Когда Цветы Заговорят

— Я постараюсь оттянуть момент, когда другие в ордене узнают о случившемся, но… Уходя прошептал Цзян Ян и увидел лишь теплую, слабую улыбку краешком губ от Сяо Чена. В ту ночь Третий Старейшина остался рядом с Ли Шу. Он уснул сидя на полу, положив голову на руки на своей постели, занимая как можно меньше места, чтобы не мешать мальчику. Чтобы быть рядом, если его будут преследовать кошмары и вовремя успокоить юное сознание, что все сейчас хорошо, а будет лучше… Хотя сам же не верил этим словам. *** Следуя своим словам, брат действительно сделал все, чтобы новости из мира людей пока не достигли ушей других старейшин да Верховных. Сяо Чен же полностью погрузился в свою работу, пытаясь успеть всё и даже больше, пока не настал фестиваль. Поэтому у них с Ли Шу особо не было времени обсудить произошедшее. Да глядя на самого мальчика, Третьему не хотелось лишний раз давить на него или вновь ранить чужую гордость, на которой и так потоптались неплохо те люди. Сам же демоненок стал непривычно нежным. Было странно понимать, что тот стал более заботливым. То встанет рано утром приготовить кашу да сам сходит к Мастеру Хэ за ингредиентами супа-пюре и лекарствами от расстройства пищеварения. То приберётся во всем доме, подметёт опавшие листья вишневых деревьев во дворе. То сходит к колодцу за водой да дров принесёт для розжига. Раньше он делал все это гораздо реже и, в основном, по просьбе Сяо Чена, который сам порою не успевал за всем этим из-за количества работы. Теперь даже не нужно просить — демоненок делает все сам, проявляя исключительную заботу к старейшине и внимание к домашнему хозяйству. Так дни и пролетали. А вот ночи… На вторую ночь после происшествия в дом тихонько постучали. Сяо Чен не спал из-за документов, поэтому сразу услышал столь тихий стук. Он пустил свою энергию по дому и почувствовал, что Ли Шу даже не пошевелился в своей постели, поэтому пошел открывать, ведь все же была глубокая ночь да и кто бы мог к нему прийти в такое время помимо брата. Конечно, казалось странным, что А-Ян решил постучаться. Но мало ли… Только вот чем ближе мужчина подходил к выходу, тем больше чувствовал за дверью нечеловеческую энергию. Третий знал лишь одного с такой энергией. Сердце на секунду замерло. Страх и воспоминания с первой жизни пролетели перед глазами, однако за ними тут же явились моменты, где истинный демон вёл себя слишком по-доброму к нему, тщеславному заклинателю, столь ненавистному что демонами, что людьми. Поэтому Сяо Чен не колебался, открывая. Наружные мантии темно-синего цвета со вставками на плечах и поясом, вышитым белым журавли, и немного виднелось внутреннее платье красного цвета. Оба явно были прошиты шёлковыми талисманами внутри, чтобы никогда не помялись и не испачкались, и, что более важно, защитой от духовного оружия. От них веяло энергией, а Сяо Чен был слишком поднаторевший в талисманах, что мог их чувствовать, не видя. Юбки же Фэн Гу были немного полнее, чем ранее видел на нем на прошлых встречах. К таким мантиям точно подошёл бы набор золотых украшений для волос, наподобии тех, что были в лабиринте, чтобы они соответствовали журавлям на подоле юбки. Но демон повязал волосы простой красной лентой. И это так вписывалось в его образ, что казалось лунный свет лишь добавлял глубины, будто был частью одеяний столь злостного существа, как демон. И Сяо Чен просто не мог оторвать своего взора от вида столь элегантного, но в тоже время такого простого… Какого-то одновременно с тем домашнего. Третий затаил дыхание и замер в оцепенении, как будто не мог понять, спит он или не спит. — Как ты узнал где я живу? Только закрыв рот, заклинатель понял что спросил полную чушь. Его губы и щёки стали малиновым, как розы Второй Старейшины, растущие в чайных садах на её пике. Кто на свете не знал о месте жительства прославленного Третьего Старейшины ордена Бао? Как ни странно, демон даже не фыркнул на столь курьёзный вопрос. Сяо Чену показалось, что мужчина по ту сторону порога напрягся от звука его голоса, но он поспешно отбросил эти мысли, когда послышался невозмутимый ответ: — Может быть, я все же хотел прийти и поблагодарить спасителя моего соплеменника? Голос был очень низким и ласкал слух. Каждое произнесенное им слово странным эхом проникало в уши, отчего заклинатель почувствовал, как вновь пуще прежнего загорелось вдруг его лицо. Вернув себе самообладание и сильнее сжав ручку, Третий, как ни в чем не бывало, отозвался, пожимая плечами: — Не знаю как ты так быстро узнал об этих новостях, когда мой старший брат умело скрывает их даже от Верховных Старейшин, но, все же, это дело не требует благодарности. Я делал то, что должен сделать взрослый — защитить ребёнка. — Но я все равно пришел это сделать. Фэн Гу шагнул через порог. Сяо Чен сделал шаг назад. Шаг вперед. Испуганно моргнув, мужчина вновь сделал шаг назад, внимательно наблюдая за застывшим над ним силуэтом истинного. Признаться, Третий почувствовал себя загнанным в угол и прекрасно осознавал, что вряд ли сможет дать в этот момент достойный отпор в случае, если демон решит напасть. Глупая привычка думать о смерти от чужих рук выработалась при взгляде на Фэн Гу всего за пару встреч из-за столь сильных воспоминаний о боли, которую приносит чужой меч. Который, к слову, почему-то не висел на поясе демона в данный момент. Истинный заметил взгляд старейшины на свой пояс и вместо того, чтобы разозлиться, лишь мягко прыснул, словно столкнулся с ощерившимся, но беспомощным котенком. В момент Фэн Гу упал на колени, осторожно и очень бережно беря чужую руку в свою, словно держал самый дорогой, но очень хрупкий фарфор. Сяо Чен сильно растерялся, даже потеряв власть над выражением своего лица. А демон прислонился своими губами к его пальцам, оставляя легкий поцелуй, отчего заклинатель ещё сильнее опешил. — Ты.?! — Какой бы не была причина, мой соплеменник был спасён тобой да отомщён. Брюнет медленно извлек из-за пояса цветок яблони. Красота момента заставила сердце старейшины замирать от восхищения и неловкости. Демон осторожно положил цветок в дрожащую руку заклинателя и заговорил: — Этот цветок обладает зачарованием, которое сохранит его свежесть навсегда, пока я буду жив. — Н-но… — В нем таится и магия рун света, — словно не слыша попытки возразить, продолжил говорить, — благодаря чему его можно использовать вместо обычных ламп, которые могут погаснуть в любой момент. Просто дай ему насытиться солнечными лучами днем, и он будет светить маленькой звездой ночью, наполняя комнату уютом и теплом. Услышав объяснение цветку, серые глаза в удивлении уставились на сие творение. Только когда уже стало появляться гудение в ушах с набатом стучащего сердца, Сяо Чен вспомнил о том, что затаил дыхание ещё с момента, когда чужие пальцы прикасались к его и сделал рваный вдох. — Я… Я приму твою искреннюю благодарность с глубокой признательностью и смиренностью, словно ценное сокровище, которое я нежно храню в самом глубоком уголке души. Я приму твою благодарность и буду бережно хранить ее, словно священный артефакт, словно писание, хранимое в уединенной и таинственной библиотеке, где каждая страничка является не только словом, но и мудрым уроком жизни, переданным из поколения в поколение. В этот самый момент, взгляд Фэн Гу стал ещё более выразительным. Его глаза увеличились в размерах, отражая глубокое удивление и недоумение. Возможно, он и не предполагал, что старейшина примет его подарок, или же, скорее всего, он не ожидал услышать такие искренние и тёплые слова в ответ. Независимо от того, что именно стало причиной его замешательства, факт оставался фактом: оба собеседника, преодолев мимолётное волнение, встретились взглядами. В их глазах снова зажглась какая-то искра, но тут же была подавлена. Они в одно мгновение смогли вернуть на свои лица привычные маски невозмутимости, скрывающие истинные эмоции и чувства за непроницаемым фасадом спокойствия и достоинства. — Может ты будешь чаю? — Склонил голову Сяо Чен. Демон не отказался. В полной тишине, словно тени, они осторожно переступили порог кухни, стараясь не издать ни малейшего звука. Третий, который явно не желал нарушать спокойствие ночи да будить Ли Шу, двигался как можно аккуратнее. Его действия были размеренными и продуманными, каждый шаг был взвешен и рассчитан. Внешне он вновь стал самим собой: холодным, бесчувственным заклинателем с каменным лицом. Истинный, в свою очередь, следовал за ним, как верный спутник, не отставая ни на шаг. Но не только это было причиной его спокойствия; он находил особенное умиротворение в этой тишине, которая окутывала их, создавая атмосферу уединения и покоя. Полутень кухни, мягко освещенная лунным светом, добавляла этому моменту особую интимность и уют, который был ему не знаком, но приятен. Сяо Чен указал на стулья, а сам взял чайник и приблизился к полке со старыми коробочками, от которых по кухне распространялся запах трав. Среди множества таких коробочек он достал сначала одну, подписанную как «Цветок Розы», и палочками переложил из неё сухую смесь в чайник. Затем, проделав то же самое ещё с двумя другими травами, залил водой из ковша в бочке и поставил на маленькую печь. Через тридцать щелчков пальцев помещение заполнил сладковатый мягкий аромат. Достав из другого шкафчика набор чайных пиал, сделанных из нежно-небесного фарфора, что подарил А-Ян перед озвучиванием новостей об отправке на охоту за злобным духом, он поставил их на стол. К тому времени напиток был готов, и Сяо Чен элегантно разлил его по двум чашам. Фэн Гу протянул руку в направлении заклинателя. Только после того, как старейшина передал чашку, он понял, насколько массивными были руки демона. Чашка чая нормального размера в его руке была как мраморный шарик. Он, конечно, знал о такой особенности рук демона еще со времени борьбы с новорождённой тварью с храма, где им приходилось держаться за руки, но только сейчас в полной мере осознал это. Наслаждаться чаем в компании истинного демона оказалось не так плохо, как могло бы быть. На самом деле между заклинателями и нежитью в спокойные времена нет никакой открытой вражды. Если же тварям пришло в голову полакомиться человечиной, они обязательно это сделают в угоду своим прихотям, ведь не могут устоять перед пороками. В таких случаях заклинатели начинали охоту, защищая людей от любых поползновений нечести. В редких случаях в далекие времена бывали войны с нежитью, которые стали демонами да возжелали захватить мир. Как, например, тот Бог Хаоса, которому поклоняются полнейшие умалишённые. Но, если за тварями или демонами не числилось никаких преступлений, их не трогали, хоть и все равно презирали. В текущий момент времени, Сяо Чен, безусловно, находился в выгодном положении, благодаря этому негласному соглашению, которое, хотя и не было официально оформлено, но тем не менее, существовало между ними. Третий, в своих размышлениях, искал оправдания, пытаясь понять, действительно ли этот конкретный демон заслуживает каких-либо обвинений в грехах, и, в итоге, он пришел к выводу, что его совесть остается чистой. Ведь он действительно не знал, творил ли Фэн Гу какие-либо злодеяния или нет. Помимо того, что в прошлой, первой жизни лишил этой самой жизни да ранил близких старейшины. С этим убеждением, он с некоторой легкостью и без малейшего чувства вины решил не прибегать к агрессии по отношению к нему. Это решение было принято не из-за страха или сомнений, а скорее как результат глубокого внутреннего убеждения в том, что в данный момент такое поведение будет наиболее правильным и соответствующим его моральным принципам. — На самом деле, не думал о том, что мой компаньон в такое позднее время не спит. — Вдруг сказал демон. — Тебя очень давно не было в саду, что я заволновался, что ты вновь попал в какую-то передрягу. Третий опустил взгляд, вдыхая аромат чая на донышке чаши. — На самом деле, работа просто не позволяет вырваться. Даже сейчас, когда провожу тебя, мне придётся сесть за документы. — Уже час быка. Как же сон? — наверное, заклинателю показалось, что голос Фэн Гу дрогнул. — Ты практикуешь духовный сон? Он имел ввиду сон, когда медитируешь, собирая повсюду от природы духовную энергию. Обычно таким сном пользовались только сильно помешанные на тренировках заклинатели да Верховные Старейшины, чтобы поддерживать своё тело молодым. Третий делает глубокий вздох и складывает руки на коленях. — Нет, что ты… Я просто выпью освежающий отвар Мастера Хэ, это главный лекарь нашего ордена, да обратно за работу. Взгляд этого демона был настолько испытующим и острым, что казалось, он способен прорезать плоть не хуже, чем собственный меч. Одна его бровь, словно стрелка компаса, указывающая на север, взметнулась вверх в знак недвусмысленного приказа. — Ты идешь спать немедленно, — произнес он с властным оттенком, не терпящим возражений. Фэн Гу оказался не просто демоном, но и воплощением непреложного закона собственного слова. Он не стал тратить время на ожидание согласия или одобрения от старейшины, не стал искать в его глазах подтверждения своих действий. Вместо этого, он решительно и быстро схватил старейшину на руки, словно воины древности, которые несли своих поверженных врагов или дорогих сердцу детей, что ушли из жизни ранее родителя. Осторожно, но с уверенностью в каждом шаге, он направился по извивистым коридорам дома, точно зная, куда ему нужно идти, как будто каждая клетка его тела была пропитана знанием этого места. Сяо Чена бы, возможно, удивил этот факт, если бы он не был поглощен и растерян событиями, которые только что произошли. Как только они переступили порог комнаты, не теряя ни секунды, заклинатель был бережно уложен в постель, словно младенец, и укрыт одеялом, чтобы обеспечить ему покой и отдых. Цветок яблони, символ весны и обновления, был аккуратно положен на прикроватную тумбу, словно напоминание о том, что даже в самые темные моменты жизни есть место красоте и надежде. — Но моя работа… — начал было старейшина, пытаясь возразить да встать на защиту своих обязанностей. — Никому не будет лучше, если ты свалишься от усталости, — прервал его Фэн Гу, подчеркивая, что здоровье и восстановление сил являются приоритетом, который не терпит отлагательств. Сяо Чену было нечем контратаковать такой выпад демона. Он был слишком ошеломлён, чтобы что-то думать. Единственное на что его хватило — вцепиться пальцами в подол чужой юбки, когда Фэн Гу развернулся уйти. На немой вопрос во взгляде голубых глаз, заклинатель не знал что ответить. Но все же решился. — Если ты не против побыть еще немного моим компаньоном, то могу ли я просить тебя составить мне компанию, пока я не усну? И демон остался. *** Сколько бы Сяо Чен позже не думал о происшествии ночью, не мог понять, на каком этапе все пошло не так. Видимо, Фэн Гу настолько проникся благодарностью, что каждую ночь приходил к старейшине ближе к часу быка, чтобы уложить его спать, оставаясь рядом до тех пор, пока тот не засыпал. Это уже становилось похоже на некую традицию. Что до чертиков сбивало с толку. Третий просто не знал, как вести себя в подобной ситуации. Да и напор демона напоминал чем-то братскую заботу, с которой тот никак не привыкнет сталкиваться. Пускай нельзя было думать о демоне, как о брате, но никак не мог прогнать прочь подобные мысли. Ведь Фэн Гу не имел других мотивов следить за сном Сяо Чена, кроме благодарности. Однако для благодарности это было слишком много. Еще одним странным моментом для старейшины было то, что Фэн Гу являлся только ночью, когда Ли Шу уже был погружен в глубокий сон. Никогда он не пытался связаться с ним. Сяо Чен не решался копнуть глубже в эту историю, поэтому просто сосредоточился на своей работе. И заметил, что некто уже сделал часть его бумажной волокиты. Почерк, — красивый, каллиграфический, размашистый, — аккуратно заполнил большую часть документов, которые ему предстояло заполнить вместо сна. И все было сделано правильно. Ни одного нарекания. Между ними возник негласный договор молчать об этом, поэтому заклинатель не мог утолить любопытство. Ему даже не хотелось особо знать причины такой огромной помощи. Просто внутри волнение сжирало всю душу, ведь он не знал мотивов Фэн Гу так поступать. С каждым мгновением, проведенным ими вместе, Третий все больше начинал верить в правильность своего решения не нападать, идя в ногу со своими внутренними убеждениями. Он старался не думать о том, что на самом деле начинает привязываться к демону. Это было опасно. Слишком опасно. Только вот затишье всегда бывает лишь перед бурей. В ордене на задании погибли младшие адепты и Верховные Старейшины назначили на следующий день сбор всех взрослых на совет для обозначения дальнейших действий. — Старейшина Сяо, вы правда пойдёте на собрание? — Ли Шу, совсем глупый мальчуган, склонил голову к плечу, с интересом разглядывая взрослого. — Я слышал, вы не любите посещать их. Откуда такое рвение задавать неудобные вопросы ледяному лотосу ордена Бао? Сяо Чен задумался над этим вопросом, прежде чем решил, что все же он был одним из тех, кто является отчасти спасителем ребёнка, а дети, как правило, не всегда знают о чем можно спрашивать. Это вам не скучные взрослые, которые окольными путями травят, искажают правду, распускают слухи да не считаются с чужими чувствами. По крайней мере, этот ребёнок вряд ли пошёл бы на него с мечом. Возможно. Когда заклинатель открыл глаза, осторожно поднимая чашку с ароматным травяным чаем, благовония от Цзян Яна, как обычно, плавно кружили в воздухе комнаты. Эти благовония старший подарил, когда Сяо Чен потерял тогда сознание в день встречи с Ли Шу. — Эй, Брат Сяо, ты собираешься идти? Третий откашлялся. Ли Шу сел рядом, недовольно поглядывая на Цзян Яна, который своим громким голосом испугал старейшину, что тот подавился. Однако, Сяо Чен положил свою руку на кисть мальчика и попытался говорить как можно мягче, не смотря на всё ещё першившее горло да рвущийся наружу кашель. — Вы оба можете идти первыми. Я сейчас прибуду. Цзян Ян выгнул бровь, сложив руки на груди. В этот день он был облачен в праздные одежды с разными вставками из кожи да золота. Как самый старший Первый Старейшина пика Весеннего Ветерка, он должен был на этом совете показать силу. В руке же держал трубку с западного континента, а рыжие волосы спереди были собраны да закреплены короной. Это был редкий случай, когда мужчину можно было увидеть таким нарядным. Если бы не серьёзность ситуации, то Сяо Чен обязательно пошутил бы о том, что Цзян Ян выходит замуж. Брат точно бы покраснел не то от смущения, не то от негодования за подобные шутки, как это бывало давным давно, когда Третий только стал учеником Се Ганя. Позже он взошёл на гору Бао, прижимая сына к себе и прежде шутливой атмосферы между братьями более не было. Ли Шу же было крайне неловко от витавшей атмосферы. Он ютился возле заклинателя, явно не желая покидать помещение с рыжим пёсиком под боком. — Сяо Чен! Где тебя носило всю ночь?! Хоть представляешь, что тут случилось?! — влетела в дом Бай Му, плевав на любые приличия, схватила третьего за ворот одежды, поднимая над столом к себе ближе. Разъяренное лицо девушки было совсем рядом с его, что он мог даже рассмотреть некоторые морщинки на лбу от хмурых бровей. — Бай Му! — Воскликнул первый, порываясь подойти к ним. — Что случилось? — Сяо Чен совсем не беспокоился о происходящем, ему просто было интересно от чего могла злиться вторая. Девушка отпустила его, отходя на шаг. Но ее острый взгляд продолжал прожигать все внутри него. — В деревне Сё. Все жители умерли за эту ночь. — Замялась, явно не зная как сказать следующее, не понимая почему же это было так трудно. Словно она сама не могла поверить в эти знания. Однако, из глубин души поднялась злоба и она выплюнула: — Они умерли от искусства льда. У Сяо Чена внутри все похолодело и сжалось от ужаса — столь яркой была злость, кипевшая внутри второй старейшины. И столь же кошмарны были новости, произнесённые этой красавицей. К счастью, заклинателю кое-как удалось вернуть себе самообладание: — Ты говоришь, что все умерли от моей техники? — Сяо Чен достал из-за пояса и прикрыл лицо веером, ответив в присущей себе манере. — Надо же какая неприятная новость. «Кто-то убил их моей техникой раньше меня.» — Хотел бы добавить он, но не мог. — Сяо Чен! — закричали хором Первый и Вторая старейшины. — Значит, на собрании поднимут этот вопрос? — Да, — кивнула Бай Му со вздохом, — другие старейшины и главы пиков считают, что этой ночью ты вернулся в деревню Сё, чтобы убить всех там, а твой подопечный в этом тебе помог. Ли Шу вздрогнул, роняя из рук чашку с чаем, которую хотел поставить на поднос. Мальчик хотел уйти из комнаты прочь, чтобы не становиться свидетелем странных разговоров. Ведь свидетели долго не живут. Только вот теперь оказалось, что он тоже был причастен к смерти невинных людей. Рука старейшины легко легла сверху на его кисть. От этого действия, почему-то стало спокойно. — Ли Шу, — позвал его Сяо Чен, — обещаю, тебя никто не тронет.