали оземь, не выдерживая веса. Темп капитан-то сбавил, но это не избавило бедолаг от последствий.       Иными словами — боль.       Каким-то чудом Микасе удалось доползти до своей комнаты. По-хорошему, она должна сполоснуться и уже потом отлеживаться, но усталость и немощность взяли верх, посему в ту же минуту на полу лежало бездыханное тело. Пропитанная влагой рубашка противно липла к коже, а куртка только усугубляла состояние. Взвесив все за и против, лежа при этом на деревянном полу, девушка решила поваляться так еще минуток десять, а после перебраться на что-то более мягкое…       Прохладная и крайне освежающая вода наконец помогла Микасе почувствовать себя человеком. Живым, а главное — чистым. Она шла по коридору, потирая мокрые волосы полотенцем, вплоть до их с девочками комнаты.       Повернув ручку и отворив дверь, Микаса заметила уже пришедших сюда сожительниц. Непривычная и вполне понятная тишина поселилась в их комнате. Сил не было ни у кого, даже на разговоры.       Аккерман села на свою кровать, а сразу после из комнаты вышли Энни и Криста, держа охапку полотенец. Одна только Браус осталась, дожидаясь своей очереди на водные процедуры.       Микаса аккуратно сложила полотенце на спинку стула и со вздохом легла на мягкую подушку. По телу прошлась приятная волна мурашек от прохладного постельного белья.       Подходила ночь. После того как ребята помогли старшим в делах кухонных, можно было отдохнуть. Изрядно вымотанные за этот день кадеты разбрелись по своим казармам. Микаса зашла в помещение последней, закрыв за собой дверь на замок.       Единственная лампада все еще светила на стене, распыляя тусклые блики по комнате. Девочки начали готовить свои спальные места, подкидывая одеяла и укладывая их получше. Тучи пыли взмыли вверх, разлетаясь повсюду и оседая на вещах.       Вскоре, и сами девушки мирно отдыхали на кроватях.       Тихим шепотом заговорила Саша, лежащая в дальнем конце комнаты ближе всех к окну:       — Девочки, а о чем вы мечтаете?       В ответ ее встретила тишина. То ли вправду задумались, а может, опять не восприняли всерьез сказанное. Но тут послышался голос Кристы:       — Если бы не существовало титанов и всех наших проблем из-за них, то, наверное, учителем.       — Ого, а почему? — Саша перевернулась на живот, и, подперев подбородок руками, любопытно посмотрела на подругу.       — Детей люблю, — судя по интонации — улыбнулась. — Они милые и такие хорошие. Научила бы их всему, что знаю.       Вопрос Саши заставил Микасу всерьез задуматься. И вправду: а есть ли у нее мечта? Такая, не окропленная кровью, обычная.       «Видимо, ее нет…» — был вынесен мрачный вердикт.       Прошла, наверное, еще минута, чтобы на вопрос Саши ответил кто-то другой, кроме Кристы. И ко всеобщему удивлению, это была Энни.       — Вернуться домой живой.       Она говорила это со своим врожденным спокойствием, невысоким бархатистым голосом. В темноте сложно было разглядеть лицо девушки, но, скорее всего, на ней опять была маска безразличия. Да что уж тут говорить, если даже вечно суровый капитан Леви чаще использует мимику лица. А у Энни она еще ни разу не заметила проявления эмоций.       — Тебя там кто-то ждет? — тихонько поинтересовалась Саша.       — Да.       И снова краткая тишина. На этот раз прервала ее уже Микаса:       — Я не знаю, какая у меня мечта, — от волнения пальцы потирали ладонь, не зная, чем себя занять, — но я хочу, чтобы люди наконец смогли зажить счастливо вместе со своими близкими.       Последние слова отдались в глубинах сердца волной ностальгии по былым временам. И снова она вспомнила их…       «Мама, папа, семья Йегеров, — перед глазами замелькали почти стертые памятью лица, — Эрен…»       Она никогда не забудет этих людей. Никогда и ни за что. А память о них будет храниться в ее голове до самой смерти. Ведь именно они подарили ей счастливые моменты, живя в таком несправедливом и жестоком мире. Предать их забвению — означает забыть подаренное ей добро и тепло.       Тренироваться до потери пульса — лишь один из немногих способов хоть как-то отплатить им.       — Хорошая цель.       Голос Энни звучал не так сухо, скорее, наоборот: в нем слышались нотки чего-то другого…       — Осталось только ее выполнить, — хихикнула Криста, подбрасывая вверх одеяло. — Вот выучимся, будем титанов в капусту резать! Да, Микаса?       — Да… Непременно.       

***

      Стоя посреди блеклого тумана, солдаты смотрели вверх, прямиком на крышу особняка. После вчерашнего ливня ее знатно потрепало. Куски ветхих досок отломило, благо хоть чердак не затопило. Стихия постаралась на славу. «От широкой души» сделала такой подарок.       Леви упер руки в бока, с откровенным недовольством глядя на следы преступления. Только вот напортачил не живой человек, и даже не титан, а значит поймать гада и заставить чинить все это — не выйдет. Все самим, все самим.       — Так, ну что? Руки в ноги и вперед за инструментами. Разгребать это будем, — скомандовал солдатам Леви.       Через полчаса все уже усердно занимались латанием дыр в крыше. Кого-то отправили к конюшне, которой не меньше особняка досталось, а некоторые остались здесь. Досок, к счастью, хватало, и нужды в них не испытывали. В ином случае пришлось бы в спозаранку идти в лес по мокрой траве и рубить деревья. Такой себе сорт чая с утра.       Леви сидел на корточках, забивая заржавевший гвоздь в неподатливую доску. Ну, хотя бы молоток не был готов развалиться прямо у него в руках, и на том спасибо.       Неподалеку сидела Аккерман, которая тоже принимала участие в коллективном забивании железа в крышу. Когда доска была достаточно прибита, чтобы не слететь в следующий раз, Леви прикрикнул Микасе:       — Там доска за тобой лежит. Поставь сюда, — и пальцем указал место. Она так и сделала. — Держи теперь. Слишком крутая поверхность, упасть может.       И действительно. Этот участок был с лицевой стороны дома, спуск был довольно резким. Подступиться к нему было еще сложнее: извернувшись на коленях, пришлось согнуться в три погибели и дотянуться до доски. А теперь в этом положении нужно еще как-то забить гвозди. Занятие похлеще всякой тренировки будет.       Когда по железке ударили раз десять, она наконец-то впилась в каркас крыши, давая легкую передышку. Руки затекли, а спина вот-вот начнет хрустеть громче жеваного лука. Леви встал с места и пошел к банке с гвоздями.       Его окликнул женский голос:       — Капитан, а часто у вас такие погромы случаются?       — Нет, — но потом, порывшись в памяти, добавил, — по крайней мере за эти два года.       Сильные ливни конечно были, но как таковой опасности не представляли. Сказать больше — были даже полезны. Дворовые бочки с водой хотя бы не пустовали. А так приходилось в реке набирать, для всякого: стирки, лошадей, овощей.       Поставив звенящую склянку на деревянную балку, Леви продолжил:       — Раньше, этот особняк был охотничьим домиком. Но хозяина так и не нашли, скорее всего, титаны постарались, — в руке появился молоток. — В итоге мы стали использовать его как штаб. Пристрой сделали, конюшню поставили. В основном здесь и живем.       Микаса оглядела особняк по-новому. Видимо прикидывала, какие изменения внесли.       — А титаны в лесу есть?       — Не должны быть. Зачистили всю область, потом проверяем периодически. А что, сбежать уже захотелось?       Аккерман недогадливо уставилась на него, пытаясь понять, шутит или нет.       — Конечно, нет. С чего бы мне…       — Ладно, проехали.       Они вновь приступили к работе. На другом конце особняка сидели Эрд и еще трое ребят. Что-то колотили, переставляли. Ливень, зараза, живых мест на крыше почти не оставил.       Недовольно буркнув что-то про себя, Леви вернулся к работе. Только занес молоток над гвоздем, как сидящая напротив Микаса его спросила:       — А быстро титаны ходят?       Чуть не дрогнув, удар все же пришелся по железке. Леви раздраженно сощурился.       — Во-первых, не болтай под руку, а во-вторых: зачем ты это спрашиваешь? Сама через год увидишь.       — Хотела из первых уст послушать о них.       Гвоздь был бесщадно избит молотком еще около пяти раз, прежде чем он остановился. Ладно уж, ответит девчонке, не отстанет ведь.       — Титаны как титаны. Большие и мерзкие. Жрут людей как не в себя. А ходят так, будто бесов из них изгоняют.       — Как это? — та удивленно захлопала глазами.       — Пьяниц на улице видела? Вот так же и эти ходят. Кривляются хуже детей и улыбаются, как умалишенные.       В памяти всплыли фрагменты с этими гигантами: как они глухо мычали, орали, лыбились и раскусывали человеческие черепа как орешки. Кровь запятнала все пожелтевшие зубы, а они продолжали «смеяться».       Леви перевел взгляд на Микасу, которая в этот момент вбивала гвоздь в доску. Она мирно сидела, уперевшись коленями в пол. Искаженное сознание дорисовало этому моменту мрачную картину: он стоит в лесу и видит, как ее хватает большая рука, сдавливает тело до хруста толстыми пальцами. Проводит взглядом до того, как голова не оказывается меж зубов. Тупых пожелтевших зубов. А потом…       Хруст.       Голова превратилась в кашу. Вот уже течет кровь. А титан все держит бездыханное тело и продолжает кусок за куском отрывать плоть. Плечи, руки, торс, ноги. И уже сожрал…       Леви передернуло от своих же мыслей.       «О чем ты вообще думаешь?!»       Видимо, жизнь бок о бок с титанами и смертями его людей дает о себе знать. Постоянно видеть трупы, истерзанные части тел, изуродованные лица стало нормой и обыденностью. Как бы мерзко не звучало, но это так.       Как это называлось? «Проф. деформация»? Хотя, в его случае это уже какая-то болезнь. Смерти людей для него не пустой звук, а сейчас он так спокойно представляет эти кровавые картины.       «Совсем уже свихнулся в этой разведке…»       На всякий случай Леви царапнул себя по руке, чтобы уж точно развеять эти гадкие наваждения. Он не позволит ей умереть. Не позволит никому из 104-го, пока он рядом. И так уже по горло сыт всеми жертвами, не хватало, чтобы эти мальчишки и девчонки познали вкус крови на себе.       «Пускай поживут в разведке как можно дольше… Пускай увидят жизнь», — с сочувствием сказал себе Леви.

***

      — Глянь, Марко! — крикнул светловолосый парень, стоя рядом с какими-то ящиками. — У-у-у, я страшный и жуткий, бойтесь меня! — нарочито закривлялся он.       — Пха-ха! Жан, ты больше на чучело похож! — рассмеялся подошедший к ним Конни.       — Да кто бы говорил, Лысая Башка.       — Ах ты!..       Между парнями вот-вот бы разгорелся серьезный спор, если бы не Марко, вставший между ними.       — Ладно-ладно, успокойтесь. Нам еще инструменты в кладовку занести надо.       Рассудительность и спокойный нрав юноши в очередной раз уберегли кадетов от лишних стычек. Марко всегда, в любых конфликтах выступал некими весами. Ловко балансировал между двумя сторонами, вытягивая из них компромисс. Но в этот раз ничего делать не пришлось, к ним подбежала Саша, которая явно хотела что-то сказать.       — Что такое? Выглядишь запыхавшейся…       Она взяла в рот побольше воздуха, и на одном выдохе протараторила предложение:       — Петра попросила нас помочь с садом. После ливня землю размыло и листья побило, поэтому вы идете со мной!       Секунды тишины.       — Что?..       — Помогите с садом говорю, — недовольно пробурчала брюнетка. — Там картошечка, лучок… Короче, идем!       Троице ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Размокшая от воды и луж земля противно липла к сапогам, буквально присасываясь к подошве и не отпуская ее. На тропинке, конечно, были небольшие камни, но они несильно улучшали положение. Грязь попала и на них, отчего те скользили похлеще металла.       Перешагивая местные болота, ребята все-таки добрались до места посадки всей съедобной флоры во дворе. Состояние растений было не из лучших. Удивительно, как они в принципе пережили натиск дождя, отделавшись поломанными стебельками и дырявыми листочками.       Марко присел на корточки к побегам картошки, разглядывая масштаб предстоящей работы. К кадетам уже спешила рыжеволосая Петра, которая держала в руках маленькие тяпки, лопаты и моток с нитками.       — Спасибо, что пришли, — подойдя ближе, она свалила инструменты в общую кучу. — Нужно подкинуть земли к основанию растений, а то уже корешки видать. Потом будем подвязывать стебли к палкам, чтобы не падали.       С этими словами четверо кадетов принялись за работу. Было грязно и мокро, но от этой работы зависел их сегодняшний ужин. Безусловно, разведчикам присылали провизию, но во времена затишья приходилось самостоятельно выращивать овощи. Это хоть как-то сокращает материальные расходы разведкорпуса, на которые без конца жалуется простой люд.       Прошло уже порядка часа, прежде чем был завязан последний узелок. Начало светать. Саша вздернула подбородок, определенно гордясь проделанной работой. Даже казалось, что спасение овощей для нее превыше нежели уничтожение титанов. Хотя, зная то, как она готова глотки порвать за последний кусок хлеба, тут даже сомневаться не стоит. Остальные участники процесса тоже встали на ноги и встряхнули руки, избавляясь от прилипших комочков.       — Фух, ну наконец-то закончили, — вздохнул Кирштейн.       — Это точно. В который раз убеждаюсь — не быть мне хлебопашцем.       Конни вытер рукавом влагу дождя со лба и продолжил:       — Кстати, а что сегодня на ужин будем есть?       — Только солнце взошло, а тебя уже к вечеру тянет? — недовольно поинтересовался Жан.       — Я лишь волнуюсь о благосостоянии моего желудка, — закинул ладонь на плечо Браус. — Саша вот тоже переживает, да ведь?       Девушка с привычной улыбочкой кивнула.       Ну что за два сапога пара? Угораздило же его попасть в одну команду к этим обжорам. Жан глухо вздохнул. Ничего не поделать, что есть — то есть.       Ребята подобрали инструменты с земли и направились к кладовой. Завязался попутный разговор, конечно же, не без помощи проныры Конни. Анекдоты и шутки так и слетали со рта, а Марко с Сашей подхватили зарядившийся позитивом настрой. Кирштейн держался из-за всех сил, но даже его каменная маска непоколебимости треснула, и он не сдерживался, хохоча вместе с остальными.       Время пролетело незаметно.

***

      С момента починки крыши прошло два дня. За это время особо многого не случилось: на УПМ летать не представлялось возможности из-за всей это грязи, ураганов и редкого дождика, поэтому отрабатывали рукопашный бой. По сравнению с прошлыми тренировками, появился какой-никакой, а прогресс. Удары стали более точными, резкими и поставленными.       Вечером, старшие разведчики и кадеты по уши погрузились в готовку. Саша, Петра и Эрд колдовали над двумя громадными кастрюлями с чем-то аппетитным, в то время как остальные помогали с нарезанием ингредиентов. Так и пролетело два часа, пока все не сели за длинный стол, приступая к поздней трапезе.       Рагу было отменным. Нежная текстура, идеальная проварка овощей и бьющий в нос сладостный аромат. Все уплетали его за обе щеки вприкуску с хлебом после тяжелого рабочего дня.       В гостиной было шумно. Даже слишком. Микаса не была любительницей громких разговоров, посему старалась избегать подобных мест. Но армия заставила научиться пропускать мимо ушей ненужную информацию.       Когда большая часть закончила с поеданием ужина, отправилась в казармы, отсыпаться ко следующему дню. Девочки же встали из-за стола и уже собирались уходить, но прежде окликнули свою подругу:       — Микаса, ты идешь?       Оторвав взгляд от почти пустой тарелки, девушка отозвалась:       — Вы идите, я потом приду, — она встала со скамьи и направилась к выходу.       Каждая вечерняя трапеза в этом месте ничем не отличалась от тех, что были в кадетском корпусе. Такие же шумные и гулкие. За год, конечно, и не к такому привыкнешь, но при удобной возможности она все же старалась уходить в тихие места.       Вот и сейчас, девушка пытается скрыться от общественности за пределами особняка.       Легкой походкой, она добирается до входной двери. Но как только толкнула ее, то увидела стоящего спиной к ней капитана. Мужская фигурка облокотилась о поручни и смотрела куда-то вдаль, окольцованную лесом. Стало даже неловко, вот так вторгаться в пространство человека.       Под натиском холодного ветра ходить не очень-то хочется, да и возвращаться в дом девушка не спешила. Остается только коротать свое время здесь.       Она аккуратно подошла к краю веранды, огороженному поручнями. Глаза следили за реакцией капитана, но он как ни в чем не бывало продолжил стоять. Микаса чувствовала всю неловкость ситуации, и, к сожалению, уходить было поздно.       «Вот потянуло же на улицу…» — мысли закопошились, держа сознание в напряжении.       Она подошла к краю и облокотилась на деревянный поручень. Следующие пару минут девушка просто стояла под крыльцом, засматриваясь на пролетающих мимо ворон и лишь искоса поглядывая на капитана. К ее удивлению, волнение по поводу присутствия здесь второго человека ушло. Может, потому что они оба специально не обращали друг на друга внимания, отдаваясь душевному одиночеству, а может, потому что молчали. В любом случае, никто не смел нарушить эту желанную тишину.       Микаса окончательно расслабилась и даже позволила себе подпереть щеку рукой, окидывая сонливым взглядом местность. В воздухе витала легкая духота, которая свойственна последним минутам перед дождем. В голове пронеслась шутливая мыслишка о поломанной во второй раз крыше. Но здравый смысл надеялся, что такой форс-мажор больше не повторится…       — Почему пришла сюда? — внезапно спросил Леви с несвойственной безмятежностью в голосе. Видимо, не ее одну разморил уличный покой.       Только что витающая в облаках Микаса вернулась в реальность. Она покосилась в его сторону, быстро соображая над вопросом.       — Не люблю шум.       Оба вновь погрузились в тишину, пусть и кратковременную.       — Обычно это никого не напрягает.       Холодный ветерок резанул по щекам, растрепывая смоляные волосы.       — Но вы ведь тоже здесь оказались.       Складки на белой рубашке танцевали в такт нагнетающему с каждой минутой урагану.       — И то верно.       Где-то вдалеке защебетали ласточки, предвестники погоды и непогоды. Кружили себе в пару метрах от земли, разрезая воздух. Кроны деревьев еле покачивались, играли листьями на фоне мелодичного оркестра.       В голове прояснились воспоминания из далекого детства. Видимо, Микаса совсем забыла, кто по другую от нее сторону, раз решилась поведать историю. Кто бы мог подумать, что еще каких-то пол месяца назад она будет как ошпаренная дергаться от высоких тонов в голосе инструктора, а сейчас вести задушевные беседы с ним.       — В детстве, когда шел дождь, я часто сидела дома у окошка. Мама не разрешала мне выходить на улицу, а послушать его хотелось, — еле слышно проговорила Микаса, осторожничая.       Оба стояли в пару метрах друг от друга, устремляя взгляд куда-то вдаль. Непринужденный разговор между капитаном и его подчиненной сейчас больше смахивал на общение давних друзей, коих разделили пролетевшие года. Ни эмоций, ни чувств, лишь запоздалый обмен краткими фразами. Но даже при ведении беседы приятное чувство одиночества сохранялось в груди, никуда не уходило.       Капельки дождя галопом заскакали по траве. Некоторые попадали на крышу и уже оттуда вальяжно стекали вниз.       — Вот сейчас дождь вживую и увидишь, — все также спокойно отвечал он.       Голос заглушался звонким ритмом дождя, но Микаса уловила значение его слов. Снова вспомнилась мама, ее улыбка и любящие глаза. Рука потянулась к красному вязаному шарфу. Тепло.       Немного постояв, Аккерман решилась на вопрос:       — А вы почему здесь?       Дождь забил сильнее, поднимая над землей полупрозрачную дымку. Ветер похолодел с пришествием собрата.       — Это помогает собраться с мыслями. Навести порядок.       Микаса убрала руку со щеки и уложила на поручень. Отскакивающие от земли капельки оставляли темные следы на подоле юбки.       — Не помешала?       Дождь стал еще сильнее, нещадно закидывая землю режущими каплями. Голос пришлось повысить, чтобы слова не терялись на полпути.       — Нет.       Прошли какие-то пять секунд, прежде чем он продолжил. Глубокий взгляд капитана опустился куда-то в поле.       — На удивление, с тобой спокойно, в отличие от других. Сама не болтаешь и остальных не подначиваешь, — и даже сейчас он не удержался от замечания. — Пусть и слово из тебя иногда не вытянешь…       Вздохнул.       — Но порой, одно молчание ценнее тысячи слов.       Где-то вдалеке прогремел гром, ударяя по небесам. Теперь дождь превратился в откровенный ливень.       Микаса все так же стояла на кромке веранды, наблюдая за округой. Если так подумать, то слова капитана не лишены смысла. Прямо сейчас они стоят и просто обмениваются молчанием. А все эти слова и фразы будто фальшь, навязанная обществом. На душе было спокойно и живо. Неловкость от компании страшного и ужасного капитана Леви незаметно исчезла. Оказывается, он может быть не только строгим наставником, но и неплохим собеседником.       Так, они простояли еще несколько минут, вслушиваясь в шум бьющихся о землю и крышу капель. Каждый был погружен в свои мысли.       Стихия все не унималась, даже наоборот: в черном, заполненном тучами небе начали мелькать яркие вспышки. Все это приправлялось громогласным ревом свыше.       Первым, кто решил закончить свои душевные самокопания, стал капитан. Температура была далеко не летняя, а стоять в одной тоненькой рубашке было не очень-то приятно.       Пригладив короткие волосы вдоль пробора, мужчина направился ко входной двери. Перед самым входом, он кинул Микасе краткую фразу:       — Не задерживайся тут. Тем более, у нас все еще есть комендантский час.       Дверь закрылась.       Оторвав взгляд от стен дома, девушка снова повернулась к улице. Перед ней стояла белая пелена, состоящая из бесчисленных стрел, пронзающих землю.       Сама того не заметила, как выставила ладонь перед собой из-под карниза. Капли, летящие на всех порах, больно простреливали кожу, оставляя красные следы и холодное послевкусие. Но это и в сравнение не шло с теми ощущениями, что переживала сейчас ее душа. Пусть такое мимолетное мгновение, но этот дождь стал маленьким моментом счастья.       Счастья, свободы и спокойствия.