Shen Yuan of No Relation

      Снег толстым слоем лежит на земле.       Он хрустел, когда по нему ходили, и из него получались отличные снежки. Он наблюдал, как Шэнь Юань старательно лепит из него крошечные фигурки, выстраивая их, словно воображаемую армию неправильной формы, вокруг дерева, которое Ло Бинхэ считал их деревом, еще несколько месяцев назад.       Шэнь Юань был таким изобретательным. Этим странным маленьким существам он придумывал невероятно сложные истории, которые заставляли Ло Бинхэ гадать, где Шэнь Юань всё это хранил и почему не записывал, чтобы другие могли насладиться ими.       Хотя Ло Бинхэ нравилось, что слушать их мог только он, и ему нравилось, как громко звучал голос Шэнь Юаня от волнения. Ему нравилось видеть, как глаза его друга загораются ярче фейерверка, когда он подробно рассказывает о времени, любви и мести с помощью снега.       Любимыми снеговиками Ло Бинхэ были, конечно же, те два, которых Шэнь Юань слепил по подобию их обоих. Они стояли рядом друг с другом, как единый фронт, прямо у корней своего дерева, и армия снеговиков перед ними расползалась в беспорядочные линии. Они выглядели как командиры этой крошечной армии, сплоченные и готовые к бою.       Однако снег продолжал идти, и теперь он навалил высокие сугробы. Половина их обязанностей заключается в том, чтобы расчищать каменные дорожки. Невозможно добраться до их дерева, не промокнув до нитки, потому что снег, как пудра, прилипает и превращается в воду, как только к нему прикасаешься. Маленькие снежные фигурки, должно быть, утонули в снегу много дней назад, навсегда потерявшись в белой пустоте из-за слишком большого количества снега, Бинхэ! — часто жаловался Шэнь Юань.       Ло Бинхэ смотрит на бамбуковую хижину.       Как-то не по себе от того, что он здесь один. Шэнь Юань остался далеко позади и ничего не подозревает. Ло Бинхэ оставил его с Нин Инъин — единственным безопасным вариантом, даже если она часто ошибалась. Она вместе с Бинхэ набросилась на Повелителя Пика Байчжань, и за это он был готов ненадолго оставить Шэнь Юаня наедине с ней.       Шэнь Юань вывихнул лодыжку.       Что, конечно, было неправдой: Чжао Дэ вывихнул Шэнь Юаню лодыжку. Толчок и удар ногой, когда Шэнь Юань уже лежал на земле, во время одного из многочисленных случаев, когда Ло Бинхэ был вынужден отойти от него.       Страшно.       Это так страшно — знать, что Ло Бинхэ должен уходить, когда ему говорят. Каждый раз, когда он уходит, Шэнь Юаню больно. Он знает, что остальные тоже хватают его за волосы. Иногда они в таком беспорядке, что Ло Бинхэ едва ли разрешают их пригладить, ведь если его руки задерживаются слишком долго, в глазах Шэнь Юаня появляется отстранённый взгляд, пугающий не меньше, чем когда ему приходится оставлять его в одиночестве.       Шэнь Юань не хочет, чтобы ему заплетали волосы, и ему не нравится, когда с ними играют. Ло Бинхэ разрешено приглаживать их в хорошие дни, но хороших дней с каждой неделей становится всё меньше, потому что Чжао Дэ и его друзья явно поняли, что волосы Шэнь Юаня — его слабое место.       Но несколько недель назад Шэнь Цинцю помог.       Это был день, полный противоречивых чувств. На лице Ло Бинхэ больше не было синяков от ударов, которые наносил ему Повелитель Пика Байчжань, на его форме не осталось пятен крови, которые были в тот день.       Шэнь Цинцю спас Шэнь Юаня, он дал им совет по поводу кровотечения из носа и вроде бы утверждал, что они не виноваты в том, что тот человек напал на них, хотя его слова были насмешками, путаницей и почти оскорблениями.       Шэнь Цинцю также отрицал свою связь с Шэнь Юанем.       Шэнь Юань вздрогнул, когда услышал это.       Шэнь Юань вывихнул лодыжку, и издевательства стали еще сильнее. План Шэнь Юаня мог сработать, а мог и нет, в любом случае он был медленным. Шэнь Цинцю помог им, когда увидел, что они в беде. Шэнь Цинцю их Шицзунь.       Ло Бинхэ делает глубокий вдох и стучит.       Дверь распахивается. Шэнь Цинцю сидит за столом, который завален свитками и бумагами, и не удосуживается встать, чтобы открыть дверь. Ло Бинхэ задается вопросом, когда же он сможет открывать двери с помощью ци.       — Входи, — говорит Шицзунь, и Ло Бинхэ, прежде чем войти, стряхивает снег с ботинок. Он закрывает за собой дверь и изо всех сил старается не оглядываться по сторонам. Он здесь не для того, чтобы глазеть.       Он здесь, чтобы спасти Юаня.       Шэнь Цинцю поднимает взгляд, а затем смотрит на мужчину во второй раз. Его лицо остаётся невозмутимым, как мрамор. Ло Бинхэ смотрит в ответ и сдерживает желание схватиться за нефритовую Гуаньинь.       — Ло Бинхэ.       — Этот приветствует Шицзуня, — говорит Ло Бинхэ и кланяется. Его руки потеют, но он не вытирает их. Он не выпрямляется из поклона, пока Шэнь Цинцю снова не заговорит. Его голос звучит ровно и подозрительно, напоминая Ло Бинхэ владельцев продуктовых ларьков, пока он не признавался, что пришёл работать, а не воровать.       — И зачем ты беспокоишь этого мастера?       — Этот человек здесь от имени ученика Шэнь Юаня, Шицзунь.       Раздаётся смешок. Он смотрит, как Шэнь Цинцю заканчивает писать. В тишине громко щёлкает перо по бумаге. За спиной Шэнь Цинцю Ло Бинхэ видит окно. Оно круглое, и за ним он видит только снег. В камине потрескивают поленья. Одетый в толстую зимнюю одежду, он чувствует, как от тепла у него зудит кожа, и чем дольше он ждёт, тем сильнее.       Ло Бинхэ старается не ерзать, но это трудно. Шэнь Цинцю откладывает бумагу в сторону и берет другую. Ответит ли он когда-нибудь?       Он ждет еще мгновение, прежде чем прерваться.       — Ученик Шэнь Юань сегодня растянул лодыжку, — осмеливается он сказать и не отступает, когда в ответ получает сердитый взгляд. — Хотя вина лежит на Чжао Дэ и Цуй Вэньяне, — а также на Мин Фане, но Бинхэ не считает, что упоминание старшего ученика — хорошая идея.       Он уже начинает понимать, почему Юань не хотел говорить с Шицзунем. Взгляд мужчины холоден и резок, он даже не дрогнул при упоминании Шэнь Юаня.       За спиной, скрытый от посторонних глаз, Ло Бинхэ сжимает руки в кулаки.       — Этот ученик беспокоится, что в будущем Шэнь Юань получит ещё более серьёзные травмы, Шицзунь. Пожалуйста, помогите.       — И что же предлагает ученик Ло Бинхэ? — спрашивает Шэнь Цинцю. Он откладывает кисть и чернила, отодвигает бумаги и сосредотачивается на Ло Бинхэ. За своим столом он выглядит неприкасаемым и неземным. По его лицу видно, что у него нет времени на подобные вопросы, и Ло Бинхэ ощетинивается, прежде чем сделать глубокий вдох.       — Этот скромный ученик был бы признателен за наставление Шицзуня.       — И всё же ты приходишь в мой дом и требуешь решения проблемы, которая даже не твоя. Я слышу только ложь, когда ты называешь себя скромным, — говорит Шэнь Цинцю.       Это не очень добрый тон.       Ло Бинхэ чувствует, как будто кто-то сжимает его сердце. Он смотрит, как мужчина встает и обходит свой стол. В отличие от Шэнь Юаня, он не ходит, как котенок, который учится быть грациозным.       Над ним нависла угроза, и Бинхэ требуются все его силы, чтобы не отступить.       Ему двенадцать, скоро тринадцать, и он не трус. Его сердце трепещет, а руки он прячет за спиной, и это пугает, но он не отступит. Неважно, насколько ледяными будут эти знакомые зеленые глаза.       — Мне нет дела до слабых, — говорит Шэнь Цинцю, — если ученик Шэнь Юань не может защитить себя, значит, он просто пострадает. Таков путь Пика Цинцзин.       Ло Бинхэ смотрит, не отрываясь.       — Вы член семьи, — говорит он, и в его голосе слышится гнев. Потому что он и правда злится, осознаёт он. Яростный, пылающий изнутри, Ло Бинхэ перестаёт прятать руки и сжимает их по бокам, — Вы — семья, а ему больно! Семья должна помогать!       — Я не говорил, что имею какое-либо отношение к этому ребенку, и ты должен следить за своим тоном, иначе будешь наказан, — отрезает Шэнь Цинцю, веер вонзается в лоб Ло Бинхэ, как тупой нож. Он морщится. — Я не буду тратить силы на помощь ребёнку, которому следовало бы быть благоразумнее. И я не позволю проявлению неуважения остаться безнаказанным.       Веер поворачивается к двери. Он распахивается, и в комнату врывается холодный пронизывающий ветер.       — Десять кругов, — приказывает Шэнь Цинцю, — и нарубить дров.       То, как он это произносит, знакомо. Он говорит с насмешкой, в точности таким же тоном, как и у Мин Фаня, и блеск в глазах Шэнь Цинцю выдает больше, чем достаточно.       Он знает, что с ними происходит, и ничего не предпринимает.       Ло Бинхэ сильно прикусывает губу, из которой течет кровь; он топает прочь и не кланяется. Он хочет кричать, требовать справедливости и сделать так, чтобы Шэнь Юань больше никогда не пострадал.       Но если он не может сделать это с помощью правил и Шицзуня, который не заслуживает этого титула, то должен найти другой способ.       Дверь захлопывается за ним.       Ло Бинхэ бежит десять кругов по обледенелым дорожкам, ветер усиливается, снег обжигает его щеки. Он заставляет свое сердце остыть, потому что не может допустить, чтобы Шэнь Юань узнал, что его отец — ужасный, злой человек.       Шэнь Юань будет огорчен.       Он злобно рубит дрова и только выбившись из сил и дрожа, возвращается к Шэнь Юаню и Нин Инъин.       Юань учит ее играть новую мелодию на гуцине. Когда он замечает Ло Бинхэ в дверях общежития, то ярко улыбается. Его нога приподнята. Он похлопывает по пустому месту рядом с собой, оставляя достаточно пространства, чтобы Ло Бинхэ мог втиснуться.       Ло Бинхэ улыбается в ответ и садится.       Он защитит Шэнь Юаня.       Только теперь ему придется делать это по-своему.

***

      Шэнь Юань уставился в потолок.       Его нога приподнята. Он чувствует себя глупо, лёжа на жёсткой кровати с одеялом, подложенным под ногу. Его лодыжка перевязана, а мастер, который занимается мелкими медицинскими проблемами, приклеил к повязке охлаждающие талисманы. Кожу покалывает. Пальцы ног Шэнь Юаня дёргаются.       — Как думаешь, ци исцелит меня быстрее? — спрашивает он, поворачивая голову к Ло Бинхэ и Нин Инъин.       Время обеда. Ло Бинхэ сидит на своей кровати и ест принесённую им еду. Другой мальчик был слишком добр и позаботился о том, чтобы Шэнь Юань поел первым и лично кормил его, что было неловко, потому что он растянул лодыжку, а не руки. Нин Инъин тоже сидит на своей кровати, едва видимая с того места, где лежит Шэнь Юань.       — Ты уже можешь использовать ци, А-Юань? — спрашивает она.       — Ну, немного, — признаётся он, притворяясь, что не очень этим гордится. Он пока не может делать ничего крутого, но в последнее время он научился поднимать некоторые предметы, которые… да, ладно. Это круто. Он может использовать ци! — Но исцеление — это другое, не так ли?       — Я уверен, что если бы у нас были нужные книги, Юань смог бы разобраться в этом быстрее, чем любой ученик Пика Цяньцао, — с преданностью говорит Ло Бинхэ. Шэнь Юань улыбается ему, потому что одобрение главного героя всегда согревает его сердце. Даже если он несёт чушь.       — Сколько времени это займёт, чтобы все зажило? — спрашивает Нин Инъин.       — Эм, я думаю, недели две, наверное?       — Это слишком долго! — выдыхает она, и Шэнь Юань с несчастным видом кивает. Это действительно слишком долго. Он уже видел, как Чжао Дэ ухмыляется ему по утрам, когда он проходит мимо. Какая подлая тварь. Наверное, планирует украсть его одеяло. Снова.       Хотя это может быть делом рук Мин Фаня. Шэнь Юань ещё не выяснил, кто это делает.       — Так и есть, — вздыхает он и снова смотрит в потолок. О, там паук. Разве они не должны впадать в спячку? Это паук, наполненный ци, поэтому ему не нужно впадать в спячку зимой? Это так круто. — Я даже не могу посещать занятия из-за льда и лестниц.       — Мы должны попросить Шицзуня исцелить тебя, — говорит Нин Инъин.       — Нет, — говорит Ло Бинхэ, прежде чем успевает сказать Шэнь Юань.       Который что.       — Что? — говорит он, поворачивая голову и глядя на Ло Бинхэ. Бинхэ, который всегда предлагает пойти к Шэнь Цинцю. Но сейчас он хмурится и ест рис, не встречаясь взглядом с Шэнь Юанем. — Почему нет?       Ло Бинхэ пожимает плечами.       Шэнь Юань хмуро смотрит на него, но это бесполезно, когда его цель отказывается смотреть на него. Поэтому Шэнь Юань тяжело вздыхает, как вздыхают собаки. Как будто весь мир их разочаровал. Он видит, как Бинхэ вздрагивает, но мальчик по-прежнему не поднимает глаз. Шэнь Юань прищуривается, смутно осознавая, что Нин Инъин на заднем плане бормочет что-то о том, как Шэнь Цинцю однажды вылечил её, когда она растянула лодыжку.       — Мне скучно, — жалуется Шэнь Юань, и Ло Бинхэ, его лучший друг, складывает руки на груди.       — Я могу пойти и посмотреть, есть ли в библиотеке новый демонический бестиарий? — предлагает Ло Бинхэ, отставляя пустую миску в сторону, чтобы сесть на кровать Шэнь Юаня.       Его рука находится слишком близко к волосам Шэнь Юаня. Он вздрагивает, а затем морщится от собственного вздрагивания. Но Ло Бинхэ отстраняется, и Шэнь Юань нервно улыбается своему другу.       — Ты правда думаешь, что он есть? — спрашивает он, хватая Бинхэ за руку и сжимая её. Безмолвное извинение. — Даже несмотря на то, что из-за снега передвижение затруднено?       — Нет, — говорит Нин Инъин, и Шэнь Юань смеётся до колик в животе.

***

      Снег — одна из его самых нелюбимых вещей.       Это решение Шэнь Юань принял час назад, и он принимал его много раз с тех пор, как впервые оказался в этом мире. До того, как он попал в этот мир, он никогда не видел много снега, потому что родился в городе и никогда не уезжал из него. В городах было так чудесно, потому что из-за выхлопных газов и огромных толп людей было слишком тепло, и снег не мог продержаться дольше нескольких минут, и это было так приятно.       Но если он считал, что снег под горой — это плохо, то Шэнь Юань извинится перед снегом прошлого. Потому что снег прошлого скрывал ледяные участки и делал улицы жалкими, но по нему хотя бы можно было ходить.       Он с ужасом смотрит на снежные кучи, пока они не становятся выше его самого.       — Это незаконно, — заявляет он, вызывая смех у Ло Бинхэ.       Они идут на каллиграфию, руки болят от стирки белья. Шэнь Юань старается держать все еще влажные руки в рукавах, чтобы защитить их от холодного воздуха, и доверяет Ло Бинхэ, который использует свои лучшие рефлексы протагониста, чтобы не дать Шэнь Юаню поскользнуться на ледяных участках. Лодыжка зажила, но Шэнь Юань не самый грациозный из учеников. Это звание принадлежит исключительно Ло Бинхэ.       Ночью выпал сильный снег, и в кои-то веки старшие ученики должны были расчищать снег, что считалось слишком тяжёлой работой для тех, кто ниже определённого роста.       — Почему это незаконно? — прикрывая рукой лицо, скрывая смех, спрашивает Ло Бинхэ.       — Мне кажется, мы в лабиринте. Есть ли что-то ещё, кроме этого? Мы обречены, Бинхэ? — спрашивает он, указывая на окружающие их белые стены. — Увидим ли мы когда-нибудь что-нибудь, кроме снега?       — Возможно, нет, — соглашается Бинхэ, широко улыбаясь так, что его попытка говорить серьёзным тоном выглядит нелепо. — Может, снег и есть всё. Вероятно, нам не нужно заниматься каллиграфией, если её больше не существует.       Шэнь Юань мечтательно вздыхает.       — Ах, какая жалость, — говорит он, — что у меня больше не будет чернил на рукавах, и что мне не придётся читать стихи о том, что меня не волнует! Это, я хочу сказать, так печально. Мне так грустно, Бинхэ.       Ло Бинхэ хихикает.       — Я, возможно, расплачусь, — сообщает он своему другу, который начинает хихикать ещё громче. — Я в полном отчаянии. Больше не нужно будет подравнивать кисть до идеальных размеров для...       Его нога скользит по льду; Шэнь Юань вскрикивает и хватается за Ло Бинхэ, и они оба падают на землю. Если не считать того, что они спускались по лестнице. Лестнице из тёмно-серого камня, которая, очевидно, скрывала сюрприз в виде прозрачного льда.       Они продолжают скользить вниз по этой ухабистой дороге, цепляясь друг за друга и тщетно пинаясь ногами, чтобы замедлить спуск. Они проскальзывают мимо других учеников, которые идут медленно и осторожно, чтобы не попасть в такую же неприятную ситуацию, и всё, что могут сделать Шэнь Юань и Ло Бинхэ, — это не врезаться в снежные стены, а вместо этого управлять своим движением с помощью резких ударов ногами.       Их везение длится недолго.       У Шэнь Юаня нет времени закричать перед столкновением; они поворачивают за угол, и там Шэнь Цинцю, повернувшись спиной, разговаривает с Мин Фанем.       Они сталкиваются.       Не с Шэнь Цинцю, а с Мин Фанем.       Повелитель Пика Цинцзин использует свою превосходную «Бессмертную хладнокровность», чтобы отскочить в сторону, и вместо этого Мин Фань с криком падает на землю.       Шэнь Юань стонет. В него впиваются по меньшей мере три локтя, и он тщетно пытается оттолкнуть того, кто тяжелее всех.       — Это… я просто… как! — говорит Мин Фань, не в силах закончить ни одного предложения, и вскакивает на ноги. Он заикается и краснеет, переводя взгляд с Шэнь Цинцю на детей, лежащих у его ног, и обратно, — такие… такие недисциплинированные! Шицзунь, позвольте мне их наказать!       — Хорошо.       Шэнь Юань вскидывает голову и широко раскрывает глаза, глядя на мужчину.       Шэнь Цинцю смотрит в ответ, переводя взгляд с одного на другого. Его взгляд становится мрачным, и Шэнь Юань отступает.       — После урока, — говорит Шэнь Цинцю и уходит.       Этого вполне достаточно, чтобы Минь Фан оживился; он радостно усмехается им, прежде чем войти внутрь. Мастер зала, прибывший на урок, лишь окидывает их растерянным взглядом, когда они проходят мимо. Ло Бинхэ и Шэнь Юань остаются лежать на холодных камнях двора.       — Ты не ранен? — спрашивает Ло Бинхэ через мгновение, начиная ощупывать его. Шэнь Юань позволяет ему это. Его разум лихорадочно работает, пытаясь понять, что он сделал, чтобы разозлить Шэнь Цинцю. Разозлить и остальных. Он смотрит на дверь класса.       — Юань? — говорит Ло Бинхэ и нежно сжимает его плечо. Он почти вздрагивает, но сдерживается. Шэнь Юань смотрит на него, затем опускает взгляд на свои руки. Они дрожат. Должно быть, это от адреналина, который они испытали, когда внезапно съехали по льду.       — Я думал, что добился прогресса, — шепчет он.       Ло Бинхэ, похоже, не знает, что на это сказать.

***

      Издевательства были в подвешенном состоянии.       На это было несколько причин, но главной из них был тот простой факт, что Шэнь Цинцю не осуждал бесстыдное поведение Шэнь Юаня. Он принимал сплетни, предложения и дерзкие замечания, склонив голову набок и сверкая глазами. Казалось, он поощрял это едва заметными кивками в ответ на простые поручения. Шэнь Юань накопил F-очки и начал чувствовать себя почти в безопасности в своём стремлении стать любимчиком учителя.       Этого было достаточно, чтобы сбить с толку трёх демонов, терзавших Шэнь Юаня, и продлить пребывание в подвешенном состоянии дольше, чем ожидалось.       Подвешенное состояние было нарушено разрешением Мин Фаню наказывать учеников.       Как будто открылись шлюзы, и издевательства стали хуже, чем когда-либо.

***

      Здесь есть белый цвет.       Он щиплет глаза и обжигает щеки от холода. Рука, прижимавшая его к земле, отпускает, и Шэнь Юань кашляет и, спотыкаясь, отходит от кучи снега. У него подкашиваются ноги, он дрожит и вытирает лицо неуклюжими руками. Раздаётся громкий и резкий смех.       — Как ученик пика Цинцзин может быть таким неуклюжим? — спрашивает Чжао Дэ и снова толкает его.       Шэнь Юань ахает и чуть не падает, едва успев ухватиться за каменную колонну. Ужасно холодно, и он жалеет, что не взял с собой перчатки. Но они пропали утром, как и его одеяло вечером. Ло Бинхэ отвлекли делами, прежде чем он успел заметить и предложить свои, и Шэнь Юань чувствует себя виноватым из-за того, что расстроился из-за этого. Ло Бинхэ тоже нужны его перчатки.       Его пальцы покраснели и сильно замерзли.       — Прости, шисюн, — извиняется Шэнь Юань, потому что он один и знает, что лучше не открывать рот, когда тебя окружают и смеются, как гиены, трое парней старше тебя.       — Теперь ты такой скромный, — фыркает Мин Фань, бросая в него снежок. Снежок приземляется ему на голову и рассыпается. Шэнь Юань вздрагивает и не осмеливается стряхнуть его. Вместо этого он чувствует, как комья снега скатываются по его волосам и попадают под одежду, обжигая кожу. — Ты стал слишком самоуверенным, думая, что получил одобрение Шицзуня!       Мин Фань не ошибся.       — Этот человек извиняется, шисюн, — бормочет он.        — Ты даже говорить нормально не можешь. Как давно ты в этой секте, а уже позоришь нашего Шицзуня своим бормотанием. Бесстыдник.       Сбоку протягивается рука, чтобы схватить его за голову; Шэнь Юань отшатывается назад, но это не останавливает Цуй Вэньяня. В тёмных глазах старшего мальчика вспыхивает огонёк, и он хватает Шэнь Юаня уже за руку. Его притягивают ближе, а затем с силой толкают в другую кучу снега. На этот раз он падает на спину.       Это одна из тех пушистых куч снега, которые взрываются холодными конфетти и позволяют вам провалиться в них. Шэнь Юань не хочет этого делать, но он не властен над гравитацией. Он проваливается в кучу снега, пока не чувствует, что застрял, неловко раскинув руки и ноги. Он пытается выбраться, щеки горят не только от холода, а глаза щиплет от слёз. Троица смеётся.       — Я слышал, что некоторые животные используют снег для купания, — говорит Чжао Дэ. Он нависает над Шэнь Юанем. Он редко улыбается во весь рот; это то, что замечает Шэнь Юань. На его лице появляется ужасная, кривоватая улыбка, та, которую Шэнь Юань раньше думал, можно увидеть только в комиксах. — Позволь этому шисюну помочь тебе, шиди.       Он наступает Шэнь Юаню на живот, выбивая из него дух. Шэнь Юань задыхается, а Чжао Дэ продолжает давить. Постоянное давление причиняет боль, и Шэнь Юань пытается оттолкнуть Чжао Дэ. Но его руки слишком сильно дрожат, а зубы стучат так громко, что их слышно. Снег крошится и начинает падать на него, и Шэнь Юань думает, что утонуть в снегу невозможно.       Но его вдруг охватывает ужас от такой возможности.       Давление спадает. Шэнь Юань хватает ртом воздух, и тут же ему приходится быстро закрыть лицо руками, потому что Чжао Дэ забрасывает его снегом. Чжао Дэ не останавливается, он продолжает забрасывать его снегом, пока звуки не становятся приглушёнными, а Шэнь Юань не видит ничего, кроме белого, сквозь свои руки.       — Давай, дворняга, тебе нужно как следует помыться. Эй, давайте утопчем снег, — говорит Чжао Дэ где-то в стороне. Шэнь Юань слышит, как смеются остальные, и чувствует, как они начинают утрамбовывать снег, чтобы он стал плотнее и тяжелее.       Шэнь Юань слабо брыкается, ноги свободны, но бесполезны. Ему не удаётся попасть в цель. Он получает удар в колено, и Шэнь Юань вздрогнул бы, если бы мог, чёрт возьми, двинуться.       Что это вообще за издевательство? Они хотят превратить его в статую? В эскимо? Они оставляют его там, и он думает, что его ноги торчат, как неловко воткнутые палочки для еды.       Здесь действительно, чертовски холодно.       Шэнь Юань не плачет.       Он лежит там и теряет счёт времени, пытаясь стряхнуть с себя снег, но у него ничего не выходит. Он закрывает лицо руками, но от этого только сильнее застревает. Он чувствует, как снег тает на нём, пропитывая одежду, и задаётся вопросом, не умрёт ли он на самом деле. Шэнь Юань думает о книгах, в которых описывается, как использовать ци, чтобы согреться, и пытается. Он действительно пытается. Но здесь так чертовски холодно, и он ничего не видит, кроме белого, а эта тропинка — боковая, по ней редко ходят, и что, если его никто никогда не найдёт, что тогда? Он не хочет доказывать ей, что она права, он не хочет—       — Юань!       — Бинхэ, — выдыхает он и едва сдерживает слёзы, чувствуя, как Бинхэ торопливо разгребает снег.       — Всё в порядке, я здесь, я здесь, — слышит он его голос, а затем белый снег исчезает, открывая широко раскрытые глаза Бинхэ, и тот наклоняется, чтобы помочь ему подняться, а Шэнь Юань даже не может думать сейчас.       Он прижимается к нему, обхватывает руками шею Ло Бинхэ, прячет лицо от друга и не плачет.       Но он неловко приближается к этому.       — Я здесь, — выдыхает Бинхэ, крепко обнимая Шэнь Юаня и успокаивая его. Он дрожит и крепче прижимается к нему, испытывая жалкую благодарность за то, что Ло Бинхэ позволяет ему это. — Я здесь, всё хорошо, Бинхэ здесь.       Шэнь Юань вздрагивает, кивает и больше ни на что не обращает внимания.

***

      Он жалеет, что они не дождались лета.       Зима — ужасное время для издевательств, думает Шэнь Юань, когда снег набивается ему под одежду, когда его толкают, ставят подножки и крадут одежду. Его заставляют ходить по прудам, где вода покрыта слишком тонким льдом.       Ло Бинхэ тоже не избежал этого.       Больше всего ему не нравится, что он не знает, как, черт возьми, помочь. Ведь он должен был помочь главному герою, не так ли? Не для этого ли он трансмигрировал в этот дерьмовый роман? Как ему сделать так, чтобы белый лотос не почернел и не отомстил?       Шэнь Юань чувствует себя бесполезным, и это самое худшее чувство для помощника.       Потому что он и есть помощник. Он будет напарником Ло Бинхэ, парнем, который, возможно, будет отговаривать от планов, которые, как он знает, плохо закончились в романе.       Но сейчас он лишь обуза.

***

      — Шицзунь…       — У этого мастера нет времени на мелкие споры. Займись своими делами.       — Прошу прощения, Шицзунь, — шепчет Шэнь Юань и склоняет голову, когда Шэнь Цинцю проходит мимо, его одеяния развеваются, как вода. Зелень ярко выделяется на фоне белого зимнего пейзажа.       И снова нет F-очков.       Их не было уже несколько дней.       Шэнь Юань впивается ногтями в ладони и изо всех сил старается успокоиться. Он не хочет, чтобы Ло Бинхэ снова суетился.       Мин Фань следует за своим господином, лишь мельком бросив на Шэнь Юаня самодовольную улыбку. Шэнь Юань бросает ответный взгляд, а затем застывает на месте, но уже слишком поздно.       — Пять кругов за неуважение! — радостно произносит Мин Фань.       Шэнь Цинцю продолжает уходить.

***

      Когда он смотрит поверх снежных холмов, то всё ещё видит их дерево.       Высокое, без листьев, оно выглядит мрачным и унылым на фоне белого снежного покрывала. Ветки распускаются, как веер, образуя мягкий свод природного роста. Он вспоминает маленьких снеговиков, которых он лепил и ставил рядом с ним. Истории, которые он рассказывал из мира, в котором больше не живёт, и то, как Ло Бинхэ наклонялся к нему с горящими глазами, слушая их.       Дерево не выглядит привлекательным, но он скучает по нему.       Шэнь Юань хочет сидеть среди его ветвей, есть дынные семечки и смеяться с Бинхэ над глупыми, детскими вещами.       Вместо этого он вытирает окровавленный нос и пытается встать, когда Бинхэ бросается на Цуй Вэньяня, а старший ученик кричит так, будто на него напал зверь.       Честно говоря, это недалеко от истины. Ло Бинхэ наносит удар ногой по колену Цуй Вэньяня, отчего старший ученик подгибается и падает на снег. Вслед за этим он наносит удар по носу мальчика, а Шэнь Юань хватает его за руку и дергает.       — Остановись! Остановись, у нас будут проблемы, — шипит он и оттаскивает Ло Бинхэ от Цуй Вэньяня. Мальчик лежит на снегу, на его лице написано потрясение, он зажимает свой окровавленный нос.       Несмотря на то, что сердце Шэнь Юаня бешено колотится, он не может не почувствовать лёгкое удовлетворение при виде этого. «Не так весело, когда это происходит и с тобой, не так ли?» — злобно думает он.       — Он сделал тебе больно! — Ло Бинхэ протестует, и Шэнь Юань кивает, затем качает головой. По крайней мере, Бинхэ не пытается освободиться, чтобы продолжать идти вперед, выплескивая всю свою скрытую демоническую ярость или… что бы там ни подпитывало его в эти дни. Наверняка что-то, потому что его друг сейчас практически все время кипит от оправданного гнева.       — Я в порядке, — настаивает Шэнь Юань, у которого из носа течёт кровь, а голос звучит странно и гнусаво. — Давай-ка уйдём, пока он не натворил бед, Бинхэ. Пойдём, — говорит он и уводит едва сопротивляющегося Ло Бинхэ.       В итоге они находят убежище под крышей складского помещения. Оно находится далеко и неудобно расположено; люди заходят туда лишь изредка, чтобы прибраться. Это значит, что их никто не побеспокоит.       Ло Бинхэ помогает ему прижать снег к носу, и они сидят и ждут, когда все прекратится. Забавно, правда. Никто не говорил ему, что кровотечения из носа будут столь частым явлением в подобной истории о боевых искусствах. Он как бы ожидал больше разбитых губ и искусно поставленных синяков.       — Мне очень жаль, — пробормотал Ло Бинхэ после долгого раздумья.       — За что? Бинхэ не за что извиняться, — говорит Шэнь Юань.       Ло Бинхэ хмурится, глядя на свои руки, и Шэнь Юань задаётся вопросом, не началось ли уже угрюмое состояние тёмного жеребца. Он надеялся, что хотя бы до этого момента они успеют закончить подростковый период.       — Из-за того, что мы чуть не попали в неприятности, — наконец говорит Бинхэ.       Шэнь Юань не говорит, что у них всё ещё могут быть неприятности. Что, если Цуй Вэньянь пойдёт к Шэнь Цинцю, их Шицзунь может поверить ему, а не им. Он также не извиняется за то, что его план явно провалился, как и Шэнь Юань не извиняется за то, что не может понять, что именно пошло не так. Хотя должен был бы.       — Если бы я мог дать совет Бинхэ, — вместо этого говорит он, осторожно трогая свой нос, чтобы убедиться, что кровотечение остановилось, — возможно, вместо того, чтобы атаковать в лоб, нам следует поступить так, как поступает невидимая лягушка-бык.       Бинхэ моргает.       Шэнь Юань усмехается.       — Будь хитрее, — говорит он и видит, как Ло Бинхэ медленно улыбается.

***

      Здесь есть комната для настольных игр.       Единственная доступная настольная игра — вэйци, которая, конечно, подходит для их сеттинга. В «Пути Гордого Бессмертного Демона» нет монополии, но он уверен, что победил бы, если бы она была. Шэнь Юань всегда был хорош в таких вещах и часто заключал союз со своей младшей сестрой, чтобы они могли победить своих старших братьев. Это было приятно.       Шэнь Юань слышит, как за ним закрывается дверь.       Он медленно опускает доску для игры в вэйци, которую протирал. Раздаются три шага. В классе больше никого не будет, а Ло Бинхэ, в конце концов, получил взбучку за то, что ударил Цуй Вэньяня, и теперь бегает вокруг пика. Цуй Вэньянь, конечно, не получил наказания за то, что ударил Шэнь Юаня.       Шэнь Юань остался один.       Он ещё мгновение смотрит на доску, и сердце в его груди бьётся, как барабан. Он чертовски ненавидит это. Эскалация — это нелепо, это чистой воды драма, которая заканчивается печально и которую показывают в классах, чтобы люди больше никогда не издевались друг над другом. Разве это не может быть менее реальным, если оно должно быть чрезмерным? Разве это не может быть…       Шэнь Юань отскакивает в сторону, когда его хватает чья-то рука.       — О, так ты знал, что мы здесь, — говорит Чжао Дэ, когда Шэнь Юань отступает, поворачиваясь к ним лицом, и ставит между ними стол. — Почему шиди не поприветствовал своего шисюна?       — Этот приветствует шисюна, — послушно вторит Шэнь Юань. Он как будто случайно выпаливает эти слова и тут же понимает, что не должен был этого делать. Мин Фань стоит у двери. Нос Цуй Вэньяня весь в синяках и выглядит ужасно. Неужели Ло Бинхэ действительно удалось его сломать? Это круто.       — Что с твоим тоном? — говорит Мин Фань, выглядя по-настоящему оскорблённым. Чувак. Кто здесь задира? — Мне сказали, что ты — причина, по которой маленький зверь напал на Цуй Вэньяня.       — Шисюн ударил меня первым.       — Долг шисюна — наставлять своего шиди! — фыркнул Мин Фань. Цуй Вэньянь кивнул. Чжао Дэ все еще приближается, и Шэнь Юань подумывает о том, чтобы убежать через окно.       Для этого ему придется обойти Чжао Дэ, но, может быть, стоит попробовать? Он меньше их, может быть, его труднее поймать или что-то в этом роде! Возможно, если он просто перепрыгнет через стол…       — Вот почему мы сейчас здесь, конечно, — добавляет Чжао Дэ и поднимает руку. Блеск металла заставляет Шэнь Юаня оглянуться на него, и он замирает, когда понимает, что это такое.       Ножницы.       Шэнь Юань, не задумываясь, проводит рукой по волосам, глядя на простые инструменты в руке Чжао Дэ. Его лёгкие странно сжимаются, как будто кто-то слишком туго затянул вокруг них верёвки. Он не может дышать.       Улыбка Чжао Дэ уродлива.       Мин Фань, стоящий в стороне, замирает, широко раскрыв глаза от удивления. Это мелочь, на которой Шэнь Юань не может сосредоточиться, не сейчас, когда его сердце пытается выпрыгнуть из груди.       — Подойди, шиди. Позволь мне помочь тебе, — говорит Чжао Дэ и подходит ближе.       Шэнь Юань перепрыгивает через стол.       Чжао Дэ, быстро, как гадюка, хватает его за лодыжку. Шэнь Юань ударяется подбородком о край стола, прикусывает язык и шипит. Он чувствует, как его тянут назад, хватается за стол и цепляется за него, пытаясь свободной ногой вслепую ударить Чжао Дэ в лицо. Ещё один рывок заставляет его отпустить стол, и тут же чья-то рука хватает его за шею и прижимает к полу, как непослушную собаку, но затем рука Чжао Дэ перестаёт сжимать и начинает гладить. Он проводит рукой по шее Шэнь Юаня, по неровной коже, которую тот, должно быть, ощущает. Он не обращает внимания на сопротивление Шэнь Юаня.       — Что же это? — спрашивает старший мальчик и вместо этого хватает его за волосы. Кожа на затылке горит, пока он тщетно извивается, и его голова держится только за счёт этой хватки. Ему кажется, что его вот-вот стошнит. Он царапает держащую его руку и тут же получает в награду удар, от которого падает на пол.       — Что случилось? — спрашивает Цуй Вэньянь, подходя ближе. Мин Фань стоит у двери, его очертания размыты, потому что от боли у Шэнь Юаня наворачиваются слёзы.       — Наш Шицзунь такой практичный, — говорит Чжао Дэ, и чёрт, чёрт, чёрт, заткнись, заткнись, — продал своего внебрачного ублюдка. Смотри, это клеймо раба.       — Шицзунь не стал бы торговать рабами, — возражает Мин Фань, и Шэнь Юань чуть не хихикает в истерике. Шэнь Цинцю посещает бордели и убивает всех, кого ненавидит, но нет, конечно, он не стал бы торговать рабами.       — Тогда это сделала мать ублюдка, — говорит Чжао Дэ, и в комнате раздается звон ножниц. У Шэнь Юаня перехватывает дыхание.       — С-стой, — выдыхает он, а затем кто-то дёргает его за волосы, совсем по-другому, и раздаётся звук лезвий, и Шэнь Юань задыхается, когда перед ним падают чёрные пряди.       — Этот не хочет оставлять дело незаконченным, — насмехается Чжао Дэ. Цуй Вэньянь смеётся. Мин Фань подходит ближе.       — Шиди, — говорит Мин Фань, — Чжао Дэ, — поправляет он себя, словно желая убедиться, что все понимают, к кому он обращается в комнате, полной шиди, — стрижка — это не дисциплинарное наказание!       Но в итоге на пол падает ещё больше волос.       — Чжао Дэ!       — Шисюн, — отвечает этот чёртов придурок, и Шэнь Юань думает, что плачет. Он ненавидит плакать. Он снова слабо пинается, но кто-то хватает его за лодыжку и удерживает на месте. Он уже давно не чувствовал себя таким маленьким.       Он ненавидит это.       — Шисюн, — говорит Чжао Дэ, — я не могу сейчас остановиться. Это было бы неуважительно по отношению к шиди, который ведёт себя спокойно и не двигается.       — Ты сейчас проявляешь неуважение ко мне!       Щелк, щелк. Ещё больше волос откидывается назад, и Шэнь Юань чувствует, насколько обнажена его шея. Клеймо будет видно всем, и то, как Чжао Дэ продолжает держать его за волосы, как он тянет его за кожу головы, и он не может, не может!       Жар внутри накаляется и взрывается.       Он врезается в Чжао Дэ, который, в свою очередь, врезается в стену. Стол разлетелся в щепки там, где Шэнь Юань выпустил свою ци. Мин Фань и Цуй Вэньянь уставились на них обоих.       Шэнь Юань кашляет. Он пытается встать, колени слабеют, а когда Чжао Дэ с рычанием хватается за него, он поворачивает голову и кусает. Мягкую кожу руки Чжао Дэ пробить гораздо легче, чем кожу Бога Войны. Шэнь Юань чувствует вкус крови.       Чжао Дэ громко ругается, а потом Шэнь Юань оказывается прижат к полу, брыкается и рычит, внутри него вспыхивает что-то дикое, и он успевает ударить Чжао Дэ ногой в лицо, прежде чем его снова прижимают к земле.       — Что здесь происходит?       Голос холодный и резкий. Всё замирает; Шэнь Юань смотрит на дверь, и у него во рту становится горько, когда он встречает взгляд зелёных глаз Шэнь Цинцю. Чжао Дэ сильнее прижимает его лицом к полу, и Шэнь Юань едва сдерживается, чтобы не оскалиться на него. В конце концов, он уже однажды его укусил. Он может сделать это снова.       — Шицзунь! — восклицает Мин Фань и кланяется, — этот может всё объяснить!       Шэнь Цинцю не отводит взгляда от Шэнь Юаня.       — Сделай это, — говорит он ужасно мягким голосом, в котором нет ничего успокаивающего, но есть что-то другое, — и отпусти ребёнка.       Наступает пауза, в воздухе повисает ожидание. Чжао Дэ колеблется.       Шэнь Цинцю захлопывает веер.       Давление ослабевает; Шэнь Юань поспешно садится, хватаясь рукой за затылок. Он сворачивается там калачиком, глядя на них всех, чувствуя внутри себя странную дикость, а его сердце колотится, как лапки кролика во время погони.       Мин Фань перекладывает вину на Чжао Дэ.