Осколки. Сага о Йорлейфе

      Мы плыли на запад уже сутки, но только сейчас Кассандра проснулась. Держась рукой за голову и простонав от боли, она поднялась со скамейки корабля.       — Проснулась? — спросил я, присев рядом с ней, но не слишком близко. — Поздравляю.       — С чем это? — удивилась Кассандра.       — Ты освоила хлеб с маслом любого боевого мага — огненный шар, — ответил я.       — Правда? Я… Я просто действовала по какому-то наитию, — произнесла тифлингета. — Я уже умела метать маленькие огненные снаряды. И мне показалось, что если вложить в него побольше энергии, то что-то получится. Боги, как же всё тело болит.       — Тебе помочь? — обеспокоенно спросил я, готовясь читать лечебную литанию.       — Не надо, — отмахнулась чародейка, — переживу.       Я тяжело выдохнул.       — Что ж, это твой выбор, — произнёс я, — и я не в праве его осуждать.       — А за что осуждать? — усмехнулась Кассандра. — Это тебя надо осудить.       — Из-за моего отца? — Я помрачнел.       — Ну, из-за него тоже, — ответила тифлингета. — Но ещё потому что ты мне эту самую помощь предложил.       Мои глаза округлились до размера эльфийских чайных блюдечек.       — Это обычное для общества предложение, — медленно проговорил я. — В конце концов, именно взаимная помощь позволяет строить величайшие государства.       — Помощь развращает, — заявила Кассандра. — Так нам Стеран завещал.       — В который раз убеждаюсь, что ему молятся только нытики и дураки, — послышалось ворчание Торса. — Помощь разваращает. Ишь чего себе придумал. Да если бы близ Харальда не было верных товарищей, не было бы Асгарда. И жила бы ты под игом Хелльхейма. А там трэлл жив, только пока он полезен. Стоит ему получить травму, заболеть, состариться или ещё как-то прийти в негодность, его тут же убивают и превращают в безмозглого ходячего мертвеца, вытягивая из него весь огонь чувств и страстей.       — Если помогать кому-либо, он размякает и перестаёт рассчитывать на свои собственные силы, — чародейка стояла на своём. — А потом стоит тебе один раз отказать ему в помощи, то он тут же потерпит сокрушительное поражение. Хочешь уничтожить человека — помоги ему. Та же Хелль всё делала сама, без посторонней помощи, и при этом построила большое сильное государство, которое живёт уже третье поколение.       Раздался дружный хлопок четырёх ладоней об лбы.       — Хелль так-то не человек, — произнёс Маэндаэр. — И никогда им не была. Она — полубогиня, так что не считается.       — Впервые я согласен с эльфом, — ухмыльнулся Торс. — И знаешь, Кассандра, я могу разбить твою позицию всего одним простым аргументом. Вот если ты сломаешь ногу, что ты будешь делать?       — Ну… э… я… — Чародейка замялась. — Пойду к врачу или жрецу?       — Но ведь это же будет принятие чужой помощи и развращение своей души. — Великан сиял самодовольной улыбкой. — Ты должна сама суметь поставить шину, смастерить костыль и потом готовить себе бальзам костероста, травы к которому тоже добываешь сама, так как купить на рынке — это тоже в каком-то смысле принять чью-то помощь.       Кассандра надулась и села, уткнувшись лицом в колени. Повисло неловкое молчание.       — Что-то тухло плывём, — констатировал Маэндаэр. — Торс, а нет ли у тебя каких баек хороших? Только не про Войну Зимы и Лета, хорошо?       — Ну, если не о ней… — задумался Торс. — А, знаю. Хотя нет, это тоже про эльфов.       — А каких эльфов? — спросил бард. — Если не про лесных, то я не против.       — Про сильдаров, — ответил великан. — Ну раз ты не против, то слушайте.

* * *

      Было это, дай Шор памяти, лет двадцать назад. Я тогда молодой совсем был, мне было всего двадцать два, но сил у меня уже было немерено. И было у меня двое товарищей — Торкелль по прозвищу Длинный и Стакуга.       — Тот самый Торкелль, который телохранитель короля Харальда? — спросила Кассандра, но на неё все шикнули, мол, не перебивай.       Да, тот самый. Но он тогда им не был. Тогда он думал лишь о драчке, мёде и бабах. При любом кипише рвался в бой с яростными воплями. Более того, хоть он и человек был, но всё равно он обладал искусством нашего народа увеличиваться. Только если я долгие годы изучал нашу древнюю рунную магию, то Торкеллю для увеличения нужно всего лишь как следует разозлиться.       Стакуга же был варл. Это тоже потомки древних гигантов, но они пошли по другому пути. Если йотуны сохраняли древние руны и за счёт именно их силы становились больше, то варлы не помнили ничего о наших традициях, но частично сохранили свой размер. Но даже по меркам варлов Стакуга был варваром. Не знаю, как так вышло, но он мог обращаться чудовищем, напоминающим белого дракона. Но этот монстр даже близко не был драконом, уверяю вас. Это существо было больше похоже на драконорождённого, но сохранившего больше аспектов дракона.       В общем, собрали мы тогда сотню ребят, да поплыли в, как его Маэндаэр называл, Вармальшир. И если мы с Торкеллем действовали по чести — не убивали женщин и детей, не жгли деревни и не забирали вообще всё — лет через десять же будет, что грабить в этих местах, — то Стакуга не щадил никого. Под поступью его части воинства оставалась лишь выжженная земля. Мы много раз пытались вразумить его, но он лишь называл нас слабаками.       Тогда я вызвал его на бой, чтобы сильнейший вёл войско по чети. Но только я не учёл… монструозного фактора силы Стакуги и проиграл. Такой была моя первая смерть. До сих пор помню: последнее, что я услышал — это то, что настоящему воину не нужен меч.

* * *

      — Что-то ты мрачную байку выбрал, — произнёс я.       — Geh (Пожалуй, да), — кивнул Дюрвулкендов.       — Зато она прекрасно характеризует место, где нам рано или поздно предстоит оказаться, — возразил Торс. — А именно — острова Пар-Воллен. Ведь их населяют как раз-таки варлы. И поверь мне, эльф, если мы кажемся тебе варварами, то варлы покажутся тебе просто дикими зверьми.       — Это уж я знаю, — грустно ответил Маэндаэр. — Я видел их в действии в Войну Зимы и Лета. И лучше уж воевать с демонами, чем с этими тварями — настолько они кровожадны.       Эльф сжал перед собой кулак.       — Поэтому я и не хотел плыть в Праагос, — произнёс он. — Там где-то в рабстве моя младшая сестрёнка. Я много раз туда плавал сам, искал её с целью вызволить. Но не выходило — слишком много лесных эльфиек подходили под её описание. Иногда я, так уж выходило, что спасал не тех.       На глаза Маэндаэра навернулись слёзы, и он начал тихо плакать, закрыв лицо руками. Так непривычно видеть плачущего мужчину. В Асгарде плакать дозволяется только женщинам и детям. Остальные же, если проронят слезу, считаются слабаками, нытиками и плаксами.       Тем не менее, я положил руку на плечо Маэндаэру.       — Тише, — тихо зашептал я, вспоминая времена, когда у моих младших резались зубки. — Тише. Обещаю, когда мы будем в империи, я сделаю всё от себя зависящее, чтобы найти твою сестру. Я понимаю, каково это — разлука с родными тебе людьми. Ну, не людьми, но ты понимаешь, о чём я.       — Кончай сопли разводить, в конце концов, — послышался голос Торса. — Нытьём ты её не вернёшь, только усугубишь ситуацию. Так что давай, завязывай с истерикой и возвращаемся в рабочий темп.       — Ты сама тактичность, Торс, — съязвила Кассандра. — И без тебя вообще-то тошно, не видишь?       — Значит, мы её кормим, поим, за границу возим, а она дерзит, — нахмурился великан. — Мне это надоело.       Йотун поднялся со своего места рулевого, напряг мышцы и угрожающе направился к тифлингете.       — Вернись на место, — велел я. — Сейчас конфликты нам нужны меньше всего.       — Я не просила помогать мне, Йорлейф, — процедила чародейка. — А ты, великан, действительно возвращайся на своё место прихлебателя малолетнего принца и подтирателя его королевской задницы!       — Ты слышал это? Не, ну эта мелкая сейчас получит.       — А ну, оба, заткнулись и успокоились! — рявкнул я и тут же притих. Не ожидал от себя такой резкости.       Кассандра испуганно пискнула и посмотрела на меня.       — Воистину, ты сын своего отца, — сказала она.       — Отец бы выбросил тебя за борт, едва он тебя нашёл бы на своём корабле, — строго произнёс я. — Хочешь, чтобы я именно так и поступил? Нет? Тогда не нарушай порядок на моём судне!       Откуда-то сверху я ощутил гордящийся мной взгляд. Подняв глаза, я ничего не увидел, кроме Сверкающего Столба Сакихены и солнца. Столб — это огромная белая полоса длиной на всё небо, идущая с севера на юг. Параллельно солнцу она движется по небу с востока на запад, но не в одном с ним и луной темпе. Иногда Сакихена их нагоняет, иногда перегоняет, иногда вдалеке идёт. По легенде, на вершине Сакихены находится Великое Судилище, а на дне — Нещадная Пустота, Нифльхейм.       Однако эти легенды слабо подтверждаются. Помню, отец купил Хельге дорогущий телескоп и та сказала, что Сакихена — просто летающая куча пыли и камней, среди которых летают призрачные киты.       — Чего задумался? — одёрнул меня Торс. — Азимут мы верный взяли, не бойся. Не заблудимся.       — Да так, — я пожал плечами. — Будто кто-то сверху смотрит.       “Может, это мама? — добавил я про себя. — Или дедушка?”       Мой взгляд опустился на горизонт как раз вовремя, чтобы я увидел приближающееся судно. То был средних размеров дромон тёмных эльфов с пурпурными парусами, над мачтой развевался кроваво-красный флаг с изображением чёрного черепа и двух перекрещенных сабель под ним. Что у черепа, что у сабель была золотая окантовка.       — Rahnaarre (Пираты), — процедил Дюрвулкендов.       — Не просто пираты, — ответил я. — Это сам Якс Парроу, герцог Пуэрто де ла Милос. Маэндаэр, можешь укрыть нас туманом?       — Зачем? — удивился эльф. — У нас ничего ценного нет.       — Если я попаду к нему на борт, то можете считать меня мёртвым. — Я был крайне раздражён, что такие очевидные вещи надо разжёвывать. — Так как он сдаст меня тем, кто заплатит больше. Отец и ломанного гроша не предложит, а вот Гильраэну моя голова ой как понравится.       — А мы сами в этом тумане на мель не сядем? — заволновался Торс. — К тому же с твоим отцом у Якс Парроу вполне непохие отношения.       — Его в первую очередь интересует золото, — процедил я. — Так что лучше просто спрятаться от греха подальше. Маэндаэр, действуй.       — К сожалению, не могу, — ответил эльф. — Я не знаю этого заклинания.       — Хорошо. Кассандра, а ты знаешь?       — А какая мне выгода спасать ваши задницы? — тифлингета нагло улыбнулась.       — Сейчас не до этого, — меня уже откровенно бесила её наглость. — Если мы переживём эти обстоятельства, то я обещаю, что освобожу тебя от гребли до вечера. Идёт?       — Идёт, — Кассандра поднялась в полный рост и взмахнула руками, расставив их широко поперёк туловища. Затем она хлопнула в ладоши, и из её рук высвободилось облако черноты, покрывшее собой весь корабль. Я не видел ничего, даже собственных рук.       — Ты что, убить нас удумала?! — взревел Торс.       — Тише, — шикнул я. — Держим темп и не шумим. Так они нас не заметят.       Самому следовать этому требованию было очень и очень трудно. Казалось, вот-вот сядем на риф или нас возьмут на абордаж.       Неожиданно я ощутил руку на своём плече. Инстинктивно я выхватил меч, но меня удержал вкрадчивый голос с лёгким акцентом:       — Аккуратнее, а то срубите бошки всем своим. Смекаете?       — Якс Парроу, — проворчал я.       — Вообще-то капитан Якс Парроу, — поправил меня голос. — И вы думали, этим облачком тьмы скроетесь от меня, ваше высочество?       — Хочешь забрать меня, как ты это называешь, тёпленьким, чтобы продать эльфам?       — Не вас, — усмехнулся Якс. — А вашего драконорождённого. Его хозяин платит очень крупные деньги за его возвращение, а мне как раз по пути.       — Ты — чёртов пиратский герцог! — удивллённо воскликнул я. — То золото, что он тебе даст — это же просто копейки по твоим меркам.       — Копейка гривну бережёт. И чёрт возьми, Павел, сколько можно возиться?! У меня уже глаза слезятся от этой тьмы!       — Я сейчас, Капитан! — послышался высокий шепелявый голосок. Вспышка — и тьмы как не бывало. Помимо моей команды на палубе стояло невысокое, фута где-то четыре с половиной, существо. Его вытянутая мордочка чем-то по форме напоминала драконью, но была более плоской, венчало её два рога, вместо кожи у него была золотистая чешуя. Из-под тёмной рясы выглядывал длинный хвост, а на шее висел золотой крест.       За мной же стоял мужчина с бледной как снег кожей. Одет он был в черный камзол с золотыми украшениями. За спиной развевался пурпурный плащ. Такие же фиолетовые глаза создавали ощущение неуютности и дискомфорта под их взглядом. Треугольная шляпа носилась гордо, будто это — королевская корона. На поясе сияла изыском рапира, чья рукоять была украшена позолотой с инкрустированными аметистами и сапфирами. Вместо правой ноги был поразительно точно повторявший форму сапога железный протез, в котором крутился десяток шестерёнок. Длинные серые волосы и изящные усы с короткой бородкой давали понять, что он заботится о своей внешности никак не меньше какой-нибудь эльфийской принцессы.       — Вижу драконорождённого! — воскликнуло существо, названное Павлом.       — Прекрасно, — улыбнулся капитан.       — Ni orin mindol do daar, rahnaar! (Даже не думай об этом, пират!) — прошипел Дюрвулкендов. — Haalvut zu’u — ahrk zu’u skag bah do Shor nau hi! (Коснёшься меня — и я обрушу на тебя гнев Шора!)       — Нихрена не понял, — ответил на это Якс Парроу. — Павел, давай — как умеешь.       — Я бы не советовал его трогать, — возразил я. — Он сказал, что он — Язык и может обрушить бурю нам на головы. И он действительно это может.       — Заткнись! — тут же крикнул Павел, после чего челюсть драконорождённого свело, и он не мог её разжать. Тут же Якс вынул рапиру и поднял её вверх. Вместе с этим из-под воды вылезло огромное толстое щупальце, обвивая Дюрвулкендова.       — Ещё одно движение — и твой кораблик разлетится на мелкие щепочки! — прорычала Кассандра.       — Ну, попробуй, — усмехнулся герцог Пуэрто де ла Милос, исчезая в тёмно-пурпурном тумане.       — Адьос, сосунки! — крикнул Павел, улетая на борт “Обсидианового Дракона” на подлетевшей рее. Немедленно обозначенное судно подняло свой огромный треугольный парус, его огромные вёсла пришли в движение.       — Разворот! — крикнул я. — За ними!       — Ты, видимо, решил второй раз увидеться с богами, — проворчала Кассандра.       — Он спас нам с тобой жизнь, — возразил Торс. — За нами должок. Так что молчи и ставь парус!       Тифлингета закатила глаза, но всё же принялась помогать мне с разворотом. После того, как я поставил парус, я тут же сел на вёсла, и мы начали интенсивно грести. Маэндаэр тут же достал из своего патрондажа два деревянных колена и сложил их в цельную длинную флейту, на которой принялся играть. Быстрый темп и ритм его песни помогал нам ритмично грести, наращивая скорость. Это, конечно, была отчаянная попытка — корабль Якса Парроу считается самым быстроходным в мире.       Однако через минуту ветер стих. Образовался полный штиль, ни единого дуновения. Обсидиановый Дракон и не думал останавливаться — просто замедлился, полностью перейдя на вёсла.       — Шор Всемогущий, ты над нами так пошутить решил? — процедил великан. — Пожалуйста, хоть одно дуновение ветра!       — Нам не нужны боги, — ответила Кассандра, — у меня есть идея.       Чародейка встала позади паруса и сделала резкий выпад вперёд. Ничего не изменилось.       — Да как же так?! — процедила она. — Я же так задувала свечи во дворце!       Снова она попыталась повторить своё движение — и снова ничего. Кассандра начала потихоньку закипать.       — Тебе что-то мешает, — констатировал Маэндаэр, оторвавшись от игры.       — Ничего мне не мешает! — крикнула нерадивая чародейка. — Просто не получается!       Эльф положил ей руку на плечо.       — Но что-то же помогло тебе вчера создать огненный шар, — произнёс он, — попробуй вспомнить вкус шоколада. Может, он поможет?       — Да дело не в нём!       — А в чём тогда? — спросил Торс.       — Ни в чём! Просто не выходит!       — Скажи нам, Кассандра, — спокойно произнёс я, не отвлекаясь от гребли. — Сейчас нет времени на твою скрытность.       — Да я на этом корабле всё та же рабыня, что и во дворце! — вырвалось из уст тифлингеты. — Всё так же прислуживаю королевской семье и всё так же не имею права на своё мнение!       Снова она взмахнула руками, но на сей раз из них вырвался очень слабый, но заметный порыв ветра.       — Хочешь право на своё мнение — пожалуйста, — я поднялся со скамейки и подошёл к ней. — Выскажи всё, что обо мне думаешь, если это поможет тебе ощутить себя свободной. Без утайки, всё как есть.       Кассандра смутилась и попятилась.       — Боишься, что он может тебе ответить? — спросил Маэндаэр. — Хочешь, я заставлю его оглохнуть?       — А в чём тогда смысл?! — воскликнула она. — Если я всё равно его боюсь!       — Боишься меня? — удивился я. — А точно ли меня?       — Точнее некуда. Ты же принц, ты же сын своего отца!       Я аккуратно положил руку на ладонь Маэндаэра, вторую — на амулет Аргалора.       — Страх убивает разум. — Я начал читать литанию. — Страх — это малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. — Амулет и руки засветились мягким сиянием, Маэндаэр убрал свою ладонь из-под моей. — Ты встретишься лицом к лицу со своим страхом. Ты позволишь ему пройти по себе и через себя. И когда он уйдет, ты обратишь внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего. Останешься лишь ты.       Тело Кассандры охватило золотое сияние, с каждым словом было всё меньше паники, её дыхание успокоилось. Закончив литанию, я убрал руку. Чародейка сделала глубокий вдох и шагнула назад. Снова повторила своё движение — и из её рук вырвался мощнейший порыв ветра. Он надул парус до предела, и корабль двинулся вперёд.       Хвала Шору и Левиафан, мы вскоре нагнали “Обсидианового Дракона” и поднялись на его борт. На палубе Дюрвулкендов стоял привязанным к мачте по рукам и ногам, лицо сковывал железный намордник.       — Капитан Якс Парроу! — крикнул я. — Я вызываю тебя на дуэль]1       — Ты уверен? — шепнул мне на ухо Торс. — Помнишь, чем закончился твой прошлый с более опытным противником?       — Я никогда не забуду, — процедил я.       Капитан вальяжно спустился с мостика.       — Что на кону? — спросил он.       — Свобода драконорождённого. А если проиграю — моя.       — Ладно. Расступись, господа! Будет весело надрать асгардскому принцу зад.       Разношёрстная, но подозрительно немногочисленная — всего четыре существа — команда разошлась по разным концам корабля.       Мы с Капитаном стоим друг перед другом, обнажив клинки. На сей раз я не жду, пока мой противник сделает бесчестный шаг. Рывок вперёд, за которым следует хлёсткий удар — и пират уходит из-под него. Тут же пытается уколоть меня — я выставляю щит.       Меч мой начинает светиться светом Аргалора, и я делаю резкий выпад вперёд.       — Ты бы нашёл себе девушку, — произносит капитан, с ухмылкой уходя от меня в обратном сальто. — А то у тебя уже твоя тыкалка скоро задымится!       Я начинаю разворачиваться, чтобы срубить паршивцу голову, но тут же мне в грудь прилетает заряд чёрно-пурпурной энергии, оттолкнувший меня на пять футов прочь.       — Вставай, герой! — кричит Маэндаэр. — Судьба не часто дарит нам шанс второй!       Его слова действуют на меня приободряющим образом. Всего несколько слов поддержки заставляют меня поверить — я не одинок! Слыша в своей голове песнь валькирий, я поднимаюсь на ноги и наношу мощный удар ногой капитану в живот — как тогда с Оддлейф. Однако я промахиваюсь, и удар приходит чуть-чуть ниже, заставив его скрючиться от боли в три погибели.       — Поберёг бы ты свою сифилисную тыкалку, — процедил я, нанося Яксу Парроу удар умбоном щита прямо в челюсть.       Тут же меня сзади обхватывает мерзкое склизкое щупальце, вылезшее из-под воды. В глазах Якса Парроу блестит фиолетовая искра, он делает выпад — и из его рапиры вылетает молния. Боль от сотни тысяч раскалённых игл прожигает меня насквозь, собственная кольчуга ощущается так, будто её делали из медуз.       Снова я падаю наземь. Капитан и команда смеются и отходят от меня. Но я всё ещё жив! Мои ладони начинают светиться золотым светом Аргалора, залечивая мои раны. Снова я встаю.       — Да ты сдохнешь сегодня или где?! — удивился капитан.       Немой плевок кровью становится ответом. Я снова бросаюсь вперёд. Взмах меча — Капитан уходит назад, снова стреляет фиолетовым лучом. Я принимаю его на щит, и он разлетается вдребезги. Что ж, тебе же хуже.       — По ноге его бей! — кричит Торс.       — Только не по ноге! — испуганно произносит пират, — там наваррский ром! Охлаждённый!       Я ухмыляюсь. Вот я и знаю твоё слабое место. Перехватываю меч за клинок и что есть силы бью по будто нарочно выставленному вперёд протезу. Только в середине движения я понимаю, что это — обманка от Якса Парроу и что он уже отступает назад для контратаки. Но вот грудина-то у него открыта, потому я перенаправляю удар. Округлое навершие рукояти с сильным хрустом пробивает рёбра пирата, а свет Аргалора вспышкой ошпаривает его внутренние органы. И не успевает он опомниться, как тут же я завершаю атаку ударом ногой в живот.       — Вот любишь же ты ногами махать, — хрипит Якс Парру, со злобой глядя на меня. — Как косоглазый йапанец.       — Драконорождённого. Ко мне. На борт. Немедля! — Я перехватываю меч и прикладываю его к горлу пирата.       — Ладно, — он пожимает плечами. — Ребята, спустите драконорождённого на корабль к этим нордам.       Дюрвулкнедова развязали и сняли намордник. Он презрительно посмотрел под ноги капитану и плюнул под них. Кислотная слюна чёрного дракона тут же разъела палубу и оставила на ней дырку в форме неровной кляксы.       Не дожидаясь реакции Якса Парроу на порчу его имущества, мы спустились на свой корабль и дали дёру. Тут неожиданно по воде от “Обсидианового Дракона” прошла рябь, послышался слабый гул.       — Пожелайте от меня приятного аппетита моим зубатым друзьям! — послышалось с борта.       В следующее мгновение корабль исчез, оставляя нас посреди океана. На севере показались брызги фонтанов и чёрные плавники китов-убийц.

* * *

      Чёрные туманы возле Талринтоса сформировали судно, которое дроу очень хорошо знают. “Обсидиановый дракон”, разрезая носом волны, приближался к эльфийским берегам, чтобы по стандарту купить-продать всякое. Однако неожиданно из пещеры севернее Мелькаира вылетела чёрная тень, надвигаясь на небольшое судно.       Эта тень приземлилась на нос корабля. Это был чёрный дракон Ульвулкрид во всей мощи. Нос на секунду накренился к воде, но вскоре снова выровнялся. Капитан Якс Парроу, хромая, подошёл к краю судна. Команда настороженно смотрела на него, Павел приготовился к бою.       — Ты обещал на обратном пути захватить моего раба, капитан, — прорычал он. — Где он?!       — Повежливее, — ответил капитан. — Эти паруса сделаны из твоего сородича, и он был постарше твоего, Ульвулкрид.       — Угрожаешь мне, смертный червь?!       Ответом на этот выпад был звук поворачивающихся баллист.       — Ищи дураков где-то ещё. — усмехнулся капитан, — Ты ничего не говорил про паладина Аргалора в его свите. А за своё хамство намотай себе на ус, что в этот день ты попал в чёрный список Пуэрто де ла Милос!       Ульвулкрид сделал глубокий вдох, чтобы растворить судно в своей кислоте, но в то же мгновение в него полетели четыре гигантских копья, заряженных чёрно-пурпурной энергией. В последний момент дракон крикнул Feim и стал нематериальным. После этого, не дожидаясь новых выстрелов, он взмыл в воздух и с позором улетел в своё логово.