Когда Цветы Заговорят

***

Сяо Чен, стоя на пороге своего дома, устремил взгляд в небесную бездну, где серые, почти угольно-черные облака медленно скользили по небосводу, предвещая надвигающуюся бурю. В воздухе уже ощущался тот специфический запах, который всегда сопровождает приближение молний, наполняя пространство предвкушением чего-то грандиозного и в то же время пугающего. В воздухе пахло приближающейся грозой. Возможно, даже целым штормом. Почти так же как в его душе. Каждая мысль, каждый пережитый момент казались тяжелыми и мрачными, словно тучи, нависшие над головой. Он долго думал о том, кто мог сотворить подобное с целой деревней. Наверное, ответ все же лежал на поверхности, просто ему очень не хотелось в это верить. Не хотелось мириться с мыслью о том, что в этом мире он остался один, без единой души, с которой мог бы поделиться своей правдой, не зная умрет ли от собственных слов или все же может защищаться от желающих растерзать... Настроение старейшины было настолько подавленным, что казалось, оно могло разлить свою тяжесть по всему окружающему пространству, затопив бушующим морем все и вся. Его сердце билось, словно пойманная в ловушку птица, трепыхающаяся, пытающаяся вырваться из клетки, но безуспешно. И вот, словно откликаясь на его внутренние переживания, небо начало моросить мелким, но настойчивым дождем. С огромным трудом, собрав остатки воли, Третий Старейшина подавил в себе желание все бросить и улететь подальше от этого хаоса, который его окружал. Вместо этого, он с неохотой продолжил путь, следуя за Первым и Второй Старейшинами, направляясь в зал совещаний, где их ждали важные решения и, возможно, — точнее наверняка, — поливание грязью. Маленькая компания прибыла в административное здание. Сяо Чену не слишком хотелось туда идти по двум причинам: первое, но не самое важное, — возможность встретиться с толпой неблагожелательно настроенных заклинателей, второе, что серьезней, — ему не хотелось видеться с Гао Ци, так как он все еще не определился, что ему сказать. Или просто не желая слушать что скажет сам Верховный. Однако его судьба требует собственных жертв. Пришлось скрепя сердце все же направить свои стопы туда. В административном здании, которое служило домом для руководства ордена, помимо просторного зала, где собирались все адепты для проведения общих собраний, и уютного приемного кабинета главы ордена, имелось еще одно помещение, которое в быту было окрещено Цзян Яном как «Котельная». Это место было чем-то вроде ада на Земле, но с одной оговоркой – здесь не было огня и дыма, как в настоящем аду, а лишь бесы, чью роль прекрасно отыгрывали сами заклинатели. В здании также находился кабинет для учителей, доступ в который имели только старшие заклинатели, но вот в «Котельную» могли входить исключительно старейшины и Верховные. Сяо Чен считал это блажью людей, выражал свое недоумение по поводу этого помещения. Он считал, что подобные места были порождением человеческой скуки, когда жизнь кажется настолько однообразной и лишенной интереса, что люди начинают искать развлечения в самых необычных и порой абсурдных формах. По его мнению, демонстрация своего статуса и значимости через такие места была не более чем дешевым трюком, призванным привлечь внимание и вызвать зависть у окружающих. Зал котельни был комфортно оборудован мягкими диванами за высокими трибунами в кругу зала для того, чтобы смотреть на дающего ответ как на жука; небольшой зоной для чаепития и доской для записей. В основном здесь обитали старейшины Ши Хенг с горы Киу (Красного Заката, что занимались животными и поставками сырья), Фа Дэй с горы Фенг (Песнь Ветра, что занимаются приёмом и обучением новичков), и Вуй Вэйдун с горы Сяньцзян (Цветущих Персиков, что занимаются заказами на уничтожение тварей, пока не перегружены), иногда — Оу Зэн и Сан Танзин (Третий Верховный и Пятый Верховный). Гао Ци же являлся Вторым Верховным. А Первого практически не увидишь — постоянно в пещере самосовершенствование улучшает. Глава Ордена тоже на публике появляется теперь реже, страдая от болезни духовных каналов. Совсем скоро нужно будет выбирать нового представителя, но никто из Старейшин об этом не беспокоится, занятый лишь собой. — Думаю, мы должны сообщить всем старейшинам факт, что ты был дома ночью, — походя решил сказать Цзян Ян, открывая дверь в залу собраний и жестом приглашая входить. Тот согласно немного заторможенно кивнул и последовал вперед, шагая уверенно по мраморному полу зала, украшенного изысканными узорами. Его шаги раздавались эхом в тишине, напоминая о величии и власти, которые он нес с собой. Лишь шаг отделил его от слабо начертанной на полу линии, почти целиком скрытой под не к месту появившемся в зале ковром, что внес в обстановку нотку неожиданности и некоторой путаницы в мыслях. Настороженно осмотревшись, Сяо Чен заметил не менее десятка старших заклинателей, тихой поступью постепенно окружающих его. Они приближались к нему, их шаги были осторожными, но уверенными, создавая атмосферу нарастающего напряжения и комка в горле у Третьего. — Что это значит? — медленно проговорил Цзян Ян, начиная вскипать, вполне догадываясь, что это значит, но не желая признаваться в этом вслух. Его голос звучал напряженно, полный негодования. Словно нити судьбы начали переплетаться в узоре предательства и предвестий плохих новостей. Он обернулся к Сяо Чену с растерянностью в глазах, которые тут же расширились от пронзившей их боли, словно огонь неведомой магии окутал его сущность. — Прости, Третий Старейшина, но так нам будет спокойнее провести собрание, — услышал он сухой знакомый голос с тихим трепетом, словно предвкушая надвигающуюся бурю, но несмотря на это сохраняя внешний покой. Бай Му... Гао Ци, а также старейшины Фа Дэй, Сан Танзин, Вуй Вэйдун и Бай Му образовали вокруг него круг, отталкивая Цзян Яна в руки Оу Зэна. Каждый из присутствующих держал в руках бессмертный клинок с лезвием, направленным вниз. Вуй Вэйдун воскликнул, все мечи одновременно ударили в пол, пронзая его и оставляя глубокие трещины. Духовная энергия, идущая от этих клинков, тут же сформировала замкнутый контур. Сяо Чен быстро поднял глаза и увидел, что печать была вырезана на потолке. Из нее заструилась энергия, обвивая контур клинков, создавая невидимую клетку вокруг него. Озверевший Третий, охваченный внутри паническим ужасом, решительно сделал шаг вперед, но внезапно почувствовал, будто на него обрушился водопад. Сверху ниспала энергия такой силы, что он с трудом удержался на ногах, упав на одно колено. Внутри него разыгралась настоящая буря чувств и эмоций, заставляя его бороться с внутренними демонами и страхами, чтобы не показать их на своём бледном лице. Злость покинула Цзян Яна, как искорки в серых глазах Сяо Чена. Они смотрели только на одного человека. Какой-то звоночек настойчиво звякал внутри пустой черепной коробки Третьего. Кажется, этот звоночек забился уже о внутреннюю сторону черепа. Ты меня предала? Может ли Сяо Чен использовать такие столь возвышенные слова? Забавно, но ни одна другая мысль не приходила в голову, не укладывалась в слова. Только это. Как бы это ни звучало странно. Абсурдно. Глупо. Она звучала именно так. Насколько бы эта фраза ни выставляла его наивным. Доверчивым. Слабым. Беспомощным. На уме, нет, в сердце, царила только одна эта мысль. Да, он предатель человечества, заклинательской крови да даосских учений. Для нее он был именно таким человеком, символом предательства и измены. Поэтому вовсе не удивительно, что она приняла сторону верховных, но это не могло унять сердечную боль, которая разрывала его душу на части, словно меч из прошлого, который никогда не покидал сердце и воспоминания мужчины. Бай Му нахмурилась и, сделав шаг вперед, твердо произнесла: — Третий! Это всего-навсего на время собрания! В его голове пронеслась сотня ответов. Ироничных, высмеивающих, непонимающих. Но он промолчал. Вторая Старейшина застыла, отрешенно глядя в одну точку, закусив губу. Ее облик был как всегда обворожителен, прическа — идеальна, а макияж безупречно подчеркивал большие выразительные глаза. Вот только заменили прежнюю убеждённость в себе и застыли в этих глазах неуверенность, и страх. Кулаки Цзян Яна сжались от злости, вокруг них заплясала еле сдерживаемая духовная энергия. Ты меня предала? Сяо Чен, конечно, не тот, кто будет раздувать из мухи слона, но в этот момент все его сдержанность и холодный рассудок улетучились, как дым. И вот он стоит, полный недоумения и боли, с этой глупой, но такой важной для него фразой на языке. Он не хочет верить в это, не хочет принимать, что между ними могло возникнуть что-то, что поставит под сомнение все, что было до сих пор. Но в глубине души он уже знает ответ, и это ранит его еще сильнее. Так ему и надо! Так и должно быть! — Нечего тут мусолить! — выкрикнул из-за спины старейшины Сан Танзин Вуй Вэйдун. — Эта тварь будет лишена духовного ядра да согнана в мир смертных! — Старейшина Вуй Вэйдун! Следите за языком! — Закричал Цзян Ян. — А вы? Как только стали Первым, всё, почувствовали власть и теперь вечно защищаете это отродье! Первый явно хотел возразить, но сказал он, в конечном итоге, только три слова: — Да пошел ты! Со злостью Цзян Ян ударил рукой о светящуюся энергию, и тут же его отбросило в противоположную сторону от неё с двойной силой. А затем еще раз и еще раз, пока он, наконец, не прекратил эти полеты, упав на колени под обеспокоенный взгляд брата. — Аккуратнее, — взволнованно произнес Оу Зэн. — Эта печать не причинит вреда, если никто не будет пытаться выбраться или уничтожить ее снаружи. — Клетка, ты хотел сказать, — зло глядя на Третьего Верховного, поправил его Цзян Ян. Зэн закусил губу. В зал прошла Цю Джия, Четвертая Верховная, и пожала изящными плечиками. — Целая деревня смертных была уничтожена! Это ужасно. Кто мог совершить подобное? — спросила она и в упор посмотрела на Сяо Чена. Целая деревня смертных была полностью уничтожена, и это вызывало ужас и недоумение у всех присутствующих заклинателей. Но так же они видели в этой новости возможность избавиться от Сяо Чена. Вопрос о том, кто мог совершить такой ужасный поступок, витал в воздухе, наполняя его напряжением и тревогой. Взгляд женщины, задавшей этот вопрос, продолжал падать прямо на Сяо Чена, ожидая ответа, который мог бы пролить хоть какой-то свет на эту трагедию. — Может быть, у вас есть какие-то предположения относительно того, кто мог стать инициатором этого акта разрушения? — спросил Вуй Вэйдун, усмехаясь издевательски и вызывающе. — Есть одно. — А кроме этого? — напряженно задал вопрос Цзян Ян. — Я даже не задумывалась о подобном! Ответ очевиден! — ответила женщина, взгляд ее был настойчивым и решительным. Оу Зэн, присутствовавший в этой беседе, тоже не мог скрыть своего волнения и тревоги. Взгляды Цзян Яна и Цю Джии пересеклись, словно молния пронзила воздух между ними, напоминая о невероятной напряженности ситуации. — Спасибо за уделённое нам ваше время, — произнес Первый, не отводя глаз от собеседницы. — Если боги не возьмут это в свои руки, мы сделаем это сами, — добавила она, подчеркивая свою решимость и готовность к действиям. — Всегда приятно общаться с человеком, который не стесняется высказывать свое мнение и быть откровенным, — усмехнулся Цзян Ян, приближаясь к барьеру. — Мы пока не обсуждали подозрения относительно Третьего в этом деле, — заметил Фа Дэй, присоединившись к разговору и пытаясь предотвратить возможные конфликты и недоразумения, встав рядом с Первым, чтобы остановить от новых попыток пробиться. — Меня подозревают во всех злодеяниях происходящих. К чему каждый раз повторять очевидное, да? — Подал голос Сяо Чен, усмехаясь, не отрывая взгляда от своих ладоней на коленях. — Ну так не надо было творить столько тёмных дел! — Да, почему вы столь уверенно заявляете о его причастности? Вы вообще в своем уме?! — взорвался рыжий пес. — Да… — задумчиво протянула Цю Джия. — Это все вина проклятого Третьего. — Кашлянул Третий Верховный Старейшина, на что на щеках девушки заиграл румянец стыда. — Третьего Старейшины Сяо. Если бы не покрывали такого человека сильные фигуры, то давно бы летел прочь из ордена! Услышав подобное, многие не могли не согласиться. — Всех убили ледяной энергией! А у нас только один заклинатель, что славится этой техникой! Все очевидно, не правда ли, заклинатель Сяо?! Хах. Похоже, даже если Третий пытается делать хорошие вещи, вселенная выстраивает последствия против него. — Почему я так долго не мог этого принять, а? — На грани слышимости произносит одними губами, пока в горле стоит ком. Он не даст слезам задушить себя. Не здесь. Не с ними. Старший брат напряженно смотрел на внезапно успокоившегося А-Чена, вслух размышляющего о чем-то за пределами его понимания. — Так что, заклинатель Сяо, — Вуй Вэйдун не моргая уставился на него, — дашь нам ответ? Цзян Ян молча закусил губу. — Я понял, — через минуту молчания произнес глава пика Цветущих Персиков. — Видимо, это и был ответ, да? Сяо Чену очень хотелось кричать: — Может, вам стоит подумать, прежде чем обвинять? Или вы предпочитаете действовать по старинке — с мечом наперевес и без доказательств? — Сяо Чен продолжал играть с ладонями, словно они были его единственным собеседником. Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то вроде вызова. — Неужели такой ответ тебе не по душе? — с легким недоумением и тенью иронии в голосе спросил Первый Старейшина, глядя на своего собеседника с некоторой долей любопытства. — Всё совершенно верно, — ответил тот, при этом его губы скривились в легкой усмешке. — Да, действительно, он меня не устраивает. — Мне же, в свою очередь, абсолютно всё равно, что ты чувствуешь по этому поводу, — отрезал Первый Старейшина с неизменным спокойствием, словно его слова были лишь ветерком, не способным вызвать волну. — О, действительно? — Вуй Вэйдун, казалось, на глазах превращался в совершенно другого человека во время подобных напряженных разбирательств. Его голос, который до этого звучал мягко и спокойно, теперь наполнился раздражением и чем-то вроде уязвимости, стал эмоциональным и острым, как лезвие меча. — Позволь мне сомневаться в твоей уверенности. — Мне, в самом деле, абсолютно всё равно, что ты думаешь о происходящем, — повторил тот, словно пытаясь убедить не только собеседника, но и всех других. — А я, в свою очередь, искренне не верю в то, что тебе действительно безразлично. — Улыбка его стала зловещей, словно предвестник надвигающейся бури. Разговор, казалось, зашел в полный логический тупик, где каждое слово лишь добавляло масла в огонь негодования. — Давайте же вернемся к более конструктивному обсуждению вопроса о преступлении, связанном с убийством… — после некоторой паузы, наполненной тягостным молчанием, наконец решил Ши Хенг, пытаясь вернуть дискуссию в русло разумного диалога. И в этот момент вперёд шагнул Гао Ци. Его голос, насыщенный духовной энергией и авторитетом, прогремел по всему залу, словно гром среди ясного неба: — С учётом того, что Третий Старейшина не признаёт себя виновным в уничтожении деревни Се, но при этом и не отрицает своего участия, я вынужден принять решение о его заключении в пещере Гуантинг. Это заключение вступит в силу с завтрашнего дня и продлится до конца недели, вплоть до дня открытия фестиваля. Отпустите его! *** Ли Шу хмуро глядел на промокшего до нитки старейшину. С его каштановых волос ручьями стекала дождевая вода, а губы сделались под цвет серебристо-серых одежд, что он носил на собрании. — С Вами точно все в порядке? — напряженно наблюдая за ним, снова спросил мальчик. — Все хорошо, — хмуро буркнул Сяо Чен. — Лучше скажи, что там? Никто с вилами да факелами не приходил, пока меня не было? Демоненок не поддержал его саркастичный тон: — Никто не приходил. — Думаю, на сегодня ты можешь быть свободен, — внезапно произнес мужчина, удивляя Ли Шу. Он не стал спорить, видя состояние заклинателя, да время уже было позднее, ведь собрание проходило с середины дня до самого вечера, но перед уходом Ли Шу всё же попросил сменить наряд на сухой. После всего случившегося Третий не мог отделаться от ощущения, что абсолютно все видят в нем убийцу. Нет, отчасти это верно. Все верно. Всё правда. Все правы. И его это достало! Поэтому, приводя себя в порядок, он переоблачился в свой угольно-черный наряд, что должен носить при отце, если не мог красный из-за Дуань Лиу. Тот не должен был догадаться ни о чём, поэтому Сяо Чен носил чёрные одеяния, а Сяо Шэн — красные. Из зеркала на него смотрел истинный, карикатурный злодей, как из тех книг что он читал Сяо Мо в детстве. Как в тех книгах из второй жизни. Как же там было... Как же таких называли, что вроде злодей, но какой-то проходной, совсем незначительный? Как же... Ах, пушечное мясо. Точно. Да. Пушечное мясо. Совсем как он. Удержавшись от того, чтобы не запустить в зеркало лампой, он резко отвернулся и пошел прочь в свой кабинет. Работа всегда успокаивает. Когда появился Фэн Гу рядом с ним, так захотелось кинуться ему в объятия, рассказывая о сегодняшнем дне... О боли и предательстве. О страхе. О Темной Пещере, что станет ему домом на целую неделю. Но он не смог. Не стал. Ему было стыдно посмотреть в синие глаза или что-то говорить. Истинный будто чувствовал настроение. Они исполняют тот же ритуал, что и раньше. Наконец рискует вскинуть голову. Сяо Чен медленно поднимает глаза, встречая взгляд демона, полный нежности и понимания. В этот момент он понимает, что даже в его мире, где правят страх и тьма, можно найти место для нежности и понимания, именно здесь, в компании своего необычного знакомого. Несмотря на огромное желание, заклинатель не дал себе смутиться и поспешно отстранился, вырвавшись из чужих рук и ощущая, как горят кончики его ушей. Он быстро лёг в постель, отворачиваясь к стене лицом. — Спи сладко, мой компаньон. Между ними витает напряженная тишина, словно отзвуки эха, такая же комфортная и неуклюжая, как на первом свидании в шаткой лодке влюбленных. Или это ощущается так только в голове заклинателя? Сяо Чен, отвергнувшийся к стене, слышит шорох одежды демона, садящегося на кровать, когда начинает поворачиваться, чтобы взглянуть на цветок на тумбе, что дарил мягкий, тёплый свет. Молчание, которое всегда было его сильной стороной, и сияние подарка вдруг сломало что-то внутри Сяо Чена, поэтому он начинает бормотать: — Красивый цветок яблони. Я держу свое слово и храню его пуще святого артефакта, и... Чужая большая ладонь ложится на его голову, начиная ласкать волосы, что делает все слова затихающими, а потом вовсе обрываются. — Всё хорошо, спи. И он уснул... Фэн Гу, наверное, стоило предупредить заклинателя, что этот цветок так же было наложено заклинание, что разбудит в момент опасности, зазвенев колоколами в голове хозяина, ведь Сяо Чен совсем не ожидал такого. В тот самый критический момент, когда чужие, незнакомые руки внезапно и с неожиданной силой сомкнулись вокруг его шеи, сжимая её в железных тисках, он открыл свои серые глаза. Секунда на осознание. И он пытается отбиться от незваного гостя. Это произошло именно тогда, когда дыхание стало для него несбыточной роскошью. Страх, который казался осязаемым, наполняя каждую клеточку его тела, стал его неотъемлемой частью. Страшно. Ужасно страшно. Словно тьма сама по себе сгустилась вокруг него, лишая его возможности видеть, слышать, чувствовать что-то кроме этого невыносимого давления. Он бьёт по чужим плечам кулаками. Хватается своими пальцами за чужие, пытается оттолкнуть руки. Невозможно дышать. Страшно. Ужасно страшно. Глаза его заслезились, словно они были наполнены не только слезами, но и ужасающим отчаянием. Сяо Чен изо всех сил пытался отбиться от своего невидимого убийцы. Он хотел увидеть лицо нападающего, чтобы понять, кто же осмелился бросить ему вызов, кто так бесцеремонно вторгся в его пространство, в его дом ночью. Почему-то он не думал и не верил, что это мог быть Фэн Гу. Откуда в нём столько доверия истинному демону?! — Как ты мог так опозорить своего отца? Чего тебе не сиделось на месте?! — Эти слова были словно нож, вонзающийся в сердце, вызывая острую боль и чувство предательства. Он чувствовал, как воздух ушёл, как будто его легкие стали наполнены не чем иным, как страхом. Отец приказал его убить..? Сердце сжалось от неверия да отчаяния. Можно прекратить эту боль? Можно он перестанет сопротивляться и просто умрёт? Хотя нет. Ему не позволят. Если бы отец хотел убить, то вызвал бы к себе на разговор. И вот, как будто в ответ на его немой зов о помощи, дверь в комнату отворилась. Второй Верховный на мгновение отвлекся на вошедшего человека, что дало Сяо Чену драгоценную возможность всё же оттолкнуть его и, спадая, путаясь в одеяле, быстро отойти от кровати, при этом держась за горло и кашляя от перенапряжения и удушья. Вошедшим оказался Ли Шу, который тут же, не теряя ни секунды, подошел к Третьему, обеспокоенным взглядом пытаясь заглянуть в его глаза, чтобы понять, что случилось. Сяо Чен мгновенно отодвинул его рукой за свою спину, словно желая защитить от дальнейшей угрозы. Наконец, он стал внимательно и упрямо рассматривать Гао Ци, пытаясь понять, что он за человек, осмелившийся на такой отчаянный шаг. Хотя что еще он мог от него ожидать? Боже. Разочарованию нет предела. Сердце заклинателя сжалось от страха и невыносимой боли, словно оно было сжато в тиски, лишая его возможности биться в привычном ритме. Весь мир мужчины сжался до размеров этого мгновения, до размеров этого акта насилия. Он не даст навредить Ли Шу. Низачто! — Ты! — Покачал головой Гао Ци, делая шаг в сторону парочки. Третий тут же еще сильнее попытался затолкать мальчишку себе за спину, словно мать-дракон, защищающая своих детей. Только вот демоненок, наученный опытом, пришел подготовленный: — Старейшина Гао, прошу покинуть сей дом, пока я не вызвал Первого Старейшину Цзян! — крикнул он. И показал в своих руках колокол с нанесёнными иероглифами вызова. Когда только он получил этот артефакт? Особенно учитывая их отношения со Цзян Яном? — Мальчишка... — Сильнее сжал колокол и Гао Ци остановился, перенаправляя свой взгляд в серые глаза, — надеюсь, наказание пойдёт тебе на пользу и ты задумаешься о своём поведении. А так же... — Посмотрел как Сяо Чен прижал мальчика к своей спине. — Интересно, как отреагирует твой сын на известие, что у тебя новый любимчик? Табун мурашек пробелся по спине заклинателя, а во взгляде появилась настоящая, безудержная ярость. — Не смей ты! — прошипел Сяо Чен, сжимая кулаки с невероятной силой, словно пытаясь сжать в них всю свою ярость и беспокойство. — Я уже отправил ему письмо, — равнодушно ответил он, словно не обращая внимания на напряжение в воздухе. — Как только он его получит, сразу же побежит в орден ради своего отца. Даже если знает, что это ловушка. Такова его судьба. Гао Ци, усмехнувшись, уверенно пошёл прочь, словно играя в опасную игру, в которой он был безупречным мастером. Сяо Чен пропустил энергию по всему дому, ощущая, как каждый уголок его души наполняется напряжением и неизвестностью. Он словно ожидал нового внезапного нападения. Убедившись, что Верховный действительно ушел, он резко без сил осел на колени, хватая Ли Шу за предплечья с такой силой, будто пытался удержаться за него от падения в бездонную пропасть. — Ты в порядке?! Он тебе ничего не сделал? — его голос дрожал от беспокойства и тревоги, словно он сам был ребенком, нуждающимся в защите. Серые глаза были такими тёплыми, нежными. Так искренне переживали... Растерянный мальчик отрицательно покачал головой и тут же оказался в объятиях мужчины, который был готов защищать его любой ценой. Это было такое странное понимание в голове. — Слава Богу! Господи, как я рад, что ты цел! — Сяо Чен обнял его крепче, словно пытаясь передать свою защиту и тепло. Будто Ли Шу действительно был его сыном. В этот момент небольшая зависть и ревность кольнули юное сердце, отчего мальчику стало невыносимо стыдно. — Но зачем пришел Старейшина Гао? — Ли Шу отстранился, внимательно рассматривая посиневшую шею Третьего, словно пытаясь разгадать загадку, спрятанную в темных уголках его сознания. — Почему он пытался вас задушить? — Не вмешивайся в дела старших, — впервые за все время их знакомства, мальчик услышал от Сяо Чена такой холодный и резкий тон, не поддающийся возражениям, словно открывая новую главу в их сложных отношениях. Мужчине ужасно не хотелось говорить так грубо, но он не мог ничего поделать. Никто не должен лезть в сложные отношения Третьего со всеми в этом ордене, в особенности, с Гао Ци. С Первым Верховным Старейшиной их связывает такая длинная история, полная боли и непринятия, что от одной мысли об этом становилось тошно. А ведь когда-то давно они вполне хорошо относились друг к другу. Жили в мире, согласии. Все изменилось. Нечего ворошить прошлое. Сяо Чен хотел отправить демоненка спать к себе, однако тот слишком переживал о повторном нападении, что отказался уходить. Так как заклинатель, в любом случае, уже потерял сон, он заставил лечь Ли Шу на свою кровать да пошел налить себе воды. Вернувшись в комнату, он видит как мальчик завернулся в одеяла настолько сильно, что не видно было даже пряди волос. Будь Ли Шу обычным подростком, то Третий заподозрил бы, что тот подложил подушку под одеяло, а сам ушёл через окно. Но он доверяет этому чуду и не будет проверять. Ему хочется хоть кому-то за этот день довериться да не разочароваться! Поэтому уткнулся в документы, что успел принести с кабинета вместе с водой. И заметил чужое присутствие. Сяо Чен по-прежнему сидел на стуле, вцепившись пальцами в тонкий пергамент, и его взгляд был подчёркнуто сосредоточен на своих записях. А затем поверх листка на сапогах гостя, когда они появляются в поле его зрения.