Когда рушатся убеждения

      Вивьен уже не знала, каким образом она всё ещё имеет способность здраво мыслить. Дикая усталость и головная боль – то, что беспокоило её на данный момент больше всего и от чего хотелось избавиться. И помочь в этом может только крепкий сон. Но на пути к этому стояла одна большая мохнатая проблема. Она уронила голову на руль, издав обречённый звук. О работе она подумает потом.       В её однообразный сценарий жизни, который она играла все эти годы, совершенно не вписывался этот пёс, если ей придется оставить его у себя надолго. Следуя сценарию, она должна была сейчас поехать домой, принять быстрый душ, потому что на большее её просто не хватит, и лечь спать как минимум на сутки. И вся нынешняя жизнь заключалась в этой схеме: работа-дом. Привыкла к этому, а чтобы что-то поменять, нужно было постараться, чего ей делать не хотелось, так как это отнимало и так скудные силы, которых хватало разве что на то, чтобы просто добраться домой, а дальше уже воля случая. И потому что в принципе такой уклад её устраивал, не надо было тратить жалкие жизненные запасы на что-то большее, например, семью. Но иногда бывали критические моменты, что, сидя в гостиной поздно вечером, хотелось взвыть от тоски и одиночества. У неё была парочка подруг ещё со времен академии, но встречи свелись к минимуму. Поздравление с рождеством – та последняя ниточка, что их связывает. У них счастливые семьи, дети, а Вивьен в их компанию совершенно не вписывалась.       Брукс пыталась исправить что-то в своей жизни, привнести какое-то новшество. Была сама замужем, но брак не продлился больше двух лет. Мужа спустя несколько месяцев семейной жизни начинало не устраивать, что она проводит времени на работе больше, чем дома. После ссор, которые с течением времени только участились, они старались найти компромисс, но ни к чему так и не приходили. И одним утром мужчина обнаружил пустой шкаф и стикер на холодильнике с размашистыми словами «Я приеду завтра утром, давай разведемся».       «Это было жестоко», – говорили ей знакомые. «Я не хочу и дальше мучать нас обоих», – отвечала она. Так что после развода Вивьен решила для себя, что пропадать сутками на работе у неё получалось лучше всего.       С животными тем более ничего не ладилось. Их плюс был в том, что они не выносят мозг своими упреками и ссорами. Поэтому как-то раз она завела себе щенка, чтобы дома её хоть кто-то ждал, и кому можно было бы подарить всю ту любовь и заботу, которые в ней копились годами, а направить их было не на кого. Но не прошло и недели, как она попала в больницу с пулевым, и щенок всё это время был дома один. Так что Брукс после этого случая решила отдать его в добрые руки, потому что такое маленькое и хрупкое создание заслуживало более лучшую жизнь. И потом она больше не пыталась заткнуть свое кричащее одиночество кем-нибудь, заполнить жизнь смыслом и просто смирилась. Если судьбой дано закончить жизнь одинокой и никому не нужной, пускай.       Но сейчас в сценарии появилось новое действие: нужно было забрать совершенно незнакомую взрослую собаку и привезти домой. От усталости в глубине души она даже злорадно надеялась, чтобы он сбежал, потому что о нём точно есть кому позаботиться. И уж тем более знала, что собаки всегда находят дорогу домой. – Все наши страдания будут вознаграждены, – в пустоту бросила брюнетка, выезжая с парковки в сторону ветклиники. – Меняйте повязки каждые 3 часа, – проинструктировал ветеринар. – Если внешний вид раны вам покажется подозрительным, сразу же привозите его к нам. Если же всё заживёт хорошо, то снимем швы через 9 дней, – продолжал мужчина, а Вивьен лишь кивала в ответ, как китайский болванчик, что стоит в кабинете её начальника, и подписывала документы на стойке.       Когда она приехала, то увидела, что пёс всё так же продолжал лежать на той кушетке. Стоило Бродяге заметить её в дверях кабинета, он инстинктивно завилял хвостом, потому что думал, что так и останется здесь, несмотря на то, что она пообещала вернуться за ним. Простая собачья радость, что о нём кто-то заботится. Да и за то короткое время, что он провёл на её коленях, сначала на холодной земле, а потом и в машине, он понял, что не испытывает к ней враждебности и стоит попытаться ей довериться. От неё исходило какое-то умиротворение и дружелюбие, что не поддаться было сложно.       Сейчас же, хромая и стараясь сильно не наступать на больную лапу, он ковылял следом за ней к машине. Бродяга понимал, что уже зашёл слишком далеко в своей игре в примерного пса, но ему нужен был более подходящий момент, чтобы улизнуть.       Вивьен украдкой бросала взгляды на питомца. Теперь, когда ему не грозила опасность и не нужно было торопиться, она могла спокойно рассмотреть его. Он немного пугал – черная шерсть с редкой белой проседью придавала ему грозный и серьезный вид и вместе с тем какой-то благородный лоск. Обычно такие собаки у неё ассоциировались с аристократами, которые разводили подобные породы, чтобы потешить свое большое эго. А из-за его роста ей даже не приходилось наклоняться, чтобы почесать ему за ушком – его голова была на уровне её живота. Слишком большая собака, что она не представляла, как будет уживаться с ним. И тут же, поймав себя за мысли, усмехнулась: как же быстро мысль от того, что она хотела, чтобы он сбежал, избавив её от ответственности, перешла к тому, что она представляла совместную жизнь с ним.       Брукс открыла заднюю дверь машины, бросив внутрь старый плед из багажника. Пёс подошёл и неуклюже залез на сиденье. Она осторожно придерживала его, чтобы он не опирался на раненую ногу. И когда женщина хотела уже вылезти, он лизнул её в щёку, от чего она слегка опешила. – Так, дружок, первое правило жизни со мной, – брюнетка строго на него посмотрела, на что он даже слегка приуныл, ведь всего-то хотел показать свое дружелюбное расположение, – не стоит облизываться, я это не люблю.       Вивьен захлопнула дверь и, обойдя машину, села за руль.

***

– Ну что, добро пожаловать, – с облегченным вздохом сказала Брукс, бросая ключи от машины и дома в пепельницу, которая уже давно стала ключницей, и присела на стульчик рядом с тумбой, устало откидываясь назад. Она посмотрела на пса, что сидел чуть поодаль и осматривал её прихожую. – Что, не нравится? – со смешком отозвалась Вивьен, когда заметила, что её пушистый гость прихотливо дёрнул носом и неопределённо встряхнул головой. – Я живу одна, так что прости за беспорядок, времени прибраться совершенно нет.       Как и времени на жизнь.       Бродяга, чуть помедлив, решил пройти дальше в прихожую и остановился у арки, ведущей в гостиную. Стал принюхиваться, чтобы понять, живёт ли в этом доме ещё кто-нибудь. Но нет, он уловил только запах старого дерева, потому что каждый уголок этого небольшого помещения был заставлен мебелью, а также запах пыли. Окна были небрежно зашторены, из-за чего царил полумрак, и было прохладно. Ему показалось, что в доме царит атмосфера одиночества и грусти, и очевидно, что живущая в нём женщина не проводит здесь много времени. Он усмехнулся про себя, потому что его собственный дом ощущался точно так же. Тоскливо и мрачно.       Пёс услышал тихие шаги позади себя, а потом чужая рука мазнула его по морде. Вивьен прошла мимо него и устремилась к окнам, чтобы открыть их. Свет тут же озарил всё пространство, что она даже зажмурилась на мгновение, и дом уже стал казаться чуть приветливее. Из гостиной сразу же можно было попасть на кухню, куда и прошла брюнетка, опуская на стол пакет с продуктами и медикаментами.       Этот дом принадлежал её тёте и после её смерти достался Вивьен, потому что у той не было никого, кроме племянницы. Маленький и тихий район был идеальным местом проживания для человека, который больше всего в жизни ценит покой и тишину. Во время замужества она переезжала к супругу, и этот дом пустовал. Ей предлагали его продать, на что она отвечала категорическим отказом, потому что это место очень много для неё значило. И был дом, куда она могла вернуться после развода.       Он следил за её перемещениями, и всё в ней кричало о том, как она устала. Заторможенные движения, бледное лицо, огромные круги под глазами. Женщина выглядела так, будто не спала как следует уже несколько дней. И ему стало её жаль, ведь вместо того, чтобы лечь спать, ей приходится возиться с ним. Сириус догадывался, кем она работает. Как аврор, только у маглов. И мог легко себе представить, как это физически и морально выматывает – сам живёт точно так же. За размышлениями он и не заметил, что брюнетка следила за ним, оперевшись спиной о холодильник. – Ты чего такой задумчивый? – усмехнулась она, и Бродяга, дернув ушами, посмотрел на неё. – У тебя такой взгляд... знаешь, разумный, – чуть склонив голову в размышлении, сказала Вивьен, хотя это описание не совсем точно передавало то, что она чувствовала и видела в его взгляде.       Он подошёл к ней, прихрамывая, и уткнулся носом в бедро. Брукс тихонько съехала вниз и уселась на пол перед холодильником, из-за чего пёс напрягся, сразу подумав о том, что ей стало нехорошо. – Я так устала, – прошептала она, обхватив двумя руками его морду, и закрыла глаза. В этом положении он был выше неё, так что ему пришлось чуть согнуться. Сириус просто не знал, что делать, поэтому уткнулся мокрым носом ей в шею. – Ты совершенно чужая мне собака, которую я знаю всего лишь несколько часов, но, черт возьми, почему я тебя не боюсь? – продолжила Вивьен, усмехнулась и подумала, что, наверное, совсем сошла с ума, раз сидит сейчас на собственной кухне и разговаривает с животным. Это ей чем-то напомнило разговоры на каких-нибудь вечеринках, где двое незнакомых людей сидят на балконе или кухне и разговаривают по душам. Было в этом что-то прекрасное, даже личное и интимное. Только вот её собеседник ответить ей не может.       Может, вот он её шанс на лучшую жизнь? Ведь никто нас не ограничивает в попытках обрести кого-то, кто будет тебя любить, а ты будешь дарить любовь в ответ. Хоть на этом она уже и поставила крест, но можно попытаться опять. Учтя старые ошибки, подойти к новой возможности с новыми силами.       А Бродяга думал, почему он, зная эту женщину ровно столько же времени, сколько и она его, так легко доверился ей. Не убежал, хотя была возможность, а остался. Возможно, ему не хватало простой человеческой заботы. Это было странно, даже глупо в какой-то степени, но когда это Сириуса Блэка заботило подобное? О последствиях он подумает потом, а сейчас ему просто хотелось быть молчаливым наблюдателем в чужой жизни. – Ладно, давай поменяем тебе повязку и я пойду спать. Помыть тебя придется потом, – спустя пару минут сказала Брукс и встала с пола, хотя была заманчивая мысль остаться прямо тут.       Достав всё необходимое, она уложила пса на диван и осторожно стала снимать старую повязку. Она чуть прилипла к шерсти из-за засохшей крови, на что Бродяга тихо рычал, потому что было очень неприятно. Он уже сбился со счёту, сколько раз брюнетка сказала ему «прости», пока проводила процедуру. – Тебе придётся терпеть это ещё несколько дней, поэтому привыкай, – закончив, проговорила она и погладила его, на что он опять лизнул её. Брукс кинула в него предупреждающий взгляд, но, увидев его ответный жалобный, лишь вздохнула. Это он ей так спасибо сказал? – На второй раз, так уж и быть, я тебя прощаю.       Она потрепала его по голове и задержала взгляд на его глазах. Разве у собак они бывают серыми? – Ладно, ты тоже, наверное, устал, так что отдыхай.       Вивьен поднялась с дивана, на котором предварительно расстелила старый плед для пса, и с чистой совестью пошла на второй этаж, чтобы наконец-то уже заняться собой. Быстрый душ и беспробудный сон – она грезила об этом уже вторые сутки. Пушистая проблема тут же ушла на второй план. Сейчас только утро, и она надеялась, что пёс последует её примеру и тоже ляжет спать на удобном и мягком диване, а не начнёт крушить дом. К тому же, она оставила ему еды и воды в мисках, поэтому он ни в чём не будет нуждаться в её отсутствие.

***

      Бродяга лежал на диване, вытянув лапы. Не очень любимая его поза, но свернуться калачиком он не мог, потому что было неудобно и больно из-за раны. Навострив уши, прислушивался к звукам на втором этаже: брюнетка ходила, видимо, из комнаты в ванную и обратно. Лишь спустя несколько минут всё стихло. Доносился только шум с улицы, потому что день только-только набирал обороты. Дети играли на улице да редкие машины проезжали мимо. Ему тоже хотелось спать, потому что для собаки, чье восприятие действительности куда проще, чем у человека, последние события были уж слишком выматывающие. Будь он в человеческом облике, то точно бы не чувствовал себя так удручающе.       Он не знал, что ему делать. С одной стороны, Сириус никак не может вот так просто пропасть по собственному желанию, потому что обязанности в Министерстве никто не отменял. Да и явно там уже забеспокоились, почему его до сих пор нет. Поэтому ему надо возвращаться. А с другой стороны, он очень сильно не хотел. Не хотел опять что-то решать, делать, руководить и главное – возвращаться домой.       Конечно, Блэк уже не живёт на площади Гриммо, но и его новый дом, как оказалось, тоже слишком быстро ему надоел. Слишком много места для него одного. А вот такая вот простая собачья жизнь ему по душе – кормят, гладят, играют. Не надо задумываться о чём-то серьезном, да вообще нет никаких забот. И женщина ему эта нравится. Правда, он догадывался, что у неё своих проблем хватает, и ей явно было не до него, но вдруг это то, что ей нужно? И может нужно ему? Никогда не знаешь наверняка, что несёт за собой такая спонтанная встреча. Во благо ли, или во вред. По крайней мере, для него точно во благо, потому что желание исчезнуть отодвинулось на второй план.       Глубоко вздохнув, он поднялся и сел на диване. Надо всё же предупредить своих, что он задержится ещё на сутки точно. Ему было неловко вот так покидать её. Да и возникнут вопросы, как пёс смог сбежать из дома, где двери закрыты на ключ. Нужно было подобрать момент, на прогулке, например, и сбежать хотя бы так. Она подумает, что пёс сбежал к своим хозяевам и, может быть, расстроится не так сильно. С другой же стороны, ничто не мешало ему просто стереть память всем тем, кто его видел. Но на это придется потратить силы, а ему, откровенно говоря, было лень.       Бродяга принял свой человеческий облик. Плечо тут же отозвалось невероятной болью, из-за чего мужчина зажмурился и схватился за него, сильно стиснув зубы. К этому ещё прибавилась и головная боль, потому что он успел забыть, как выпил примерно полбутылки огневиски перед обращением. Когда боль немного утихла, он убрал руку и увидел на ней кровь. Сразу же посмотрел на повязку поверх черной рубашки – она быстро становилась красной. Пришлось аккуратно снимать её, чтобы с помощью палочки залечить рану хоть немного. Зрелище было не из приятных: кровь, местами запекшаяся, местами свежая, образовывала месиво вместе с ошметками кожи и торчащими нитями, которые порвались при превращении. Пара капель упала на ковёр, из-за чего Сириус шепотом выругался. Он залечил рану, как мог, и наложил свежую повязку, надеясь, что в обратном превращении не станет ещё хуже, и очистил ковёр от крови.       Блэк встал с дивана, закатав рукава рубашки, осторожно потянулся, и затекшее тело отозвалось хрустом на всю гостиную. Он так и замер в этом положении, боясь, что это вышло слишком громко, но никаких шагов со второго этажа не последовало. Нужно было быстро отправить патронус Гарри, потому что неизвестно, когда проснется женщина, ведь, как сказал врач, ему нужно было менять повязки каждые 3 часа. Он быстро огляделся: в гостиной и кухне не было дверей, поэтому пришлось накинуть заглушающее заклинание, чтобы ни один звук отсюда не достиг верхнего этажа. – Гарри, со мной всё в порядке. Я ещё немного задержусь у... одного человека, – Сириус замялся, не зная, стоит ли говорить о ней, поэтому обобщил и бросил быстрый взгляд на лестницу, ведущей наверх. – У меня не так много времени, но, правда, не беспокойся. Предупреди Кингсли, – и после этих слов белый бестелесный шар исчез, на короткий миг осветив пространство вокруг.       Дело сделано, и теперь можно было с чистой совестью продолжить свой спонтанный отпуск и игру в хорошего пса. Если он и захочет потом поделиться с Гарри и Ремусом о том, где он пропадал, то явно после его рассказа они подумают, что он сошёл с ума. Ему почти 40 лет, а юношеские бунтарские замашки до сих пор дают о себе знать. Один раз его даже отругала Дора, потому что в большинстве своем его поступки казались окружающим безрассудными, и ему пора остепениться. Но Блэк не слушал никого и продолжал вести себя как ни в чём не бывало.       Сириус решил осмотреть гостиную и не торопился пока обращаться обратно, потому что боль ещё не утихла. Как ему и показалось в начале, когда он только зашёл сюда, дом действительно источал какое-то одиночество, хоть здесь и царил некий уют, но он был скорее поверхностным. Так бывает, когда человек приходит в дом на несколько часов, чтобы поесть, поспать, переодеться, и потом пропадает на большой промежуток времени.       Цветы у окна в нелепых разноцветных горшках уже завяли и покрылись пылью. На камине стояло несколько фотографий, и Блэк стал рассматривать их. Он узнал свою новую знакомую на паре снимков: на одном она стояла в обнимку с женщиной, причем обе были облачены в какую-то форму, а на другом позировала одна. Выглядела она на них значительно моложе, чем сейчас. На ещё парочке фотографий брюнетка была в компании людей, облаченных в ту же одинаковую форму, а на некоторых её не было вовсе. Здесь же на камине лежала поцарапанная зажигалка с гравировкой инициалов, блокнот, карандаш и пустая грязная чашка. Он взял зажигалку в руки и развернулся к окну, чтобы получше рассмотреть: Б.М. – гласили инициалы, уже плохо различимые. Видимо, это было из-за того, что ей часто пользовались, но Сириус, окинув гостиную ещё раз, не обнаружил ни сигарет, ни пепельницы. Вернув зажигалку на место, мужчина внезапно задумался, что он не знает её имени. Но он точно знал, что её как-то называли, когда его ранили, но вспомнить не мог. Зато вспомнил, что она заполняла какие-то бумаги, когда забирала его, и решил найти их. Там точно должно быть написано имя.       Бумаги нашлись на кухонном столе. На первой же странице было имя – Вивьен Мэй Брукс. Он вспомнил, что тот мужчина обратился к ней «детектив Брукс», значит, это точно её имя. Ну что ж, одной тайной меньше. Вернув документы на прежнее место, брюнет вернулся в гостиную и снова огляделся. На этот раз его внимание привлек уже видавший виды старенький граммофон. Он подошёл к нему и увидел внизу коробки с виниловыми пластинками.       – А вот это уже интересно, – чуть улыбнувшись, прошептал мужчина и присел на корточки, чтобы посмотреть, что же слушает хозяйка этого дома. Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд, Билли Холидей, Бинг Кросби, Чет Бейкер, Дин Мартин и ещё десятки других исполнителей, которых он уже не знал.       Она любит джаз. В отличие от других предметов и мебели, на граммофоне не было пыли, значит, им постоянно пользовались. Видимо, вот так Вивьен отдыхает. И Сириус невольно стал вспоминать, когда он сам последний раз просто слушал музыку. Ведь в школьные годы он так её любил, каждый его день просто не мог не обойтись без какой-нибудь песни. А если она очень сильно ему нравилась, то слушал её постоянно, чем иногда раздражал своих друзей. Или же наоборот подсаживал на её прослушивание. Нужно обязательно заняться этим по возвращении домой.       Просмотрев пластинки в альбоме, он заметил ещё несколько штук на низком столике рядом. А здесь уже обнаружил Led Zeppelin и ABBA. Интересный разброс вкуса – от джаза до рока и поп-музыки.       Выпрямившись, Сириус ещё раз огляделся, но уже в поисках часов. На стенах ничего не было, на поверхностях тоже. Он слегка нахмурил брови и прошёл на кухню. Она была маленькой и уютной, и тут он уже нашёл то, что искал. На подоконнике лежали наручные часы. Сириус взял их в руки, не надеясь, что они рабочие, но секундная стрелка на них спокойно очерчивала круг. Часы явно были мужские, потому что имели массивный черный ремешок, местами потертый. Они показывали только половину десятого утра. По его собственным ощущениям, с тех пор, как она ушла спать, прошло не больше часа, а значит, время у него ещё есть.       По идее, в таких домах на первом этаже должна была быть ванная комната. Блэк вышел из кухни в гостиную, а уже из гостиной тихой поступью пошёл дальше, боясь, как бы ничего не скрипнуло. Слева от гостиной и дальше по коридору явно были ещё какие-то комнаты, но из-за мрака, что здесь царил, ничего не было видно. Здесь не было окон, и свет тоже был выключен. Пришлось использовать Люмос. В конце коридора была приоткрыта дверь, и Сириус заглянул туда, обнаружив ванную. Опять возникла необходимость в заглушающих чарах, поэтому он сделал всё быстро и, убедившись, что ничего после себя не оставил, вернулся обратно в гостиную.       Плечо уже практически не болело, поэтому нужно было возвращать облик пса. Приняв его, он чуть не заскулил, потому что стало больно, но не так, как при обращении до этого. Посмотрел на повязку, но она пока оставалось чистой. Аккуратно залез на диван и лёг, вытянув лапы и глубоко вздохнув. Хотелось спать, поэтому Бродяга не стал этому сопротивляться и закрыл глаза.

***

      Шум. Какой-то раздражающий и настойчивый шум рядом. Сквозь сон Вивьен не сразу поняла, что это был будильник. Она со стоном перевернулась на бок и потянулась рукой к тумбе, не сразу попадая ею по источнику звука. И наконец, найдя, выключила. Рука тут же безвольно повисла на кровати, и женщина уснула.       Проснулась же Брукс только к вечеру, когда будильник настойчиво звонил каждые полчаса. Только-только она чувствовала, что проваливается в сон, как её оттуда вырывала противная трель. Сначала брюнетка лежала с закрытыми глазами лицом в подушку, полностью накрытая толстым одеялом, а потом, когда воздуха стало не хватать, перевернулась на спину. Медленно открыла глаза, слегка зажмурившись, потому что свет больно ударил по глазам, и перевела сонный взгляд на окно.       Комната была залита золотым светом заходящего майского солнца. Лучи лениво пробирались через незашторенное окно, освещая мебель и светлый декор спальни и придавая им какой-то теплый уют и ощущение комфорта. Трудно не почувствовать себя безмятежно и непринужденно, настолько эта атмосфера расслабляла и умиротворяла. Женщина раскинулась на кровати в позе звезды и потянулась. И жизнь сразу стала как-то лучше, потому что в этот момент не существовало никаких проблем и забот. Она любила свою спальню больше всех других комнат в доме. Её маленький уютный мир, куда она сбегала от внешних реалий, чтобы дать себе передышку, потому что здесь она чувствовала себя в безопасности.       Вивьен протерла лицо ладонями и глубоко втянула воздух, тут же выдыхая. Кто-то невидимой рукой нажал на рычаг, выпуская мысли наружу и вырывая из сладкой безмятежности. События последних суток стали проноситься в голове, словно на ускоренной киноплёнке. И когда дело дошло до её нового знакомого, она резко села в кровати, сразу же зажмурившись, потому что в голову ударила боль. Это был опасный маневр в её-то побитом жизнью состоянии и возрасте. Откинув широким жестом одеяло и свесив ноги с кровати, она, держась одной рукой за голову, другой нащупала халат и начала его натягивать поверх пижамы. Женщина встала, не сразу попав ногами в тапочки, из-за чего выругалась, поправила одежду и пошла на выход из комнаты, попутно прислушиваясь к звукам дома.       Было очень тихо. Не будь в её доме животного, она бы не удивлялась такой тишине, но сейчас это настораживало. Либо же пёс спит, либо же давно разгромил дом и сейчас весело валяется в кучи поломанной мебели, виляя хвостом, и ждёт её, мол, смотри, какой я молодец. На середине лестницы она остановилась, опуская голову, потому что с этого ракурса отлично было видно гостиную и диван. Никаких признаков активной жизни не обнаружив, брюнетка пошла дальше.       У входа в гостиную скрипнула половица, и Вивьен резко замерла, посмотрев на диван. Её пушистый гость мирно спал, во сне перебирая лапами. Она на цыпочках обошла диван и присела на низкий столик напротив головы пса. Вздох облегчения вырвался из её груди, когда она его увидела вот таким безмятежно спящим. Улыбка невольно появилась на губах и тут же померкла, стоило ей посмотреть на кровавую повязку. Вот почему будильник так часто звенел. Он должен был звенеть каждые три часа, но она без зазрения совести его отключала, потому что в полудреме даже не вспоминала о собаке.       Брукс, осторожно касаясь его морды, стала гладить пса, чтобы разбудить. – Просыпайся, дружок, – прошептала она, другой рукой касаясь шерсти на боку. Он зашевелился, фыркнул и медленно открыл глаза. Сначала Бродяга насторожился, из-за чего резко вскинул голову, но, увидев её напротив, успокоился и инстинктивно ткнул мокрым носом в ладонь. – Из меня просто ужасная хозяйка, я забыла о тебе.       Брюнетка натянуто улыбнулась и, последний раз потрепав пса за ушком, развернулась в поисках мази и бинтов. – Прости, пожалуйста. Из-за того, что я не спала двое суток, – начала она, осторожно разматывая старый бинт, – да и до этого тоже не особо-то удавалось поспать, я просто отрубилась. Эта работа меня в могилу сведёт, – под повязкой всё оказалось не так плохо, как она ожидала увидеть. Поэтому облегченно выдохнув, Вивьен ватным диском убрала остатки мази и нанесла новую, сразу же заматывая бинтом.       Бродяга, всё ещё сонный, слушал Вивьен вполуха и, не стесняясь, рассматривал её. Видимо, она тоже встала совсем недавно, потому что часто зевала, из-за чего в уголках глаз собирались слезинки. Волосы, распущенные и слегка спутанные, лезли в лицо, и женщина то и дело отвлекалась на них, потому что они закрывали весь обзор. Она выглядела очень милой и домашней и главное – отдохнувшей. Он невольно перевел взгляд на тонкую ключицу, не закрытую тканью халата и пижамной рубашкой, и увидел большой шрам.       Когда Брукс закрепляла бинт, заметила, что пёс очень сосредоточенно разглядывает её. Она отвела взгляд и увидела, что он там рассматривал. Её старый некрасивый шрам, который с ней уже давно. – У тебя тоже такой же останется, – буднично сказала женщина, заканчивая с перевязкой. – Этот шрам я получила, когда только присоединилась к Отделу, – вздохнув, она перевела взгляд в окно, начиная вспоминать то время. – Первое боевое крещение, так сказать, – те события тогда ещё долго не давали ей спать по ночам, напоминая о себе теперь лишь этим безобразным шрамом.       Бродяга внимательно слушал и видел, как она хмурилась. Если бы он был в человеческом обличии, она бы рассказала ему это? Он не знал наверняка. Но она рассказала это псу, безмолвному слушателю, который в ответ лишь может ткнуться мокрым носом. И из-за этого Сириус чувствовал угрызения совести, потому что он узнал непозволительно много о ней, то, чего не должен знать совершенно посторонний человек. Он потянулся головой к женской руке и потерся об ладонь, выражая поддержку, на что она слабо улыбнулась.       Брюнетка встала и пошла на кухню, чтобы выбросить использованные материалы. Попутно заглянула в миски, что ему оставила, и обнаружила, что они были нетронутыми. – Ты что, совсем не голоден? – обернулась Брукс, когда услышала топот позади себя. Пёс подошёл к ней, виляя хвостом, и уткнулся носом в руку. – Я вот голодна. Сейчас мы с тобой покушаем, а потом пойдем гулять в парк недалеко отсюда, идёт? А после, так уж и быть, я тебя помою, – она наклонилась, обхватывая руками его морду и посмотрела ему в глаза. То, что она в них видела, сложно было передать словами: была какая-то смесь любопытства, интереса и, наверное, волнения, потому что он ещё сильнее завилял хвостом после её предложения и залаял.