Падение

      Россия, замерев, вслушивался в очередной выпуск новостей. В нем рассказывалось о недавних событиях в Европе и эти новости совершенно отличались от того, что он читал в советских газетах. Кровопролитное подавление восстания в Венгрии– отец лишь молча отмахнулся на вопросы, что происходит. Но здесь, в эфире, рассказывали настоящую правду о творившихся зверствах.       Маленький приемник вещал очень тихо, так, чтобы ничего не было слышно из-под одеяла, которым накрылся юноша.       – РСФСР, мы опаздываем, – заглянул в комнату Казахстан. – Ты что, еще не вставал?       Раздраженно шикнув, Россия выключил приемник и откинул одеяло: под ним оказался совершенно одетый и собранный студент.       – Да вставал я, вставал, – пробурчал он, криво заправляя постель и разглаживая костюм.       – Ты что, опять слушаешь..       – Тихо, – гневно сверкнул глазами Россия. – Да, да, то самое.       Казахстан закатил глаза.       Когда братья подошли к выходу, их там поджидал идеально собранный ГДР. Казалось, ни один волос не выбивался из его прически и ни одна складочка не образовывалась там, где не положено. Он поправил очки, скептически окидывая взглядом потрепанный вид России.       – Удачи в университете, мальчики! – улыбнулась братьям Белорусь, собиравшаяся ко второй паре.       – Белорусь, ты не знаешь, папа сегодня придет на выступление? – тихо спросил закончивший натягивать ботинки РСФСР.       – На защиту вашего с ГДР нового проекта? – юноша кивнул, морщась от громкого вопроса сестры. – Боюсь, что нет, – грустно продолжила девушка. – Он очень занят.       – Понятно, – насупившись, ответил Россия, с раздражением ловя на себе сочувствующий взгляд ГДР. – Идемте, чего вы встали.       Ребята вышли на улицу. Поначалу они шли молча и братья с трудом поспевали за быстрым шагом РСФСР.       – Россия! – окликнул его Казахстан. – Куда ты спешишь, мы все равно успеваем, – РСФСР замедлил шаг, дожидаясь пока с ним поравняются. – Ты должен перестать слушать «Голос Америки», – понизив голос, серьезно сказал ему брат.       – С чего это? – раздраженно фыркнул РСФСР.       – Отцу это не понравится.       – Мне тоже много чего не нравится! – воскликнул Россия слишком громко, так, что на них стали оборачиваться прохожие. – Но когда это его волновало?       – Я не думаю, что ты ему безразличен, – мягко взял за руку Россию ГДР. – Просто у товарища Союза очень много работы. Его участие нужно почти везде в мире и он..       – Он разъезжает по Африкам и Европам и скрывается в своих жутко секретных НИИ и заводах. А мне при этом запрещен любой выезд за границу! Мне кажется, что его заботит больше власть над миром, чем собственная семья, – скривившись, ответил Россия.       – Ты что такое говоришь? – Казахстан в ужасе уставился на брата. – Какая власть над миром? Это ты в своих голосах наслушался?!       – Да, а что? Не можешь слышать альтернативного мнения? Не способен на критическое мышление? – с вызовом вздернув подбородок, ответил ему Россия.       – Какое, к черту, критическое мышление! Это ж клевета чистой воды!       – В отличие от тебя, я не ослеплен «идеальностью» нашего отца и могу делать здравые выводы из его политики, – РСФСР презрительно скривил губы.       – Нет никаких твоих выводов, все выводы за тебя делают пропагандисты из твоего чертового радио. А их единственная цель – это оскорблять нашего отца и забивать чушью головы таких наивных дурачков, как ты! – Казахстан гневно сжал кулаки.       – Сам ты дурак. А отец давно из героя превратился в диктатора, единственной целью которого является захват мира и..       Не выдержав, Казахстан накинулся на Россию с кулаками, застав того врасплох и повалив на землю. ГДР рассеянно бегал вокруг них, не зная, как подступиться к катающемуся клубку. Братья осыпали друг друга ударами и грязно ругались, пока прямо над ними не раздался свисток. Милиционер, грозно сверкая глазами, поймал и приподнял обоих за воротники.       – Товарищи студенты! Что это вы тут такое устроили?       Из-за его спины испуганно выглядывал ГДР. Россия гневно посмотрел на него, верно определив, кто позвал представителя правопорядка. Германия выглядел немного виновато, но решительно насупился.       – Так это еще и сыновья товарища Союза! Эка беда, он наверняка расстроится, что вы так себя ведете!       – Товарищ милиционер, не рассказывайте отцу, – хмуро попросил Казахстан.       – Ну уж нет, молодежь, родители должны заниматься воспитанием своих детей. Так уж и быть, в отделение я вас не поведу, но домой провожу – сдам на руки вашему родителю.       Оба драчуна заметно поникли. У России явственно набухал огромный фингал на правом глазу, а Казахстан все время шмыгал разбитым носом. В целом, вид у обоих был крайне потрепанным и пыльным.              Когда отворилась входная дверь в квартиру, не успевшая уйти в университет Белорусь удивленно всплеснула руками.       – Позвоните, пожалуйста, отцу этих гладиаторов, – вежливо обратился к ней милиционер. – Нужно передать их ему прямо в руки.       Девушка кивнула и спешно удалилась к телефону. Братья же расселись по разным углам гостиной, пока милиционер, прохаживался, рассматривая семейные фотографии.       ГДР, со все еще виноватым видом, пытался поймать взгляд России, но тот упорно его игнорировал, сверля глазами узор на ковре.       Спустя долгое ожидание, в прихожей раздались тяжелые шаги. Звонкий голосок Белоруси, приветствовавшей отца, и его глухой недовольный бас. Казахстан и Россия заранее сжались, улавливая нотки гнева.       Союз зашел в гостиную и окинул взглядом картину, состоящую из насупленных помятых драчунов, виновато нервничающего ГДР и приветствовавшего его милиционера.       – Товарищ Союз! – браво козырнул он. – Вот, поймал ваших сыновей за дракой, прямо на перекрестке, представляете! – СССР снова окинул тяжелым взглядом виновников. – Решил не забирать их в отделение, а сразу передать вам. Все-таки уважаемый человек, позора не обобраться, если узнают.       – Ну и зря, – гулкий, от сдерживаемого гнева, голос разнесся по гостиной. – Надо было сразу забирать их, пусть посидели бы пару дней в каталажке, – он упорно старался не смотреть на сыновей.       – Н-но как же, – растерялся от такой суровости милиционер. – Парни молодые, всякое бывает, зачем сразу-то в милицию?       – А чтоб не повадно было, – Россия и Казахстан сжались еще больше, не поднимая глаз от пола.       – Дело ваше, товарищ Союз. Да только вы с ними все же не будьте слишком суровы. Молодые еще, горячие. Главное просто, чтоб глупостей не делали.       – Спасибо вам, товарищ, – кивнул СССР, провожая милиционера. – Я займусь их воспитанием.       Братья вздрогнули от хлопнувшей двери. В наступившей тишине громко раздавались тяжелые шаги. Россия и Казахстан по-прежнему не смели поднимать глаза на отца.       – Ну и из-за чего вы подрались? – раздался насмешливый голос.       Юноши с опаской посмотрели на отца. Он по-прежнему сурово хмурил брови, но в его глазах прыгали искорки смеха.       – Да Россия меня дураком назвал, – первым нашелся Казахстан.       – Это он сказал, что.. – Россия дернулся от незаметного пинка брата. – Вообще-то он меня первым обозвал.       Союз с интересом наблюдал за возникшей перебранкой.       – Не хотите делиться – не надо. Но чтоб в первый и последний раз мне вас милиция приводила!       – Да, пап! – дружно ответили братья.       – А теперь марш в порядок себя приводить!       Дебоширов как ветром сдуло, а СССР сел в кресло и устало провел рукой по глазам.       – Ты тоже не расскажешь из-за чего драка была? – спросил он притихшего ГДР.       Тот усиленно помотал головой.       – Ясно, иди тогда, помоги этим контуженным.       ГДР кивнул и направился в комнату России. Он молча проскользнул внутрь и принялся распаковывать аптечку. РСФСР сидел, надувшись и всем видом показывая, что он будет игнорировать все вопросы. Но Германия лишь приложил ватку с перекисью, даже не обратив внимание на шикнувшего от жгучей боли Россию.       – Ну, давай уже, осуждай меня, – не выдержал РСФСР.       ГДР удивленно посмотрел на него, потом поправив очки, вздохнул:       – Я вижу, ты и сам себя осуждаешь.       – Нет. Не осуждаю, – насупился Россия. – Я прав.       В тишине ГДР продолжал обрабатывать ушибы брата.       – Союз.. папа во многом ошибается. Многие его поступки сомнительны, – хмуро нарушил тишину Россия.       Задумчиво помолчав пару минут, ГДР все же ответил:       – Ты же знаешь, что они ненавидят отца. А Америка еще и яростно завидует, – Россия удивленно поднял брови, из-за чего ссадина на лбу снова начала кровить, и ГДР нещадно приложил туда очередную ватку с перекисью.       – Ай, – дернулся Россия. – Чему ему завидовать то? Ты видел какие у него машины? А одежда? А музыка? У нас такого никогда не было. Да и вряд ли вообще будет.       ГДР как-то удивленно и с осуждением посмотрел на брата:       – СССР имеет феноменальные успехи в космосе, огромное развитие в науке, технике, исторические социальные достижения! Между прочим, именно в СССР придумали, как использовать атом для мира! А не как некоторые – лишь бы размахивать оружием, в надежде, что хоть кто-то начнет прислушиваться к его чрезмерно важному мнению, – вдохновенно перечислял немец, не переставая ловко обрабатывать синяки брата.       – Чего они стоят, если на все страны Союза одна модель штанов, – фыркнув пробубнил Россия, ойкнув от очередного жгущего ощущения.       – Твой отец спас нас от самой страшной чумы человечества, – тихо продолжил ГДР. – Спас меня, – он, не глядя на Россию, вскинул голову, останавливая внезапно нахлынувшие слезы.       Россия задумчиво рассматривал ГДР снизу вверх.       – Я ведь не ставлю под сомнение его прошлые достижения, но то, что он сделал что-то хорошее раньше, не дает ему права вести себя как тиран.       ГДР удивленно уставился на брата, рука с пластырем так и замерла в воздухе:       – Ты о чем? Когда это вел он себя как тиран?       – Вот, ты даже не знаешь, а все потому что у нас нет свободы слова, – слегка высокомерно и поучительно протянул РСФСР. – Я о подавлении восстания в Венгрии. Отец ввел танки против мирных жителей! А они-то всего лишь хотели свободы строить социализм без указок от СССР.       ГДР отшагнул от России, с ужасом уставившись на него.       – Ты откуда это взял?! – удивленно воскликнул он. – Ты не представляешь, насколько ты неправ! Этот США, которым ты так восхищаешься, принимал активное участие в подготовке этого отвратительного события!       РСФСР недоверчиво скривился:       – Тебе-то откуда знать? Вот тоже взяли моду, валить все на США.       – Я знаю! – горячо воскликнул ГДР и тут же стушевался под ироничным взглядом России. – Я... у меня есть секретная служба разведки работающая на СССР. У нас есть доказательства! Переписки дипломатов, отслеживания вооруженных банд, которые беспрепятственно въезжали в страну перед восстанием. Пожалуйста, поверь мне! – ГДР умоляюще посмотрел на Россию. – Я не могу тебе ничего показать, это все засекречено, но поверь мне, у США есть какая-то секретная организация, которая поставила своей целью незаметное разрушение влияния СССР в мире.       Россия тяжело вздохнул и нервно поднялся, принявшись ходить из стороны в сторону.       – Секретные службы, секретные организации. Даже от собственного сына секреты! – он с горечью хмыкнул и, резко развернувшись, уставился горящим взглядом на нервно переминающегося ГДР. – Как же я устал от всего этого. Я хочу жить в свободном мире! Без дурацких занавесов и границ! Понимаешь?! Свободном мире!       ГДР, нахмурившись, внимательно посмотрел в синие глаза РСФСР:       – В мире без СССР?       – Почему, – Россия споткнулся от удивления. – Почему без отца? – недоуменно спросил он.       – Потому что они хотят его уничтожить. Хотят, чтобы он никогда не существовал, – в голосе ГДР послышалась дрожь. – Я знаю это. Я слышал еще когда он забрал и усыновил меня. Не дал меня уничтожить. Как только они найдут слабое место, они немедленно туда ударят. Пожалуйста, не становись слабым местом отца. Он очень любит тебя. Он любит всех нас, но тебя - особенно. Нет ничего, что он не сделал бы ради тебя.       Россия не выдержал просящего взгляда ГДР и, отвернувшись, принялся изучать тюль у окна.       – Я.. я просто хочу быть свободным. Хочу сам принимать решения. Не хочу, чтобы меня ограничивали из-за.. – он споткнулся на мгновение, – из-за какой-то там любви.       Он поежился от тяжелого вздоха ГДР, спиной как будто ощущая его осуждающий взгляд.       – Den Brunnen schätzt man erst dann, wenn es kein Wasser mehr gibt, – тихо пробормотал ГДР. – Надеюсь, ты когда-нибудь все-таки оценишь по достоинству любовь своей семьи.       РСФСР, почувствовав укол совести, развернулся, чтобы извиниться перед ГДР, но дверь уже тихо закрылась за ним. Вздохнув, Россия сел на кровать и приложил оставленный пакет со льдом к фингалу. В принципе уже было поздно, но никто не мешал надеяться, что вместо огромного фиолетового пятна будет что-то поскромнее.       Спустя целый день молчаливой борьбы с последствиями драки, дверь тихо приоткрылась и в комнату вошел СССР. Удивительно, как при своем довольно массивном размере, он мог перемещаться практически бесшумно. Кровать тихонько скрипнула и просела под его весом.       – Дай посмотрю, – ласково отвел руку России Союз.       От прикосновений его шершавых пальцев как будто стало немного легче, как в детстве, когда папа дул на очередную разбитую по неловкости коленку.       – Что, стыдно? – насмешливо спросил отец, глядя на проступивший румянец.       – Есть немного, – хмуро пробурчал Россия.       – Ну, есть за что стыдиться, – беззлобно пожурил его Союз. – Чего устроил-то? Еще и защиту проекта пропустил.       – Ты помнишь? – удивленно поднял брови юноша.       – Конечно, я же собирался прийти. Хорошо, что хотя бы не пришлось вместо этого в милицию идти, вас забирать.       Россия виновато потупил взгляд.       – Прости, пап, – тихо сказал он. – Я.. Я больше так не буду.       – Я верю тебе, – ласково потрепал его СССР. – Давай уж, спать ложись, юный воитель.       Отец поправил одеяло, и с кровати на пол скатилась маленькая радиостанция.       – А это что такое? – он потянулся за устройством.       – Ничего! – в ужасе воскликнул Россия, стараясь вырвать предмет.       Союз поднял его и с удивлением посмотрел на паникующего сына. Он нажал на кнопку и по комнате раздался приятный голос с легким американским акцентом:       – Партийцы, коммунисты, комсомольцы! Мне не хочется вам говорить подготовленную антикоммунистическую речь, а просто я хочу вам сказать то, что выльется из сердца, побеседовать с вами по душам.       Вот уже много лет заточает, ссылает на каторгу миллионы, пытает и казнит людей Советский Союз.Разве вы не чувствуете свою ответственность перед родиной, которую вы превратили в концентрационный лагерь?       А может быть, некоторые из вас, партийцы, все же будут защищать идею. А в чем она? В отсутствии применения к жизни примитивных свобод в России, которыми пользуются все капиталистические страны, где люди могут что угодно говорить, печатать, где могут свободно собираться, исповедовать любую веру? Может быть, идея заключается в запрещении общения русских граждан с гражданами других стран?       Задумывались ли вы,почему СССР так рьяно охраняет свои границы? Не потому ли, что, открой он их,русские люди толпами уходили бы из «советского рая».       Но верьте мне, друзья! Россия будет свободным, как другие страны, где каждый гражданин может строить свою жизнь как хочет, выбирать работу, которая ему подходит, жить где вздумается, не подчиняясь решительно во всем партийной указке.       Раздался жуткий скрежет – это закончила свою жизнь маленькая радиостанция, сжатая в кулаке Союза. Его лицо как будто окаменело, перестав выражать какие-либо эмоции.       – Пап? – испуганно позвал его Россия.       Он, не отвечая, прошел на кухню, где отправил в мусорку бывший радиоприбор.       – Пап, я все объясню, – тихо произнес увязавшийся за ним РСФСР. – Мне просто было интересно послушать и я...       Перед его носом громко захлопнулась дверь отцовского кабинета.       – Пап! Я хочу поговорить! – громко постучался Россия. В глазах предательски защипало. – Вот всегда ты меня игнорируешь! Только о себе и можешь думать! – гневно пнул он дверь. – А потом удивляешься, что тебя никто не любит!       России самому было гадко от его слов, но боль и гнев внутри толкали его говорить это.       Он бессильно опустился и сел, прислонившись к двери. РСФСР уткнулся в сложенные на коленях руки и тихонько всхлипнул.        Уставший от переживаний, Россия не заметил как задремал. Сквозь сон он не почувствовал, как сильные руки подняли его, прижав к теплой груди. А затем мягкость постели и заботливо укутавшее его одеяло.

******

      США задыхался от ненависти. Буквально пару дней назад они узнали о том, что Советский Союз смог вывести первого человека в космос. По-настоящему. Разведка предоставляла достаточно точные данные. И хотя адвокаты старались оспорить юридическую формулировку этого полета: СССР не предоставил ни космодром старта ни точное место посадки, что являлось обязательными параметрами регистрации космического полета – слишком многие засекли пролет космического корабля «Восток-1». Первые полосы западных газет заполонили немногословные, но все же признания успехов Союза.       И ладно бы только это – после первого спутника СССР раз за разом превосходил попытки США стать первым – спустя лишь пару дней после полета у самого Америки было запланировано вторжение на Кубу, которое должно было позволить положить конец беспределу установившегося там коммунистического режима. Все должно было пройти хорошо. Должно было! Но вместо спланированной чистой операции, США потерпел сокрушительное и крайне обидное поражение. Весь мир теперь обсуждал, как он сел в лужу, смеялись над ним, но, что хуже всего, коммунистические страны были крайне удивлены, что Америка так слаб. Хотя ЦРУ обещали ему, что о причастности Штатов будет неизвестно!       – Джон, – пытавшийся все это время слиться со стеной секретарь тут же подскочил к стране, – какая из болевых точек Советов сейчас наиболее уязвима?       – Мистер США, сэр! Судя по нашим докладам, ситуация с Германией крайне беспокоит Советский Союз. Он озабочен желанием ФРГ получить ядерное оружие и присоединиться к НАТО, а также постоянно требует вывода наших войск из Берлина. Кроме того, после нашей денежной реформы, как вы и ожидали, граждане ФРГ принялись скупать товары в восточной части Берлина, что вызвало рост цен на товары и дефицит.       – Хах, вот тебе привет от капитализма, сраный commie, – самодовольно хмыкнул Америка.       – В ответ на это СССР принялся возводить стену.       – Что? Какую еще стену? – удивленно переспросил США.       – Берлинскую стену, сэр.       – Как будто мы это ему позволим, – усмехнулся США, подхватывая свой плащ и выходя из кабинета. – Срочно подготовь самолет!

******

      Америка, улыбаясь, рассматривал сквозь очки темноволосого юношу напротив. С тех пор как они виделись последний раз, он вырос, возмужал и стал крайне симпатичным молодым человеком.       ГДР, нахмурившись, бросил беглый взгляд на наглого американца. Тот сидел, вольготно развалившись в кресле машины, пока его генерал требовал пропустить их в восточную часть Берлина. По договоренности союзники могли свободно перемещаться внутри всего города, но восточногерманская полиция попросила военного предъявить документы. Тот, крайне возмущенный подобной наглостью, громко требовал вызвать сюда советского дипломата. На что изо всех сил старавшийся казаться спокойным ГДР ответил, что сейчас одиннадцать часов вечера субботы и все дипломаты наслаждаются законным отдыхом.       – Вы не имеете права не пускать нас! Я американский генерал! Знаете, какие у вас будут проблемы!       ГДР едва сдержал улыбку, когда заметил, как один из его полицейских закатил глаза. Но тут же нахмурился, заметив приближающиеся американские танки.       Усмехнувшись, США газанул и демонстративно переехал границу, заставив стоявших там пограничников отпрыгнуть.Только ГДР с невозмутимым видом остался на месте из-за чего оказался практически прижат к дверце машины.       – Я вынужден попросить вас покинуть линию разграничения, – спокойным голосом произнес немец.       – А что ты мне сделаешь, маленькая недострана? – облокотился локтем на дверцу машины США. – Союзники имеют право свободного перемещения по зонам оккупации, а вот постройка стены, которую вы затеяли, является незаконной. Мы не допустим незаконных действий, правда, ребята? – он обернулся и помахал подъезжающим танкам, на которых виднелось навесное бульдозерное оборудование.       – Возведение антифашистского заслона не касается союзников и никак не повлияет на их договоренности о перемещении. Мы всего лишь хотим проверить ваши документы, чтобы удостовериться, что вы не являетесь преступниками, желающими незаконно проникнуть в восточный Берлин.       – Ох, come on, babe, все мы знаем, что за прошедший год в нашу часть города переехало свыше двухсот тысяч немцев, – хмыкнул США. – Люди сами выбрали, кто из нас с Союзом лучше, и, как видишь, это не он, – улыбка США стала хищной. – Слушай,–американец перегнулся через окно, резко приблизившись лицом к лицу к Германии, – ты же тоже хочешь ко мне. Давай, запрыгивай в машину, поедем развлечемся, – ГДР с непроницаемым лицом сделал шаг назад, создавая между ними дистанцию. Только слегка порозовевшие щеки, говорили о его реакции на подобную провокацию. Америка с усмешкой снова расслабленно откинулся в кресле. – Только сначала переоденем тебя во что-то приличное, эти ваши серые шмотки навевают тоску.       Американские солдаты, постепенно подтягивающиеся к генеральской машине, заухмылялись.       – Ну так что, – со скучающим видом наклонил голову США. – Мы сегодня будем развлекаться или как?       – Я прошу вас покинуть...       – Oh, my God, – Америка демонстративно приложил руку ко лбу. – Здесь все свои, baby, тебе никого не нужно обманывать тем, что тебе нравится этот коммунист. Просто скажи это и мы немедленно предпримем попытки по твоему освобождению.       ГДР нахмурился и посмотрел прямо в скрытые за темными очками глаза:       – Меня уже освободил товарищ Советский Союз. Ваша псевдосвобода мне не нужна.       США громко расхохотался:       – И от чего же он тебя освободил, малыш? От права распоряжаться своей жизнью? От права путешествовать по своему же городу? От права быть тем, кем ты хочешь?       ГДР не успел ответить ему, как за спиной послышался грохот. Прежде чем повернуться, немец не смог отказать себе в удовольствии наблюдать побледневшее лицо США.       По улице, громко грохоча гусеницами, приближались советские танки. По обе стороны от КПП повисло напряженное молчание, разбавляемое лишь шумом техники. С одного из передних танков, легко соскользнул СССР и неспешной походкой направился к американской машине.       – Приветствую, вижу, у вас возникли сложности, товарищи союзники, – отсалютовал он молчаливым американцам. – США, мы можем отойти поговорить?       Америка, сжав губы, решительно кивнул. ГДР, хмыкнув, отметил, что раздражающая сиятельная улыбка покинула его, сменившись серьезным выражением лица.       Страны отошли в сторону и о чем-то стали тихо переговариваться, тогда как напряжение застыло в воздухе и казалось прямо-таки ощутимым.       Неведомо откуда, об этой напряженности уже прознали журналисты и крутились с обеих сторон, стараясь запечатлеть совещающихся лидеров. ГДР едва заметно устало вздохнул, наблюдая за их попытками подобраться ближе – он уже чувствовал, что придется успокаивать людей после их истерических статей о столкновении ядерных сверхдержав.       Спустя напряженные минуты, когда солдаты с двух сторон занимали выгодные позиции и готовились к возможному конфликту, страны кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.       – Что мы делаем, мистер США, сэр? – тихо уточнил у него генерал, готовый в любой момент отдать команду о нападении.       В этот момент, самый передний танк, на который запрыгнул СССР, сдал назад и отъехал на несколько метров от моста.       – О, Советы сдались, – оскалился генерал, наблюдая за происходящим.       – Воздержитесь впредь от поездок в восточный Берлин, – тихим голосом сказал Америка, не отводя глаз от мускулистой фигуры на танке.       – Но как же права союзников свободно перемещаться?! – возмутился было генерал.       Америка перевел на него тяжелый взгляд, который тот почувствовал даже сквозь очки:       – А вас мы отзываем из Берлина.       В застывшей тишине обе стороны медленно вывели свои танки и разъехались по казармам. Конец света на сегодня был отменен.

******

      Россия ворвался в кабинет отца громко хлопнув распахнувшейся дверью. СССР оторвался от изучения документов и приподнял бровь – только глупец не увидел бы в его спокойствии нарастающее раздражение.       РСФСР, совершенно игнорируя повисшее в воздухе напряжение, подошел к столу.       – Зачем ты это делаешь? – едва сдерживая возмущение, спросил он.       – Делаю что? – голос Союза был настолько «спокоен», что, кажется, вибрировал.       – Зачем ты ставишь существование мира под угрозу! – вздернув подбородок кверху, стойко противостоял тяжелому взгляду Россия. – Зачем ты разместил ракеты на Кубе? Ты желаешь нашего взаимного уничтожения?       СССР задумчиво рассматривал сына:       – Я забочусь о нашей безопасности...       – Тем, что хочешь обстрелять Америку?! – возмущенно перебил его Россия. – Наша безопасность в том, чтобы на Земле был мир! Ты сам всегда говорил, что нет ничего лучше, чем мирное небо над головой! И теперь ты же устанавливаешь ракеты прямо на границе с США!       – Ты не понимаешь...       – Я все прекрасно понимаю! – голос России сорвался, когда он снова перебил отца. – Я не маленький! Я прекрасно вижу, что и как ты делаешь! Ты построил Берлинскую стену, ты поднял железный занавес, ты цензурируешь все что попадает к нам, если хоть что-то вообще попадает! Если ты так прав, то чего же ты боишься отец? – голос России гневно дрожал.       – Россия...       – Чтобы оставаться правым, ты готов спалить мир в ядерном огне? Может быть, хватит войн, папа? Почему мы не можем создать мир, построенный на доверии и дружбе?       – Губы России гневно дрожали, пока он буравил взглядом отца, внешне по-прежнему остававшегося спокойным.       – Высказался? – холодно спросил СССР, отвечая сыну тяжелым взглядом. – А теперь, если ты такой умный, может ответишь на вопрос, зачем США круглосуточно отправляет свои самолеты, размещенные в Британии, патрулировать наши границы с ядерными боеголовками на борту? Зачем у наших берегов американские подлодки с ядерными зарядами? А зачем США разместил ракеты средней дальности в Турции? – на этих словах Россия побледнел. – Между прочим, время их подлета к Москве составит всего лишь пятнадцать минут. Ты даже не успеешь выйти из квартиры и испаришься в ядерном огне со всеми своими фантазиями о дружбе.       – Я не знал... – тихо пробормотал Россия.       СССР едва заметно поморщился:       – У этого «миротворца» сейчас три тысячи сто ядерных зарядов, а у нас всего четыреста тридцать. Как думаешь, кто здесь кому угрожает полным уничтожением?       Побледневший Россия с ужасом смотрел на отца. Он привык воспринимать конфликт сверхдержав как простую борьбу за власть, желание выяснить, кто же все-таки сильнее. Но никогда не задумывался, что кто-то на самом деле хотел уничтожить отца. И всех его детей.       СССР же откинулся в кресле и устало провел руками по лицу.       – Ты и не должен был про это знать, – с печалью в голосе произнес он. – У детей должно быть детство. Война не должна его отбирать.       В кабинете повисла тишина. Россия так и стоял, не в силах найти, что сказать отцу, когда зазвонил телефон.       – Можешь идти, РСФСР, мне нужно работать, – не глядя на сына, сказал Союз, поднимая трубку. – Россия, – окликнул он его у двери. – Я стараюсь сохранить мир, – очень серьезно произнес СССР, глядя в глаза сына.       Нахмурившись, Россия вышел из кабинета.