Осколки. Сага о Йорлейфе

Маэндаэр

Апрель, 69й год от пришествия Механийцев

      Несколько дней пути в Праагос, а я уже стал козлом отпущения для Торса. Этот грубый, неотёсанный великан, похоже, в принципе не способен понять простую истину: острые уши не означают терпимость к оскорблениям.              Но вот кто стоит того, чтобы потерпеть все эти унижения, так это Йорлейф. Как только я увидел его там, в пабе, я понял, что он — моя судьба. Пусть я не видел его телосложения под плотным плащом и кольчугой, я увидел его лицо. Подбородок, который похож на острие его меча, прекрасные голубые глаза, в которых, кажется, можно утонуть и замёрзнуть, как в холодных северных морях Асгарда. Но прекраснее всего были его длинные золотые волосы. Неискушённый слушатель, наверное, решил бы, что я описываю высшего эльфа, но нет. Даже не глядя на уши, можно сказать, что Йорлейф — чистокровный человек.              Эх, знал бы он, через что я переступаю, чтобы просто быть рядом с ним. Говорили мне родители, что я слишком влюбчив. Даже для лесного эльфа. «Ни одной юбки мимо не пропустит», — повторяли они. Но что тут скажешь, такой уж я уродился. Задавая ритм работы на том корыте, что Торс и Йорлейф по недоразумению звали кораблём, я принялся петь очередную песню. То была баллада о моих чувствах, сложенная на древнем языке фей, Сильване. Я бы спел и на эльфийском, но рано — да и я не знаю, знает ли его Торс. А он, как слишком уж преданный телохранитель, может попытаться защитить свои асгардские «традиционные ценности», вышвырнув меня за борт. И плыть мне до родного Линдолераса своим ходом.              — О ч-чём песня? — спросила неожиданно тихо подошедшая Кассандра.              Я вскрикнул и чуть не выронил лиру в море.              — Да ни о чём, — ответил я, бурно краснея. — Вам, асгардцам, точно не понять.              — А вдруг поймём, — произнес пыхтящий на вёслах Йорлейф. — Дай угадаю, она о девушке?              — Ну, почти угадал, — усмехнулся я, бросая быстрый взгляд на его сильные руки.              — Какой она была? — поинтересовался он. — Красивой?              — Очень, — ответил я. Это, разумеется, ложь, но так будет безопаснее для меня. — Смелая, добрая и решительная дева-воительница из Асгарда.              — Вот уж не думал, что наши красавицы могут впечатлить столь высокомерную расу, — усмехнулся Йорлейф,              — Эльфы красивы от рождения. Вы же, люди, работаете над красотой, превращая её в настоящее искусство. — Я продолжил бренчать на лире, чтобы не сбить темп. — Но не это меня в вас привлекает. Климат в Асгарде гораздо суровее, чем в эльфийских землях, потому и вы сами куда суровее. А ваши горы и фьорды… Такой красоты я в жизни не видывал. Даже наша прародина, Альвхейм, не всегда может сравниться с вашими пейзажами.              — Ну, тут я не согласиться не могу, — произнёс Торс, — но только вот и в Винланде красот немало.              Я отложил лютню и с яростью в глазах подошёл к изрядно надоевшему великану.              — Не смей называть наши земли этим варварским словом! — грозно произнёс я. — Его придумали невежды, которым невдомёк, что у нас так-то не одно государство, а четыре независимых друг от друга!              — Прекрати, Маэндаэр. — Йорлейф строго повернулся в нашу сторону. — А ты, Торс, будь так добр, следи за языком. Маэндаэр же добровольно решил нам помогать, и пока он не дал мне повода не доверять ему.              До сих пор молчавший, от чего я решил, что он немой, драконорождённый прорычал что-то неудобоваримое на своём.              — Хорошо, Дюрвулкендов, — ответил ему блондин, — я учту твоё мнение.              — Этот верзила что-то сказал? — удивился я. — Мне показалось, он лишь пробурчал что-то нечленораздельное.              Драконорождённый грозно посмотрел на меня и оскалил пасть.              — Так-так-так. — Торс скрестил руки на груди. — Значит, когда ты унижаешь других — это нормально, а стоит нам задеть твою великую родину, как тут же мы шовинисты и глупые варвары.              — Что? Я правда не думал, что он говорить умеет. Потому что он несколько дней молчал или издавал звуки, явно не похожие на речь. И понимает его только Йорлейф.              — Кабан тоже думал, — ответил Торс, — да на вертел попал.              Мы продолжили плыть в тишине. Летнее солнце беспощадно палило, грозя уничтожить мою аристократическую бледность                     

***

Торс

15-е мая 69-го года от Пришествия Механийцев

      Доброго здравия Вам, Ваше Высочество Принцесса Хельга и, учитывая обстоятельства, долгих лет царствия Вам.       Ситуация у нас не лучшая, признаюсь честно. Из-за беспечности Вашего брата на нашем скромном судне стало гораздо больше пассажиров, чем ожидалось изначально. Вследствие этого провизия начала кончаться, стоило нам из Моря Призраков выплыть в Пролив Доброй Надежды. Из-за этого же мы стали делать куда более частые остановки на берегу в землях Вальмаршира, как их называл сопровождающий нас эльф.       Местное население оказалось подозрительно приветливым и беззащитным. Дома строили они по, судя по всему, украденному у цвергов методу, адаптированному под местный климат — под холмом вырывается нора, которая потом покрывается деревянными стенами и опорами. Сами местные эльфы (все, как на подбор, брюнеты) по характеру мягкотелые и вообще не имеют хоть каких-либо амбиций. Наибольшее счастье для местного эльфа — это домик с садом и своим огородом. У кого нет денег на свой сад, устраивается садовником к другому эльфу.       При этом местные также страдают слишком трепетным отношением ко всему живому, что порождает следующую лицемерную ситуацию: если я раздавлю своим сапогом мышь, то я варвар и вандал. Но стоит почти тоже самое сделать ручному коту этого же эльфа, как тут же он молодец и самый лучший охотник.       Однако одно было хорошо касательно местных: они охотно делились съестными припасами. В основном это была отвратительная на вкус квашеная капуста и белое полусухое вино, сильно разбавленное водой. Один эльф также подарил свой походный чайник и множество сушёных трав, фруктов и ягод для заварки.       Вообще, чай — это, похоже, центр местной культуры. Если в Асгарде главный напиток, который подаётся на любом застолье — это пиво, то здесь это чай. И должен признаться, я был весьма впечатлён его разнообразием. Вкус и аромат у него вполне приятны, как правило, а также он обладает бодрящими свойствами. Йорлейф так и вообще пристрастился пить его каждое утро. Потому рекомендую Вам в следующем рейде захватить пару пленных и допросить касательно того, как они его делают и какие травы в него бросают.       Климат становится всё мягче и теплее. Тёплую асгардскую одежду мы уже спрятали в один из ящиков и плотно его закупорили и просмолили, чтобы в случае чего ничего не намокло.       Я также пронаблюдал, чем каждый член экипажа занимается в личное время, когда оно появляется. Принц Йорлейф тренируется со мной либо читает ту литературу по Кодексу Сияния, что удалось забрать с собой. После чтения и перед сном он часто повторяет молитвы и отрабатывает какие-то новые движения. Я же на них смотрю и поправляю там, где совсем уж получается взмах куриным крылом вместо удара или парирования. И да, Вы оказались полностью правы. Этот, как вы удачно изволили выразиться, “блондинистый балбес” даже не задумался о том, чтобы написать вам хотя бы одну строчку. Даже после многочисленных подзатыльников с моей стороны.       Драконорождённый Дюрвулкендов проводит время за медитацией. С его стороны как с Языка это вполне логичное времяпрепровождение, потому его в основном в это время никто не трогает. Однако тот факт, что понимает его только Его Высочество Йорлейф, не вызывает у меня доверия к нему.       Тифлингета Кассандра по возможности отходит куда-нибудь подальше, где её не будут трогать, но где в случае чего её можно найти. Учитывая, что она — дикая чародейка, такой подход я одобряю. Также она чаще других устраивается в ночной дозор. В личной беседе она призналась, что если её резко разбудить и напугать, то возможен шанс всплеска дикой магии, чего она не хочет. Эффекты, конечно, по её опыту до сих пор были безвредными, вроде превращения себя в овцу или горшок с цветами или потери возможности опьянеть. Но всё же какое-то внутреннее ощущение подсказывает ей, что однажды она может и навредить другим. Потому и сбежала.       Эльф Маэндаэр же в основном наводит на себя красоту, как будто готовится к свиданию. Когда таковая наведена, настраивает инструменты, играет и поёт. Касательно его инструментов — у него есть, как он его называет, патронташ, в котором он хранит великое разнообразие флейт — от самых маленьких дудочек до самых крупных, состоящих из множества составных частей. Большая часть деревянная, притом даже мой не сильно намётанный глаз может отметить то качество, с которым эти изделия сделаны.       Засим мой доклад окончен. С уважением, Торс, сын Йонаса, клан МакБаннобёрн.

***

Йорлейф

Май 69-го года от Пришествия Механийцев

      Земли осенних и лесных эльфов остались позади. Остаётся лишь одно королевство — Элерин, земля высших эльфов. Я много о них в своё время слышал — статные, высокие, златовласые и, что самое главное, благородные. Честь для них, говорят, важнее жизни.              Как только мы подплыли к их границам, нашим глазам предстала другая их черта — даже из захудалой деревни они старались сделать красивое место, которым можно любоваться. А города… Огромные белокаменные храмы с золотыми куполами, на вершинах которых сияли такие же золотые мечи. Каждая башня, каждый бастион, одновременно представляли из себя произведение архитектурного искусства и практичное оборонительное сооружение. Декор из растительных барельефов находится исключительно там, где он не мешает соскальзыванию вражеских снарядов, сами башни имеют форму сложного многогранника со множеством выступающих рёбер жёсткости.              Но вскоре всё затмил вид столицы. Маэндаэр говорит, что она называется Сильгашронд, но ходившие сюда в походы асы называли его не иначе, как Конунгбург, Город Королей. И был он прекрасен. Белокаменные здания и стены, золотые купола — всё это создавало невероятный вид с моря. Но даже отсюда были видны два алмаза в эльфийской короне — Собор Святого Феанора и дворец короля Альгалан.              Поскольку Торс уже позеленел от морской болезни, да и все остальные тоже устали, было решено сделать здесь остановку. Стоило нам пришвартоваться и уплатить плату за стоянку, как тут же Маэндаэр вызвался быть нашим экскурсоводом. Из-за напора эльфа никто ничего не успел ему возразить.              — Итак, господа, — произнёс он, — Нам надо обойти весь город за эту ночь. И когда я говорю весь, я имею в виду каждое интересное место, какое я знаю. А знаю я много, так как часто здесь бывал. Как по делам, так и просто гуляя. Итак, пункт первый — Квартал Зелёных Фонарей.              — А что необычного в зелёных фонарях? — удивилась Кассандра,              — В целом, ничего, — ответил Маэндаэр, — Но вот под их светом ходят прекраснейшие представительницы и представители древнейшей профессии.              — Кто куда, а эльф по бабам — усмехнулся Торс              — Ну не обижай меня, великан, — эльф наигранно надул губки и наморщил нос, — Я вообще-то ради вас стараюсь, хочу показать вам лучшие места города. Хотя я, вообще-то, делать этого не обязан. Ладно, пункт второй — магазинчик «Товары Эйлы для Чародейства и Волшебства». Там для Кассандры фокусировку хорошую купим, будет легче магией управлять. Пункт третий…              Он продолжал что-то тараторить, когда я сново где-то в глубине души услышал зовущую меня куда-то песню.              — Ты меня вообще слушаешь? — меня привёл в чувство гневный взгляд Маэндаэра              — Э, да… — ответил я, — Просто…              — Просто что? — эльф смотрел на меня, как если бы я на его глазах съел последнюю порцию орехов в меду.              — Да неважно, проехали, — я отмахнулся рукой, — Ну что, в квартал зелёных фонарей?              — А тебя не пытались очаровать случаем? — обеспокоенно спросил Торс, — Мы уже как несколько минут решили, что не идём туда.              — Кстати, вполне вероятно, — кивнула Кассандра, — Эльфов же очаровать куда труднее, чем остальных смертных.              — Ты ничего не слышал? — спросил Маэндаэр, — Никаких песен на краю сознания?              — Ладно, было дело, — сдался я, — Как будто пело дерево.              — Дерево? — удивился рыжий, — А ты не говорил, что ты принц.              — Это ты с чего взял? — ошарашенно спросил я,              — Дело в том, — ответил Маэндаэр, — Что в каждом из эльфийских королевств есть своё Великое Древо. Здесь, в Элерине, это Белое Древо Короля. Когда наследник какого-либо королевского рода прибывает в Сильгашронд, он слышит зовущую его песнь. Если он поддастся этому зову, то придёт к Белому Дереву. Стоит ему сорвать с него листик или отломить веточку, то обратится она серебром. Тогда получит наследник этот в момент крайней нужды одно чудо божественное.              — Красивая легенда, — усмехнулся я, — Что ж, даже если так, это просто мог быть какой-то маг, решивший, что у меня деньги водятся. Никакой я не принц.              — Hi nok (Ты лжёшь), — прорычал Дюрвулкендов, — Zu’u honah nii (Я чую это).              — Кстати, возраст подходит, — задумывается эльф, — Внешность тоже соответствует слухам. Насчёт характера не знаю, но по всем остальным признакам ты явно сын Харальда Гуннульфсона.              — Это правда? — Кассандра наконец повернулась в мою сторону, глаза её горели адским пламенем. Вокруг неё начали летать призрачные бабочки и мотыльки.              — Успокойся, — я поднял руки в примирительном жесте, — Всё не так, как ты думаешь.              — Вдох, Кассандра, — произнёс Торс, — Глубокий вдох.              — Заткнись, великан! — крикнула чародейка. В воздухе появился тот самый свежий запах, который возникает после грозы — А ты, Йорлейф, отвечай! Ты правда наследный принц Асгарда?!              Похоже, они не успокоятся. Что ж, придётся нарушить наказ Партурнакса.              — Да, это… — Не успел я договорить, как Кассандра влепила мне пощёчину. В тот же момент с её пальцев сорвалась молния, ударившая меня в лицо. Я отлетел на добрых футов пять, волосы беспощадно вздыбились. Лицо онемело, место удара жгло.              Открыв глаза, однако, я увидел не элеринский город, а охваченную пожаром деревню. Пахло жжёной плотью, всюду слышались крики. Сверху подобно дракону висел летучий корабль, сияя кроваво-красным парусом. В глаза моментально бросилась картина того, как маленькую тифлингскую девочку группа грабителей насильно разлучает с отцом. Удар топора — и с брызгами крови красная рогатая голова мужчины катится по траве, а девочку бьют обухом по голове, чтобы не вопила.              Мгновение — и я лежу на земле в Конунгбурге. Торс уже подбежал давать мне руку, Маэндаэр стоит в шоке, прикрыв рот руками, Дюрвулкендов просто выпучил глаза, а Кассандра лежала с обожжённым лицом, сжавшись в комочек.              — Ты как? В порядке? — спросил великан              — Да жить буду, — ответил я, — А с Кассандрой что?              — Одна из молний отскочила от твоей кольчуги и ударила её в лицо, — произнёс эльф, — Так она и упала наземь.              Я поднялся и подошёл к ней. Прислушался — дышит. Более того, плачет. Тихо, чтобы никто не заметил. Я аккуратно коснулся места ожога, но тут же тифлингета крикнула:              — Не трогай меня, варвар!              — Кассандра, успокойся, — спокойно сказал я, — Я просто хочу помочь.              — Не говори то, чего не понимаешь! Как ты исправишь то, что случилось? Как вернёшь меня в любящую семью, которой вы, проклятые асы, лишили меня?!              — Прямо твою семью я тебе не верну, — я оставался также спокоен, — Но мы с тобой в одной лодке — как в прямом, так и в переносном смысле. Чтоб ты знала, мой отец убил меня за то, что я открыто использовал силы чуждого для него бога, чтобы спасти жизнь такой же рабыне, какой была и ты. Нет, в его глазах она была даже хуже, так как была эльфийкой. А после того, как боги вернули меня, он буквально вышвырнул своего сына за порог, не посмотрев на родство и наследие. Так что скажи мне, готова ли ты плыть дальше с принцем-изгнанником?              Не успела Кассандра ответить, как я тут же начал тихо читать литании Аргалору, леча её ожог.              — Уйди, — произнесла она, — Оставь меня. Видеть тебя не хочу, убийца, угнетатель и разоритель!              — Так, угнетателя я ещё могу понять, — произнёс Маэндаэр, — Но разоритель откуда взялся?              — Скорее всего она имеет в виду войну Зимы и Лета, — ответил я, — Когда асы совместно с аркнами поставили Элерин на колени.              — Это тем более лишено логики. — эльф был в ещё большем замешательстве, — Ты вообще родился позже!              — Женщины, — пожал плечами Торс, — Моя бывшая жена так вообще неделю со мной не разговаривала из-за того, что я ей изменил в её сне.              Из моих уст вырвался непрошенный смешок, а Дюрвулкендов так вообще откровенно заржал.              — Geh… Milaah — признёс драконорождённый.              — Что он сказал? — спросил Торс              — Да… Женщины, — перевёл я. Великан показал нашему чёрному другу большой палец.              — Что ж, мы с Торсом отправимся к Древу, — подытожил я, — а вы с Маэндаэром присмотрите за Кассандрой. И в особенности проследите, чтобы не натворила глупостей.              

***

      Если в древности все дороги вели в Кагрензел, то в Сильгашронде они ведут к Белому Древу Короля. Город, как казалось, был построен вокруг него кольцами. Жители на нас с Торсом озирались. Кто-то смотрел с ужасом, кто-то — с искренней неприкрытой ненавистью. Оно и не мудрено.       

***

Историческая справка

      Шестнадцать лет назад, в пятьдесят третьем году от Пришествия Механийцев, Империя Праагос напала на Элерин. Причиной вроде как послужило то, что тёмные эльфы совершили в столице терракт, а император Асканио решил пройтись по всем землям Лесного Союза огнём и мечом. Аркны и эльфы сражались на равных, и линия фронта была более-менее статичной. Но тут мой отец увидел отличную возможность награбить золота и трэллов, потому собрал флот летучих кораблей и направился на восток. Эльфы не смогли воевать на два фронта, потому были легко разбиты. А асы и аркны именно в эту войну сумели установить первый дипломатический контакт, который окончился очень даже благоприятно. Настолько, что император Асканио с тех пор является сыном Партурнакса по Хлебу. Заключение такого союза окончательно уничтожило шансы эльфов на победу. Битва за Сильгашронд была жестокой и кровавой, город полыхал ярчайшим заревом. Чтобы сохранить хоть какую-то былую красоту, король Куньяно объявил о своей безоговорочной капитуляции. В итоге Элерин обложили данью. Праагос брал преимущественно рабами, а Асгард — золотом.

***

      Глядя на Сильгашронд сейчас, я понимаю, что он — лишь тень былого себя. До сих пор покрытый шрамами войны Зимы и Лета, но всё ещё прекрасный. Но вот высшие эльфы… Судя по тому, какими взглядами они меня провожали, было ясно, что они не забыли и не простили.       Когда мы с Торсом вышли на Площадь Королей, мы заметили на себе внимательные взгляды. Обернувшись, я увидел суровых воинов в тяжёлом пластинчатом доспехе. Их шлема украшали два крупных металлических крыла, на воронённой кирасе было выгравировано и посеребрено дерево. В руках они держали крупные, футов семь в длину, копья, которые оканчивались вытянутым клинком, напоминавшем скорее меч, чем копьё. За спинами их были длинные тёмные плащи, а под шлемами их лица закрывали тканевые маски. То были Стражи Белого Древа, элитная гвардия, созданная для охраны святыни эльфов. Чтобы стать Стражем, претендент, насколько мне известно, должен быть ветераном обычных войск и пройти подготовку, которая длится полтора века. Только эльфы и аркны могут себе позволить такие долгие тренировки.              Дорога уходила вверх к холму и сужалась. На её конце было видно Белое Древо. И, как и весь город, оно было просто прекрасно. Высокий, где-то футов сто пятьдесят. Вся его пышная листва белая как жемчуг, а само оно усеяно маленькими сверкающими золотом наливными плодами.              Стоило нам к нему подойти, как тут же стражи перекрестили свои копья, преграждая нам путь.              — Пройти может только его высочество, — произнёс один из них, — тебе же, великан, придётся остаться здесь.              Даже не поворачиваясь, я увидел, как Торс начинает закипать, и тут же произнёс:              — Подожди тут, Торс. Да и что со мной возле Древа-то может случиться?              — Что угодно, — пробурчал великан, — особенно с их магией поганой.              — Не вернусь через час — иди на прорыв, — пожал плечами я. Торс кивнул и отошёл назад.              Меня пропустили, и я прошёл к Древу. С холма, на котором оно росло, открывался просто великолепный вид на город и в особенности на гигантский белокаменный собор Святого Феанора. Его золотые купола сияли в лучах закатного солнца подобно свечме в прекраснейшем канделябре. Я прикоснулся к стволу и услышал божественную музыку. Это был прекрасный симфонический оркестр, струнные и духовые партии которого уносили куда-то вверх. Через мгновение оркестр притих, и вступил женский вокал, передавая какую-то печаль и меланхолию, но после с ударной партией снова вступила инструментальная партия              Ведомый какой-то неведомой интуицией, я сорвал с Древа один листик. В моей руке из жемчужно-белого под кульминацию оркестра и хора сопрано он обратился серебром. Тут же музыка стихла, а я услышал вдалеке тяжёлые яростные шаги латных ботинок.