Падение

      СССР исподтишка наблюдал за тренировками детей. В маленьком зале было шумно. Большие спортивные комплексы еще только планировались к постройке и восстановлению, да и отопления, возможно, не хватило бы сейчас на них, но это не было поводом не тренировать молодое поколение.       Всюду были дети и подростки: пробегающие по расчерченному кругу, разминающиеся в центре зала, но Союза больше интересовала небольшая группа, занимающаяся растяжкой в стороне. РСФСР был хорошо виден в своем стареньком потрепанном красном трико: он с легкостью сел на шпагат, чем вызвал удивленное хмыканье отца. Конечно, Союз предпочел бы, чтобы сын занялся чем-то более серьезным, вроде борьбы или бега, но тот был очень артистичен и безумно хотел заниматься балетом. Из-за своей нелюбви ко всему, связанному с Российской Империей, СССР был крайне недоволен таким интересом, хотя и уважал театры и балет и считал необходимостью сделать их доступными для всех людей. Они все же сошлись с сыном на фигурном катании, а отец в тайне мечтал переманить его в хоккей, когда тот вырастет.       Россия тем временем сделал несколько элегантных прыжков и завершил движение вращением. Конечно, летом не было возможности заниматься на коньках, но для юных спортсменов это не было помехой. СССР восхищенно покачал головой. Определенно, у его сына есть большой талант.       — Выглядит завораживающе.              Союз вздрогнул от неожиданности и обернулся:       — ГДР? Ты тоже пришел на занятия? — удивился он своему приемному сыну, который так тихо подошел и теперь стоял, не сводя глаз с тренирующихся фигуристов.       — Нет, я довольно слаб физически, — чуть смущенно пробормотал Германия.       — Спортсменом можешь ты не быть, но физкультурником – обязан! Физическая культура нужна каждому, — назидательно сказал СССР. — Нужно будет подобрать подходящий вид спорта для тебя. В конце концов всегда можно заниматься бегом и зарядкой.       — Хорошо, герр Союз, я попробую, — все также смущенно ответил ГДР.       — Папа! — неожиданно, звонко смеясь, на СССР налетели Грузия и Армения.       Когда он, посмеиваясь, поднял их на руки, перед ним уже стоял Россия.       — Пап, ты пришел! Ты видел, как я сделал прыжок с вращением? Это я готовлюсь аксель прыгать, когда на лед выйду.       — Да, да, видел, — потрепал его по волосам Союз. — А ногами ты чего махал? Уж больно на балет похоже, не припомню такого в фигурном катании.       — А, ну это, — РСФСР немного смутился. — Да, это для растяжки упражнения.       — Понятно. Ну все, девчонки, слезайте с меня, — с этими словами он опустил радостных сестер на землю. — Идите, занимайтесь, мне переодеться нужно.       — О, ты тоже будешь заниматься, пап? — привязался за ним хвостиком Россия.       — Да, надо бы немного поразмяться, а то все штабы да заводы. Нужно и полезную нагрузку на тело дать.       Они прошли через узкий коридор с облупившейся кое-где краской и зашли в душную небольшую раздевалку. РФСР, не прекращая, рассказывал как он выполнил то или иное задание тренера, а Союз кивал, старательно вслушиваясь в бесконечный поток терминов.       Когда СССР стянул рубашку, Россия на мгновение замер – тело отца все еще было перебинтовано во многих местах и кое-где даже проступило немного крови. «Наверное, из-за девченок, которые на него запрыгнули» – раздраженно подумал Россия.       — Пап?       — М? — повернулся на вопрос Союз, держа в руках спортивные штаны.              — Я тебя люблю, — прошептал Россия, уткнувшись отцу в живот и обнимая его. Он со всех сил старался сдержать накатившие слезы.       Рука СССР мягко легла на голову сына и, погладив, он обнял его в ответ.       — И я тебя, сынок, люблю, — помолчав немного, он уточнил, — случилось что-то? — Россия лишь покачал головой, не отрываясь от отца. — Ты там плачешь что ли?       Союз присел на корточки, чтобы их лица были на одном уровне и мягко вытер выступившие слезы сына.       — Н-нет, не плачу, — ответил Россия и окончательно разревелся.       Отец обнял его, продолжая успокаивающе поглаживать по спине.       — Ну все, все, ладно тебе, — бормотал он.       — Пап, — Россия отстранился и, вытерев лицо рукой, провел другой по перебинтованному плечу СССР. — Больно?       Союз хмыкнул:       — До свадьбы заживет.       — До чьей свадьбы? — растерялся Россия.       — До твоей, — звучно рассмеялся СССР. — Ну все, успокоился? Все со мной хорошо будет, — он поцеловал сына в лоб и протер его лицо от слез. — А нам заниматься пора, а то до вечера тут и просидим.

******

      СССР ворвался в координационный зал авианосца с силой распахнув дверь: она жалобно скрипнула, ударившись о стену. Военнослужащие, находящиеся в помещении, с удивлением обернулись на источник шума.       — Что. Ты. Наделал? — четко и раздельно произнес Союз.       В его глазах был неподдельный ужас смешанный с гневом.       — Я - заканчиваю Мировую Войну, — усмехнулся США.       За темными очками было не различить взгляда, но кривая усмешка и гордо вскинутая голова говорили о том, как он доволен собой.       СССР, отвернувшись, снова перечитывал доклад о последствиях взрыва ядерных бомб в Японии.       В штабе царила растерянность, и советские и американские генералы пребывали в состоянии шока от неожиданной результативности нового оружия. Один Америка самодовольно улыбался и рассматривал Союза с каким-то сумасшедшим восторгом. Ему очень нравился страх, который он впервые видел на лице этой страны. Он прямо-таки упивался открывающимися перед ним возможностями: его самый сильный соперник, легендарный воин и победитель, трясется как лист лишь при упоминании нового оружия США. Кажется, мир все ближе к тому, чтобы пасть к его ногам.       Америка хмыкнул и поправил очки. Как хорошо, что они закрывают его глаза, не позволяя никому прочитать что он думает и чувствует на самом деле.              Союз рассеяно поднял взгляд и посмотрел на США:       — Но ведь Японская Империя готова была сдаться. Зачем такой акт бесчеловечной жесткости?       — Я всего лишь сберег жизни своих людей, — улыбнулся Америка.       — Какой ценой, — тихо произнес СССР, все еще неверяще глядя на оппонента.       США резко встал и сократил расстояние между ними, одновременно приподнимая очки. Теперь их лица были так близко, что Америка мог рассмотреть расширившиеся зрачки, а Союз чуть не отшатнулся при виде разноцветных глаз, в которых явно светилось безумие.       — Я принял это решение по щелчку пальцев, — практически прошипел в лицо Союзу США. — Если потребуется повторить, — он многозначительно хмыкнул, — не сомневайся, что это будет так же легко.       Америка вернул очки на место, стряхнул невидимую пылинку с воротника СССР и, развернувшись, направился прочь из штаба.       Его переполняли азарт и злость. И в то же время он ощущал себя самым могущественным на Земле.       США рассмеялся.       Почему лишь ощущал? Он и был самой могущественной страной на Земле, обладающей самым ужасным оружием в истории человечества.       — Теперь я стал Смертью, разрушителем миров! — громко воскликнул он и, напевая навязчивую мелодию, продолжил свой путь.       Спустившись на нижнюю палубу, он подошел к большой стальной двери, охранники поспешили открыть ее перед ним.       Оказавшись в небольшом полутемном помещении, Америка дождался, пока сзади раздастся щелчок закрывшейся двери. Он презрительно поморщился, рассматривая стройную фигурку девушки, лежащей на полу.       — Вставай, — США пнул ее, нисколько не церемонясь.       От удара тяжелым армейским ботинком, девушка глухо застонала.       — Вставай, кому говорю, — в этот раз менее сильный, но не менее унизительный пинок.       Пленница тихо всхлипнула и с трудом поднялась на ноги. Многочисленные синяки и ссадины виднелись на ее оголенных руках и ногах, остальное прикрывало коротенькое изорванное платье. Черные волосы спадали на лицо, служа последней эфемерной защитой. Девушка обхватила себя руками и стояла, сгорбившись и покачиваясь.  США презрительно сплюнул. Пленница вздрогнула и опустила голову еще ниже.       — Как, я сказал, ты должна со мной разговаривать?       — Так, господин, — ответила Япония, опускаясь на колени и не поднимая глаз.       — Ты думала, что после всего, что твоя мать сделала, будет достаточно просто подписать капитуляцию? — США усмехнулся. — Stupid bitch.       Он толкнул ее ногой в грудь, из-за чего она упала на спину, а и без того короткое платье задралось.       — Ты будешь очень долго расплачиваться за то, что твоя мать посмела поднять на меня руку, — сказал США расстегивая ширинку.

******

      — Папа! Можно я пойду с тобой? — Россия налетел на СССР, который, одевшись, уже собирался выходить.       — Там холодно, — коротко ответил отец и ласково потрепал сына по голове.       — Я не боюсь холода! И я хочу помочь тебе! Я ведь уже достаточно взрослый, — чуть обиженно воскликнул РСФСР.       Союз вздохнул и кивнул:       — Тогда одевайся теплее.       Издав восторженный писк, юноша побежал к себе в комнату. Через пару минут он выскочил оттуда, на ходу натягивая шерстяные носки.       — Я вообще-то тоже хочу пойти! — увязалась за русским сестра. — Почему только ты с папой идешь?       — Там холодно, Белоруссия, оставайся дома, — ответил Россия.       Союз улыбнулся в сторону, отмечая знакомые интонации, которые скопировал сын.       — Но я тоже хочу, — продолжала жаловаться сестра.       — А кто дома стол накрывать будет? — мягко улыбаясь, спросил Союз. — Нужен ведь кто-то ответственный, кто все организует.       Девочка, задумавшись, замолчала, а затем серьезно кивнула.       — Хорошо, пап. Я останусь и организую подготовку к празднику.       — Спасибо, дочка, я знал, что могу на тебя положится, — тепло погладил дочь по голове СССР. — А ты что как попало оделся, — строго обратился он к России, шапка которого еле держалась на затылке, а распахнутая куртка открывала шею. — Иди сюда.       Союз притянул сына и принялся закутывать его: плотно застегнул куртку, замотал теплый шарф в несколько слоев, плотно завязал шапку, надежно закрывая уши от холода.       — Ну паап, чего ты меня как ребенка укутал, — раздалось недовольное ворчание откуда-то из шарфа.       — Потому что ты и есть ребенок, — улыбнулся Союз и чмокнул того в нос. — Все пойдем, и так времени немного осталось.       Они поспешили на улицу, где их ждала любимая папина «Волга». Из-за большого количества работы в этом году СССР совершенно забыл съездить за елкой, и теперь пришлось заняться этим вопросом прямо 31 декабря.       Довольный Россия залез на переднее сидение и ждал, пока отец заведет замерзшую машину. Когда после нескольких неудачных попыток Союз все-таки смог это сделать, они выехали на дорогу и направились в сторону леса.       — Как дела в школе?              — Нормально все, — хмуро ответил Россия.       — Я знаю, что ты получил пару двоек в этой четверти, — хмыкнул СССР. — Что случилось? Ты ведь был отличником.       — Плохо подготовился.       Союз кинул быстрый взгляд на хмурящегося сына.       — Я слышал это из-за поведения. Драки устраивал? — насупившийся РСФСР продолжал молчать. — Россия, я с кем разговариваю?       — Да, я подрался несколько раз.       — За что хоть дрался? — продолжая тайком рассматривать сына, спросил Союз.       — Просто так.       — Россия.       Тяжело вздохнув, он ответил:       — Да к ГДР приставали, дразнили его.       — И ты его защитил? — пытаясь скрыть улыбку, поинтересовался отец.       — Типа того.       — Молодец, получается, — Россия с удивлением уставился на отца. — Слабых надо защищать.       — Я думал, ты будешь меня ругать, — неверяще ответил РСФСР.       — Ну за двойки ты конечно не молодец. За двойки Вам, товарищ пионер, выговор, — шутливо нахмурился Союз. — Но за помощь товарищу – хвалю.       Россия радостно просиял и принялся, тараторя, рассказывать обо всех остальных происшествиях в школе. СССР старался сосредоточится и разобрать этот бесконечный поток информации, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда они по темной, полузаметённой дороге заехали в лесную чащу, голова у него уже слегка гудела.       — Паа, — раздался вскрик, России.       Как только он открыл дверь и вышел в сугроб у обочины, он провалился туда практически по пояс. Весело смеясь, Союз выдернул сына из сугроба.       — Иди по моим следам, не проваливайся больше.       Россия кивнул и принялся сосредоточенно пытаться следовать по глубоким следам, остававшимся после СССР. Даже так он переодически проваливался то по колено, то по пояс, но выкарабкивался и старался не отставать. Сосредоточенный на следах, он не заметил, что отец остановился и ткнулся носом ему в спину. Смущенный, он выглянул из-за отца и посмотрел на елку, перед которой тот остановился.       — Как тебе такая лесная красавица? — спросил СССР, рассматривая большое пушистое дерево.       — Красивая, — завороженно ответил Россия.       Волны серебристого снега украшали пушистые ветки и таинственно поблескивали на свету.       — Иди, сюда встань, — позвал отец, указывая место под елкой.       — Сюда? — уточнил Россия и через секунду удивленно вскрикнул.       Как только он оказался под деревом, Союз слегка качнул его так, что сугробы с ветвей осыпались водопадом прямо на голову РСФСР. Отойдя от первого удивления, Россия весло рассмеялся, сдувая с лица остатки снега, присоединяясь к хохоту отца.       — Давай, неси топор, — отсмеявшись, попросил его Союз.       Через полчаса они уже тащили елку в сторону машины: Союз держал ее за ствол, а Россия усиленно тянул за одну из веток. Закрепив дерево на крыше машины, СССР принялся отряхивать хихикающего Россию от снега.       — Нанесешь сейчас мне, будет все мокрое в машине, — ворчал отец.              — Но ведь ты тоже в снегу, — смеялся РСФСР, пытаясь отряхнуть снег с Союза.       — Все, давай в машину, спорить он с отцом еще будет, — фыркнул СССР, закрывая дверь за Россией.       Довольно быстро они добрались до дома. СССР, кряхтя, поднимал елку по лестнице, пока следом за ним шел Россия, придерживая верхушку. Когда они открыли дверь в квартиру, оттуда донесся шумный гам: все столпились в прихожей, приветствуя лесную гостью.       — Так, теперь надо ее быстренько украсить, — сказал Союз, когда они успешно установили елку в зале.       Дети с шумом и визгом принесли коробки с игрушками и принялись за украшение.       — Папочка, а как же подарки, — расстроено спросила Армения. — Дед Мороз же не успеет.       — Успеет-успеет, — ласково утешил ее Союз, — Дед Мороз всегда успевает.       В веселой суете и смехе семья спешила завершить последние приготовления перед самым Новым Годом. И вот все собрались перед телевизором: дети подхватили хлопушки, а СССР выжидательно поднял бутылку детского шампанского. Громким хором они отсчитывали последние секунды старого года.       — Двенадцать!       Блестящее конфетти разлетелось по всей комнате, щедро накрывая вазочки с салатами. От блеска бенгальских огней комната наполнилась светом, а громко хлопнувшая бутылка детского шампанского, разлилась пенистой сладкой жидкостью по бокалам.       — Салют! — громко завопила Грузия, подбегая к окну первой.       Все остальные дети тоже поспешили прилипнуть к окну, наблюдая за расцветающими огненными цветами в небе. Россия обернулся на секунду чтобы заметить крадущегося к елке отца с кучей подарков в руках. Тот недовольно посмотрел на сына, давая знак молчать, на что Россия весело рассмеялся – он всегда знал, что его папа – Дед Мороз.

******

      Дверь в зал совещаний распахнулась и в мгновенно установившейся тишине зашел США. Под хмурыми взглядами советских дипломатов он неспешным шагом подошел к креслу напротив СССР, уселся, закинув ногу на ногу, и широко улыбнулся.       — Mister Soviet, что же вы, и не улыбнетесь своему старому другу? — нахально спросил он.       По залу разнеслись еле слышные недовольные перешептывания дипломатов.       — У нас слишком много работы, чтобы тратить время на расшаркивания. Приступим, — спокойно ответил Союз.       — Okey, — протянул США открывая папку на столе. — Тогда у меня сразу есть несколько требований.       Америка не без удовлетворения поймал на себе раздраженные взгляды русских. Только СССР смотрел на него, казалось, без эмоций.       — Требований? — спокойно переспросил он.       — Именно, — ответил США. — Вы должны вывести свои войска из Ирана, — удивленные от такой наглости послы хотели уже что-то сказать, когда Америка продолжил. — Если советские войска не уйдут через двое суток, мы сбросим ее на вас.              В зале воцарилась тишина. И если русские были напряжены, дипломаты США в основном улыбались, сверкая белоснежными зубами.       — Допустим, — медленно протянул СССР.       — О, это еще не все, my friend. Мы тут подумали, — Америка кивнул своим людям, — и решили, что прекращаем поставку репараций из западных зон Германии. А также оставляем наши войска в Южной Корее и Восточном Средиземноморье.       Союз поднял тяжелый взгляд и посмотрел прямо в глаза США. Америка даже слегка поежился – ему показалось, что коммунист видит его насквозь, даже через темные очки.       — Хорошо, мы выполним ваши условия, — произнес СССР, продолжая прожигать американца золотыми глазами, на дне которых плескался хорошо скрываемый гнев.       — Был бы ты всегда таким сговорчивым, Soviet, мы бы давно поладили, — подмигнул США и поднялся. — Кажется, мы закончили на сегодня.       Один из русских дипломатов не выдержал и вскочил, размахивая папкой:       — Но Вы ведь даже не выслушали наши предложения!       От делегации американцев донеслись плохо скрываемые смешки.       — Dear, а мы здесь собрались не для того, чтобы выслушивать вас, — ответил ему США елейным голосом. — Жду Вас на пресс-конференции, mister Soviet, — послал воздушный поцелуй Америка, обращаясь к Союзу.       Тот лишь едва заметно поморщился.       Когда американцы покинули помещение, русские начали раздраженно переговариваться.       — Товарищ Союз, почему мы все это терпим? — насупившись, спросил тот самый молодой дипломат.       СССР тяжело вздохнул:       — Потому что при желании, они могут уничтожить большую часть наших городов в течение нескольких часов, — хмуро ответил он. — Не здесь, — подал он знак желающему продолжить обсуждение мужчине.       Спустя полчаса США и СССР давали совместную пресс-конференцию по результатам переговоров. Америка в новом идеально выглаженном костюме с модно уложенными золотистыми волосами, широко улыбаясь, точно суперзвезда, подошел к микрофону: он с упоением наслаждался вспышками камер и вниманием журналистов. На фоне него строгий костюм Союза выглядел совсем уж просто, а сам русский – мрачным и недружелюбным злодеем.       — Мистер Америка, мистер Америка! — то и дело раздавалось вокруг.       США благосклонно кивал и улыбался, несомненно, отлично получаясь на всех кадрах.       — Мистер Америка! Каковы Ваши отношения с Советским Союзом? Что-то поменялось после открытия нового оружия?       — Наши интересы не противоречат интересам Союза и никогда не противоречили. Мы всегда были друзьями и, я надеюсь, — Америка ярко улыбнулся в сторону СССР, — такими и останемся.       Журналисты защелкали камерами вдвое чаще.       — Конечно, — серьезно кивнул Союз в ответ, — СССР выступает за выстраивание отношений, основанных на дружбе и взаимодействии. Несомненно, мы надеемся на взаимопонимание и создание общей системы для безопасного развития.       США скрыл ухмылку, поправляя очки.        По завершению пресс-конференции США и СССР пожали друг другу руки, продолжая улыбаться окружающим их журналистам. Но как только Америка оказался за закрытыми дверями, его улыбка мгновенно слетела с лица, оставляя лишь презрительно скривленные губы.       «Чертовы журналисты, все вопросы про дурацкого Союза. Им что, больше не о чем спрашивать?!» — раздраженно думал он, направляясь к машине, — «Кажется, мое мнение и мои решения должны их интересовать намного больше».

******

      — Пап! Смотри, как могу! — Россия вихрем ворвался в кабинет Союза и при всей свой небольшой комплекции, кажется, мгновенно заполнил собой все пространство. — Ой, ты не один.       Рядом с отцом, стоял стройный человек, который на фоне крупной фигуры СССР, казался совсем невысоким. Оба они обернулись и теперь внимательно рассматривали юношу, отчего тот смутился.       СССР тяжело вздохнул:       — Объяснять тебе, что не надо врываться в мой рабочий кабинет, по-прежнему бесполезно? — строго произнес он, но улыбка на лице перечеркивала всю эту напускную игру.       — Простите, я больше не буду, — тихо пробубнил Россия, рассматривая из-под опущенных ресниц гостя отца.              Он был очень утонченным, что не скрывала даже несколько мешковатая военная форма. Черные волосы были аккуратно уложены, но одна золотая прядка упрямо спадала на лицо и мужчина пытался незаметно заправить ее обратно в прическу. Глаза же показались России довольно необычными, потому что они были разноцветными. Один – темный, практически черный, сливающийся со зрачком, а второй – золотой, почти такой же как у отца. Гость мягко улыбался, смотря прямо на РСФСР, от него явно не укрылось, как тот его разглядывал.       — Не обещай того, чего никогда не выполнишь, — со смешком сказал Союз. — Уважаемый друг, — продолжил он, обращаясь к гостю, — это мой старший сын Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Россия, это Китайская Народная Республика, — представил он незнакомца.       — Приветствую тебя, Бинг Ванцзи, — мягко улыбнулся Китай.       — Здравствуйте, приятно познакомится, — смущенно пробормотал Россия. — А что значит то, как Вы меня назвали?       КНР заулыбался, а Союз хмыкнул.       — Вот выучишь китайский язык и узнаешь, — с прежней наигранной строгостью сказал отец.       Россия насупился:       — Я никогда не осилю такой сложный язык.       — Если Вы захотите, я смогу помочь в Вашей учебе, Элосы, — все так же мягко продолжал улыбаться Китай.       РСФСР печально вздохнул и жалостливо посмотрел на Союза.       — Что такое? — усмехнулся тот. — Школы, общественной работы, тренировок и кружка радиомоделирования тебе явно недостаточно, если ты находишь время посреди дня врываться ко мне в кабинет. Дополнительные занятия китайским языком помогут тебе разрешить эту проблему, — Россия надулся, но не стал спорить с отцом при госте. — То-то же, — СССР мягко потрепал белоснежные волосы, поддерживая вечный хаос в котором они находились. — А теперь иди давай, пока я не нашел чем тебе еще заняться.       — А можно я останусь на вашем совещании? — синие огромные глаза с надеждой смотрели на Союза.       Китай про себя отметил, что вряд ли смог бы устоять перед этим просящим взглядом, но СССР был тверд как скала даже перед своим очаровательным сыном.       — Кажется, я нашел дежурного на эту неделю. Белоруссия давно жаловалась, что вы не помогаете ей с уборкой.       Россия простонал и испарился из комнаты с той же скоростью, с которой здесь появился.       — Ваш сын – само очарование, товарищ Союз, — мягко продолжил разговор КНР.       — Поэтому Вы назвали его ледяным принцем? — хмыкнул СССР.       — Его внешность очень необычна, — кивнул Китай, — я не удержался от поэтичного сравнения, Лаодаге.       — Вы всегда были очень поэтичны, мой друг, как и Ваш отец. Мне очень нравится эта Ваша черта, — улыбнулся Союз. — Хотя, конечно, я бы предпочел, чтобы мы обошлись без всех этих царизмов.       — Понимаю, друг, — покивал КНР. — Но тем не менее Вы же являетесь законным правителем и славным продолжателем рода представителей этой земли. Ваш отец был императором, мой отец уважал его. В своем роде Вы теперь являетесь Хонгди, а Ваш старший сын - Ванчу Цай Тун Куинчивен.       СССР покачал головой.       — Почему бы нам просто не обращаться друг к другу товарищ? Прекрасное слово, отражающее равенство, уважение и дружбу.       — Конечно, товарищ, как пожелаете, Лаодаге.       Союз улыбнулся:       — Давайте продолжим обсуждение Вашей первой пятилетки. Нам необходимо провести масштабную индустриализацию. Я буду помогать. Пожалуй, начнем с того что я вышлю к Вам наших специалистов.

******

      — А где собственно сам Курчатов? — нахмурившись, спросил СССР, спускаясь по лестнице. — Разработка завершена, неужто он даже не выйдет представить результаты?       Следовавший за ним Берия тихо хмыкнул:       — Вы же знаете - его за уши не оттащить из лаборатории.       Они продолжали спускаться по, казалось, бесконечной лестнице вниз. Звуки шагов эхом разносились, многократно отражаясь от серых стен. Периодически мимо них проносились сотрудники, быстро кивая и стремительно летя по ступенькам дальше.       Сегодня было назначено долгожданное испытание РДС-1 – первой советской атомной бомбы, крайне важной в текущих непростых отношениях с Америкой. Союз нещадно подгонял людей, участвующих в проекте – на кону стояла безопасность всей страны. Политика Штатов становилась все наглее и наглее: в последнем послании, Молотов сообщал о своем разговоре с госсекретарем Джеймсом Бирнсом, где, устав от его напора, дипломат напрямую спросил, не прячет ли он бомбу в кармане своего пальто. На что госсекретарь ответил, что южане носят всю свою артиллерию в кармане и если русские не прекратят ставить палки в колеса США, то они достанут оттуда ядерную бомбу и сбросят на них.       СССР давно перестал удивляться такой резкой смене, казалось, только наладившихся отношений. Он сам корил себя за минутную слабость когда поверил, что после такой страшной войны получится выстроить мирные отношения и у него будет время на восстановление страны. Как бы ни хотели он сам и его люди мира и счастья, казалось, сама судьба была против.       Не успел отгреметь рокот мировой войны, как бывшие союзники тут же начали раздувать новую. Ловко вывезя из поверженной Германии документацию, сырье и ученых, штаты вырвались вперед в ядерной программе. Но тут очень помогли разведчики, добывая информацию и вербуя людей, желающих добровольно помогать Советскому Союзу. И в итоге чертежи легли на стол СССР буквально через полторы недели после сборки первого образца в США. Но работы впереди было еще очень много.       Несколько месяцев назад Союзу принесли доклад, который в основном состоял из официальных новостей о создании нового военного союза – НАТО. США объединял вокруг себя своих марионеток, постоянно запугивая их угрозой со стороны СССР. Смятая газета с невыносимой, довольно улыбающейся рожей была отправлена в мусорное ведро, а сам Союз немедленно отправился в одну из лабораторий Курчатова с личной проверкой. Ученые и сотрудники даже не испугались его грозного вида, лишь хмурились сильнее, услышав новости. СССР был бы рад не давить на них, но агрессивная риторика штатов становилась все более наглой, а доклады разведчиков были все мрачнее и мрачнее – угроза применения ядерного оружия по территориям СССР была огромной.       — Только не говори мне, что он опять заходит в зоны с повышенным фоном, — нахмурился СССР. — Я же дал указание следовать за ним и не пускать. Мы не можем терять таких важных людей.       Берия тихо прокашлялся:       — Его авторитет настолько велик, что большинство сотрудников не может ему перечить. Более того – они все крайне вдохновлены его примером.       СССР резко остановился и, развернувшись, грозно сверкнул глазами:       — А если он помрет со всеми его гениальными мыслями? Что будет с разработкой? Что будет со страной? Почему так сложно соблюдать хотя бы минимальную безопасность?       — Товарищ СССР, — остановился на ступеньку выше Берия, — мы делаем все возможное, чтобы позаботиться о товарище Курчатове и других ученых. Но никто не в силе остановить их пылающий дух исследований.       Союз устало потер переносицу.       — Я понимаю, Лаврентий, я понимаю. И в другой ситуации я бы только похвалил за такое рвение. Но слишком много поставлено на карту, — в глазах лидера министр увидел мелькнувшую усталость, которая, впрочем, тут же сменилась решительным блеском. — Идем, нас уже ждут.       СССР отвернулся и продолжил спускаться по лестнице быстрым шагом.       Через пару десятков ступеней они все-таки дошли до командного пункта, в центре которого раздавал распоряжения Игорь Курчатов. Вокруг него носились ученые, завершая последние приготовления, представители службы безопасности стояли в стороне у стен. Курчатов обернулся и кивнул, приветствуя и тут же, не отвлекаясь, продолжил проверять поданные ему записи.       — Погода портится, возможно, нам стоит поторопится, — пробормотал он, сверясь с докладом. — Товарищ Союз, проходите, занимайте место.       Он кивнул на несколько стульев, стоявших по центру комнаты.       — Думаю, в такой момент я не смогу спокойно сидеть, — тихо хмыкнул СССР, приблизившись к ученому.       Они вместе с министром встали за спиной Курчатова, когда Берия с любопытством поинтересовался:       — Что значит РДС-1, до сих пор не могу понять эту аббревиатуру?       Ученый на мгновение обернулся и, хмыкнув, ответил:       — Россия Делает Сама.       Министр заинтересованно приподнял брови, когда посмеивающийся Союз подсказал ему:       — По моему распоряжению этот проект ведется под названием Реактивный Двигатель типа С, хотя впрочем, расшифровка Игоря мне нравится больше.       По залу неожиданно разнесся голос диктора:       — Мы начинаем запланированное испытание изделия РДС-1. Просьба персоналу пройти в центр помещений, двери – заблокировать, наблюдательные устройства – отключить.       — Начинаем, — тихо произнес Курчатов, замерев, глядя на мерцающие мониторы приборов.       Рядом с ним, почти касаясь его плеча встал СССР. Ученый лишь на мгновение обернулся, чуть улыбнувшись, и снова сосредоточился на экранах.       — Команда пуск! — громко скомандовал он оператору подрыва.       В динамиках снова раздался голос диктора, ведущего отсчет:       — Осталось двадцать секунд...       — Осталось пять секунд...       — Четыре...       — Три...              — Две...              — Одна...       Ноль.       Мгновение мертвой тишины и окружающее пространство разорвал оглушительный удар. Даже здесь, на расстоянии, за укрытиями бетонных стен чувствовалась мощь взорвавшейся бомбы. Датчики пронзительно запищали, свет, несколько раз моргнув, погас. Провода, которые обильно покрывали стены помещения, громко затрещали, а сама комната мелко затряслась. Спустя несколько секунд все стихло, лишь датчики продолжали наперебой верещать.       — Получилось, — тихо выдохнул Курчатов. — У нас получилось! — он повернулся к Союзу, счастливо улыбаясь. — Ядерная монополия штатов разрушена! Советский Союз стал второй ядерной державой мира!       СССР наклонил голову и, улыбнувшись, ответил:       — Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, попробовали бы её на себе. Слава советским ученым!       Со всех сторон раздались радостные возгласы, впрочем, скоро прерванные Курчатовым:       — Мы еще не закончили! Продолжаем работу по оценке последствий!       Сотрудники, не скрывая улыбок, сосредоточились на поступающих данных, пока СССР с гордостью окидывал их взглядом. Вот что называется советская школа.